Текст книги "Золотой Лис. 1-2 часть(СИ)"

Автор книги: Валерий Иващенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

Огненный глаз светила поднялся в высшую точку своего дневного пути и сейчас рассматривал город и округу жарким, ревнивым взглядом. Впрочем, здесь, в тени арки городских ворот и на ветерке, оказывалось вполне терпимо даже в доспехах – потому десяток стражи ввиду совершенно безлюдного часа лениво перебрасывался давно поднадоевшими немудрёными шуточками и неприкрыто мечтал о конце смены, когда можно будет наконец скинуть с себя опостылевшее железо и освежиться хорошим запотевшим келихом тёмного эля или даже кое-чем покрепче. А затем… что там затем, разморенные жарой и бездельем солдаты додумать не успели. Потому что из тесноты города к воротам вышла самая странная парочка, каковую они только когда-либо и видали.

По булыжной мостовой, спотыкаясь и неловко оступаясь на выбоинах, ковыляла стройненькая девица весьма недурственных, стоило признать, пропорций. За руку её вёл разбитной и весёлый парень, при одном виде которого руки солдат сами собой потянулись к поясам – кто погладить рукоять оружия, а кто и проверить целостность кошеля.

Но самое диковинное заключалось в том, что лицо и голова этой девицы оказывалось замотанным таким слоем лекарской корпии, что рассмотреть её не было ни малейшей возможности.

– Что ж ты с девкой-то сделал, изувер? – хмуро поинтересовался перегородивший им путь десятник.

И тут сопровождавший бабёнку парняга в долгополом плаще и с тростью выдал такую историю, что солдаты ещё долго удивлялись и качали пропотелыми под шлемами головами. Оказалось, это пейзанка из Малой Кречетовки, что за дальними виноградниками. Спросонья она плеснула водой на раскалённую сковороду с маслом. Понятное дело, брызнуло так, что целитель едва и глаза-то спас. Но потом строго-настрого повелел повязки пару дней не сымать – и девка на эти слова согласно покивала замотанной головой, даже что-то такое замычала тоненьким от боли голосом…

– Вот и веду её обратно в Кречетовку, да не за просто спасибо, – парень при этих словах так многозначительно ухмыльнулся и подмигнул серым глазом, что солдаты понятливо усмехнулись, а десятник перед тем, как освободить путь, окинул стройную фигурку взглядом и молодецки подкрутил ус.

– Да уж, я б с такой пару ночей просто не слезал бы, – вдумчиво заметил он вслед осторожно пробиравшейся прочь по дороге парочке, а затем вскинулся в почти охотничьей стойке при виде вывернувшей сюда из переулка повозке Сима-пивовара.

О, это совсем другое дело! Есть шанс стрясти лишнюю монетку-другую – всему десятку на вечерний эль. А ну, стой, стой, деляга…

Глава 3. Никогда не знаешь – где найдёшь, а где… не потеряешь

– Видела бы ты сейчас себя со стороны – пугало огородное и то рядом с тобой писаным красавцем покажется, – с такими словами похохатывающий Ридд за дальними рядами подвязанных виноградных лоз свернул в проход, затенённый листьями и приятно радовавший зелёной прохладой.

Недолгий путь вывел обоих нелепо спотыкающихся и ковыляющих путников в истомлённое полднем поле. А там быстрый переход по шуршащему разнотравью – и вот настороженно шуршащая священная роща уже приняла парочку под свои тенистые своды.

Парень огляделся, прислушался и даже чуть обострил своё восприятие, как научился делать, жадно подглядывая из-за угла за неосторожно проделывавшими то поблизости патентованными волшебниками. А затем его ладони протянулись к голове настороженно застывшей спутницы и принялись безжалостно обдирать с неё нехитрую, но оказавшуюся столь действенной маскировку.

Первыми наружу вырвались роскошные золотистые локоны короткой причёски, равно удобной в обиходе и в деле. Да уж, по одному только этому можно запросто отличить перворождённую от человеческой женщины – Ридд против воли замедлил свои действия, нежно и бездумно пропуская меж пальцев этот нежнейший и драгоценнейший шёлк. Но потом лишь качнул головой, удивляясь несвоевременности своих мыслей, и вернулся к прерванному занятию.

Следом наружу попалось вполне человеческих пропорций женское ухо. Не иначе, как эльфские хирурги и целители расстарались – для маскировки. Дальше пошло уже куда легче, и вскоре из-под последних слоёв ткани раздалось сердитое отфыркивание и даже шипение.

– Чуть не задохнулась… на себя-то погляди, уродец!

Вид прелестной даже в таком виде эльфийки, пускавшей из зелёных глаз искры на манер крепко рассерженной породистой кошки, настолько контрастировал с весьма нелюбезным голосом и словами, что Ридд усмехнулся и легкомысленно пообещал себе в уплату за созерцание такой красоты некоторое время потерпеть выходки и словесные шпильки этой девицы.

Впрочем, она и в самом деле выглядела просто потрясающе – и отчего-то именно на человеческий лад. Но первое, что сделала эта златокудрая фурия – отвесила тихо млеющему Ридду такую оплеуху, что тот мог точно сосчитать количество так и замельтешивших перед глазами пчёл. Но словно не удовольствуясь этим, эльфийка довольно грамотно сделала обманный финт с подсечкой – и уже вовсе не малость удивляющийся парень обнаружил себя благополучно улетающим в кусты и теряющим по пути своё снаряжение.

– Ыых! – страдальчески выдохнул он, когда прямо на грудь прыгнула ловкая девица.

А вот дальше у неё не получилось ничего. Вернее, совсем ничего. Опрометчиво ухватившись за рукоять кинжала, сиротливо и бесцельно болтавшегося на поясе парня, эльфийка вдруг переменилась в лице и с визгом взлетела с Ридда ещё быстрее, чем перед тем и напрыгнула. Потому что шипение и недовольство зачарованного клинка, трудолюбиво обжёгшего осмелившуюся ухватить его ладонь, куда более походило на звуки, издаваемые гадюкой, находящейся в весьма дурном расположении духа.

В другое время стоило бы посмеяться вдоволь, наблюдая как девица с придушенным воем металась по опушке рощи, то и дело натыкаясь на деревья и сшибая ветви – но Ридд не понаслышке знал, каково оно, ухватиться за чужой клинок. Над ним однажды так старшие братцы подшутили, долго потом мёдом и пенкой с варенья откупались…

– Да не дёргайся, балда! – он без лишних разговоров сграбастал метавшуюся эльфийку за шкирку и для вящей убедительности даже приложил по златоволосой макушке кулаком.

О, подействовало – строптивая девица как-то смешно и по-детски икнула и обмякла. Но упасть на мягкую лесную подстилку Ридд ей не дал. Мгновенно взвалив ношу на плечо, он рысцой припустил в сторону ручья. И через несколько секунд на зарёванные и искажённые болью щёчки выплыла блаженная, ещё несмелая улыбка.

– Ох-х… спасибо, hanu, – кое-как простонала эльфийка, слабо бултыхая обожжённой ладонью в холодной и тихо журчащей воде.

А Ридд мягко поддерживал безвольно и доверчиво обмякшее тело и, недоверчиво прислушиваясь к себе, думал о том, что ради свидания с такой вот отпадной девчонкой наплевал бы на очень и очень многие запреты.

– Потерпи чуть, – он порылся в многочисленных, пришитых изнутри к плащу карманах и выудил пузырёк с мазью, мимоходом удивляясь, что тут ещё ничего не побилось.

Он даже не возразил, когда присмиревшая девица сначала принюхалась к содержимому, прежде чем позволить намазать свою покрасневшую и до сих пор наверняка просто горевшую ладонь. А вот так оно, за чужой клинок хвататься-то. Что характерно, от такового не защищает даже рукавица – оружие всегда крепко помнит своего хозяина. И надо крепко кое-чем оглушить своё восприятие, чтобы приручить клинок к новому владельцу. Либо особыми зельями, сильно притупляющими боль, либо просто чудовищным количеством крепкого вина…

Да и то, без магика подобные дела не рекомендовалось проделывать категорически. Не так уж и редки были случаи, когда без чародея оружие не желало просто так сдаться… ну да, останки незадачливого потом выглядели весьма неэстетично.

– Нет, без хохота на вас смотреть просто невозможно, – из-за деревьев бесшумно как всегда выскользнула смешливая дриада и в свою очередь занялась кое-как дышавшей эльфийкой.

У той зелёные глаза полезли на лоб, когда она осознала, что при этом парне презренного человековского роду-племени дриада появилась мало того, что днём, так ещё и в беззащитном перед сталью телесном виде. Но и хранительница священной рощи это вам не абы кто, лесной дух неприкаянный… это, если хотите знать, тень бессмертного на земле, отражение его мыслей. Потому никто не удивился, когда через несколько лёгких поглаживаний, сопровождавшихся вдруг усилившимся ощущением свежести, ладонь эльфийки приняла вполне подобающий вид.

– Ты – меня – ударил! – едва очухавшись, эта малахольная снова полезла в драку.

Удивительно, однако Ридд снова дал опрокинуть себя на землю. Подумаешь, пара-тройка лёгоньких тумаков! Нет, если все эльфийки таковы, то с ними положительно стоит иметь дело… по крайней мере, как с женщинами. При одной только мысли, какова же эта златокудрая бестия может оказаться в постели, парень мечтательно закрыл глаза.

– Чему ты улыбаешься? – подозрительно полюбопытствовала недавняя пленница. Но хоть за острые железки хвататься перестала, и на том спасибо…

Однако Ридд упрямо замотал головой из стороны в сторону, по-прежнему не открывая глаз и изо всех сил надеясь, что его улыбка не выглядит совсем уж идиотской. Ощущение оседлавшей его упругой девицы оказалось настолько ярким и интересным, что он старательно жмурился, чтобы эта по взгляду не прочла ничего предосудительно. Мало ли – некоторые идиотки обижаются, обнаружив вдруг, что нравятся какому-либо мужчине.

И всё же он лукаво, на пробу приоткрыл один глаз, когда обнаружил, что хоть весьма приятное давление на грудь и не исчезло, но отвешивать плюхи ему перестали.

– Всё? Выпусти лучше всю злобу сейчас, потом тебе потребуется полная сосредоточенность и ясность ума… дриада, помолчи, пожалуйста – и не говори ей.

Старательно сдерживающая хохот дриада на той стороне ручейка прилежно закивала и снова прыснула. Что ж, коль этот в высшей степени странный мастер Ридд просит не просвещать насчёт последнего заказа – посмотрим, посмотрим…

Это надо было видеть, как хищно и недоверчиво прищурились эти зелёные глаза, какой подозрительности они исполнились. А эти точёные ноздри, трепещущие в гневе словно крылышки бабочки!

– Nya mello, а тебе никто не говорил, как ты прекрасна в гневе?

Согласитесь, когда здоровенный самец человеков вдруг называет тебя мой друг, да ещё и отвешивает этакие чугунные комплименты, то для хорошей эльфской головорезки из порядочной семьи это довольно обидно!

Но за гневом в глазах эльфийки уже зажёгся и окреп другой огонёк – тонкий, умный, расчётливый.

– Нет, грубый безобразный хомо. Мне всегда и каждый день, из года в год твердили, что я толстая, неуклюжая и позорю род перворождённых. Можешь ли ты себе то представить? – с отсутствующим взглядом ответила эльфийка, и Ридд с досады прикусил губу за свою оплошность.

Хм, а ведь и в самом деле – при такой просто изумительной на его взгляд комплекции, среди своих более стройных соплеменниц эта зеленоглазая бестия и точно, наверняка числилась в чересчур упитанных и… гм, вызывающе фигуристых.

– А по мне, ты самая прекрасная женщина в мире, – прошептал парень и, не обращая внимания на полыхнувшее навстречу в чуть раскосых глазах недоверие, потянулся рукой и ласково, бесконечно нежно погладил эти золотые волосы.

Как ни странно, всё испортила дриада, заявившая, что не бывает некрасивых женщин, бывает мало вина… а ведь, парень уже чувствовал, как эта красотка расслабляется под лаской, плывёт навстречу движениям и уже чуть ли не дышит через раз. А теперь вновь напружинилась, откинула его руку и смотрит как кошка на собаку. Нет, дриадочка, плохо ты знаешь людей и эльфов…

– Да ну на вас, пошлячки! – Ридд поднялся и сел, демонстративно не обратив на покатившуюся кубарем эльфийку никакого внимания. – К вам со всем сердцем, а вы высшим счастьем почитаете плюнуть туда, да ещё и грязной ногой размазать хорошенько!

Возможно, эта смазливая бестия и умела ломать замки и обезвреживать хитроумные ловушки, но в рукопашном бою она оказалась не ахти как сильна. Ридд одним небрежным движением показал кинувшейся опять в драку эльфийке, кто тут на самом деле хозяин и отвернулся, чувствуя как в гневе дёргается сокрытая от взоров щека. В своё время он быстро уразумел, что нельзя быть слабым. Нельзя быть глупым, нельзя быть несведущим. И как только тогдашний мальчуган уразумел эти ох как непростые в детстве истины да предпринял кое-какие шаги в нужных направлениях, отношение к нему как-то незаметно поменялось.

Старшие братья перестали задирать его – им уже просто не приходило то в голову. Да и слуги забыли свою привычку тыкать в спину словом ублюдок. И не потому, что у вчерашнего голенастого и вечно ободранного нахалёнка вдруг объявились крепкие кулаки и острый, отточенный знаниями ум… просто, они уже не считали себя ровней этому хоть и незаконному, но дворянскому сыну.

– Что ты там наобещала барону Шарто? – кое-как справившись с нахлынувшими воспоминаниями, рявкнул Ридд в сторону обречённо сидевшей на бережку эльфийки.

Та подпрыгнула, словно зеленая травка цапнула её за соответствующее местечко. А потом с убитым видом выдавила, что под угрозой уже занесённого ланцета и раскалённой, готовой к прижиганию кочерги мало ли чего сдуру наобещаешь…

– Но барон оказался сволочь-гад-мерзавец, – щегольнула она знанием специфических словечек из языка людей. – Знал откуда-то, подлюка, как мне нужно было поклясться, чтоб не нарушить потом и не увильнуть.

Она некоторое время грустно перебирала и гладила травинки, а потом поведала, что поклялась служить одному такому себе мастеру Ридду.

– Служить вернее, чем рука, и преданнее, чем пёс – пока смерть одного из нас не освободит от этой клятвы, – при этих словах эльфийки обычно весёлая и болтливая дриада вдруг очень знакомо хлюпнула носом, и через несколько мгновений уже расчувствованно плакала на плече Ридда.

– И за что ж тебе такое наказание в виде этой лесной колючки, мастер Ридд? – дриада приподняла лицо и уронила с подбородка блеснувшую драгоценную слезинку. – Знала б заранее, я бы эту дурынду в свою рощу просто не пустила!

Судя по выражению живо отзывающегося на малейшие душевные движения лица эльфийки, за время её отсидки в баронских подвалах весь этот мир если не стал с ног на голову, то сошёл с ума точно. И Ридд, ласково поглаживавший зелёные волосы плачущей дриады, с невесёлой усмешкой подумал, что у него вчера наверняка была столь же очумевшая и бестолковая физиономия.

– Клянусь вечным лесом и благословением Элуны, большего идиотизма я себе просто не могу представить! Дриада – против меня, перворождённой – но за какого-то презренного жулика из числа вонючих, рождающихся и умирающих в грязи смертных? Aqua myrl… (полный мрак – прим. Профессора)

Где-то на той стороне рощи громко, весело и даже вызывающе зачирикала пташка, и Ридд прямо перед собою воочию увидал, как заострённое ушко дриады живо повернулось в ту сторону, словно у услыхавшей подозрительный шорох дремлющей кошки.

– Ой, ярл Иллидар идёт, а у меня тут в роще полный беспорядок! – воскликнула встрепенувшаяся дриада. Она тут же взвилась с плеча парня и заполошной белкой унеслась куда-то вглубь своих владений…

– Насчёт презренного жулика я согласен, – перво-наперво заявил неслышно появившийся из-за деревьев повелитель лесного народа, потому что Ридд при его приближении не подумал даже и встать – а всё так же сидел на берегу ручья, прислонившись спиной к сосне и чувствуя еле заметное покачивание радующегося ветерку дерева.

Если честно, за обладание вот таким плащиком парень рискнул бы очень многим. Длинный, меняющий цвет по желанию повелителя, спасающий равно от жары и от холода. И ни одна самая даже забубённая колючка или ветка не осмелится зацепиться или попытаться порвать таковую одежду. Да и висящая на бедре знатного эльфа шпага одним только своим витым эфесом заставила Ридда завистливо прищуриться…

– Моё почтение вашей светлости, – всё же процедил парень, подумав, что своё слегка переменившееся отношение к перворождённым не стоит доводить до абсурда. Он со снисходительной усмешкой полюбовался на обнимавшихся и старательно размазывавшим девичьи сопли сестёр-эльфиек, а потом насмешливым жестом изобразил в сторону ярла, словно снял с головы несуществующую шляпу и чуть кланяется.

– Но вот насчёт грязных хомо, Meana wendi Faennelor… если я ещё раз услышу подобные слова, то от моего гнева не спасёт даже заступничество бессмертных, – покладисто продолжил ничуть не обескураженный ярл, и Ридд тихо восхитился – воистину настоящий вельможа!

Что ж, если ярл эльфов так действительно считает… Ридд с демонстративным ворчанием и кряхтением встал со своего места и снова преклонил голову и одно колено перед этим величайшим из эльфов. Но в голове его трудолюбивыми золотистыми пчёлами порхали слова и понятия, строки и обрывки знаний. Так… Фаэннелор это родовое название клана, Меана собственно имя, а вот Венди… что-то знакомое!

– Не мучься, мастер Ридд, – дриада уже даже и не скрывала, что пользуясь непонятным к себе расположением парня, копается в его мыслях, как хочет – причём ни одной из сторон то не казалось постыдным. Парень не считал свои мысли и побуждения грязными, да и хранительница рощи не видела ничего зазорного в том, чтобы любоваться рощей, красивой эльфийкой и самою собой. – Wendi это дева, maiden…

Ах ну да, немужняя дева! Ридд искоса, с хитринкой взглянул на приветствующую своего ярла заплаканную и одновременно сияющую эльфийку, и только сейчас, после дружелюбного прикосновения вельможи к своему плечу, поднялся на ноги.

– Ударил тебя кулаком по макушке? – тихо шептавшийся с освобождённой ярл с сомнением оглядел внушительные кулачищи Ридда и вновь перевёл вечнозелёный взгляд на свою эльфийку. – И правильно сделал – я иной раз с досадой вспоминаю тот древний указ своего прадеда, по которому в пределах Вечного Леса запрещено телесное наказание перворождённых.

Эльфийка, теперь уже известная как Меана как-её-там, опять протёрла глаза в столь откровенном изумлении, что все присутствующие усмехнулись, а дриада и вовсе покатилась по траве от хохота. И так заразительно оказалось её веселье, что Ридд с удивлением услыхал и серебристым колокольчиком зазвучавший смех лучницы.

– Ладно, мастер Ридд – сколько столь почитаемого вами золота ты запросишь за исполнение заказа?

Воистину, после утренней сцены в баронской оранжерее Ридд весьма крепко уверовал в свои лицедейские таланты! Потому что изобразил на лице такое удивление, таким недоумённым голосом обратился к дриаде, что та озадаченно затихла.

– Быть может, память мне изменила? Подскажи, хранительница – разве я вчера давал своё согласие? Или, быть может, подписывал какие-то бумаги? А то, упаси огнедышащий Динас, клялся в чём-то?

Хозяйка рощи мягко-текуче снова оказалась на ногах, и от волнения пошла радужными разводами. А голос её непостижимым образом растерял остатки веселья и прозвучал гордо и торжественно.

– Нет, мастер Ридд, ничего подобного не было, и я то подтверждаю.

Ридд повернулся к откровенно озадаченному ярлу перворождённых и с деланным сожалением развёл руками.

– Прошу прощения вашей милости, но если вы принесёте золото или камушки, то мне останется только расхохотаться вам в лицо.

Понятное дело, что тот нахмурился и пробормотал вроде бы в сторонку, что кое-кому то может стоить и головы. На что парень с озорной усмешкой заметил тоже в сторону дриады, что коль одному ярлу неймётся разгневаться, то придётся тому лично драться на оружии – мастер Ридд хоть и пониже происхождением, но вполне себе полноправный отпрыск древнего рода…

Какой демон противоречия иной раз толкал его на этакие поступки, Ридд не знал и сам. Устраивая иногда подобные вспышки, он немало набил себе шишек и даже заработал дырок в теле, за исцеление которых приходилось отдавать уйму столь тяжело заработанных монет кровопийцам-целителям. Но столь же частенько и выигрыш оказывался таким, коего не достичь обыкновенными, повседневными методами.

– Да, по древнему закону он имеет право требовать личного поединка с вашей светлостью, – с такой кислой мордашкой процедила дриада, что тут уже и сомнений не оставалось…

Единственное условие, на котором настоял Ридд – не здесь. Ну не хотел он осквернять эту рощу и это место звоном оружия, а уж тем более своей кровью. И вскоре на небольшой тенистой прогалине, на самой опушке, ярл эльфов сбросил плащ и отбросил его в сторону.

– Что ж, я не хотел бы выспрашивать подробностей – но прежде чем приступить к исполнению древней как этот мир традиции, я хотел бы узнать твоё имя, дерзкий смертный.

В глазах знатного эльфа сейчас не осталось даже и следа той мягкой весенней зелени, которая радовала и чаровала ещё вот только что. Нет, сейчас серо-травянистый цвет их больше походил оттенком на замшелый бок неумолимо падающей на тебя скалы…

– Я могу сообщить вашей светлости своё имя – но тогда мне придётся вас убить. Или умереть самому. Иные тайны следует хранить очень ревностно, – Ридд заметил, что это его право как вызванной на поединок стороны выбирать оружие – и указал рукой на отброшенную было эльфом в сторону изящную шпагу. – А я очень не хочу вашей смерти.

Ладонь его ласково погладила рукоять посоха-трости, а затем под испуганно-удивлённое ахх!зрителей дёрнула её в сторону-вверх.

В самом деле, тут было чему удивляться и восторгаться одновременно: дракончик в навершии негодующе сыпанул искрами из крохотной пастишки. Его глаза гневно просияли алым, и из посоха с волнующим душу каждого воина шелестом полез вынимаемый клинок. Наблюдателям снова пришлось ахнуть, когда непонятное зрелище сложилось в их глазах и стало выглядеть чуть иначе.

В руке Ридда оказалась тоже шпага, чей клинок казался с виду заброшенным, грязно-серым. А служивший рукоятью-эфесом дракончик радостно заклекотал, развернул крылья – и они вдруг образовали блистающую серебром гарду, надёжно защищающую руку владельца.

Но глаза ярла Иллидара словно прикипели именно к этому неухоженному клинку, а не блиставшему в позе гарда-эфес маленькому чуду, которым так восторгались девицы. И странное дело – из глаз знатного эльфа напрочь исчезло всякое воинственное выражение. И смотрел он на оружие так, как юноша смотрит на возлюбленную, а… пьяница на вожделенную кружку эля.

– Волнистая серая сталь. Странно – я считал, что подобное чудо существует только в моей личной коллекции и гм… в общем, в другом месте, – ярл очнулся от восхищённого созерцания и сожалеюще покивал головой. – Одно лишь то, что подобное оружие признало держащую его руку, служит лучшей рекомендацией. Что ж, приступим?

И они приступили к древнему и священному праву мужчин… не раз и не два проклятому женщинами. Праву выяснить, кто же здесь и сейчас сильнейший. Убей или будь убитым – ох боги, до чего ж всё просто!

Ридд фехтовал с мрачной отстранённостью, постепенно чувствуя, что хотя его сердце постепенно заполнял боевой азарт, голова оставалась всё той же ясной и холодной. Наконец-то он достиг той концентрации воина, о которой как-то обмолвился покойный отец, один из лучших клинков северо-запада королевства. И как жаль, что пришлось скрестить шпаги с живой легендой этого мира! Впрочем, сам виноват?

С другой стороны, стоило беспристрастно признать, что эльфийский ярл, при всей его гибкости и изумительной технике, двигался тяжеловато…

– Вашей светлости стоило бы не забрасывать занятия, – заметил Ридд, удачно проведя батман и вынудив противника отступить на шаг.

– Мальчишка, кого учить вздумал! Не дай тебе боги узнать когда-либо, какова она, тяжесть и цена власти, – предводитель эльфов двигался уже не так легко и изящно, а дыхание его заметно участилось и даже стало слышным в замершей полуденной тишине.

Но теперь оказался черёд Ридда ошибиться. Привычно и непринуждённо, как не догадывающийся о своей возможной неправоте мальчишка, он провёл коварный эльфийский терц, так часто выручавший его с другими противниками. Но как бы в насмешку судьбы, оказалось, что эльфу эта комбинация, искусно сплетённая из свистящей стали и обмана, известна куда как получше самого Ридда. И пришлось уже ему отпрыгнуть на шаг, чтобы не оказаться нанизанным на шпагу, словно бабочке на булавку естествоиспытателя.

– Да уж, сразу заметно, что кое-кто всё время находится на свежем воздухе, а слово мастерв вымышленном имени носит не просто так, – заметил довольный эльф и обмахнул с висков серебрящиеся капельки.

Надо же, а народная молва утверждала, что эльфы не потеют. Или там говорилось только о мертвецах?..

И в безумии этой неистовой рукотворной грозы, изливавшейся с яростным шипением терзаемого воздуха и лязгом разгневанной стали, Ридд вдруг увидел ту самую, единственную дорожку, словно огненным ручейком вспыхнувшую в воображении. Один-единственный путь – и воин в нём не колебался ни мгновения. Подбив снизу клинок ярла с той неистовой силой, которую рука худощавого эльфа просто не могла парировать, парень змеёй поднырнул под нелепо взметнувшуюся шпагу противника – и в молниеносном движении распрямившейся наконец арбалетной пружины дотянулся, дотянулся до словно замершего в жарком и вязком воздухе ярла.

И дважды, легонько похлопал кончиком разобиженного клинка по плечу противника…

– Туше! – воскликнул он, отскакивая обратно и чисто на привычке проводя защитный приём.

Но ярл уже грустно опустил шпагу, и её гарда печально блеснула под полуденным солнцем старым благородным золотом. А потом слегка вонзил клинок в землю и легонько помассажировал едва не вывернутое от удара запястье.

– Впечатляет, – сожалеюще заметил он и печально покивал. – Что ж, юноша – признаю себя побеждённым. Или вы непременно хотели выяснить, какого цвета моя кровь?

Ридд счастливо засмеялся и с пылом признал, что скорее даст изрезать себя на кусочки, нежели позволит продырявить ярла эльфов, знаменитого и непревзойдённого Иллидара Рюеньского, славного героя битвы под Морнхольде… и так далее, и тому подобное.

И куда как странным оказалось услышать, как ярл в ответ просто-таки неприлично захохотал, даже заржал, как здоровенный и не очень благовоспитанный солдат людей.

– Так какого псоглавца один юный нахал так нарывался на поединок со мной, что едва не проделал во мне дыру – не шпагой, так яростным взглядом?

Девицы в сторонке хоть и перевели дух, завидя противников не только обоих целыми, но даже и вполне уже мирно беседующими – но при упоминании ярлом одной волосатой и довольно-таки гнусной твари дружно заткнули ушки с нарочито возмущёнными при том мордашками.

– Очень уж мне плащ ваш понравился, – эх, проявлять нахальство, так проявлять!

– Странно – а в древних традициях что-то упоминалось об оружии побеждённого, – с лукавой усмешкой ответствовал ярл эльфов, но шагнул к своему почти незаметному на фоне травы плащу.

Ридд в ответ заметил, что кое-кому знаменитая шпага ещё понадобится. Когда её владелец немного восстановит былое мастерство, то он сам почтёт за честь ещё раз скрестить клинки – но уже в дружеском поединке.

– Что ж, мастер Ридд – принято. Хоть и неуместным было то ваше требование взять с меня плащ, сделанный лично моей сестрой, пресветлой д'Эллинэ – но, я просто дарю его вам, – и с этими словами гордый эльф набросил на плечи замершего от счастья Ридда нечто восхитительно невесомое и невыразимо уютное, обернувшее тело словно вторая кожа.

И даже столь любезен оказался высокорождённый эльф, что на прощание сам протянул в рукопожатии ладонь – уж на ристалище или поле боя то не считается зазорным.

– Это слишком много даже для меня, ведь мы можем встретиться и в иной ситуации, – в сомнении протянул парень, но потом залихватски тряхнул головой, отбрасывая свои колебания. – Ладно, ваша светлость – исключительно в знак мужской дружбы.

Две ладони встретились и пожали друг дружку в таком красивом и символичном признании вдруг вспыхнувшей взаимной симпатии, что так и не покинувшие благословенной тени под деревьями девицы восторженно зааплодировали этому зрелищу.

– Что ж, ярл – если вам когда-нибудь понадобится помощь в трудном или щекотливом деле… – пробормотал расчувствованный Ридд.

Тот в ответ посмотрел сначала слегка удивлённо. Но затем пробормотал, что время Зверя и в самом деле близко, и легонько кивнул.

– Если будет туго, я тоже попробую сделать что-нибудь для одного юного нахала…

Ах, как же мало порою надо для счастья! Вдруг обнаружить, что в одном высокомерно-заносчивом эльфе, да и в себе самом, есть куда как больше хорошего, чем предполагалось до того. Сидеть на берегу ручья в священной роще, иногда зачёрпывать эту вкусную, никогда не надоедающую и холодную до ломоты в зубах воду. Ронять в неё прозрачные капли, но ловить на себе полные настороженности и робкой надежды взгляды красавицы-эльфийки.

И осознавать, что мир вот он – огромен, юн и прекрасен…