Текст книги "Хочу тебя в долг (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)
Глава 52
Снаружи воцаряется настоящая зимняя сказка. Пушистые снежинки кружатся в чарующем вальсе, окутывают горделиво раскинувшиеся вокруг здания нежным белоснежным кружевом. Красота вокруг завораживает. Ощущение, как будто перемещаешься в другую реальность, погружаешься в чистую магию. Морозный воздух будоражит и опьяняет.
Я забываю обо всем, просто восторженно оглядываюсь по сторонам, запрокидываю голову назад, любуюсь ночным небом, которое щедро подсвечивают срывающиеся вниз сверкающие кристаллы.
На меня надевают куртку, застегивают молнию, после нахлобучивают шапку. Даже не замечаю, когда Амир успел прихватить верхнюю одежду. Отмечаю происходящее, как будто со стороны.
Несколько шагов вперед. Взрыв смеха откуда-то сбоку. Задорные девичьи голоса затягивают популярную песню, которая сейчас звучит на каждом углу.
Дышать становится труднее. Во рту четко ощущается горечь. Возвращаюсь обратно на грешную землю. Осознаю все в полной мере. Мы удаляемся от места преступления. И та бедная девушка остается совсем одна. Друзьям на нее наплевать. Остальным гостям паба тоже вряд ли есть дело. Она брошена на произвол судьбы. Еще и ранена, истекает кровью. А если Призрак решит продолжить свои чудовищные забавы? Если вернется за ней и довершит начатое наихудшим образом?
Понимаю, я могла пройти через подобное, если бы Амир не остановился в нашу первую встречу, если бы продолжал яростно терзать мою плоть. Что способна противопоставить хрупкая девушка такого огромному амбалу?
– Пожалуйста, – говорю я с нажимом. – Давай вернемся и поможем ей. Раз ты сам не хочешь вызывать скорую помощь, то можем попросить кого-нибудь это сделать.
– Зачем? – спрашивает Амир, точно и правда удивляется моему порыву.
– Просто нужно помочь человеку, – стискиваю его крупную горячую ладонь своими заледеневшими пальцами. – Нельзя оставлять ее там. Пожалуйста. Прошу тебя.
– Хорошо, – вдруг соглашается он и хищно ухмыляется. – Но взамен ты даешь мне задницу на всю ночь. Опускаешься на колени, выгибаешься и подставляешь свою роскошную жопу под мой болт.
Озвучивая это пугающее предложение, громила не совершает ни единой попытки завладеть моими ягодицами, смять плоть в привычной манере, стиснуть до синяков. Однако впечатление такое, будто его громадный орган уже вбивается внутрь.
– Я согласна, – роняю, едва ли слыша собственный голос.
– Охренеть, – громила хохочет. – Ну ты и блаженная. Пиздец. Ради чужой девки готова зад порвать. По ходу я могу еще пару заказов сделать. Зачем себе в кайфе отказывать?
– Ладно, – сглатываю, добровольно соглашаюсь на любые мерзости. – Только помоги ей.
– А с долгом Андрея ломалась, – издевательски посмеивается. – Что же тогда его не защищала? Нормальный парень. Жизнь тяжелая. Детдомовский он. Так почему бы долг не отработать за него? Надо помогать людям.
– Андрей редкостный гад, – выдаю я. – Тут совсем другая история.
– Круто, – присвистывает. – Выходит, эту деваху ты успела отлично узнать. Сразу в лучшие подруги назначила.
– Нет, но…
– Не дергайся, – обрывает. – Он сам о ней позаботится.
И дальше по улице меня тянет, уводит от паба прочь.
– В каком смысле – позаботится? – спрашиваю с неприкрытым ужасом.
– Бабла даст, врача вызовет, – бросает холодно. – Сам за собой дерьмо уберет. Ему проблемы не нужны. Вот пусть и разгребает эту греботню.
– Это же неправильно, – замечаю уперто. – Ненормально. Нельзя насиловать женщин, а потом отделываться деньгами и вызовом доктора. Нельзя переходить черту, даже если девушка сама себя предлагает и… черт, она наверняка просила его прекратить. Только он точно не слушал. Ему же плевать на людей.
– Знаешь, что еще нельзя? – усмехается. – Убивать. Грабить. Торговать наркотой. Но это есть. Это происходит в нашем мире каждый день. Думаешь, кто-то изменит такой порядок? Однажды плохие парни очнутся и решат исправиться? Ради чего, бля?
– Не знаю, – признаюсь честно. – Но все равно нельзя поддерживать зло.
Амир смотрит на меня как на чокнутую. Молча качает головой и отворачивается. Моя речь едва ли цепляет его за душу, просто вызывает недоумение и желание рассмеяться прямо в мое лицо.
Черт. Пожалуй, я и правда рассуждаю наивно, преследую далекие от реальности идеалы. Никто не может выйти из криминальной игры по щелчку. Если только это не щелчок затвора у твоего виска. Отсюда вряд ли отпускают с миром, позволяя нести в массы добро. Дикие правила. Жестокие расклады. Либо ты, либо тебя. Этот Призрак нужен Амиру в качестве союзника, поэтому он не станет спорить с ним и выяснять отношения из-за совершенно чужой и незнакомой девушки, даже если не одобряет подобный поступок.
Может ли мой громила быть таким же как тот отморозок? Затащить девушку в туалет и вытворить с ней такое, что она будет истекать кровью?
Холод разливается внутри от попытки вообразить такую картину. Нет, не похоже, будто амбалу нравится причинять боль. Даже тех своих шлюх, с которыми я его застала в гостиной, он брал так, что они орали от удовольствия, умоляли продолжать, дать больше.
Чувствую укол ревности. Амир сволочь, изменяет мне регулярно, трахается со всеми подряд. Хотя сейчас у него на это нет времени. Пожалуй, он только со мной успевает развлечься. Отлично, пусть так продолжается и дальше, надо постараться и вытеснить из его упрямой башки всех остальных женщин.
– Я хочу узнать тебя лучше, – совершаю очередную попытку наладить контакт. – Хочу понять твой мир. Кто этот Викинг? Чем он опасен? Вы вспомнили его и сразу на свой язык перешли?
– Маленькая ты, – криво ухмыляется Амир. – Для взрослых разговоров.
– Давай тогда Леона обсудим, – охотно переключаюсь на другую тему. – Откуда у него настолько странное имя? Для вас не слишком характерное. Я права? А эти его золотые зубы… жутко смотрится. Зачем он сделал? Это же съемные накладки, да?
– Нет, – говорит громила.
– Нет? – округляю глаза. – Боже. Неужели там настоящие золотые зубы? Вставная челюсть? Две? Представлять это не слишком приятно. Почему он себя изуродовал?
– Нет – в смысле – не прокатит, – отрезает Амир. – Давай платье тебе купим. Можно сразу несколько. Туфли. Сумку. Чего еще бабам надо?
– Поздно, – замечаю глухо. – Магазины давно закрыты.
– Я позвоню – откроют, – уверенно произносит амбал. – Выбирай, чего нужно. Заказывай. Я все оплачу.
– Отлично, – стараюсь изобразить его фирменный буравящий насквозь взгляд. – Я нуждаюсь в твоей откровенности. Хотя бы… частичной.
– Ну ты и заноза, – заключает со смешком.
– Расскажи мне о Призраке, – выдаю вкрадчиво.
– О ком? – сводит брови.
Запинаюсь. Понимаю, что «Призрак» он только для меня и то по чистой случайности. Стоп, я даже имени его не знаю, клички никакой нет. Кажется, Амир ни разу его не назвал, никак не обозначил. Да и он сам не представлялся.
– О подонке, который воспользовался наивной девушкой, – отвечаю, наконец. – Он исчез из ресторана как призрак, когда мы впервые встретились, вот я его и назвала таким образом. Помнишь?
– Много же ты про него думаешь, – замечает мрачно. – Еще и личное погоняло ему назначила.
– Я думаю про него только самое плохое, – не лукавлю. – Но ты ведешь с ним дела, и я бы тоже хотела быть в курсе. Ты же столько кличек новых назвал: Изгой, Покойник, Отшельник. У меня уже голова от информации лопается, тянет получить ясность. Это все его родственники? Члены семьи? О ком ты говорил? Они уступили ему власть? Он сумел их сам уничтожить?
Амир выдерживает паузу, видимо, прикидывает, можно ли сообщать мне подобную информацию, безопасно ли это открывать. И кажется, особого секрета там нет.
– Он младший сын, последний в цепи наследования, – произносит Амир. – Старший из рода был с позором изгнан за предательство. Другой брат правил недолго. Я знал его. Сильный и смелый, настоящий лев, достойный своих предков. Но пал жертвой крыс. Такая судьба. Их отец не назначил нового наследника, продолжал управлять делами семьи, раздавал поручения, а потом вдруг пропал, оставил свою империю, ничего толком не сообщил, просто ушел в леса, приказав никому его не искать. Такой поступок серьезно подорвал власть и авторитет. Пришлось быстро погасить междоусобные разборки, взять верх силой. По правилам не вышло.
Изгой. Покойник. Отшельник. Вот как это расшифровывается. Два брата исчезли: один изгнан, второй погиб. А отец и вовсе ушел, исчез без следа. Призрак всех обставил в игре за корону. Хитро, ловко, коварно.
– А вдруг его отец никуда не уходил? – спрашиваю. – Вдруг Призрак сам его убил?
– За такие предъявы шею сворачивают голыми руками, – холодно говорит Амир. – Хоть мужику, хоть бабе. Пулю жалко тратить. Но тебе простительно. На первый раз. Наших обычаев не знаешь. Чужая ты. И мелкая совсем. Сама не сечешь, что языком мелешь.
«Чужая». Это слово задевает особенно сильно, однако тут я действительно не способна ничего противопоставить. Их культура, нравы, законы и традиции как отдельный мир. И кажется, там для меня не предусмотрено никакого места. Достойного так уж точно.
– Значит, я только для постели пригодна? – интересуюсь тихо, но твердо. – Там вполне взрослая, а для серьезных разговоров не подхожу. И вообще, ничего рассказывать мне не нужно, объяснять тоже. Да из тебя клещами слов не вытянуть. Черт, я даже не в курсе твоей национальности, не представляю, где ты родился и воспитывался. Уже о Призраке больше известно, и то по случайности. А про себя точно не расскажешь.
– Женщина должна быть красивой, создавать уют. Об остальном мужчина позаботится, обеспечит семью всем необходимым, – ровно произносит амбал. – Если хочешь лучше понять мою культуру, найму тебе учителя, объяснит основы и заодно языку обучит.
– Правда? – не верится в собственное везение. – Ты не шутишь?
– Приступишь к занятиям, когда вернемся домой, – заключает ровно.
А я от счастья готова прыгать. Так быстро и легко. Обалдеть. Он согласился. Вернее, сам предложил гораздо больше, чем хотелось, чем я бы осмелилась попросить.
– У нас жесткая иерархия, – продолжает Амир. – Старший в роду или тот, кто старшим назначен, решает все вопросы. Ему подчиняются. Его приказы выполняются в момент. Отказаться нельзя. Ослушаться тоже. За любое неповиновение полагается наказание. Степень тяжести определяется серьезностью проступка. Возможен смертельный приговор.
– Без суда? – спрашиваю тихо.
– Здесь наш суд действует, – отвечает невозмутимо. – Суд старшего или совета. Зависит от конкретного расклада. Но есть вещи гораздо хуже смерти.
– Разве? – поражаюсь. – Что?
– Изгнание, – выдает ледяным тоном. – Это все равно что умереть, лишиться всего, но в итоге и дальше бродить по земле. Без рода, без племени. Проклятый всеми предками. У нас нет наказания страшнее. Физически – ты жив. А тебя прежнего больше нет. Пустая оболочка. Запрещено использовать данное при рождении имя. Упоминания про тебя стерты. Никто из твоей семьи не имеет права к тебе приближаться. Изгой обречен на вечные страдания. Нигде места не найдет, никогда не вымолит для себя прощение.
Звучит жутко, однако не безнадежно. Человек дышит, ходит по земле, в конце концов, волен новую жизнь начать, под другим именем, вдали от родственников. А смерть уже навсегда, просто перестаешь существовать. Трудно согласиться с позицией Амира, но спорить не решаюсь. К тому же, совсем не тянет перебивать и мешать этой спонтанной откровенности.
– Убить старшего, еще и родного отца, – замолкает, сурово хмурится. – Это поступок шакала. Тот, кого ты Призраком называешь, никогда бы на такое не пошел. Он мужик. Боец, как и его погибшие братья. Твое подозрение оскорбляет меня. Кто станет вести дела с отцеубийцей? Даже говорить с такой падалью означает замарать собственную честь. Следи за речью. Теперь мы надолго вместе. Не хочу, чтобы ты себя опасности подвергала. Меньше знаешь – меньше чепухи городишь. А будешь и дальше болтать, под замок посажу, запру в четырех стенах.
Столько слов и ни единого ругательства. Оказывается, громила способен выражать мысли без крепких выражений. Или это просто совпадение?
– Прежде ты упомянул деда, – начинаю осторожно. – Выходит, он и есть старший в твоем роду. Именно он принимает основные решения?
– Я старший, – чеканит хрипло. – Дед назначил меня пятнадцать лет назад и с тех пор все решения за мной. Хотя его голос тоже очень значим. Мнение старейшего в роду всегда остается важным для нас.
– А если он прикажет избавиться от меня… избавишься? – сама не понимаю, зачем спрашиваю, вряд ли его дед подозревает о моем существовании, очередная забава, ничего серьезного, не думаю, будто он озабочен судьбой мелкой сошки.
Амир даже останавливается. Поворачивается и смотрит в мои глаза. По выражению его лица ничего понять невозможно. Сердит? Раздражен? Теряюсь в догадках.
– А похоже, будто я выполняю приказы? – холодно усмехается громила.
– Нет, но… – запинаюсь. – Все эти разговоры про иерархию, авторитет и старшинство. Я понимаю, что твои родственники обо мне ничего не знают. Но если бы вдруг узнали, полагаю, они бы меня не одобрили. Я же для вас… я чужая.
– Это не то, о чем следует беспокоиться, – вкрадчиво замечает Амир. – Когда я решу привести тебя в свою семью, никто не посмеет возражать.
Забываю обо всем, резко и сразу. Еще пару секунд назад я прикидывала, как бы копнуть глубже, ловчее расспросить про запретные темы. Почва благоприятная. Подарок для деда. Тяга Призрака к блондинкам. Гибель туристки на курорте.
А долг? Долг, который слишком дорого обойдется Амиру. Вдруг это я? Прибавить врагов, срывы поставок. Каких еще поставок? Оружие? Наркотиков? Людей?
Но после фразы про семью мой мозг выносит напрочь. «Когда», не «если», а именно «когда». Я схожу с ума? Обманываюсь на пустом месте? Амбал действительно хочет представить меня родным и это только вопрос времени?
Поэтому и учителя нанимает. Точно! Чтобы сама не опозорилась и его никак своими словами дурацкими не опорочила.
Господи. Меня уже нервно потряхивает. И в каком качестве меня туда приведут? Как официальную любовницу? Как личную шлюху? Разве подобное принято? Разрешено?
Ворох мыслей. Трудно сосредоточиться.
Запрещаю себе мечтать. Боюсь потом разочароваться.
– Смотри, – Амир кивает в сторону подсвеченной витрины. – На торт похоже. Ха. Тут и торты рядом. Круто. Может, хочешь такое?
Залипаю возле магазина, причем сложно определить, что манит меня сильнее, десерты или наряды. Торты, будто искусственные, возникает впечатление, словно созданы из высококачественного пластика, настолько они идеальные, безупречные. Такое жалко пробовать. Настоящее произведение искусства. А платье и правда смахивает на торт. Пышный десерт. Обтягивающий корсет и очень объемная юбка. Ткань ярко-розовая, конфетный цвет, по глазам бьет. Натуральная глазурь. Еще и расписано золотыми узорами, щедро украшено замысловатой вышивкой.
Перевожу взгляд на цену и ощущаю легкое головокружение. А это же в евро. Дышать рядом с такой одеждой страшно, и плевать, что стекло нас разделяет. Все равно не по себе становится. Интересно, Амир серьезно готов столько на прихоть потратить?
– Давай, – говорит он. – Уже представляю, как это платье по назначению применить.
– Как? – спрашиваю насмешливо. – Содрать? Порвать на клочки? Потом завалить меня и… оттрахать?
Краснею на последнем слове. Снежинки щеки не холодят. Громила обхватывает мою талию здоровенными ручищами, притягивает к себе, впечатывает в мускулистое тело, буквально сотканное из железных канатов.
– Разошлась, – его дыхание жжет затылок. – Осмелела.
– Удиви меня, – накрываю громадные ладони своими пальцами, поражаюсь контрасту кожи и размера, четко осознаю, как легко и просто этот верзила может размазать меня единственным движением, в порошок стереть. – Расскажи, что о другом думал.
– Ну я прикидывал, как на бал тебя отведу, – замечает, нарочно слова растягивает. – Как похвастаюсь такой милой малышкой. Зайчишкой. Как в центре зала покружу. Венский вальс. Тут же все на нем помешаны. Разве бывает бал без гребаного вальса?
Замираю. Страшусь шевельнуться, нарушить магию. Снег кружит, тает на губах. Я попадаю в сказку. Это же ненастоящее?
– Ты умеешь танцевать? – спрашиваю, не в силах вообразить Амира вальсирующим посреди зала, ведь гораздо проще воскресить в памяти воспоминания про то, как он бросается на людей, избивает противников до полусмерти.
– Я тебя затанцую, – обещает елейно, обманчиво нежно поглаживает мои бедра, после резко вжимает в свой пах, заставляет вскрикнуть, ощутив жар возбуждения. – Но так и быть, твои мечты в реальность воплощу. Сорву все чертовы тряпки, выдолблю тебя до отключки. Растяну эту сладкую попку. Белоснежную. Медовую. Раздолбаю членом, на славу отделаю. Клянусь. Еще сама кайфанешь, взмолишься о добавке.
Его маниакальная одержимость тем, что находится у меня ниже поясницы, начинает напрягать. Пугает до трясучки. А он от моего шока и трепета хохочет. Наслаждается страхом. Упивается ужасом, который пробуждает.
Мы продолжаем прогулку. Центр заполнен народом, хотя время позднее.
Всего один поворот – и я вдруг осознаю, что вижу перед собой картину, о которой прежде и правда могла только мечтать. Вроде бы не самое прекрасное здание здесь. Встречались и покруче, пошикарнее. Но сердце бешено колотится в груди, восторг переполняет меня. Боюсь моргнуть и спугнуть мираж.
Венская опера.
То, ради чего я бы и желала тут побывать, периодически просматривая репертуар их сайта в Интернете, воображая, словно реально могу позволить подобную поездку. Самый настоящий в мире бал. Самые настоящие в мире постановки.
«Фиделио». «Мадам Баттерфляй». «Золото Рейна». «Турандот». «Аида». И это лишь первое приходящее на ум. Там гораздо больше впечатляющих вариантов.
Пожалуй, общий вид немного портят прожекторы. На здании оперы разыгрывается особенное световое представление. Абстракции сменяются кадрами танцевальных номеров. Балет. Изящные па. Завораживает, однако в то же время кощунственно показывать кино на стенах храма искусства.
А у входа рабочие трудятся, устанавливают сцену, декорации выставляют. Подготовка идет полным ходом.
– Бальный сезон, – говорит Амир, хотя я не успеваю задать вопрос. – Рождественский уже отгремел, но там еще весь январь тусовки. Да и потом тоже. Город-праздник.
– А можно я поближе посмотрю? – от волнения нижнюю губу закусываю.
Одобрительный кивок.
Моментально срываюсь вперед, взлетаю по ступенькам и практически сразу прилипаю к здоровенной двери, пытаюсь изучить внутреннее убранство оперы, вжимаю лицо в прутья решетки.
Ох, ничего себе. Столько мрамора и позолоты. Хрустальные люстры. Зеркала. Легко представить дам в роскошных вечерних платьях и мужчин в элегантных смокингах. На полу разложены искусственные цветы, в основном красные и золотые, вероятно, позже ими украсят зал. Чувствую, как дотрагиваюсь до истинного волшебства, попадаю в святая святых, пусть пока только сквозь щель решетки.
Амир терпеливо дожидается, когда я закончу свои маневры. Не говорит ни слова, не подгоняет меня, позволяет наиграться. Мы возвращаемся в отель за полночь. Амбал направляется в душ, а я нежусь в горячей ванне, предвкушаю его приставания. Но покончив с процедурой омовения, мужчина покидает комнату, даже не смотрит в мою сторону, явно размышляет о своем.
Опять дела? Работа? Не тревожу его глупыми вопросами. Наверное, достаточно уже допросила. Куда больше? Устанет от моей болтовни, ведь без того забот хватает. А наш сегодняшний разговор был дольше и подробнее прошлых бесед вместе взятых.
Завершаю купание, вытираюсь насухо и набрасываю халат. Захожу в спальню. Свет выключен, однако шторы распахнуты, внутрь проникают мерцающие лучи уличных огней.
Амир раскинулся на кровати во весь рост. Небрежная поза, ленивая и вальяжная. Ну точно нагулявшийся вдоволь зверь. Раскаленная вспышка обжигает меня, когда вижу, мужчина абсолютно голый, ни клочка одежды на нем нет. Бесстыжий взгляд льнет к самому греховному и порочному, останавливается на той части тела, которая часто и мощно наполняет мою собственную плоть. Даже в спокойном состоянии его член выглядит угрожающе. Длинный и толстый, ровный, жилистый, обвитый темными пульсирующими венами. Впечатление, будто он постоянно на взводе, как огромный змей, готов к смертоносному броску в любой момент.
Во рту скапливается слюна, а мозг утекает куда-то вниз. Ужасаюсь собственным безумным мыслям. Неужели мне действительно хочется этого? Обхватить этот громадный орган губами, скользнуть по стволу языком. Заглотить до упора.
Шумно втягиваю воздух, проклинаю свою испорченность.
Амир спит и явно не хочет…
– Так и будешь на пороге топтаться? – спрашивает он, заставляя содрогнуться и отпрянуть к стене, вжаться спиной в гладкую поверхность.
– Ты не спишь?
– Как я без твоей жопы под боком усну? – хлопает ладонью по матрасу, приглашая прилечь рядом.
Принимаю предложение, подступаю вплотную.
– Халат к чертям, – распоряжается Амир.
Подчиняюсь, избавляюсь от своего единственного одеяния, укладываюсь на постель. Мужская рука моментально притягивает меня, привлекает, сокращая расстояние до минимума, вжимает в литые мускулы.
– Отсосешь на ночь? – хрипло интересуется он. – Чтоб крепче спалось.
– Ты… хочешь? – роняю сдавленно.
Тяжелый вздох. Скользящая ласка вдоль моего позвоночника. Горячие сильные пальцы жестко сминают ягодицы. Низ живота моментально скручивает сладостная судорога. И меня разбивает дрожь.
Это ненормально. Безумно. Я все время хочу его.
– Бля, – хмыкает Амир. – Спи.
И мы засыпаем. Вот так, без всякого секса, слитые воедино в почти целомудренных объятьях. Кажется, наши сердца качают кровь в одном ритме. Сознаю, это обман, банальная иллюзия. Но обманываться приятно.
