Текст книги "Риск, борьба, любовь"

Автор книги: Вальтер Запашный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Где же Ионис? Наверное, где-то во дворе. По моему сигналу он должен открыть ворота. Почему его не слышно? Отгоняя мрачные мысли, я тихонько позвал:

– Ионис!

Ответа не было. Я вздохнул и дернул лошадь за повод. Вдруг на мое плечо легла чья-то рука. Я вздрогнул и замахнулся, но вовремя остановился, узнав Иониса. Сердце забилось спокойнее, захотелось смеяться.

Что, готов? – шепнул Ионис. – Спекся?

– Совсем готов! Чуть сердце не выпрыгнуло, – признался я, выводя лошадь.

Она не сопротивлялась.

Ворота уже были открыты. Мы благополучно покинули двор и, оказавшись на улице, стали так понукать бедную клячу, что она пошла галопом.

Мы бежали рядом и неестественно смеялись, радуясь успеху. На бегу я спросил Иониса:

– А что ты делал, пока я был на конюшне?

Он ответил так спокойно; что я испугался:

– Дверь подпирал, чтобы хозяин не вышел.

– И ты не боялся?!

– Боялся, конечно, что он выйдет. Вот взял полено и подпер дверь! А как ты лошадь вывел, убрал полено.

Я представил себе, какова была бы реакция хозяев, если бы они обнаружили, что заперты в собственном доме, и тяжело вздохнул. Поднялась бы ужасная паника, вся милиция города стала бы искать пропавшую лошадь. Какое счастье, что хозяева мирно спали и не высовывались за дверь!

«А впрочем, что я радуюсь! – вдруг пронеслось в голове. – Утром пропажа обнаружится. А в городе нет ни цыганского табора, ни шайки конокрадов. Зато в цирке голодают сорок хищников. Так куда исчезла лошадь?!»

Меня даже пот прошиб от таких мыслей.

– Ионис! Никто не должен ничего заметить!

Литовец посмотрел на меня презрительно и даже не удостоил ответом.

Рыжую клячу провели задворками. Пока Ионис отвлекал внимание сторожа, я завел ее на задний двор.

Теперь перед нами встала вторая, не менее сложная задача. Ни Ионису, ни мне никогда не приходилось забивать лошадей.

Бросили жребий. И таково уж мое счастье, что он пал на меня.

Ионис опять помог своими рассказами, и под его руководством я набросил на голову лошади мешок и тяжелым молотком ударил ее по черепу. Я не раз видел, как разделывают туши, но не мог даже предположить, как много крови в обыкновенной кляче и сколько у нее совершенно неподъемных частей. А ведь все это необходимо было утащить со двора и спрятать.

Я рубил тушу, не снимая кожи, а потом в хозяйственной сумке оттаскивал мясо и субпродукты голодным хищникам.

Животные глотали еду с невероятной скоростью. Не успевал я бросить мясо очередному зверю, как предыдущий, уже покончив со своей порцией, скреб лапами пол и бегал по клетке, прося добавки.

Не прошло и получаса, как от несчастной жертвы остались только грива, хвост и копыта. Все это мы закопали и почти до рассвета уничтожали следы ночного грабежа. Мы убрали все – до пятнышка, до последней капельки крови.

К утру мне удалось прогнать навязчивые мысли о том, что сейчас придет милиция, я почти успокоился и даже прикорнул на диване возле полуголодного Султана.

И вот тут-то раздался стук в дверь. Молнией промелькнула мысль: «Началось!» Это был вахтер, сообщивший, что на проходной меня ждут. Ждали два милиционера и собака-ищейка. Сердце у меня, конечно, екнуло, но, уверенный, что следов ночного преступления нет и в помине, я сделал очень удивленный вид.

– Слушаю вас, – вопросительно улыбнулся я.

– Обеспечьте нам, пожалуйста, доступ в помещения, где хранятся корма для животных, – сказал один из милиционеров и протянул мне удостоверение в красной обложке.

– Прошу прощения, но я не имею права сделать это без директора. Вот приказ, – и я указал на дверь, где красовалось распоряжение Николаева, запрещающее кому бы то ни было входить в тигрятник.

Милиционеры понимающе посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Вахтер затараторил, что он уже позвонил Николаеву.

– А что случилось, ребята? – как можно дружелюбней спросил я. – Кто-нибудь прячется в нашем пустом холодильнике?

– Да, прячется. Вернее, прячут, – ответил мне проводник овчарки и, смеясь, кивнул на собаку. – Джульбарс вот говорит, что кое-кто прячется.

– Ты ж мой милый, – протянул я ласковым голосом, обращаясь к собаке, – тебя бы я пустил в первую очередь, да там тебе нельзя ходить. Сожрут вместе с поводком!

Милиционеры заулыбались, скромно показывая, что какими-то там хищниками в клетках их не запугать.

Я же, словно не замечая этих улыбок, продолжал:

– Тем более что животные голодают уже несколько дней.

Проводник Джульбарса вдруг не на шутку заинтересовался:

– А разве хищникам не положены спецпайки, как у наших собак?

– Эх, мил человек, – вдруг оживился вахтер. – Кабы их кормили – и мы сыты были бы.

– Это что, у титров бы воровали? – спросил милиционер.

– Упаси Бог! Как Тебе это в голову пришло? Скажет тоже! Да я имел в виду, косточки бы варили. Их выварить, так вон какой бы суп получился!

На пороге появился заспанный директор.

– Мне, – начал он с места в карьер, – звонили! Что случилось? Слушаю вас внимательно.

– Товарищ Николаев, – сказал старший из милиционеров, – откройте нам доступ во все помещения. И, если есть опасность, пусть нас сопровождает укротитель.

– Вальтер, – обратился ко мне Николаев, – можно проникнуть в твои владения?

– Позвольте, – перебил его милиционер, – кто из вас главнее?

Николаев поправил галстук и ответил:

– Я директор, а он подчиненный. Но здесь особый случай. Вальтер Михайлович, – кивнул он в мою сторону, – укротитель хищных животных и находится на репетиционном периоде в нашем цирке.

– И что это значит?

– А это значит, что он полностью оккупировал цирк, расположил клетки с хищниками во всех помещениях: в слоновнике, на конюшне, на манеже и даже в коридорах. Хищников у него очень много, и проходить мимо них чрезвычайно опасно. Так что только он один может обеспечить вам доступ внутрь и показать, где можно пройти, а где не следует. Ведь иногда у него звери и по цирку бегают.

Словно в подтверждение его слов в дверь кто-то заскребся.

«Молодец Ионис! – подумал я. – Догадался выпустить Султана!» Приоткрыв дверь, я позволил львенку просунуть морду в узкую щель. Завидя собаку, Султан радостно рванулся ей навстречу. Позорно поджав хвост, овчарка прижалась к ногам проводника. Насладившись этой сценой, я пригласил милиционеров следовать за собой.

– Ионис! Забери, пожалуйста, львенка. Здесь пройдет ищейка!

Но собака категорически отказалась идти вперед. Ее пришлось почти тащить. Когда же мы поравнялись с первыми клетками, бедный Джульбарс лег на брюхо и заскулил. Как ни бился проводник, он не смог ничего поделать с перепуганным псом. Зато изголодавшиеся хищники при виде собаки словно взбесились. Они метались по клеткам, изредка замирая в охотничьей позе…

– Да, друзья мои, к сожалению, здесь вы с собакой не пройдете, – сказал я, тщательно скрывая свое ликование. – Привяжите ее вон там. А сами встаньте в затылок друг другу, и не дай вам Бог шарахнуться в сторону. Здесь проходы узкие, и вас вмиг поймают, как кошка мышку. Имейте в виду: животные голодны.

Один из милиционеров остался с собакой, а другой пошел за мной. Николаев и Ионис брели сзади. В такой компании мы благополучно обошли все помещения, по просьбе милиционера открывая все двери и ящики. Так ничего и не обнаружив, милиционеры извинились и отправились восвояси.

А еще через несколько часов мне позвонил директор мясокомбината:

– Алло, Вальтерок, хочу тебя обрадовать. Приказано пригнать тебе из Башкирии табун в сто пятьдесят голов. Так что принимай лошадей!

– А что, раньше нельзя было?!

– Можно – нельзя, какая разница! – ответила трубка. – Есть указ – есть и мясо. Чего тебе еще? Будь здоров!

Значит, все мои беды кончились! Будет мясо, возобновятся репетиции! Я готов был кричать от радости. И вдруг меня словно обухом ударило: я вспомнил весь кошмар прошедшей ночи. Если бы мы только знали! Я готов был немедленно броситься на хоздвор и бухнуться на колени перед стариком возчиком. Кто знает, как он любил свою старенькую клячу, сколько лет работал вместе с ней!

Засунув руки в карманы, я вышел во двор и с досады так пнул подвернувшийся камень, что оторвал подошву. Мне вдруг почудилось, что вот-вот выйдет из-за угла возчик и закричит:

– Вот он, ворюга проклятый! Держите его!

Казалось, все вокруг смотрят на меня с подозрением.

Через двор с ведром воды прошел Ионис.

– Ты слышал, – почти зло сказал я, – нам табун лошадей посылают!

Ионис с силой бросил ведро. Сел и заплакал.

– Прости, друг, – обнял я его за плечи, – судьба…

СУМАСШЕДШИЕ ТРЮКИ

Прошло не меньше часа, пока мы с Ионисом успокоились и принялись разрабатывать новый воровской план. На сей раз это был план возвращения лошади на хоздвор, благо в наше распоряжение должен был поступить целый табун:

– Что за шум, а драки нет? – услышали мы знакомый голос.

Я нисколько не удивился, увидев перед собой областного прокурора. Павел Осипович и его жена давно стали нашими друзьями и часто заходили в цирк. Вот и сейчас, возвращаясь из командировки, они по дороге завернули к нам.

Мы с Ионисом искренне обрадовались приходу друзей. То были чрезвычайно общительные и вежливые люди. Они рассказывали нам множество удивительных историй. Так, от Павла Осиповича мы узнали, что по статистике наибольшее количество изнасилований и убийств зарегистрировано именно в нашем тихом Иванове, городе сексуально неудовлетворенных невест. Но сегодня мне неинтересны были новые криминальные истории. Я жаждал покаяться, излить душу друзьям-юристам.

– Ну, рассказывайте, – улыбнулись гости, – какие у вас достижения!

Торопясь и путаясь, я, словно на исповеди, поведал всю правду о минувшей ночи.

– А я знал, – мягко отвечал Павел Осипович. – И не только я, все знали. Вас вычислили, да и собака прямиком привела в цирк. На тебя уже заведено уголовное дело. Условно. Просто ребята из милиции не стали раньше времени шум поднимать: ждали, когда я вернусь с выездной сессии. Так что молодец, что сам признался. Завтра придешь в прокуратуру, напишешь объяснение. Да не дергайтесь, конокрады несчастные, всё обойдется!

И прокурор неожиданно широко улыбнулся.

Все и вправду обошлось, и жизнь постепенно вошла в привычную колею. Теперь, когда животные не знали голода, я с удвоенной энергией возобновил репетиции.

Проходя как-то по двору, я увидел, что завхоз цирка открывает дверь склада, где хранилась всякая рухлядь. Заглянув туда, я заметил в дальнем углу запыленное ренское колесо – так в цирке называют снаряд, состоящий из двух скрепленных между собой обручей.

Я бросился к Николаеву.

– Дорогой директор, на складе номер два нуля есть…

– Что там такого может быть? – раздраженно перебил Николаев.

– Ренское колесо.

– Знаю. Ну и что?

– У меня идея. Вам же все равно его списывать. Так спишите в мою пользу.

– А больше ничего не нашел подходящего? – спросил Николаев. – А то можешь забрать все барахло, которое там валяется.

– Спасибо. Больше ничего.

– Ну, это я сделаю. Составим с бухгалтером акт и передадим тебе это колесо на ответственное хранение.

– Я думал, подарите. Ведь все равно списывать.

– А мы его покрасим.

– И выдадите за изготовленное в короткий срок?

– А вот это пусть тебя не беспокоит, – понизив голос, сказал Николаев. – Это моя забота. Оно тебя устраивает?

– Вполне. Только надо его немножко распилить.

– Это можно. Только зачем?

– Ну, надо разрезать пополам и вставить оргстекло, чтобы получилось широкое кольцо. На нем будет кататься тигр.

– Хороший будет трюк, – одобрил Николаев и мечтательно прибавил. – Представляю себе: тигр на ренском колесе.

– А в середине лев, – добавил я.

– И лев в се-ре-ди-не? Ну, это совсем прелестно.

– А я буду делать акробатическое колесо рядом со львом.

– Да ты с ума не сходи! Только окажешься вниз головой, тут лев тебя и сожрет. А тигры помогут.

– Лев у меня спокойный, а тигра я заставлю вращаться, – тут же сообразил я. – Пусть идет то передом, то задом. Ему и будет некогда следить, в каком я положении.

– Молодец, – похвалил Николаев, – голова.

И тут же на моем заявлении поставил резолюцию: «Гл. бухгалтеру. Передать артисту Запашному В. М. ренское колесо со склада № 00». Размашисто и неразборчиво расписавшись, Николаев спросил:

– А как лев и тигр будут ходить между двумя колесами? По трубам, что ли?

«Какими двумя колесами?» – подумал я, немедленно загоревшись идеей сделать второе колесо и посадить на него ягуара с черной пантерой, а внутрь гепарда или даже двоих. Оторвавшись от своих мыслей, я пояснил:

– Одно колесо надо распилить, расширить, приварить уголки, а в них вставить толстое оргстекло. В оргстекло вмонтировать батарейки и маленькие лампочки. Тогда можно погасить свет, а публика будет видеть, как лев катит колесо. Красиво получится. А второе колесо надо сделать точно такое же, как первое. Вот только, надо придумать механизм, чтобы колесо фиксировать.

Николаев почти вырвал у меня подписанное заявление.

– Постой, постой. Это же какие расходы! Из старого колеса сделать новое – широкое, покрасить, вставить оргстекло, выложить лампочками, да плюс сделать еще одно… Нет, нет! Это только после того, как Москва даст разрешение!

Но я уже живо представил себе целую комбинацию трюков на ренских колесах и не мог остановиться.

– Брось, Коля! Смотри, как здорово получится. Во-первых, на двух колесах работать будут сразу несколько хищников. Во-вторых, я остановлю эти колеса в центре манежа метрах в четырех-пяти друг от друга, и животные будут прыгать через меня с одного колеса на другое, как прыгают с одной тумбы на другую. Или лучше я лягу и буду раскачиваться на свободно натянутой проволоке, а они будут прыгать друг другу навстречу. А подо мной будут лежать львы и тигры. Представляешь: этого же никто не делал! Опасно, но интересно и сложно.

Николаев смотрел на меня с сомнением и качал головой. А я не унимался:

– Эти колеса – просто находка. Их можно сделать многоцелевыми. Допустим, подвесить на лебедках, оттянуть к решетке и использовать для прыжков вместо обручей. Кольца же огромные! Представляешь, через них прыгают не тигры или львы, а лошади с хищниками на спинах. Лошадь отталкивается и прыгает в колесо, а хищник в этот момент запрыгивает на колесо сверху и ждет, когда лошадь пробежит по кругу и опять прыгнет в колесо. Только она приземлится, а он уже у нее на спине! Ведь здорово же! А представляешь, это упражнение – да еще с двумя лошадьми! Это же будет сенсация. Да еще если я сам буду гарцевать посредине на лошади! А потом можно спустить колеса на землю и катить их навстречу друг другу, а хищники в них будут прыгать, когда кольца на долю секунды совместятся в центре манежа.

Я так увлекся, что уже не думал ни о стоимости изготовления колес, чепраков для лошадей, ни о приобретении самих лошадей, лебедок и прочего. В эту минуту я не сомневался, что главк не сможет отказать мне в средствах на такие трюки.

– Это же какие расходы! – Услышав голос Николаева, я очнулся.

Лицо директора уже не выражало недоверия. На нем была написана глубокая озабоченность.

– У тебя, парень, не голова, а Дом Советов, – протянул он, – ты далеко пойдешь…

– Знаю-знаю, – перебил я, – если тюрьма не остановит.

Мы оба засмеялись.

Николаев подержал в руках мое заявление, подумал и подтолкнул его ко мне:

– Ладно, сделаем! Семь бед – один ответ. Трюк замечательный.

– Не трюк, а трюки, – поправил я.

Он как-то хорошо улыбнулся и сказал:

– Это дорого будет стоить. Но и начинать работать пора. Ты и так засиделся. Три года лечишь своих кошек. Пока ковыряйся с тем, что у тебя есть. А остальное сделаем.

Я ликовал. «Урожай» трюков, собранных в один день, был необычаен. Ведь придумать новый трюк – это все равно, что найти клад.

– Все, что от меня зависит, я делаю. Но мне нужен администратор, – твердо заявил я.

– Ага, теперь давай раздувать штат! – Николаев всплеснул руками. – Собери как можно больше хлама из списанного, сделай себе реквизит и готовься к выпуску.

– Из хлама я сделаю временный, – я подчеркнул слово «временный», – реквизит. А потом обзаведусь таким, от которого даже ты, Колечка, ахнешь.

– Ну, этого ты не дождешься. Уедешь наконец от меня, – он перекрестился и молитвенно закатил глаза.

Рассмеявшись, я взял заявление и пошел к завхозу оформлять заказ на получение ренского колеса. Но через час вновь вернулся к Николаеву.

– Слушай, Коля, сказал «а», скажи и «б». На эти ренские колеса нужны съемные боковые решетки с дверьми, чтобы загнанные в колесо звери не могли выйти.

– Да ты спятил, что ли?! – возмутился Николаев. – Сначала дай ему колесо, потом его распили, потом подсвети, потом сделай второе такое же, а теперь решетки? Что еще выдумаешь?

– Ну подумай сам, – начал я мягко уговаривать директора. – Решетки нужны, чтобы хищник быстрее научился катить колесо. Ведь скоро выпуск аттракциона. Времени на репетиции нет. Ведь нет, Коля? А клетка под колесом не позволит хищнику спрыгивать. И мы все сделаем быстро.

– Какая еще, к черту, клетка?! – буквально завопил Николаев.

– Какая, какая! Простая, на колесах, на длинных ножках.

– Да, ты что, надо мной издеваешься?! – взвился Николаев. – Не будет тебе никакой клетки, потому что по опилкам колеса не катятся.

– Правильно соображаешь! – обрадовался я. – Поэтому мы с тобой сделаем клетку на авиационных колесах. Шины у них широкие…

– Ты доведешь меня до инфаркта, – простонал Николаев, – доконаешь! Тебе палец в рот не клади, всю руку отхватишь.

– Ничего, Коля, не доведу. И клетку, и решетки, и колеса, – все обратно отдам, как только выпущу аттракцион.

– И с чем ты останешься, хвастун?

– А я сделаю новые колеса из нержавейки.

– Боже милостивый! – взмолился Николаев. – За что мне такое наказание?! Откуда на мою голову взялся этот изверг? Избавь меня от него!

– Избавлю, сын мой, – стараясь говорить густым басом, произнес я, – потерпи только до выпуска. Потерпи!

Но до выпуска было еще далеко. А неугомонный характер властно гнал меня вперед, заставлял искать новые трюки, в корне менять традиционные. Сказывалась привычка спортсмена – стремиться к новым и новым рекордам. Вот и сейчас, когда выпуск аттракциона еще казался чем-то почти недостижимым, я уже предавался мечтам о работе с акулами, косатками и осьминогами. Все свободное от репетиций время отдавал чтению специальной литературы, расчетам и созданию эскизов будущего Океанариума.

Я даже подал в Академию наук соответствующую заявку. Там заинтересовались проектом и по моим чертежам создали действующий макет. Будучи собранной, вся конструкция, состоящая из множества бассейнов, фонтанчиков, мостиков, береговой линии, живописных скал и прочего, занимала целый кабинет. Пользуясь тем, что Иваново недалеко от Москвы, я время от времени вырывался в столицу и терпеливо обивал пороги. Помню, как сотрудники Министерства культуры, позабыв о служебных обязанностях, словно завороженные, битый час любовались живыми рыбками, играющими в моем маленьком «океанариуме».

Мне везло: идея везде встречала одобрение, и дело даже дошло до того, что на берегу Черного моря для строительства выделили громадный участок земли. Забивая колышки на место будущих бассейнов и фонтанов, я был по-детски счастлив. Но в дальнейшем оказалось, что помогавшие мне чиновники рассчитывали на мою способность «пробить» деньги, я же рассчитывал, что деньги достанут именно они. А деньги между тем нужны были нешуточные, так что мало-помалу идея моя была отложена до лучших времен, а потом и вовсе забылась.

Смирившись с неудачей, которую тогда считал лишь временной задержкой, я вновь с головой ушел в репетиции. Их было много – утренних, ночных, многочасовых, изнурительных. Но ярче всего я запомнил именно ту, о которой расскажу сейчас.

Я в задумчивости сидел в зрительном зале. Ионис с Гасюнасом томились неподалеку, недоумевая, почему я не даю команду выпускать животных.

Наконец Ионис не выдержал:

– Вальтер, может, начнем? Или «да-ну-его»?

Я встрепенулся:

– Начнем, начнем, конечно. Только вот скажи мне, как усовершенствовать эту устаревшую «пирамиду»?

– А чего это она устаревшая – неожиданно возмутился Ионис. Мы ее сами-то хорошенько не освоили, а ты уже собираешься усовершенствовать. Вон Ампир не желает опираться на Цезаря, и все тут. А Ахилл все время сбрасывает со спины лапы Париса. Не привыкли еще. А ты – «устаревшая»!

– Кошки-то не привыкли, это ты прав. А вот зрителям эти «пирамиды» давно глаза намозолили. У каждого укротителя обязательно есть такой трюк. Поэтому я и говорю: «пирамиду» надо обновить, а тогда уже приучать животных. Вот ты можешь придумать, как изменить трюк, чтоб он казался свеженьким?

Ионис почесал затылок.

– А пусть ее кто-нибудь перепрыгнет, – наконец нерешительно отозвался он. – Ну, скажем, Уголек или Ватан. Пантеры же вон какие прыгучие.

От такого предложения я буквально подскочил:

– Ионис, светлая твоя голова! Да я сам прыгну, только не сверху, а сквозь «пирамиду»!

– Это как же? – вмешался Гасюнас.

– Да очень просто. Смотрите: лев передними лапами опирается на спину тигру. Напротив них тигр стоит в той же позе, опираясь на льва. Так?

– Ну это понятно…

– А почему мне не прыгнуть, ну, скажем, с гимнастического мостика и не пролететь между ними? А?

– Зачем с мостика? – заинтересовался Гасюнас.

– Да затем, что я при этом сделаю переднее сальто-мортале! – загоревшись, ответил я. – Ну, что скажете, здорово придумано?!

Ионис рассудительно покачал головой и ответил:

– Так-то оно так… Но, я думаю, если лев или тигр мазанет тебя лапой, то полетишь ты со своим сальто-мортале ко всем чертям.

– А я выстрелю из нагана ему в морду, – тут же нашелся я.

– А как ты узнаешь, кто именно и с какой стороны мазанет? Ты же будешь лететь в группировке – ноги поджаты, лицо между коленками.

– А я не буду лететь в группировке! – упрямился я. – Сделаю сальто согнувшись-прогнувшись. И стрелять буду, не дожидаясь, пока меня сцапают лапой, – и сразу из двух наганов. Прыгаю и стреляю. Ведь эффектно будет? А?

– Ага! – отозвался Ионис, страшно довольный тем, что, выступает как оппонент. – Только ты пальнешь – и все четверо разбегутся в разные стороны.

– Да они раньше разбегутся, – включился в дискуссию и Гасюнас, – не будут и выстрела дожидаться.

– Ну, хорошо, Бог с ними, – согласился я. – На первых порах пусть себе разбегаются… Да, в конце концов, и после прыжка пусть разбегаются. Зато ни один укротитель такого не делал! Ведь не делали?

Ионис мрачно кивнул:

– Да таких ненормальных больше и нет. Кому еще в голову придет, работая с хищниками, делать акробатические трюки?! Может, хватит? Ты уже и так колесо делаешь в ренском колесе.

– Колесо в колесе! – неуклюже схохмил Гасюнас.

– Делаешь, – неодобрительно продолжал Ионис. – А еще на свободной проволоке лежишь.

– Ну это же элемент не акробатики, а эквилибристики, – возразил я.

– А льва на плечах таскать, да еще бегать с ним по всему манежу – это что? – наседал Ионис.

– Это тяжелая атлетика.

Заскучавший Гасюнас вдруг спросил:

– Ребята, может, начнем репетицию?

– Сейчас, погоди, – не унимался Ионис. – Я же говорю: ненормальный. Единственный в своем роде. Взял и смешал все жанры. Так можно вообще без дрессуры обойтись! Тут тебе и спортивная гимнастика, и акробатика, и тяжелая атлетика – ты же трижды мастер спорта СССР.

– Как это трижды? – переспросил Гасюнас. – Разве так бывает?

– Бывает, – отмахнулся я и, уловив в притворном ворчании Иониса нотки одобрения, пошутил: – А теперь вот буду стрелять. Стало быть, я еще и Ворошиловский стрелок!

– А почему у тебя нет иллюзионных трюков? – решил поддеть меня Гасюнас.

– Как это нет! – возмутился я, – у меня, между прочим, целый сценарий называется «Иллюзия с хищниками». Правда, пока я тут время теряю, в Америке какие-то Зигфрид и Рой поставили целое шоу «Иллюзия с хищниками». Но до моих замыслов им далеко. Я придумал, например, такой трюк. На манеже стоит большой мольберт с листом ватмана, – для наглядности я широко развел руки. – Я на нем в контурах рисую… Ну, допустим, тигра… А потом мажу по бумаге сухой кисточкой, и под ней начинают проявляться краски, отдельные части тела и наконец весь тигр. Появляется и выскакивает из картины.

– Вот это да! – поразился Гасюнас. – А дальше?

– А дальше я пытаюсь загнать его обратно в мольберт. Он сопротивляется, прыгает туда-сюда через раму… Ну, в общем, что рассказывать! Если буду репетировать этот трюк, сам увидишь.

– Да-а, ну ты даешь, фантазер, – протянул Ионис. – Кстати, а репетиция у нас сегодня будет?

– Будет, будет, – ответил я, не трогаясь с места. – Вот тоже заладили: «давай репетировать», «давай репетировать»! Помечтать не даете. А вот скажи, Ионис, ты когда-нибудь видел льва на лошади?

– Конечно, видел! И много раз, – ответил он запальчиво.

– А помнишь, каким образом все эти львы залезали на лошадей и сходили с них?

– Каким еще образом? Обыкновенно. Сначала на тумбу, а с тумбы на коня. И обратно тем же порядком.

– Вот именно! У всех дрессировщиков хищники садятся на лошадей с высоких тумб и с лошадей сходят на тумбы. А мы вообще тумбы уберем.

– И как же лев вскочит на лошадь? – скептически поинтересовался Ионис.

– А просто запрыгнет, да и все! – торжествуя, ответил я.

– Да ведь хищник попросту возьмет и вцепится в ноги лошади. Завалит – и пиши пропало бедная скотинка! А главное, вся работа насмарку. Ты потел, подбирал лошадь, старался найти нетрусливую, сводил ее с хищниками… А потом выпустил на нее льва – и привет! Или ты собираешься заковать ее в сплошную броню?

– А мы приучим хищников не останавливаться возле лошади, а сразу же запрыгивать ей на спину или спрыгивать на манеж. Конечно, придется потрудиться и как следует свести их.

– А ты не хочешь, чтобы, спрыгивая с лошади, хищник еще крутил сальто? – принялся иронизировать Гасюнас. – Почему нет, дрессированные же собачки делают именно так!

– Прекрасная идея, – ответил я, словно не замечая его сарказма. – Только надо придумать, чем заполнить паузу, пока лев, сделав сальто с лошади, готовится опять на нее запрыгнуть.

Служащие безнадежно вздохнули и переглянулись.

– Нашел! – неожиданно заорал я.

– Что нашел? – явно тревожась за мой рассудок, спросил Ионис.

– Нашел, чем паузу заполнить.

– Ну и чем? – в один голос спросили ребята.

– В это время нужно бросить на лошадь пантеру.

– Ну ты и сказанул, – протянул Ионис. – Ты когда-нибудь в зеркало на себя смотрел? Сам – метр с кепкой, а туда же, «бросить пантеру». Ты маленький, лошадь вон какая большая, а пантера тяжелая. Как ты ее докинешь?

– Значит, она сама с моего плеча прыгнет на лошадь.

– А на нее запрыгнет лев, да? – съязвил Гасюнас.

– Да нет, – размышлял я дальше, – лев не успеет. Надо сделать так: я сижу на другой лошади, пантера уже у меня на плече. Мимо несется лошадь, с которой, делая сальто, спрыгивает лев. Пантера прыгает на его место и тут же возвращается обратно, спасаясь от льва на моем плече. И так несколько раз.

– А потом?

– Потом я спешиваюсь, освобождаюсь от пантеры и вместе со львом запрыгиваю на лошадь.

– Верхом на льве? – Ионис уже ничему не удивлялся.

– Может быть, – ответил я. – Но, скорее всего, не верхом, а одновременно. То есть лев вскочит на лошадь, я – на льва. Но отталкиваться от земли будем почти одновременно.

– Вот это уже будет смертельный трюк, – произнес Гасюнас. – Неужто ты все это сможешь сделать?! Ведь это какое-то сумасшествие.

– Бред сумасшедшего, – вежливо уточнил Ионис. – Что сегодня за день такой, Вальтер? Идеи из тебя так и сыплются. Не успеешь толком придумать трюк, а уже подбираешься к другому. Остановись лучше и как следует обдумай что-нибудь одно.

– Ты, как всегда, прав, мой друг! Давайте начнем репетицию! А то я еще чего-нибудь придумаю.

– Да уж куда больше! – ухмыльнулся Ионис, вручая мне арапник и короткую палку. – Разве что начнешь опять рассказывать, как собираешься работать с акулами. У тебя в голове сегодня творится что-то невообразимое. Постарайся быть повнимательней в клетке.

Успокаивающе кивнув служащему, я поставил тумбу в центр манежа и подозвал Ампира. Пока я ставил тигра, заставляя его опереться передними лапами на тумбу, Ионис возился с трапецией. Для большей инерционности трапеция была сделана очень тяжелой. Мы сварили ее из десятка ломов, а сверху прикрыли автомобильной шиной – чтоб смягчить удар по тигру на случай, если тот неверно рассчитает траекторию полета или вообще откажется прыгать. Прыгать же Ампиру предстояло через стремительно летящую ему навстречу перекладину, на которой к тому же сидит пантера.

Ионис взялся за веревку и с большим трудом притянул трапецию почти к решетке.

– Ватан! – приветливо позвал я. – Иди!

Леопард зашипел и оскалился, не желая запрыгивать на трапецию. Он не любил этот трюк. Я подбодрил своего любимца, и он подчинился. Ионис приготовился и замер. Прежде чем дать команду ассистенту, я проверил, все ли в порядке. Главное – правильно рассчитать момент прыжка. Я держал палку у самой морды Ампира, подстраховываясь от преждевременного прыжка, и одновременно готовился подогнать тигра хлыстом, если тот будет слишком медлить. Вот сейчас… Сейчас последует рывок, сработает спусковой крючок разрывного парашютного замка, и трапеция с Ватаном полетит навстречу тигру. Пора!

– Приготовиться, – прошептал я и, выдержав секундную паузу, скомандовал:

– Прыжок!

Ионис рванул веревку, но спусковой механизм заклинило. Еще один рывок, еще… Недоумевая, почему я дал команду, а прыгать некуда, Ампир вопросительно смотрел на меня. Ионис продолжал безуспешно дергать веревку. Вдруг замок расстегнулся, и трапеция с пантерой понеслась навстречу тигру. Я торопливо крикнул: «Прыжок!» Но было поздно. Ампир задержался на какую-то долю секунды, и теперь тяжеленная трапеция должна была неминуемо столкнуться с ним. Пытаясь избежать удара, тигр опустил голову и почти в воздухе неожиданно сделал переднее сальто-мортале. Тяжело упав на манеж, он застонал и с трудом поднялся. Перепуганный Ватан, ища защиты, прыгнул мне на руки. Лаская пантеру, я заорал:

– Что случилось с замком, будь он проклят?!

Ионис недоуменно посмотрел на трапецию, раскачивавшуюся почти у моего виска:

– Береги голову, Вальтер! Что с Ампиром?

Я в ужасе обернулся к тигру. Неужели из-за идиотской технической накладки погибнет прекрасное животное? Что если у Ампира сломан позвоночник?!

К счастью, на сей раз обошлось. Ампир доковылял до своей клетки, а вызванный Гасюнасом ветеринар, как следует отругав нас с Ионисом, в конце концов заявил, что у тигра обычный ушиб и вскоре он совершенно забудет о своих неприятностях.

После происшествия с Ампиром продолжать репетицию уже не хотелось. И я вновь уселся в пустое кресло зрительного зала и принялся грезить о будущих трюках.

– Значит, тигр способен делать не только заднее сальто, но и переднее, – размышлял я. – Будем репетировать. А пантера пусть, как сегодня, прыгает с трапеции прямо ко мне на руки.