Текст книги "Морской закон, рыбья правда (СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– А если я смотрел в воду? – не похоже было, будто Лин пытался ей солгать. Он, скорее, подкидывал объяснение за объяснением и смотрел, как она с ними справляется.

– И об этом я тоже думала, – согласно кивнула Зура. – Но тут большой вопрос: откуда ты знал, кого искать? Я не самая лучшая из всех наемников. Лучше многих, не буду скромничать. Но не настолько хороша, чтобы обо мне слагали легенды. И потом, откуда ты мог знать, что я окажусь тогда в воде, и послать за мной Антуана?

– Значит, ты догадалась.

– И догадалась, и слышала. Ты, когда он только меня принес, сказал, что он молодец, что меня нашел. Или вроде того. И хочешь знать, что я думаю?

– Что? – Лин с любопытством склонил голову.

– Что вот этот браслет, – Зура покрутила браслет вокруг своего запястья, – сделал ты. Что ты почему-либо не разорвал с ним связь, так же, как Лерая Светлая. Я не знаю, как этот браслет попал ко мне…

– Я эту связь восстановил, – перебил ее Лин. – Я же сказал, я такие делал в молодости. Куда они разошлись потом, мне неизвестно. Но когда я понял, что мне нужно… разобраться с этим делом… я сперва не знал, как к этому подступиться. Задача представлялась мне огромной, как сам океан. Тогда я стал делить ее на этапы. Я обдумывал вероятности, я смотрел в воду… И в конце концов понял, что для того чтобы мне осуществить все так, как я хочу, мне нужен помощник. Не слуга, не наемник – человек, который разделит мои цели и будет мне помогать. В идеале, воин.

«Тот, кто подставится вместо тебя», – подумала Зура, но без злости. Она уже знала, что Лин этого в виду не имел. Он действительно имел в виду только то, что сказал: человек, чьи навыки дополнят его собственные.

– Тогда я долго пытался восстановить связь со своими браслетами… – продолжал маг. – Я продал их не так уж много, – кажется, что-то нехорошее отразилось на лице Зуры, потому что Лин торопливо добавил. – Через такую связь, устаревшую и заключенную без согласия владельца, нельзя увидеть много. И уж точно я не мог заглянуть в твою память или прочесть мысли, не волнуйся!

– Это тебе надо волноваться, – процедила Зура.

– Едва ли, – Лин улыбнулся. – Я увидел обрывки. Характер, представления, принципы… Я не знал о тебе почти ничего. Кроме того, что ты – подходящий мне человек. Не знал, что ты женщина, что тебе от двадцати пяти до тридцати лет, что тебя зовут Зура, дочь Зейлар. Я, правда, понял, что ты из степей, потому что их образ был очень ярок, и еще понял, где ты примерно находишься. Тут мне очень помогла Майя, и рыбаки, и еще некоторые другие люди, с которыми я поддерживаю время от времени контакты… Удалось навести справки.

– Для отшельника ты очень уж много знаешь людей.

– И не говори, – поддержал Лин. – Сам удивляюсь. Этот мир куда теснее, чем кажется, – он вздохнул. – Ну и потом, когда я тебя нашел, уже выяснилось, что ты ушла в тот боевой поход на корабле… – Лин щелкнул пальцами. – Запамятовал.

– «Цветок пустыни», – подсказала Зура.

– Да-да, «Цветок пустыни». Тогда я послал Антуана на поиски и смог даже показать ему твое изображение в воде. Прости. Мне следовало сказать сразу. Но тогда ты бы точно решила, что от меня лучше держаться подальше. Даже сейчас, уже зная меня и зная, что ничего плохого я не хотел, ты злишься.

В тот момент Зура даже не знала, сердита она на мага или нет. Также она не была до конца уверена в чистоте его намерений. Но с первым его заявлением вынуждена была согласиться.

– Поэтому ты взял меня с собой в подводный город? Хотя я там тебе была и не нужна?

– Нужно было познакомить тебя с этим всем получше. Вот, теперь ты знакома. И лучше прочих представляешь, что я собираюсь делать. Видишь ли, ты честна и верна до глубины души, но ты не из тех людей, которых можно привлечь рассказами о благе других или о гибели морских животных и голоде людей.

«Гордиться тут нечем, – подумала Зура. – Но, пожалуй, я такая и есть».

Лин тем временем продолжал.

– Тебя можно привлечь интересом, риском, новыми горизонтами – вот я и попытался… Прости, если все это выглядит так, будто я хочу тобой управлять. До некоторой степени так оно и есть. Я… никогда особенно хорошо не умел обращаться с людьми, и отшельничество не пошло мне на пользу. Но мое первоначальное предложение остается в силе. Если хочешь, я щедро награжу тебя за дни службы, и мы разойдемся.

Он говорил искренне, его голос слегка дрожал. Может быть, это было игрой. Но в любом случае нужно отдать Лину должное: если он и подталкивал Зуру к тем или иным решениям, сам он не чурался своей доли работы и рисковал не меньше нее.

И еще вот что: почему-то после поединка Зуре особенно хотелось ему верить. Будто до сих пор она шла по пустыне и высохла до самых костей, а Лин как-то напоил ее, напитал опять. Может быть, он и хотел, чтобы она так чувствовала. Может быть, это вышло случайно.

– Ты сказал, я лучше других представляю, что ты собираешься делать, – медленно проговорила Зура, все еще обдумывая его предыдущую речь. – Но я не знаю главного. Как можно остановить войну? – она наконец задала вопрос, который зрел в ней страшно давно. – Война – это как стихия, как пожар, или как буря. Я всю жизнь иду за войной, но так и не поняла, почему она разгорается!

«…Правда, и не старалась по-настоящему».

– Иногда, конечно, все как сухостой: одна искра – и занялась. Но иногда этот сухостой стоит годами, и годами, и сколько помнят самые старые старики – а искры все нет. А иногда соседи вроде бы живут рядом, и мирно, и правители женят детей. И потом на ровном месте все… вспыхивает.

– Ты права, сравнивая войну со стихией, – раздумчиво ответил Лин. – И я с удовольствием расскажу тебе то, как это понимаю. Но помни, что на деле точно не знает никто.

– Ты поумней меня, – пожала плечами Зура. – Но и у меня своя голова на плечах есть, я это помню. Скажи, как думаешь, а я решу, соглашаться или нет.

– Резонно, – чуть улыбнулся Лин. – Ну что ж, изволь… Из всех стихий тебе как воину ближе огонь, мне – вода. Поэтому я буду говорить о воде. Возьмем волну. Океанская волна несокрушима и способна обрушить любой дом, возведенный человеком. Но сама по себе она состоит из множества капель, и каждая из них – прах. Я могу смахнуть эту каплю ладонью, могу высушить ее теплом кожи, могу вовсе втоптать в землю. Капли вовсе не движутся все в одном направлении. Это видно, если рассматривать воду внутренним, магическим зрением… или просто внимательно приглядеться…

Говоря это, Лин провел рукой по воздуху, и в нем соткалось то, о чем он говорил: мельтешение капель.

«Позер», – подумала Зура. Но смотрела, зачарованная.

– Каждая капля движется сама по себе, – продолжал Лин, – но траектории большей их части совпадают. Оттого кажется, будто волна монолитна и несокрушима, – капли слились в волну, которая всхлестнулась и бесшумно опала. – Так и война. Ее делают люди. Короли и маркитантки, торговцы, которые поставляют припасы, и промышленники, что куют мечи и стрелы. Мало кто из них на самом деле наслаждается убийством живого существа, даже и непохожего на нас. Но жажда наживы, или власти, или приключений, или просто стремление выжить во многих людях сильнее трусости или миролюбия.

Он осекся. Вздохнул. Зачем-то потрогал светильник. Потом продолжил, уже спокойнее.

– Да, весь маховик не остановить. Но само существование этого маховика – иллюзия. Большинству людей даже в Тервириене нет до войны дела, а в Ронельге о ней и вовсе судачат только в светских салонах – сплетников на рынке или кумушек у колодцев война на побережье вовсе не трогает. Им просто нужно на что-то жить, кому-то сбывать товар… а гибели своей или других они не хотят, хотя, в общем, то, что происходит вдали от них, их не очень трогает.

– Так вот если найти тех немногих, кто находится на нужном месте и обладает нужной властью… если запугать их, подкупить, предложить выбор… да что угодно! Тогда-то война и утихнет, выродится в вялые стычки, а то и вовсе сойдет на нет. Я верю, что это можно сделать, акай. Уговорами, лестью, шантажом, запугиванием… Точечным воздействием. Можно. Если достаточно быстро и по обеим сторонам фронта разом.

Лин сидел на стуле, устало свесив кисти рук с колен и наклонившись вперед. Свет от лампы падал под таким углом, что Зура словно воочию увидела его молодым – может, своим ровесником, может, еще моложе. Низкорослый маг с его очками и залысинами показался ей статуей мудреца или героя. В первый раз увидев такую на постаменте в Алгоне, Зура дернула брата за край его кожаной куртки и спросила: «Акай, это его маги превратили в бронзу? За что?»

Зура протянула Лину ту свою руку, что была с браслетом.

– Ну вот давай и выясним, – сказала она. – Установи полноценную связь или как там она называется… Если уж я подрядилась тебя охранять, я тоже хочу всегда знать, где ты находишься.

Лин вздохнул.

– Я не то чтобы всегда знаю, где ты находишься, я могу это узнать, если захочу… Ладно, ладно, это детали.

И он взял ее за запястье.

Почему, интересно, он никогда не берет просто за руку?

* * *

После поединка с Беном Лакором Лин стал в городе человеком известным. Тут же поплыли слухи, что это не просто маг Лин-Отшельник, а «тот самый» Темсин Лин, который был когда-то помощником министра финансов; и еще слух, будто лет десять назад Лина поперли с должности именно за то, что он противостоял нелюбимой простыми людьми финансовой реформе. Все это повысило его популярность.

На самом деле Лин как раз за той реформой стоял – и руководство картелей отличнейшим образом вспомнило это. Но их, в отличие от обычного люда, реформа когда-то избавила от серьезной головной боли. Поэтому без всякого труда магу удалось добиться встречи с главой картеля «Борголода», потом и с тремя остальными. (Фактически делами заправляли два самых больших, но другие два тоже вполне могли вставлять палки в колеса).

Они выходили со званого обеда председателя картеля «Четыре Ветра», когда Лина попытались убить.

Обед этот тянулся и тянулся, а Зура даже за столом не сидела, стояла у дверей, и никто ей поесть не предложить. Оттого, подсаживая Лина в коляску извозчика, Зура замешкалась, отвлеклась на проходящего мимо торговца пирожками. Дурацкая ошибка, любительская… но иногда они случаются.

А потому стрелка она не увидела – почуяла. Тем, за кем часто следят, хорошо известен этот тяжелый взгляд на затылке. Каким-то чудом Зура умудрилась вовремя толкнуть Лина; тот, охнув, неуклюже полусвалился-полусполз на пол коляски. Дротик же вонзился в обшивку сиденья, пропоров ее – и тут же растекся лужицей.

– Остроумно, – ошарашенно пробормотал Лин.

– Да нет, ничего особенного, – не согласилась Зура. – Ассоциация магов встрепенулась. Нанесем визит? Ты же говорил, что это придется сделать.

Лин кивнул. Было видно, что ему не по себе – волшебника чуть не колотило. Но брал себя в руки он быстро, с каждой секундой казался все спокойнее и спокойнее.

– Очень странно, – прошептал Лин. – Очень странно. Почему она так? Кажется, я где-то крупно ошибся…

– Куда? – только и спросила Зура.

Если бы Лин спросил ее, Зура бы сказала, что нужно вернуться к Вартиану – маг явно не в мог заниматься сейчас делами. Но Лин сказал ей другой адрес, и Зура только кивнула.

– Белая набережная три, – скомандовала она извозчику.

* * *

Дома мне частенько случалось слышать, что наземные только и хороши, что отлавливать их в прибрежных водах и иметь: руки, мол, удобные. Должен сказать, что те, кто так думает, многое упускают! Не только руки.

Антуан-путешественник. «Книга пыли»

* * *

Этот жар – тоже что-то вроде войны. Только другой. И так же нужно уметь перетерпеть, затаиться, ударить вовремя. Только так можно победить.

Лоен оказался хорошим учителем. Во всех смыслах. На деле он никогда не настаивал на соблюдении их договора дословно: занимались они магией по вечерам, на окраине города, и иной раз он гонял Зуру там и несколько часов. Потом шли к Лоену, в комнату на третьем этаже доходного дома, и ложились в постель. Там он иной раз Зуру имел, иной раз не имел – говорил, что устал или еще чего. Но она все равно спала рядом с ним: на этом он настаивал.

– Приятно, когда рядом с тобой лежит молодая девчонка, что ни говори.

Первый раз, услышав, что для Зуры он был действительно первый, он поскреб заросший подбородок и пробормотал:

– Будь я получше, тут-то я бы и отказался. Но я такой, какой есть. Но я уж постараюсь, чтобы больно тебе не было, девочка.

И больно действительно не было. Было не бог весть как хорошо, но ничего так. Терпимо. А потом, к исходу второй недели, даже иногда становилось приятно. Зуре, пожалуй, даже нравилось, когда твердые ладони Лоена обхватывали ее под ребрами; когда жесткие пальцы гладили ее грудь, сжимая соски; и, когда прошел первый дискомфорт, приятно стало ощущать его внутри себя – было в этом что-то и от езды на лошади, и от магии, когда тело распирает изнутри чисто нервное напряжение, и все мускулы дрожат.

Но начал ли нравиться ей сам Лоен? Нет.

В первую ночь она выскочила из его дома до рассвета, когда еще даже молочники не появились на улицах и, несмотря на саднящую боль между ног, пошла обратно на пустырь, где тренировалась дробить магией камни, как Лоен ее научил. Потом купила у разносчика жирную лепешку с лотка. Запах жира напомнил вдруг о прежнем: о купце, перьях в подушках, о крови на ее руках, и как она вытирала пальцы о снег. Второй раз в жизни Зуру немилосердно вырвало.

Ладно, сказала она себе потом. Наемник всю жизнь испытывает свое тело. Всю жизнь тащит его сквозь тренировки. Всю жизнь ставит себя на край. Для женщины продавать свое тело за деньги – позорно. Но она не за деньги. Она за науку. И, кстати, постельным делам тоже пришлось бы учиться рано или поздно…

Это тоже такой бой. Затаиться, обезоружить.

…В войсковых обозах следуют маркитантки, потому что где бой, там и ебля, ничего не поделаешь. Вот. Она сама себе маркитантка. Дело житейское. Она решила сама в этот раз. Никто ее не продавал и не подталкивал.

Брат, кстати, ни о чем ее не спрашивал. Нет, первый раз спросил, куда это она, когда Зура сказала, что уходит на вечер и на всю ночь. Она сказала правду: что нашла человека, который согласился учить ее магии.

– Будь осторожна, – только и сказал он. – Возвращайся живой, акай.

– Это уж не волнуйся, – ответила Зура небрежно.

Лоен рассказал ей про серьгу, как отслеживать свое состояние с ее помощью. Даже подарил самую первую. На исходе двух недель он сказал ей:

– Ну все, чему мог, я тебя научил. Это наша последняя ночь.

Он был с ней как-то особенно, непривычно мягок. Зуре это показалось странно: она едва замечала его ласки и даже немного скучала. Но Лоену понять не дала. Не сказать ведь, чтобы она совсем была наивной идиоткой в этом смысле: они с братом всегда ютились по таким местам, что Зуре пришлось наслушаться разговорчиков всяких разных. Были среди их соседей и шлюхи, старые и молодые. Зура быстро поняла, что из подслушанного применить к делу и как. Поэтому Лоен о ее скуке, кажется, даже не догадался. И хорошо; речь ведь шла о ее гордости.

В конце он сказал, прижимая ее к себе:

– Вот что, малышка… Я тут подумал… Ты девчонка хорошая, серьезная, но в наемниках пропадешь. Тут надо немножко с катушек быть слетевшим. Нет у тебя настоящей безжалостности. Я видал баб в этом деле, но дело все-таки не женское. Ты у меня не такая… – Зура молчала, и он продолжил, как будто продираясь сквозь каждое слово. – У меня ферма есть… не здесь, в Оксии. От отца осталась. Там запущено все маленько, но… Может, ты б захотела там пожить?

– Нет, – коротко сказала Зура.

– Да ладно, не отказывайся сразу, – он прижал ее к себе еще крепче, зашептал в шею, обдавая горячим дыханием, и Зуре нестерпимо захотелось освободиться. Но она не знала, насколько еще их договора хватает, поэтому лежала смирно. – Ты девица сопливая, но маг неплохой. Среди фермеров магов мало, а так мы бы там с тобой мигом хозяйство подняли. Да плюс я еще пока мечом махать могу – это деньги. Вдруг у тебя живот расти начнет, что делать будешь?

– Не начнет.

Разбудили Зуру среди ночи топот сапог и стук древков алебарды. Городская стража Влавии; эти вояки немилосердно ярко светили фонарем, грубовато перешучивались и оттащили Лоена в тюрьму как шпиона Тай-Гериата. Зура не оказала им сопротивления только потому, что Лоен крепко сжал ее руку и велел не дергаться. А потому ее бросили в камеру с проститутками, не имеющими храмовой лицензии.

Ночь была неприятной, но утром, когда их всех выгнали на «общественные работы» – убирать мэрию – Зура без труда сбежала.

Больше она о Лоене не вспоминала.

И, конечно, ребенка никакого не было. Ей немногое успели рассказать до того, как она покинула род и его земли, но этому всех девочек из боевых шатров учат сразу же, как только забирают от матерей или кормилиц: боевые женщины степей не рожают детей, если сами того не захотят.

* * *

Выводы, сделанные Лином после посещения третьего дома по Белой набережной, заставили его поторопиться.

Зура мало понимала его бормотания о железных кораблях и выжигании океана до дна, но была абсолютно согласна с тем, что ускориться надо. Правда, она быстро выяснила, что пытаться охранять Лина, когда он крутит хвосты всем кошкам Тервириена на предмет ловли рыбы, – дело пропащее.

Мало того, что кто-то – то ли обозленные маги средней руки, то ли их союзники – еще два раза покушался на жизнь Лина (а один раз – на жизнь самой Зуры), так еще ей пришлось выполнять кучу лишних, чисто распорядительских обязанностей. Ни дать ни взять, секретарь при важной особе. Иной раз не то что не хватало времени поесть и поспать: не успевала даже переплести косы, приходилось кое-как смазывать их маслом и переплетать только концы.

Правда, она не стала больше заниматься охраной Лина в гордом одиночестве, а сколотила ему целую команду: во-первых, рыбаки за хорошую плату несли вахту вокруг дома Вартиана; во-вторых, она сманила к ним телохранителя самого Вартиана, в сопровождении которого тот ходил порой на Биржу («Вы не представляете, какие там нравы!»). В-третьих, к ее удивлению, к ним пришел наниматься Тиан.

– Бен меня выставил, – пояснил он. – Ну и ладно, не больно-то он мне нравился. Вот насчет Малыша Джаса жаль: мы с ним хорошо сработались. Но и с тобой сработаемся не хуже, ты ничего.

Зура поразмыслила, нанимать его или нет. Что ее беспокоило больше всего: Тиан был бойцом не слабее, может быть, в чем-то и посильнее ее. Как бы, пообтеревшись, не отказался подчиняться женщине, еще и чужестранке.

Но держался он уважительно и казался человеком опытным и надежным – из тех, что отрабатывают свое жалование. И Зура решила рискнуть.

Она, кстати, узнала, откуда у Лина деньги. Тот еще в молодости умудрился сколотить неплохое состояние, но не торговыми делами, а какими-то другим, более загадочным способом. Он действительно был из «тех самых Линов», но – побочная ветвь, герцогский титул принадлежал другой части семьи. Отец Лина занимал непыльную должность смотрителя государственных торговых архивов. Сам же Лин сперва учился магии, потом по какой-то причине, которую он Зуре не назвал, пошел на государственную службу и дослужился там до помощника министра финансов.

Там-то он и прокрутил ту самую реформу, которая, по словам Лина, спасла имперские провинции от распада (а по словам кумушек у колодцев была сущей занозой в заднице). Сама Зура судить о ней не могла, ибо дореформенной Империи не видела: Лин ушел со своего поста семь лет назад, как раз когда она закончила скитаться по приграничным княжествам и окончательно осела в Роне – если можно назвать оседлым состояние постоянных перебежек из провинции в провинцию.

Лин держал часть своих средств в каком-то банке, часть еще в каком-то, а еще каким-то банком попросту владел, хотя всеми делами занимался управляющий.

– Наверняка он меня нещадно обворовывает, – объяснил Лин Зуре добродушно, – но дело не разваливает. В нашем договоре сказано так: либо я выплачиваю его наследникам солидное содержание после его ухода на пенсию или смерти, либо он ставит сына на ту же должность, либо, если я умираю раньше, не оставив наследника, банк уходит его семье.

– Надеюсь, банк этот не в Тервириене? – только и спросила Зура. – А то еще и от них тебя охранять…

Лин рассмеялся.

– Нет, даже не в Роне. В Северной Оксии.

Зура слегка расслабилась. Действительно, даль несусветная.

– На самом деле, как ты понимаешь, все это золото мне для жизни не требуется, – серьезно проговорил Лин, когда отсмеялся наконец. – Когда-то азарт разбирал его зарабатывать, ну и чтобы отец увидел, что я могу, но на траты даже тогда толком времени не хватало. Теперь же… Мне нужно совсем немного, только чтобы покупать на материке те продукты, без которых на маяке сложно, да перевозить их… Но, если бы пришлось, я бы прожил и с одного моря.

– Не сомневаюсь, – кивнула Зура. – Но теперь-то ты рад, небось, что от денег не избавился? Столько взяток раздал – у меня голова кружится считать.

– Вот и не считай, – посоветовал Лин, – потому что, когда дойдем до Ронельги, суммы станут астрономическими.

Взятки Лин раздавал, в основном, для того, чтобы пробиться к тому или иному важному лицу. В остальном же он действовал тоньше: уговорами и разговорами. Зура и раньше знала, что Лин горазд трепать языком, но уже через несколько дней у нее сложилось впечатление, что он мог бы, если бы захотел, продавать морскому народу пресную воду… ну, может быть, всем, кроме его вождя – тот для этого туповат. Как объяснил Лин как-то Зуре, растирая виски после одной утомительной беседы, «дураков убалтывать сложнее всего. Ты, вроде бы, уже все аргументы нашел, все подобрал, он со всем согласился… а ночью пообщался с женой – и наутро все начинай сначала!»

Но тем не менее дело двигалось.

Зуре запомнился разговор с одним из высокопоставленных управляющих картеля «Борголода» – того самого, где подвизался и их гостеприимный Вартиан.

Разговор происходил в великолепном кабинете с видом на гавань Тервириена и башни магов на другом берегу реки. Сводчатый потолок кабинета терялся в полумраке, рождая слабое эхо. Обстановка же напоминала о том, что романтика морской торговли не менее жива, чем в прошлые два века: по стенам здесь висели скрещенные мечи и палицы, с потолка свисали модели кораблей.

Хозяин кабинета, Роз Тейкалин, был высоким, плечистым и громогласным человеком со шрамом на лице, без двух пальцев на левой руке и с деревянной ногой. Легко можно было представить, как он орудовал смертоносным железом, осевшим потом вдоль стен. Но еще перед встречей Лин предупредил Зуру, что за фасадом прямодушного рубаки, этакого бывшего пирата, прячется делец хитрый и опытный.

У Лина с ним был долгий разговор, в течении которого волшебник и показывал ему записи, и даже рисовал что-то на стоящей в углу грифельной доске. Зура прислушивалась краем уха, но больше следила, чтобы Тейкалин, доведенный до белого каления очковтирательствами Лина, не схватил один из смертоубийственных предметов и не прошелся бы магу по голове.

Наконец торговец-пират сказал.

– Магистр Лин, я не буду спорить с вами. Боевые действия, как они есть, действительно больше оттягивают у нас денег, чем приносят прибыли. Но надо же думать о конкурентах. «Борголода» никогда не чуралась честной битвы. Мы не можем сейчас отступиться: это только покажет нашу слабость.

– Вопрос в том, что достанется вам в результате этой битвы, – вкрадчиво произнес Лин. – Говорю вам, очень скоро тут вовсе не останется рыбы. Сейчас вы вкладываете средства в войну в расчете на то, что лет за пять этот регион окупит все потраченное. Но кого вы обогащаете на деле? Уж не «Троммалию» ли, которая продает оружие?

– Мы владеем и частью «Троммалии», как вы знаете. Наши интересы не пострадают в любом случае.

– Я также знаю о намечающемся браке, – улыбнулся Лин. – Одея Тралиен – чудесная девушка, но стоит ли она разделения компании?

– Как вы… – Тейкалин посмотрел на Лина с удивлением, и тут же хмыкнул. – Да, мог бы и не спрашивать это у человека, за один день поставившего на уши весь Тервириен. Я точно знаю, что эта сделка была защищена от магического зрения!

Лин пожал плечами.

– А вы также знаете, что прямое наблюдение через воду – еще не все. Можно о многом догадаться, если просто подумать и сделать выводы. Сейчас мои выводы говорят, что вы разоритесь, если война не будет остановлена. А вот если будет, причем тем способом, о котором я говорю, через квоты… Нужно ли упоминать, что если вы поспешите, добрый Тейкалин, большая часть квот достанется именно вам?

– Вы не можете этого обещать, – заметил Тейкалин довольно холодно.

Лин пожал плечами.

– А вы не хотите узнать, что еще я знаю о «Троммалии»? Или о картеле «Четыре Ветра»?

Тут Тейкалин рассмеялся настоящим утробным, пиратским смехом.

– Вы умеете вести переговоры, магистр, – он подошел к двери, приоткрыл ее и крикнул в щель. – Эй вы, бездельники, принесите вина! – вновь обернулся к Лину. – Ну что, теперь начнется настоящий разговор.

Позже Лин объяснил Зуре, что Одея Тралиен, довольно-таки вздорная старая дева, приходилась дочерью владельцу «Троммалии», и что ее брак с племянником одного из партнеров, стоящим во главе «Борголоды», оговаривался и откладывался уже лет десять. Роз Тейкалин, как легко было догадаться, принадлежал к противникам будущего свекра.

Разговор с выздоравливающим адмиралом Калисом оказался далеко не таким колоритным. Признаться, Зуре хотелось увидеть настоящего адмирала: звук этого титула волновал ее военную косточку. К тому же, сражаясь отчасти под его началом, она решила, что командир он дельный и морскую битву вести умеет.

Однако в жизни адмирал оказался невзрачным человеком еще ниже Лина ростом, с желтоватым лицом и негромким голосом. Он принял их в самом обыкновенном кабинете, заваленном бумагами – ни дать ни взять каморка обычного клерка, только побольше.

Отравление – или болезнь – сильно повлияли на Калиса. У него даже подрагивали руки. Но выслушал он Лина с непроницаемым лицом, а потом сказал:

– То, о чем вы говорите, я не могу формально поддержать. Это будет граничить с нарушением приказа моего главнокомандующего.

– Вы можете отправить в столицу свою резолюцию, где изложите мнение, что предлагаемое мною решение более целесообразно, чем военные действия.

– Не мое дело решать, что целесообразнее военных действий, что нет, – адмирал дернул плечом. Потом добавил: – Зря вы наняли в помощь себе наемника. Их участие плохо отражается на армии.

– Понимаю, – Лин склонил голову.

– И мне не нравятся маги, – продолжил адмирал. – Вы вечно крутите-вертите. Уховертки. А ведь меня обязали сотрудничать с такими как вы уховертками. Ассоциация магов Тервириена. Я должен верить, что они сотрут подлых рыб в порошок. Ха.

– Ваши сомнения мне понятны, ваше превосходительство, – вновь кивнул Лин.

– Ну раз понятны, так идите прочь, – сварливо ответил адмирал.

Когда они вышли из пропахшего чернилами и бумажной пылью помещения адмиралтейства на жаркую улицу, Зура спросила:

– Неудача? Он нас послал?

– Да нет, удача, – улыбнулся Лин. – Он только что подтвердил, что Ассоциация магов что-то задумала. Подтвердил, что отправлял в столицу по крайней мере одну депешу о том, что наемники разлагающе действуют на дух флота и он не хотел бы пользоваться их услугами. Ну и наконец, сказал, что ему не нравится эта война, и он не будет нам мешать.

– Охренеть, – пробормотала Зура. – По-моему, ты ошибаешься. Ничего такого он не говорил.

– Ну тогда дело плохо, – подмигнул ей Лин.

Вот так, шантажом, посулами, ложью и правдой в разных долях Лину удалось буквально за несколько недель сделать то, что Зура никогда бы не сочла возможным: он добился принципиального согласия трех основных картелей, имеющих интересы в Тервириене, на прекращение боевых действий. Прошение, составленное и подписанное их главами, должен был везти в Ронельгу сам Лин.

Они наметили отъезд на храмовые выходные – нужно было утрясти еще кое-какие дела с канцелярией императорского наместника, который лично так Лина и не принял. Лин, однако, надеялся добиться аудиенции до конца недели.

Но тут как-то под вечер в заднюю дверь особняка Вартиана постучался необыкновенно плечистый человек в плаще с капюшоном и сообщил, что у него письмо для мастера Лина.

Человек этот оказался Антуаном, а письмо было от Майи – пергаментная страница, испещренная нечитаемыми для Зуры значками речи морского народа.

Прочтя это, Лин сказал, что его подозрения относительно Ассоциации магов подтвердились и что ехать нужно на следующее утро, бог с ним, с наместником.

И они отправились.

* * *

За узкой полосой хорошо увлажненных земель, что окаймляют берега Полуострова, через весь континент тянутся долгие опаленные солнцем пустыни и полупустыни. Рек здесь немного, оазисы встречаются редко. Центральная река Империи, великая Рона, на которой стоит город Ронельга, в самом широком месте разливается всего на три-четыре полета стрелы; в более богатом водой крае ее бы сочли зазнавшимся ручьем. Если бы не водная магия, дарованная двуногим бескрылым людям богами четырех стихий, на этих равнинах неоткуда было бы возникнуть ни земледельческим поселениям, ни большим городам.

А если бы не зариаты, люди никогда не могли бы расселиться здесь.

Зура никогда не любила зариатов. Они ей казались своевольными и непонятными. Другое дело лошади – норовистее, быстрее, сообразительнее, и умеют сражаться не хуже людей. Но ни один конь не мог бы пересечь пустыню так, как зариат, которые практически не пили воды, к тому же могли питаться пустынной колючкой и идти и день и ночь, отдыхая всего два-три часа.

Конечно, по холке зариата не погладишь: у них вообще холки нет, только словно сделанный из древесной коры панцирь, из отверстий которого высовывается длинная шея с плоской головой да четыре стволопобные ноги.

Сначала Зура попробовала уговорить Лина взять все-таки лошадей и отправиться хорошими дорогами, вдоль человеческих поселений, а не прямиком через пустыню. Риска так было все-таки меньше. Но тот только головой покачал.

– До Галата и впрямь поедем на лошадях, дорога тут одна. Но потом – посмотри на карту. Зачем делать такой крюк? Нам нужно добраться до Ронельги как можно быстрее, покуда все эти замороченные мною люди не опомнились. Да и морской народ нужно обработать как можно быстрее. Считай как хочешь – верхом на зариатах мы сэкономим как минимум неделю, а если немного повезет, то и больше.

– Говорили мне – не связывайся с авантюристами, – пробормотала Зура. – Ну ладно, ты у нас главный. Но что будешь делать в Ронельге, если так торопишься? Думаешь, Голос голосов вот так возьмет и примет тебя? Люди месяцами ждут аудиенций!