Текст книги "Аскольд и Дир"

Автор книги: Василий Седугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Внислав не такой! Он серьёзный юноша, он сдержит своё слово.

– Ты упряма в меня! И всё-таки я тебе говорю: «Нет!» Это моё последнее слово.

– Но девушки на Руси свободны в выборе! Это идёт исстари! И твой запрет меня не остановит!

Боярин встал, прошёл к окну. Повернувшись к ней, сказал укоризненно:

– Подумай, наконец, как ты жестоко поступаешь с Соснецом! Вы с детства с ним помолвлены! Мы, родители двух боярских семей, поручились за вас! Мы с ними уже как родственники! И все знают об этом! Как мы людям в глаза будем смотреть!

Она встала перед ним и, не отводя взгляда от его глаз, ответила горячо и взволнованно:

– Неужели ты не знал тогда, что мы ещё дети и ничего не понимаем? Неужели сам не был ребёнком? Неужели не помнишь, когда пришла к тебе первая любовь?

Отец резко отвернулся к окну:

– Это ничего не меняет! Если ты действительно не любишь Соснеца, тогда выходи за любого, я не буду возражать. Но только не за древлянина!

– А он мне люб! Люб древлянский княжич Внислав! И другой никто мне не нужен!

Боярин чуть постоял, сказал как можно убедительнее:

– Как ты не можешь сообразить, что вдруг начнётся война с древлянами – это в который раз! – и ты, моя дочь, окажешься в стане врагов? Подумай сама, каково мне, твоему отцу, пережить это?

– Ну, нашла коса на камень! – В комнату вплыла боярыня, миловидная, полная женщина. – Как сойдутся, так искры летят! Ни один не может уступить. Разойдитесь и остыньте немного.

Боярин вышел, хлопнув дверью. Листава припала к груди матери.

– Мама, хоть ты помоги! Не могу я без него жить! Ты всегда всех примиряешь…

– Ничего, потерпи малость. Всё устроится, сладится. Сегодня положение кажется безнадёжным, а завтра, смотришь, само собой установится!

– Мне бы твоё спокойствие и выдержку!

Привыкшая доводить всякое дело до конца, Листава отправилась к Соснецу. Тот вышел хмурый, невыспавшийся, видите ли, рано его разбудили!

– Чего заявилась?

Она тотчас быка за рога:

– Это ты моему отцу наплёл про нашу любовь?

– Ну и что?

– Мы с тобой даже не целовались!

– Подумаешь, важное дело! Просто не хотелось…

– Не было и нету между нами никакой любви!

– Это с какой стороны посмотреть! А сколько раз я тебя с гулянья домой провожал! Весь город знает об этом.

– Мы прогуливались просто так, как друзья. Так что отстань от меня!

– Ну это мы ещё посмотрим – отстань! На моей стороне наши родители!

– Но только не я!

Днём она встретилась с Вниславом. Они шли по лесу, который начинался сразу за окраиной города. Шумели на ветру верхушки деревьев, а внизу плавали расплывчатые тени, было тихо и прохладно. Листава была сдержанна и молчалива. Он рассказывал свои впечатления от Киева, как всегда, в преувеличенных тонах.

Она неожиданно прервала его:

– Родителям я сказала, что стала встречаться с древлянским княжичем и кроме него не хочу никого знать. Но они против…

– Почему?

– Кроме Соснеца, ни о ком слушать не хотят. Дружба боярских родов и всё такое… А я для них, выходит, никто!

– Ну ладно, успокойся. Всё устроится как нельзя лучше…

– Ты рассуждаешь как моя мать.

– А она что-то плохое советует?

– Только хорошее. У вас с ней характеры одинаковые. Спокойные и выдержанные.

– Потому что родней скоро будем! Я её тоже мамой называть стану.

Она прильнула к его груди, проговорила с дрожью в голосе:

– С тех пор, как увидела тебя, ни одной ночи спокойной не было. То заснуть не могу, то ты снишься… Я всё время думаю о тебе. Я готова уехать с тобой хоть на край света, лишь бы не расставаться!

За эти дни он уже хорошо узнал её, понял, что у неё глубокий и серьёзный характер, может, даже несколько норовистый, и поэтому верил её словам.

Сказал, после некоторого раздумья:

– Наверно, у нас один выход: я должен умыкнуть тебя.

Она оторвала лицо от его груди, стала смотреть в глаза:

– Ты решишься на это?

– Да лишь бы ты была готова бежать со мной.

– Я ни мгновенья не стану колебаться!

Умыкание (похищение) было в обычае языческих времён. Совершалось оно на гуляниях, по уговору невесты и жениха в тех случаях, когда родители были против их брака. Никто за умыкание не преследовал. Оно не считалось преступлением, а являлось одним из видов заключения брака. Молодые тотчас прощались и вступали в родственные отношения с обеими семьями.

Они тотчас приступили к обсуждению подробностей своего замысла.

– Сегодня мы не успеем, – сказал он.

– Тебе нужно много времени на сборы?

– Нет. Сяду на коня и – готов! Это тебе наверно надо всё продумать и решить, что с собой взять. Женщины всегда подолгу снаряжаются.

– Я не из таких! Мне хватит того, что на мне!

– Тогда решено: сегодня вечером, во время гуляния на лугу!

Она кинулась его целовать.

Когда солнце склонилось к закату, Внислав с телохранителями проехал на кромку леса, примыкавшую к лугу, оставил их сторожить коня и быть готовыми ко всякому повороту событий, а сам направился на луг. Листава был уже там. Она старалась быть спокойной, только полыхали румянцем щеки да неестественно блестели глаза. Они прикоснулись друг к другу плечами и пошли в хоровод.

Когда гулянье было в разгаре, он громко крикнул:

– Бежим!

И, взявшись за руки, они кинулись к лесу. Хороводы замерли. Все молча смотрели на них, никто не пытался остановить. По обычаю влюблённым давали возможность скрыться в лесу, а потом устраивали погоню – чтобы не догнать.

Они были уже возле леса, когда из кустарника вышел Соснец и преградил дорогу. В руках у него был меч.

– Я понял ещё утром, что вы затеете умыкание, – проговорил он, ухмыляясь. – Только зря старались. Возвращайтесь, пока целы.

В это время из леса телохранители Внислава вывели коней, остановились рядом.

– Это нечестно – идти на невооружённого с мечом, – проговорил княжич. – Давай драться на равных!

– Бери своё оружие и становись!

Внислав подошёл к своему коню. К седлу были приторочены два меча – старый, с которым он не расставался всё время, и новый, купленный на киевском рынке. Мгновение поколебавшись, он выбрал новый, лёгкий и более удобный в руке. Стал напротив Соснеца. Листава кинулась к Соснецу, стала отнимать у него оружие.

– Брось дурачиться! Всё это бесполезно! Всё равно мы не будем вместе!

– Оставь нас, женщина! – презрительно ответил Соснец, не переставая внимательно следить за каждым шагом княжича. – Пусть нас рассудит смерть!

– Отойди, Листава, – спокойно проговорил Внислав. – Мы решим спор по-мужски.

Он первым сделал выпад, Соснец умело отбил его и начал стремительное наступление. И тут Внислав понял, что совершил ошибку, выбрав новое оружие. К старому он привык, рука его будто срослась с ним, чувствовала самые тонкие оттенки в бою, незаметные переходы. Неуверенные движения тотчас заметил Соснец и усилил натиск. Княжич отступал по кругу, увёртываясь от ударов, отскакивал в стороны, сам иногда делал неожиданные нападения. Однако преимущество Соснеца видно было всем, наблюдавшим бой. Он уже решительно шёл вперёд, стремясь завершить бой в свою пользу, загнал Внислава к кустам и не давал ему возможности выбраться из тесного пространства. И когда он уже собирался нанести завершающий удар, княжич выверенным приёмом уколол его в грудь. Соснец перегнулся надвое, некоторое время постоял, словно раздумывая над чем-то, а потом рухнул лицом вниз.

Не раздумывая, Внислав метнулся к Листаве, схватил её за руку и они вместе бросились к коням, быстро вскочили в седла и скрылись в лесу. Несколько человек из толпы подбежали к Соснецу, стали трогать его. Он был мёртв.

На другой день Киев шумел, как растревоженный улей: боярского сына убил древлянский княжич! Смерть юноше вновь принёс древлянин! Народ взывал к мести. Боярин Годослав, отец Соснеца, пришёл к Диру, стал требовать от него принятия крутых мер против древлян. Дир сказал Аскольду:

– Вот самый удобный случай для того, чтобы напасть и покорить племя древлян!

– Брат, к чему новое кровопролитие? Живём мы в последнее время спокойно, никто на нас не нападает, никто не тревожит. Как хорошо жить с соседями в ладу и мире!

– Надо мыслить шире! Мы в Киеве находимся как бы в центре славянского мира. Это хорошо понимал Кий, создав могучую державу Следует пойти по его стопам и возродить великую страну – Русь!

– Подумай, брат, над тем, хватит ли у нас сил для этого! – настаивал Аскольд.

Однако Дир закусил удила и его уже никто не мог остановить. Он собрал вече. Народ без долгих проволочек проголосовал за войну против вековых врагов – древлян. Дир стал собирать войско, а Аскольда решил послать в Любеч:

– Наверняка князь северян воспользуется отвлечением наших войск и будет стремиться отвоевать свой город, так что хорошенько подготовь его к обороне.

– Я заберу с собой свою дружину.

– Разумеется. С древлянами расправлюсь своими силами.

Он подумал и, прежде чем отпустить Аскольда, задал вопрос:

– Скажи-ка мне, брат… неудобно, конечно, спрашивать, но всё-таки: спишь ли ты со своей женой!

– Разумеется, все ночи мы вместе. А почему ты спрашиваешь!

– Слухи нехорошие пошли по городу. Мужиками она стала интересоваться. Ты знаешь, что мне заявила? «Такой, говорит, видный мужчина, а мимо меня проходит и не замечает…»

– С неё станется, – хмуро ответил Аскольд. – От неё можно всего ожидать.

– Ну ты, брат, и вляпался! – сочувственно проговорил Дир. – Это надо же такую шлюху в жены подцепить!

«А всё благодаря тебе», – хотел ответить Аскольд, но промолчал. Он уже давно понял, что когда разговор заходил о женщинах, ему бесполезно было возражать.

Народное ополчение собиралось дружно. Из складов выносилось оружие, шлемы, доспехи, они быстро разбирались. Многие приходили во всем своём. Дир скакал по улицам города, его видели во всех уголках Киева. На белом скакуне, в развивающемся плаще, он был мужественен и красив, вызывал восхищение: с таким князем можно было смело идти на любые испытания.

Уже через неделю после гибели Соснеца киевское войско двинулось в сторону столицы древлян Искоростеня. Стояла прохладная августовская погода, настроение воинов было боевое. Прискакала разведка, доложила.

– Войско древлян строится вон за тем лесом!

– Велико ли число?

– Видели тьму[3]  [3] Тьма – десять тысяч.


[Закрыть], но подходят ещё.

Примерно столько же бойцов было и у него, но он надеялся взять противника быстротой действия и напором.

Миновали лес, стали выходить на широкий луг. Вдали стояли ряды древлян. В центре они поставили пеших воинов, по краям всадников. Обычное построение, принятое у славян. Дир своих бойцов выстроил в несколько рядов, а конную дружину оставил в запасе.

Дир поднял свой меч, взвыли трубы, ударили барабаны, и толпа киевлян устремилась на врага. Древляне кинулись навстречу. В середине луга встретились, закипел свирепый бой…

Первый натиск не дал перевеса ни одной из сторон. Воины разошлись, оставив на траве сотни трупов, раненые брели, опираясь на пики, мечи, кое-кого поддерживали товарищи по оружию.

Дир не дал долгого отдыха своим воинам и вновь бросил в бой. На этот раз древляне остались на месте. На это и рассчитывал киевский князь: внезапным ударом смять врага и погнать его, громя и избивая… Но древляне выстояли, воинам Дира пришлось занять прежнюю позицию.

И вот тут Дир решил нанести завершающий удар. Он заметил, что вражеские воины в центре понесли большие потери, строй истончился, его можно было легко прорвать. Вот когда настал момент бросить бронированную дружину!

И Дир сделал это. Пешие воины расступились, в проходы помчалась его отборная конница. Одетая в короткие разноцветные плащи, поигрывая блестящей сталью мечей, она красиво вырвалась на простор и устремилась на врага. С замиранием сердца следил Дир за её действиями. Вот всадники сблизились с неприятелем, намереваясь растоптать его копытами лошадей. Но враги не стали дожидаться, они побежали!

Князь ликовал, пока не заметил, что древляне отбежали назад на некоторое расстояние и остановились; перед ними оказался плетень. Этот плетень он, Дир, не мог заметить, потому что его прикрывал строй неприятельского войска. Если бы он знал о нём раньше, то никогда не послал свою дружину. Заграждение с острыми кольями оказалось на пути его конников, и они с ходу напоролись на него…

Дир в отчаянии сбросил с себя шлем, стал бить кулаками по седлу. За людьми, лошадьми и пылью, поднятою ими, он не мог видеть, что там происходит, но ярко представил картину истребления его дружины: кони налетали на плетень, всадники кувыркались через головы, летели на землю и здесь становились лёгкой добычей пеших воинов; вооружённые пиками с крюками враги стаскивали дружинников с коней и приканчивали. Гибла княжеская дружина, гибли лучшие воины, и он ничем не мог помочь им. Это был случай, когда бойцы расплачивались за просчёт полководца.

А потом началось то, что несложно было предсказать: с боков ударила конница противника, смела остатки дружины и понеслась на пешее войско. Потрясённые гибелью княжеских бойцов киевляне дрогнули и стали откатываться к лесу, надеясь найти в нём своё избавление от смерти. Поражение было полное, князю оставалось только спасать свою жизнь…

XVIII

В Любече Аскольда встретил Радим. Они обнялись.

– Ну как дела в городе? Надёжна ли оборона крепости?

Радима он оставил вместо себя воеводой Любеча, поэтому спрашивал по всей строгости государственной службы.

Радим шагал, неторопливо переваливаясь из стороны в сторону, отвечал густым басом, спокойно и основательно:

– После тебя никаких происшествий.

– Население как?

– Покорно-враждебное.

– Ничего против нас не замышляют?

– А кто их знает? Пока ничего подозрительного.

Аскольд шёл по улицам Любеча, узнавая знакомые места. Вроде бы недолго жил, но городок стал чуть ли не родным. Сколько же таких мест у него на белом свете!

– Чего приехал, князь? Или ожидается нападение северян?

– Дир затеял войну с древлянами, сказал, чтобы я ехал сюда. Вдруг князь Ратибор захочет вернуть Любеч? Случай подходящий, основные силы русов отвлечены на другом направлении. Помощи мы не получим.

– Завтра же начнём готовить крепость к отражению неприятеля, – решительно проговорил Радим.

Утро следующего дня начали с обхода укреплений. Кое-где дерево сгнило, надо было срочно менять бревна, подсыпать землю. Со стороны леса осыпался ров, послали жителей города углублять его; им же было приказано пилить деревья и таскать бревна из леса; кое-кто пытался увильнуть, тех нещадно пороли кнутом, ленивых подгоняли уколами мечей и пик. Вытащили котлы с застывшей смолой, установили возле крепостной стены. Из Киева прислали судно с новыми котлами. Их решили приспособить под кипячение воды. Ремонтировали метательные машины, устанавливали в нужных местах. Работы и хлопот было много, дни пролетали незаметно.

Вскоре от секретов, расставленных Аскольдом в лесу, пришло известие о движении войск северян по направлению к Любечу. И вот первые отряды стали выходить на луг перед крепостью, начали обтекать её с трёх сторон. На белом коне появился князь Ратибор. Ему было около пятидесяти лет, держался он с большим достоинством. Редкими, скупыми жестами руки указывал места размещения своих подразделений, горяча коня, объезжал войско. За ним следовала десятка охранников, одеты они были в медные панцири, островерхие шлемы, на плечах развевались короткие разноцветные плащи.

– Бывалый вояка, – говорил Радим Аскольду. Стояли они на крепостной башне, сверху наблюдая за развёртыванием отрядов противника.

– Как же прохлопал Любеч? – удивился Аскольд.

– Не ожидал такой прыти от вас, киевских князей. Ничего вроде не предвещало нападения. Жили вы тихо, мирно.

– А это обычный приём викингов – внезапность. Усыпить бдительность противников, а потом свалиться внезапно, всей силой, не давая опомниться. Ну и хитрость обязательно какую-нибудь придумать.

– Иногда захватить крепость легче, чем удержать, – раздумчиво проговорил Радим. – Туго нам с тобой, князь, придётся. Ратибор – противник серьёзный.

Войско северян всё прибывало и прибывало. Ставили шалаши, огораживали стойла для лошадей и скота, предназначенного для питания войска, размещались неторопливо, по-хозяйски.

На другой день начали подвозить бревна, принялись возводить башни. Башни росли на глазах и скоро по высоте превзошли крепостные стены. На верхней площадке их была установлена метательная машина, которая стала стрелять по крепости огромными камнями. Сразу начались разрушения. Первыми пострадали возведённые из толстых досок ограды над крепостной стеной от стрел. Несколько человек было ранено, трое убито. Аскольд в это время с тремя десятками конных дружинников находился на улицах городка, следя за населением: была опасность недружелюбных жителей. Услышав грохот ударов, поскакал к оборонительным сооружениям. Бросил коня, взбежал наверх. Там возле метательного орудия возились воины, что-то у них не ладилось. Он крикнул вгорячах:

– Что вы как безрукие? Враг разрушает наше укрытие, а вы копаетесь, как кроты в норе!

Увидел белые, сведённые страхом лица, понял: бойцы впервые в деле, растерялись. Кинулся к орудию, стал наводить на башню. С шумом пролетел вражеский камень, лёгкая волна воздуха прошлась по щеке. Он не обратил внимания, тщательно прицелился, нажал на спуск.

– Клади второе копье! – крикнул он.

Бойцы встрепенулись, стали помогать. Аскольд посылал копье за копьём. Вскрикнул боец, стрела угодила ему в грудь, он упал, изо рта хлынула пенистая кровь.

– Двоим убрать, остальные помогают мне! – приказал он.

Наконец один из воинов радостно вскрикнул:

– Башня заткнулась!

Аскольд поднял голову и увидел, что он выиграл поединок. На башне видны были тела убитых, орудие нелепо глядело куда-то в сторону. Он вытер пот со лба, с облегчением откинулся на досочную ограду и улыбнулся глядевшим на него бойцам.

– Начало положено! Теперь не давайте возможности новой смене поразить вас!

Из леса выполз таран. Толстое дерево было подвешено к раме на колёсах и сверху закрыто жердями и кожей животных. Два десятка человек толкали его по направлению к крепости. Аскольд и Радим внимательно наблюдали за ними.

– Если станут бить в стену, быть беде, – озабоченно проговорил Радим.

Аскольд и без него понимал, что деревянное сооружение не выдержит ударов заострённого дерева. Делались стены из срубов, поставленных друг к другу, их засыпали землёй. Разломать такое сооружение не представляло большого труда. Надо было во что бы то ни стало помешать противнику' пустить таран в дело.

– Нужны охотники для вылазки, – проговорил Аскольд.

– Сейчас кликну, – тотчас ответил Радим.

Но, как видно, предвидя это, из леса выехала большая группа конников и стала сопровождать орудие. Медленно его подкатили к крепости и, несмотря на град стрел, камней и дротиков, упёрли в стену. Сверху полилась горящая смола, но она скатывалась по мокрым шкурам и, дымя и чадя, падала на землю. Воины под навесом были недосягаемы. Вот таран стал бить в стену, она мелко задрожала, вызывая чувство бессилия у защитников…

– Давай, князь, все метательные орудия ставь здесь! И побольше стрелков из луков! Отгоните конницу подальше, а там моё дело! – сполошно выкрикнул Радим, перегибаясь через край стены. – Живей, князь, а то будет поздно!

Вскоре вражеские всадники вынуждены были отойти на безопасное расстояние. И тут Радим крикнул:

– А ну, братцы, двум смертям не бывать!

Бросил верёвки с узлами и первый кинулся вниз.

За ним устремились три десятка воинов. Аскольд замер, наблюдая за ними. С мечами в руках удальцы ворвались под навес тарана. Оттуда послышались крики, звуки борьбы. Потом вынырнуло зло-весёлое лицо Радима, разъятый рот выкрикнул задорно:

– Смолу спускайте!

Расплавленная смола в вёдрах была быстро доставлена к тарану, её выплеснули вовнутрь, кинули туда факелы, и скоро всё сооружение вспыхнуло ярким пламенем. Несколько всадников пытались помешать вылазке, но снова были отогнаны стрелками. По всему было видно, что противник не ожидал такой дерзкой вылазки и не был готов отразить её.

Все храбрецы вернулись на стену. Глаза их полыхали азартом схватки. От радостного возбуждения они не находили себе места. Их обнимали, поздравляли. Аскольд приказал принести бочонок, у него выбили верх, и воины стали черпать из него бокалами вино…

Два дня противник переживал неудачу. Потом стал подтягивать силы напротив стены, в которую бил таран.

– Готовятся к приступу, – сказал Радим.

Ему никто не возражал.

Приступ начался рано утром. Таща длинные лестницы, северяне лавиной кинулись к крепости, крича и стуча по щитам мечами. Защитники встретили их тучей стрел и дротиков, на голову противника полилась горячая смола, летели бревна и камни. Аскольд на том месте стены, куда бил таран, поставил своих вооружённых в броню воинов, плотностью строя решив создать непробиваемую преграду. Однако противник всё-таки сумел прорубиться через передние ряды, схватка закипела на площадке стены. Скученность людей была предельной. Никто не хотел уступать, ярость боя достигла предела.

И в этот момент произошло невероятное. Стена крепости, повреждённая ударами тарана, не выдержала нагрузки, бревна разошлись, и земля вместе с людьми лавиной потекла в ров. Воины той и другой стороны, потеряв под ногами опору, испустили вопль ужаса и закувыркались вниз. Во рву они вскакивали и, забыв о противнике, устремлялись в разные стороны: северяне – к лесу, а защитники – в крепость.

Потрясённые бойцы собрались вокруг Аскольда и Радима, глядя на разрушенную стену. Путь для врага вовнутрь крепости был открыт. Надо было принимать какое-то срочное решение. Оно могло быть только одно: надо было возвести новую стену.

– Разобрать близлежащие дома! – приказал Аскольд. – Из брёвен построить стены! А с жителями я потом рассчитаюсь.

Сотни здоровых, сильных мужчин за короткое время могут сотворить чудеса. Несмотря на слезы и вопли горожан, строения были раскиданы по частям, и из брёвен сложены срубы. Горожане, подгоняемые плетьми и мечами, натаскали в них землю. Утром северяне с удивлением увидели перед собой готовую к отражению неприятеля стену.

Тогда князь Ратибор стал действовать более осмотрительно. Сначала он возвёл возле стены укрытие для своих воинов, потом подогнал таран.

Глядя на эти приготовления, Радим проговорил удручённо:

– Если ещё раз разрушат наше сооружение, долго нам не удержаться. Слишком велико превосходство противника.

Аскольд молча согласился с ним.

Таран заработал в полную силу на следующий день. Нечего было думать, чтобы снова захватить его, за укрытиями находились сотни неприятельских воинов, готовых в любое время броситься на его защиту. Глухие и сильные удары раздавались целый день…

Наутро северяне стали строиться для решающего приступа. Защитники мрачно наблюдали за ними, готовясь к последней схватке. Снова заработал таран. Уже сыпалась земля в образовавшиеся отверстия, можно было ожидать, что скоро вся стена рухнет и в образовавшийся пролом устремится лавина северян…

И в этот момент среди войск противника началось замешательство. С удивлением наблюдали русы, как забегали их враги, как всадники поскакали по дороге на Чернигов, многие кинулись в лес. Скоро всё стало ясно: на луга перед крепостью выехала дружина Дира. Сам он красовался впереди своих воинов.

Не помня себя от радости, Аскольд вскочил на своего коня и помчался ему навстречу. Они обнялись на виду всего войска.

– Как ты вовремя, – растроганно проговорил Аскольд. – А я уж приготовился к почётной смерти…

– Ну что ты, брат, – ответил Дир. – Мы скакали днём и ночью к вам на выручку. Неужели я тебя брошу в беде, брат?