Текст книги "Наследство для безумцев (СИ)"
Автор книги: Валерия Малахова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Ничего, справится. Богатство всегда требует жертв.
Но вот перед Имидой и впрямь было неловко.
– Бедный, бедный Сагеил! – воскликнула тем временем младшая из сестёр. – Сколь жестока была к нему судьба! Джана, дорогая, отец абсолютно прав. Мы обязаны вознаградить подобные страдания!
«Если вознаграждать каждого, кто страдал, то богам не хватит наград», – немного цинично подумала Джамина, однако вслух ничего не сказала. Вместо этого она лишь трагически вздохнула, надеясь, что сестра уж как-нибудь расшифрует этот вздох должным образом.
Имида, разумеется, так и поступила.
– Видишь? Видишь, Джана? Ты тоже ему сочувствуешь! Погоди, я не поняла толком: если ребёнок умер, то откуда тогда у Сагеила сын?
Милая, милая Имида, не ведающая, что в мире бывают… хм… излишне близкие отношения вне брака!
– Читай дальше, дорогая. Там всё написано.
Сестра послушно вернулась к пергаменту и отыскала место, на котором прервалась.
«Оставшись без супруги, не сдерживаемый более обязательствами долга, Сагеил вспомнил о первой любви. Точней сказать, он и не забывал о ней никогда, хоть всеми силами старался не воскрешать в памяти сладостных воспоминаний. Отныне все силы и влияние он употребил на поиски возлюбленной. Увы – она исчезла, казалось, бесследно. Мы познакомились именно тогда – Сагеил обращался за помощью ко всем, кто жил тогда в Падашере, и мне его мотивы показались понятными и достойными. Я помогал ему, чем мог, но тогда Удача – дитя переменчивой Эсамель – оказалась не на нашей стороне. Сагеил пал духом и оставил поиски.
Годы шли. Верный своей любви и обещанию, данному младшему брату, друг мой так и не женился второй раз. И вот, незадолго до нашего с ним разговора соседка его возлюбленной навестила его в поместье. Эта женщина вторично вышла замуж в те края, а потому решилась поведать Сагеилу правду, поскольку узнала его обстоятельства и сочла, что слово, данное много лет назад, отныне недействительно.
Оказалось, что возлюбленная Сагеила понесла в себе плод их страсти. Ведомая своим чистым сердцем, она решила не мешать любимому человеку строить жизнь сообразно его положению в обществе. Она сочла (и не без оснований), что появление у Сагеила внебрачного сына, тем более – старшего, способно вызвать в свете кривотолки и тем самым безвозвратно погубить репутацию её возлюбленного. Разумеется, врождённое благородство души, не зависящее от сословных ограничений, не позволило ей избавиться от плода либо же оставить младенца в чужих руках. Она вышла замуж за человека столь же достойного, сколь и она сама, который сумел её понять и стать ребёнку хорошим отцом».
Тут в письме, конечно, имелся скользкий момент, и Джамина прекрасно это осознавала. Всячески восхвалять женщину, вступившую в любовную связь до брака, оказалось… затруднительно, хоть и забавно. Джамина уповала лишь на то, что её отец известен своими крайне свободными взглядами, и большинство людей, знакомых с Амбиоглом, может предположить наличие у него подобной точки зрения. Однако Имида, похоже, вовсе не заметила противоречия и с упоением читала дальше. На лице её был написан чистейший восторг. Ох, надо будет проверить, что там за романчики почитывает младшая сестрёнка, раз настолько спокойно воспринимает вопиющее нарушение приличий!
«Впоследствии эта женщина умерла, поведав сыну правду лишь на смертном одре. Юноша, унаследовавший благородство её натуры и получивший надлежащее воспитание, хоть и не обладал возвышенными манерами (чего трудно ожидать от человека, выросшего среди простонародья), однако возвышенность души вполне перенял. Он тоже не захотел портить судьбу человеку, которого никогда не видел. Поскольку тот, кого он всю жизнь называл отцом, скончался несколькими годами ранее, он оставил дом младшим братьям (настоящим сыновьям этого человека), а сам вернулся в Падашер и стал рыбаком, зарабатывая деньги честным и тяжким трудом. Дабы иметь крышу над головой, он снял угол у бывшей соседки матери – той самой, которая впоследствии переселилась к новому мужу в Фаралун и после долгих раздумий пошла к Сагеилу, чтобы рассказать эту поистине удивительную историю.
Друг мой просил у меня совета. «И не раздумывай, – сказал я ему. – Сын твой вполне достоин называться благороднорожденным. Отдай ему не деньги, раз уж он не желает их, и не землю, но любовь своего сердца. Я же, чтобы все признали его достоинства, выдам за него одну из своих дочерей, когда те подрастут».
Таковы были мои слова, и это исполнится. Ты знаешь, Джамина, как долго я терпел твоё пренебрежение женским естеством, желание сделаться подобной мужчине и небрежность в отношении выбора достойного мужа. Ныне же Сагеил скончался – да будет Умбарт добр к нему! – а слово моё ещё не сбылось, и не передать, как это меня тяготит.
Посему вот моё тебе родительское напутствие. Кайл, сын Сагеила из рода Увлара – юноша умный, красивый и преисполненный всяческих достоинств. Я виделся с ним недавно и говорил с ним. Он согласен исполнить последнюю волю отца, высказанную на смертном одре. Надеюсь, у тебя хватит благородства, мудрости и дочерней покорности, дабы ответить тем же.
Думаю, через два десятка дней молодой Кайл, уладив все дела в Фаралуне и передав поместье дяде, явится в Падашер. Я объяснил ему, где находится наш дом, на тот случай, если самому мне выпадет задержаться в пути (хоть я и надеюсь, что боги оградят меня от этих неприятностей). Помимо этого, я дал юноше рекомендательные письма ко всем достойным людям нашего города. Встреть его как подобает, и будь ласкова. Помни, что он – твой будущий супруг. Покорись и не будь заносчивой сверх всякой меры!
Хотелось бы мне присутствовать при вашей первой встрече, дабы она прошла в атмосфере любви и взаимного понимания. Увы – обстоятельства, известные тебе, вынуждают меня путешествовать и далее, хоть надежда вернуться поскорее и не оставляет моего родительского сердца. Передавай Имиде моё благословение, и будь благословенна сама.
С любовью,
Амбиогл, сын Хафесты».
Джамина приблизительно догадывалась, на какую реакцию сестры следует рассчитывать. И не ошиблась: Имида взвизгнула и засыпала её сотней вопросов, почти на каждый из которых можно было с чистой совестью отвечать: «Не знаю». Ну… почти с чистой совестью. В конце концов, Кайл Скорпион действительно красив, тут уж, как говорится, из сказки слов не выкинешь. Но именно об этом рассказывать совершенно не стоило.
Ничего. Скоро Имида увидит «избранника батюшки» и сама убедится в его достоинствах, по крайней мере, в несомненной их части. Если же боги окажутся милостивы, то про сомнительные качества жениха старшей сестрицы младшая не узнает никогда.
– И всё-таки это странно, – пробормотала Имида, когда поддельное письмо уже было свёрнуто и возвращено Джамине. – Почему так быстро? Почему отец не взял этого Кайла с собой в путешествие? Тогда бы ты точно не сумела отвертеться…
Джамина с любопытством поглядела на младшенькую. Для столь глупенькой головки мысль была слишком серьёзной и глубокой.
– Может, батюшка даёт мне шанс избавиться и от этого навязанного брака? Выплатить Кайлу сколько-нибудь денег, например…
– Как ты можешь? – благовоспитанно воскликнула Имида. Джамина пожала плечами и хмыкнула:
– Легко. Ненавижу, когда за меня решают настолько важные вопросы.
Имида, как и положено хорошей девочке, бросилась в наступление:
– Родители всегда так делают, сестрёнка. Не стоит отказываться выполнять желание отца, по крайней мере, погоди немного. Вдруг этот Кайл красив, благовоспитан и сумеет завоевать твоё неприступное сердце? В романах такое часто случается.
Да уж, горько подумала Джамина, Кайл Скорпион и впрямь красив. Но завоевал он не сердце, а тело. Остаётся надеяться, что в романах не пишут ничего подобного.
– Нужно всё-таки проверить, что именно ты читаешь, дорогая. Романы – это одно, а реальная жизнь – совсем другое. Ладно, Умбарт с моими грешными мыслями, если удастся выкрутиться – то хорошо, а не удастся – значит, так тому и быть, мне и вправду замуж пора… Но даже не знаю, стоит ли на празднике у дядюшки объявлять эту новость. Может, ещё сумею что-либо сделать? Подумаю.
– Как бы я хотела помочь тебе, – вздохнула Имида, порывисто обняла сестру, хотела ещё что-то сказать, но передумала, вздохнула и заторопилась прочь. Фарфоровое личико младшей дочери Амбиогла было в этот момент очень серьёзным.
* * *
Подземный ход, ведущий в дом Амбиогла, Кайлу понравился. Сразу видно: даже если люди им не пользуются, всё равно содержат в порядке. Стены ровные, и хоть деревья успели пустить сквозь них корни, но лишнее отсекается без промедлений; пол выложен каменными плитами и даже подметакется иногда. А ещё имеются водостоки на случай сильных дождей и решётки, опускающиеся сложным механизмом, который явно запускается из дома. Разумная предосторожность в мире, где каждый второй норовит тебя ограбить, а каждый третий – убить. Амбиоглу она, конечно, мало помогла, но как знать, вдруг, если бы всего этого не было, Советник не дожил бы и до тридцати лет?
Другой вопрос, что убирается всё это счастье явно не хозяевами особняка. А чем больше доверенных рабов – тем больше лишних ртов, готовых рассказать о тайне любым заинтересованным лицам. Интересно, как Амбиогл с этим справлялся и успел ли передать дочурке секрет?
Сама Джамина обнаружилась в небольшой комнате – довольно уютной, если не считать парочки спрятанных в стене арбалетов, нацеленных на выход из подземелья. Достаточно распространённая ловушка, но «распространённая» – не значит «неэффективная». Скорее, наоборот: потому её и везде и устанавливают, что срабатывает хорошо. А так – комната как комната: круглый стол на одной толстой ножке, окружённый четырьмя приземистыми табуретками с мягкими сиденьями, набитыми душистой травой; в углу – шкаф, где аккуратными горками разложены свитки, рядом с ним – небольшая тумба с подносом, на котором стоит дымящийся кофейник и пара чашек. Пол устлан мягким ковром, обвивающим при ходьбе ноги и здорово мешающим сражаться; на стенах четыре потрескивающих масляных лампы, дающих достаточно света, но не слепящих глаза… В общем, сразу видно, что здесь принимают гостей достаточно важных, но очень скромных и не желающих, дабы их физиономию возле парадного входа видели все мимопрохожие зеваки и любой слуга дома.
– Элиос, Кайл, – Джамина серьёзно кивнула бандиту. Тот кивнул, откровенно её разглядывая. Ещё вчера девушка вспыхнула бы, но сейчас… Великая Пятёрка богов, кажется, она привыкает. Что с этим делать – и делать ли хоть что-нибудь?
В руках Джамина несла внушительную стопку бумаг. Часть из них рассыпалась, когда Скорпион придвинулся стремительным движением и поцеловал её в губы. Он тут же отпрянул, явно давая ей свободу… или возможность перевести дух. Джамина покраснела. Нет, всё-таки она не привыкла! И вряд ли привыкнет когда-нибудь. Или со временем изменится и это?
– Элиос, – будничность тона мужчины контрастировала с жадным блеском синих глаз. Кайл нагнулся, подобрал пару пергаментов, развернул, прочёл первые несколько строчек. – Брр… ну и вычурный здесь слог! Словно лет двести тому назад писали.
– Казённые формулировки, – сухо усмехнулась Джамина, приходя в себя. – Тебе придётся их выучить, если хочешь, чтоб наш план удался.
Слово «наш» вылетело само собой, естественно, как дыхание, хотя ещё минуту назад Джамина собиралась сказать «твой план». Но пускай бандит поверит в её покорность. Разумеется, у неё имеется свой собственный план… просто для него ещё не пришло время.
– Хорошо, – Скорпион ухмыльнулся, устроился поудобней на одной из табуреток и похлопал по коленям, приглашая девушку присоединиться к нему. Та приглашения не приняла (что неудивительно – вот ведь недотрога!), устроилась напротив и принялась объяснять сложные юридические закавыки. Учительницей Джамина оказалась хорошей, и спустя некоторое время Кайл вполне уяснил подробности своей свежеиспечённой биографии. Равно как и то, что требуется от жрецов и подделывателя печатей. Он с удовольствием также отметил, что девушка понемногу расслабляется. Похоже, в процессе переговоров с ней стоит некоторое время удерживаться от скабрезностей и подначек. Жаль, конечно: Скорпиона так и подмывало детально рассказать будущей жене, насколько у неё красивая грудь. Но хорошие отношения требуют жертв. Ничего, впоследствии он своё наверстает!
Когда сообщники обсудили все скользкие моменты, Джамина осторожно спросила:
– Кайл, ты… прости, что спрашиваю и не обижайся… вообще в торговле что-нибудь смыслишь?
Бандит удивлённо приподнял бровь:
– Не больше, чем прочие в Гадюшнике: украл – продал. А зачем тебе это знать?
– Когда мы поженимся, – Джамина осторожно подбирала слова, пытаясь не задеть Скорпиона и одновременно внушить ему мысль о подобающей осторожности, – все предприятия отца по закону перейдут в твою собственность. Можешь смеяться, но мне небезразлична их судьба. Отец ведь создал их буквально из ничего…
– Это я прекрасно понимаю. И в чём проблема? Ты, как я погляжу, отменно с ними управляешься.
– Но я училась этому с детства!
– Подожди, подожди… – Кайл поставил локти на стол, подпёр ладонями подбородок и насмешливо воззрился на Джамину. – Ты хочешь сказать, что после свадьбы свалишь все заботы на меня, а сама начнёшь вышивать да развлекаться на светских приёмах?
Джамина содрогнулась: вышивку она терпеть не могла с тех самых пор, как впервые взяла её в руки и укололась по меньшей мере трижды. С балами и приёмами дела обстояли немногим лучше: тамошние завсегдатаи вместо игл пользовались языками, но кололи так же остро, а девушке никогда не хватало терпения отвечать мило и ласково. Буйный нрав требовал, чтобы обидчику немедля воздалось по заслугам. Со временем она, разумеется, научилась сдерживать эмоции, но сильней любить светские развлечения от этого не стала.
И вот теперь этот… он, похоже…
– А ты разрешишь мне заниматься делами? – от неожиданности у девушки дух захватило. Да, Советник Амбиогл проявил невероятное пренебрежение традициями, сделав дочь своей правой рукой, но Джамина не питала иллюзий: отец поступил подобным образом лишь потому, что у него не было наследника. Уже Имиду он воспитывал совершенно по-другому. Непростительной дерзостью было бы считать, что после замужества Джамины Амбиогл позволит дочери, а не зятю, в дальнейшем управлять семейным делом. Нет уж, мужчинам слишком нравится указывать женщинам на их место в жизни! Именно поэтому, собственно говоря, замуж девушка не торопилась, считая свадьбу, по сути, завершением своих счастливых дней.
Кайл моментально оценил ситуацию и от души рассмеялся – негромко, но очень искренне. Нет, ну какова ирония судьбы! Он всегда осуждал Аштаркама за его отношения с Далрой – и вот теперь боги подсунули ему копию сказительницы, только чуть более хозяйственную. Джамина была поэтессой бумажных кип, великой рассказчицей бухгалтерских отчётов и госпожой сделок. А ему, Кайлу Скорпиону, в этом всём отводилась роль хранителя великой торговки и её скромного почитателя.
Что самое забавное – он не собирался возражать. Отнюдь! Ради благополучия и сытой жизни пойдёшь и не на такое.
Джамина глядела на хохочущего Кайла и явно не понимала, что его так насмешило. Вот и губы дрогнули: похоже, собирается обидеться. Глупая. Интересно, как можно быть одновременно гениальной и глупой? Создали же боги…
– Дорогая, – Кайл мягко накрыл ладонь Джамины своей; девушка вздрогнула, но возражать не стала. – Если ты ещё не заметила, я очень практичен. И потому не имею обычая… как бы это выразиться… выбрасывать на свалку бриллиант лишь потому, что он не подходит к моему сегодняшнему костюму.
– Подобную выходку и впрямь нельзя будет назвать разумной, – губы Джамины улыбались, но глаза глядели настороженно. Она явно привыкла не доверять мужчинам. Особенно тем, кто её чем-либо шантажирует. Кайл свою невесту понимал. Чего там – он и сам обычно поступал точно так же. Но сейчас ему необходимо было добиться её доверия во что бы то ни стало. Он кивнул:
– Именно. Я-то думал, ты уже успела понять, как я к тебе отношусь.
Девушка густо покраснела, и Кайл вновь не сумел удержаться от смеха:
– О чём это ты думаешь, а, благороднорожденная госпожа? Фу, какой стыд! А вообще я имел в виду, что ты заслуживаешь, и чтобы тебя любили, и чтобы боялись – точно так же, как мужчина. Больше, чем многие из мужчин. И те, кто до сих пор пытается установить тебе рамки, прекрасно это понимают. Понимают, что ты, дай тебе волю, превзойдёшь их там, где они сами считают себя непревзойдёнными.
– Ты… в самом деле так считаешь? – девушка ждала ответа, и сложные чувства бурлили в её груди. Никто, даже отец, никогда не говорил ей ничего подобного! Но что сулят эти сладкие слова? Можно ли верить бандиту, отребью?
С другой стороны… а почему нет? Разве сама она никогда не лила злых слёз, глядя, как ни на что не годные мужчины получают в наследство несметные богатства и растрачивают их впустую? Разве не спрашивала богов, почему они обошлись с ней столь несправедливо, сотворив женщиной и не дав права действовать по собственному усмотрению? Так почему бы и кому-то ещё не увидать того же, что видит она? Пускай даже этот «кто-то» – мерзкий бандит, способный творить лишь зло. Может, именно потому его глаза и не закрыты пеленой – ведь так много мужчин, искренне желающих Джамине добра, не желали слышать её слова! Логично, что некто, кому интересно завладеть богатствами, смотрит на неё и видит источник дохода. Но почему нет? Она ведь и сама на себя так смотрит…
Кайл, не ведая о муках, в которых корчилась сейчас душа его сообщницы, тем временем мягко погладил девушку по голове. До него только сейчас дошло, что он действительно относится к юной аристократке, как к равной. При этом и спрашивать с неё он тоже готов, как с равной. Ладно же…
– Насколько я понимаю, девочка, ты собиралась женить на себе кого-нибудь из этих расфуфыренных ничтожеств, а затем крутить им, словно швея веретеном. Так ведь?
Джамина кивнула, слабо соображая, что делает. У неё кружилась голова, и словно во сне девушка услыхала собственный голос, который произнёс:
– С тобой подобный трюк не провернуть, верно?
– Верно, – кивнул бандит. – Но ты не думала, что это и к лучшему? Я ведь могу помочь тебе, в отличие от какого-то благороднорожденного, которого нужно ублажать лишь для того, чтобы он позволил не профукать наследство Амбиогла. В нашем браке мы будем стремиться к одному и тому же, причём ты займёшься своей частью дела, а я – своей. К примеру, готов поклясться, что твои лавки ворьё за пару улиц начнёт обходить. Чем же это хуже, к примеру, брака с высокородным ослом, не видящим дальше собственного носа, но упрямо считающим, что длинная родословная делает его средоточием вселенской мудрости?
Джамина длинно, протяжно выдохнула. Надо же – забыла, что человеку для жизни требуется воздух! Но тут ведь было от чего потерять голову!
Скорпион явно ждал ответа, и девушка заставила себя сосредоточиться:
– Не знаю. Я не знаю, Кайл. Вполне возможно, ты прав. Мне просто нужно время. Поразмышлять над всем, прийти в себя… – вскочив с табуретки, Джамина нервно начала мерить шагами комнату. Бандит сидел тихо и внимательно слушал. – В последнее время столько всего произошло… Моя жизнь никогда уже не станет прежней. Смерть отца, Куддар, да покарают его боги, встреча с тобой… Столько всего, что ранее казалось незыблемым, распалось в прах, исчезло в никуда! Мне трудно, понимаешь? Мне так трудно! Я думала, что знаю жизнь – но я ничего не знаю; я думала, что знаю миропорядок – но он совсем иной, я думала, что знаю всё о делах отца… – на глазах Джамины появились слёзы. – Хольтар ведает, что я говорю правду. Я совсем запуталась, Кайл, и мне нужно время – но у меня нет времени!
Говорить правду этому человеку – врагу и мерзавцу – оказалось пугающе просто. Слишком просто. Джамина сделала в памяти зарубку: пуще прежнего следить за собой в его присутствии. Сейчас она чересчур раскрылась. Есть вещи, которые нужно признавать, однако никому больше о них знать не обязательно.
Но боги, как же чудовищно легко этот человек может залезть в душу! Неудивительно, что он так хорош в своём деле. Небось, жертвы сами открывали ему дверь, да ещё и в дом приглашали!
После короткой паузы Скорпион негромко сказал:
– Не усложняй.
Джамина вскинулась было оскорблённо, но бандит поднял ладонь, и девушка замерла, застыв у противоположной стены.
– Я думаю, ты просто боишься. На тебя нежданно-негаданно навалилась куча проблем – смерть отца, попытка сохранить наследство, я, опять же – я ведь тот ещё подарочек судьбы… И решения тебе приходилось принимать быстро, причём решения самостоятельные, когда за спиной нет никого, пустота на месте того, кто обычно тебя поддерживал. Оборачиваешься – а позади лишь тьма и неведомые чудовища… Это я понимаю, и видят боги – поводов для паники у тебя более чем достаточно. Пожалел бы тебя, да не могу: я слишком долго сам живу именно так. И я знаю: ты или научишься цепляться за жизнь зубами и когтями, находить союзников и рвать в клочья врагов, или окажешься никому не нужна, и от тебя быстро избавятся, потому как ты никому не будешь нужна. Совершенно никому… включая меня.
Поглядев в напуганно-мятежные глаза девушки, Кайл закончил свою мысль:
– Но я полагаю – и у меня имеются для этого веские причины – что ты уже почти научилась выживать, ведь нет ничего чудовищного в том, чтобы просто хотеть жить. Просто ты боишься самой себе в этом признаться, ведь тогда рухнет ещё один бастион, за которым маленькая богатая девочка пряталась всю свою жизнь. Впрочем, ты справишься – у тебя это не первый бастион и вряд ли последний.
– Думаешь, справлюсь? – голос Джамины дрогнул. Кайл ехидно фыркнул:
– Я в этом уверен, – и без паузы, тем же тоном добавил: – Уверен так же, как в том, что я тебя сейчас хочу.
Джамина замерла. Разумеется, она готовила себя к подобному, но сейчас растерялась и густо покраснела, отчего безумно разозлилась на себя. Могла бы уже понять: Кайл Скорпион из тех, кто любит застать тебя врасплох!
Бандит встал, пересёк комнату и подошёл к ней. Джамина инстинктивно отшатнулась, чувствительно приложившись затылком о каменную стену. С губ девушки слетело словечко, мало приличествующее благороднорожденной, а Кайл от души расхохотался:
– Интересно, когда-нибудь я научусь тебя понимать? Хотелось бы… Но послушай: только что мы обсуждали подделку документов, обман падашерского высшего общества и прямое нарушение заповеданных предками порядков. Я ведь ничего не перепутал, правильно? И ты это всё одобрила, ни разу не поморщившись. А теперь разыгрываешь из себя трепетную лань. Ну что стряслось? Не сильно ушиблась?
– Нет, вроде бы, – смущённо отозвалась Джамина, потрогав шишку на затылке. – И я ничего не разыгрываю, Кайл. Я просто испугалась.
– Чего? – руки Скорпиона зарылись в густые девичьи волосы, нещадно разрушая сложную причёску. – Ну да, я тебя хочу, и в прошлый раз хотел, и если боги окажутся милостивы, то ещё долго желать буду. Что в этом особенного? Раз уж на то пошло, тебя желает великое множество мужчин Падашера. Просто вслух не говорят, трусят. Вот такие они, вельможи. И в нашу прошлую встречу я, вроде бы, не вызвал у тебя отвращения. А сейчас всё пройдёт ещё лучше, потому что я уже не причиню тебе боли. Так чего же ты боишься, милая?
Голос Кайла стал бархатным, обволакивающим, словно шёлковая вуаль, и Джамина на миг даже позабыла, что под этой вуалью могут прятаться острейшие кинжалы. Действительно, мелькнула на краю сознания мысль, чего теперь-то опасаться? Девственность уже не вернёшь, так почему не… почему бы…
Довести предательскую идею до логического завершения девушка не успела – губы Кайла прижались к её собственным, руки обвили талию, и все мысли улетели куда-то очень далеко. Да ну и к демонам их, решила Джамина, отдаваясь на милость бандита и потерявшись в водовороте новых, восхитительно острых чувств и желаний.
* * *
Когда жена Куддара Джеххана, оставив охранников у себя за спиной и кипя праведным гневом, подошла к Далре, та вовсе не удивилась. Ну да, люди Аштаркама следили за Амираной, а поскольку девушка никуда не выходила без охраны и – в последнее время – без матери, то выходило, что Джеххана тоже попала под наблюдение. Для дочери начальника городской стражи, должно быть, не составило труда обнаружить слежку, а уж догадаться, кто именно за ней наблюдает, не так сложно. Остальное довершили пылкий нрав и привычка оставлять последнее слово за собой.
Впрочем, Далра совершенно не испугалась и, пожалуй, даже была довольна тем, что попросила следить за Амираной. Увиденное наводило на определённые размышления, а это, в свою очередь, сулило новые возможности…
Но сначала следовало пережить встречу с благороднорожденной госпожой Джехханой.
– Ну, девочка, – грозно нахмуренные брови и резкий, пронзительный голос делали жену Куддара похожей на богиню раздоров Хектие, – не объяснишь, что всё это значит?
Вышедшая из лавки Амирана тихонько ахнула за спиной у матушки и прижала руки к щекам. Далра, впрочем, не слишком впечатлилась. Когда она заговорила, в голосе звучала лишь безмерная почтительность и ничего более.
– Я безмерно сожалею, что пришлось потревожить благороднорожденную госпожу. Спешу заверить: никаких дурных намерений у меня не было.
– То есть, ты подтверждаешь, что это отребье, прилепившееся к спинам моих охранников, подослала именно ты? – удивлённой Джеххана не казалась. Если вдуматься – не самое плохое начало разговора со столь могущественной женщиной, решила Далра и вежливо поклонилась.
– Проницательность благороднорожденной госпожи не оставляет простора для недомолвок.
Похоже, Джеххана не ожидала столь быстрой и безоговорочной победы. Она вновь нахмурилась, на сей раз не сердито, а задумчиво:
– Во имя Великой Пятёрки богов, сказительница, зачем тебе это? Чего ты намеревалась этим добиться?
– Долгий разговор… – задумчиво улыбнулась Далра. – Могу ли я осмелиться и попросить благороднорожденную госпожу о беседе наедине?
– Хм… Мне казалось, что ты следишь за Амираной?
– Так и было, госпожа. До некоторых пор. Потом я осознала, что ключевая фигура здесь вовсе не Рани, пускай она и мила моему сердцу.
– Да ну? – Джеххана кривовато усмехнулась. – А кто же?
– Ах, разве благороднорожденной госпоже нужно это объяснять?
Лесть была грубоватой, но сработала отменно: Джеххана вновь улыбнулась.
– Что ж, девочка, – сказала она после короткой паузы. – Если ты готова говорить, то я, пожалуй, могу тебя выслушать. Но предупреждаю: соврёшь хотя бы единожды – и мои слуги разорвут тебя на части!
Угрозу Далра пропустила мимо ушей. В конце концов, врать она не собиралась – разве что умолчать кое о чём… Но уж это-то точно не в счёт!
Джеххана щёлкнула пальцами, и начальник охраны возник рядом так быстро, словно владел искусством телепортации. Отдав ему нужные распоряжения, супруга достопочтенного Куддара вновь обернулась к сказительнице:
– Идём, тут поблизости есть неплохое заведение. В нём нас никто не побеспокоит.
Далра молча поклонилась. Лицо её оставалось безмятежным, не выдавая водоворот мыслей, бушующих в голове.
Заведение, куда зашли женщины, было вполне во вкусе Джехханы: претенциозное, изобилующее дорогими украшениями и разноцветными витражами, вставленными в оконные рамы. Насколько Далра понимала, там изображались картины из жизни какого-то из Правителей Падашера, вот только сказительница не сумела разобраться, которого из них. Правитель то руководил войсками, сидя на белом коне, то вершил суд (несомненно, праведный), то отдыхал от дел в окружении жён и наложниц.
Посетителей рассаживали за столики, выточенные из красного дерева и инкрустированные яшмой и малахитом. На стенах, обитых шёлком с золотым тиснением, красовались огромные, вышитые вручную панно с очень приукрашенным сельским бытом – по крайней мере, Далра никогда не видела настолько упитанных и довольных жизнью крестьян. В позолоченных клетках, развешенных над головами, беззаботно щебетали птицы. Какой-никакой вкус у создателя этого просторного зала имелся, но сказительница предпочитала не настолько пышные помещения. Впрочем, её мнения никто не спрашивал.
Джеххану здесь явно знали: мужчина в ярком цветастом халате подскочил к ней и с поклоном повёл за один из столиков. Усевшись поудобней, женщина велела принести чаю «мне и моей гостье» и, дождавшись, когда мужчина удалится, задумчиво-надменно воззрилась на сказительницу.
– Ну, выкладывай.
– Наверняка, благороднорожденная госпожа знает о том, с кем встречается её дочь, – произнеся это, Далра тут же поняла, что совершила ошибку: лицо Джехханы окаменело. Похоже, Куддар не соизволил сообщить жене о том, что узнал, а признаваться в своём неведении она категорически не желала. Поэтому Далра быстро заговорила, пока Джеххана не оборвала её: – Этот северный тэрль знатен и богат, он – первый сын и наследник замка и нескольких кораблей, в свои годы уже водит дружину…
– Зачем ты мне всё это рассказываешь? – Джеххана подозрительно прищурилась. Далра коротко поклонилась:
– Потому что я успела узнать, что госпоже явно небезразлична судьба дочери. Госпожа любит Амирану и хочет ей добра.
– Хочешь сказать, мой драгоценный супруг думает иначе? – сведённые брови и грозный взгляд должны были напугать Далру, но та лишь смущённо потупилась и не ответила. Слишком уж наигранным казалось ей это возмущение. И она оказалась права: после нескольких секунд молчания Джеххана хмыкнула:
– Ладно, что ты предлагаешь?
Прежде, чем ответить, Далра вновь погрузилась в раздумья. В своих выводах она не сомневалась – Джеххана действительно любит дочь и желает ей счастья. Однако жена Куддара не могла не понимать: любой жених Амираны может претендовать на наследство, поскольку Мадлик слабоумен, и об этом известно всему Падашеру. Стало быть, шансы у того, кто станет супругом Амираны, имеются, причём немалые. А уж если Рани родит сына… Судьба самой Джехханы в таком случае может оказаться незавидной – кому нужна престарелая женщина, да ещё и со скверным характером? Разве что для того, чтобы использовать её связь с начальником городской стражи. Но ведь этот человек тоже не вечен, и с большой долей вероятности умрёт раньше своей дочери. Так что к любому избраннику дочери Джеххана просто обязана относиться с осторожностью. И нет сомнений: выбирая между счастьем Амираны и собственным благополучием, женщина выберет себя – ведь если наследство получит Мадлик, то она сумеет его полностью контролировать.
