Текст книги "Золотой Лис. 1-2 часть(СИ)"

Автор книги: Валерий Иващенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

Постукивание и царапанье в невидимую дверь повторились. Причём с такой силой, что лежавший во тьме человек невольно затаил дыхание. Нет, эти не угомонятся. Сколько веков ждали, подстерегали подходящий случай полакомиться свежатинкой – а она вдруг, подлая, закрылась.

– Ничего, подождёте ещё, – удивительно, однако на грязные и пересохшие губы выплыла улыбка.

Ноющая грудь постепенно унималась. Как бы то ни было, но мерзкая эльфийка не сумела (или не захотела) ударом превратить потроха парня в полопавшийся фарш. Ничего, поболит – и пройдёт. Да и рёбра целы, что ж тут теперь, опечаливаться?

Некоторая бодрость Ридда объяснялась не только тем фактом, что он хоть и заперт в этой каменной клетушке, но всё же цел и невредим. А ещё и некой никому не известной, но весьма похвальной привычке не класть все яйца в одну корзину.

Меана утащила сумку с припасами? Плохо – однако, не смертельно. Не просто так Ридд кое-что рассовал и по карманам дарёного плаща. Пусть тех и оказывалось не в пример меньше, чем у прежнего, нарочито пошитого под старый и потрёпанный вид…

В темноте раздался шорох, мелькнула зеленоватая искорка. Да полноте, какая магия? Всего-то эльфийский светлячок! В том смысле, что внутри круглого стеклянного пузырька обреталась крохотная цветочная феечка. Вот и сейчас, малышка прекратила неслышно ругаться, когда ёмкость, в которую её заточили изловившие руки, перестали встряхивать. Зато от злости она так сыпанула искорками, что вся – от макушки до пяток и кончиков крыльев – озарилась чуть зеленоватым светом.

– Знаешь, где мы сейчас, букашка? – Ридд с улыбкой рассматривал злобствующую крохотную девчонку росточком в полпальца, к которой бессмертные по некоей своей прихоти приделали изящные стрекозиные крылышки. – В глубине гномьих подземелий, и вокруг нас толпами лазят кровожадные мертвяки…

Дети говорят, что эти вездесущие, малахольные и приставучие малявки на самом деле вполне понимают человеческую речь – по крайней мере, Общий Язык. Обычно они роятся всюду, где хоть что-то растёт и цветёт. Но к людям льнут вовсе не просто из приязни, вроде бы подпитываются от тех эмоциями и брызгами неизрасходованной магии. А в свободное время крохотными ведёрками таскают цветочный нектар и пыльцу, насмерть сражаются с воробьями или катаются на мохнатых и забавно жужжащих шмелях. Короче, помаленьку мозолят глаза и досаждают всем, как могут.

Вот и сейчас, заслышав о страшном месте, малявка округлила глаза и демонстративно покрутила пальцем у виска. А затем с самым грустным и горестным видом уселась на своё перевёрнутое ведёрко, и даже подпёрла голову рукой. Настолько точно она скопировала задумавшегося о своих бедах человека, что Ридд поневоле снова улыбнулся.

– Свети, маленькая, помогай. Если выберемся, я упрошу барона позволить тебе жить в его зимнем саду – а там такие растения, которых в наших краях и не встретишь. А когда уж подругам расскажешь о таком путешествии, они от зависти просто лопнут.

Всё! Судя по мгновенно просиявшей склянке, маленькая феечка отныне готова была сиять денно и нощно, почти сравнявшись яркостью с прежним фонарём. Да и поведение той разительно поменялось – малышка с готовностью закивала, а на крохотной мордашке появилась довольная улыбка…

Что ж, свет это уже хорошо. Ридд внимательно обвёл взглядом своё каменное узилище, и если бы нежить снаружи сейчас завидела эту больше похожую на волчий оскал улыбку, она бы тотчас разбежалась прочь с тем же усердием, с каким сейчас ломилась внутрь.

Ибо взгляд парня приметил, как из угла блеснула рукоять-навершие прислонённой было туда трости. То маленький дракончик азартно сиял алыми глазёнками в предвкушении хорошей драки. А что без последней уже не обойтись, в том ни у кого не было ни малейшего сомнения – ни у блистательной феечки, ни у серебряного дракончика, ни у принявшего ковыряться в своих припасах парня.

Итак, в наличии оказался полный комплект обычного оружия, несколько заклятий в голове, и пять пузырьков, которые Ридд задумчиво выстроил в ряд на освобождённой от сора крышке сундука.

В первом сияла крохотная феечка, и парень благодарно улыбнулся ей – просто отменно! Второй, третий и четвёртый он лишь потрогал грязными пальцами, но лишь с досадой вздохнул. Если что и могло пригодиться, так это небольшой, на пару глотков виал тёмного муската, который уже готов был согреть человеческие тело и душу в этом стылом подземелье.

Но пятый пузырёк с остренькой крышечкой, сразу предупреждавшей об опасном содержимом… этого хватило бы, чтобы надёжно упокоить самого резвого скелета или зомби, однако снаружи тех сейчас валандалось никак не меньше дюжины.

Опустившийся вниз и чуть в сторону взгляд парня – он всегда так делал в задумчивости – некоторое время незряче оставался на тускло блистающем дракончике в рукояти спящей пока шпаги. И вдруг он прояснился. Вот он, вот путь к спасению! А ладони уже ухватили трость, приласкали рукоять ревностно и нежно…

– Послушай, малыш. Ну ладно, чуждую магию внутрь себя не пускаешь. Эта твоя принципиальность мне не нравится, но я по крайней мере её уважаю. А согласишься ли ты позволить полить себя и удержать на клинке ядовитое зелье? Хотя бы четверть часа, а там мы прорубимся обратно наверх, под так милое нам обоим солнце.

Ридд готов был дать голову на отсечение – маленький дракон несомненно прислушивался, а в глазах его тлели искорки алого интереса. Ох, сколько же он намаялся в своё время с этим упрямцем, никак не желавшим отвыкнуть от руки отца и признать новым хозяином сына! И за руку кусал, и одежду прожигал искрами, а один раз даже проткнул ногу кончиком дёрнувшегося в ладони клинка. Но когда по всему королевству разослан был и зачитан указ о казни мятежного барона Фернандо, только тогда маленький упрямец на эфесе оружия более-менее смирился.

Но полное согласие меж владельцем и оружием пришло лишь там, в сторожке у моста, когда из троих коротавших там дождливую ночь бродяг двое оказались откровенным отребьем, возжелавшим ограбить и убить парнишку… клинок тогда сполна оценил крепкую руку и стальные нервы нового хозяина. А пуще того, его мастерство. Ну да, ещё бы – малолетнему Риддерику нужно было не просто заучить приёмы, а каждый день и каждый час на фехтовальном пятачке оспаривать со старшими братьями право не быть битым.

И наутро, кое-как провёвший ночь в компании двух свежих трупов Ридд ускакал в так и не прекратившийся дождь полноправным хозяином волшебного оружия, испившего для начала кровь двух дюжих и неробкого десятка мерзавцев. Впоследствии ещё пару раз бывало, но как-то легче проходило. Во всяком случае, вывернуть желудок уже не тянуло…

Серебряный дракон в ладони ощутимо нагрелся, но легонько цапнуть за палец не порывался, и на том спасибо всеблагому Динасу и его брату Шамоту. То ли идея шпаге понравилась, то ли не грела её возможность слишком уж надолго оказаться бесхозной в этом подземелье. А новый владелец… он может и вовсе никогда не найтись.

– Спасибо, малыш, – Ридд привычно погладил прихотливо изогнувшегося дракончика по спинке и пока отставил трость в сторонку.

Прежде чем отпирать дверь да приниматься прорубать себе путь на свободу, неплохо было бы более тщательно осмотреть здешнюю рухлядь – наверняка тут уцелело что-то ещё.

И он, закрыв глаза и несколько раз вздохнув в этом уже начавшем душить спёртом воздухе, принялся методично осматривать полки. Сверху вниз и слева направо – как и учил мастер Фуке в гильдии хранителей… об этой организации мало кто знал. Лишь очень богатые вельможи могли позволить себе нанять в качестве телохранителя этакую обученную змею на двух ногах, отличавшуюся кроме блестящей выучки ещё и незыблемостью принципов. Уж подкупить таковых профессионалов, запугать или же соблазнить посулами было просто невозможно.

Мастер собирал к себе под крыло и обучал лишь вот таких отчаявшихся в жизни, как и сам Ридд. Для которых золото не имело ценности, а драгоценные украшения всего лишь безделушками и оставались. И если бы не разразившийся в графстве Божоле страшный мор, косивший народ без разбору и вынудивший старого Фуке распустить школу, кто знает – чем бы оно всё продолжилось? Хоть владелец и основатель был личностью не очень-то приятной в общении, но стоило признать, дело своё знал.

Это уже потом бывшие ученики мэтра основали братство Хранителей…

– Хм, а это уже не кое-что, – Ридд с кривой ухмылкой осмотрел горку предметов, получившуюся при прочёсывании.

Наверняка в этом окружающем хламе имелись и куда более ценные и полезные вещицы. Но большая их часть пришла в негодность за века. А самое главное – Ридд даже понятия не имел, что оно за предметы и как ими пользоваться. А нарываться на неприятности по глупости или из простого любопытства его отучили давным-давно.

Потому всё, что возможно, парень тщательно упаковал и замотал в снятый плащ эльфийского ярла. Такую вещь лучше поберечь. Уж в ближайшие четверть часа холодно точно не будет, да и свобода движений во время рубки с нежитью не самое последнее дело… получившийся свёрток Ридд определил за спину, закрепив пришитыми к куртке кожаными ремешками. И в конце концов перед ним остались лишь два пузырька, в одном из которых беспокойно шевелилась светящаяся феечка, а другой наливался сконцентрированным спокойствием яда – и пока безучастное оружие…

Возможно, неупокоенные тоже устают. Или же ослабевает напитавшая их древняя ненависть ко всему живому – кто их знает? Во всяком случае, когда дверь, за которой таилось вожделенное, ароматное и тёплое лакомство, вдруг распахнулась от мощного пинка изнутри, те отреагировали не сразу. Ридд без особого труда с хрустом развалил надвое несколько ближайших костяков и вывалился в библиотеку.

Широко размахивая яростно шипящим от яда клинком и высоко держа драгоценный виал с усердно светящей феечкой, он в обход груды старых костей, на которых слишком легко было оступиться, прорубил себе путь в центр условно названной библиотекой подземной залы.

Лишь здесь он бросил взгляд по сторонам и застонал сквозь стиснутые зубы. Нежити оказалось куда как больше. Мало того, выход на лестницу прикрывала такая толпа, что там скорее следовало вооружиться хорошим топором. И поплевав на ладони, прорубаться словно сквозь густо сросшуюся лесную чащобу. Но самое гнусное, что попадались и ещё не полностью разложившиеся трупы – наверняка где-то слишком уж полыхала старая магия, что те неплохо сохранились…

В лицо ударило таким зловонием от злобно скрипевшей и даже завывавшей толпы, что Ридд на несколько мгновений потерял дыхание. Но и того хватило напирающей толпе нежити, чтобы зажать ненавистного и в то же время вожделенного человека в угол.

– Твари!

Клинок в руке словно превратился в портативную прирученную смерть. Он разил всё, до чего мог дотянуться, со вполне похвальной резвостью. Но всё же, шпага слишком лёгкое оружие, чтобы надёжно рубить им старые кости – а колющих ударов мертвяки практически не боялись. Эх, сюда бы хороший бастард или даже любимый отцовский двуручник…

– Каргм! – от звуков этого басовитого рыка Ридд почувствовал, как сползающие по спине ледяные мураши безнадёги вдруг стали горячими.

Напиравшая толпа неуверенно отпрянула. Сейчас они собрались в подземной зале чуть ли не полсотней, беспокойно шевелились и подёргивались, однако на несколько мгновений дали парню драгоценную отсрочку – и очень хотелось бы надеяться, что не перед неминуемым. Но когда из темноты сквозь нестройное воинство протолкалась горбатая туша, покрытая неровной плёнкой блестящей слизи, Ридд почувствовал, что его сейчас просто вывернет от непередаваемой смеси брезгливости и ненависти.

Квага, мерзкое и отвратительное порождение мезальянса темноты с мраком… отвратительный трупоед, получивший это подобие жизни из испражнений демонов или же в алхимической лаборатории некроманта – сейчас именно эта четырёхлапая тварь вразвалку и деловито пробиралась к человеку, обречённо замершему в дальнем от лестницы углу. Ридд ещё успел прикинуть, что на остатках сил можно попытаться прорубить себе путь – да вот только, не к лестнице наверх, а к внутренней галерее второго уровня. Да вот только, туда и вовсе лезть не хотелось.

– Мразь… – озверевшие от ярости человек и тварь тотчас сцепились в схватке.

В древнем как мир поединке – убей, и не будешь убит сам. С той лишь разницей, что сейчас за спиной кваги дожидались своей очереди молчаливые скелеты и полуразложившиеся трупы. А слой яда на клинке таял, истончался с каждым мгновением… и всё же, исход битвы был предрешён. Хотя порхавший стремительной молнией клинок и нашёл уязвимое место меж упрятанных под слизь защитных пластин, вошёл туда на добрый фут торжествующей стали, но и взвывшая тварь успела ударом чудовищной лапы сшибить человека с ног.

– Что ж, никто мне вечной жизни и не обещал, – обессилевший Ридд кое-как разбил о выступ стеллажей виал с выпорхнувшей из осколков феечкой. – Лети хоть ты, малышка!

Впоследствии Ридд часто раздумывал над случившимся, но никакого сколь-нибудь рационального объяснения случившемуся не нашёл. Как ни мучился, истязая свою память в малейших подробностях и даже анализируя все мелочи задолго до того спуска под землю, но так ни к чему и не пришёл. Чем бы ни представлялось произошедшее в следующие несколько мгновений, однако ничем как чудом оно объясняться просто не могло…

Маленькая феечка отважно взмыла вверх. Свет её, и без того довольно яркий, вдруг усилился. Да настолько, что упрямо пытавшемуся приподняться и нащупать рукоять шпаги парню резануло по глазам.

Словно сюда, во многие сотни шагов под землю, вдруг спустилась с небес сама сияющая звезда. И рухнувший обратно Ридд, у которого глаза захлопнулись сами собой – да ещё и ладонью пришлось прикрыть – с вдруг пустившимся вскачь сердцем слышал, как от бешеного света рассыпались костяки. Как плясали огоньки по дёргающимся трупам и те лопались, поджигая всё вокруг. И как свет словно исполинский зверь с упоением вылизывал каждый уголок подземной залы, длинным языком доставая далеко в проходы…

И когда взгляд перестало обжигать нестерпимым сиянием, Ридд поспешил раскрыть глаза. Всё, что он тогда успел приметить перед поспешившей вернуться темнотой, это усыпанная замершими навеки костями зала библиотеки.

На плечо крохотным светлячком в беспамятстве рухнула обессилевшая маленькая феечка. И в почти полном мраке глаза лежащего человека вдруг увидали высоко, под самым потолком, медленно пульсирующую светом подобно усталому сердцу обложку одной-единственной книги…

Глава 7. Белые начинают и… проигрывают

Боль выгибала всё тело дугой. Билась и пульсировала, взвивалась багровой волной в такт бешено колотящемуся сердцу. Порой весь мир исчезал в пароксизмах, грозя рано или поздно исчезнуть совсем…

Но как медленно ни приближались сейчас отчего-то чёрные деревья, всё же человек доковылял до границы целительской рощи и только здесь позволил упасть наземь своему измученному телу. И поспешившая навстречу хранительница, склонившись над ещё слабо подрагивающим хомо, печально отшатнулась.

Страшные раны, нанесённые нежитью, сами по себе не смогли убить жизнь – но занесённый клыками и когтями трупный яд сейчас растекался по телу вместе с каждым ударом постепенно затихающего сердца. И хотя на почерневшие распухшие губы уже выхлёстывалась зеленоватая пена, в серых глазах не исчезал упрямый, осмысленный огонёк.

– Ох, мастер Ридд, что же ты с собой сделал? – дриада не колебалась ни мига.

Под её повелительным жестом тело этого странного хомо мягко взмыло над землёй, словно влекомое невидимой воздушной волной. А легко скользящая по неприминаемой её походкой траве дриада быстро увлекла свою печальную ношу в самую глубину рощи. Повинуясь одному только взгляду, деревья и кустарник тут же расступались, образовывали путь – и кто знает, не последний ли? Всё дальше и глубже…

Здесь никогда не ступала нога смертного. Да и не могла ступить, ибо для всех прочих не было хода на эту поляну, заботливо укрытую ветвями деревьев и печалью забвения. Казалось, здесь остановилось само время, и при взгляде на эту пропитанную легчайшим туманом картину поневоле закрадывалось подозрение, что точно так же здесь всё было и сто, и тысячу, и тьму лет назад…

Посреди поляны из земли выглядывал подозрительно ровный каменный круг шагов около пяти размерами, едва ли возвышавшийся над травой. Серо-песчаного цвета, когда-то он был отполирован до блеска, но сейчас помутнел и кое-где даже выкрошился по краям. Ветром и непогодой на него зашвырнуло несколько сучьев и прошлогодних, жёлтых и высохших до полупрозрачности листьев – дриада проворно обмахнула этот сор, и в самую середину древнего алтаря уложила изорванное человеческое тело.

Один за другим по краю вспыхнули три белых огня, словно кто-то невидимый зажёг там три диковинных, не дающих копоти факела. Встретившись над почти бездыханным телом, сияние взвихрилось снежной волной, когда дриада, заламывая руки и откровенно волнуясь, принялась сбивчиво шептать странные и нелепые слова древнего языка…

– Ветер к ветру, а облако по небу! Две точки – жизнь и смерть образуют линию судьбы. Капля к ручейку, а семя к земле! Три точки образуют круг вечности, да будет она проклята!

Сияние над телом человека усилилось, воспарило, и сгустилось в ещё одну, четвёртую вершину пирамиды над алтарём – и вот к нему-то обратилась дриада. Наверное, сам камень бы внял этим мольбам, но обратившие сюда взор бессмертные всё отчего-то медлили. Молчали, печально взирая на медленно, по капле утекающие остатки жизни, пока наконец призрачная пирамида не начала окрашиваться в серые тона.

– Нет! – взметнулся даже не крик, а стон смертельно уязвлённой равнодушием дриады.

И тут хранительница рощи, вечная и бессмертная, сделала то, что не ожидала даже и сама. Шаг-другой привели её к замершему телу, и дриада печально опустилась на камень рядом со смертным, а ладонь её приподняла голову смертельно раненого воина – и прижала её к своей груди, в которой никогда не биться сердцу…

Оказалось, что бессмертные всё же заинтересовались, и из глубины пепльно-жемчужной пирамиды стали слышны голоса.

– Любопытно! Это что же, моя верная служительница согласна прервать нить своей судьбы, чтобы вернуть никчемную жизнь этому… этому мерзавцу? – женский голос выражал столь непритворное удивление, коего трудно было бы ожидать от всякого повидавших небожителей.

Басовитый и чуть рокочущий голос хохотнул в ответ.

– Дорогая, ты, право несправедлива к нему – он много лучше многих иных смертных.

Невидимая богиня строптиво фыркнула и заметила, что хоть она и весьма невысокого мнения о жрецах и послушниках в своих храмах, но этот хитрый лис в человеческом облике не дотягивает даже до них.

– Вот как? Славословия и песнопения тех, кто убоялся твоего гнева и надеется выслужить себе хорошее посмертие, милее искренности того, кто мучительно ищет свой путь? – дриада подняла лицо и дерзко взглянула в нестерпимо осветившую её вышину.

Долгие мгновения утекли в бездонную копилку вечности, прежде чем небесная покровительница отозвалась, и печален оказался её голос.

– Он прервал до срока не одну драгоценную жизнь – однако не породил ни единой. Пусть ищет благосклонности у своих воинственных покровителей, но не здесь!

Невидимый собеседник бессмертной снова рассмеялся.

– Тогда зачем ты помогла ему в подземельях, светлейшая? Признаться, это отозвалось нехорошей такой пощёчиной по репутации моей тьмы! За тобой должок, милая.

– Ну, знаешь… – если бы боги умели возмущаться, то можно было бы подумать, что бессмертная именно задохнулась от возмущения. – Ну и ладно! Ну и пусть!

Снова несколько мгновений невыносимой тишины, и замершая дриада услыхала, что за дерзость она уволена с места. Вскоре из священного дерева рощи выйдет другая, не такая нахальная и безрассудная хранительница рощи.

– А ты, милая… что ж, исполнение – враг желания!

Страшный крик издала содрогнувшаяся дриада, когда она вся вдруг излилась в пространство над алтарём драгоценным зелёным сиянием. Оно покружило неуверенно в воздухе, словно ветер перебрасывал клубочек дыма из ладони в ладонь – и бесшумно потянулось в лежащее на камне истерзанное тело.

– Нет… – как ни был слаб голос с трудом балансирующего на зыбкой границе человека, но он оттолкнул зелёный огонёк от себя.

– Ну ничего себе! Этот смертный не только мерзавец, но ещё и тварь неблагодарная! – но бессмертная отчего-то не спешила, всё медлила с окончательным приговором.

В самом низу пирамиды робко замерцал огонёк. Ему вторил ещё один, затем ещё… и когда покровительница соизволила заметить их, они просияли радостным блеском.

– Бессмертная, мы просим за этого хомо!

Уловив смягчившийся взгляд покровительницы, дриады из других рощ приободрились и принялись наперебой расписывать необычность и чуть ли не уникальность этого хомо.

– Не срубил ни одного дерева и даже не пытался вас ловить? – богиня расхохоталась так, что пирамида просияла нестерпимым блеском. – И даже мелкие подношения делал?

Но одиноко паривший зелёный огонёк заметил, что смертный ни разу ничего не просил, а просто делал то по доброте душевной.

– Вот уж во что я меньше всего верю, так это в добрые побуждения этих… гм! – бессмертная запнулась на миг. – Ладно, ладно, не тарахтите! Одно беспокойство от вас только… но и я своих решений не меняю.

И в опустившейся тишине из горних высей прилетело решение. Отныне толика жизненной благодати, отпущенная бестолковой дриаде, связана с жизнью этого хомо. Вся грязь, все в будущем свершённые им мерзости – всё то будет каждый час и каждый миг казнить её сильнее удара топором по священному дереву.

– Поговорим ещё раз, неблагодарная – когда он испустит свой последний вздох. И не хотела бы я тогда посмотреть на жалкие останки твоей сущности, услышать твои горестные вопли!

Против ожидания, разжалованная дриада не разразилась мольбами и рыданиями. Напротив, огонёк просиял драгоценным изумрудом во тьме и восславил неслыханную милость и щедрость небесной покровительницы.

– Спасибо, великодушная – большего подарка ты мне не могла и сделать!

И не успела ошеломлённая богиня даже и разразиться возмущённой тирадой, как огонёк проворно обогнул окровавленную, пытавшуюся оттолкнуть его ладонь – и влился в изогнувшееся дугой тело смертного.

Неслышно погасло сияние божественного присутствия. Сверху слетел потревоженный лист, и ничто не оттолкнуло его от вновь ставшего исцарапанным и грязным каменного круга. Кружа и порхая, последний дар усталого дерева опустился на мерно вздымавшуюся грудь человека. Казалось, он спал – но его страшные раны постепенно перестали отсвечивать сизым, словно по ним прошлась невидимая рука сильнейшего целителя. Ещё немного, они закрылись, зарубцевались свежей плотью, а там и исчезли совсем…

Ридд закашлялся судорожно, словно чистейший воздух упрямо не желал проталкиваться в лёгкие, а затем с хрипом подхватился и сел. Глаза слипались и тоже не хотели открываться, словно их залепили чем-то не очень-то хорошим.

И всё же он справился с собой, вдохнул в грудь этого изумительного, никогда не надоедающего дыхания, и даже сел, кое-как помогая себе дрожащими руками…

– А теперь вставай и уходи отсюда, смертный, не оскорбляй своим присутствием священного места!

Хотя дриада и выглядела точно той же, но вот и чуть враждебный голос, и манера говорить выдавали с головой, что эта вовсе не та, которую парень сейчас ожидал перед собой увидеть. Он затряс головой, изгоняя застившую её муть, и тут же с придушенным воем ухватился за виски – в голове со звоном словно что-то разбилось, и прямо в мозг так стрельнуло, будто накануне обладатель не в меру хлебнул винца под скудную трапезу.

– Где я, красавица? – Ридд осторожно огляделся. – В упор не помню, чтоб я сюда приходил.

Поляна в её сумрачной неподвижности откровенно ему не понравилась. Равно как и ощущение стылого камня под собой. И всё же, погладив грязную поверхность, он быстренько проделал в голове некие вычисления, не имеющие никакого отношения к четырём действиям, и проделал нужные выводы.

– Меня всё-таки исцелили?

Ладони скользнули по телу, по ещё недавно искалеченной груди и левой руке, державшейся только на лоскуте мяса и наспех прихваченной ремнём. Ни малейших следов – но вот остатки одежды выглядели так, словно их жевали и рвали собаки. Нет, пожалуй, то были неупокоенные?

И только сейчас картины последнего боя всплыли в голове, закружили страшным и бесстыжим в своей неприглядности хороводом.

– Хранительница, прошу снисхождения – мне как-то немного не того… – ещё сумел выдохнуть Ридд, прежде чем в его собственной голове что-то чужое неуверенно засмеялось – а потом с великолепием увидавшей мышь девицы он рухнул в обморок…

Следующее пробуждение оказалось хоть и не очень приятным – спать на холодном камне даже летом не рекомендуется никому – но зато Ридд ощутил себя куда лучше.

– Нет, ну отчего так в ушах звенит? – Ридд попытался потрясти головой, добросовестно попробовал выковырять этот больше похожий на хохот звон из ушей, и даже пару раз легонько стукнул себя кулаком по макушке – а вдруг ставшие чуток набекрень мозги вернутся на место?

Молчаливо наблюдавшая за ним дриада хоть и смотрела всё так же отчуждённо, однако активных действий предпринимать не спешила.

– Ничего не понимаю! – Ридд обвёл взглядом сумрачную и чуть туманную поляну. – Не очень-то это место похоже на чертоги смерти.

Не бойся, хомо!

Согласитесь, когда прямо в голове не слышится, не читается по буквам и даже не угадывается, а именно сам собой раздаётся весьма знакомый голос, поневоле закрадываются подозрения в здравости собственного рассудка.

"А, привет, дриада!" – на пробу мысленно отозвался Ридд, старательно вертя головой и пытаясь разглядеть старую знакомую.

Однако ни за плечом, ни даже сзади себя парень так и не разглядел молчаливую обычно дриаду. Нет, всё это более походило на потусторонний мир… если бы Ридд не ощущал себя просто неприлично здоровым. Ну просто-таки живым!

– И как тебе ощущать себя одержимым демонами? – холодно поинтересовалась очевидно уже, что новая дриада рощи, непринуждённо качаясь на ветвях.

Я обменяла своё бессмертие на твою жизнь, мастер Ридд…

В нескольких даже не словах, а… парень не знал, как это назвать – бывшая дриада поведала о решении повелительницы. Вполне понятные слова общего языка неожиданно и причудливо мешались с целыми понятиями и даже образами, а один раз в голове даже всплыла картинка себя, бездыханного, лежащего на сияющем алтаре.

– А, так это ты шалишь у меня в голове? – как ни странно, но Ридд успокоился и даже попытался подняться на ощутимо подрагивающие ноги.

Бессмертная не поверила, мастер Ридд. Она уже давненько забросила здешние земные дела, увлёкшись сотворением нового, более совершенного мира. И теперь мы до твоего последнего вздоха обречены быть вместе.

– С одной стороны, это чудесно. Мы поладим, малышка, – отозвался парень, одновременно с этим почёсывая голову в раздумьях – куда же это запропастились его сапоги? И не будет ли невежливым и дальше так бесцеремонно валяться на алтаре этой, как её?

Сиятельная Элуна, покровительница жизни и целителей!

– Да восславится она в веках и продлится в тысяче жизней, – Ридд чуть насмешливо воздел кверху ладони и качнулся корпусом, уподобляясь молящимся в храме.

Ох, ты просто невыносим со своей непочтительностью!

Ридд кое-как слез с уже чуть не застудившего его камня и заметил в ответ, что он был более высокого мнения насчёт кое-чьего милосердия. Мало того…

Тсс! Не здесь, умоляю!

– Ладно-ладно, не ворчи. Так уж и быть, назначаю тебя своей совестью, – Ридд осмотрел траву и по нескольким уже подсохшим бурым каплям безошибочно определил направление, откуда сюда прибыл – но вот отсутствие характерных примятостей навело его на нехорошие раздумья.

Уже проходя мимо насторожившейся хранительницы, он отвесил поклон и даже в нескольких словах поблагодарил дриаду за проявленное терпение и выдающееся исполнение своего долга.

– Каков нахал! Но вежливый, не подкопаешься, – восхитилась та и даже соскользнула со своих качелей поближе. – Ты и вправду не будешь пытать меня раскалённой медью и семью проклятьями?

Честно говоря, насчёт подобных дел Ридд даже ни разу и замечен-то не был, в чём чистосердечно и признался.

Попроси её проникнуть в тебя, мастер Ридд, я тогда смогу с нею поговорить.

Вот о чём парень всю жизнь только и мечтал, так это о том, что в его собственной голове примутся ошиваться и трещать две девицы непонятного роду-племени! Но в конце концов, он признал то достаточной компенсацией за найденные на опушке вечереющей рощи сапоги, по-прежнему скатанный эльфийский плащ и даже забрызганное грязью оружие.

– Прежняя хранительница просит тебя приблизиться, коснуться моего разума и поговорить с нею, – самым доверительным и кротким голосом поведал Ридд. Он устало сел на землю, ещё хранившую в себе древной жар солнца, прислонился спиной к молодой сосне и закрыл глаза.

Сначала ничего не происходило. Медленно плыли в голове мерзкие и страшные воспоминания – от одних дриада шарахалась, на другие взирала с ощутимым неодобрением, но иные её весьма заинтересовали… вот сильнее запахло луговой травой и отчего-то медуницей. Затем обрушился водопад разнотравья, в котором отчётливо сквозил томный аромат разогретого под солнцем соснового бора. От терпкой пыльцы ромашки парень едва не расчихался и даже оказался вынужден почесать раззудевшийся некстати нос.

Вот и всё!

Одновременно с этим руки парня робко, а затем смелее коснулись холодные пальцы. Право, стоило приоткрыть один глаз, чтобы увидать рядом трясущуюся от страха дриаду, чтобы ободряюще ей подмигнуть.

– Не бойся, хранительница, я не причиню тебе зла.

Та осторожно протянула вновь отдёрнутую было руку и смелее провела кончиками пальцев по лицу сидящего – сверху вниз сползло прикосновение. И когда оно проплывало по губам, Ридд легонько улыбнулся и осторожно, с замирающим сердцем легонько поцеловал эти пальчики лесной девы.

– Клянусь вечным лесом и священным древом – ты сделал это! – в голосе дриады сквозило удивление. – Моя предшественница предсказала это – и не ошиблась!

Дриада тут же уселась почти безбоязненно рядом, и некоторое время смотрела вдаль, на выгоревшее под летом поле и зелень виноградников за ним. И брошенный искоса взгляд парня подтвердил, что та сейчас воплотилась в телесном виде.

– Столько веков я училась, тщилась быть лучшей из лучших, чтобы однажды вот так, неожиданно получить эту должность! Нет-нет, мастер Ридд – самое трудное было не запомнить имена и свойства всех растений и животных – то дано мне при сотворении. Но запомнить хитрость и коварство смертных, их уловки и подлые деяния.