Текст книги "Тропиканка. Том первый"
Автор книги: Вальтер Неграо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Глава 23
Гаспару не терпелось повидаться с Франшbre, и он с утра пораньше отправился к нему, но дома застал одного Франсуа. Франсуа решил, что Гаспар пришел к нему по поводу вссго, что случилось с Амандой, с Летисией, и тyт :же принялся рассказывать, как все было на самом деле.
Гаспар и не подозревал, что у его друга–архитектора такие серьезные чувства и намерения в отношении Летисии! Ему это было очень приятно. Свою своевольную, взбалмошную внучку он тоже прекрасно знал – отсутствие в доме отца, возрастные проблемы. Гаспар нисколько не сомневался в правдивости рассказа Франсуа.
– Я постараюсь тебе помочь! – пообещал он. – Хорошо, что ты поставил меня в известность.
– Спасибо, Гаспар, – поблагодарил он и добавил, увидев входящего Франшику: – Не буду вам мешать. Франсуа почувствовал, что Гаспар – само нетерпение, и понимал, что его присутствие при разговоре излишне.
– Ну что там, Франшику? Говори же, я жду, – торопил Гаспар своего секретаря по личным, сугубо личным делам.
– Все прекрасно, контракт подписан, а дальше …
– Понимаю, – все с тем же нетерпением прервал его Гаспар, – Для того чтобы Эстела была счастлива, мы должны устроить целое представление. У нее должно быть шикарное шоу. Так? Я правильно понял?
Франшику кивнул.
– Ну так в чем же дело? Действуй! Деньги не проблема. Я все оплачу, – пообещал Гаспар.
Пока счастлив был Франшику, щедрость Гаспара приводила его в восторг, и он с воодушевлением воскликнул:
– :За дело берется Франшику. единственный и неповторимый. У Эстелы Маркес будет супершоу!
Довольный Гаспар зааплодировал. Счастливому человеку во всем сопутствует удача. Гаспар был счастлив, и ему удалось переубедить Летисию. Гаспар был влюблен, и ему удалось уверить свою дочь в любви Франсуа.
Летисия прислушалась к словам отца еще и потому, что успела побывать в доме Рамиру. Она не могла оставить просто так свершившееся вопиющее безобразие. Она должна была вступиться за сына и как–то призвать к порядку распоясавшихся рыбаков, которые посмели дойти до рукоприкладства! Рамиру не было. Разговаривала она с Серенной и ничего, кроме боли и чувства унижения, не вынесла из их разговора. У нее до сих пор звучали в ушах слова Серены:
– Ты потеряла своего мужчину, Летисия, потому что не верила в его любовь. Но этот мужчина вернулся к жизни. Он полюбил опять, полюбил земной любовью, земной и небесной одновременно. И наша любовь жива! С Рамиру нас разлучит только смерть.
– Не обольщайся, Серена! Рамиру помнит и о нашей с ним любви. Такую любовь забытъ нельзя! – ответила благополучной Серене оскорбленная до глубины души неблагополучная Летисия. – И имей в виду – в следующий раз я сразу же обращусь в полицию, она найдет управу на твоего головореза!
Ярость и бессилие – плохие помощники, они не приноснт покоя.
Летисия вернулась домой разбитая, опустошенная, с тоской и отчаянием в душе. Она хотела забыть Рамиру и не могла. Но хотела, очень хотела. Особенно увидев довольную, счастливую Серену. Поэтому все, что говорил ее отцу Франсуа, то, в чем он убеждал ее, было для Летисии желанным бальзамом.
С Франсуа, в конце концов, они говорили на одном языке, и Летисия даже почувствовала себя виноватой из–за своего легковерия. Кто знает? Может, Серена не так уж и неправа, когда сказала что Летисия погубила свою любовь недоверием? Летисия подошла и с нежностью поцеловала отца. Гаспар понял: он победил.
– Поезжай, дочка, и помирись с Франсуа, – ласково сказал он. – Я давно его знаю, он хороший, порядочный человек и проблемами Аманды, можешь мне поверить, озабочен не меньше тебя.
Летисия кивнула. Так она и сделает. Этот трудный день должен кончиться чем–то хорошим: цепь неудач должна прерваться.
Дорогой Летисия даже с нежностью вспоминала художника. И с грустью думала, что все ее несчастья от излишней впечатлительности. Именно впечатлительность делает ее такой неуравновешенной, кидая из стороны в сторону!
Франсуа был дома и страшно обрадовался, увидев Летисию. Да здравствует Гаспар, надежный и верный друг!
Глядя на счастливое лицо Франсуа, Летисия тоже почувствовала себя счастливой. Среди бурь и невзгод хорошо знать, что есть верный и надежный человек, который тебя любит. Франсуа засуетился, ставил на стол вино, фрукты, придвигая самые сочные и красивые к Летисии.
– Тебе нужно немного отдохнуть, – говорил он. – Давай выпьем за будущее! За нашу любовь! Я так без тебя скучал!
Летисия улыбалась: да, она была не права и так было приятно расстаться со своей неправотой!
Они выпили, глядя в глаза друг другу. Глаза, которые обещали только хорошее, и вдруг женский голос громко сказал:
– Я хочу и не могу уснуть, Франсуа! Может, ты сделаешь мне массаж?
В гостиную, где за накрытым столом сидели Франсуа и Летисия, вошла в легкомысленном халатике Лилиана и, глядя с недоумением на Летисию, спросила, будто была хозяйкой дома:
– А это кто?
Мгновенная бешеная ярость захлестнула Летисию. Опять! Ее опять заманили в ловушку! Снова подвергли унижению! Снова оскорбили!
– Никто! – ледяным тоном ответила она. – Считай, что я тебе приснилась! Не заставляй девушку ждать, Франсуа. Сделай ей массаж.
Летисия была уже у дверей, и Франсуа, процедив на ходу пару злобных слов очень довольной Лилиане, схватил Летисию за руку. пытаясь удержать.
– Подожди, Летисия. – умолял он, – сейчас я тебе все объясню. Это совсем не то, что ты думаешь.
– Я прекрасно знаю, что ты мне сейчас скажешь! Ты скажешь, что эта красотка сама прыгнула к тебе в постель и ты ничего не мог с ней поделать!
Как ни смешно, но так оно и было, хотя Франсуа ни в коем случае не собирался этого говорить. Дверь за Летисией захлопнулась, и он набросился на Лилиану:
– Ты видишь, что ты натворила своими дурацкими штучками? Меня простили! Только–только простили! Как я смогу теперь оправдаться?
– Ну, знаешь! – обиделась Лилиана. – Ты хоть предупреждай! Откуда я знаю, что к тебе в любую минуту может прийти женщина! – глаза у Лилианы уже были на мокром месте, она уже всхлипывала.
Франсуа только рукой махнул. Он не любил женских слез, даже в качестве разрядки. С Лилианой сейчас можно бьто только поссориться, а с Франшику хоть что–то решить, и Франсуа отправился к Франшику.
– Посмотри, сколько ты натворил бед, – принялся он упрекать друга, – Лилиана сидит и ревет, Летисия в бешенстве и никогда меня не простит. Я в отчаянии. Теперь ты понимаешь, что нельзя было тащить сюда Лилиану!
Франшику виновато повесил голову.
– Все наши глупости из–за женщин! – нашел он единственное для себя оправдание.
– Что правда, то правда, – развел руками Франсуа.
– Я ее привез, я ее и увезу; обещаю тебе, – торжествешю покялся Франшику,
– Сделай большую милость! – умоляюще проговорил Франсуа. – А как я буду мириться с Летисией, просто ума не приложу!
* * *
Летисия кипела негодованием всю дорогу. Не успокоилась она и дома. Поэтому и Аманду не стала щадить, когда ее увидела. Может, на самом деле это лучший выход? Может, именно это и спасет ее легкомысленную дочь? Хотя в Летисии куда громче заботы о дочери говорило раздражение. И она не удержалась и выплеснула его:
– Аманда! Твое поведение просто неприлично! Девочки из добропорядочных семей так себя не ведут! Надеюсь, ты понимаешь, что стыдно вешаться на шею мужчинам и еще более стыдно – врать!
– Врала не я, а ты! – злобно выкрикнула Аманда, и Летисия даже отшатнулась от этой откровенной злобы. – Я доверила тебе свою тайну; а ты! Ты воспользовалась ею и стала отбивать у меня Франсуа! Ты поехала к нему, ты ему обо мне насплетничала …
– Что ты такое говоришь, Аманда? Ты забыла, что ты еще маленькая девочка, а я, я – твоя мать?! – Летисия была просто в ужасе от того, что услышала.
– Ну и что, что ты моя мать? Нам нужен один и тот же мужчина! И не смей мне врать, будто ты к нему равнодушна! Ты просто сходишь с ума от ревности!
«Может, это и правда, но не по отношению к Аманде, и даже не по отношению к Франсую», – горько подумала про себя Летисия, но вслух сказала совсем другое:
– Я беспокоюсь только о тебе, Аманда. И хочу я одного – избавить тебя от страданий!
– Не старайся! Я все равно тебе не поверю! Ты просто хочешь заполучить себе Франсуа. Но мы еще посмотрим, кому он достанется!
– Уже достался! – глядя не без иронии на свою обезумевшую дочь, – сказала Летисия. – У него есть о ком позаботиться, а тебе лучше о нем забыть!
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – вдруг притихла Аманда, и у нее на лице отразилось не доверчивое недоумение. – Выдумываешь Бог знает что, лишь бы разлучить меня с Франсуа! – сказала она, но уже без всякой уверенности.
– Не веришь, поезжай и убедись собственными глазами, – устало ответила Летисия и закрыла за собой дверь спальни.
День кончился плохо, цепочка неудач так и не разомкнулась.
На следующий же день Аманда отправилась к Франсуа. Она не сомневалась, что Летисия из ревности обманула ее, и предвкушала их взаимное волнение, притягивающий взгляд Франсуа и, наконец, объятия. Мысленно она уже спешила по дорожке в саду, а в конце ее стоял, дожидаясь, темноволосый загорелый красавец в белоснежной рубашке и шортах …
Но когда она вошла в калитку, в конце садовой дорожки стояла темноволосая красавица. 3начит, мать не солгала ей, значит, в доме у Франсуа действитслыю поселилась, жснщина. Что ж, Аманда с ней познакомится, а потом она посмотрит в глаза Франсуа …
Но в глаза Франсуа посмотреть ей не удалось.
Франсуа ушел на пляж работать, он писал очереднyю картину, и трудно было сказать, когда он вернется, – все зависело от вдохновения. Это сообщила Аманде Лилиана, с любопытством разглядывая хорошенькую молоденькую девочку.
– А ты что, его подружка? – спросила ее Лилиана напрямую.
– Возможно, – дипломатично ответила Аманда. – Аты?
– Возможно, и я – ответила Лилиана. – Хочешь соку, я только что приготовила.
– Не откажусь, – ответила Аманда.
Аманда выяснила, что Лилиана проводит у Франсуа отпуск, но еще не знает, надолго ли останется. Аманда поначалу собиралась во что бы то ни стало дождаться художника, но потом поняла, вряд ли это имеет смысл, и, поболтав еще с четверть часика с Лилианой, отправилась домой.
Вернее, не домой, Аманда долго еще бродила по городу. Невидящим взглядом смотрела на пестрые витрины и пытал ась понять, что же ей теперь делать. У Франсуа, как выяснилось, была своя независимая жизнь, куда, как теперь поняла Аманда, он не собирался ее впускать. И равнодушие его было совсем не показным, как она поначалу думала, оно было совершенно искренним. Когда Аманда узнала, что ее мать неравнодушна к художнику; она приготовилась бороться за свою любовь. Она не сомневалась, что молодость дает ей особые преимущества, мать казалась ей слишком старой для влюбленности. Но Лилиана была и молода, и хороша собой. И Аманда почувствовала, что не может соперничать с ней. Еще она поняла, что Франсуа любит стройных, высоких и темноволосых. Такой была ее мать, такой была Лилиана …
* * *
После визита Аманды Лилиана окончательно поняла, что Франсуа в Форталезе времени не теряет. Бойкая девочка была у него, очевидно, в подружках на каждый день, а благовоспитанная красивая дама – для высокоинтеллектуальных отношений. И Лилиане стало вдруг очень жалко себя за свою привязанность, преданность, которые всегда остаются без всякой благодарности. Лилиана не могла удержаться и заплакала. Плачущей нашел ее Франшику; который в этот день довольно рано вернулся домой.
– Неужели ты плачешь из–за этого повесы? – возмутился он. – Такая красавица! Настоящая королева! Да еще с золотым сердцем! Тыже была с ним во всех его невзгодах! Кто, как не ты, помогал ему?• И что? Другой бы памятник тебе поставил, Лилиана! Всю жизнь на руках носил! Да этот неблагодарный доброго слова твоего не стоит, не то что слез!
Слова Франшику были целебным бальзамом для Лилианы. Нет, она нисколько не обольщалась насчет этого молодого человека. С одной стороны, она видела, что он очень хочет привлечь ее внимание, с другой – что он работает пока только на подхвате, не слишком надежен, не слишком основателен. А с третьей, – что ей было за дело до его основательности? Сейчас он помог ей, и Лилиана сквозь слезы улыбнулась Франшику!
Зазвонил телефон. Франшику приглашал к себе Гаспар по срочному делу.
– Видишь, Лилиана, я нужен всем! – обрадованно сообщил Франшику. – Как только я вернусь, мы продолжим разговор!
Гаспар вызвал к себе Франшику; потому что срочно решил лететь в Рио–де–Жанейро. Необходимость лететь возникла после неожиданного визита Бонфиня. Бонфинь понял, что Витор дал серьезные обязательства японцам, и не мог не сообщить об этом Гаспару.
Услышав о японцах, Гаспар схватился за голову: Витор, похоже, подверг их фирму невероятному риску. Но насколько опасен этот риск и есть ли пути для отступления в случае, если новый контракт грозит разорением фирме, Гаспар мог выяснить только после тщательного изучения документов. Нужна была и консультация с профсоюзом, который находился в Рио. В общем, Гаспару предстояла деловая поездка, и он решил совместить полезное с приятным. И для этого вызвал Франшику. Гаспар будет заниматься делами фирмы, Франшику – супер–шоу для Эстелы.
– А тебе не кажется, что ты слишком рано ушел на покой, Гаспар? – печально спросил друга Бонфинь, наблюдая, как деятельно принялся Гаспар за дело, названивая по телефону, заказывая билеты.
– Может, и рано, – отозвался Гаспар. – Но, видишь ли, за Витором будущее, и я не хочу, чтобы ему казалось, будто мы ему не доверяем, будто каждый его шаг под контролем. Он должен научиться и принимать решения самостоятельно, и потом отвечать за них. В данный момент я вижу безусловную опасность в его поспешном и опрометчивом решении, но, насколько она велика, смогу сказать, только вникнув во все документы. На ошибках учатся, так пусть он учится, Бонфинь, пусть учится …
Посетовал Бонфинь и на дружбу Гаспара с Франшику. Но Гаспар в ответ только рассмеялся:
Франшику был его слабостью. Почему? Он и сам не мог объяснить.
Франшику прилетел к Гаспару как на крыльях и пришел в восторг от предстоящей поездки.
– Вот сработаемся мы, и никто нас не одолеет! – пообещал Франшику сеньору Веласкесу.
– И я так думаю, – согласился с легкомысленным Франшику сеньор Гаспар Веласкес.
Удача сама плыла в руки Франшику. В поездку он возьмет с собой Лилиану. Разве может Гаспар возражать против общества такой красивой, умной и воспитанной девушки? А Франшику убьет сразу двух зайцев – выполнит обещание, данное Франсуа, и пристроит Лилиану. Она будет исполнять обязанности секретаря у импресарио Франшику, единственного и неповторимого.
– Собирай чемоданы, Лилиана, мы едем в Рио, – сообтцил он, вернувшись домой.
Лилиана согласно кивнула. Между ней и Франшику за эти дни установилось то дружеское согласие, которое иной раз приятней и устойчивей любви.
В этот вечер Лилиана поощряла пылкую нежность Франшику, особенно если рядом был Франсуа, которому она не могла простить его «гарем». И Франсуа, как это ни покажется странным, было чем–то обидно обоюдное согласие этой парочки. Он прекрасно понимал, что трогательные заботы Лилианы о Франшику явно нарочиты, что она целует его только в пику ему, Франсуа, и ему тем более претили эти игры. Он устал! Устал от всех! Когда женщин становится слишком много, они не украшают жизнь, а убивают ее.
– Я очень рад, что вы милуетесь, как два голубка, – сказал он Франшику. который сидел в обнимку с Лилианой на диване, – но мне кажется, что ты мне что–то обещал.
– Потерпи немного, – отвечал Франшику. – и я выполню свое обещание. Я затеял большое дело, и ты очень скоро обо мне услышишь.
– Если услышу, то буду рад, лишь бы не видеть, – съязвил Франсуа.
* * *
Серена не собиралась скрывать от Рамиру ни драки Кассиану с Витором. ни посещения Летисии. Однако сразу рассказать обо всем этом мужу она не смогла. Ей нужно бьто собраться с духом и словно преодолеть какую–то преграду: слишком уж больно задели ее слова Летисии о том, что Рамиру, несмотря на их долгую совместную жизнь, ей. Серене, все таки не принадлежит.
Видя душевное смятение Серены, Рамиру сумел вызвать жену на откровенный разговор. Высказав все, Серена заснула. Зато Рамиру не спал до утра.
Вторжение семьи Веласкес в его жизнь было похоже на наваждение. Долгие годы он жил спокойно, постаравшись забыть об их существовании. У него была хорошая жена, он растил своих детей, в поте лица добывая для них хлеб. Он любил и свою работу – любил море – то гневное, то ласкавое, выслеживание косяков, искусство вылавливания рыбы и живое серебро, которое вдруг переполняло баркас. Долгое время он чувствовал себя хозяином жизни. Жена была послyшна ему во всем, и детей она тоже растила в поcлyшании.
Умел он договориться и с морем, совладать с ветром, добыть рыбу, креветок, лангустов. Но вот опять в его жизнь вторглась стихия, с которой он не мог совладать. Стихия эта звалась любовью.
Летисия была права: он ничего не забыл, потому–то и хотел, чтобы стихия эта обошла стороной и его дочь. Ему хотелось по–прежнему чувствовать себя хозяином своей жизни. Засыпать со спокойным сердцем и просыпаться с ясным взором. В размеренной жизни Соаресов не должно быть Веласкесов. Соаресы живут на одном берегу, Веласкесы – на другом, и вместе им делать нечего!
К такому выводу пришел Рамиру после бессонной ночи и поутру отнравился в город к Летисии.
Когда он пришел, Летисия еще не встала. Она замахала руками на Нейде, которая сказала ей, что рыбак Соарес ждет внизу, желая повидать хозяйку.
– А я не желаю! Пусть уходит! Скажи, пусть уходит немедленно! Я его не приму! Этих варваров …
Но Рамиру не ушел – он вошел к Летисии в спальню, когда понял, что может уйти от нее несолоно хлебавши.
– Скажи мне в лицо все, что думаешь. Летисия! – попросил Рамиру мрачно. – И я тоже скажу тебе кое–что.
– Выйди, Нейде, – распорядилась Летисия, – я сама разберусь с сеньором Соаресом! Нам с ним в сaмом деле, есть о чем поговорить.
Летисия и не подумала накинуть халат, прикрыть грудь, плечи. – она так и осталась в полупрозрачной ночной рубашке. Сказал же Рамиру, что для него нет ничего дороже семьи, так что ему за дело, в чем там Летисия?!
Взгляд Рамиру следовал за Летисией не отступно, глаза его говорили, что видят они одну Летисию, что любит он Летисию, хочет Летисию, что он истосковался, изголодался по Летисии, в то время как губы его выговаривали совсем другое.
– По какому праву ты ворвалась в мой дом? Оскорбляла мою жену? Угрожала полицией? – спрашивал Рамиру. – По какому праву твой сын не дает шагу ступить моей дочери? Уйми его, Летисия! Запрети раз и навсегда появляться в наших краях, и тогда ты избавишь и нас и себя от неприятностей!
– Мой сын влюблен. И это самое большее, в чем его можно обвинить, – высокомерно отвечала Летисия. – Его избили, он ниного и пальцем не тронул! А ты оскорбил и унизил меня в моем собственном доме перед всеми, кто в нем собрался! Вы – дикари и живете по варварским, кровавым законам! Вы ничего не понимаете в любви!
– Если твой сын любит так же, нак когда–то любила ты, Летисия. – угрюмо сказал Рамиру, – то эта любовь не протянет и до осени! Моя дочь заслуживает большего!
– Не дай Бог кому–нибудь столько мучиться из–за своей любви, Рамиру, как мучаюсь я, – заговорила вдруг Летисия совершенно другим тоном, – мучиться целую жизнь из–за мимолетной слабости, трусости, из страха перед неудержимостью собственных чувств! – Летисия говорила горько, искренне, и было понятно, что юное чувство живет в ней, что она до сих пор была неравнодушна к этому человеку.
Помимо своей воли эти двое тянулись друг к другу. Любовьих оборвалась насильственно и теперь предъявляла права на жизнь. Любовь уходит только тогда, когда доживает до своего естественного конца, но эта любовь была еще полна сил. Чем больше пренебрегали ею, тем громче она говорила.
Странный двусмысленный диалог Летисии и Рамиру прервал Витор. Он услышал мужской голос в материнской спальне, узнал от Нейде, что отец Асусены посмел ворваться к Летисии, и счел своим долгом встать на защиту матери.
Но Летисия невольно принялась защищать Рамиру. Если ей неприятно было вторжение Соареса, то еще менее приятно было бестактное появление сына. Летисия не желала, чтобы жизнь ее контролировалась. Она считала, что вполне способна разобраться со своими проблемами сама. Правда, на этот раз все неприятности были связаны с Витором, и она невольно потребовала от сына объяснений.
– Сеньор Соарес хотел узнать, что произошло между тобой и его сыном, – довольно сухо сказала она.
– И для этого он ворвался к тебе в спальню? – изумился Витор. – Надеюсь, он пришел с извинениями? А что он сказал тебе после того, как извинился?
– Мне не в чем извиняться, – сурово сказал Рамиру, – у моего сына были основания вступить с тобой в драку; он защищал честь сестры. И я предупреждаю тебя, посмей только приблизиться к моей дочери, и ты будешь иметь дело со мной! А если ослушаешься, пеняй на себя!
Рамиру высказал все, что хотел, и больше ему здесь делать было нечего! Он лишний раз убедился, что сын Летисии – хам и наглец, который свою мать ни в грош не ставит. А что уж тогда говорить об остальных? Ну что ж! Если доведется, то его поставит на место он, Рамиру!
Дома Рамиру не сказал, где он был с утра пораньше, и на это у него было немало причин. На расспросы Серены он ответил, что ездил за запчастями для мотора, что их нигде не было, но в одном из магазинов приняли заказ, и теперь придется ждать, когда их доставят.
Серена посочувствовала мужу. Она видела, что сейчас Рамиру – сплошной комок нервов. И таким он был всегда, когда рыбаки уходили надолго в море. Еще бы! Он был среди них главным. Он отвечал за людей. И всегда напряженно и сосредоточенно готовился к лову. А на этот раз к тому же и мотор барахлил, так что удивительно ли, что он так неспокоен? А волнения с детьми? Серена обняла мужа покрепче, пусть он знает, что ему есть на кого опереться. Вдвоем они справятся со всеми невзгодами.
* * *
Потеряла покой и Летисия. Все былое всколыхнулось в ней из–за этого неожиданного свидания.
И она написала Рамиру записку, попросив его о встрече: «Пожалуйста, назначь время и место, подальше от моего офиса, подальше от дома, – мне нужно срочно поговорить с тобой». Записку она послала с мальчишкой–посыльным и с ним же получила ответ: «Летисия! Мы можем встретиться после обеда в роще, что находится на полпути от твоего дома до деревни».
И они встретились. Кипящая лава прошлого втекла в настоящее устоявшееся, раздвигая, пoджигая, меняя его.
– Не могу забыть твоих губ, твоей кожи, твоих глаз. Я боролся с собой, Летисия, сопротивлялся, как мог, но это выше моих сил, мне не хватает воли … – шептал Рамиру, прижимая к себе Летисию.
– Обними, обними меня покрепче, чтобы я поверила, что мы вместе, – шептала в ответ Летисия. – Все эти годы я страдала, и единственное, чего хотела, быть рядом с тобой. Я бы все отдала, лишь бы повернуть время назад, лишь бы твое объятие длилось вечно.
– Но это безумие, Летисия, безумие то, что мы делаем, – шептал Рамиру, жадно целуя Летисию, – мы же причиняем боль нашим близким…
– Нет–нет, никто ничего не узнает, – говорила словно в забытьи Летисия, отвечая на поцелуи. – Я не хочу тебя снова терять. Моя жизнь остановилась, и я ждала тебя все эти годы. Я готова на что угодно, лишь бы мы снова были вместе. Я согласна встречаться тайком, украдкой, хоть на пять минут, но только встречаться, только видеть тебя опять и опять … Скажи! Скажи мне, что завтра мы снова встретимся.
– Я люблю тебя, я тебя хочу, – лихорадочно бормотал Рамиру. – Боже мой! Что я говорю? Я не должен так говорить! Не должен обнимать тебя! Но это выше моих сил! Завтра? Конечно, мы завтра встретимся!
* * *
Серена, поглядывая на натянутого как струна, напряженного Рамиру, потихоньку вздыхала про себя: ох уж это начало путины! Да еще с мотором неполадки! Все одно к одному! ..
* * *
Вернувшись в офис, Летисия столкнулась с Изабел. И у Изабел был всплеск романтических чувств, и ее захлестнула волна прошлого.
На днях она увидела у своего порога корзину цветов. Она не сомневалась, что ее прислал Бонфинь, бонбон–конфетка, как когда–то она звала его, а он в те давние времена звал ее Бебел. Изабел приготовила ему экзотический ужин, приготовилась к нежной встрече, к ночи любви… Усталый Бонфинь, вернувшийся после долгого рабочего дня, искренне удивился. Какие цветы? Одна усталость от напряженной работы, от житейских :хлопот! Приливы страсти Изабел были ему смешны и непонятны. Изабел смертельно на него разобиделась. Хотя пора бы привыкнуть, не в первый раз! Просидев целые сутки у себя в спальне, она пришла мириться, но Бонфиня не застала. Он в очередной раз отправился к Гаспару обсуждать дела, касающиеся контракта с японцами. Изабел не верила ни в какие его дела. Наверняка у ее мужа есть любовница!
У Изабел были одни подозрения, у Витора – другие. Он пристально взглянул на возбужденную Летисию и дружески обратился к Изабел Бонфинь:
– Мама, кажется, собирается поехать пообедать. Она терпеть не может обедать в одиночестве, – я надеюсь, вы согласитесь составить ей компанию.
Изабел с удовольствием приняла приглашение, которое хоть и не исходило от самой Летисии, но было ею как бы одобрено.
Летисия за обедом мало обращала внимания на Изабел. Она была в мыслях с Рамиру. Она думала о нем. А вернее, она и думать не могла, ее уносил поток забытого звенящего молодого счастья.
Зато Изабел говорила, не закрывая рта. Летисия услышала ее, когда та сказала:
– У тебя, милочка Летисия, те же проблемы, что и у меня. Оливия моя собралась замуж за сьша рыбака, а у тебя сынок увлекся юной рыбачкой. А как бы хотелось, чтобы дети жили в своем :кругу. от всяких рыбаков одни неприятности.
Летисия рассеянно кивнула: да–да, так оно и есть.
Изабел прекрасно знала, что Летисия в молодости намучилась из–за любви с рыбаком, и поэтому уверенно повторила:
– Согласись, душечка, одни неприятности. Летисия подумала, что Витору и вправду бы нужно оставить в покое Асусену. Ему лучше вообще позабыть дорогу в рыбацкий поселок! Тем более теперь! Да! Тем более теперь! Оливию она как–то видела, и та ей очень понравилась – красивая, самостоятельная, деловая девушка. Почему бы и в самом деле Витору не обратить на нее внимание?
На этот раз индюшка Изабел говорила вполне разумные вещи. И Летисия охотно поддержала разговор.
– Ни о чем другом и я бы не мечтала, – сказала Летисия. – Мне очень нравится твоя Оливия.
Куда подевалась вялая, безвольная Летисия, готовая всегда покориться своим детям?
Сейчас она была сама энергия и готова была распорядиться и своей, и их судьбой.
Изабел была польщена и обрадована. Если у нее появилась такая союзница, то она могла надеяться, что мечта ее осуществится.
– Оливия, кажется, работает в больнице, и наша фирма собиралась этой больнице помочь? – продолжала Летисия, припоминая. – Да–да, именно об этом мне и помешали сказать на благотворительном чае
Изабел возликовала: похоже, ее неприятности обернутся новыми победами! Как хорошо, что Летисия с таким участием отнеслась к пожеланиям Изабел!
* * *
А Витор будто прочитал мысли матери и тоже, но только совершенно самостоятельно, решил произвести отчисления в пользу больницы. В связи с этим он разыскал Оливию в ее кабинете и выяснил, чего больнице больше всего недостает. Оказалось, кардиологической аппаратуры.
Витор пообещал, что постарается как можно скорее перечислить необходимую сумму. Администрация тут же выдала ему технические характеристики нужных аппаратов.
Витор не скрыл от Летисии и Гаспара своей благотворителыюй дслтельности. И очень порадовал Летисию отзывчивостью. «В душе Витор все же очень хороший мальчик», – подумала она.
А Гаспара порадовала деловая хватка внука: суммы, отданные на благотворительные цели, государство не облагало налогом, так что предприятию благотворительность была выгодна.
– А знаешь, папа, Изабел права, – сказала вечером Летисия, – Витору нужна именно такая девушка, как Оливия.
– Но она же невеста Дави, – возразил Гаспар, – и мне кажется, что Дави совсем неплохой парень.
– А мне все меньше нравится поведение Дави в нашей фирме, – твердо высказала свое мнение Летисия. – И мне кажется, что у Изабел есть основания беспокоиться из–за пред стоящего брака ее дочери. Я не сомневаюсь, что Оливия заслуживает гораздо большего.
* * *
Сама Оливия считала, что единственное, чего она уж никак не заслуживает, так это обмана. И она никак не могла понять, чего же добивается от нее Витор. А Дави? Почему Дави хочет во что бы то ни стало подружить их? Дурацкан мягкотелость Дави очень сердила ее. Его недальновидность. Прекраснодушие. Неужели он не понимает, что Витор сму просто не друг? Оливия, например, сразу поняла, что забота о больнице всего–навсего средство, каким Витор пытается завоевать ее расположение. Но зачем она ему? Хотя за больничную технику она благодарна ему от души.
А вот Дави, за то что он сводит ее сВитором, она совсем не благодарна! Зачем он назначил одновременно встречу и ей, и Витору, а сам на нее не пришел? Оливия была просто в бешенстве. Сидеть и выслушивать сочувствие Витора!
Да как они смеют превращать ее в какую–то дурацкую куклу? Марионетку! Дергают оба за веревочки и довольны! Но она еще поговорит с Дави!
Самым печальным было то, что Дави и понятия не имел ни о какой встрече, Он даже и не подозревал, что Оливия провела вечер с Витором в кафе, дожидаясь своего жениха. В этот день он не звонил ей в больницу. От его имени звонил Витор.
Витор плел интриги, но к чему они вели знал пока только он сам.
