Текст книги "Наследство для безумцев (СИ)"
Автор книги: Валерия Малахова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Однако всё это вовсе не означало, что Джеххане совершенно безразлична судьба Рани. Материнская любовь была ей отнюдь не чужда, и Далра собиралась сейчас этим беззастенчиво воспользоваться.
– Если Амирана выйдет замуж за северного тэрля, то уедет отсюда, и никогда больше не вернётся, – наконец заговорила сказительница. – Она будет жить с мужем далеко-далеко, в собственном замке. Никаких претензий… на то, что останется у её семьи в Падашере. Новая семья, новые люди, новое имущество.
– Ты говоришь прямо, я это ценю, – кивнула Джеххана. – Но почему ты так заинтересована в благополучии моей дочери?
Промедлив лишь мгновение, Далра заговорила:
– Ну, во-первых, мы действительно с ней дружны, и я от души желаю Рани счастья…
– А во-вторых? – подалась вперёд Джеххана.
Далра серьёзно кивнула, стараясь не подать виду, что именно на это она и рассчитывала. Её собеседница в жизни бы не поверила, что кто-либо способен помочь другому совершенно бескорыстно. Так почему бы не ублаготворить параноидальную подозрительность супруги Куддара, а заодно не облегчить себе самой существование?
Говоря по правде, Далра надеялась на помощь Амираны. Но если за дело возьмётся сама Джеххана – что ж, тем лучше.
Задумчиво улыбнувшись, Далра заговорила:
– Мудрость благороднорожденной госпожи превосходит моё разумение. Действительно, в доме госпожи имеется одна вещь, которую я хотела бы заполучить, и для этого прилагала немало стараний.
Джеххана фыркнула:
– Ха! Я так и знала! И что же это за вещь?
– Она принадлежала покойному отцу вашего мужа, госпожа, благороднорожденному Хафесте. Насколько мне известно, он всегда держал её при себе, а ваш муж нынче не обращает на неё внимания, иначе я бы не посмела…
– Да-да, конечно, не посмела бы, – фыркнула Джеххана. – Говори уже, что за вещь?
– Она похожа на яйцо. Тёмно-синее яйцо, которое временами испускает свет и тикает.
Вздрогнув, Джеххана посмотрела на сказительницу куда внимательней. Та ответила нарочито невинным взглядом и опустила ресницы в показном смирении.
– А ты не так-то проста, – наконец вымолвила Джеххана. – Да, я знаю о какой вещи ты говоришь, и, говоря по правде, не желаю, чтобы это демоническое яйцо оставалось в нашем доме. Но вот мой муж…
Далра понимающе кивнула:
– Ваш благороднорожденный супруг мечтает разгадать тайну, которую знал его почтенный отец. Я понимаю.
– А ты… – Джеххана подалась вперёд, – ты знаешь эту тайну?
– Увы, – покачала головой сказительница. – То есть я знаю, как должна работать эта вещь, но неспособна ни воспользоваться ею сама, ни научить других.
– Так зачем она тебе сдалась? – Джеххана вновь подозрительно нахмурилась.
– Не мне, госпожа. Её истинному владельцу, который… одолжил её благороднорожденному Хафесте.
Джеххана продолжала смотреть настороженно, и Далра тихонько вздохнула. Ладно, играть так играть. В конце концов, разве её не считали по праву одной из лучших сказительниц? Ей не впервой мешать правду с выдумкой, и делать это так, что пронимало даже отъявленных скептиков!
Когда она заговорила вновь, голос её звучал серьёзно и печально.
– Меня часто спрашивают, госпожа: что является самым главным в моём ремесле? И я всегда отвечаю, что это умение вовремя остановиться. Зачастую мне не верят, иногда смеются… Но я говорю чистую правду, которую знаю по собственному горькому опыту. Однажды я нарушила это правило… и с тех пор у меня уже не оставалось выбора.
Далра сделала вид, будто проигнорировала охранный жест для защиты от злых духов, который непроизвольно сделала Джеххана.
– У Хафесты… тоже не было выбора?
– Сложный вопрос, благороднорожденная госпожа. Боюсь, мало подвластный моему ничтожному разуму. Я не знаю и не могу знать на него ответа. Всё, что мне известно – истинный владелец этой вещи нуждался в помощи, и благороднорожденный Хафеста её оказал. За это его вознаградили. Теперь же, когда благороднорожденный с почестями отправился к предкам в царство Умбарта, владелец вещи желает вернуть её обратно. Он не знаком с вашим достойным супругом – и, насколько я поняла, не желает знакомиться. Он просто хочет получить то, что когда-то отдал в пользование отцу благороднорожденного Куддара. Пока он не желает… угрожать или предпринимать что-либо опасное для вашего рода. По крайней мере, так он утверждает. Не знаю, можно ли ему верить.
– Но почему он выбрал тебя для этой миссии? Почему не пришёл сам? Не пойми меня превратно, – Джеххана сухо усмехнулась, – я не желаю лично говорить с ним или видеть его. Это всего лишь вопрос.
«Ты уже поверила, – подумала Далра, вновь послушно кланяясь. – Ты заглотила наживку полностью. Что ж… осталось подсечь и вытащить рыбку на берег».
– И здесь я не знаю точного ответа, благороднорожденная госпожа. Могу лишь предполагать.
– Так предполагай!
– Слушаюсь. Из моего рассказа благороднорожденная госпожа не могла не понять, что существо, о котором идёт речь, ни в коей мере не является человеком. Бог он или демон – мне неизвестно, хотя я склоняюсь ко второму…
– Несомненно, демон, – буркнула Джеххана, вновь делая охранный жест. Далра кивнула, благоразумно оставив при себе мысли о глупости людей, делающих выводы по рассказам малознакомого человека.
– Мудрость благороднорожденной госпожи превосходит моё разумение, – сказала она вместо этого. Как и ожидалось, двусмысленности этой фразы, произнесённой весьма уважительным тоном, Джеххана не оценила, лишь благосклонно хмыкнув. – Так или иначе, госпожа, демоны делятся на тех, кто искушает и соблазняет людей, заставляя их грешить, и тех, кто насылает беды и несчастья, не особо интересуясь людскими желаниями и чувствами. Вашей почтительной служанке кажется, что мой… знакомый относится ко вторым. Он мало что знает о человеческом образе мыслей. То, что он отдал благороднорожденному Хафесте – своего рода… амулет. Эта вещь способна отводить несчастья и притягивать удачу, но она же может действовать и противоположным образом. Всё зависит от воли её истинного хозяина.
Далра многозначительно замолкла. Как и ожидалось, остальное Джеххана без труда домыслила сама. Держать в доме опаснейшую безделушку, ранее принадлежавшую демону, ей и до того не хотелось, а теперь должно было расхотеться совершенно и бесповоротно. Подождав, когда собеседница осознает всё в полной мере, сказительница вкрадчиво продолжала:
– Боюсь, благороднорожденный Куддар не послушает меня, если я… объясню, как обстоят дела на самом деле.
– Да знаю, знаю, – нетерпеливо отмахнулась Джеххана. – Мой муж… ему слишком дорога эта вещь.
– В память об отце, да, – кивнула Далра. – Я понимаю.
– Как память о невероятной удачливости отца во всех начинаниях, – мрачно поджала Джеххана губы. – Теперь я вижу, откуда у Хафесты взялась эта удачливость.
Сказительница печально вздохнула:
– И если бы дело было только в этом, госпожа! Не уверена, посмею ли я говорить…
– Да говори уже!
Далра резко подняла голову, словно человек, решившийся на невероятно смелый поступок. В глубине души ей было немного противно, но сказительница заглушила робкий голос совести. Случались в её жизни поступки и похуже.
– За сделки с демонами всегда нужно платить, госпожа. Всегда. Иначе не бывает.
Горько вздохнув и кривовато усмехнувшись, она закончила:
– Госпожа мучает и корит себя за… то, что случилось с её сыном. Не нужно. Здесь нет вашей вины. Совсем.
Эти слова попали точно в цель. Зрачки Джехханы дрогнули, губы сжались в тонкую линию. Далра видела, как в глазах жены Куддара полыхнула чистая, неистовая ярость, но сидела тихо и неподвижно, ведь этот гнев был направлен совсем не на неё.
Расчёт оказался верен. Впрочем, для понимания происходящего вовсе не требовалось быть великим мыслителем. Наверняка и Куддар упрекал жену за ущербного сына, и сама она не раз задавалась вопросом о том, почему боги так жестоко с ней поступили. Подобно другим недалёким людям, Джеххана готова была обвинить в своих бедах кого угодно – и Далра любезно предоставила ей эту возможность. Только и всего.
«Неплохо, – сказала себе Далра, наблюдая, как бешенство переполняет собеседницу и ищет хоть какой-нибудь выход. – Конечно, меня можно обвинить в том, что я играю с материнским горем – и это будет чистой правдой, но… всё равно неплохо».
Лицо сказительницы отображало лишь беспредельное сочувствие. Кое-как овладев собой, Джеххана прошипела:
– Вот, значит, как… Хафеста… проклинаю тебя, ты, мерзкий, отвратительный старик! Пусть в царстве Умбарта тебе не будет ни минуты покоя! Пускай адские гончие грызут твоё червивое тело! Проклинаю тебя, проклинаю!
Какое-то время Далра сидела молча, наблюдая, как беснуется собеседница, затем мягко вклинилась в бессвязный поток сетований и ругательств:
– Чувства госпожи так понятны и так естественны… Но на нас обращают внимание. Вряд ли эти чёрствые, бездушные люди сумеют понять глубину материнского горя.
Тяжело дыша, Джеххана резко кивнула и замолкла. Некоторое время она сидела, безжизненно глядя в никуда. Затем с усилием произнесла:
– Верно подмечено. Я… благодарна тебе за всё, что ты мне рассказала. За твою откровенность и… преданность интересам Амираны. Могу ли я быть уверена, что если отдам тебе эту дрянную вещь, то она не попадёт в руки моей дочери?
Далра сделала вид, будто содрогнулась.
– Амирана ничего не знает об этой вещи, госпожа, – ответила она. – Скажу честно: хоть я и размышляла о том, кого попросить об… услуге, но с Рани планировала поговорить в самую последнюю очередь, если ничто иное не сработает. Какие бы сплетни ни ходили по городу, я считаю, что Амирана хорошая девушка. Не желаю, чтобы она притрагивалась к чему-либо подобному.
– Рада, что наши мысли совпадают, – Джеххана всё ещё кусала губы, а костяшки стиснутых в кулаки пальцев оставались белыми, но видно было, как женщина усилием воли заставляет себя успокоиться. – И я рада, что наш разговор состоялся. Теперь я знаю, как обстоят дела, и знаю, что могу надеяться на твоё благоразумие. Что ты хочешь за эту… услугу? Для себя, я имею в виду. Счастье моей дочери мне очевидно.
– От вас, госпожа? Ничего. Мне дадут свободу – это больше, чем я смела надеяться ещё совсем недавно.
– Хорошо, – Джеххана кивнула и даже попыталась улыбнуться. Вышло не очень. – Хорошо, я помогу тебе. Я знаю, где лежит эта проклятая вещь, и принесу её тебе во время Праздника Луны. Ты же поможешь Амиране сбежать с этим северным, как там его.
– Тэрлем, госпожа…
– Неважно. Лишь бы он сделал мою дочь счастливой… далеко-далеко от этого чудовищного города.
– Так и будет, госпожа, – поклонилась Далра. – Так и будет.
– Да, – Джеххана говорила тихо, явно делая усилия для того, чтобы произнести то или иное слово. – Пусть будет так.
Обсуждение следующих шагов заняло совсем немного времени. Согласовав все скользкие вопросы предательства собственного мужа, супруга Куддара кивнула, встала из-за стола, бросив на деревянную столешницу пару серебряных дисков – один укатился вниз, но Джеххана не обратила на это ни малейшего внимания, проследовав к выходу. Хозяин заведения проводил её, беспрестанно кланяясь, но женщина не глядела на него, погрузившись в собственные невесёлые размышления.
Сказительница тоже поднялась – здесь ей больше нечего было делать. На губах её играла горькая улыбка, то и дело норовившая превратиться в гримасу отвращения. На языке горчило.
Когда-то (не так уж и давно) Аштаркам сказал: «Родная, я бесконечно люблю тебя, но как бы мне иногда хотелось, чтобы ты была меньше… собой». И сейчас Далра очень хорошо понимала, что бывший жрец имел в виду.
* * *
Спрашивается, кто может не любить праздники? Пышные одеяния, улыбки – как настоящие, так и притворные, – шорох платьев, негромкий гул приятных бесед, изысканные угощения, робкие ухаживания влюблённых юношей и нарочито нахмуренные брови отцов, за спиной у детей обсуждающих возможные помолвки…
Джамина терпеть всё это не могла. Она ненавидела подобные сборища так же сильно, как Имида их обожала. Разумеется, Джамина не пыталась что-либо объяснить сестре – зачем? Пускай порадуется. Тем более, сейчас. Кто знает, как скоро младшей сестричке предстоит горевать по утраченному отцу?
Подготовка к празднику началась с самого утра. Имиде не терпелось примерить новое платье, и Джамина позволила одеть и себя. Почему нет? Новый наряд тяжёл, к нему следует привыкнуть. Потом искусные рабыни наложили на щёки хозяек тонкий слой дорогих румян, начернили веки и ресницы, подкрасили губы. Затем пришла очередь целой армии парикмахеров. Тяжёлые косы девушек были расплетены, уложены в изысканные причёски, и лишь затем на них опустились невесомые, полупрозрачные покрывала, тщательно закреплённые изысканными заколками в форме экзотических цветов. Глядя в огромное бронзовое зеркало, Джамина не узнавала себя. Она походила сейчас на золотую статуэтку – очень дорогую, очень изящную, но совершенно неживую.
– Есть те, кто оживляет мертвецов, и те, кто превращает жизнь в застывший кусок металла, – пробормотала она. Имида повернулась к ней, хлопнула глазами недоумённо:
– Сестра, о чём ты? Мне… мне не нравятся твои слова.
Джамина встрепенулась:
– Прости, дорогая. Видимо, я слишком переволновалась: мысли разбегаются во все стороны. Ничего серьёзного я, конечно же, не имела в виду. А вот о твоей красоте я могу говорить очень долго и вполне серьёзно. Если ты не затмишь всех на этом празднике, значит, у нас город, переполненный слепцами.
Имида рассмеялась, польщённая, а Джамина вновь смогла углубиться в свои размышления. Те, кто делает живое мёртвым… В памяти сразу же всплыл Кайл Скорпион. Вот же негодный человечишка, нет ни дня, чтоб не напомнил о себе!
«Ты сама не можешь о нём забыть», – шепнула совесть, и Джамина скривилась. Рабыня, отвечавшая за вуаль, побледнела и упала на колени, но госпожа покачала головой и лениво дёрнула ладонью, отпуская прислугу. Затем, отвечая на вопросительный взгляд сестры, легонько фыркнула:
– Подумала о женихе.
Что самое неприятное, в этой фразе не было ни капли лжи. Имида пустилась в пространную успокаивающую речь, призывая наконец-то стать послушной дочерью, и Джамине оставалось лишь кивать и в нужных местах виновато улыбаться.
– Ты скажешь дядюшке? – внезапно спросила сестра, и Джамине пришлось сделать усилие, чтобы вернуться в реальность.
– Скажу о чём?
Имида нахмурилась:
– О женихе, разумеется! О чём же ещё?
Да уж, сказала себе Джамина, говорить дядюшке о том, что его вскорости ожидает, пока лишнее.
– Серьёзный вопрос, дорогая. Надо подумать. С одной стороны, отец не запрещал мне известить об этой новости весь Падашер, если не весь мир. С другой… как-то не хочется. Вдруг сорвётся, буду потом выглядеть, как дурочка, которую бросил мужчина.
– Ты будешь выглядеть, как ты, – покачала головой Имида. – Как девушка, которая отказала мужчине. Опять. Но, возможно, ты права. Пока придержим эту новость… до момента, когда отец рассердится и отдаст тебя в наложницы какому-нибудь провинциалу.
– Ну и чем это хуже нынешнего сватовства? – фыркнула Джамина. – Ладно-ладно, успокойся, моя дорогая. Пока никому говорить ничего не станем. Если отец всё же настоит на своём, новость и без нас разлетится по Падашеру. А если я одержу победу в этом споре, значит, и рассказывать не о чем.
Имида захихикала, и Джамина ответила ей притворно весёлой улыбкой. Как обычно, при упоминании об Амбиогле в груди заныло. Но, кажется, к этой боли уже можно было притерпеться.
* * *
Кайл покрутил в руках неподписанное приглашение на праздник в честь Эсамель Изменчивой и с очень серьёзным видом заявил:
– Спасибо. Мне чего-то подобного в последнее время не хватало.
Далра неопределённо хмыкнула.
Три приглашения прислала, разумеется, Джеххана. Далра предпочла бы, чтоб жена Куддара отдала обильно надушенные аккуратно разрезанные клочки пергамента лично, но жена Куддара, как и ожидалось, сочла это ниже своего достоинства, послав в «Трещину» доверенную служанку. Та, по словам Бинна, шарахалась от собственной тени и готова была визжать по случаю и без, но распоряжение госпожи всё-таки исполнила.
– И вскорости об этом растрезвонят по всему Падашеру, – резюмировал Аштаркам. Далра пожала плечами:
– Это будут проблемы благороднорожденной госпожи, не мои. Ну и Кайла, разумеется, если он собрался присутствовать на празднике не в качестве чьего-либо слуги.
Маскироваться под слугу Кайл отказался. На вполне резонное замечание Аштаркама о том, что в этом случае он наверняка потеряет хорошего клиента, Скорпион лишь небрежно отмахнулся, насвистывая под нос какую-то похабную песенку. Из этого и хозяин «Пьяного черепа», и Далра сделали единственно возможный вывод: многолетнее сотрудничество Кайла с Куддаром подошло к концу. Разумеется, всё в мире имеет свой предел, но Далра честно признавалась себе: она не прочь узнать, какая адская гончая пробежала между этими двумя. Другой вопрос, что раскрутить Кайла на откровенность могли немногие, и сказительница в число этих счастливцев не входила. Аштаркаму же происходящее между Скорпионом и сыном Хафесты было совершенно неинтересно.
– А если Куддар тебя узнает? – всё-таки не удержалась Далра от вопроса. Кайл пожал плечами:
– Во-первых, я не собираюсь крутиться на виду у хозяев дома. Во-вторых, Куддар прекрасно понимает, что я работаю не только на него. А в-третьих… ну, значит, мне придётся уходить быстрей, чем планировалось. Заодно оттяну на себя внимание.
На это сказительнице ответить было нечего. В конце концов, если кому-то взбрело в голову зря рисковать собственной шкурой – какое ей дело? По крайней мере, так рассуждали в Гадюшнике, и задавать дополнительные вопросы становилось уже невежливо.
Роль двух других провинциальных аристократов должны были исполнять ребята Кайла – из тех, кто раньше никогда не попадался Куддару на глаза. Эйнару выпало отыгрывать охранника, и на случай, если хозяин праздника был осведомлён о его внешности, волосы северного тэрля покрасили в чёрный цвет, кожу смазали составом, имитирующим густой загар, а на лице нарисовали весьма убедительный шрам. Аштаркаму, увы, подобные ухищрения никак не могли помочь – его слишком многие знали в лицо, поэтому ему поручили с несколькими верными людьми снять охрану возле той самой калитки и спрятаться там, ожидая, когда приведут Амирану.
Сказительница в предстоящем похищении не собиралась участвовать вовсе. Её задачей было рассказывать истории и восхищать собравшуюся толпу. Ничего особенного, как цинично пожал плечами Кайл. Далра кивнула: ей действительно было не впервой стоять перед публикой, и неважно, аристократов она развлекала или простолюдинов.
– Главное – не влезай в драку, если что-либо пойдёт не так, – напутствовал любимую Аштаркам. – Мы разберёмся. Тебе не следует вообще в это ввязываться.
Далра вздохнула и кивнула. Она понимала: Аштаркам не считает её глупой девчонкой, просто заботится – как умеет. И не всегда может удержаться от поучений.
– Что ж, – Скорпион взял одно из приглашений и аккуратно вписал туда имя, – пора веселиться!
Скалился он при этом так, словно сказал нечто невероятно смешное, пускай смысл шутки и был понятен лишь ему одному. Далра и Аштаркам вновь обменялись встревоженно-задумчивыми взглядами.
Но сейчас им оставалось лишь довериться судьбе.
* * *
«Блистательный» – вот слово, идеально подходившее для праздника в доме благороднорожденного Куддара. Даже Джамина была вынуждена это признать. Хотя не то чтоб ей казалось правильным тратить деньги без счёта, дабы обеспечить пышность и великолепие.
Ещё на подъезде к воротам дома гости охали и ахали, ведь над стенами хозяева дома велели вывесить светильники из горного хрусталя, и теперь сотни ярких бликов мерцали на камнях и бронзе, превращая обычный, в общем-то, дом в сказочный дворец. Хлопали и развевались на ветру флаги с именами богов и богинь: имена Эсамель и Хольтара были размещены на самых высоких флагштоках, и никого не волновало, что супругой верховного бога является Татла Плодоносящая. Символично, подумала Джамина. Солнце и Луна, честность и вероломство, ясность и запутанность… На сегодняшнем празднике ложь перемешается с правдой, любовь – с ненавистью, и Эсамель Изменчивая будет смеяться, глядя на это с тёмных небес.
В просторном дворе гостям помогали выходить из повозок и паланкинов юноши и девушки, одетые в полупрозрачный, струящийся шёлк. Очевидно, эти невольники должны были изображать свиту Эсамель. Вышло, на вкус Джамины, достаточно пошло, но Имиде очень понравилось, и это главное.
Все помещения и внутренний сад освещались так ярко, словно на дворе стоял белый день. Чувствовалось: устроители праздника не пожалели денег. То тут, то там возвышались небольшие помосты, дабы гости могли насладиться танцовщицами, исполняющими экзотические танцы, акробатами, жонглёрами и глотателями огня. Огромные, в треть человеческого роста, вазы, наполненные фруктами или вином, стояли на массивных бронзовых подставках-треножниках, украшенных драконьими и львиными головами. Все дверные проёмы и некоторые светильники были украшены гирляндами из белых ночных цветов, распустившихся и благоухающих. Даже Джамина оценила их неброскую роскошь – равно как и стоимость в это время года.
Помимо закусок, гостям предоставлялась возможность поесть плотно – в одном из больших залов, который по этому случаю был заставлен столами, ломящимися от всякой снеди. Повара Куддара постарались на славу: ароматы жареной, запечённой и варёной дичи кружили голову, поросята исправно держали во рту огромные запечённые яблоки, а утки и гуси были нафаршированы разнообразнейшим образом, заставляя рот наполняться слюной, а желудок урчать, пускай даже он и не был пустым. Рядом с мясом стояли огромные блюда, заполненные различными видами хлеба, тушёными овощами, рисом и хумусом. Тянулись по вышитым скатертям бесконечные вереницы салатниц, где любой мог найти себе блюдо по вкусу. В соседней комнате был создан рай для сладкоежек: множество сортов пирожных соседствовало с засахаренными фруктами и разнообразными сиропами.
Всё это казалось Джамине странным. Куддар славился скаредностью – почему же сейчас расщедрился на столь грандиозное действо? Может, решил задобрить Эсамель, готовя очередную коварную гнусность? Да, такое возможно.
Никто из посторонних не мог сказать, будто Куддар невежлив с роднёй: дочерей Амбиогла встречали, как самых дорогих из возможных гостей. Сам хозяин дома, сопровождаемый супругой и дочерью, поспешил им навстречу. Мадлика, разумеется, не было: никому даже в голову не пришло показывать благороднорожденным гостям слабоумного. Куддар и Джеххана извинялись, рассказывая, как буквально накануне праздника их единственный сын и наследник внезапно прихворал, а присутствующие сочувствовали, делая вид, что верят.
Джамина отметила неестественную бледность Амираны. Что ж, немного цинично подумалось ей, вряд ли стоит удивляться: дочь Куддара, мягко говоря, не славилась благопристойным образом жизни и поведением. Могла и дурную болезнь подхватить, или же забеременеть невесть от кого… Право же, когда речь заходит о дядюшке Куддаре и его семейке, совершенно нечему изумляться!
Высказав положенные слова сочувствия по поводу болезни наследника и приняв подобающие комплименты внешности, Джамина наконец оказалась предоставлена сама себе. Аристократы из хороших домов не подходили к ней, поскольку не были формально представлены, так что девушка, подумав, отправилась в пиршественный зал. Там благовоспитанно взяла салатик и уселась в сторонке, исподтишка оглядываясь по сторонам.
За ней следили. Очевидно и беззастенчиво, даже особо не скрываясь. Несколько слуг из дома Куддара неотлучно следовали за ней по пятам, слоняясь по залу и безуспешно делая вид, будто они здесь ради всех гостей сразу. Было забавно наблюдать, как некоторые вельможи посылают их за вином или сластями – уж больно растерянным тогда делался вид у этих здоровяков. Сразу видно: это не обычные слуги дома. Мягко говоря, они здесь недавно.
Ещё Джамине показалось, будто разок она увидала человека, похожего на Кайла Скорпиона, но это не могло быть правдой, потому что…
Мысль внезапно сверкнула, подобно молнии, разом возвращая Джамину от раздумий о Скорпионе к жестокой реальности.
Недавно. Слуги, которые следят за ней, не здешние. И каждый из них способен свернуть шею нормальному человеку – мускулы бугрятся так, словно это не люди, а ожившие статуи из какой-нибудь южной страны.
Внезапно Джамина ощутила, как по позвоночнику пробежал холодок. Кем бы ни были эти люди, ни на миг не оставляющие её одну, они ей явно не друзья.
* * *
Кайл видел свою невесту несколько раз, однако не подходил к ней – рядом с Джаминой постоянно крутились переодетые ребята из городской стражи. На миг он задумался: какого чёрта им нужно? Но Джамина и её проблемы мигом вылетели из его головы, когда он увидал Куддара и его драгоценную доченьку.
Похоже, Амиране пришлось туго. Опытный взгляд убийцы отметил, что девушка старается не перенапрягать правую руку – похоже, кто-то сильный схватил и дёрнул, едва не выкрутив сустав. Кто-то… наподобие отца девчонки.
А на лице – густой слой белил и румян. Самое оно, если нужно замазать синяки.
Кайл досадливо мотнул головой. Не то чтобы его чересчур сильно напрягало насилие над юными девами. Чего скрывать, и сам хорош! Но раньше Скорпион всё-таки предполагал, что подобное свойственно сутенёрам из подворотен Гадюшника, а не приличным отцам семейств.
А, ладно. Как бы тяжко девчонке ни пришлось, скоро это закончится. Эйнар вряд ли поднимет руку на возлюбленную, не из того теста парень слеплен. Но даже если и поднимет – Кайлу будет уже всё равно. Вопрос в том, как вытащить девицу с праздника, если папаша ни на шаг её от себя не отпускает?
Можно, конечно, устроить заварушку, отвлечь телохранителей Куддара, затем выманить самого хозяина дома… Кайл снова покосился на переодетых слугами стражников, досадливо поморщился и отказался от не самой бесперспективной идеи. Умбартовы демоны ведают, сколько тут этого народа? Как бы не пришлось удирать, несолоно хлебавши!
Оставалась надежда на Далру. Если она не заболтает всех и каждого, то Скорпион уж и не знал, что предпринимать.
Далра выступала в саду – ни один из залов не подходил для того, чтобы вместить всех желающих послушать, поэтому Куддар проявил смекалку: одну из беседок разобрали, построив на её месте большой подиум. Над вынесенными из дома удобными креслами, стульями и даже скамьями натянули навесы – шёлковые и полотняные, сообразно статусу и рангу гостей. Под шелестящей тканью уютно светились неяркие лампы с пузатыми расписными абажурами. Кое-где стояли столики с прохладительными напитками и сластями, а слуги павлиньими веерами гоняли от них мух.
Куддар с семейством, ясное дело, устроились удобней всех: прямо перед подиумом, на мягких сиденьях. Рядом Кайл заметил начальника городской стражи и одну из супруг Правителя: да уж, на этот приём собралась вся знать! Некоторым даже мест не хватило, и разряженные в пух и прах повесы толпились на дорожках и газонах, прохаживаясь между кустов и возбуждённо перешёптываясь. Сам Скорпион заранее присмотрел себе местечко и сейчас с независимым видом сидел на краю длинной скамьи. Его никто не пытался прогнать: похоже, статус он себе выбрал более-менее правильный, а суровая физиономия и притороченный к поясу короткий меч отбивали всякое желание выяснить, так ли худороден этот дворянин, как можно себе вообразить, судя по его одежде.
Далра поднялась на подиум в положенное время. Сказительницу облачили в бело-серебристые одеяния, которые наверняка должны были что-то или кого-то обозначать, но Скорпион плохо разбирался в изысканной поэзии. К слову, зря: раз уж собрался вертеться среди знати, нужно понимать, что имеет в виду очередной прыщавый хлыщ, разглагольствующий о цветущей акации или глядящей в пруд иве.
Сказительница не подвела. Кайл и сам заслушался было безумно смешной байкой про некоего прохвоста, решившего соблазнить всех жён правителя, а взамен проведшего ночь с одной из его тёщ, но у некоторых ребят из банды Скорпиона чувства юмора не имелось вовсе, а значит, они не могли оценить великолепие истории. Один из подручных Кайла толкнул его под локоть и кивком указал на Куддара. Тот сидел, подперев щёку ладонью, и трясся от смеха; по лицу его катились слёзы. Казалось, он совсем забыл и про дочь, и про остальных, перенесшись в спальню находчивой тёщи правителя и переживая с ней волнующие мгновения триумфа.
Скорпион мгновенно сориентировался в ситуации. Короткий, отданный шёпотом приказ – и подручный заторопился туда, где оставили Эйнара. Амирана вряд ли поверит кому-то незнакомому, но если услышит знакомый голос, то подчинится без колебаний.
Тем временем приключения незадачливого пройдохи завершились, как водится, грандиозной свадьбой, на которой он взял в жёны семерых тёщ одним махом, и гром аплодисментов заставил Куддара прийти в себя. Скорпион едва не зашипел от досады, поглядел на сказительницу в упор и сделал очень выразительный знак – мол, продолжай! Та кивнула и завела новый рассказ – про торговца рыбой, вынужденного взять взаймы у морского царя. История оказалась в меру смешной, в меру похабной, и Куддар вновь заслушался. Кайл длинно выдохнул – пока всё шло, как нельзя лучше.
Эйнар появился в зале. Огляделся и замер, увидев Амирану. Его сопровождающий закатил глаза и подтолкнул юношу, зашептав тому что-то в ухо. Эйнар понятливо кивнул и начал осторожно пробираться сквозь толпу. Он даже додумался прихватить с собой поднос с пирожными – ни дать ни взять чей-то телохранитель, хозяин которого не слишком умён и использует охрану не по назначению. Таких здесь, как отметил про себя Кайл, водилось даже с избытком. Интересно, о чём они думают? Точнее – чем? Что делать будут, если, скажем, начнётся драка и в воздухе засвистят ножи?
Впрочем, чем могут думать благороднорожденные, уверенные в своей избранности и безнаказанности? Уж точно не головой.
Эйнар тем временем приблизился к Амиране. Что-то негромко сказал ей – никто не обратил внимания, а девушка встрепенулась, на губах её заиграла неуверенная, но, вне всяких сомнений, радостная улыбка. Скорпион подавил желание раздражённо фыркнуть. Девица просто нарывалась на неприятности, привлекая к себе ненужное внимание! Хорошо, что сказительница была на высоте, и никому не было дела до куддаровой дочки.
А вот Джамина наверняка бы поступила иначе. Она умеет притворяться, когда ей надо. Глядела бы на Далру во все глаза, как и прочие, а затем улучила момент и незаметно отошла в уголок, откуда удобно сбегать.
