Текст книги "Риск, борьба, любовь"

Автор книги: Вальтер Запашный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Дети есть дети, – извинился я и снова позвал Иониса.

– Мы здесь, – откликнулся служащий.

Оказывается, он преспокойно сидел рядом с нами и кормил из бутылочки двух тигрят.

– Ну, ты даешь! Я же просил тебя принести воды, а ты взялся кормить.

Ионис поднял голову и, не вынимая соски из пасти тигренка, вцепившегося одной лапой в бутылку, а другой в руку своего кормильца, ответил со счастливой улыбкой:

– Когда я ем, я глух и нем.

И с материнской нежностью посмотрел на чмокающих тигрят. Он обожал своих сосунков и, если подошел час кормления, бросал все, даже срочные дела. Тяжело вздохнув, он с неохотой поднялся и понес тигрят на конюшню.

Провожая служащего взглядом, Виктор Викторович спросил:

– А как работает Ионис?

– Отлично, – ответил я. – Трудолюбив, безотказен и, что самое главное, ему ничего не нужно повторять два раза. Знает, что, кроме него, никто работу не выполнит. Деревенский парень, еще не испорченный цивилизацией и работниками профсоюзов.

– Тогда тебе повезло, – сказал Афанасьев. – Теперь легче найти преподавателя с дипломом, чем рабочего, согласного за гроши ухаживать за животными, спать в вагонах и годами не бывать в родном городе. Да-а-а! Настоящие работяги теперь редкость. Что поделаешь, люди стали стремиться к знаниям, благо наша Родина щедра и богата. Вот тебе, например, государство сколько средств отпустило на аттракцион? А? – И он победоносно посмотрел на блондина: вот, мол, куда я завернул! – А сколько ты пустил на ветер? И никакого спроса! Богата матушка Русь. Берите! Проматывайте! Вот в наше время за такие вещи могли крепко наказать.

Увидев, куда гнет старый хрыч, я не сдержался:

– Что верно, то верно, Борис Эдуардович. Родина наша щедра и богата. И деньги мотает без всякого смысла. Помнится мне, что в свое время вы получили от немцев готовый аттракцион, а ведь создать собственный было бы гораздо дешевле. Только нет у нас хорошего хозяина, строго следящего за утекающими рублями. Да что там рубли – сотни тысяч выбрасываются кошке под хвост. Ни один частник не допустил бы такого хаоса, безобразия и бездарной траты средств. Вот вам мой случай. Сколько времени я сижу?! А? Сколько заплачено за лечение животных?! Сколько погибло реквизита и оборудования?! Кто подсчитает убытки от гибели моих тигров? А разве погибло бы столько животных, если бы меня своевременно перевели из холодного сарая? Разве погибло бы столько животных, если бы кто-то не поторопился прислать мне тигрят, не прошедших карантин и зараженных лишаем? А может быть, кто-то нарочно прислал этих тигрят именно мне?! Спасибо, что хоть репетирую. Меня в цирк-то из сарая перевели, только когда вмешались прокурор и Общество защиты животных. А то вам не пришлось бы сегодня ничего увидеть, все погибло бы в лютый мороз. Я вам скажу, одни только проволочки решений обходятся в сотни и даже тысячи рублей! Я потерял минимум год, простояв без дела. Зато едет одна комиссия за другой!

Афанасьев предостерегающе поднял руку и перебил меня:

– Надеюсь, эта комиссия последняя.

В его голосе мне послышалась скрытая угроза.

– Дай-то Бог! – парировал я. – Боюсь, мне придется приглашать еще одну комиссию – из ЦК партии. Там скорей разберутся в причинах неудач и разбазаривания государственных средств.

Сыр-бор разгорался не на шутку. Задетый за живое, я готов был высказать старику все, что знал о его «рачительном» отношении к государственным средствам, а заодно просветить в этом плане блондина, жадно вслушивающегося в нашу перепалку. Но в этот момент из-за пианино высунулась любопытная мордашка. Прижав огромные уши-лопушки, Султанчик крался к нам, неуклюже прячась за широкой ножкой инструмента. Взглянув на львенка, Афанасьев подавил гнев и сказал примирительно:

– Ладно, старик, не кипятись! Все будет хорошо. У тебя вон сколько радости, а ты хандришь. Где там твой Ионис? Пора бы уже начинать. Что у вас там готово?

– Что готово?! – Я все еще продолжал злиться. – Могло бы вообще ничего не быть, если бы я не тратил личных денег, если бы не затрачивал нечеловеческих усилий. Если бы исполнял директивы главка вроде той, что требовала расстрелять группу!

– А что, была такая директива?! – ахнул Афанасьев.

Глядя на него, я готов был поверить, что старик впервые слышит о подобном распоряжении. Но ведь оно не могло пройти мимо него. Такие документы регистрируют и визируют именно инспектора по жанрам. Значит, врет?

– Ты же знаешь, в цирке все держится на инициативе артиста, – примирительно сказал Афанасьев. – Стоит ли повторять старую истину?

– Да, но сколько же можно?! Когда наконец артист будет заниматься творчеством, а не бороться с бюрократизмом?!

– Э-э-э! – протянул Афанасьев, многозначительно подняв брови. Мол, никогда, на наш век хватит.

А к нам уже спешил Ионис. Увидев служащего, Султан понял, что его сейчас отведут домой, и настроение его опять испортилось. Он заглядывал мне в глаза и морщил нос, словно прося оставить его с людьми.

– Надо, Султанчик, надо, – как человека, уговаривал я львенка. – Забери его, Ионис, и бегом назад. Пора начинать. А вас, – обратился я к гостям, – прошу в зрительный зал.

– Михалыч, надо загонять тех, кто на манеже? – спросил Ионис.

– Да-да, прими всех в клетки, оставь только Тайфуна и Жанну. Потом выпускай восьмерку крупных. Дальше готовь пантеру и гепарда, я потом скажу, когда их пускать. Когда будешь гнать Жанну, смотри за Тайфуном, что-то не нравится мне, как он на нее стал бросаться. Самец, а угрожает всерьез. Одним словом, смотри в оба. Шланг протянут? Напор воды хороший?

– Четыре атмосферы, – ответил Ионис и подмигнул, как бы говоря: «Брось волноваться, все будет хорошо!»

Я забежал в гардеробную, достал из сейфа ракетницу и наган. Взял венский стул, трезубец, арапник. Выдохнув «Господи, помоги!» и ощутив острую боль в желудке, я пошел на манеж. Ионис был уже готов. Дежурный с вахты стоял на шланге. На манеже гуляли тигры – только те, которые любили или терпели друг друга. Я старался казаться спокойным, но мое волнение немедленно передалось животным. Удивленно озираясь на меня, они быстро заняли свои места. Мне не понадобилось даже хлопать бичом, как это бывало обычно. Звери нервничали, а я, стараясь успокоить их, был особенно дружелюбен. Я подзывал их, называя ласковыми именами, сюсюкал с ними. Животные, привыкшие к моей строгости, насторожились еще больше.

Поняв наконец свою ошибку, я щелкнул арапником и крикнул:

– Давай Багиру!

Ионис отозвался:

– Пошла Багира! Багира идет!

Раздалось шипение, сменившееся специфическим кашлем и протяжным «а-у-у», и тигрица вошла в туннель. Резко лязгнул металлический запор. Я ждал ее, одновременно сжимая в руке наган и венский стул, направленный ножками в сторону хищницы. Багира на долю секунды задержалась у порога, огляделась, как бы оценивая обстановку, и только после этого пошла на свое место. Легкая, но напряженная походка зверя выдавала коварство замыслов. Я улыбнулся при мысли, что читаю намерения Багиры, как раскрытую книгу. Подходя к тумбе, тигрица еле сдерживалась, чтобы не броситься на меня. Но затем общее тревожное настроение передалось и ей, и Багира грациозно вспрыгнула на свое место. Удостоив меня свирепым взглядом, она округлила шею и показала клыки, при этом ужасно сморщив нос и топорща усы. Я опустил стул. Мне были слишком хорошо знакомы ее повадки, чтобы опасаться этой пустяковой угрозы.

– Ионис, выпускай следующих! – крикнул я, а сам подумал: «Плохая это примета, когда все идет хорошо. Каково будет продолжение?»

Но поспешил отогнать дурные мысли и распорядился:

– Продолжаем. Давай гепарда!

Ионис изумленно поднял брови. Одними губами он прошептал: «Куда ты торопишься? Животные плохо сведены. Сам ведь говорил, что соединять их еще рано! Зачем это нужно?»

Но я был настроен решительно.

– Давай, Ионис, все будет о'кей, – и подмигнул ему.

Ионис насупился и нехотя открыл дверь тоннеля. Подталкивая гепарда, он мрачно подгонял:

– Да иди же, иди!

Гепард отказывался идти, ложился и рычал, тараща свои громадные глаза. Наконец он поддался понуканиям Иониса и опрометью выскочил на манеж. Но в панике метнулся совсем не туда, куда следовало. Громко мяукнув, гепард помчался под тумбами, на которых сидели тигры. Парис и Ампир сорвались со своих мест и, не долго думая, кинулись на наглеца. От неминуемой гибели гепарда спасла лишь врожденная спринтерская скорость. «Если дурак, то это надолго», – мелькнуло у меня в голове, когда я увидел, что, поравнявшись со своей тумбой, гепард резко развернулся и побежал обратно, навстречу тиграм. Два полосатых исполина, мешая друг другу, рванулись за ним, путаясь в ножках тумб и реквизите. При виде тигров гепард вновь развернулся и опрометью кинулся на свое место. Не добежав каких-нибудь полметра, он поскользнулся и, подцепленный Багирой, упал на бок. Передняя лапа его застряла между прутьями клетки.

Выставив вперед венский стул и паля из нагана, я кинулся к бедолаге. Выстрел отпугнул тигров и согнал с тумбы Багиру. Животные, до того невозмутимо сидевшие на своих местах, испугались грохота, соскочили и сбились в кучу. Гепард вскочил и на трех лапах поскакал к тоннелю, где и был принят Ионисом.

– Ну и ну! – произнес блондин.

– Это только начало, – мрачно сказал Афанасьев. – Посмотрим, что будет дальше!

Я сделал вид, что не слышу этих реплик, и распорядился:

– Ионис, посмотри, не надо ли вызвать врача. А мы пока продолжим просмотр.

– Да ничего страшного, – отозвался служащий. – Он уже наступает на лапу. Напугался только!

Немного успокоившись, я стал готовиться к выполнению первого упражнения. Заключалось оно, в том, что я, здороваясь по порядку с каждым животным, касаюсь пальцами его носа. Звери же реагируют на это по-разному: кто рычит, кто огрызается, кто машет лапой.

Я подошел к сидевшему с краю Цезарю. Лев охотно подставил носи сморщился. Я легонько коснулся громадного влажного носища. Следующим был Антей. Едва завидев мою руку, он протестующе отшатнулся и приподнял лапу. Оценив серьезность угрозы, я пожал плечами и, сказав: «Не хотите – как хотите», двинулся дальше. Обойдя по очереди всех тигров, рычавших, но терпевших символическое прикосновение к носу, я приблизился к Багире. Дотронуться до ее морды, разумеется, не представлялось возможным. Я громко произнес:

– Позвольте ваш носик!

Протянув руку, я незаметно щелкнул пальцами, что служило сигналом к подаче голоса. И Багира отозвалась: по залу разнесся неимоверный по силе звук. Тигрица замахала лапами и закрутилась на месте. Я же, сделав вид, что после такого вопля не желаю иметь с ней дела, небрежно махнул рукой и двинулся дальше. Продемонстрировав свою злость, Багира села, сморщив нос и растопырив усы. Получилось именно то, чего я добивался, – она смеялась.

Афанасьев даже подскочил.

– Вот это да! Вот это сценка! – прокричал он. – Ты можешь это повторить?

– Конечно, могу.

– Неужели получится?!

– Разумеется, – ответил я, – это же не импровизация. Это дрессура.

– Тогда повтори, – завелся Афанасьев. – Неужтоправда?!

Присев на край стула, он всем корпусом подался вперед. А я вдруг увидел, что старик не ищет возможности уличить меня во лжи. Наоборот, он жаждет убедиться в моей правоте.

Я показал сценку с Багирой еще раз. Потом еще. Афанасьев хохотал от всей души и, толкая спутника в бок, повторял:

– Смотри, Виктор, что парень творит! Тигры и львы у него играют определенные роли. Просто невероятно! Это же новое слово в дрессуре! – И, обращаясь ко мне, вновь просил: – Вальтер, ну, пожалуйста, покажи еще раз!

– Борис Эдуардович, – наконец взмолился я, – давайте пойдем дальше. Впереди еще много трюков, и большинство из них игровые.

– Да ну, откуда много?! – заерзал на стуле Афанасьев. – Ладно, показывай.

– А вот вам добавка к первой комбинации! – объявил я.

И сделал шаг в сторону сидящего с опущенной головой флегматичного Париса.

– Пожалуйте ваш носик! – сказал я, протягивая руку.

Тигр немного отодвинулся и задрал голову. Пытаясь дотянуться до его носа, я приблизился к Парису почти вплотную. Не долго думая, тигр ударил меня по плечу. А я, как говорят у нас в цирке, «принял апач», то есть сымитировал падение. Размахивая занесенным над головой арапником, я неудержимо «падал» в сторону Ампира. Схватив плеть, Ампир вырвал ее у меня и стал безжалостно трясти. Создавалось впечатление, что один тигр заступается за другого; не дает бить соседа. Я вцепился в арапник и стал тащить его на себя. Тогда Ампир подтянул меня к себе поближе и обнял. Бросив арапник, он наложил мне на плечи вторую лапу и стал, как бы успокаивая, облизывать мою голову. Афанасьев и блондин замерли.

Краем глаза я видел, что Багира, переминаясь с одной лапы на другую, ищет упор для прыжка.

– Багира, не хохми! – прикрикнул я, силясь высвободиться из цепких объятий Ампира.

– По-моему, – неуверенно произнес Афанасьев, – тигр его поймал.

– Конечно, поймал! – испуганно выдохнул блондин.

– Воду! Дайте воду! – закричал старик и, тяжело опираясь на палку, стал пробираться к манежу, чтобы оказать мне помощь.

Блондин кинулся вперед. Но споткнулся и упал между рядами, крепко ударившись локтем о ручку кресла. Стараясь перешагнуть через своего неловкого коллегу, Афанасьев наступил на него.

Лишь заметив, что стоявший с брандспойтом вахтер никак не реагирует на происходящее, гости наконец поняли, что им показывают трюк. И трюк, достойный похвалы.

– Фу ты, черти окаянные, до смерти напугали, – напряженно рассмеялся Афанасьев. – Так и инфаркт получить недолго.

Он стоял расстроенный и озадаченный. Пальцы его рук нервно тряслись. Я никогда не видел, чтобы человек был так поражен цирковым зрелищем. А Ампир все продолжал облизывать мою голову, старательно удерживая меня могучими лапами. Притворяясь, что не могу вырваться, я приговаривал: «Да отпусти ты меня, отпусти, слюнтяй несчастный!» И наконец, сжалившись над Афанасьевым, приказал:

– Хватит, Ампир! Ты и так комиссию перепугал!

Тигр неохотно отпустил меня. А я, повернувшись к нему спиной, объяснил гостям:

– Это промежуточный трюк из первой комбинации. Так что не волнуйтесь, Борис Эдуардович. Все в порядке.

Афанасьев кивнул и едва выговорил:

– Да… да… конечно… Понимаю…

Смертельно бледный, он тяжело опустился в кресло.

Блондин встревоженно спросил:

– С вами все в порядке, Борис Эдуардович?

– Со мной-то да, – ответил Афанасьев. – А вот этот парень, – старик трясущейся рукой показал на меня, – недопустимо лихачит. Такие укротители гибнут, как мухи, успев поработать два, от силы три года.

– Да полно, Борис Эдуардович, – извиняющимся тоном сказал я, – на этом трюке все попадаются.

Афанасьев криво ухмыльнулся и проворчал:

– Да уж… «Купил» ты меня, пацан… Ну показывай, что там у тебя еще. – Он поосновательней устроился в кресле, видимо, дав себе слово ничему больше не удивляться.

Выбежав на середину манежа, я поднял палку на уровень плеча и позвал Багиру. Та прижала уши и оскалилась. Я щелкнул арапником. Тигрица вновь не подчинилась. Я сделал решительный выпад в ее сторону, и она прыгнула. Но что это был за прыжок! Вместо того чтобы перепрыгнуть через подставленную палку, Багира кинулась в атаку. Меня обдал фонтан пыли и опилок, а тигрица-людоед оказалась почти рядом. Афанасьев и блондин вскрикнули. А Багира, озадаченная тем, что я не шевельнулся, резко затормозила у самых моих ног. Мое же «олимпийское спокойствие» объяснялось просто: я не ожидал нападения.

– На место! – как ни в чем не бывало скомандовал я.

И тигрица, повинуясь приказу, затрусила к своей тумбе. Я тут же снова подозвал ее и заставил прыгнуть через палку.

Афанасьев восторженно произнес:

– Молодец! – И стал объяснять блондину, как важно уметь настоять на своем и не дать тигру почувствовать собственную силу. – Он делает это профессионально. Откуда это у пацана? У них же в роду не было дрессировщиков!

Тем временем я сделал шаг назад и, подняв палку над головой, громко и четко произнес:

– Багира, ко мне!

От неожиданности Ионис даже крякнул.

– Что ты делаешь?! – отчаянно зашептал он. – Безумец! Это же трюк Ампира!

Но было уже поздно. Тигрица на мгновение подалась назад и замерла. Этот прыжок ей предстояло сделать впервые. Я подбодрил ее:

– Ай браво, Багира! Ап!..

Тигрица сошла с тумбы и, нервно перебирая лапами, прижалась к опилкам. Ионис судорожно вцепился в брандспойт, а я повторил:

– Багира, ап! Ну, смелее!!

Трудно сказать, кому я адресовал это «смелее» – себе или тигру-людоеду. Краем глаза я увидел перепуганного, но предельно собранного Иониса. В голове мелькнуло: «Этот не подведет! Не успеет Багира броситься, как он собьет ее – струя крепкая, через весь манеж бьет». Я невольно усмехнулся: сколько раз придется зрителю из первых рядов купаться вместе со мной!

Тем временем тигрица прыгнула. Она, словно вихрь, пронеслась так высоко, что мне даже не пришлось приседать. Но Багира оставалась Багирой. В прыжке она попыталась схватить меня лапами, отчего ее тело закрутилось, повернувшись на 180 градусов.

– Полпируэта!!! – раздался из темноты зала восторженный выкрик Афанасьева. – Этого не может быть!

Но мне сейчас было не до похвал: я еще находился в опасной близости от Багиры. Упав на землю, она подскочила ко мне почти вплотную. Но я воспользовался недавней находкой не шевельнулся, лишь опустил палку. И, не давая тигрице опомниться, повернулся к ней спиной. Висевшее передо мной зеркало обеспечивало полный обзор, к тому же, нарвавшись однажды, Багира предпочитала сзади не нападать.

Ошеломленная моей дерзостью, тигрица не сводила с меня глаз. Я понял, что она боится чего-то неизвестного, какого-то нового подвоха. Повернувшись к Багире лицом, я спокойным голосом похвалил ее и отправил на место и только после этого перевел дух.

Афанасьев стоял, опираясь на палку. Челюсть его отвисла. Какое-то время он не мог произнести ни слова. И, вдруг старика словно прорвало: выражения восторга посыпались из него, как из рога изобилия. Он горячо объяснял блондину, что такое полпируэта. Говорил, что такой прыжок никогда не делали хищники – да еще с пола, да еще через стоящего дрессировщика.

– Нет, правда, – не мог успокоиться старик, – я просто не поверил своим глазам! Ай да Вальтер! Вот это молодчина, из молодчин – молодчина!

– Комплименты всегда приятны, – улыбнувшись, сказал я и, водрузив в центре манежа тумбочку, подозвал к себе Ампира.

Ленивой походкой Ампир подошел ко мне и поставил на тумбочку передние лапы. Я поднял палку. Тигр присел и, как только я произнес «прыжок», Ампир прыгнул, сделав в воздухе полный поворот вокруг собственного хребта.

– Пируэт! Пируэт во время прыжка! – закричал Афанасьев. – Это безумие! Я не верю своим глазам! Как ты этого добился?!

– Говорят же «хочешь жить – умей вертеться», – отшутился я. – Вот мы и вертимся… вокруг собственной оси!

Все засмеялись.

– А теперь покажу еще один игровой трюк, смотрите!

Между двумя высокими тумбами я поставил две маленькие, на которые передними и задними лапами встал Цезарь. Повернувшись к нему спиной, я сделал вид, что двигаю большую тумбу, а сам отставил ногу назад, провоцируя льва коснуться меня. Не выпуская когтей, Цезарь стал подбивать лапой мою ягодицу. Я развернулся, изображая, что собираюсь дать ему щелбан, и лев немедленно ударил меня в плечо. Я притворно отлетел в сторону и упал. Лев затоптался на тумбочке, собираясь спрыгнуть и принять участие в игре. Но я сквозь смех сказал:

– Стоять, Цезарь, стоять, – и в знак примирения протянул ему руку.

В ответ Цезарь дал мне свою громадную лапу, и мы обменялись рукопожатием. Потом я обнял шею льва, а Цезарь лизнул меня в щеку. И хотя, как уже упоминалось, язык хищника больше всего напоминает терку, я сделал вид, что мне очень щекотно и расхохотался. Затем, словно шепча что-то тайное, я тихонько подул Цезарю в ухо. Лев замотал головой, а я тем временем незаметно сунул ему под нос пропитанную духами ватку. Цезарь сморщился, задрал голову, высунул язык и, оскалившись, чихнул. Афанасьев с блондином пришли в полный восторг: ведь со стороны казалось, что мы с Цезарем тихонько обсуждаем что-то чрезвычайно пикантное и по очереди смеемся.

Показав гостям эту забавную миниатюру, я подозвал леопардов. Оба красавца – черный и пятнистый – легко вспрыгнули на большие тумбы. Подвинув еще две тумбы, я пригласил на них тигров. Таким образом, Цезарь оказался как бы внутри живого креста. Ап! – и все хищники через льва прыгнули навстречу друг другу. Тигры пролетели над самой головой Цезаря, леопарды – «этажом выше».

– Одновременный перекрестный прыжок, – прокомментировал Афанасьев.

– Обалдеть можно! – отозвался блондин, не заметив, что употребил словечко, не подобающее должностному лицу. – Это тоже новшество?

Старик авторитетно разъяснил:

– Сложнейший трюк, требующий высокой дисциплины. Это бесподобно!

Прислушиваясь к восторгам высокой комиссии, я ухмылялся про себя и готовился поражать гостей новыми чудесами.

Вновь подозвав Багиру, я уложил ее рядом с Жанной и несколько раз подряд заставил тигриц, люто ненавидящих друг друга, синхронно перекатываться с боку на бок, то есть делать пируэты на полу.

Затем по моей команде Жанна села на задние лапы, а Багира прыгнула через нее. Когда же я заставил обеих тигриц попеременно, словно играя в чехарду, прыгать друг через друга, блондин совершенно по-детски воскликнул:

– Да они же у него совсем как дрессированные собачки!

– И правда, как собачки, – согласился Афанасьев.

Рассадив животных по местам, я попросил Иониса подать ренское колесо. Но тот неожиданно отказался.

– Как я тебе его подам? Вахтер ушел – кто будет на брандспойте стоять? Вон смотри, Багира, стерва такая, с тебя глаз не сводит. Иди сам!

Я растерялся. Уйти с манежа, оставив крупных хищников в одной компании с мелкими, было крайне опасно. К тому же, когда открывается шибер, звери, уставшие от репетиции, норовят поскорее вырваться из клетки и разбежаться «по домам». А тут еще и я уйду! Может получиться такая драка, что не дай Бог!

Я еще размышлял, как же мне поступить, когда вдруг услышал голос Афанасьева:

– Говори, что надо делать!

И старик решительно скинул пиджак. Неожиданно для себя я ответил: «Спасибо, я сам!» и шагнул в сторону двери. Взявшись за шибер, я рявкнул:

– Всем сидеть! Сидеть!!! Место! – И, прежде чем хищники поняли, что дверь открылась, втолкнул в клетку ренское колесо.

Секунда – и я вновь на манеже. Столкнув с места тяжелое колесо, я для быстроты вскочил в него и, несколько раз перевернувшись, направил его в центр арены. Животные, не привыкшие видеть, как я кувыркаюсь вниз головой, занервничали. Багира приготовилась к прыжку. Но я уже обеими ногами стоял на полу и уверенно распоряжался:

– Спокойно, ребята! Цезарь, в колесо! Ампир, наверх! Живо!

Цезарь занял свое место внутри снаряда. Ампир вспрыгнул сверху.

– Ватан, ко мне!

Я не успел еще договорить, а пантера уже прыгнула ко мне на руки. Я посадил Ватана на колесо «задом наперед», то есть головой в противоположную от тигра сторону.

– Алле! – И колесо покатилось.

Цезарь «управлял» им изнутри. Ему помогал Ватан, а Ампир тем временем пятился назад. Я еще никогда не репетировал этот трюк при всей группе. Но сегодня решился продемонстрировать его полностью. Вынув из кобуры наган, я вошел в колесо и, с трудом удерживая оружие в руке, стал вращаться вместе с хищниками. Колесо катилось медленно, а когда я оказался вниз головой, остановилось совсем. Искоса следя за Багирой, я позвал «на помощь» Байкала. Зная, что его ждет кусочек мяса, тигр не заставил себя ждать. Встав на задние лапы, он подтолкнул снаряд, и колесо благополучно пересекло арену.

Кувыркаясь в колесе, я не спускал глаз с Багиры, а сам думал: «Интересно, что делает Афанасьев? Мне же его сейчас не видно: Вот два зверя! Только Багира постепенно поддается укрощению, а этот хитрит, притворяется, показно реагирует на трюки, а сам строит какие-то планы, расставляет свои сети!»

Закончив трюк, я взглянул на Афанасьева. Он не успел отвести глаза, и во взгляде старика я прочел зависть и нетерпение.

– Ну, как вам трюк, Борис Эдуардович? – поинтересовался я.

– Великолепный, – медленно произнес он и сделал паузу. – Только я предложил бы сделать два или даже три ренских колеса. И посадил бы на них разных животных по группам. На одних можно работать с мелкими хищниками, а на других с крупными.

– Это идея, – ответил я. – Только большие хищники выглядят эффектнее. Их лучше видно.

– Это нужно проверить, – вдруг вмешался блондин. – Если ты согласен, давай сделаем для начала два колеса. Я помогу, чем надо.

Разумеется, я не признался, что уже давно заказал второе колесо, и радостно вскликнул:

– Вот это здорово! Только не знаю, как их фиксировать на одном месте. Может быть, вы подскажете, Борис Эдуардович?

– А зачем их фиксировать? – удивился Афанасьев.

– Чтобы использовать колеса вместо больших традиционных тумб. Мне хочется, чтобы хищники прыгали с одного колеса на другое!

Поняв, что проболтался, я прикусил губу. Догадавшись, что его «свежая идея» давно пришла мне в голову, Афанасьев проглотил обиду и дружелюбно ответил:

– Это не проблема. Закажем в конструкторском бюро. Предложат тебе сразу несколько вариантов. Твое дело – выбрать и утвердить. – Он вдруг увлекся. – Особенно если обратиться на авиационный завод. Там такие мастера! Сделают тебе колесико из легкого металла, на высоком профессиональном уровне, с высокой культурой обработки. Все заиграет, заблестит, засветится.

– А это дорого? – спросил я, скрывая внутреннее ликование за озабоченным тоном. И как я сам не додумался?! Привык все делать самостоятельно! А ведь, действительно, можно сделать так, что колеса будут сиять в темноте.

– О деньгах забудь, – покровительственно ответил Афанасьев. – Теперь это не твоя забота. Деньги найдем. Для тебя главное – твои достижения, твои авторские трюки.

– Тогда еще один авторский трюк! – объявил я.

Одного за другим подозвав к себе тигров, я уложил их рядом друг с другом. У моих гостей разочарованно вытянулись лица: ничего себе авторский трюк традиционный «ковер»! И в этот момент, крикнув короткое «ап!», я поднял всю восьмерку на задние лапы. Выстроившись в шеренгу, тигры пошли вперед.

Афанасьев был окончательно сражен. Он вставал и садился, вставал и садился.

– Этого не делали даже лучшие дрессировщики мира! – наконец воскликнул он.

Тут, извинившись, что не встретил гостей лично, в зал вошел Николаев. Присутствие директора еще больше ободрило меня. И на радостях я показал, как восемь тигров одновременно прыгают через меня.

– Этот трюк еще не готов, – пояснил Николаев. – Сейчас тигры прыгают с тумб, а в дальнейшем будут отталкиваться прямо от пола.

– Боюсь, что тогда над Вальтером нависнет опасная туча, – двусмысленно пошутил Афанасьев.

Пришел черед продемонстрировать мой любимый трюк. Ватан, изображая нападение, прыгнул мне на грудь. Словно защищаясь, я подставил руки, и пантера, оттолкнувшись от них, сделала заднее сальто. Мы с Ватаном повторили упражнение несколько раз без перерыва – что называется, «в темп». Ватан прыгал вновь и вновь, пока я не наклонился. Тогда леопард вскочил мне на спину, оттуда перебрался на руки, и мы принялись ласкаться. Я дул в черную мордочку, трепал пушистые бакенбарды, а хищник блаженно скалился и прикрывал глаза.

Затем я усадил Ватана на оттянутую к стене трапецию. Ионис держал веревку, готовый по моей команде отпустить снаряд. Напротив Ватана, опираясь, словно на трамплин, на маленькую тумбочку, поместился Ампир. Я скомандовал: «Прыжок!», Ионис рванул за веревку, и трапеция с черной пантерой понеслась над манежем. Тигр прыгнул навстречу снаряду, перескочил через Ватана, а тот, долетев, приземлился на подвешенную высоко над ареной полку.

– Пассаж! – прокомментировал Афанасьев. – Этот парень ушел из акробатики в дрессуру и теперь собирается сделать акробатами хищников!

А я продолжал показ. То лежа раскачивался на свободной проволоке над шикарным «ковром» из льва и тигров, а в это время через нас с тумбы на тумбу прыгали оба леопарда. То верхом на льве лихо раскатывал по манежу, а затем носил зверя на собственных плечах, словно живой воротник. То тигр, как собачка, вился у меня под ногами.

Теперь Афанасьев с блондином уже не пытались скрыть своего восторга. Правда, после самых рискованных комбинаций старик, пытаясь скроить строгую мину, бурчал что-нибудь типа: «Ну это уж слишком, так они у тебя хребты переломают». Но, увлекшись очередным трюком, немедленно забывал о своей начальственной роли и смотрел на манеж с почти детским восхищением.

А я, радуясь вместе с гостями, подзывал то одних, то других животных и показывал все новые и новые трюки.

Но понемногу я стал замечать, что Афанасьев все больше нервничает. Он то и дело приподнимался, махал в воздухе палкой, ежеминутно вытирал платком потную шею.

Наконец, выбрав подходящий, как ему показалось, момент, он встал и громко произнес:

– Это чудо!

Его поддержали Николаев и блондин.

– Молодец, Вальтер! – продолжал. Афанасьев. – Что и говорить, молодец! Но на первый раз, – и он повернулся к Николаеву, – я думаю, хватит. Мы устали.

И посмотрел на блондина. Тот немедленно поднялся и засуетился.

– Конечно, конечно! – без особого энтузиазма согласился он. – Отдохните, Вальтер. Вы с Ионисом молодцы. И ваши звери тоже молодцы.

Ионис опустил брандспойт и, ничего не понимая, уставился на меня. Его недоуменный взгляд отчетливо вопрошал:

– Как это – хватит? Ведь только начали?

Я тоже растерялся и попробовал возразить:

– Но, Борис Эдуардович, я же не все показал…

Афанасьев, как кролика, пригвоздил блондина своим тяжелым, не терпящим возражений взглядом и ответил:

– Мы уже получили представление. Нам все понятно.

– Вам понравилось, Борис Эдуардович? – пришел мне на выручку Николаев.

Старик сделал загадочное лицо, но его спутник вдруг горячо заговорил:

– Нам все очень понравилось. Просто мы с поезда, не завтракали. А Вальтер, небось, до вечера будет репетировать. Вон у него сколько зверей. Если с каждым заниматься по часу – и то двое суток нужно.

– Нравится, конечно, нравится, – вмешался Афанасьев, – хотя о многом, Вальтер, нам с тобой нужно подумать и поговорить, многое обсудить в деталях. И вообще, надо увидеть все и только потом делать выводы.

– А лично мне очень, очень нравится, – запальчиво сказал блондин, – и я буду с восхищением говорить о ваших достижениях в Москве. Мы еще разберемся, что там о вас докладывают и кому охота морочить голову начальству! Но теперь я на вашей стороне.

Он хотел добавить что-то еще, но Афанасьев потянул его к выходу.