Текст книги "Наследство для безумцев (СИ)"

Автор книги: Валерия Малахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Само собой, первым делом Скорпион отправился не к неугомонной бабе, а прямиком к Аштаркаму. С ним был вежлив и сдержан, о Далре дурно не отзывался, просто поделился своим изумлением. Хозяин «Пьяного черепа» понимающе покивал, однако ничего вразумительного не сообщил, лишь подтвердил, что да, было бы неплохо побеседовать, а он, Аштаркам, посидит рядом – исключительно с целью обеспечить безопасность обеих сторон. Кто ж не помнит прошлогоднюю стычку Далры с пьяными ребятами Скорпиона! Ещё кровь потом все вместе отмывали…

Кайл улыбнулся, старательно показывая, что предупреждение понял и Аштаркаму не придётся прореживать банду, как это случилось в прошлом году. Потому как кто ж не помнит, на чьём ноже осталось больше всего крови! Ещё потом хоронить ребят пришлось лично за счёт Скорпиона…

Мужчины очень миролюбиво пожали друг другу руки, в знак полного взаимопонимания выпили по чаше лёгкого вина, и Аштаркам провёл Кайла в свои покои.

Далра сгребла подушки из всех углов комнаты и сейчас восседала на небольшой, но мягкой горе. В левой руке у сказительницы красовалась огромная кружка – даже, скорее бадейка – с молоком, а в правой – пирожное, одно из многих с подноса. Кайл с ухмылкой подумал, что пирожных наверняка изначально было куда больше. Далра могла поглощать их в невероятных количествах. Как, впрочем, и молоко. Великой тайной сказительницы, с точки зрения Скорпиона, было не то, откуда она приходит и куда направляется потом, а также не то, где берёт сюжеты для историй. Её самая главная тайна состояла в том, как в неё влезает столько сладкого.

И тайну эту, скорее всего, никто не раскроет до тех пор, пока небеса не упадут на землю, а Умбарт не выпустит в мир своих пламенных гончих, дабы те собрали кровавую жатву. Но даже отправляясь в царство Хранителя Мёртвых, Далра обязательно прихватит в дорогу пончик-другой, и Умбарт ничего не сумеет с этим сделать. В крайнем случае, сказительница заговорит ему зубы и отменит конец света, пока не доест.

Увидав Скорпиона, Далра ослепительно улыбнулась. Кайл вежливо кивнул и бросил на Аштаркама вопросительный взгляд: когда эта женщина делала настолько невинное лицо, Падашер обычно ждали крупные проблемы. Ну а учитывая, что на невозмутимости Аштаркама можно сейчас было фундамент для городских стен замешивать, чтоб продержались века, если не тысячелетия, то неприятности ожидались не просто нешуточные, а грандиозные.

Пройдясь по комнате, Кайл подхватил единственную чудом уцелевшую в дальнем углу подушку и с непринуждённым видом уселся рядом со сказительницей. Аштаркам, ещё раньше пристроившийся на шкуре возле очага, с улыбкой наблюдал за противостоянием, точнее, противосидением двух примерно равных по силе соперников.

Некоторое время после традиционных приветствий все молчали. Кайл бесцеремонно завладел самым на его взгляд симпатичным пирожным, Далра налила в чашки кофе и по очереди обнесла мужчин. Когда ей было нужно, она запросто могла вспомнить и о традиционных женских обязанностях.

Когда ей позарез было что-то нужно.

А улыбка-то какая открытая! Прямо детская невинность и простота. Вот Джамина такого пока не может. Ну, видать, не тому училась.

Кайл решительно отогнал мысли о Джамине, тревожившие его с той самой ночи. Сейчас не время и не место. Его будущая жена только начала отращивать зубки, а эта парочка (Скорпион бросил короткий взгляд на безмятежного Аштаркама) давным-давно уже способна заглотить живьём половину стражи Правителя Падашера и не поморщиться. Далра, небось, ещё молоком запьёт. И сладенького у возлюбленного попросит, чтоб мерзкий вкус немытых мужских тел перебить.

Сказительница нарушила молчание, когда Кайл прикончил первое пирожное и потянулся за вторым:

– Идиллия… Ну ладно, мне лучше закончить с делами поскорей, а то ты, Скорпион, заграбастаешь себе весь мой ужин.

– Жадина, – подчёркнуто добродушно отозвался бандит. – Женщинам много сладкого вредно, у них от этого куда-то там изливается желчь и рано появляются морщины. Выкладывай, что у тебя за душой?

– Чушь собачья. В смысле, про морщины и желчь – чушь собачья, а за душой у меня привет, большой и горячий, от одного северного тэрля, зовут Эйнаром. А заодно небольшая просьба.

Кайл расхохотался:

– Ты верна себе. Знакомишься с людьми раньше, чем они сами об этом узнают. Что ж, привет – это хорошо, хотя золото лучше. Эйнара я помню, толковый парень, сейчас такие редкость. И чего же он от меня хочет?

– Помощи. Правда, немного не по твоей части, но должно быть весело. Сходишь, развеешься…

Прищурившись, Скорпион наблюдал за улыбающейся сказительницей. Вот уж и впрямь – верна себе! И когда только успевает перекинуться словечком с каждой блохой в Падашере? А ведь словечка-другого мало, нужно ж ещё разобраться, где ухватить своё!

Даже любопытно стало, какое «своё» у Далры в случае с Эйнаром? Ну вот сейчас и выясним.

Сказительница отправила в рот очередной пирожное, прожевала и весело поблёскивая глазами сообщила:

– Тэрль Эйнар хочет жениться.

– На мне? – притворно выпучил глаза Кайл. – Он хороший парень, но я против, так ему и передай! Да что за жизнь, только подумаешь, что к человеку можно повернуться спиной…

Отсмеявшись, Далра покачала головой:

– Успокойся, так далеко он не зашёл. Ему, как и тебе, нравятся женщины. Собственно, в одну он и влюбился. Спать не может, есть не может и всё остальное, что рассказывают в сказках. Ну и беда у него почти сказочная: папаша у девицы попался непонятливый. Не понимает, в чём дочуркино счастье. Точнее, в ком.

Кайл поцокал языком:

– Ай-яй-яй, беда какая… Видишь, Далра, твоя история тронула моё заледеневшее было сердце, заставив его обливаться слезами сочувствия. Этот папаша, похоже, слеп, точно крот и глуп, точно гусеница. Кто он, кстати?

– Да вот в этом-то как раз и заключена беда влюблённых. Жениться тэрль Эйнар жаждет на Амиране, дочери Куддара, сына Хафесты.

Ни Далра, ни Аштаркам не ожидали увидать на лице Кайла ленивую улыбку, похожую на сытое удовольствие, появляющееся на морде плотно пообедавшего хищника. Бандит явно чему-то забавлялся – и совершенно не собирался делиться хорошей шуткой. Наоборот, состроил озабоченную физиономию и обронил:

– Серьёзное дело и папаша серьёзный… Да, а тэрль Эйнар догадывается, что его возлюбленная… хм-хм… в Падашере человек известный?

– Он не догадывается, он точно знает. И его это не беспокоит, – глаза Далры на миг заледенели: так, лёгкое предупреждение о том, что ей не нравится, куда свернул разговор. Кайл ухмыльнулся ещё шире:

– Ну, раз его не беспокоит, так меня и подавно. Хороший человек хочет поступить честно – что может быть лучше, верно? Раз Эйнар так жаждет эту девушку, так пускай же он её получит! Я в деле. Обращайся в любой момент, только постарайся не задерживаться. Мало ли, что ждёт нас в будущем, так давай решим вопрос, пока я свободен.

Сказать, что Далра была удивлена – значит, не сказать ничего. Скрыть изумление сказительнице удалось, лишь призвав на помощь весь накопленный за годы странствий опыт. Она рассыпалась в витиеватых благодарностях, но Кайл прервал этот поток славословий ленивым движением руки:

– Брось, все свои люди. К тому же, похищением невест я ещё не занимался. Скажи мне, когда план будет готов, а если что – я его и составить помогу. Пора, пора расширять перечень услуг, что готова предоставить моя банда…

Он поднялся, всё ещё посмеиваясь, сердечно попрощался с Далрой, обменялся рукопожатием с Аштаркамом, договорился, что явится завтра и поговорит уже предметней, а затем вышел, прихватив очередное пирожное. Дверь за ним с мягким щелчком захлопнулась, и радушие Далры словно рукой сняло. Женщина вопросительно уставилась на Аштаркама.

– Сам ничего не понимаю, – развёл руками бывший жрец. – Но разве ты не этого хотела?

Легко поднявшись со шкуры, он подошёл к шкафу, отпер его и достал оттуда ещё одно блюдо со сластями. Сказительница по-детски взвизгнула, тоже подскочила и обняла любимого мужчину:

– Аш, ты волшебник! Ты просто чудо! Спасибо, что бы я без тебя делала!

– Осторожней, дай блюдо поставить… Знаешь, когда-нибудь у тебя разболится живот, и мне придётся тебя лечить. Так вот: с того дня ты не получишь больше ни крошки этой дряни!

Далра беззаботно отмахнулась:

– Если нарочно ничего не отравишь, то я переварю даже подмётку от башмака! Кстати, – веселье сдуло с лица Далры, глаза стали злыми и сосредоточенными: – Ты ведь тоже заметил, да?

– Как Скорпион отреагировал на имя Куддара? Сложно было не заметить!

– И что, по-твоему, это должно означать?

Аштаркам молча пожал плечами. Далра зло поджала губы:

– Необычно он среагировал именно на Куддара, насчёт Амираны я примерно чего-то подобного ждала. Боги и Лорды-протекторы, ничего не понимаю!

Она сердито вгрызлась в пирожное. Аштаркам покачал головой, повторил:

– Разве не этого ты хотела?

– Да. Нет. Не знаю. Выбери любой ответ по своему усмотрению. Я просто не люблю, когда вокруг меня творится что-то странное. И вот сейчас оно творится.

– Оно всегда вокруг тебя творится, – успокаивающе заметил бывший жрец, но Далра раздражённо фыркнула:

– Даже если ты прав, я обычно его контролирую! А Скорпиона контролировать трудно, он сумасшедший.

«Все мы здесь…» – философски подумал Аштаркам, но вслух ничего подобного, разумеется, не сказал: ни к чему было злить подругу ещё сильнее. Вместо этого он уселся напротив и примирительным тоном сказал:

– Хорошо, давай подумаем вместе. Скорпион выполнял заказы обоих братьев, хотя с Амбиоглом работал чаще. Поговаривают, что он мог одновременно работать на Амбиогла против Куддара и наоборот. Лично я в это не слишком верю, но такой возможности отбрасывать нельзя.

– Думаешь, он сдаст нас Куддару? Пойдёт против тебя?

Бывший жрец некоторое время поразмыслил, взвешивая «за» и «против». Затем покачал головой:

– Нет, пока что нет. Мои позиции в Гадюшнике недавно укрепились, а Скорпион может быть сколько угодно сумасшедшим, но он не идиот. Сдать этого твоего Эйнара – тоже нет: в нынешней ситуации это ровно то же самое, что пойти против меня. Слишком велики риски, а «Пьяный череп» ему не удержать, и он отлично это знает.

Сказительница задумчиво кивнула:

– Тогда что? Личные дела с Куддаром?

– Скорее всего, дорогая моя. Что-то между ним и сыном Хафесты, о чём мы с тобой не знаем. И стоит ли нам об этом знать?

Далра промолчала. В этом вопросе их с Аштаркамом мнения совершенно точно разойдутся, так зачем спорить зря?

Но она не отказалась бы узнать, что это за тайна такая связывает Кайла Скорпиона и старшего сына Хафесты.

* * *

Кайл одобрительно разглядывал будущую жену. Чем дальше, тем сильней он убеждался в правильности принятого решения. Теперь бы ещё заставить юную гордячку с этим решением согласиться…Скорпион не слишком-то верил в демонстративную покорность Джамины. Лицо у неё спокойное, кроткое даже, но глазищи-то куда девать? Сверкают, будто два фальшивых маяка в штормовую ночь, и такие же лживые. Дайте девчонке шанс, и она себя ещё покажет!

– Элиос, Кайл, – нарушила Джамина тишину. – Ты бумаги принёс?

– Элиос, – девушка не успела понять, как бандит оказался рядом, лишь попыталась отпрянуть, когда крепкие загорелые руки обвились вокруг её талии, а лицо со шрамом оказалось близко… чересчур близко. Поцелуй вышел откровенно собственническим, пылким и жадным. После него Джамина некоторое время хватала ртом воздух, а Скорпион шепнул ей в ухо:

– Отлично выглядишь.

– Спасибо, – дыхание более-менее восстановилось. Дочь Амбиогла лихорадочно старалась вернуть самообладание. – Так что насчёт бумаг?

Джамина так и не поняла, почему Кайл расхохотался. Главное, что его руки всё-таки разжались, и появился шанс выскользнуть из объятий… а заодно и возможность вздохнуть полной грудью.

– Принёс я их, принёс. Вот что за женщина… На, держи.

В протянутую ладонь Джамины лёг свёрток, перетянутый грубой верёвкой. Некоторое время ушло на безрезультатные попытки развязать морской узел, затем Скорпион, коротко фыркнул, достал нож и осторожно перерезал слишком прочные путы. Джамина с головой погрузилась в изучение бумаг. Кайл терпеливо ждал.

– Что ж, – в конце концов сказала девушка, – по большому счёту, этот твой Сагеил не слишком тебя надул…

– Надул? – глаза Кайла нехорошо прищурились. Джамина пожала плечами:

– Слушай, ну ты ведь не станешь утверждать, будто бедолага Сагеил выдал тебе это свидетельство абсолютно добровольно, без угроз и насилия с твоей стороны?

– Насилия не было!

– Хоть на этом спасибо. Так или иначе, он вполне мог попытаться тебя подставить, вручив неправильно составленные документы.

Скорпион некоторое время раздумывал над словами Джамины, затем решительно помотал головой:

– Не мог. Он ведь не ожидал, что отправится к Умбарту… так быстро.

Девушка философски пожала плечами. Сохранять на лице бесстрастно-равнодушную маску ей всё ещё было тяжело, но… с каждой репликой становилось немного легче. Вот так и привыкают ко греху, да? Если идёшь по скользкой дорожке, освещённой лишь светом Изменчивой Эсамель, отвыкаешь от сияния дня и света добродетели?

– Может, и не ожидал, – слова прозвучали спокойно и естественно, как будто Джамине не впервой было обсуждать смерти незнакомцев, – но возможности такой явно не исключал. Документ составлен по всем правилам, да только его оформление не завершено. Смотри: здесь и здесь не хватает личных печатей благороднорожденных свидетелей. Да-да, и младшего братца Сагеила тоже. Уж не знаю, почему он решил, будто сумеет провернуть подобное у тебя за спиной. А ещё вот здесь, внизу, должны стоять отметки жреца храма Хольтара и жрицы Татлы Плодоносящей.

Кайл нахмурился:

– Что ещё за отметки?

– О регистрации свидетельства и внесении соответствующей записи в храмовую книгу. По этой бумаге ты – сын вдовы моряка, рождённый позже, чем через девять месяцев после смерти её бывшего супруга, то есть незаконнорожденный, как ни крути. Поэтому, раз отец тебя признаёт, то рядом с именем матери в храмовую книгу Татлы должны внести имя отца. А жрец Хольтара обязан официально заверить подлинность документа. Без печатей и отметок свидетельство недействительно. Ты как-то можешь это исправить?

Про себя Джамина одновременно ликовала и страшно боялась, мечась между этими двумя чувствами, точно бабочка между двумя фонарями. Вот сейчас, сейчас Кайл Скорпион ответит, что неспособен разобраться с бумагами… сейчас он отступится от своего дурацкого замысла… и что тогда? Девственность не вернуть, за смерть отца отомстить не удастся, Кайл уйдёт, и она, Джамина, останется наедине со всеми проблемами. Одна против Куддара.

Проклятое спокойствие давалось всё сложнее, особенно учитывая, что на сей раз Скорпион задумался всерьёз. Но затем лицо бандита разгладилось, он даже улыбнулся, и Джамина не знала, радоваться этому или огорчаться.

– Не волнуйся. Со жрецами всё просто: у Аштаркама полно друзей в разных храмах. Были бы деньги – а они есть. Насчёт печатей есть два пути. Первый – я навещаю свидетелей, и мы… говорим. Но тогда их всех придётся убрать, могут возникнуть лишние вопросы. Я предпочитаю другой выход: есть в Гадюшнике один гравёр, редких достоинств мастер, руки просто золотые, а языка вовсе нет – отрезали лет так пятнадцать тому назад… Ты что выберешь?

Джамина сглотнула. Обречь на гибель невинных людей или подделать документы? Выбор был очевиден!

– Я покажу тебе, какие изображения нужны. Отец вёл обширную переписку с аристократами, выбор печатей огромен, подберу подходящие. Если твой гравёр хорош, то дальше никто ничего проверять не станет.

– Договорились, – усмехнулся Кайл. Джамина насилу сдержала облегчённый выдох. Хватит уже убийств и насилия. Воистину, в этой истории должен был пострадать один лишь Куддар, да падёт на него самое страшное проклятие богов!

– Сейчас… – девушка уже собралась было рыться в отцовских бумагах, но Кайл удержал её и вновь поцеловал – на сей раз неспешно и требовательно. Шепнул на ухо:

– Мы куда-то торопимся?

– Ты… намерен со мной это сделать… опять? – Джамина отчаянно прикусила губу, но Скорпион разжал объятья, усмехнулся:

– Нет, пока ты этого не захочешь.

Девушке не удалось скрыть облегчённого вздоха. Кайл закатил глаза и преувеличенно страдальчески всплеснул руками. А затем спокойно и серьёзно сказал:

– Скоро ты этого захочешь. Сама.

«Когда селёдка запоёт», – подумала Джамина. Однако роясь в письменном бюро отца, она внезапно подумала о руках Кайла, о его губах, об этих синих глазах, в которых так легко было увидеть своё отражение… и так легко было увидеть отражение смерти. Дрожь пробежала по спине девушки.

А вдруг Скорпион прав, и она действительно вскорости пожелает этого сама?

* * *

Тэрль Эйнар считал себя человеком вполне разумным. По крайней мере, замок под его рукой процветал не меньше, чем под рукой его отца, а ранее – деда: тут главное было найти достойных людей и расставить их по нужным местам. Дядья и братья относились к нему по-разному: кто снисходительно пытался научить уму-разуму (и не сказать, чтоб Эйнар отказывался поучиться!), кто время от времени пробовал тэрля на прочность, кто давным-давно отказался от подобных попыток и сейчас просто его слушался; младшие так и вовсе глядели ему в рот… В общем всё, абсолютно всё в его жизни доказывало, что он – человек разумный и обстоятельный.

Даже вот Амирану добился. Не без сторонней помощи, ну так плох не тот, кто эту помощь принимает, а тот, кто отказывается от выпавшего шанса! Судьба – она девица капризная, но обычно ластится к людям, умеющим видеть её знаки и идти навстречу.

Но жизнь не готовила Эйнара ко встрече с Аштаркамом.

Всё-таки в северных кланах люди… нет, не попроще, тут Эйнар не обманывался. Люди везде одинаковы. И нет, на севере люди тоже бывают закрытыми, точно сундук с приданым, и не подпускающими к себе других, как осаждённый замок. Но на севере совершенно точно нет таких вот одиночек, которые держат всех остальных за горло. Таким просто неоткуда взяться в мире, где одиночка не сдюжит, будь он хоть сто раз силён и наделён многими достоинствами. Север – это место, где люди должны держаться вместе, иначе все пропадут, и возьмись кто вот так давить остальных – живо бы собрались да объяснили мерзавцу, где его место. А здесь в одиночку прожить можно, вот люди и расслабились, дали возможность собой помыкать.

И появились чудовища, подобные Аштаркаму. Слишком сильные, чтобы другие одиночки или даже небольшие кланы сумели их одолеть.

Бывший жрец Эйнара, чего греха таить, пугал. Уж больно невероятная от него исходила волна мощи и звериной уверенности в себе. И потому северному тэрлю радостно было осознавать, что сейчас Аштаркам условно его поддерживает. «Условно» – потому что всё затеяла Далра, а её эскапады, как успел понять Эйнар, не всегда радовали хозяина «Пьяного черепа».

В этот раз так и вовсе не радовали. Но поддерживать возлюбленную Аштаркам был готов в любых ситуациях. По крайней мере, так говорили в Падашере. Наверное, такой и должна быть истинная любовь. Эйнар точно знал: сам он Амиране почти в любой ситуации поможет, а если надо – то и защитит. Но похоже Аштаркам не знал слова «почти».

Это тоже заставляло ёжиться. Представляет ли сказительница, какой невероятной мощью может управлять? Почему-то Эйнару казалось, что да. Но если представляет, почему так надолго оставляет возлюбленного, пропадая невесть где?

Непонятно. Загадочно. Эйнар загадок не любил – в его жизни всё было просто и ясно: вот враги, вот друзья, вот союзники, а вот дурные люди, с которыми и в одном замке-то находиться не стоит, не то что о чём-нибудь договариваться. Но сейчас всё перемешалось, и тэрль плыл по бушующему морю судьбы, совершенно не представляя, куда его забросит этим штормом.

Хотелось бы, конечно, найти обратный путь домой. И не потерять при этом ни любовь, ни честь, ни верных людей.

Именно об этом и шёл неспешный разговор. Аштаркам развернул приблизительный план дома Хафесты, где сейчас жил Куддар, и скептически щурился. Городской дом на поверку оказался той ещё крепостью: высоченный каменный забор с установленными по верху острыми шипами длиной в локоть, решётки на окнах первого этажа, да и сами окна сильно смахивают на бойницы… Идею о простом, честном налёте отбросили почти сразу. Эйнара это особо не удивило: крепости почти никогда не брали с наскоку. Только предательством, только змеиными укусами.

Может, поэтому молодой северный тэрль за свою уже достаточно богатую приключениями жизнь так и не поучаствовал ни в одной осаде?

Самым простым выходом – и с этим согласились все присутствовавшие в комнате – было бы дождаться, когда Куддар успокоится и вновь начнёт выпускать дочку на улицу. Сейчас он словно почуял беду: Амирана нигде не показывалась одна, только в сопровождении личных рабов Куддара, безъязыких варваров, славных своей свирепостью. Далра считала, что до Куддара донеслись слухи о куда более тесной связи его дочери с Эйнаром, нежели предполагалось ранее. Отец-деспот не мог расстаться с такой полезной собственностью. А когда Эйнар якобы уедет, контроль ослабеет. В целом, мысль была дельной, но сколько придётся ждать? День, неделю, месяц? Чем кормить команду, как объясняться с прочими торговыми партнёрами клана? Эх, если б Эйнар знал заранее, что потеряет голову от любви…

В общем, план не подходил. Сообщники долго крутили так и сяк, но по всему выходило, что проще всего забрать Амирану во время торжества, посвящённого здешней богине лжи и коварства. Как заметила Далра, получится очень символично.

Век бы таких символов не знать!

– Кто-то должен открыть ворота, – Далра задумчиво рассматривала план здания. – Или одно из окон второго этажа – на первом решётки. В главные ворота не зайти, там всюду будет охрана, и чёрный вход станут охранять так же, если не сильнее – Куддар не дурак. Под здание подрыться уже не успеем. Значит, остаются окна или вот эта калитка в саду. Она всегда заперта, но если, к примеру, раздобыть ключ…

– А переодеться – ну, скажем, подавальщиком? – Эйнар не слишком-то разбирался в преступных замыслах, однако приёмы в собственном замке регулярно устраивал. – Во время таких торжеств всегда набирают дополнительную прислугу. Иначе никак, разве что держишь в доме слуг вдвое-втрое против нужного. Амирана говорила, её отец скуповат, вряд ли он раскошелится на уйму лишних ртов.

– Этого за ним не водится, – кивнула Далра. – Вот только Амирану ты тоже в подавальщицу переоденешь и посреди праздника уведёшь? Далеко после такого убежать не сумеешь, тут всю стражу на уши поднимут. Войти в дом – не самая большая проблема, оттуда бы свободно выйти…

– Давайте сначала решим, как войти, – постановил Аштаркам, и Эйнар почти сомнабулически кивнул – такова была сила воли этого человека. Он буквально подавлял всех вокруг себя. Кроме, разве что, Далры.

Обсуждение прервал Кайл, зашедший в комнату с видом кота, что вылакал миску хозяйской сметаны. Под глазами бандита залегли тени, но на пружинистой походке и нагловато-развязной улыбке это не сказалось.

– Элиос, – поздоровался он. – Аш, ты хотел меня видеть?

– Да вот, – суховато усмехнулся Аштаркам, – говорим о Куддаре…

– О, – план дома был Кайлу явно знаком. – Чем могу помочь?

– Как зайти и как выйти, – Далра устало потёрла глаза, на миг – лишь на миг! – став похожей на сонную девочку-подростка. – Ты там бывал, верно? Что мы пропускаем?

Эйнар уже успел заметить, как сказительница почти незаметно изменяет манеру речи, подстраиваясь под каждого, с кем беседует. Кайл оживился, подошёл поближе, уставился на план, и тэрлю подумалось: сама-то Далра понимает, что делает, или это такой специальный дар, ниспосланный ей богами? А если понимает, то на какие ещё фокусы она способна?

– Потайных ходов здесь или нет, или я о них не знаю, – наконец сообщил Скорпион, почёсывая подбородок. – Зато вот здесь в заборе три прута вынимаются из пазов. Прыгать всё равно высоко и внизу колючие кусты, но если кому позарез нужно забраться в дом мимо охраны, то справиться сумеет. Для этого, собственно говоря, Куддар такой вот потайной лаз и завёл.

– Охрана там во время празднества стоять будет? – деловито поинтересовалась Далра. Кайл пожал плечами:

– Пёс его ведает. Наверное, должна, но уж точно не такая, как на главном входе. Туда проулочек ведёт, заканчивается всё тупиком и этим вот забором. Кому придёт в голову, что можно пробраться?

– А охрану в случае чего и снять недолго, – кивнул Аштаркам. – Ладно, зайти мы, допустим, зашли, как выходить будем? Амирану через это не протащишь.

Обсуждение зашло в тупик, когда Далра решительно сказала:

– Хватит. Я… попробую что-нибудь сделать.

Аштаркам нахмурился, но сказительница не обратила на это ни малейшего внимания. Эйнар вновь восхитился смелостью этой женщины.

– План таков… – начала она.

* * *

– Представляешь, у меня появился жених, – очень растерянно сообщила Джамина младшей сестре, вертя в руках маленький, скатанный в трубку лист пергамента.

Надо сказать, эти слова старшая из дочерей Амбиогла репетировала весь прошлый вечер и часть сегодняшнего утра. Они должны были прозвучать верно: сердито и вместе с тем беспомощно. Так, чтобы Имида сразу поняла, насколько серьёзно обстоят дела.

Младшенькая не подвела: ахнула, прижав руки к щекам, широко распахнув глаза и замерев, точно прелестнейшая из статуэток. Но длилось это недолго – Имида бросилась к сестре, пылко её обняла, зарывшись лицом в плечо, и жарко зашептала:

– Поздравляю! Наконец-то! Я уж боялась, что ты никогда не… А кто он?

Последовательно пропустив мимо ушей все восклицания, Джамина сосредоточилась на вопросе:

– Да сама не знаю… Зовут Кайл. Он сын Сагеила, сына Увлара, был такой благороднорожденный в провинции Фаралун.

– Жуткая дыра, – сморщила носик Имида. – Говорят, там даже в столичном городе театра нет! Но как же так, Джамина? Почему именно он? Ты в него… влюблена? Видела хоть раз?

– Сказала же – я его не знаю! – вспышку раздражения даже изображать не пришлось. И чем, спрашивается, Имида слушает? Воистину, когда речь заходит о мужчинах, сестрёнке последний невеликий ум отбивает! – Никогда не видела, даже имя только вчера узнала. Отец письмо прислал. Его старый друг – этот самый Сагеил – умер недавно, с лошади свалился. Честное слово, лучше бы он жил сто лет припеваючи, а вот сынок себе ещё в детстве шею сломал!

И это, мрачно подумала Джамина, чистейшая правда. Она и впрямь не желала зла Сагеилу, сыну Увлара. Что же до Кайла… о-о-о, Кайл Скорпион – совсем другая история!

Имида тем временем захлопала глазами и наставительным тоном, немало позабавившим старшую сестру, заявила:

– Если ты его не знаешь, то желать ему смерти грешно. А почему ты решила выйти замуж за незнакомца? Он так красив? Ой, прости, всё время забываю, что ты его не видела. Но если ты хочешь за него замуж, то зачем желать ему смерти?

– Я хочу замуж? Дорогая, ты меня с кем-то перепутала. Это всё прихоти отца. Иногда мне кажется, что я всё время должна ездить с ним вместе, чтобы оберегать от безумия!

– Не говори так! – похоже, Имида перепугалась не на шутку. – Боги накажут тебя, если ты станешь так говорить об отце. Наверняка у него имелись причины так поступить. Возможно, этот Кайл – очень хороший человек. Отец денно и нощно печётся о нашем с тобой счастье, так будь послушна, не надо накликать на себя беду!

Джамина закатила глаза, всеми силами стараясь не показывать, как она надеялась именно на такую реакцию сестры.

– Ладно, ладно, ты права, – нарочито неохотно буркнула она. – Отец наверняка знает, что делает. Но мог бы и предупредить заранее, что едет сватать меня за какого-то провинциала!

– Надеюсь, он красив, – мечтательным тоном произнесла Имида. – И добр.

– Мне тоже остаётся на это надеяться, – махнула рукой Джамина. Взгляд Имиды прикипел к пергаменту.

– Отец хоть как-то его описывает, этого Кайла?

– Как воплощение всех достоинств, – скривилась Джамина. – Хочешь – почитай сама.

Имида схватила пергамент и вгляделась в ровные строки. Почерк отца она, разумеется, узнала сразу. Не зря Джамина корпела над письмом весь остаток ночи, переписав его чуть ли не с десяток раз, а затем уничтожив ненужные копии!

«Дорогая Джамина, дитя моё!

Ты и представить себе не можешь, сколь велика моя печаль от того, что я нахожусь нынче в разлуке с тобой и крошкой Имидой. Передай ей моё родительское благословение, нашей нежной бабочке. Как же она напоминает мне вашу мать, да будет Умбарт вечно добр к моей ласточке! Любовь моя пребудет с вашей матушкой до конца моей жизни, пока я не встречусь с нею в Серых Пустошах, а любовь к вам с Имидой, пожалуй, переживёт и мою смерть.

Ты же, сердце моё, внимательно прочти и исполни начертанное мной, как подобает послушной дочери, гордости отца и надежде нашего рода.

Да будет тебе известно, что в горькие времена, когда мы скитались без пищи и крова, благороднорожденный Сагеил, сын Увлара, родом из зеленеющего полями Фаралуна, оказал мне и всей нашей семье неоценимую услугу. Возможно, ты даже сумеешь вспомнить этого благородного человека, в небольшом поместье которого мы нашли временное пристанище. Сколько знатных и богатых семейств отказало нам в крове над головой, в куске хлеба, опасаясь козней того, чьё имя не стоит упоминать, дабы не замарать пергамент. Сагеил же никого и ничего не убоялся. Более того: сей достойный муж по доброте своей отдал в мои руки некие письма и расписки, благодаря коим я посрамил множество врагов и сумел заполучить столь нужные нам денежные средства. Воистину, этот благороднорожденный стал мне милее брата! Потому я не мог не увидеть, как его временами снедает тоска. Множество раз умолял я его поведать о своих горестях, и однажды друг мой всё же открыл душу.

Оказывается, в юности он был горячо влюблён. Предметом его страсти стала женщина низкорожденная, однако вместо знатности Боги даровали ей добрую и нежную душу. Друг мой Сагеил питал к ней самые возвышенные чувства, и она отвечала взаимностью. Но жениться на ней он, по вполне понятным причинам, не мог, и им пришлось расстаться. Со временем каждый сумел притерпеться к обстоятельствам, понял и принял своё положение и даже раскрыл сердце другому человеку. В частности, сам Сагеил забылся в объятьях достойной супруги, которая, однако, не сумела выносить ребёнка и умерла родами, а несколькими часами позже умерло и дитя. Подобная трагедия повергла моего впечатлительного друга в ужас, и он поклялся более никогда не связывать себя узами брака, оставив поместье младшему брату и его детям».

Джамина поняла, что сестра дочитала до этого момента, поскольку она прервала чтение и прерывисто вздохнула, а из глаз её покатились чистые, трогательные слёзы. Говоря по правде, старшая дочь Амбиогла несколько стыдилась этого розыгрыша. Имида слишком многое принимала за чистую монету, и обожала истории о любви – вполне естественно для девушки её возраста. Сама же Джамина немало развлеклась, сочиняя эту историю и особенно – воображая, как будет рассказывать Кайлу Скорпиону о чистой и доброй душе его матушки. Насколько удалось понять, та ещё была стерва. И ведь Кайлу придётся поддерживать эту легенду!