Текст книги "Золотой Лис. 1-2 часть(СИ)"

Автор книги: Валерий Иващенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Ридд хмуро покивал.

– То тебе ещё предстоит узнать, подруга – и я очень надеюсь, что это знание не ожесточит тебя. Далеко не все таковы, как я. Знаю всего лишь нескольких тех, кто отнёсся бы к вашему племени спокойно и даже дружелюбно. Остальные же… – парень сокрушённо махнул рукой.

Уж не хуже других он знал заскорузлость и меленькую подлость людскую, когда ради сиюминутной выгоды творилось такое, что кому и пересказать стыдно. И что самое мерзкое – всё то проделывалось с именем светлых богов на устах. Неизменно находились десятки причин и отговорок, враз становившихся единстенно возможной истиной – истиной сильного, истиной победителя.

– Послушай, – Ридд погладил доверчиво наклонившуюся травяную метёлку, восхитился её чуть кольнувшей в ладонь щекотке. – А как это, не иметь тела, жить каким-то лучиком света?

Глупый, то не жизнь, а всего лишь существование.

Судя по задумчивому кивку дриады, та каким-то образом уловила голос своей бывшей коллеги и несостоявшейся подруги.

– И я намерена узнать эту жизнь…

На краю священной рощи мирно сидел крепкий парень в нескольких изорванных лохмотьях окровавленной ткани вместо одежды – и одетая лишь закатным светом дриада. Удивительно то показалось промчавшемуся мимо вечернему ветерку, но первый что-то не спешил хватать ту раскалёнными медными клещами, да и вторая что-то не торопилась укрыться или отделаться от него.

Они тихо и мирно беседовали, иногда обходясь одними лишь обрывками мыслей вместо слов. И тогда дриада что-то переспрашивала, удивлялась и ахала, а один раз даже отвесила звонкий, полновесный подзатыльник.

Но парень не обиделся, а лишь печально улыбнулся и воздел ладони в извечном жесте признания вины. А потом поковырялся в складках валявшегося у его ног раскошного плаща, добыл оттуда небольшой виал вина и медленно, смакуя каждую каплю, отпил. Прислушавшись к чему-то, он кивнул и передал сосуд дриаде, которая пригубила с забавной смесью любопытства и осторожности. В общем одобрила и даже поглядывала потом уже куда веселее и непринуждённее…

– Вон там, за ручьём в низинке, деревня Малая Зингеровка. Тамошний староста, с пегой бородой и круглой такой мордой как у сурка, мужик ничего, с понятием и спокойный. Могу поговорить с ним, возможно и придёт когда, побеседуете. Поможешь ему чем, он тоже – глядишь, и наладится у вас общение, – Ридд с сожалением опустил в траву опустевший виал и сожалеюще вздохнул по поводу его малых размеров.

– Зато вон туда, в Комарёвку, лучше не соваться. Там народ жадноватый и позлее, могут и впрямь по тёмности предпринять чего, – просвещал Ридд жадно внимавшую дриаду. Он ещё долго рассказывал и показывал, словно торопился за этот вечер пересказать всё и вся…

– Уфф, хватит? Я за год столько слов не произносил, – в конце концов парень запросил пощады и легонько помассировал занывшие от усталости губы и щёки.

Дриада в ответ самым грозным голосом пообещала, что если кое-кто не будет как можно чаще приходить в гости и приносить с собой вино и рассказы, то этот кое-кто может о том и пожалеть!

Можно подумать, будто кто-то купился на эти слова! Ридд легонько качнулся на месте и игриво толкнул соседку плечом. Та от такой нежности хоть и улетела кувырком в заросли голубики, но не обиделась, а рассмеялась.

– Моя сестра права – а бессмертная ошиблась, – новая хранительница рощи скользнула поближе, радуя взгляд лёгкостью движений, и благословляя коснулась лба парня мягкими холодными губами. – Иди уж в свой город – и да не преткнётся в пути нога твоя о камень, мастер Ридд…

Глава 8. Гамбит почтенной леди

– Полегче, деда, грабками-то размахивай! Чуть в морду мне не заехал!

Ломающийся голос деревенского парнишки с передка то взвивался по-петушиному, то вдруг отзывался этаким симпатичным баском, и покачивавшийся в телеге Ридд мимолётно улыбнулся, припомнив себя в ту же, совсем недавнюю пору. Когда окаянные руки и ноги сшибают все углы, и решительно не знаешь, куда их деть. Когда собственный голос иногда вдруг предательски ломается – а случайное прикосновение юбок прошмыгнувшей мимо служаночки нечаянно заливает шею и лицо до ушей жаркой волной…

– Не, Грицько – морда то у собак или вон, у лошадей, – прокуренным голосом поучал внука возница, и тут же безо всякой надежды на успех подстегнул последних. – А у людей, шёб ты знал, харя.

Попутная телега виновоза из Комарёвки, насквозь пропитанная стойким мускатным духом, продвигалась хоть и весьма неспешно, но всё же потихоньку приближала Ридда к городу. На ходу она тряслась и тарахтела так, словно колёса её отроду круглыми не были – а сделаны оказывались не иначе как самим врагом рода человеческого… чтоб ему набок своротило эту самую харю! Или морду? Ридд настолько заинтересовался этим вопросом, что даже сумел преодолеть свою усталость и окликнул словоохотливого возницу.

– Слышь, батя? А лицо тогда у кого? Или, скажем, физиономия.

– Ну-у, – судя по тону, дедок восторженно осклабился, обнаружив в прихваченном до города молодом попутчике благодарного слушателя.

Из последовавшей затем тирады, витиеватой и преисполненной отсылов ко всяким примерам и житейским "ситуёвинам", Ридд с удовольствием узнал, что у простолюдина может быть токмо харя, и никак иначе. А вот ежели когда приезжают на ярмарку лицедеи и рисуют себе на харях всякие непотребства белилами да румянами, тогда и получается эта самая… физия.

– Ну а вот лицо, то у ваших благородий токмо и есть, – неспешно и занудно, как проплывавшие мимо виноградники, балагурил себе возница.

– А по шее? – поинтересовался парень и заворочался, тщетно пытаясь помягче устроиться на жиденькой охапке соломы, когда в его голове раздался весёлый смех и требование сейчас же всё-всё выяснить.

Дедок довольно хохотнул, отчего в его ладонях затряслось обшарпанное кнутовище, и выпустил в темнеющее уже небо клубочек дыма из своей носогрейки.

– Точно, их благородие и есть – чуть что, так по шее и норовят заехать. А ты, Грицько, в носу пещеру пальцем не ковыряй, а слухай! Есть меж родовитых такие, что в самом деле хужей вражин лютых, оченно полюбляют нашего брата в петлю определить повялиться. Но бывают и ничо, вроде мастера Ридда или барона нашего. Зазря пейзана или ремеслюгу какого не обидят, нет.

Удивлённо приподнявшийся Ридд так возжаждал пояснений – отчего это его вдруг так сразу к благородному сословию определили – что получил их сполна, не хуже как от болтливой дриады из вон той кленовой рощи за оврагами. Оказалось, в окрестных деревнях мастера Ридда чуть не каждая собака знает…

– На той седмице за гумном псоглавца кто порубал? А двое наших пацанят, оне лошадей в ночное водили, и угляди на зорьке знакомую фигуру в долговязом плаще. Да с посохом чудным, что в саблю вострую обернулся – потом всё как на духу старосте и выложили.

Ну, такому даже я огорчаться не стану, вот!

Парень задумчиво почесал в макушке, наивно пытаясь этим утихомирить расшалившуюся дриаду, и припомнил, что и в самом деле, было такое недавно. Жуткие подобия низенького и неимоверно волосатого человека, но с собачьей головой, псоглавцы иногда проникали в баронские владения из диких земель – в надежде ночью поживиться в деревне если не младенцем, то телёнком или овцой. Вот и подрядился Ридд в соседней Комарёвке заказ на такого злодея взять – за кувшин того муската, который даже барону не достаётся, только для своих. Понятное дело, выследил псоглавца и потом нашинковал, как хорошая хозяйка капусту…

– А так – ну, у меня ж ноги смолоду калечные, потому сельский сход в извоз и определил. Хучь какая польза опчеству… Вот и насмотрелся я на людь и нелюдь, теперь уж за пол-лиги отличаю, – дедок снова щёлкнул кнутом промеж лошадиных ушей, ничуть не огорчённо вздохнул их равнодушному шевелению и затем смачно сплюнул в пыль обочины. – Так что, мастер Ридд, ты уж не серчай – но видно глазу намётанному, что ты безземельный какой, аль из байстрюков графьёвых. Откель-то с полуночи, но с понятием насчёт простого люда.

Ну ты и фрукт, оказывается, мастер Ридд!

"Да уж, вовсе не овощ с грядки…"

Дедок ещё что-то балагурил и вещал, отчего голос его прихотливым ручейком тёк в одно ухо – не забывая столь же неспешно вытекать в другое – длинно и нудно, как сама дорога. Как весь необозримый мир и предстоящая впереди вся эта огромная жизнь. Но парень уже откинулся обратно на солому и вперил взгляд в немилосердно прыгающее вечернее небо, с которого уже робко проглядывала одна… а вон ещё одна…

– Эй, паря, просыпайся! – что-то затрясло за плечо, и парень волей-неволей заставил себя не только принять более-менее вертикальное положение, но даже и открыть глаза.

В полутьме грязными пятнами света чадили факелы, виднелись потные и усталые солдатские морды… хм, вернее, хари – спасибо за разъяснение, деда! Городские ворота хотели уже закрывать по вечернему времени, но стражники углядели на дороге кляч виновоза Симеона и пока придержали одну створку.

Ридд зевнул, встряхнулся и привычно продемонстрировал было на запястье тонкий браслет горожанина, но от изумлённого восклицания отшатнувшегося десятника окончательно проснулся. На защищавшем руку заклёпанном наглухо серебряном наруче, который парень не снимал последние пару лет и который больше походил своими размерами на обычный напульсник лучника, после недавней стычки виднелись такие зловещие царапины, что тут отговоркой про собаку или даже волка уже никак не оделаешься.

– С псоглавцем недавно дорожку не поделил, – буркнул Ридд, быстро спрятав руку под плащ и отчаянно надеясь, что простой служака не различает следы зубов, в общем-то, почти безобидной твари от тех, из гномьих подземелий.

Очень кстати дедок-возница просипел, кашляя и дудя со своего передка, что и впрямь было такое дело, староста их милости барону про изничтоженную пёсью-бошку на той седмице доложил. Ридд из благодарности даже сунул ему пару медяков, и повеселевший в предвкушении выпивки старикан весёлыми матюгами и разудалыми проклятиями разбудил своих задремавших было одров.

– Так это ты и есть мастер Ридд? – усатый десятник встрепенулся и посерьёзнел. – От их милости приказ пришёл: как появишься, сразу в замок.

Очень нужно было! Уж парень как ни кутался в свой плащ, но под ним от одежды оставались одни заскорузлые от крови лохмотья. И всё же, пренебрегать приглашением здешнего хозяина тоже не стоило.

– Надо заехать умыться хоть – в прошлый раз их милость барон выговор мне сделали за неподобающий вид, – быстро нашёлся Ридд.

Десятник в сомнении дёрнул себя за ус, но всё же понимающе кивнул и сделал своим солдатам жест освободить дорогу. Возница на передке азартно огрел своих кляч, и в не замедлившем возобновиться грохоте и тряске дедова чертопхайка кое-как проползла в городские ворота…

– Дядюшка Флетчер, а отчего это в прошлый раз мою каморку кто-то навещал? – ввалившийся на постоялый двор Ридд без зазрения совести ухватил хозяина за бороду.

– Да полегче ты, – хозяин кое-как высвободил своё украшение из цепкой пятерни парня и поведал, что кто-то из постояльцев завёз тараканов в заведение, вот он и нанял подмастерье из гильдии магиков, чтоб погонял окаянных животных. Но известие о смерти короля в тот день так ударило по башке, что напрочь запамятовал даже и предупредить.

Усталый Ридд не стал заводиться по такому поводу, да и проворная по-хоббитянски Стелла уже наполняла лохань водой для мытья. Потому он вытребовал себе стаканчик смеси не-для-всех, хорошо прочищавшей мозги перед важным делом. И быстренько, словно послушный мальчик, влез в едва подогретую воду.

– Ох, мастер Ридд, да кого ж вы нынче рубали-то? – хоббитянка огорчённо всплеснула пухлыми руками и принялась быстро намыливать соизволившего одарить её цельной серебрушкой парня.

Она ещё ворчала, что на удивление ни единой царапины или хоть бы синяка – не так, как в тот раз, когда весь обляпанный кровью псоглавца притащился. В общем, Стелла старательно, с упоением бурчала и разорялась до тех пор, пока через рекордно короткое время блаженно чистый и даже чуть порозовевший Ридд не вылез из лохани.

Но если бы кто особенно докучавший присмотром наблюдал эту сцену, то обратил бы внимание, что хоббитянка несколько раз наклонялась к самому уху своего подопечного, что-то шептала – и тогда на её щёчки вымахивал румянец…

Чистая одежда уже была принесена из сундука и разложена на лавке, и парень, кое-как обтёршись чистой простынёй, с облегчением в неё нырнул.

Как ты это делаешь, что все девицы от тебя просто без ума? – поинтересовалась недрёманая дриада.

"Особенно одна эльфийка" – от такого неожиданного вопроса этой без спросу копавшейся в его голове нахалки Ридд едва не запутался в паре собственных сапог. И неминуемо рухнул бы с позором на забрызганный мыльной пеной пол, если бы прошмыгнувшая мимо хоббитянка не поддержала его за руку. – "Если ещё раз увижу ту Меану, проткну чем-нибудь"

Обязательно проткнёшь, и я даже тебе в том помогу!

После такого обещания Ридд уже едва не слетел с лестницы. Вот тебе и дриада-хранительница, кто б мог подумать… а сапоги его, словно живые, уже грохотали сами собой по коридору первого этажа.

Из-за кухонной двери шагнул дядюшка Флетчер. По-хозяйски расставив одну свою, а другую деревянную ноги, дородный хозяин огляделся – нет ли чужих – и сунул в ладонь пробегавшему мимо парню высокую чарку, до половины заполненную слегка светящейся и брызжущей искрами смесью. Сваренное на основе вина божоле зелье обладало тем свойством, что неплохо прочищало мозги перед делом ответственным или умственным. Правда, потом будет голова трещать не хуже как с хорошего похмелья… но, то уже будет потом.

– Бррр! – Ридд передёрнулся от брезгливости, залпом залив в глотку содержимое чарки, и с самопроизвольно скривившимся лицом утёр рукавом губы. – Фу, ну и гыдота…

Дядюшка Флетчер с достоинством принял отданную без счёта щепоть серебрушек, а взамен вручил парню его трость – уж на старого солдата, взявшегося немного почистить клинок и сам посох, дракончик с эфеса хоть и шипел совершенно по-хамски, но обижать не порывался.

Понимает, что ли?

– Да, мастер Ридд – по тому жрецу открылось… всякое-разное. Я сбагрил сведения баронскому палачу, – проворчал напоследок хозяин заведения.

Ридд ещё раз передёрнулся от брезгливости, одобрительно кивнул дядюшке Флетчеру и рысцой припустил наружу. В общем, не удивительно, что едва-едва на город бесшумно упало чёрное звёздчатое покрывало, а разоспавшаяся за день Соль слегка высунулась из-за башенки гильдии кузнецов и ювелиров да заглянула одним глазом в радостно вызолотившуюся навстречу реку, как Ридд уже бесшумно скользил ещё пышущими теплом улочками.

Из чистого озорства парень незаметно прошмыгнул мимо растяпы-стражника на входе в замок за его спиной. Бесшумной тенью взлетел по старому дубу, наверняка помнившему ещё и прадеда нынешнего барона, и по боковой ветви скользнул на балкон.

Расчёт его оправдался – по причине ещё не схлынувшей дневной духоты дверь там оказалась открыта. И через полминуты парень уже как ни в чём ни бывало вошёл в малую гостиную баронского замка.

– Доброго вечера… господин барон… госпожа баронесса… – Ридд легонько раскланялся, слегка отступив от правил этикета, но в то же время и не сильно изображая из себя неотёсанного пейзана, отчего на сухих губах женщины промелькнула чуть горьковатая улыбка.

Ну да, как говаривала добродушно-ворчливая хоббитянка Стелла – когда мастер Ридд хочет выглядеть лапочкой, то все остальные лапочки тихо умирают от зависти! Из-под роскошного эльфийского плаща виднелась белоснежная распашная рубашка с малой толикой кружев у воротника и манжетов, чёрные с серебристым блеском узкие брючки, заправленные в низкие удобные полусапожки – и полное отсутствие каких-либо украшений. Как сам Ридд надеялся, это обстоятельство хоть как-то позволит не отнести его весьма щёгольский наряд к тем фатоватым молодчикам, которые в этаких элегантных чёрно-белых нарядах выходят на охоту за молоденькими служаночками.

"Жаль, усов нет – напомадить-набриолинить, эта старая горгулья точно с насеста упадёт" – с весёлой злостью Ридд определил на руки ошалевшему от неожиданности лакею свой примечательный плащ и сунул посох в угол, меж золочёной кадушкой с пальмой и вызывающе цокающими часами.

Разговор поначалу не клеился, сын-мать бароны поглядывали на так непонятно объявившегося Ридда настороженно и даже с опаской. Оказывается, эльфийка уже притащила в замок добычу и даже сообщила, что по мастеру Ридду можно смело заказывать панихиду в Храме. А он вот он, собственной персоной!

И лишь когда Ридд по совету дриады стал в падающий из окна лунный свет и предъявил свою тень, хозяева расслабились и словно оттаяли. А барон даже вытребовал кувшинчик вина и фруктов.

– Эльфийка сейчас спит в покоях для слуг, – снисходительно пояснил он и лично налил своей матери в резную серебряную чарку.

Но парень прислушался к своим ощущениям и заговорщически усмехнулся.

– Вы позволите, ваша милость? – с намёком поинтересовался он у баронессы и подошёл к настенному зеркалу в прихотливо-вычурной раме.

Маменька-ведьма выкидывала коленца и похлеще – жаль, что сам Ридд по малолетству как-то не присматривался… палец его легко скользнул по окружности зеркала, а губы словно сами собой шепнули всплывший из глубин детства простенький наговор. Разумеется, за неимением яблока парень незаметно просто смочил кончик пальца в вине, надеясь, что это сработает.

Дриада в голове хохотала весело и отчаянно как девчонка, когда той пощекочешь пяточки или где-нибудь на сеновале предпримешь действия посмелее… но зеркало внезапно заиграло мягкими переливами, обрело глубину и объём – в нём обнаружилось совсем другое изображение.

– Очаровательная маленькая мерзавка, – с улыбкой проронила подошедшая полюбопытствовать баронесса, когда в глубине рамы обнаружился вид в её собственный будуар, в котором некая златокудрая бестия, закусив язычок от усердия, ковырялась дамской шпилькой в замочке богато инкрустированной шкатулки. – Кстати, я буду весьма удивлена, если…

В это время с тихим кррак!и тусклой вспышкой света замок сдался искусству перворождённой, и эльфийка откинула крышку.

– Не надо, ваша милость, – жестом Ридд остановил взвившегося было в праведном гневе барона – и не прогадал.

Потому что Меана, не без любопытства порывшаяся в драгоценностях баронессы словно курица в уличном соре, равнодушно захлопнула шкатулку и в несколько мгновений прилежно её заперла. А потом окинула заинтересованным взглядом чёрный с позолотой шкапчик, в котором хозяйка будуара хранила взаперти от слуг бумаги и письма, и азартно потёрла ладони…

– Когда закончит, расспросите её о самых ненадёжных замках и сторожевых заклятьях, а потом закажете усовершенствовать, – давящийся от смеха Ридд вернул разволновавшемуся зеркалу его естественный вид.

– М-да! Пожалуй, и от взломщиц бывает польза? – переглянувшийся с матерью барон нервно хохотнул, но в общем, идея Ридда ему показалась вполне здравой.

А парень только сейчас кое-что вспомнил. Проводив пожилую баронессу к её креслу, налив ей ещё капельку этого действительно замечательного вина и вообще увиваясь вокруг неё мелким бесом, Ридд вдруг назидательно воздел к высоким потолкам палец и произнёс пока что непонятное:

– О!

С видом заправского фокусника он пятернёй раз-другой на манер гребешка провёл по волосам над правым ухом. Но к некоторому разочарованию заинтересовавшихся зрителей, оттуда на ладонь парня кубарем вылетела всего лишь отчаянно зевающая цветочная феечка.

– Ваши милости, – самым проникновенным тоном начал Ридд. – Эта малышка путешествовала со мной в царство мрака. Помогала, светила. Мало того, если бы не она, то сейчас я не имел бы чести предстать пред ваши светлые очи.

Стоит ли и говорить, что такая рекомендация из уст мастера Ридда для совершенно расстроганной и очарованной баронессы стоила многих иных других? А потому просьба в награду разрешить этой малышке – в виде исключения – поселиться в оранжерее, встретила поддержку, а потом и единодушное одобрение матери и сына.

Нет, ты точно обладаешь каким-то даром причаровывать девиц!

– А ну-ка, – баронесса отвела чуть подальше от себя ладонь, в которую не замедлила перепорхнуть уже почуявшая выгоду маленькая феечка, и придирчиво её рассмотрела. – Знаешь что, милочка? Я закажу ювелиру золотое ведёрко вместо твоего простецкого – и тогда ни один лакей не спутает тебя с другими и не посмеет охотиться на тебя с мухобойкой…

Нет, таки точно – некоторые феечки отличаются умом и сообразительностью! Потому что маленькая негодница на ладони баронессы бухнулась на коленки и в такой немой мольбе заломила ручонки, что люди только засмеялись. И мгновенно спевшаяся парочка двух женщин – большой и пожилой – и крохотной, но крылатой – весело направилась в сторону оранжерей.

– Кстати, не попробуешь ли натаскать нектара с цветущих мамиллярии и опунции? Сделаем медок или варенье – соседская маркиза дю Фрембо точно лопнет от зависти!

А Ридд проводил их долгим смеющимся взглядом и, доверительно чуть наклонившись к уже изнемогающему от любопытства хозяину замка, принялся кратко излагать.

– Поначалу всё шло хорошо. Но когда потревожили ловушки, шум поднялся такой, что сбежалась нечисть со всех сторон…

У молодого и крепкого барона не раз то вставали дыбом волосы, то отвисала челюсть, когда парень довольно живописно разрисовал приключение… разумеется, в несколько усечённом виде.

Нет, врёт – и даже не покраснеет!

"Не мешай, подруга – тут политика, дело априори грязное" – мысленно отмахнулся Ридд и продолжил столь же прилежно нагнетать страсти. В конце концов он сухо обмолвился, что в священной роще смилостивились над борцом с нечистью и вылечили, но там много и самому непонятно, надо ещё разбираться…

– В общем, ваша милость – единственно что извиняет, так лишь то обстоятельство, что первый раз обычно так и бывает.

Ошарашенный барон покивал и некстати спросил – а как распорядиться добычей? Хвала святому Динасу, что в этот момент он смотрел в свою чарку, а не на Ридда, и не заметил в глазах того мелькнувшего торжества! Потому что всё вышло даже лучше, чем сам парень и рассчитывал…

– Присматривался я тут к одному десятнику вашей дружины – да-да, к Питту. Хороший вояка и неглуп. Честен вдобавок, не научился ещё бить в спину или предавать, – с самым задумчивым видом Ридд потёр неприятно кольнувший щетиной в ладонь подбородок. – Так вот, та булава словно под его руку и сделана!

Признаться, барона едва не хватил удар от такого предложения – разрешить причаровать гномье оружие к простолюдину. Но даже и это Ридд сумел обернуть себе на пользу. Этак доверительно-интимно понизив голос, он пояснил прямо в расширившиеся от удивления синие глаза, что против костяков булава со святыми в ней молитвами ох как хороша будет – и тогда можно попробовать вытащить с нижних уровней что-то действительно серьёзное.

Эх, хоть они и их благородие, а по гостиной в задумчивости бродили в точности как сам Ридд, уподобляясь в своих метаниях потерявшей след гончей! Не раз и не два барон приостанавливался в сомнениях, и тогда на скулах резче обозначались желваки. Но парень благоразумно помалкивал пока, больше налегая на тонкое, чарующее своим ароматом винцо. "Пусть думает, что сам решение принял – зачем давать понять барону, что я его элементарно просчитал?"

Ну ты и змей!

"У-у, ещё какой! Но если вдуматься, всё оно для пользы дела… кстати, а тебе не станет плохо, там, внизу?"

Ой!

Язвительно-насмешливый голосок в голове умолк уже надолго, а вполне удовольствовавшийся этим Ридд принялся развивать первоначальный успех.

– Мой опыт плюс искусство эльфийки и воинская доблесть Питта – это уже не шутка, ваша милость. Наверху-то уже ничего толкового не осталось. В лучшем случае пара кинжалов и ещё несколько арбалетных болтов… согласитесь, не под вашу руку. Так что, даёте добро?

Молодости часто свойственна безрассудность – но столь же часто и решительность, коей побаивается осторожничающая старость. И тем не менее, барон Шарто никогда не отличался ни особенным тугодумством, ни поспешностью суждений. На губы его скользнула лёгкая улыбка, когда он заметил, что день сегодня выдался тяжёлым, и лучше всё хорошенько обдумать – да утром, на свежую голову и решить…

Ридд лишь вежливо улыбнулся в ответ, обнаружив, что его чуть не побили собственным же манером – и согласился. Куда ж тут денешься? Тем более, что дел предстояло ещё столько, что могло и ночи не хватить.

Кое-как распрощавшись с хозяином замка, он неспешно спустился по ступеням вниз, всем видом изображая рассеянную задумчивость. И лишь когда лакей, которого просто распирало от гордости, словно он подносил парадный камзол самому королю, подал и надел на плечи гостя его изумительной работы эльфский плащ, Ридд с досадой хлопнул себя по лбу.

– Эка незадача! Трость где-то в покоях забыл… – проворчал он и проворно взбежал обратно наверх.

Из гостиной слуги уже унесли подсвечники и магический шар-светилку, который барон мог позволить себе использовать в любое время, и комната оказалась погружена в сумрак, разрезанный надвое лишь золотистым сиянием упрямо подглядывавшей в окно Соль. Но бесшумной тенью скользившему Ридду то оказалось только на руку. Одним движением прихватив из угла своё чуть мерцавшее оружие, он неслышно, одними губами, прошептал маменькин наговор.

В глазах легонько защипало, в нздрях щекотнуло – но через миг-другой, проморгавшись и почесав нос, Ридд привычно обнаружил разительные перемены. Мягко светились натёртые воском с магическими добавками паркетины и деревянные части обстановки, зеркало и вовсе гуляло, как говаривала матушка, слабыми лиловыми сполохами. А на столешнице мерцала зеленоватыми отблесками остаточной волшбы сорванная с кувшина вина печать.

Но парень не стал глазеть на все эти проявления магических энергий, тем более что уже видел ненамного хуже, чем днём. Напротив, своей непонятной походочкой, с виду неспешной, но позволявшей тем не менее поспевать повсюду, он выбрался на галерею. Снова на балкон, как будто ему претила одна только мысль уйти тем же путём, каким ходят все. Однако здесь он не стал взбираться на словно нарочно приблизившуюся дубовую ветвь. Напротив, Ридд по выступам лепнины и увившему всё крыло замка дикому плющу проворно взобрался вверх, и через некоторое время уже ступил на балкон верхнего, третьего этажа.

Если наблюдение за замком и сделанные из того выводы оказались верны, то как раз где-то здесь и должны обретаться покои баронессы. Оставалось лишь чуть выждать. Заодно и обдумать переданное Стеллой сообщение… если кто-то думает, что хоббиты годны лишь ковыряться в огородах или у кухонной плиты, то ошибётся весьма жестоко.

Итак, помощи одинокому Лису не будет. Оказалось, что по всему королевству зашевелилась в подземельях тьма – а в некоторых местностях и среди белого дня обнаружилось весьма опасным спускаться в глубокие овраги или ущелья. Туда, где уже вот-вот готова была вспыхнуть паника, мэтр Фуке и разослал своих нескольких чародеев. А Ридду прислал лишь сообщение и приказ крутиться своими силами…

– Молодой человек, если вы станете заверять, будто вдруг воспылали ко мне настолько буйной страстью, чтоб ночью лезть на балкон, то мне останется только рассмеяться в ответ, – женщина стояла в проёме распахнутой двери и рассматривала Ридда с неподдельным интересом.

Поскольку баронесса по своей милой привычке обнаружилась в одном лишь полупрозрачном ночном пеньюаре до пят, то вежливо поклонившийся Ридд счёл наилучшим способом скрыть свою растерянность – снять с себя плащ и как можно галантнее набросить на плечи женщины.

– Нет, ваша милость, я хотел бы с вами поговорить по кое-каким животрепещущим и обоюдоинтересным вопросам. Наедине.

После этих слов он вынул из кармана нечто тонкое и удлинённое, завёрнутое в чистую тряпицу. Целиком полагаясь на присущее женщинам (и не только им) любопытство, парень развернул ношу, и вскоре на ладони его блеснули в золотом свете Соль два тонких металлический предмета, соединённые светящейся нитью. При ближайшем и подробнейшем рассмотрении оказавшиеся разительно похожими… да точно, оно самое и есть!

– Да, ваша милость, с виду обычные вязальные спицы, – с лёгкой улыбкой заметил Ридд. – Только, сделанные из зачарованного гномьего металла и найденные мною в глубине подземелий.

Баронесса содрогнулась словно от ночной прохлады, а парочка на ладони парня словно напиталась немного лунным светом и вдруг озарилась собственным иглистым сиянием.

– Каюсь, поскольку с вашим сыном договор был только на оружие, я утаил эту находку – надеюсь, вы простите мне этот малый грех? – с этими словами Ридд, благоразумно держа спицы только через тряпицу, взял прохладную руку женщины и легонько кольнул её гномьим изделием в кончик мизинца – так, чтобы выступила крохотная капелька крови. Он медленно, старательно смочил в ней оба предмета, а затем, когда вязальная принадлежность просияла ещё раз, уже гораздо ярче, вложил спицы в ладонь баронессы.

– Закажите у лучшего кузнеца большой моток самой тонкой стальной проволоки, выделанной по гномьему рецепту, и свяжите своему сыну лёгкую кольчугу, – Ридд посмотрел в озарённое сиянием Соль и волшебного предмета лицо баронессы и продолжил. – Только волшебными вязальными принадлежностями, и только мать сумеет сделать непробиваемую ни для какого оружия броню. Даже эльфийкая стрела окажется бессильной… разве что стрелы любви.

На лице женщины засветилась мягкая улыбка, когда спицы после нескольких слабых трепыханий покорились новой хозяйке и признали себя её собственностью.

– А почему так, мастер Ридд?

Парень снова посмотрел в лицо женщины, на котором уже играла лёгкая улыбка и пояснил – в отличие от обычных кольчуг из колечек, изделие цельной проволоки в момент удара как бы стягивается в то место и распределяет собою нагрузку. Мало того, будучи сделанное руками матери и пропитанное материнской любовью, оно окажется куда как надёжнее и практичнее – пожалуй, не хуже легендарных доспехов эльфийских королей.

– Так что, ваша милость, только одна женщина и только один раз может связать своему сыну подобное чудо, – негромко заключил Ридд и легонько поклонился в знак того, что с этой темой покончено.

Полюбопытствовав затем взглядом женщины, парень мысленно ею восхитился – глаза баронессы решительно ничего такого не выражали – ни изумления, ни радости. Вот уж старая закалка!

– Как я понимаю, мастер Ридд, за такую вещь и за такую возможность, соответственно, и цена будет немалой? – негромко осведомилась женщина и с великолепным пренебрежением к условностям спрятала мерцающую парочку себе в вырез пеньюара. – Вы верно предположили, кто за такую находку даст вам высочайшую цену. Это делает честь вашей сообразительности.