Текст книги "Тропиканка. Том первый"
Автор книги: Вальтер Неграо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Вдобавок у Адреалины обнаружился тонкий литературный вкус. Стоя у плиты и переворачивая размороженный бифштекс, она давала Фреду дельные советы творческого характера. Но старалась не перегибать палку с критикой и вовремя хвалить:
– Но в целом рассказы твои замечательные, поверь, Фред. Я в литературной критике немного разбираюсь.
Адреалина была маленькой, но уже хитрой женщиной и понимала, какая великая сила – лесть. А творческие люди без нее вообще жить не могут. Им более чем кому–либо необходимо, чтобы их произведения понимали, ценили и превозносили до небес.
* * *
Родные и друзья не узнавали неутомимого деятеля Гаспара Веласкеса. Раньше он и минуты не мог прожить без работы, без дел и без общества. Из него словно исходили волны энергии и силы, заряжая всех окружающих. Но вот уже несколько дней Гаспар неподвижно лежал у бассейна в своем доме, потеряв интерес и к работе и к жизни в целом. Встревоженная Летисия пыталась вызвать врача, массажистку, но отец не пожелал показаться им. Недавно Гаспар возложил обязанности главы фирмы на дочь, оставив себе роль ее по¬мощника и советника. Летисия решила, что причина его апатии в этом: всю жизнь отец был у руля и, возможно, поэтому тяжело переживает свое отлучение от должности капитана.
Летисия собиралась сообщить ему, что скоро возвращается в Рио и там найдет себе дело. А Гаспару снова придется взвалить на свои плечи фирму. Кто знает, может быть, эта новость его и обрадует. Летисию всегда мало интересовали дела фирмы. Сейчас она думала только о себе, о семье, о Виторе.
И только Бонфинь угадывал истинную причину меланхолии патрона. Он впал в тоску сразу после того, как Бонфинь вернулся из Рио и рассказал, как Эстела порвала чек и назвала Гаспара бесчувственным, толстокожим денежным мешком…
– Ну что ты лежишь на солнце, как ящерица, и пьешь апельсиновый сок? Может быть, хорошая выпивка тебя взбодрит? – Бонфинь как–то решилсл поговорить с ним откровенно, по душам.
– Нет, мне даже пить не хочется, – признался Гаспар. – Мне кажется, я пропустил такой мяч, дружище, из тех, когда весь стадион хватается за головы.
Но Бонфинь не любил футбол и попросил изъясняться на нормальном человеческом языке. На этом языке состояние Гаcпара выглядело примерно так: он всю жизнь мечтал о такой женщине, как Эстела, а встретив, не узнал ее. Он обидел ее, предложив деньги за помощь.
– Я познакомился с Эстелой и стал другим. и жизнь моя стала другой, – говорил Гаспар.
Бот это понятно, обрадовался Бонфинь. Патрон просто влюбился, и футбольный мяч тут ни при чем. А домашние думают, что он заболел. Гаспар просил его совета, и Бонфинь решил его дать:
– Эстела прекрасная женщина, и за нее стоит бороться. Почему ты должен отказываться от жизни? Ты еще не старик. Посмотри на себя: красавец мужчина!
Такой совет Гаспар и хотел услышать. Он просто воспрянул духом от волшебных слов Бонфиня. А почему бы и нет? Пора заняться своей жизнью. Завтра же он едет в Рио! Тем более что у него там есть и семейные дела. ОН обещал Летисии вернуть Витора. На этот раз он поговорит с внуком сурово, по–мужски.
С этой минуты Гаспар преобразился. От его грустной растерянности не осталось и следа. Он снова был оптимистом и хозяином своей судьбы. На другой день он уже решительно входил в свой дом в Рио. Сначала разобраться с Витором, а потом с чистой совестью ехать к Эетеле.
Внук встретил его, как и в прошлый раз, своей иронической усмешкой. Но Гаспар больше не собирался упрашивать его вернуться. Коротко, по–деловому, он изложил Витору свое решение. Дела в фирме идут отлично, Летисия справляется одна, поэтому они отпускают его на свободу. Пускай живет один в Рио, как хочет. Но дом Гаспар решил продать, он больше не нужен их семье. Витору придется снимать квартиру и самому платить за нее. Дед и мать отныне не дадут ему ни сантима. Пора работать и самому содержать себя.
Витор выслушал все это с преувеличенным вниманием, то и дело отпуская колкие замечания. Но, взглянув на деда, вдруг понял, что это не пустые угрозы, и разозлился.
– Браво, браво! Наконец–то Веласкесы показали свое истинное лицо. Долой лицемерие! – с плохо скрываемым раздражением отвечал он. Но я уже не ребенок и в состоянии защищаться от вас. Это раньше вы обманывали меня.
Гаспар ничего не понимал. О каком обмане толкует этот мальчишка. вообразивший себя взрослым? И тут Витор выпалил то, что долго лежало у него па душе и мучило его:
– Будто ты не знаешь, дед. Твоя дочь – убийца моего отца! Я был здесь в тот вечер и все видел. Как они поссорились, как она толкнула его и он упал с лестницы. С тех пор. стоит мне закрыть глаза, я вижу как он падает, падает…
Лицо Витора исказилось болью. Гаспар невольно пожалел внука. Он страдал из–за этой нелепой выдумки много лет, вместо того чтобы рассказать все деду. Он не мог видеть из–за двери, как мать толкнула отца. Зато видел его падающим. И еще знал, что родители жили как кошка с собакой, часто ссорились. В тот вечер они тоже долго спорили.
– Ты одержим навязчивой идеей много лет, бедняга! Откапываешь этот абсурд в прошлом, чтобы оправдать свое отвратительное поведение в настоящем, – отчитывал он Витора. – Твой отец погиб, это несчастный случай.
Но Витор уже сжился со своей обидой, болью и не желал расставаться с ней. Гаспар понял, что его трудно будет переубедить. И откуда у него столько злости против матери? Простому и бесхитростному Гаспару трудно было постигнуть эти психологические выверты. Он видел только одно: Витор болезненно любит мать и в то же время ненавидит ее. Ему доставляет удовольствие мучить Летисию. Этого Гаспар не мог допустить. Он защитит девочку от собственного чада.
– Если ты действительно веришь, что твоя мать убийца, то ты болен, сошел с ума. Завтра же обратись к врачу! – возмущенно кричал он. – На меня больше не рассчитывай, молокосос! Прощай!
Через полчаса Гаспар позвонил агенту по продаже недвижимости и попросил его найти покупателя для его дома в Рио. Он намерен продать его как можно скорее. А прислуге он отдал распоряжение завтра же отправить картины и часть мебели в Форталезу.
Глава 12
Как только Рамиру сообщил ей об отъезде, счастливая Серена тут же принялась, напевая, паковать вещи. Из домашних только она одна радовалась переезду. Асусепна так расстроилась, что даже убежала из дому. чтобы побыть у моря одной. Мечты о школе не сбылись, и, возможно, больше никогда в ее жизни она не увидит Витора.
Кассиану из–за такого пустяка не собирался переживать. но все же переезд нанес удар и по его планам. Самюэль уже сделал чертеж его будущей лодки. Сам он соорудил навес и устроил под ним свою небольшую мастерскую. С помощью отца он через год надеялся закончить лодку. И сразу же они с Далилой поженятся. Теперь свадьбу придется отложить. Девчонки не пойдут в школу. Подумаешь, какое огорчение. Кассиану всегда был против того. Чтобы Далила училась. Зачем, спрашивается, жене моряка быть слишком ученой? Она должна заниматься домом и ждать мужа.
У самого Рамиру было тревожно на душе. Ему предстояла нелепая задача – сообщить артели о том, что они покидают эти места и перебираются дальше на юг. Он предвидел, как рыбаки примут эту новость. Впервые за долгие годы у них был такой богатый улов. Но они верят своему вождю и пойдут за ним без малейшей тени сомнений. Сегодня в деревне решили устроить праздник, хорошую выручку за рыбу. Когда все соберутся, Рамиру и решил сказать всем о скором переезде. Он уже собрался с духом, откладывать больше нельзя.
У домика Маджубиньи уже собрался народ, накрывали на столы, оттуда доносились музыка и смех. Не так часто рыбакам и их семьям выпадали счастливые дни. Поэтому Рамиру шел туда как на Голгофу. Казалось, каждый шаг дается ему с трудом.
Рамиру встретили радостными криками и не дали ему даже рта раскрыть.
– Нет–нет, сначала дай мне сказать, – остановил его Маджубинья. – Это очень важно, патрон. Я всю ночь готовил эту речь. От имени всех присутствующих, Рамиру, хочу выразить тебе благодарность за то, что ты привел нас в эти благословенные места. Я, по правде сказать, вначале не верил, но теперь признаю свою ошибку: это лучшее место на земле!
Вся деревня беззаботно веселилась на празднике. Рыбаки готовились к скорому выходу в море. А у Рамиру пока так и не хватило мужества сообщить о переезде. Серена с беспокойством наблюдала за мужем. Она хорошо его знала: от прежней решимости Рамиру не осталось и следа, он был растерян и смущен. Все они выросли в рыбачьей артели и с детства знали, что благополучие их маленького сообщества превыше личных интересов и выгод. Поэтому Серена предвидела, что скажет ей в оправдание Рамиру.
– Понимаешь, Серена, моя жизнь, наша с тобой жизнь, принадлежит не только нам, начал он виновато. – У меня большая ответствен¬ность перед этими людьми, которые сейчас там веселятся, поют. Они всегда шли за мной, доверяли моим решениям. Я не могу навязывать им свои проблемы. Из–за моих неурядиц они не должны терпеть трудности. Придется остаться, Серена. Ты поможешь мне справиться со всем этим.
И Рамиру обнял жену. Они оба без слов поняли, с чем им предстоит справиться. Он был очень благодарен Серене за то, что она поняла его, не настаивала на отъезде. Но Серена была слишком мудрой женщиной, чтобы давить на Рамиру. Тогда она точно потеряла бы его. Рамиру больше не ночевал в лодке, он вернулся домой и старался быть особенно бережным и нежным с Сереной. Как будто вернулись ненадолго счастливые дни их медового месяца.
– Сейчас–то он мой и душой и телом, но что будет дальше? – делилась Серена со своей лучшей подругой Эстер.
У Эстер не было никаких сомнений, что Рамиру поборол свое наваждение. И Рамиру временами казалось, что он окончательно выкинул из головы Летисию Веласкес.
* * *
Для Эстер отъезд из деревни на юг тоже был сущим бедствием. Долгие годы она мечтала жить рядом с сыном. И вот когда мечта осуществилась, Самюэль чуть ли не поссорился с Дави. Эта размолвка отца с сыном была для Эстер больнее разлуки. Конечно, Дави виноват: он так безбожно обошелся с отцом. Но он по–прежнему оставался ее сыном. Она легко простила бы ему любую обиду. Но не Самюэль. Ее непримиримый муженек заявил, что больше знать не желает Дави и даже на свадьбу к нему не пойдет. Подумать только – об¬мануть родного отца ради выгоды фирмы!
Как–то тайком от мужа Эстер съездила в больницу к Оливии посоветоваться с ней, как помирить отца с сыном. Эстер доверяла ясному уму и доброму сердцу этой девушки. Лучшей невестки она и не желала. Вот с такой удивительной женой Дави обязательно станет хорошим человеком. Эстер было совестно, но она не утаила и историю с договором, которая поразила Оливию. Между ней и Дави пролегла первая тонкая трещинка.
Оливия стала замечать, что Дави как будто стесняется своих родных, старается пореже вспоминать о них. Это отречение от родителей казалось отвратительным: Оливии. Неожиданно проявились и другие неприятные черты характера ее жениха. Например, низкопоклонство перед вышестоящим начальством. Дави, человек из народа, считал, что, не угождая сильным мира сего, невозможно выдвинуться и сделать карьеру. История с договором подтвердила худшие опасения Оливии.
Но пока что она не теряла надежды перевоспитать своего будущего мужа. Для начала нужно убедить Дави помириться с отцом. Оливия уже знала, как помочь Эстер. Давно они с Бонфинем подумывали как–нибудь пригласить родителей Дави к ним на ужин. Они помолвлены уже давно, а их семьи никогда не встречались. Этот ужин и станет решающим. Нельзя допустить, чтобы отец и сын жили как чужие, все больше отдаляясь друг от друга.
Семейную встречу решили не откладывать в долгий ящик, а провести уже завтра. Бонфинь был рад познакомиться с будущей родней. Только Изабел чуть наморщила носик: в их доме появятся простые рыбаки, придется включить в меню рыбу в тесте. Но Бонфинь сердито поставил свою утонченную супругу на место:
– Такая дама из высшего общества, как ты, Изабел, занимающаяся благотворительностью, помогающая бедным, может чуть–чуть напрячься и быть достаточно цивилизованной с ближними. 3аймись ужином, дорогая, и хорошо прими гостей.
Изабел смирилась. Она была недовольна выбором дочери, но что поделаешь? Кто больше всех сопротивлялся и был против ужина, так это Дави.
– Пойми, мои родители – люди простые, они будут чувствовать себя очень скованно, не в своей тарелке, – убеждал он Оливию.
Но та была настроена очень решительно. Не скрыла, что знает все о договоре, о том, что он повел себя расчетливо, холодно, неэтично, обидел отца. Эстер она не стала выдавать. Об этом ей якобы рассказал отец.
– Ты придешь на ужин завтра и докажешь. что можешь спокойно смотреть в глаза отцу, – заявила она. – Иначе нам с тобой будет очень тяжело вместе, Дави.
И Дави вынужден был скрепя сердце согласиться на этот странный ужин. Да и сама Оливия ожидала его не без боязни: смогут ли столь разные люди найти общий язык?
Начался вечер очень непринужденно и весело.
Бонфинь и Самюэль оказались одного поля ягодами и сразу же решили откушать водки. У хозяина нашлась какая–то особенная бутылочка, прямо из Минас. Пессоа подружился с Далилой и обучал ее своему языку, вернее, их с Адреалиной языку.
– Ты классная девчонка, я от тебя просто тащусь, – откалывал он комплименты будущей родственнице. – На днях приду к вам в гости в деревню, и мы клево проведем время. Усекла?
– Усекла, – отвечала Далила. Которой новый язык очень понравился.
Гости уже освоились и с удовольствием осматривали дом, когда сверху наконец спустилась высокомерная, жеманная хозяйка и снисходительно приветствовала их. В ее присутствии Эстер и Самюэль сразу почувствовали себя бедными родственниками, допущенными сюда из милости. Как не похожа была Изабел на мужа и детей! Они словно были вылеплены из разного теста.
Бонфинь очень гордился своим домом. Он вложил в него много труда и души, строил его не сколько лет. Он использовал только природные материалы – солому, дерево, камень. Самюэль искренне нахваливал дом. Он такой просторный, нарядный, а крыша, как в деревне – соломенная.
– Ты слышишь, Бонфинь. У нас крыша, как в деревне! – возмутилась Изабел.
Но Бонфинь только лукаво усмехнулся на это.
При таком климате это самая практичная крыша, потому что дом под ней «дышит».
– Народ у нас мудрый. У него есть чему поучиться. Но моя супруга, – с иронией добавил Бонфинь, – предпочитает мрамор, позолоту, лепнину. Не выносит ничего простого, деревенского.
– Но ведь из мрамора с позолотой можно построить не дом, а только склеп на кладбище, удивился простодушный Самюэль.
Бонфинь с Оливией не выдержали и расхохотались, а Изабел поняла, что этот простофиля очень ловко щелкнул ее по носу. Давно пора было садиться за стол, и ужин остывал, а Дави все не было. Оливия беспокойно поглядывала на дверь, разговаривал с гостями. Неужели оп посмеет не прийти? И когда она уже начала терять терпение, вошел Дави с большим букетом цветов. С этой минуты Оливия украдкой следила за каждым его движением и отметила, что он радушно приветствовал хозяев, поцеловал мать, но с отцом они едва кивнули друг другу, холодно и отчужденно.
– Как это мило, что ты не забыл о цветах. Ты многому научился у Веласкесов, – похвалила Дави Изабел. – Я солидарна с американцами: даже человек из низов может достигнуть высокого положения в обществе.
Изабел то и дело говорила бестактности и ставила Оливию и Бонфиня в неловкое положение. Но Эстер и Самюэль словно не замечали ее колкостей, держались просто и с достоинством. Оливия все больше ценила родителей Дави: вот это настоящая семья. Союз двух любящих и понимающих друг друга людей. Странно, что Дави упорно не замечает этого. Ее отец с матерью давно жили как чужие. Каждый день между ними вспыхивали ссоры и размолвки.
3а ужином Изабел без конца щебетала о своей благотворительной деятельности вместе с видными дамами Форталезы. Она так возвысилась душой, помогая бедным. На каждом шагу она подчеркивала разницу в их общественном положении. Оливии так хотелось, чтобы именно Дави дал ей достойный отпор, поставил эту высокомерную защитницу бедных на место. Но он молчал. Только Бонфинь намекнул, что все они не Бог весть какого благородного происхождения, особенно его жена. При этом намеке Изабел вся вспыхнула и кинула на мужа злобный взгляд. Происхождение Изабел действительно было туманным. О нем ничего не знали даже Оливия с Пессоа.
В целом вечер прошел удачно, если не считать поведения Изабел и угрюмого молчания Дави. Они с Самюэлем как будто не замечали друг друга. Проводив гостей и пообещав Эстер, что скоро они поужинают у них в доме, Оливия осталась наедине с Дави, горя желанием высказать ему свои упреки.
Он так и не помирился с отцом, вел себя как изгой, давая понять, что давно отошел от семьи.
– Родителей не выбирают. Я своих тоже не выбирал. – откровенно высказался Дави.
Эти слова возмутили Оливию. Эстер и Самюэль – замечательные люди, но они бедняки. А честолюбивому Дави нужны богатые родители. Он не понимает, что семья – это дар. Разве он может быть хорошим мужем и отцом?
– Родителей не выбирают – ты прав. Но выбирают мужа и жену. Мне кажется, мы с тобой делаем неправильный выбор, Дави, – резко отвечала она.
Оливия больше не верила заверениям в любви.
Дави не умеет любить. После тяжелого объяснения с женихом она не спала всю ночь. Разрыв с Дави для нее стал катастрофой. Но лучше разорвать сейчас, чем мучиться всю жизнь, как ее отец, сделавший когда–то в молодости неправильный выбор.
* * *
Франсуа бывал в доме Веласкесов почти ежедневно. Его приглашали то Гаспар, то Аманда, и он никогда не отказывался от приглашения, хотя Аманда оказывала ему явно чрезмерное внимание. Франшику даже подшучивал, что его друг стал интересоваться малолетками, потому что эта девчонка без конца названивала в гостиницу и даже заходила с приглашениями на очередной обед или ужин. Но Франсуа был очень любезен с дочкой, чтобы почаще бывать в обществе ее матери. Летисия по–прежнему занимала все его мысли.
Она была с ним только вежлива и любезна. Он это ясно видел, но не терял надежды. О сопернике, о каком–то таинственном рыбаке, он даже не вспоминал. Эта легенда родилась в дурной голове его приятеля Франшику Пимпы. Летисия и рыбак! Такого союза даже его богатое воображение художника не могло нарисовать. Летисия просто холодна, как льдинка, и безукоризненно воспитана, поэтому и держит его пока на расстоянии. Это еще больше разжигало страсть Франсуа. Он не знал поражений у женщин и ради такой крепости, как Летисия, готов был на длительную осаду.
И к тому же у него появился могущественный союзник – Гаспар. Франсуа заметил, что хозяин дома под любым предлогом стремился оставлять его наедине с дочерью, ссылался на важные дела, уводил с собой навязчивую Аманду. Какой мудрый человек – Гаспар, с восхищением думал Франсуа. Ему также польстило, что могущественный Веласкес сделал именно такой выбор для своей любимицы Летисии. И Франсуа дал себе слово оправдать доверие Гаспара, сделать его дочь счастливой.
Франсуа был терпелив и не торопил события.
Летисия понемногу привыкала к нему, и они уже подолгу беседовали, сидя у бассейна или в гостиной дома Веласкесов. Если, конечно, им не мешала Аманда. Но в этот вечер Гаспар насильно увел Аманду на пляж, и Франсуа решил впервые заговорить с Летисией о своих чувствах.
– Скоро я переезжаю в свой новый дом, – напомнил он. – И знаешь, о чем я мечтаю? Чтобы первой переступила его порог ты. Это будет порог в новую жизнь. Для меня, для нас с тобой.
Летисия только грустно улыбнулась, не ответив пока ни да, ни нет. Но ее молчание Франсуа истолковал как обычную женскую нерешительность. Он нежно обнял ее и притянул к себе. Вначале ему казалось, что он обнимает и целует статую. Но вот губы ее разжались – Летисия ответила на его поцелуй, а ее рука легла на его плечо.
Давно уже Франсуа не был так счастлив. Хотя этот поцелуй трудно назвать победой. Летисия скорее вежливо уступила его страсти, но все–таки это был важный момент в их отношениях, может быть, первая страница их романа. Она согласилась через несколько дней стать первой гостьей в его новом доме. Франсуа возлагал на этот визит большие на¬дежды. Оп собирался сказать Летисии, что мечтает видеть се хозяйкой своего дома.
Франсуа по праву считал себя знатоком женской души, но он и представить себе не мог, что сейчас переживает Летисия. Гаспар застал ее погруженной, как всегда, в свои печальные думы.
– Я не могу видеть тебя такой несчастной. Ну почему у тебя всегда траурные глаза, дочка? – сердито спрашивал он. – Надеюсь, Франсуа тебя не обидел?
– Ну что ты, папа, он такой милый, – успокоила отца Летисия. – Знаю, как тебе хочется, чтобы мы с Франсуа были вместе. Я стараюсь изо всех сил, но не могу, отец! Не могу представить себя с другим мужчиной, кроме… кроме Рамиру Соареса.
И Летисия, всегда такая выдержанная и спокойная, закрыла лицо ладонями и расплакалась. Отец всегда был ее лучшей подругой. Только ему она могла сказать, что творится с ней. А Гаспар растерялся. Он ничем не мог помочь дочери. Она сама должна решить свою судьбу. Или бежать от Рамиру Соареса в Рио. Или сделать попытку забыться с Франсуа.
Летисия выбрала второй путь. В назначенный день и час они с Франсуа отправились в дюны. Его дом обещал стать новым словом в архитектуре. Он вложил в него все свои многолетние замыслы и мечты. Такой дом мог построить только человек, желающий обосноваться здесь прочно, навсегда и завести семью. Об этом и сказал Летисии Франсуа, когда она осматривала и хвалила его творение:
– Ты настоящий художник, Франсуа. Это не дом, а фантазия, сказка, у него есть свое собственное лицо. Каждый уголок дышит радушием, у каждой мелочи свой смысл.
Летисия, как истинная женщина, внимательно осмотрела все, заглянула во все комнаты. На вопрос Франсуа долго не отвечала, собираясь с мыслями. А он спросил, думала ли она о том, чтобы снова выйти замуж, устроить свою жизнь?
– Когда–то, много лет назад, я бежала от своей судьбы, – задумчиво говорила Летисия, словно заглядывая в дни своей молодости. – Бежала от неустроенности, страха. И вышла замуж за Жорди, чтобы залечить старые раны, но ничего не вышло. Только добавились новые. Так стоит ли повторять эту ошибку?
Так, значит, это правда, а не досужие выдумки Франшику и Плиниу. У Летисии был роман, и она до сих пор не может забыть этого рыбака.
– Я слышал об этом романе, но не поверил, – признался Франсуа. – Ты и рыбак! Я человек без предрассудков, Летисия, но это было заблуждение юности. Вы бы все равно расстались, слишком велика пропасть между вами – разница в общественном положении и культурном уровне. Я помогу тебе забыть эту страсть, которая давно должна была затеряться в прошлом, а ты упорно ее вспоминаешь.
Летисия недоверчиво слушала его. То же самое говорил ей отец много лет назад. Но она убедилась, что любовь сильнее предрассудков, доводов логики, здравого смысла. Она бы хотела, очень хотела забыть Рамиру. Все эти годы она только и делала, что боролась с собой, со своей памятью. Из этого ничего не вышло. Но Франсуа так нежен, так настойчив, так одержим ею, что она попробует еще раз.
