Текст книги "Наследство для безумцев (СИ)"
Автор книги: Валерия Малахова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Малахова Валерия. Наследство для безумцев
Ночь была лунной.
Хранители Времени только что прокричали с городских башен о том, что начался Час Воющего Волка. Джамина услышала их голоса сквозь сон и удивилась быстролётности времени. Казалось, она лишь несколько минут назад сомкнула веки, и вот – уже полночи позади…
В этот момент в дверь комнаты постучали.
Отец Джамины – Советник Правителя славного торгового города Падашера, благороднорожденный Амбиогл, – построил свой дом, следуя традициям, привезённым с далёкого севера. Вместо обычных занавесей и пологов комнаты, выходящие в общий коридор (ещё одна северная новинка), имели двери. Джамине очень нравилась такая планировка – девушка вообще любила время от времени побыть наедине сама с собой. Помимо всего прочего, двери можно было запереть, и хотя этой возможностью в доме Амбиогла почти не пользовались, рабов приучили не входить в комнату без разрешения хозяев. А поскольку настойчивый стук в дверь не прекращался, значит, по другую сторону двери стоял именно раб.
Желтоватые глаза Джамины обозленно сверкнули. Ну, если только у негодяя не будет веской причины – уж она-то позаботится о хорошей порке для мерзавца, осмелившегося тревожить госпожу в столь поздний час! К Ушбарту – Хозяину Мёртвых, конечно, не пошлёт, незачем быть слишком жестокой, людскую молву подобными слухами подогревать нельзя, а у рабов языки длинней той плети, которой их хлещут… Но пару десятков плетей за подобное всыпать не грех!
Джамина потянулась к лёгкому ночному покрывалу и набросила его на волосы.
– Заходи! – резко и повелительно крикнула она.
В дверь проскользнула Зин-Зан, и раздражение схлынуло, подобно прохладной воде из утреннего кувшина для омовения, сменившись всё возрастающей тревогой.
Зин-Зан была молоденькой красавицей, купленной отцом для мужских утех полгода назад. Судя по тому, что благороднорожденный Амбиогл её пока не менял, дело своё она знала. Однако нрав Зин-Зан имела весьма робкий и обычно старалась не покидать отведённой ей комнаты, а когда прогуливалась по саду или торопилась к своему господину, всегда падала на колени и склоняла голову, стоило ей увидать любую из дочерей Амбиогла. Эта точно не осмелится беспокоить дочь хозяина по пустякам!
– Заходи, – уже мягче повторила Джамина, – и говори, зачем пришла.
Рабыню била дрожь, из глаз текли крупные слёзы. Пришлось снова повысить голос:
– Ну, говори же!
– Благороднорожденная… госпожа, – начала, наконец, Зин-Зан, – умоляю… пойдёмте со мной! Ваш отец… боюсь, он… – тут у рабыни слёзы хлынули бурным потоком. – О, госпожа, он не дышит! Совсем не дышит!
Слова повисли в воздухе. Сначала Джамина не могла поверить собственным ушам. Того, что она услыхала, было немыслимым, абсолютно немыслимым! Это бред, что же ещё, если не бред?
Затем пришёл гнев. Утихший было при виде Зин-Зан, он яростной волной поднялся из глубин души, смывая остатки рассудка. Джамина подскочила к рабыне, схватила её за волосы и дёрнула голову вверх, запрокидывая залитое слезами лицо.
– Что ты с ним сделала, мерзавка? Да говори же, не тяни, ничтожество! Что ты с ним сотворила, дочь тысячи грехов?
– Госпожа! – вскрикнула насмерть перепуганная Зин-Зан. – Я не виновата, госпожа, клянусь вам жизнью своей здесь и в посмертии! Всё было, как обычно, кувшин с вином уже стоял на столе, я налила господину, подала чашу, а господин выпил и схватился рукой за горло. Он упал и всё хрипел, хрипел… А потом перестал. Но я не виновата, клянусь, госпожа! Я ничего не сделала господину, клянусь!
Сквозь ужас, гнев и недоверие в голову Джамины всё-таки пробился тихий голос здравого смысла. Действительно, зачем глупой девчонке, с которой в доме неплохо обращаются, одевают в шелка, не скупятся на притирания и безделушки, даже выделили личную комнату, травить господина? И мало того – тут же бежать и сообщать об этом! Тут нужно быть или бесконечно хитрой и уверенной в себе интриганкой, или абсолютно невиновной глупышкой.
На интриганку Зин-Зан, робкая и неуверенная в себе, купленная за половину серебряного диска даже не на центральном базаре, а где-то в пригороде, не тянула совершенно.
Джамина отпустила волосы Зин-Зан и даже мягко погладила дрожащую девчонку по голове.
– Ну всё, всё, успокойся. Думаю, ты говоришь правду, и твоей вины в произошедшем нет. Сделаем так: я сейчас пойду и посмотрю сама. Но ты останешься здесь. Я свяжу тебя на всякий случай, а потом приду и задам несколько вопросов. Будь хорошей, не реви. Давай-ка, ложись на мою кровать. Да не реви ты, быстрей шевелись!
В качестве верёвки пригодился пояс от дневного одеяния, принесённого с вечера расторопными рабынями. Пояс тут же измялся, ну да ничего, пара-другая запасных нарядов в доме всегда найдётся. Ноги, правда, пришлось связывать шнуром от занавесей. Рабыня не сопротивлялась, лишь мелко дрожала да тихонько хныкала.
Как бы между прочим Джамина поинтересовалась:
– Ты ещё кому-нибудь говорила о господине?
– О нет, нет, госпожа! Я сразу к вам… Я же знаю: господин как-то говорил, что он верит только вам, и я сразу…
– Я поняла, – мягко перебила Джамина. – Ты молодец. Хорошая и умная рабыня. А теперь лежи смирно, не плачь и веди себя тихо. Я вернусь.
Ночное покрывало давно уже слетело и валялось где-то на полу. Чтобы отыскать его, пришлось потратить несколько драгоценных секунд. Наконец Джамина выскользнула из комнаты. Пробираясь по коридору, настороженно вслушивалась в ночные шорохи, пытаясь понять, где притаился враг. А может, он давно уже ушёл какой-либо тайной дорогой, убедившись, что чёрное дело сделано?
В покоях младшей сестрички, Имиды, вроде бы, всё тихо. Ну и хвала Хольтару, Великому Дарителю. Имиде пока не следует ни о чём знать.
Переступив порог комнаты отца, Джамина едва удержалась от вскрика. Прижав руку к губам, борясь с подступающей дурнотой, смотрела она на тучное тело отца. Амбиогл лежал, глядя в потолок неестественно выпученными глазами. В уголках рта собралась пена.
Робко подойдя к телу, Джамина проверила пульс. А вдруг… Но сомнений больше не оставалось. Благорожденный Амбиогл, Торговый мастер и Советник Правителя Падашера, умер.
У Джамины на миг закружилась голова. Почти вслепую девушка нащупала край софы, на которой Зин-Зан обычно ублажала Амбиогла, рухнула туда и вновь подскочила, словно ужаленная – ведь он сидел здесь, когда всё случилось, наверняка он сидел здесь! Стены качались перед глазами, узоры с ковров наплывали друг на друга, и нужно было как-то прийти в себя, но Джамина не могла себя заставить даже повернуться к софе. В конце концов колени подогнулись, и Джамина почти рухнула на ковёр. Там и застыла, спрятав лицо в ладони, раскачиваясь и тихонько подвывая. Мёртвый Амбиогл лежал на расстоянии двух вытянутых рук от оплакивающей его дочери. Рассматривать тело Джамина пока была просто не в состоянии.
Нужно успокоиться. Нужно встать и заняться делом. Отец был бы недоволен подобными проявлениями слабости. Зин-Зан говорила чистую правду: все в доме знали, что Амбиогл сделал старшую дочь надёжной помощницей в своих делах, раз уж Великая Пятёрка богов не даровала ему сына и наследника. А раз так – следует успокоиться. Подвести отца в такой момент… да пяти посмертий не хватит, чтобы искупить подобный грех!
Прийти в себя. Встать. Хотя бы перестать выть и подумать хорошенько!
Но что толку от знания законов, обычаев и традиций, когда ты – слабая женщина, годная лишь на то, чтобы зачать и выносить мужу сильного сына? Какой прок в том, что ты разбираешься в хитросплетениях местных интриг, в торговых пошлинах, в обрядах иных народов, когда единственный, кто это ценил, мёртв, убит подло и безобразно? Наследства женщина не получит, что ни делай, как ни старайся!
А может, и есть толк…
Первый шок проходил, сменяясь тяжким горем, которое долго ещё будет камнем лежать на сердце. Но кроме горя, Джамина чувствовала ярость, безбрежную, как серые пустоши Умбарта – Хранителя Мёртвых.
Отца убили, это очевидно даже самому тупому рабу, неспособному посчитать собственные пальцы на одной руке. И надо признать, что врагов у покойного Амбиогла хватало. У великих людей всегда полно завистников, видят боги! Но все богатства Первого Советника получит его старший брат – Куддар, да настигнут его бешеные псы и изорвут в мелкие-мелкие клочья!
– Это несправедливо! – простонала Джамина, запрокинув голову, чтобы прекратить проливать бессмысленные слёзы. – О, как же это несправедливо! Боги, ну почему, почему вы допустили этот ужас?
Боги безмолвствовали. Как обычно. Только Луна светила ярко-ярко, словно жаждала проникнуть сквозь лёгкие занавеси и своими глазами увидеть сотворённую неведомым убийцей гнусность.
Или не слишком-то «неведомым»?
Куддару повезло – в семье благороднорожденного Хафесты он родился старшим. Боги наградили его, но к награде прилагаются обязанности – например, заботиться о тех, кому повезло не столь сильно. В частности, о младшем брате. Но с Амбиоглом, сыном младшей жены, наследник всего состояния Хафесты не ладил. Более того, когда отец умер, Куддар выгнал младшего брата из дома. Просто взял и вышвырнул, как негодный к употреблению коврик! И самого Амбиогла, и всю его семью. Джамине тогда было пять лет, но она хорошо запомнила пыль, сквозь которую они брели куда-то по жарким улочкам Падашера. Пыль скрипела на зубах и оседала на коже. Запомнила слёзы матери, носившей тогда под сердцем маленькую Имиду. Запомнила мрачный прищур отца, и шепотки в спину от тех, кто ещё вчера считался добрыми соседями…
Добрых людей в мире тоже хватает, и семья Амбиогла не пропала. Друзья приютили младшего сына Хафесты – истинные друзья, из тех, кому честь и совесть дороже денег. Но матери Джамины это, увы, уже не помогло. От волнений она повредилась здоровьем и не смогла пережить роды.
Амбиогла это не сломало – младшего сына неистового Хафесты мало что могло сломать, – но ожесточило. Смерть любимой жены… изменила его. И, если вдуматься, изменила сильно. Он пустился в рискованные операции, трудился тяжко, словно раб на мельнице, и спустя восемь лет добился должности Первого Советника при дворе Правителя Падашера. Семья переехала в роскошный нововыстроенный дом в нововыстроенном же квартале – жить рядом с прежними соседями Амбиогл не захотел, и Джамина очень хорошо его понимала. Вдобавок, там остался старый дом Хафесты, в котором продолжал хозяйничать Куддар. Ненавистный, проклятый богами Куддар.
Боги, кстати, действительно решили, что удачу, отмеренную ему, Куддар истратил полностью, и прокляли его довольно изощрённым способом: единственный сын, Мадлик, оказался безумцем. Не из тех, кто громит всё вокруг, страшно воя и царапая себе лицо, – нет, просто юноша разумом оказался подобен пятилетнему ребёнку и не сумел преодолеть этого порога, как ни старались родители, скольких бы лекарей и учителей ни нанимали. Куддар не желал смириться с судьбой и пытался произвести на свет других сыновей, но жена его, Джеххана, родила супругу дочь, и вскорости выяснилось, что больше детей у неё не будет. Две младшие жены вскорости после этого погибли при странных обстоятельствах, а затем по всему Падашеру поползли слухи о рабынях, замученных совершенно зверским способом и выброшенных в реку. Общим у девушек было только одно: они ублажали Куддара и, похоже, имели несчастье от него забеременеть.
Саму Джеххану, любимую дочь дядюшки Правителя Падашера, Куддар пальцем не мог тронуть – по крайней мере, пока её влиятельный отец не перейдёт под руку Умбарта, Хранителя Мёртвых. Учитывая, что во многом благосостояние старшего сына Хафесты зижделось на покровительстве тестя, Джамина подозревала, что сейчас его обуревают сложные чувства.
Но как бы ни обстояли дела у Куддара с его собственным наследником, сам он имел сейчас полное право наследовать за младшим братом. И это заставляло Джамину с ужасом глядеть в ближайшее будущее. Закону безразличны старания и умения женщины, закон непреклонен: наследовать должен родственник-мужчина. Если нет сына – то муж старшей дочери. Если ни одна из дочерей не замужем – отец покойного, а если отец мёртв – то его брат. То есть Куддар.
Джамина яростно вытерла выступившие на глазах слёзы. Куддар не получит четверти медного диска, пока она жива! Да лучше своими руками выбросить всё богатство в реку, а затем поджечь дом! Ничто не должно прилипнуть к кровавым рукам этого нечестивца!
Ах, зачем только Джамина отказалась выходить замуж, решив остаться старой девой и помогать отцу! И почему отец не отговорил её? Всегда ведь можно найти какое-нибудь благороднорожденное ничтожество и сделать его во всём послушным жене. Пусть лакает сладкое вино, или дни и ночи проводит в гареме, или… неважно, лишь бы не лез, куда не просят! И тогда не убийца Куддар, а муж Джамины считался бы сейчас наследником Амбиогла.
Крошку Имиду в этом случае следовало бы выдать замуж за кого-нибудь познатнее, побогаче и поумнее. Чтобы сам мог принимать решения, но оставался бы верным союзником Джамины. Имида, конечно, красива, словно фарфоровая восточная статуэтка, но глупа примерно настолько же, насколько красива.
Ладно, пустые сожаления, ничего уже не изменишь. Хотя…
Джамина вновь оглядела труп отца – на этот раз холодно и внимательно. Она и не представляла, насколько сейчас выражение её лица похоже на характерный прищур Амбиогла, задумывающего очередную аферу.
Ей вообще часто говорили, что она удивительно похожа на отца. Хотя, разумеется, тут же добавляли, что она гораздо красивее. Джамина последнюю фразу выслушивала с милой улыбкой, давно научившись не морщиться даже в ответ на столь очевидную ложь. Красивей, да. Женщины вообще красивей мужчин, а если ещё добавить к этому все краски, притиранья и снадобья, которые пускаются в ход, дабы добиться внимания мужчины… Но красавицей Джамина себя не считала. Слишком широкие плечи, слишком резкие черты лица, крупный хищный нос, большие губы… Да и жёлто-зелёные миндалевидные глаза чаще сравнивали с глазами хищного зверя, чем с морем или ещё чем-либо, подобающим женщине. Отец часто говорил, что она единственная унаследовала глаза Хафесты, покойного деда. Но то, что красиво смотрится у статного мужчины, выглядит чужеродно на лице молоденькой девушки.
Нет, если использовать всю косметику, какая найдётся в доме, то Джамину можно сделать более-менее привлекательной. Но красавица? – о, нет! То ли дело Имида…
Может, поэтому Амбиогл и не торопился с браком старшей дочери, подыскивая такого зятя, который не только принесёт пользу семейству, но и не отвернётся от жены после первой брачной ночи? Сейчас уже и не спросишь… Ах, отец, ну как же так! Ну почему… Да, ты был счастлив с мамой, и пока Умбарт – Хранитель Мёртвых не забрал её в свои пустоши, в доме не было наложниц, но… это же ты! И мама. Не всем женщинам выпадает испытать счастье любви, особенно в замужестве, нужно просто с этим смириться. Тем более, что женихов вокруг старшей дочери Советника всегда увивалось предостаточно, выбирай – не хочу!
Амбиогл не хотел. И вот к чему в итоге это привело.
Что ж, довольно причитаний, пора действовать, пока рассвет не сделал задуманное невозможным. И без того Луна светит слишком ярко, словно жаждет помешать безумному плану Джамины, открыть его каждому, кто захочет взглянуть. Уж чего-чего, а любопытных глаз в Падашере хватает! Но придётся рискнуть.
И всё же Джамина медлила. Возникший в её голове план самой девушке казался кощунственным. Со слезами на глазах воззвала она к телу Амбиогла:
– Отец, прости меня. Клянусь Великой Пятёркой богов: когда всё закончится, я принесу Умбарту обильные жертвы, и он забудет, что ты был погребён не по обычаю. Ты же видишь, что иного выхода нет! Ты сам поступил бы точно так же! Я не дам Кудару присвоить твоё богатство, ограбив нас, твоих дочерей. Да покарает Владыка Хольтар этого нечестивца, да не увидят его проклятые глаза ни солнца, ни звёзд! Отец, я должна действовать быстро. Не сердись на меня, одобри мой поступок, а если ты против, подай мне знак!
Джамина замолкла, её сердце неистово колотилось. Она прислушалась, но ничто, кроме стрекотанья цикад да обычных звуков ночного города не нарушало тишины. Немного приободрившись, девушка подошла к огромному сундуку, не без труда подняла крышку и начала рыться в вещах. Вскоре она уже переодевалась в мужской костюм, поверх которого набросила тёмный плащ с капюшоном. Связав волосы на затылке простой лентой и накинув капюшон на голову, дочь Амбиогла окончательно превратилась в юношу из небогатой семьи, приказчика из лавки или сына зажиточного ремесленника.
Отец сам подобрал ей этот наряд – нет, не этот, а самый первый, похожий. Он хотел, чтобы дочь сопровождала его в деловых поездках, и Джамина подчинилась. Вначале она робела, но быстро вошла во вкус. Мужская одежда дарила непередаваемые ощущения власти и свободы. В ней Джамина чувствовала себя куда вольготней, чем в обычном своём платье.
Может, именно за это небрежение обычаями боги покарали Амбиогла? Нет, нельзя так думать. Это убийство – дело рук не богов, но коварных людей, отдавших души на растерзание бешеным псам алчности и зависти!
* * *
Словно тень прошелестев по лестницам, Джамина спустилась в задний дворик. Бегающие по траве злобные анрасские волкодавы, спускаемые с цепи по ночам, узнали её и даже не заворчали. Кстати, вот ещё один хороший вопрос: почему цепные псы пропустили убийцу?
Ответ, напрашивающийся первым делом, Джамине очень не нравился, но игнорировать его она не имела права. Ради памяти отца, ради блага сестры следует трезво смотреть на мир и признать: да, убийца живёт в этом доме. Или по крайней мере вхож в него.
Может ли какая-нибудь кухарка встречаться, ну, к примеру, с конюхом из дома Куддара? На первый взгляд, это невозможно, ведь слуги прекрасно знают, как относятся друг к другу их хозяева. Но разве глупому сердцу можно приказать, особенно если ты простолюдин или вовсе раб, не связанный честью и долгом?
Луна заставляла мир выглядеть иначе, нежели днём, когда ясное и безжалостное солнце освещает самые дальние закоулки, не оставляя простора воображению. Сейчас глубокие тени лежали поперёк тропинок, а в глубине двора притаилась тьма. Каждый шорох казался Джамине шагами убийцы, каждое движение среди теней заставляло сердце сжиматься в предчувствии беды. По тропинке, ведущей в конюшню, девушка почти бежала, судорожно кутаясь в плащ.
Конюшня встретила привычными запахами скошенной травы и ячменя. Временами всхрапывали и фыркали лошади, в сене шуршала какая-то шустрая мышь, а на одной из верхних балок, кажется, поселился сверчок. Но того, кого искала Джамина, видно не было. Плохо. Нужно быстро назваться, иначе…
– Это я, Джамина. Кушпа, ты где?
– Хозяйка Джана? Что ты здесь делаешь, маленькая хозяйка?
Здоровенный чёрный раб шагнул из казавшегося совершенно пустым тёмного стойла, заставив Джамину вздрогнуть.
Много лет прошло с тех пор, как Амбиогл приобрёл мать Кушпы, а затем, снизойдя к мольбам темнокожей красавицы, выкупил её сына с общественной мельницы, заплатив чуть ли не вдвое больше действительной цены крепкого, но непокорного парнишки. Тот оценил жест нового господина и с тех пор верно и преданно служил Амбиоглу. Тем более, что матушка Кушпы обижена не была: утратив прелесть, она мирно доживала свой век в не столь уж далёкой, богатой хлебом и фруктами провинции, где Амбиогл купил поместье и назначил чернокожую рабыню домоправительницей.
Кушпа сопровождал господина во всех путешествиях и был его грозной тенью. Если Амбиогла предал он – значит, скоро демоны пожрут Солнце и мир умрёт. Джамина не могла представить себе, чтобы чернокожий раб оказался убийцей хозяина.
– Хозяйка Джана? – тревога в глазах Кушпы усилилась. Джамина вздохнула:
– Ступай за мной, только тихо. Случилось огромное несчастье. Я надеюсь спасти… хоть что-то, но мне потребуется твоя помощь. Идём.
Лишних вопросов Кушпа не задавал и молча пристроился за спиной у госпожи. От его молчаливой поддержки чёрная пелена страха и горя перед глазами Джамины слегка развеялась. Да, отец умер, но остались те, на кого можно положиться!
Если у Джамины и были какие-то сомнения в верности Кушпы, то они рассеялись, стоило чернокожему исполину увидать тело хозяина. Верный слуга побледнел так, что его кожа стала пепельной, и издал глубокий звук – то ли стон, то ли короткий вой. Даже не верилось, что подобное может исходить из человеческого горла. Испугавшись, Джамина быстро ударила Кушпу по губам, и тот замолк, учащённо дыша и выкатив глаза. Впрочем, пришёл в себя раб достаточно быстро. Отвернулся и глухо спросил:
– Хозяйка Джана, кто убил хозяина?
– Да если бы знать… Он был с Зин-Зан, но яд в кувшин подложила не она…
– Яд? – Кушпа завертел головой, озираясь. Джамина догадалась о ходе его мыслей, устало бросила:
– Кувшин вон там, ещё полный.
– Спасибо, хозяйка Джана.
Кушпа подошёл к проклятому кувшину осторожно, почти крадучись, словно к гремучей змее. Осмотрел со всех сторон, не прикасаясь. Затем проделал то же самое с чашей, валявшейся на пушистом ковре возле тела Амбиогла. Втянул ноздрями воздух и негромко бросил:
– Подай мне чистую чашу, хозяйка Джана.
Джамина молча повиновалась – Кушпа явно знал, что делать. Признаться откровенно, она почувствовала облегчение: вот, пришёл кто-то, на чьи широкие плечи можно переложить хотя бы часть проблем.
Кушпа осторожно перелил часть вина в чашу и подошёл к тяжёлому комоду, стоящему в дальнем углу комнаты. Поставил рядом с ним чашу, подумал немного – и нажал на какой-то выступ. Джамина смотрела на это действо с неослабевающим интересом. Раздался негромкий щелчок, и полированный верх комода поднялся вверх – явно сработала потайная пружина.
Разумеется, Джамина догадывалась, что отец рассказывает ей отнюдь не обо всех своих делах. Но одно дело предполагать, а другое – видеть воочию. В комоде обнаружилось потайное отделение, до отказа забитое странными колбами, заполненными разноцветной жидкостью, и флаконами с цветными ярлычками. Один такой флакон Кушпа взял, вытряс из него на ладонь немного бесцветного порошка и бросил в чашу с вином. Туда же добавил несколько капель ярко-розовой жидкости из крайней слева колбы.
Ничего не случилось.
Нахмурившись, Кушпа потряс колбу как следует и капнул в вино ещё немного жидкости. По комнате тут же распространился неприятный запах гниющих овощей. Джамина, сморщившись, чихнула, а Кушпа удовлетворённо кивнул и поставил колбу на место. Потом захлопнул потайной ящик и повернулся к госпоже.
– Тот, кто это сделал, хозяйка Джана, хотел, чтобы выпили и хозяин, и Зин-Зан. Хозяин всегда угощал своих наложниц вином, когда осушал собственную чашу.
Спрашивать, откуда Кушпе известны столь личные подробности из жизни хозяина, Джамина не собиралась. Откуда-откуда… известное дело, откуда. Не дело почтительной дочери подобными вещами интересоваться, а вот в обязанности личного раба входит и не такое. Спросила о другом, важном:
– Зачем травить Зин-Зан, если на неё можно свалить убийство?
– Чтобы это не казалось убийством, хозяйка Джана. Решили бы, что хозяин Амбиогл покончил с собой, прихватив в серые пустоши Умбарта любимую рабыню. Сейчас у хозяев есть такой обычай…
– Только глупцы перенимают столь безумные традиции у чужеземцев! – Джамина говорила чуть резче, чем намеревалась, но ничего не могла с собой поделать. – И отец всегда говорил, что так поступают лишь слабовольные, безмозглые юнцы, неспособные ничего добиться в жизни. Никто не поверил бы в самоубийство!
– Ай, хозяйка, мало ли кто чего говорил! Говорил, да передумал, бывает, – отмахнулся Кушпа. – Разве станет кто-либо докапываться до истины, когда о самоубийстве брата объявляет старший брат? Особенно если жена старшего брата… ну ты ведь сама всё понимаешь!
Джамина медленно кивнула, прикусив нижнюю губу. Дядюшка Правителя Падашера, благороднорожденный Фазами, отец Джехханы, занимал должность начальника городской стражи. Действительно, кто бы стал разбираться?..
– В любом случае, хозяйка Джана, ты должна быть очень осторожной, – тихо произнёс раб. – Тот, кто это сделал, живёт в этом доме. Он перепутал, да, влил слишком большую дозу яда, бывает. Может, впервые убивал, не рассчитал. Хозяину почти сразу стало плохо, рабыня осталась в живых и подняла тревогу. В следующий раз будет осторожней работать.
– Думаешь, следующий раз будет? – с дрожью в голосе произнесла Джамина.
– Может, и не будет, если старший брат заберёт всё. Может, не понадобится, – Кушпа рассеянно пожал плечами, явно продолжая думать о своём. – Ох, но кто же это мог быть? В голову никто не приходит. Прости меня, хозяйка, плохо головой работать умею.
– Кто-то близкий? Ну, он ведь знал о привычках отца…
– Ай, хозяйка, да почти все в доме об этом знали! Зин-Зан – она… с хозяевами тихая, а так поболтать любит. И хозяина любила, язык на привязи не держала, побрякушками хвасталась, о хозяине болтала много. Говорил я ей, дуре… И хозяину говорил. А он в ответ: отстань, Кушпа, не предаст меня никто, да и чего она такого расскажет, что скрывать надо? Эх, хозяйка Джана, мужчины в этом возрасте любят, чтоб все знали об их мужской силе, что они ещё ого-го! Вот и сиди теперь, думай теперь…
Джамина почувствовала, как кровь приливает к щекам. Вот уж о чём, а об этой стороне жизни Амбиогла она знать не желала совершенно! Как и о том, что отцу не было чуждо мелкое тщеславие.
Но теперь это нужная информация, Кушпа прав. Когда Джамина сама выйдет замуж… в общем, это нужно будет учитывать. И заранее общаться с наложницами мужа, внушая им, что язык следует держать за зубами.
Хорошая мысль, дельная. Осталась маленькая загвоздка – найти подходящего жениха и быстро выйти замуж.
– Не беспокойся, Кушпа, – процедила девушка, – я отыщу изменника, клянусь Великой Пятёркой богов. И до того, как испустить последний вздох, этот мерзавец стократно пожалеет, что родился! Но не затем я позвала тебя сюда. Ты сам сказал, что после смерти отца всё наследство перейдёт к зловонному псу Кудару, если только я или Имида не выйдем замуж до того, как станет известно о смерти Советника Амбиогла…
– Хозяйка, – Кушпа смотрел обеспокоенно, – маленькая хозяйка, твой отец уже мёртв…
– Знаю! И знаешь ты. Неведомо, знает ли убийца, но всё возможно… Однако больше об этом никто не должен пронюхать, и в первую очередь – Куддар, да раздерут его на части крокодилы! Впрочем, и этого ему мало за содеянное. Слушай меня, Кушпа: хозяин должен уехать куда-нибудь. По срочному делу, потом я придумаю, какому именно. Через пару недель его тело найдут, все решат, что напали разбойники… А я тем временем выйду замуж. Охотников – словно песчинок в пустыне, уж как-нибудь подыщу подходящего. И убийца ничего не сможет сделать. Если объявит, что Советник Амбиогл мёртв, то сразу возникнет вопрос: а откуда ему об этом известно? Уж не он ли виновен в преступлении? И даже связи могут не спасти. Куддар труслив, он на такой риск не пойдёт. Я же буду получать письма от отца: его руку и стиль я подделываю отменно, ты сам знаешь…
Раб глядел на хозяйку молча, чёрные глаза ничего не выражали. Джамина в отчаянии заломила руки. Ну как, как объяснить, где найти подходящие слова?
– Это единственный выход! Другой – своими руками уничтожить дом отца и раздать нищим его сокровища, так как Кудару я не пожалею лишь расплавленного свинца в глотку! Но мне не обойтись без твоей помощи. Я не могу приказывать тебе сейчас, но я прошу тебя, умоляю – помоги мне! Помоги всем нам, не дай убийце завладеть желаемым!
Секунд двадцать Кушпа молчал, затем издал тяжёлый вздох:
– Рискованную игру ты затеяла, маленькая хозяйка… Что я должен сделать?
Джамина сдержала облегчённый выдох. Кушпа с ней, он согласен помочь, значит, всё пройдёт просто прекрасно! А теперь надо сосредоточиться и понять, хорош ли наскоро придуманный ею план.
– Запряги лошадей в походную карету отца. Привяжи сзади гнедого по имени Ветер Весны и какую-нибудь лошадь для себя – на них мы вернёмся домой. Потом мы отнесём отца в карету и уедем с заднего двора. Я буду изображать отца, в этом плаще никто не разберёт, женщина перед ним или мужчина, а сапоги я надену с каблуками. Ступай. Я раздену отца, ведь его убьют разбойники. Принесёшь что-нибудь завернуть его тело.
Кушпа задумчиво покачал головой:
– Почти хорошо, хозяйка Джана… но всё-таки плохо. Во-первых, если на хозяина напали разбойники, то в таком виде тело оставлять нельзя. Сейчас подправлю, как надо.
Джамина не успела слова сказать. Да что там – все слова застряли у неё в горле. Расширившимися от ужаса глазами она смотрела, как Кушпа снимает со стены широкий кинжал и с размаху несколько раз бьёт Советника Амбиогла в грудь.
– Теперь всё правильно, маленькая хозяйка. Когда тело пролежит в воде… сколько пролежит, никто уже не поймёт, что раны посмертные. А вот что это были разбойники – любой скажет. Кинжал я заберу с собой, негоже ему теперь находиться в доме.
Удивительно, но Джамина сумела кивнуть. Голосу она по-прежнему не доверяла, но осознать правоту слов Кушпы смогла.
Да, разбойникам Советник Амбиогл не мог сдаться просто так. Конечно, они убили его, когда поняли, что не могут взять живым! И в этом смысле осквернение тела – вовсе не кощунство, а забота о благе дома, о благе оставшихся в живых членов семьи…
Почему же тогда у мыслей такой отчётливый запашок гниющих овощей?
Джамина сердито встряхнулась. Ну что за чушь иногда приходит в голову!
– Ты сказал «во-первых», Кушпа. Значит, есть и «во-вторых»?
– Конечно, хозяйка. Ты поедешь со мной, изображая господина, да, потому что иначе никак. Но на первом же повороте соскочишь и вернёшься в дом через потайной ход. Негоже девушке одной бродить по ночам.
– Одной? Со мной будешь ты!
Тяжкий вздох был ей ответом. Секунду Кушпа смотрел на хозяйку задумчиво и устало, затем спокойно сказал:
– Нет, хозяйка Джана. Меня рядом с тобой не будет.
Джамина глядела непонимающе. Кушпа снова вздохнул и объяснил:
– Хозяин никуда не поехал бы, не взяв меня с собой. И если он умрёт, а я останусь в живых… возникнут подозрения. У твоего дяди, маленькая хозяйка, точно возникнут. Я не хочу, чтобы меня пытали – кто знает, вдруг не выдержу и всё расскажу?
– Кушпа… – беспомощно пробормотала Джамина. Слёзы застилали ей глаза.
– Позаботься о моей матери, маленькая хозяйка, – тихо произнёс раб. – И не убивайся обо мне. Я должен был умереть давно – тогда, на мельнице. Твой отец подарил мне хорошую жизнь. Сейчас я просто верну долг. Давай, маленькая хозяйка, принеси ковёр или что-нибудь, во что можно закатать тело хозяина. И торопись, ночь на исходе.
