Текст книги "Тропиканка. Том первый"
Автор книги: Вальтер Неграо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Глава 5
В течение всего праздника Оливия не отходила от Самюэля и Эстер, и Дави не мог понять ее поведения.
Что интересного могла найти в безыскусных разговорах его родителей она, образованная девушка, что ради них пренебрегла общим весельем? Что–то было демонстративное в ее внимании к ним обоим … Оливию как будто снедало какое–то внутреннее беспокойство, причину которого Дави понять не мог. Он попытался спросить об этом у Оливии напрямую, и она не стала уклоняться от разговора.
– Хорошо, нам действительно надо поговорить, – сказала она. – Я не могу притворяться, что все хорошо, если на самом деле это не так.
– Да в чем дело? – в высшей степени заинтригованный ее словами, спросил Дави. – Что случилось, говори!
– Послушай, Дави, – начала Оливия. – Мне не нравятся ваши отношения с Витором. По моему убеждению, он нехороший человек.
Дави принялся защищать Витора. С чего это она взяла? Витор совсем не таков, как она о нем думает, он очень простой, веселый, открытый парень. Оливия же в ответ выдала совершенно противоположную характеристику Витору. Ее несправедливое отношение к Витору опечалило Дави, он принялся настаивать на том, чтобы Оливия доказала свои слова хоть какими–нибудь фактами.
– Да ты видел, как он танцевал с этой девушкой, с Асусеной! – вырвалось у Оливии. – Это же было неприлично!
Дави изумленно посмотрел на нее: он явственно расслышал в голосе Оливии ревнивые нотки.
– Ну да, он крепко обнимал Асусену, – согласился Дави, – и это все заметили … Но не забывай, что Витор приехал из Рио–де–Жанейро … Там по–другому ведут себя, вот и все.
* * *
Рамиру тоже отметил про себя, что Витор откровенно ухаживает за его дочерью. В этом ничего не было бы плохого, если бы Самюэль не рассказал ему, чьим сыном является этот парень …
Витор держался достаточно корректно, придраться к нему было не за что, хотя, на взгляд Рамиру, он слишком тесно прижимался к его дочери во время танца. Рамиру решил предостеречь Серену:
– Может поговоришь с дочерью? Она слишком много себе позволяет!
Серена, не знавшая истинных причин беспокойства мужa, беспечно отвстила:
– О Боже! Может хватит вам с Кассиану опекать Acyceну? А то она на всю жизнь останется простушкой. Пусть умеет защищаться сама, Рaмиру.
– Этот парень нам не пара, Серена, – мрачно заметил Рамиру.
– Да, я понимаю, – согласилась Серена, – он из богатой семьи. Но он мне нравится. И потом он друг Давида. А Давид – наш.
Рамиру уверенно возразил:
– Нет. Дави нашим никогда не был.
* * *
Домой с праздника Питанry привез Кассиану.
И Мануэле это очень не понравилось. Как только Питанга, распрощавшись с Кассиану, вошла в дом, Мануэла разразилась градом упреков. Сколько раз она говорила дочери, чтобы та держалась от детей Серены подальше! Сколько раз предупреждала, чтобы она вообще не заводила знакомств в деревне! Ей, видно, придется запереть дочь в доме и никуда не выпускать, если она не желает слушать ее советов. Прочитав эту отповедь, Мануэла хлопнула дверью и ушла в бар, а Питанга расплакалась. Бом Кливер принялся ее утешать. Дед был единственным человеком, который понимал Питангу.
– Не плачь, дочка. Мама успокоится и все забудет.
Она никогда ничего не забывает, деда, всхлипнула Питанга. – Я понимаю, почему она злится на сеньора Рамиру и его семью, но я–то здесь при чем! Мы столько времени прожили вместе! А потом мне нравится … мне все там так нравится!
– Да, понимаю, – подмигнул ей дед, – я по твоим глазам понял, что тебе там нравится!
– Дедушка, – смутилась Питанга, – я говорю об Асусене, о Далиле… Мы так дружили, помнишь?
Бом Кливер снова заговорщицки подмигнул ей:
– Ну да, твой дед стар, но он хорошо помнит те времена, когда ходил в море с Рамиру Соаресом, а его внучка заглядывалась на сына Рамиру… Или я ошибаюсь, принцесса?
Проницательность деда и смутила, и обрадовала Питангу. По крайней мере, от него не надо было ничего скрывать.
– Кассиану был хорошим мальчиком, – невозмутимо продолжал Бом Кливер. – А сейчас он, наверно, хороший парень. И станет хорошим человеком, как его отец.
– Да, все это так, дедушка, – вздохнула Питанга. – Он действительно славный парень. Но дело в том, что ему нравится другая…
* * *
В это же время Аманда, которую также подвез Кассиану, яростно спорила с матерью. Витор, вернувшийся минутой позже с праздника на своей машине, стоял в дверях гостиной со скучающим видом и не торопился вмешаться. Летисии не нравилось, что у Аманды появились друзья в поселке. Это люди не их круга. Аманда возразила, что она находится в том возрасте, когда человек вправе сам выбирать себе друзей. Витор после этой ее фразы лениво зааплодировал, обнаруживая свое присутствие, и объяснил Аманде, точно не замечая матери, что, по его мнению, весь сыр–бор разгорелся из–за того, что донне Летисии почему–то не нравятся рыбаки. Он и не думал, что у донны Летисии имеются такие предрассудки. Он всегда почитал ее за большую либералку. И вот – он разочарован! Он просто вне себя от изумления и горечи! Его мать оказалась свыше всякой меры приверженной своему сословию…
Шум голосов достиг слуха Гаспара, собиравшегося было отойти ко сну, и он спустился в гостиную, чтобы выяснить, в чем дело, – и немедленно вступился за подрастающее поколение, которое, ощутив поддержку деда, удвоило свои нападки на мать. Аманда даже выразила мнение, что обвинения матери не случайны и имеют под собой какое–то другое основание, чем сословные предрассудки. Уж не приходилось ли ей самой с кем–то сталкиваться из той деревни в прошлом? Может, поэтому она с такой яростью обрушилась на них? Тут Гаспар поспешно закруглил разговор, отправив детей спать, а после того, как они удалились, обратился к опечаленной Летисии.
– Для чего ты им столько всего наговорила? Все дело в том, что тебя до сих пор мучают воспоминания о Рамиру, не так ли? Лично я считаю, что дети не должны жить среди твоих призраков.
Летисия с видом бесконечной усталости опустилась в кресло.
– Да, конечно, – с горечью произнесла она, – моих призраков… Я очень одинока, папа. Мне теперь кажется, что в жизни человека бывает только один шанс найти свое счастье. И я упустила свой шанс.
Гаспар задумчиво посмотрел на нее.
– А почему бы тебе не попытаться вернуть этот шанс?
Лицо Летисии выразило недоумение.
– Что–то я не понимаю тебя, папа.
– Мне бы хотелось, чтобы ты была счастлива, и не важно с кем, – объяснил Гаспар.
– Но ты сам когда–то говорил, что мы с Рамиру живем в разных мирах, – напомнила отцу Летисия, – и что у нас ничего не получится.
На это Гаспар возразил, что человеку свойственно время от времени менять свои убеждения.
– Да, но Рамиру женат и у него счастливый брак, – не слишком уверенно произнесла Летисия.
И на это у Гаспара был ответ. Его не интересует семейное положение рыбака. Его не интересует, счастлив он или нет. Его волнует одна–единственная вещь – то, что любимая дочь ощущает себя не счастливой. Если она считает, что Рамиру Соарес может составить ее счастье, – пусть отнимет его у этой женщины, рыбачки. Она, Летисия, слишком хороша для того, чтобы страдать. Почему бы ей не проявить дерзость, не рискнуть удариться в эту авантюру – ведь она ничего не потеряет, зато, наконец, успокоится. Если Рамиру не удастся отбить у его жены, значит, следует раз и навсегда похоронить эту мечту. Но если он тоже любит ее по–прежнему, почему бы им не попробовать начать все заново? Это лучше, чем пребывать в бесконечных сомнениях, терзаниях и одиночестве… К черту здравый смысл, провозгласил Гаспар, плес¬нув себе и дочери коньяка.
Летисия, пораженная его словами, проговорила:
– Но то, что ты предлагаешь … это безумие!
– Здравомыслие – признак старости, – изрек Гаспар, – а ты еще молода и прекрасна. И ты не должна быть одна.
Летисии вдруг стало весело, как бывало всегда, когда она оказывалась на пороге какого–то рискованного предприятия. Она с наслаждением потянулась.
– Пожалуй, мне и в самом деле нужно вы¬пить, – согласилась она. – Выпьем за молодое безумие, отец!..
* * *
Франшику по завоеванию им непокорного города Форталезы теперь развивалась в двух направлениях: во–первых, он помогал Франсуа в строительстве его дома на проданном им же пустынном участке, во–вторых, он усиленно втирался в доверие к доктору Гаспару.
Первая часть его деятельности была кипучей, но не слишком плодотворной, и ограничивалась тем, что Франшику бестолково носился перед бульдозером, выравнивающим часть дюн для закладки фундамента. Франшику страдал запоздалыми угрызениями совести. Кабы знал он, что Франсуа может ему впоследствии пригодиться, разве продал бы он ему эту никуда не годную землю! Но Франсуа был по–прежнему в восторге от участка, словно видение некоего оазиса среди этой пустыни непрестанно стояло у него перед глазами.
Зато вторая часть деятельности Франшику, имевшая целью завоевание доктора Гаспара, оказалась куда более удачной. Франшику изо всех сил обрабатывал Плиниу: тому отводилась в его замыслах большая роль. Когда–то в перерывах между мойкой машин – этим скромным занятием в незапамятные времена оба зарабатывали на жизнь – Плиниу очень неплохо играл в футбол. И теперь, это могло пригодиться, не говоря уже о том, что Плиниу стал доверенным лицом Гаспара Веласкеса.
И вот имея эту небольшую поддержку, Франшикy однажды ворвался в кабинет доктора Гаспара, – когда тот со своей дочерью, по которой вздыхал Франсуа, размышлял над тем, отчего вдруг упала цена на лангуста.
– Франшику, ты не имеешь права врываться на поле, не спросив разрешения у судьи, – завидев его, строгим тоном произнес Гаспар, – тебе, по–моему, лучше увести команду с поля.
Франшику сообщил, что он как раз пришел с обратной целью: он во что бы то ни стало решил привести команду на поле.
– Объясни, – сказал заинтригованный Гаспар. Летисия, зная о пристрастии отца к футболу, тут же поспешила оставить игроков вдвоем, чтобы ее нежного слуха не коснулись все эти ужасные слова: «гол», «пенальти», «очки».
– Я узнал, что у вас есть футбольная команда, – решительно приступил к делу Франшику.
Гаспар ответил утвердительно. Да, у него есть отличная, непревзойденная команда, которая уже тридцать две игры идет без поражений. Франшику усомнился в исключительных способностях команды Гаспара. Он желает проверить, так ли уж она хороша. Для этого он предлагает провести игру: команда бизнесмена Гаспара Веласкеса против команды бизнесмена Франшику. С пивом и закуской после матча. Он лично готов вытереть слезу досады со щеки сеньора Гаспара после поражения его команды.
– Ну это мы еще посмотрим! – азартно потирая ладони, сказал Гаспар. – Все детали обговори с Плиниу. Он мой заместитель по вопросам благородного британского спорта.
Этого–то Франшику и надо было. Он изложил Плиниу суть дела. Игра состоится во что бы то ни стало, и то, что у него на самом деле пока нет команды, это не беда. Команду надо набрать в кратчайшие сроки.
– Но как? – с пессимизмом в голосе спросил Плиниу. – Все наши ребята разлетелись как птицы: Рей играет во Франции, Ромарио и Бебето – в Испании, Таффарел в Португалии… Правда, здесь, в Форталезе, околачиваются без дела Сантана и 3етти.
– Отыщи их, сынок, – дал команду Франшику, – пообещай им луну с неба, чтобы они собрали хороших парней… А у меня тоже есть один на примете…
Франшику имел в виду Франсуа.
Тот, услышав намерения приятеля сделать из него, Франсуа, футболиста, сначала решительно воспротивился, но Франтику умел убедить кого угодно.
… Дня не прошло, как Франшику уже на поле демонстрировал Франсуа знаменитый финт Сократеса, придуманный для того, чтобы застать защиту врасплох. Еще через день Франсуа научился принимать мяч на грудь. Минули сутки, и Франсуа знал, чего нельзя делать в штрафной площадке. А еще через пару дней художник и архитектор Франсуа забил в ворота свой первый гол и удостоился скупой похвалы Франшику, Плиниу и тех ребят, которые пришли на поле тренироваться вместе с ними …
* * *
Ссоры между Амандой и Витором случались нередко и, как правило, по вине последнего. Но при этом Витор обнаруживал перед сестрой такое превосходство ума, пытаясь с ней помириться, что гнев поневоле сменялся в Аманде восхищением его необыкновенной изворотливостью, умением поразить ее какими–то неожиданными доводами и убедить в том, что никакой ссоры не было, а имело место простое недоразумение.
И теперь Аманда, решившая не сдаваться и не мириться с Витором, как бы далеко ни простиралось его красноречие, ждала брата с нетерпением. Они – одного поля ягоды, и обойтись ему без нее какое–то долгое время было достаточно трудно. Но каким образом ему теперь придется оправдываться перед ней, когда очевидное предательство было налицо, она не представляла. И когда Витор ввалился к ней в комнату, явно заинтересованный в примирении, она тотчас же выложила ему свою обиду.
– Ты обещал повезти меня на праздник и не повез. Более того, ты бросил меня одну в поселке, и если бы не Кассиану, мне и Питанге пришлось бы возвращаться домой пешком, ты это понимаешь?
Но на этот раз Витор и не думал тратить слова на оправдания. Он хорошо изучил свою сестру и знал, что долго сердиться она не сможет.
– В конце концов, вы же приехали, так? Конечно, это было некрасиво с моей стороны, но с вами обеими все в порядке, а это главное. И потом, мы с тобой заодно, сестренка! Нам обоим мамочка запретила показываться в поселке!
Внимание Аманды тотчас же переключилось с одной проблемы на другую, как и ожидал Витор.
– Она разозлила меня! – с горячностью произнесла Аманда. – Разговаривала со мной так, будто я совершила какое–то ужасное преступление!
– Да, она явно перегнула палку, – подзуживал сестру Битор. – И знаешь, что мне пришло в голову?
Любопытство заставило Аманду сменить гнев на милость, и она уже более миролюбивым тоном поинтересовалась, что же пришло в голову брату.
– Если Магомет не может прийти к горе, то пусть гора явится к Магомету. – принялся развивать свою мысль Витор. – Мы, например, могли бы пригласить твоих подружек поплавать у нас в бассейне … Таким образом мы бы их отблагодарили за чудесный праздник. Что скажешь?
Аманда проницательно посмотрела на брата.
– Скажу, что я дура. Полная дура. Как это я сразу не смекнула, что ты пришел мириться со мной из–за Асусены?
Витор не стал отрицать столь очевидного факта:
– Разумеется, мне бы очень хотелось увидеть снова Асусену… но не только это…
– Не только? – ехидным тоном подхватила Аманда. – Ты сейчас скажешь, что хочешь пригласить ее для того, чтобы порадовать меня?
– Нет, – не стал притворяться Витор. – Мне необходимо выяснить, что мамочка имеет против нашей дружбы с людьми из поселка. Чего она на них так взъелась?
– Просто мама еще раз доказала, что теория и практика – две разные вещи, – принялась разглагольствовать Аманда. – На словах она весьма либеральна, но как только речь идет о ее детушках, она тут же вспоминает, что их следует ограждать от дурного влияния простых людей …
– Ну да, ну да, – нетерпеливо перебил ее Витор, – это все имеет место, но есть еще что–то такое, о чем мне бы хотелось узнать … Одним словом, я прошу тебя взяться за это дело. Уговори девушек. Используй для этого все свое обаяние, договорились?
Комплимент растопил остатки льда в сердце Аманды, и она выразила согласие.
* * *
Предложение Аманды явно обрадовало и Далилу, и тем более Асусену, но и озадачило.
Далила сразу же заявила, что ни ее отец, ни тем более отец Асусены ни за что не позволят обеим девушкам наведаться к Веласкесам.
– Но вам не обязательно говорить, что вы поедете к нам, – нашлась Аманда, – надо что–то придумать.
Далила решительно воспротивилась:
– Нет, это очень рискованно. Хорошо, с родителями мы бы как–то управились, но вот как быть с братом Асусены? Наверняка Кассиану в мельчайших подробностях захочет узнать, нуда это мы собираемся… А вдруг он решит поехать с нами? Ты помнишь, Аманда, что ему уже приходилось выяснять отношения с твоим братом?
– Ох, Далила, – мечтательно проговорила Асусена, – но мне так хочется поехать.
– Вот что, – решительно заявила Аманда, у меня есть план. Вы можете сказать, что отправитесь к Питанге на день рождения. Тогда вас отпустят.
– У меня нет такой уверенности, – возразила Далила, – именно к Питанге меня и не отпустят.
– А меня отпустят, – радостно воскликнула Асусена.
* * *
Витор поджидал сестру неподалеку от того места, где она разговаривала с обеими девушками, – в дюнах. Завидев приближавшуюся сестру, он выскочил из машины и пошел ей навстречу. Витор и не собирался скрывать от нее своего нетерпения, и Аманда с удивлением подумала: неужели он и вправду влюбился в Асусену?
– Ну что ты так долго?
– Нет, вы только посмотрите на него! – лукаво усмехнулась Аманда. – Отправляет меня с невыполнимым заданием и еще хочет, чтобы я в одну минуту обернулась!
– Они придут или нет? – всем своим видом показывая, что неизвестность для него мучительна, резко спросил Витор.
– Ничего не могу обещать, – пожала плечами Аманда, – но думаю, Асусена все–таки придет … Да, она прибежит … Мне жалко эту девочку… Она так наивна и чиста.
– Мне кажется, эти качества скорее могут вызывать восхищение, чем жалость, – строгим тоном поправил ее Витор. – Я рад, что тебе удалось уговорить Асусену.
– Слушай, Витор, – Аманда нерешительно потянула брата за рукав, – если ничего не получится, мой тебе совет – оставь Асусену, ведь с ней у тебя будет много проблем.
Витор закрыл ей рот ладонью.
– Нет, она придет, – взволнованно произнес он. – Я уверен, что Асусена придет.
* * *
На другой день после праздника Рамиру отправился в город, прихватив с собой и Кассиану. Он хотел найти торговца, который бы заключил с ним договор на предстоящий улов.
Прежде такие вещи практиковались. Хозяева рыбозаводов и хранилищ в те времена хорошо знали Рамиру как человека, чьему слову можно верить. Но теперь многое изменилось, и прежде всего поменялись директора и управляющие предприятий, интересовавших Рамиру. Они не соглашались иметь дело с неизвестным им человеком, а о рыбе, которая еще в море, и слышать не хотели.
Но Рамиру хотел получить какие–нибудь гарантии. Он надеялся прийти из моря с богатым уловом, уже имея на него покупателя. Поэтому, обойдя все рыбозаводы и хранилища в городе, он решился направить свои стопы к покупателю, который хорошо знал его и знал, что слова Рамиру обычно не расходятся с делом.
Он отправился к Гаспару Веласкесу, уговорив Кассиану дожидаться его у входа на верфь в машине. Кассиану был слишком горяч и нетерпелив для серьезного разговора.
Секретарша Гаспара Сузана сначала не хотела его пропускать к своему шефу, но Рамиру настоял на том, чтобы девушка все–таки пошла и доложила о его приходе. Каково же было ее удивление, когда шеф и его дочь, донна Летисия, занятые текущими договорами, как только Сузана произнесла ничего не значащее имя Рамиру Соареса, в один голос воскликнули:
– Пусть он войдет!
Рамиру не ожидал увидеть Летисию. Еще большей неожиданностью для него было, когда доктор Гаспар представил ему свою дочь как вице–президента фирмы, с которой и следует вести переговоры, после чего, загадочно усмехаясь, пожал Рамиру руку и покинул кабинет. После его ухода воцарилась неловкая пауза.
– Удивлен? – наконец нарушила молчание Летисия.
– Не слишком, – признался Рамиру. – Я всегда знал, что ты из породы победителей.
– А ты нет? – имея в виду что–то свое, спросила Летисия.
– Возможно, – сухо отозвался Рамиру. Жизнь дала мне больше, чем я заслуживал.
– А что ты думаешь обо мне? Я тоже получила больше того, на что смела рассчитывать? – многозначительно спросила Летисия.
– Ты получила от жизни то, что хотела, мрачно отозвался Рамиру.
Он уже жалел, что пришел сюда, и этот двусмысленный разговор был ему в тягость. Почувствовав это, Летисия проговорила:
– Я слушаю тебя.
Отступать было некуда, и Рамиру объяснил:
– Дело в том, что мы собираемся выйти в море. И мы подумали, было бы неплохо договориться заранее о продаже рыбы, хотя это дело рискованное.
– Мы привыкли рисковать, – возразила Летисия. – К тому же ты прекрасно знаешь эти места. Я в тебя верю.
– Спасибо, – проронил Рамиру.
– Тебе не за что меня благодарить. Мне нужно, чтобы у тебя все получилось, потому что это будет моим первым самостоятельным решением. От души желаю тебе удачи.
… Кассиану был очень удивлен, увидев отца, выходящего с верфи в сопровождении какой–то красивой женщины. Попрощавшись с ней за руку, отец сел в машину. Лицо его было мрачным, и Кассиану подумал, что и отсюда отца спровадили ни с чем. Тогда почему его с таким почетом провожала эта красивая секретарша?
– Это не секретарша, – проронил отец, – она – вице–президент фирмы. И мне удалось с ней договориться…
