Текст книги "Степные волки (СИ)"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

На молоденького и растерянно озирающегося паренька, двое раскрашеных "благородных", среагировали моментально, видимо, свежачка захотелось. Они подошли к Фиццы, договорились с ним об услугах и направились в нашу сторону. Они хотели позабавиться, а получили как минимум по паре переломов каждый. Нам троим, даже делать ничего не пришлось, так как ребята Длинного Лога, набросились на них с такой яростью, что я уже думал, как бы их оттащить. Но ничего, Длинный со своей стаей сам справился. Денег у раскрашеных было не очень много, но на это можно было питаться очень плотно и сытно не один день. Кроме того, забрали у них два меча, а педофилы, ну что же, жаловаться к стражникам не побегут, не в том месте они пострадали. Как бы там ни было, но жопошников и извращенцев нигде не любят, если общество нормальное, разумеется.

Однако, нашлись заступники и для таких гаденышей как они. Прошел день, мы вновь покинули приют и вышли к месту встречи с босяками, мосту через речку. Они нас уже ожидали. Длинный Лога подошел ко мне и, сквозь зубы, бросил одно только слово:

– Беда.

– Говори, Длинный.

– Дворянчики эти, которых мы вчера избили и деньги у которых отобрали, пожаловались на нас смотрителю парка Пяти Художников, а тот, ублюдков каких-то заезжих нанял, чтоб нас найти. Говорят, что серьезные убийцы, а смотритель парка решил нас примерно наказать. Они знают, что мы там были. Что делать, Пламен?

– Кто смотритель и где он живет?

– Как фамилия не знаю, но все его зовут Гнус. Живет сразу за парком. Он нас обещался из под земли достать, ему ведь все эти твари извращенские, постоянно отстегивают за спокойствие и сводничество.

– Если этого смотрителя убить, то заказ пропадет, так?

– Да.

– Ты с нами?

– Конечно.

– Тогда, веди окольными путями к дому смотрителя.

Раз уж решили пробивать себе дорогу наверх как Кривой Руг, то и действовать надо так же как он. Момент самый тот, тянуть и бояться времени нет. Конечно, убийцы нанятые Гнусом, это жестко, но думается мне, что не тот человек смотритель, чтоб на босяков специальную охоту открывать, не по масти и чину ему это. Испуг Длинного Лога понятен, наслушался слухов уличных, а теперь ходит весь день и сам себя накручивает, но скорей всего, что все гораздо проще.

К домику смотрителя Гнуса, надо сказать, очень симпатичному двухэтажному строению, спрятаному за высоким забором, вышли быстро. Босота пробежалась по округе, ни стражи, ни нанятых Гнусом бандитов, не заметили. Спокойно все. В домике горели свечи, слышен был шум веселой гульбы, кто-то бренчал на гитаре и пытался пьяным голосом выводить какую-то песню. Тот же притон, только для специальной публики. Идти решили вчетвером: Длинный Лога с крепкой дубиной из черенка лопаты, Звенислав и я, со свинорезами, и Курбат, с плохоньким мечом одного из дворянчиков.

Через забор перелезли шумно, а Длинный еще и грохнулся, но в таких местах собак не держат, а гулянка идет знатная, нас никто не услышал. Сквозь открытое окно проникли внутрь и, судя по всему, здесь употребляли не только алкоголь, но и дурман-травы, запах стоял такой, что просто выворачивало наизнанку. Попали мы в спальню и здесь уже кто-то был. Подошел посмотреть и, за малым, чуть не блеванул. На кровати, обнявшись и прижавшись к друг другу обнаженными телами, спали два толстых обрюзгших мужика в возрасте. Фу, мать их так, противно. Недочеловеки!

Вся гулянка шла на первом этаже, в общей зале, а сам смотритель парка Пяти Художников, распологался в кабинете наверху. Вышли мы удачно, как раз из этой спальни был выход на лестницу. Спокойно выйдя из комнаты, как будто так и надо, все вчетвером поднялись наверх и уперлись в запертую дверь. Парни замялись, что делать непонятно, и я решился делать все по наитию. Постучавшись в дверь, закричал:

– Гнус, там важный клиент пришел, тебя требует?

– Ща, – раздался скрипучий голос подвыпившего человека. – А где, мой милый Пени?

– Так пьяный он уже, под столом валяется с каким-то хмырем в обнимку, – кто такой этот Пени, я не знал, но думаю, что попал в больное место Гнуса.

Было слышно как смотритель побежал к двери и при этом приговаривал:

– Он мне изменил, мой милый и нежный мальчик решил бросить меня.

Дверь отворилась, появилась голова смотрителя Гнуса и, резким ударом, как копьем, от плеча к противнику, Длинный Лога ударил его своей дубинкой. Не промахнулся, лопатный черенок ударил ублюдка прямо в лоб, и он, перекатившись через себя, рухнул где-то в комнате.

Все вместе вошли внутрь, тут же щелкнул запор на двери, и мы увидели как Гнус пытается подняться. Кровь заливала лицо сводника, он слепо шарил по испачканому ковру руками и глухо стонал. Длинный поднял свое грозное оружие и хотел его снова ударить, но я Логу остановил и, присев рядом с Гнусом, спросил:

– Говорят, что ты бандитов заезжих нанял, чтоб они тебе босяков с улицы Красильщиков привели, так?

– Нет, – захныкал он. – Надо было только поколотить их, а того смазливого, на которого благородные дворяне подловились, к ним привести, в качестве компенсации. Чего вы хотите? У меня деньги есть.

– Бандюганам заезжим, предоплату давал?

– Нет, расчет после результата.

– Сколько денег дашь, за свою жизнь никчемную?

– Десять фергонских империалов.

"Однако, – подумал я, – выгодное это дело, задницами торговать, водятся денежки у смотрителя парка."

– Давай, – решил все же взять монеты.

Гнус вытер со лба кровь и, в этот момент, он разглядел нас. Выражение лица его изменилось сразу же, и он, с каким-то самодовольством, высокомерием и облегчением, одновременно, высказался:

– А я то думал, что за мной кто-то из черной масти пришел. Пшли вон, сопляки!

Это он зря так сказал, потому что дубину в руках Длинного Лога, еще никто не отменял. Палка свистнула в воздухе и Гнус вновь рухнул на ковер, теперь уже зажимая не лоб, а сломаную руку.

– Ах вы шваль подзаборная, – хрипит эта гнида. – Да вы знаете какие у меня связи? Вас в порошок сотрут.

Вновь свистит дубинка, смотритель корчится на полу и, на этот раз, говорит то, что нам надо:

– Деньги в шкафу, там второе дно. Забирайте все.

Курбат выламывает дно шкафа и достает оттуда десять желтых монет, самую надежную валюту во всем изведанном мире – фергонские империалы. Однако, на этом мы не останавливаемся, роемся, ищем и, все-таки находим еще один тайничок, в котором не много, не мало, а полсотни империалов. Но не это привлекло мое внимание, а кожаная дорожная сумка битком набитая бумагами и расписками.

– Теперь, вам точно не жить, – раздается смешок с пола. – Вас везде найдут.

Как же не сдержан на язык, этот смотритель, бывший. Почему бывший? Хм, наверное потому, что с отрезаной головой, сложновато ему будет присматривать за парком Пяти Художников и, городской администрации, наверняка, придется искать ему замену.

Из дома выбрались тем же самым путем, каким в него и проникли. Гулянка в доме продолжается, нас никто не заметил, жирные пожилые педрилки все так же спят. Вновь перелезаем забор и здесь нас встречают босяки. Всей гурьбой бежим к мосту, нашему заветному месту и, уже здесь, разбираемся с добычей. Рядовым босякам знать ненадо, что у нас есть деньги, золото не одного человека погубило. Мы их отпустили, а сами развели костерок, и у нас пошел серьезный разговор.

Как ни странно, но все были заодно – деньги не светить и, до лучших времен, спрятать. Скоро зима, самое тяжелое время для уличных оборванцев, да и для нас, приютских. Вот и найдется на что золотые империалы потратить. Кроме того, монеты все же приметные, а кто убил Гнуса, искать будут точно, уж про связи в высшем обществе, он не врал. Решили так, поделить деньги на три части и прятать по отдельности. Одну часть взял Длинный Лог, вторую Курбат и Звенислав, а третью прятал я. Не знаю, кто, где и как прятал свои золотые, а я запаковал их в кусок мелкоячеистой рыбацкой сетки, привязал к расколотому ручному жернову и утопил в илу под опорой моста. Здесь не глубоко, вода грязная, ни рыбы, ни раков, не водится, а значит и лазить некому.

С бумагами было посложней и, поначалу, когда мы разобрались, что же нам попало в руки, то скажу честно, перепугались сильно. Здесь были описания всех тех мерзостей, которые творили клиенты покойного смотрителя над бездомными детьми, да и просто над случайно попавшимися к ним в лапы горожанами. Тварь, легко отделался, и если бы он нам попался сейчас, после прочтения этих бумаг, то мы бы его на куски резали. Имена, фамилии, титулы, адреса, привычки, грешки – картотеку Гнус собрал серьезную. Конечно, здесь не все, но зато самые что ни есть влиятельные и богатые.

– Спалим эту мерзость, – высказался Звенислав. – Спалим и забудем.

– Согласен, – поддержал его Длинный Лога.

– Что думаешь, Пламен? – спросил Курбат.

– Спрячем, нам эта картотека еще пригодится, – подытожил я.

– Зачем? – хором спросили Длинный и Звениславка.

Вместо меня ответил Курбат:

– Это же картотека, пусть небольшая, но подробная, – он приподнял одну папочку. – Вот вам полное описание привычек маркиза Бозрона, а он, между тем, очень богатый человек, имеет дом в Белом Городе, от дворца неподалеку. Не век же нам по трущобам лазить.

Глава 6

Капитан Штенгель.

– Корн, – капитан Штенгель был удивлен. – Объясните мне, как вы умудрились потерять мальчишек из виду? Вы матерые филеры, самый лучшие из тех, что есть в Тайной Страже. Как?

– Господин капитан, – оправдывался наблюдатель. – Сам не понимаю, как это могло произойти. Все было как обычно, вы правильно заметили, что мы лучшие, ложная скромность нам чужда. Мне было приказано обеспечить постоянное наблюдение за тремя мальчишками в ночное время в пределах города, но если первая ночь прошла нормально, то во вторую, все сразу пошло не так. Они как будто чувствовали, что за ними наблюдают.

– Чувствовали?

– Так точно, господин капитан. После того как они покинули территорию приюта, то сразу же начали петлять по закоулкам, а судя по тому, что им удалось задержать нас, наше присутствие они заметили еще вчера. Мы смогли определить куда они направились, это Старая Гавань. Ваш приказ был категоричен, не соваться в этот район города, поэтому мы отследили следы только до границы бандитского района. Все подробно изложено в рапорте.

– Что же, я ознакомлюсь с ним, а пока, вы свободны, Корн.

Филер покинул комнатку, которую отвели в замке для группы капитана Штенгеля, а сам руководитель наблюдательной группы, задумался. Уже неделю Гельмут Штенгель занимался разработкой трех мальчишек, а результаты не радовали. Складывалось впечатление, что не обстоятельства пригибали их под себя, а они, направляли все до чего только дотягивались. Конечно, одна неделя не срок, но если такие результаты изначально, то что будет потом, когда мальчишки наберутся опыта? Наверняка, ничего хорошего.

В приюте полностью поменялся персонал, но на сближение с новыми воспитателями они не шли. К ним подсылались люди со стороны, дабы посмотреть на их реакции в разных жизненных ситуациях, но и здесь ничего определенного сказать было нельзя. Пусть, они еще не волки, но волчата точно, близко никого не подпускают, настороженно относятся ко всему чего не понимают. Филеры, и те их потеряли. Поперлись за ними вслед по закоулкам и напоролись на пятерых пьяниц, которые набросились на них с кулаками. Хорошо еще, Корн понял, что это подстава, и филерам хватило ума не махать своими жетонами. Да, ребятишек они из виду потеряли, но и сами свою принадлежность не засветили.

Группа капитана состояла из шести человек: он сам, три филера Тайной Стражи переброшенные, на всякий случай, из других городов, жрец бога Белгора, и консультант, бывший купец Бойко Путивой, арестованный в незапамятные времена за контрабанду и посаженый по этой причине в тюрьму.

Счастливчик-купец, пережил все катаклизмы потрясшие каганат Дромов и, когда вышел на волю с чистой совестью, домой возвращаться не захотел, остался жить в Квирингорде, богатом герцогском владении, оженился, открыл лавчонку и жил как можно спокойней да незаметней. Будущему консультанту пообещали денег, и он, не отказался поработать на благо своей новой родины. Тем более, все что от него требовалось – информация, которая никак не была секретом. Кстати, только вспомнишь про кого, а он тут как тут. В дверь постучали и в проем протиснулась дородная и солидная тушка Бойко Путивоя. За ним следом в комнату прошел, только-что прибывший, жрец бога Белгора и правая рука Верховного, достопочтенный Фриге Нойм, человек с изуродованным до неузнаваемости лицом и белым шрамом перечеркивавшем его горло.

– Разрешите, господин капитан? – спросил бывший купец.

– Да, проходите, Путивой. Добро пожаловать, достопочтенный Фриге Нойм, – сказал Штенгель.

Бойко Путивой с трудом уместился на стуле напротив капитана и положил на стол стопку документов, предоставленных ему для обработки, а жрец, молча и не проронив ни слова, сел в углу, как мышь какая, затаился. Купец немного поерзал на стуле и заговорил:

– Плохо, господин Штенгель.

– Что значит, плохо? – капитан резко вздернул голову и посмотрел в глаза своему консультанту.

– Ребятишек этих, под контролем удержать не получится.

– Это я и так знаю, Путивой. Ты мне лучше объясни, почему? Потому, что они бури?

– Все очень просто и, в тоже самое время, очень запутано, господин капитан. Если коротко, то дело не только в том, что они бури, хотя это так. Все трое, родня по крови, их отцы были женаты на сестрах.

– И что это меняет?

– Матери у них тоже не простые были, дочери Бравлина от второй жены Родославы, великой ведуньи народа дромичей. Ее еще я помню и, воистину, она была очень сильна. Словом своим, реки вспять поворачивала. Если грустила, то всю Великую Степь хмарью накрывало, а если была счастлива, то благо великое людям было. Дочери ее: Чара, Русна и Дара, силу материнскую унаследовали, пусть не овладели ею полностью, но многое умели. Вот они и есть матери мальчишек. Я всего только купец, капитан, многого не знаю, но и того о чем догадываюсь, мне хватает чтобы понять – подальше от этих парней надо держаться, подальше. Мало того, что силу воинскую и ведовство от отцов своих унаследуют, им для этого учителя не нужны, само все со временем придет, но и материнское наследство подоспеет, а тогда пиши пропало, тикай кто куда может.

– Даже так? – искренне удивился Штенгель.

– Именно, наш народ очень древний, господин капитан. И из наших легенд мы знали о таких людях, в которых сошлись две крови, жреческая колдовская и воинская оборотней-бури. Каждый раз, в годину испытаний, когда наш народ стоял на грани уничтожения, находился такой человек, но чтобы сразу трое, не было такого никогда.

– И каковы будут ваши рекомендации, Путивой?

– Ну, какие рекомендации вам может дать простой купец, капитан? Самый лучший вариант, по-моему мнению, заняться мальчишками лично, стать их другом, объяснить им, кто они сами есть по крови и кто есть их истинный враг. Они не сегодня, так завтра, в Старую Гавань сбегут, неладное вокруг себя чувствуют, а поэтому, лучше поторопиться.

– Мальчишки уже сбежали.

Купец пристукнул ладонью по столу и сказал:

– Про это я и говорил с самого начала. Вот она, кровь бури. Когда я торговал лошадьми на восточной границе каганата, то кое-что видел и могу вам прямо сказать, что чутье у них на опасность очень хорошее.

– Ладно, господин Путивой, не горячитесь. Сейчас вы отправитесь к себе домой, пока, и если вновь понадобится ваша консультация, вас вызовут. Разумеется, вы в курсе, что болтать не следует?

– Да, знаю я все, – прокряхтел купец, выходя из комнаты.

Бойко Путивой вышел, а капитан повернулся к жрецу, который все время разговора, так и сидел в углу, не издавая ни единого постороннего шума. Штенгель махнул рукой вверх и немного вправо, в том направлении, где распологались покои герцога, и спросил:

– Что решили там, определились?

Жрец заговорил, голос его был неприятен и неестественно глух:

– Вам разрешено вступить в прямой контакт с мальчишками, капитан Штенгель. Судя по всему, они окончательно покинули приют и, конечно же, никто их назад возвращать не собирается. Они начали свой путь и что из этого выйдет, можно только предпологать. Ваша задача, теперь, не ограничивается одним только наблюдением.

– Достопочтенный Фриге Нойм, вы говорите так, как будто вас это совсем не касается, – язвительно заметил Штенгель, – а тем не менее, пока вы в группе, вы мой подчиненный. Почему так?

Жрец издал горлом непонятный звук, отдаленно напоминающий то ли попытку рассмеяться, то ли скрип несмазаных тележных осей, и ответил:

– Капитан, я жрец, и только бог Белгор, есть мой начальник. Признаю, был неправ, не привык знаете ли к тому, чтобы работать в команде, все время один.

– Хорошо, тогда объясните мне, чем будете заниматься непосредственно вы, пока я буду пытаться сдружиться с этими молодыми волчатами?

Фриге Нойм помедлил, но все же ответил:

– Я буду искать их родственников.

– Странно, мне про это ничего не известно.

– Вы не могли этого знать, так как данная информация проходит по ведомству духовному, но не светскому. После разграбления Ариса, большинство дромов-беглецов, из тех что уходили на запад, обосновалось у нас, но были и такие, кто эмигрировал в Эльмайнор, таких немного, но они были. Есть сведения, что там обосновалась четвертая дочь Бравлина и Родославы, ведунья Гойна, с ней же рядом и несколько десятков профессиональных воинов. Не знаю как сейчас, но еще в прошлом году, отряд дромов налетел на замок мятежного графа Свакурда и всех там вырезал. Думаю, что дромы, поселившиеся у наших соседей, незнают, что кроме них, еще кто-то уцелел. Надо присмотреться к ним, так как неизвестно, как они отреагируют на такие известия.

– Ну, – капитан встал, – тогда на месте оставляю старшим Корна, и всю связь будем поддерживать через него. Понимаю, что информацией вы со мной делиться будете скупо, но если будет хоть что-то, что будет полезно нашему общему делу, прошу не оставлять меня в неведении.

Штенгель протянул жрецу руку, тот ее пожал и ответил коротко:

– Договорились, капитан.

Два человека, занятых одним и тем же делом, расстались, и дороги их разошлись на неопределенно долгий срок. Жрец отбыл в герцогство Эльмайнор, а капитан Штенгель, вновь одев на себя маску вора Лысого, тем же вечером был в Старой Гавани.

Первым делом он посетил свое логово, хибарку в которой прожил несколько лет подряд и давно считал своим домом, а затем, направился на поиски приютских мальчишек. Методично, сектор за сектором, он прочесывал Старую Гавань, которую знал от и до. Начал он с укромных мест бандитского района, справедливо рассудив, что мальчишкам, не имевшим здесь поддержки, придется начинать с самого что ни есть дна. Однако, нищие, попрошайки, убогие, как настоящие так и симулянты-комедианты, ничего о них не слышали. Единственное, что он узнал, так это то, что совсем недавно, двое мальчишек-оборвышей из города подрались с парнями Папаши Бро, и быть бы им кормом для крыс, но по неизвестной причине, им помог Кривой Руг.

Неспешно раскидав все что он узнал, Лысый пришел к выводу, что лично для него, все усложняется. В последний год, после того как стражники хорошенько почистили район Старой Гавани от особо опасных преступников, здесь стало неспокойно. Раньше, все было проще, Папаша Бро самый главный, по крайней мере официально, а все остальные криминальные авторитеты, такие как Шрам, Свирепыш, Дори Краб, Кинжал и прочие, помельче, отдавали ему долю от своих дел. Однако, благодаря действиям капитана Штенгеля, то есть его действиям, весь расклад рассыпался. Банда Свирепыша была разогнана по лесам, почти все убийцы Шрама казнены, а после того как пропал Кинжал, то остались в Старой Гавани, только две силы: Папаша Бро, поддерживающий традиции, и Кривой Руг со своим подручником Дори Крабом. Но и тут, хоть и с трудом, но равновесие держалось, и обе стороны пока опасались переходить к военным действиям, здраво рассудив, что худой мир, все же лучше войны, любой.

И видимо, даже такому перемирию пришел конец, так как буквально несколько дней назад, на районе объявился Одноглазый, суровый пират со своей бандой, сбежавшие с галеры, на которой они отбывали свое пожизненное наказание. Братва Одноглазого, сразу же встала за Кривого Руга, а это два десятка опытных головорезов. Что им мог противопоставить Папаша Бро? Да ничего не мог, и как не крути, а кинжалы нищих и воров, против абордажных палашей ребят Одноглазого и мечей наемников Кривого Руга, не играли, не та весовая категория.

По всем воровским понятиям и традициям, возведенным в неписаный закон, вор-домушник Лысый, продолжатель дел своего дяди Перстня, в предстоящей бойне должен был встать на сторону Папаши Бро. Но капитан Тайной Стражи Гельмут Штенгель, имел приказ быть рядом с приютскими мальчишками. Поэтому, привычно зыркнув по сторонам, он сплюнул на грязные булыжники разбитой мостовой и уверенным твердым шагом направился в таверну "Отличный Улов", штаб-квартиру Кривого Руга. Плевать, что через десять минут после того как он войдет в таверну, Папаша Бро будет знать, что Лысый вернулся в город, но направился не к нему, а к его врагу, он имеет приказ и он его выполнит.

В таверну Лысый вошел спокойно, как будто и не намечается в Старой Гавани никакой войны, и не обращая внимания на злобные взгляды со всех сторон, сел за свободный стол и заказал, у мгновенно появившейся рядом миловидной девчушки, пива. Как по мановению волшебной палочки, сразу же появилось свежее пиво, другого здесь не держали, и он, с наслаждением сделав первый глоток, зажмурился от удовольствия, хорошо-то как, а когда открыл глаза, напротив него уже сидел Дори Краб.

– Привет, Дори, – веселым тоном поприветствовал он хозяина таверны, чуть приподнимая кружку. – Пиво у тебя, как всегда, самое лучшее в городе.

– С чем пришел, Лысый? – напрягся Краб.

– С миром Дори, с миром. Ты ведь знаешь, я отъезжал по делам.

– Ну и что из этого? – хмуро спросил подручник Кривого Руга.

– Мир посмотрел, людей, где и как живут. Многое понял для себя, Дори.

– Короче…

– Короче, так короче. Под Кривого Руга отойти хочу, чтоб не подыхать в клоповнике как мой дядя, а в окружении семьи, в теплой постели, чтоб дети кругом, внуки. Папаша Бро со своими традициями уже отжил и, честно сказать, достал. Жениться нельзя, в общак долю дай, деньги в что-то вкладывать, опять нельзя, с чиновниками и солдатами общаться нельзя. Надоел уже он со своими порядками старыми! Должен понимать пень древний, что времена изменились, что есть возможность в достатке жить! Плевать я на него хотел! – последние слова, Лысый уже выкрикивал, чтобы его услышало как можно больше народу.

– Лысый, – Дори усмехнулся, – а дороги назад у тебя уже нет.

– Понимаю, – ухмыльнулся в ответ Штенгель.

– Что пойдешь с нами ребят Папаши Бро резать?

– Пойду, я свою сторону уже выбрал.

– Тогда, добро пожаловать, Лысый и, без обид, пригляд за тобой будет. Лично к тебе, претензий у Кривого Руга никогда не было, у тебя своя тропа, у нас своя.

Штенгель развел руками:

– Да я же все понимаю, Дори. Вот только… – капитан запнулся.

– Что только? – вновь насторожился Краб.

– Сам понимаешь, пока Папашу Бро в гроб не загоним, мне лучше у вас перекантоваться. Вы не против?

– Это не проблема, на втором этаже номера свободные, на любой лежак падай и отдыхай.

Дори ушел, а Штенгель еще некоторое время сидел за кружкой пива, зорко окидывая всех входящих и выходящих цепким взглядом. Приютских нигде видно не было и он уже начал сомневаться, правильно-ли поступил, придя сюда. Всякое может быть, и оборвыши, которых прикрыл Кривой Руг, могли быть обычными уличными босяками, а не приютскими мальчишками. И вот, когда капитан уже решил, что сейчас надо пройтись по таверне, внутреннему двору и гостевым номерам, в общем зале появились те, кого он и искал.

Все три сбежавших из приюта подростка, были веселы и бодры, им здесь явно нравилось, да и внешний вид их не соответствовал тому, в каком он наблюдал их ранее. Одеты парнишки были пусть и не с иголочки, но добротно, на каждом плотная серая рубаха, крепкие штаны по росту и размеру, шерстяная безрукавка. Кроме того, у каждого на широком кожаном ремне сбоку, висел отличный охотничий кинжал в ножнах. Это все дорогого стоило, ведь так, здесь могли ходить только свои, те, в ком местные хозяева были полностью уверены.

К столу, за которым сидел капитан, подлетела добродушная Толстушка Марта, ключница таверны "Отличный Улов", и спросила:

– Лысый, детишек покормить надо, ты не против, если они с тобой сядут, а то у нас сегодня, сам понимаешь, наплыв посетителей?

– Конечно, Марта, пусть присаживаются, заодно и я с ними поем, принеси что погорячей.

– Сделаем, Лысый, – толстушка кивнула и умчалась в свою вотчину, на кухню.

Мальчишки, весело болтавшие о чем-то своем всю дорогу, сев за стол, резко замолчали, и только переглядывались. На стол подали горячий рыбный суп, с большими кусками мяса плавающими в жирном вареве, теплый хлеб и, все присутствующие, включая капитана Штенгеля, вспомнившего, что он не ел уже почти сутки, с аппетитом принялись за еду. Сметав все что на столе было, парни засобирались уходить, но капитан их остановил:

– Не торопитесь, сейчас Марта горячий взвар принесет.

И действительно, принесли взвар, густой горячий кисель из сушеной вишни. Пить взвар, дело не быстрое, обжигающий напиток быстро не выхлебаешь, и Штенгель решил, что пора попробовать завязать знакомство.

– Что-то раньше я не видел вас здесь, парни, из людей Одноглазого что-ли будете?

– Ха, дядя! – один из мальчишек, кажется Пламен, заводила всей тройки, усмехнулся. – А ты сам-то кто будешь? На этих, – он махнул головой в сторону сидящих за столами бойцов Одноглазого и Кривого Руга, – ты совсем не похож.

– Глазастый ты, как посмотрю, – в ответ усмехнулся капитан, – и ты прав, из местных я, зовут Лысый, сейчас под руку Кривого Руга отошел.

– Пламен, – представился заводила.

– Звенислав, – отозвался второй.

– Курбат-горбун, – с вызовом бросил третий.

Капитан повернулся к увечному и, глядя в его глаза, смотрящие с вызовом всему миру, сказал:

– А ты не дерзи, малый. Думаешь, у тебя горе и ты его можешь на весь свет излить? Нет, бывают ситуации в жизни и похуже. Когда не то что горб, а валяется обрубок человека без рук-ног, и живет, и рад бы умереть, а не может, не дают ему этого сделать. Вот это плохо, вот это настоящее горе.

– Это где же так было? – спросил хмурый горбун. – Может быть расскажешь?

– Легко, – уж что умел делать капитан, так это истории рассказывать, имел не талант, а практику большую, не один зимний месяц подряд, этому у Перстня учился. – Двенадцать лет назад это было, в Старой Гавани, именно в этой таверне жил один удачливый вор по кличке Бочонок. А почему его так звали, знаете?

– Нет, – нестройным хором протянули мальчишки, хоть и потаскала их судьба-злодейка, но все же, многое от детства в них еще осталось, в том числе и интерес к историям.

– Так вот, звали его Бочонком, потому что знали, что есть у него заветная кубышка доверху набитая золотом. Где он ее прятал, не знал никто, но что она была, то точно вам говорю. И проведал про это, тогдашний начальник Городской Стражи, маркиз Ускеро, и повелел он стражникам, схватить трактирщика и пытать, дабы вызнать, где тот богатство свое хранит. Полгода его в подвалах пытали, но так и не смогли узнать, где Бочонок богатство свое хранит. Потом, только куски тела его во рву крепостном нашли, вот это и смогли схоронить. Такой вот огромной силы воли был человек, малый, – капитан хотел потрепать горбуна по плечу, но увидев, как тот на него смотрит, не решился, – а ты говоришь, горб. Чепуха это, вон, предыдущий герцог тоже горбатым был, а державу на треть увеличил и трех жен пережил.

– Ну, я ведь не герцог, – криво усмехнулся Курбат-горбун.

– Как знать, как знать, – несколько загадочно произнес Штенгель. – Вот по вам, сразу видно, что вы дромы, а значит, что приютские, а среди них и благородных кровей потомки есть.

– Это откуда же, ты это знаешь? – в разговор вступил Пламен.

– Друг у меня есть, купец из Квирингорда, тоже из дромов, между прочим, кое-что рассказывал. Хотите, и вас с ним познакомлю, если интерес есть.

Парни явно заинтересовались, но общение прервал появившийся в таверне Кривой Руг, обвешаный оружием с ног до головы.

– Братва! – выкрикнул он. – Дело к вечеру, пришла пора проредить воров Папаши Бро!

– У-у-у, – одобрили его слова бойцы. – Бей черную масть! Воров на сталь оденем!

– Полчаса на подготовку и выдвигаемся! – продолжил Кривой Руг. – Старая Гавань станет нашей!

Люди Одноглазого и наемники, принялись облачаться в доспехи и вооружаться, а мальчишки-дромы, встали из-за стола и отправились куда-то наверх. На прощание, Пламен повернулся к Штенгелю и, серьезным, совсем недетским тоном, явно вкладывая в свои слова какой-то непонятный смысл, сказал:

– Мы еще продолжим наш разговор, Лысый.

Капитану Штенгелю оставалось только согласно кивнуть в ответ.