Текст книги "Синдикат-2. ГПУ против Савинкова"
Автор книги: Валерий Сафонов
Соавторы: Олег Мозохин
Жанры:
Политика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)
Члены Варшавского комитета с удовлетворением отнеслись к докладу Шешени и сообщению Андрея Павловича и постановили: «В контактные переговоры с ЛД. вступить, попытавшись довести их до благополучного конца и командировать от Варшавского областного комитета в Москву для переговоров И.Т. Фомичева, предоставив ему широкие полномочия»[105]105
ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 2. Л. 1–5.
[Закрыть].
Остался доволен московскими друзьями и второй отдел Генштаба Польши. Доставленный им «шпионский материал» поляками был одобрен. В знак благодарности за доставку «ценных» документов Экспозитура № 1 гарантировала Андрею Павловичу и другим членам московской организации беспрепятственный проезд по территории Польши, выдачу паспортов и содействие в получении французских виз в случае поездки в Париж.
Варшавская резидентура ИНО ГПУ 23 марта 1923 г. сообщила заместителю начальника КРО ГПУ Р.А. Пиляру о предполагаемом отъезде в Москву И.Т. Фомичева, отмечая, что в савинковских кругах царит полное уныние вследствие отказа поляков и французов в дальнейшем поддержки их организации. 18 февраля Философов ездил в Париж, откуда вернулся с сообщением, что ему окончательно отказано в дальнейших субсидиях. Эта перемена курса вызвана более благоприятным отношением официальных французских кругов с Советской Россией.
Принято решение работать самостоятельно. Существовало и такое мнение: что если ЦК «НСЗРиС» придет к убеждению, что дальнейшая работа бесцельна, то откажется от борьбы с советской властью. Выяснить действительное положение в России должен был Иван Терентьевич Фомичев.
Из Петрограда Фомичев получил письмо от некоего Н.В. Кано-нова, который предлагал ему приехать туда по адресу: Петроградская сторона, ул. Церковная, д. 9, кв. 2. Там он мог застать или Канонова, или некоего Н.Э. Пузуля. Предполагалось, что Фомичев возьмет с собой в Москву агента ГПУ, который явится под фамилией Бурсо-ва на квартиру Визнера по адресу: ул. Малая Лубянка, д. 12., кв. 7. Он должен заявить о себе после своего приезда в Москву, который состоится в первых числах апреля.
ИНО ГПУ сообщалось, что у Фомичева имелись очень широкие полномочия для проверки деятельности местных ячеек савинковской организации. Отъезд его из Вильно ожидался 23–25 марта. К Бур-сову предлагалось отнестись с полным доверием[106]106
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 2. Л. 31–31 об.
[Закрыть].
6 апреля 1923 г. Варшавская резидентура вновь подтвердила свою информацию в отношении Фомичева. Решение о поездке принято Философовым после его возвращения из Парижа[107]107
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 2. Л. 33.
[Закрыть].
В это время, помощник начальника 6-го отделения КРО ГПУ Н.И. Демиденко сообщил С.В. Пузицкому о стремлении антисоветских группировок перенести свои руководящие центры на территорию СССР, рассчитывая развивать борьбу с советской властью медленным и осторожным темпом, отчасти рассчитывая «на само-изжитие» партии и власти[108]108
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 8. Л. 180.
[Закрыть]. Это предположение высказывалось по информации, полученной по результатам заседания областного комитета «НСЗРиС» в Варшаве, которое состоялось в составе Фило-софова, Клементьева, Жарина, Дорогунина и Фомичева. Оно проходило в присутствии двух секретных сотрудников ОГПУ. В ходе заседания было вынесено постановление, о создании в Москве комитета действия и пропаганды с непосредственным подчинением ЦК «НСЗРиС» на правах областного.
Иван Терентьевич указал на необходимость перенесения центра тяжести работы в Москву, куда предполагался окончательный переезд Фомичева, Клементьева и Дорогунина. Преследовалась цель: руководство стихийным антисоветским движением. Чрезвычайные виды возлагались на ожидавшуюся смерть Ленина, которая должна ускорить разложение и падение советской власти[109]109
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 8. Л. 181–181 об.
[Закрыть].
13 апреля 1923 г. Н.И. Демиденко получил из Минска от А.П. Федорова зашифрованную телеграмму, в которой сообщалось, что Андрей Павлович прибудет в Москву вместе с Фомичевым почтовым поездом, в связи с чем он просил приготовить комнату.
Крокисты приняли все меры к тому, чтобы убедить эмиссара Варшавского областного комитета «НСЗРиС» о наличии в Москве и других городах страны хорошо организованного антибольшевистского подполья. Иван Терентьевич был восхищен техникой нелегального перехода через границу, осуществленной якобы при содействии сотрудника из «Л.Д.», работающего в советской пограничной страже.
В Москве Фомичев, очутившись в обстановке искусственно созданного подполья, чувствовал себя великолепно. Он появился с польской брошюрой о связях В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого с Генеральным штабом Германии, изданной в 1919 г. в Польше, которую он собирался переводить на русский язык. В приложении к брошюре были напечатаны фотографии и фотокопии документов, якобы уличающих вождей большевиков в связях с немцами.
Вскоре Ивану Терентьевичу была устроена встреча со старым савинковским сподвижником Леонидом Николаевичем Шешеней, который к этому времени, после тщательной проверки и обработки чекистами был освобожден из внутренней тюрьмы ГПУ. Он дал подписку и стал агентом КРО ГПУ. Беседа прошла задушевно и весело.
Особоуполномоченный Варшавского областного комитета «НСЗРиС» сообщил Леониду Николаевичу, что основной его задачей является создание Московского комитета действия и пропаганды «НСЗРиС», куда на паритетных началах должны войти как представители московской группы савинковцев, так и «Л.Д.» Созданный комитет должен начать переговоры с антисоветскими демократическими организациями для включения их в савинковский союз. В связи с тем, что Варшавский комитет для «Комитета действия и пропаганды» уже не мог являться высшей инстанцией, предполагалось что он замкнется на Савинкове, которому и будет подотчетен. Фомичев передал Шешене явку и пароль к савинковцу Веселову, проживавшему в Пскове.
Совещания, отрепетированные и поставленные для Фомичева, безоговорочно доказали абсолютную правильность для КРО ГПУ метода групповой агентурной работы при особо сложных, важных и длительных разработках. В присутствии и при участии Фомичева проходили встречи, заседания и совещания с Зекуновым, Шеше-ней и другими «участниками» савинковской организации в Москве, с «членами организации Л.Д.», в роли которых выступали оперативные сотрудники КРО ГПУ и его агенты.
Представляя Фомичеву организацию «Л.Д.», крокисты вели себя крайне осторожно, без навязывания своих предложений. Конечно, им очень хотелось как можно быстрее слить «Л.Д.» и «НСЗРиС», но такое предложение они хотели услышать от самих савинковцев. И делали для этого все.
28 апреля 1923 г. состоялась встреча Фомичева с полномочным представителем «Л.Д.» Островским В.Г., являвшимся агентом КРО ГПУ. Особоуполномоченному Варшавского комитета лидер «Л.Д.» твердо и отчетливо дал понять, что «он не видит в группе Шешени достаточно реальной силы, а слияние на правомочных началах двух неравных сил, едва ли целесообразно». Обескураженный таким ответом руководителя «Л.Д.» Фомичев стал красочно описывать выгоду объединения двух организаций и предложил встретиться с Борисом Викторовичем, «а там видно будет». Предложение Фомичева о встрече с Савинковым оказалось чрезвычайно выгодным для КРО ГПУ, так как приглашение на поездку в Париж сделали не представители «Л.Д.», а сами савинковцы, их Варшавский комитет.
На этой встрече лидер «Л.Д.» и Фомичев договорились о создании Временного комитета из четырех членов: двух савинковцев и двух членов «Л.Д.». Председатель избирался из этой четверки и имел два голоса. Фомичев был ознакомлен с рядом антисоветских листовок и прокламаций, якобы распространяемых «Л.Д.» в Москве и других российских городах. Вместе с Фомичевым было обсуждено содержание листовки к Первому мая. По предложению Фомичева решили направить ее в редакции газет и организации РКП(б), а также расклеивать на железнодорожных вагонах и вокзалах[110]110
ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 2. Л. 49–71.
[Закрыть].
В результат всех совещаний приняли решение, санкционированное в дальнейшем Варшавским областным комитетом «НСЗРиС»:
«1. Создать Московский К-тет НСЗР и Св. в составе Шешени, Зекунова и Андрея Павлов, /все наши сотрудники/ вопрос о его со-подчиненности выяснить через ЦК НСЗР и Св., временно до решения этого пункта Москомитет тесно связывается с Варшавск. Обл. Комитетом. – Н.С.
2. Переговоры с Л.Д. продолжать, попытавшись довести их до благополучного конца, т. е. до полного слияния /в некоторых пунктах контакт был уже достигнут во время переговоров лидера Л.Д. с Фомичевым/.
3. Поездку к Савинкову для выяснения всех возникнувших вопросов считать необходимой /должны ехать – предст. МК и 1 пред Л.Д./.
4. Фомичев является Особоуполномоченным и членом МК в Польше»[111]111
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 2. Л. 2–5.
[Закрыть].
Из доклада о результатах второй командировки за рубеж следовало, что Варшавский областной комитет стал смотреть на «Л.Д.» с большим уважением и готовностью во всем идти навстречу.
Поляки заявили Зекунову, что они считают «Л.Д.» своей Московской пляцовкой (Мосбюро). Это давало возможность органам государственной безопасности углублять и расширять дезинформирование противника.
Поляки полагали, что в случае военных действий с Россией Мосбюро должно передислоцироваться к фронту для проведения эффективной разведывательной деятельности[112]112
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 3. Л. 20 об.
[Закрыть].
Третья командировка за границу
Инспекторская поездка Ивана Терентьевича закончилась, после месячного пребывания в Москве надо было возвращаться в Польшу. На обратном пути следования никаких недоразумений не произошло. Убедившись в существовании в Москве крупной антибольшевистской организации и установив с ней контакты, Фомичев вместе с Зекуновым, как и в прошлые разы, с помощью Крикмана успешно перешли советско-польскую границу.
Перед отъездом Фомичев был снабжен дезинформационными материалами для поляков. Кроме того, он получил от вновь созданного московского «Комитета действия и пропаганды» соответствующие мандаты. Один мандат уполномочил Фомичева обратиться с приветствием в бюро Международного объединения крестьянства; другой – уполномочил его проинформировать начальника Генерального штаба Польши Пилсудского о положении в Советской России, антибольшевистской работе и просьбе оказать поддержку для ее активизации; третий мандат уполномочил Фомичева провести сбор пожертвований на антисоветскую работу в России и на оказание помощи политзаключенным в советских тюрьмах. Подобные мандаты были весьма распространены в эмиграции и особой ценности не имели, но они должны были укрепить позицию Фомичева в «НСЗРиС» как московского поверенного в делах.
С Фомичевым были препровождены три письма Л.Н. Шешени, все они датированы 9 мая 1923 г.
В первом Леонид Николаевич обращался к мифическому Карлу Михайловичу (что сделано в плане конспирации): «Благодарю Вас за ту моральную и материальную поддержку, которую Вы лично оказали Ив. Тер., эта Ваша поддержка имела большое моральное значение в нашей работе. Упорная и далекая работа Бориса Викторовича не была бесплодной: антибольш. силы крепнут, авторитет Союза в Сов. России растет и недалеко то время, когда Союз сумеет снять жатву от своих посевов. Возможности и данные к этому налицо, И.Т. Вас информирует. Наша работа поглощает много сил, средств и она настойчиво требует от друзей и союзников моральной и материальной поддержки, а главное, возможного единого фронта русской и польской демократии в борьбе с нашим общим врагом. Я надеюсь, что Вы, Карл Михайлович, поддержите нас и поможете в достижении этих целей и окажете возможное содействие в общей борьбе с врагом Вашим авторитетом…»[113]113
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 3. Л. 3.
[Закрыть]
Во втором письме Шешеня обращался к Генриху Иосифовичу: «Благодарю Вас за Вашу доброту и любезность, Вы помогли мне, устроили на службу, дали возможность проживать в Республике, я Ваш должник.
Работа у меня идет. Ив. Тер. Вам обрисует положение. По Вашему заданию я работу веду, но приходится делать это очень осторожно и самому, малейший промах и полный провал, помимо того риска, препятствие и довольно большое это отсутствие средств, от которых всецело зависит результат работы. В начале – в половине июня с. г. Вам уже будет некоторый материал. Получили ли Вы мое письмо от 13/IV-23 г., которое я посылал М.Н. Зекунову для передачи Вам. И.Т. говорит, что Вы получили, если это так, то я прошу Вас ответить на мои и изложенные в письме два предложения о работе; тот или иной ответ Ваш для меня уже есть обоснование для дальнейшего руководства и направления в работе по Вашим заданиям. Надеюсь, что ответ Вы пришлете с Мих. Ник. Зекуновым, а также и инструкцию, как я могу и какими средствами и путем сноситься непосредственно с Вами или указанным Вами лицом. Тер. является моим доверенным по связи меня с Влад. Мих., с ним может быть Вы выясните все вопросы, а решение передайте мне с Мих. Ник.» [114]114
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 3. Л. 3 об.
[Закрыть].
По всей вероятности, эти письма были адресованы Д.В. Философову и Е.С. Шевченко.
Третье письмо Леонид Николаевич направил на имя Владимира Михайловича, хотя на самом деле оно предназначалось капитану Секунде.
В нем он писал: «Доехали все благополучно. Благодарю Вас за выданные 650 р. жене, но откровенно говоря, я рассчитывал на большее, конечно исходя из сложности работы: ведь я 10 м-цев работал на Вас, не получая ни одной марки и не пользуясь теми средствами, которые Вы выдаете сотрудникам, едущим в Совроссию, суммы на обмундирование и т. д., с точки зрения работы мои ежемесячные поездки к Вам не дали бы тех результатов, каковые я теперь имею, а также и те возможности, которыми я располагаю для дальнейшей работы для Вас.
По Вашей просьбе устроить в Смоленске человека приняты меры, и могу пока по ходу подготовки почвы для посадки в Смоленске резидента заверить, что можно надеяться на хорошие результаты; по проникновению в Химчасти работа идет удачно, так что материал можете получить в начале – в половине июня с. г. – относительно броневых частей работа пока обстоит плохо, хотя есть возможность получать материал, но для операции этой необходима Клавдия Павловна, которую прошу выслать. Клавдия Павловна материально должна быть обеспечена Вами.
Настоящая моя работа по Вашим заданиям требует средств, которых мы не имеем, а данных Вами теперь денег моим коллегам хватило только на их возвращение. Примите во внимание, что здесь каждая встреча даже со своим сотрудником стоит 150–200 р., не говоря уже о встречах с солидными поставщиками нашего товара, эти встречи влетают мне в мое ежемесячное жалованье. Итак, Владимир Михайлович, надеюсь, что Вы ассигнуете нам ежемесячную сумму на работу, помимо жалованья, проездных и суточных за пребывание у Вас моих сотрудников, ассигновка на работу должна быть не меньше 100 долл, в м-ц. И.Т. Дарневича я уполномачиваю вести связь со мной от Вас. Так как мне и для работы невыгодно ежемесячно посылать к Вам А. Павловского и М. Зубцова и кроме того у меня нужда в сотрудниках, то я сговорился с И.Т. Дарневичем относительно присылки ко мне 5—10 чел., кто они – он Вам их назовет, когда они будут направляться через Вильно, и я прошу Вас, Влад. Мих., оказать им возможное содействие для приезда ко мне, можете давать задание. Мною, Павловским и Зубцовым при участии И. Дарневича основано здесь в Москве Бюро для работы по Вашим заданиям, оно вполне располагает силами по работе в Центральных Воен. Учреждениях и имеет большие перспективы, но единственный тормоз – это нет средств, а без притока таковых от Вас работа может застопориться.
Итак, я жду от Вас на работу Бюро средств и точных указаний, инструкций, советов относительно материала. Все это выясните теперь с Дарневичем и Зубцовым. Ваши ответы, инструкции, способ связи, деньги и пр. передайте мне через Зубцова. Владимир Михайлович, прошу Вас Александре Муриновой[115]115
Имеется в виду жена Шешени – Александра Павловна Зайченок.
[Закрыть] помочь документами для проезда ко мне, также прошу Вас выдать ей по доверенности за № 2 от 5-V-23 г. причитающееся мне жалованье, для получения такового посылаю 3 /три/ расписки за №№ 1–2—3 от 5/V-23 г. Прошу вас, как личное одолжение, выдать жалованье по всем трем распискам, т. е. на сумму 2 250 000 марок. Жду ответа, посылаю Вам советских папирос.
Готовый к услугам Леон Муринов[116]116
Л.Н. Шешеня подписался этим именем.
[Закрыть]».
Далее Леонид Николаевич сообщил, что назначен начальником бюро. Работа ведется коллективно. Просил прислать 2–3 револьвера[117]117
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 3. Л. 3–3 об.
[Закрыть].
Фомичев по результатам поездки сделал доклад на Варшавском комитете «НСЗРиС». Его работа была одобрена руководством, по его докладу приняли решение о вызове в Польшу представителя «Л.Д.» и командировании его с Фомичевым в Париж для доклада и дальнейших переговоров с Савинковым.
Михаил Николаевич после «проводов» Фомичева вернулся в Россию. Для большего закрепления агента Шешени, как и планировалось ранее, Зекунов по заданию КРО привез в Москву из Вильно его жену – Александру Павловну Зайченок. Позже она с помощью Леонида Николаевича была завербована КРО ГПУ. А.П. Зайченок (псевдоним «Маргаритова») в дальнейшем успешно использовалась в агентурной разработке «Синдикат-2».
Михаил Николаевич привез несколько писем от руководителей Варшавского областного комитета «НСЗРиС». В письме от Фомичева лидеру «Л.Д.» Островскому В.Г. говорилось: «Мои с Вами соглашения утверждены. Приезд Вашего Уполномоченного необходим для разрешения важных для Вас и нас принципиальных соглашений. Борис извещен и ждет нас в Париже 12–15 июня. Ожидаю Вашего Уполномоченного 3–5 июня, в Вильно. Содействие на поездку в Париж Вашего Уполномоченного и мою будет оказано.
Уважающий Вас Иван Семенович»[118]118
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 3. Л. 22.
[Закрыть].
В письме Леониду Николаевичу от 28 мая 1923 г. И.Т. Фомичев пишет:
«Доехали благополучно. Вока и П.В.[119]119
Д.В. Философов.
[Закрыть] удовлетворены результатом нашей работы. Благодарят, шлют привет всем. Заключенное соглашение утверждено. Ждем Уполномоченного от Л.Д. третьего-пятого июня. Содействие на поездку будет оказано. Борис извещен и ждет нас в Париже двенадцатого-пятнадцатого июня. Наши финансы в прежнем положении. Минута выслал тебе с М.Н. тридцать долларов. Андр. обещает уплатить, когда он приедет. Шуре дал один двести, больше выжать не могли от него. Минуте присылайте с условием уплаты стоимости их, кроме того это нужно для успеха нашей дальнейшей работы. В Варшаве был один день. Генр. Иос. и Пиле, не удалось видеть. Скоро увижу, обо всем сообщу. Аркадий приедет работать скоро. Как получит от Вас и брата письмо, приедет Дорогу-нин после Аркадия. Посылаю газет и литературы, жду того-же от Вас. Рев. сист. Веблей-Скот купить не мог, в Вильно и Варшаве в продаже не имеется. Шлю Вам и Лидочке[120]120
Группа «Л.Д.»
[Закрыть] от всех благодарность за оказанное мне содействие и искреннее пожелание успеха в работе»[121]121
ЦА ФСБ России. Н. 1791.Т. З.Л. 22.
[Закрыть].
После прибытия на территорию Советской России, 31 мая 1923 г., Зекунов подготовил подробный доклад о третьей командировке за рубеж и возвращении его вместе с женой Л.Н. Шешени – А.П. Зай-ченок на советскую территорию.
«В ночь на 13 сего мая, согласно задания, я совместно с Фомичевым, при содействии пом. Уполн. ПП ГПУ по Запкраю тов. Крик-
мана, благополучно перешли польскую границу и утром 15-го мая прибыли в Вильно. На другой день Фомичев выехал в Варшаву, где пробыл один день и по возвращении рассказал мне следующее: впечатление, произведенное поездкой в Россию в полном смысле слова колоссальное.
Как Областной Комитет Союза вообще, так и Философов в частности пришли к убеждению, что необходимо для более интенсивной работы и руководства ею, командировать в Россию наиболее видных деятелей Союза. В первую очередь высказывали желание ехать До-рогунин и Липов. Философов в разговоре с Фомичевым сообщил последнему, что им получено письмо от Б.В. Савинкова, в котором тот сообщает, что в ближайшее время в связи с создающимся международным положением, как например Англо-Советский конфликт, убийство тов. Воровского – можно надеяться на улучшение как правового, так и материального положения савинковской группы за границей.
На заседании Областного Комитета было признано необходимым командировать Фомичева и представителя группы Л.Д. в Париж для доклада и для дальнейших переговоров о продолжении работы непосредственно с самим Савинковым, для чего представитель Л.Д. ожидается в Вильно 3–5 сего июня. С технической стороны, поездка в Париж препятствий не встретит, так как шеф Экспозитуры 2-го отдела Генштаба в Вильно кап. Секунда обещал устроить заграничные паспорта в течение 24-х часов, а Философов немедленно получит визы, так что свидание с Савинковым может состояться числа 12-го июня, о чем он будет предупрежден Философовым заранее.
Единственно, что может служить препятствием, – это отсутствие средств в настоящее время, а потому лидер Л.Д. должен иметь с собою средства и на поездку Фомичева. Числа 1-го июня, Фомичев вновь поедет в Варшаву, где, наверное, состоится свидание с Нач. Генштаба Пилсудским, нач. 2-го отд. Генштаба полк. Матушевским и нач. Полит. Полиции Кавецким, у которых Фомичев будет просить, как моральной, так и материальной поддержки.
Смена кабинета в Польше в отношении лиц, необходимых для нашей работы, существенных изменений не принесет, за исключе-125
нием возможной отставки Кавецкого, но, принимая во внимание, что его заместителем является нач. Полит. Полиции в Вильно Оленский, находящийся в хороших отношениях с Фомичевым, то уход Кавецкого как лица, играющего вспомогательную роль в нашем деле, не будет заметен.
Большую роль для Фомичева сыграла поездка в Россию в отношении поднятия авторитета у поляков, что уже проявилось в том, что кроме чисто материальной поддержки, которую оказывал кап. Секунда во время поездки Фомичева в Россию его жене, он предоставил ему вполне обмеблированную квартиру на Зверинце по Старой ул. д. № 5, кв. 4, где Фомичев и живет в настоящее время, причем квартира на Антоколи, Весенняя, 10, остается в его распоряжении на случай приезда работника из России.
Во время пребывания в Вильно Фомичев вызвал письмом из Бара-новичей проживающего там быв. савинковского партизана Аркадия Иванова, участника белых движений на Кавказе, который дал письмо к брату, находящемуся на Советской службе, и в случае, если у него будет восстановлена связь с братом, то он сам приедет в Россию.
17-го мая приехал в Вильно доктор Петлицкий, одно время заведовавший пунктом Савинкова в м. Докшицы на Советск, границе, и после секретных переговоров с Фомичевым ходили вместе к Секунде и Ленскому. По возвращении Фомичев ушел домой, а Петлицкий начал писать доклад.
Желая узнать, в чем дело, и зная, что Петлицкий любит пить водку, я напоил его пьяным и во время разговора, а главное, после того как удалось прочесть написанный им доклад /во время его сна/, удалось выяснить очень важное обстоятельство, выражающееся в следующем. На службе в ГПУ в Смоленске находится быв. капит. 6 Северо-Западн. армии Юденича Соколовский-Белан, работавший у Савинкова и в мест. Докшицы, а затем вернувшийся в Россию. При помощи Соколовского Смоленск начал крупную разработку, выражающуюся в том, чтобы взять польский шпионаж в свои руки. Для этого Соколовский прислал письмо к Петлицкому и другому лицу, фамилия которого в докладе не обозначена, с призывом к их патриотическим чувствам, обещанием амнистии с тем, чтобы они работали в пользу
Соввласти. Будучи безусловно уверенным в Петлицком, Соколовский прислал и задание: поставить своих людей на польских «постерунках информацийных» – в Молодечене и Глубоком, которые будут получать неправильные сведения из Смоленска из ГПУ, для передачи полякам, выяснить место перехода границы савинковскими агентами, местожительство резидентов и адреса их родственников.
Означенные письма Петлицкий и Фомичев передали Оленскому и Секунде, причем за контрразработку взялся Ленский. План работы следующий:
Петлицкий и другое лицо соглашаются служить Соввласти.
Лица в Молодечене и Глубоком будут поставлены и таким образом вся разработка Смоленска будет спровоцирована. Кроме того, поставлено задачей во что бы то ни стало вызвать на границу Соколовского и захватить его в плен, в случае же неудачи принять меры, чтобы убить его в Смоленске /адрес фотографическая карточка Соколовского имеются/.
26 мая я выехал в Молодечно, где, дождавшись Фомичева и Зайченко, выехали на границу, которую я перешел в ночь на 28 и, встретив, дожидавшегося меня тов. Крикмана, занялся подготовкой переправки Зайченко в Москву.
В час ночи на 29 Фомичев привел ко мне на условное место Зайченко, где я, приняв ее, отправились в Минск. Несмотря на то, что было условлено с Зам. Нач. Погранотд. в Заславле о беспрепятственном проезде в известное время подводы, таковое распоряжение дежурным комендантом и дежурным по батальону исполнено не было, и мы в Заславле были задержаны.
Тов. Крикман, сопровождающий нас в качестве своего человека, командира роты, стоящей на границе, был вынужден оставить меня и Зайченко под охраной часовых на улице, а сам пошел якобы в Штаб батальона, а в самом деле в Погранотд. для ликвидации недоразумения. После переговоров его с деж. комендантом, мы поехали дальше, но через 200 шагов догнал кавалерист и потребовал вернуться. Опять, оставив нас с часовым, Крикман пошел в Погранотд. вызвал по телефону Зам. Нач. Волгина, и только после этого мы имели возможность продолжать путь.
Из разговора Крикмана с Волгиным выяснилось, что распоряжение последним было отдано своевременно, но ввиду того, что деж. агенты в нетрезвом виде, таковое распоряжение выполнено не было, и только благодаря артистическому выполнению роли со стороны Крикмана не получилось расшифровки.
Когда я перешел границу и пришел в караульное помещение, то я застал там только одного спавшего красноармейца и только с трудом узнал, что деж. телефонист Замкомроты, Комвзвод, Пом-комвзвод находятся на ст. Родниковичи, где идет спектакль. На мою просьбу вызвать по телефону из Заслав, тов. Крикмана он ответил, что не умеет говорить по телефону. Добившись по телефону Крикмана, я просил вызвать ко мне хотя Помкомвзвода. Красноармеец исполнил мою просьбу, но с пришедшими Замкомрот, Батуховым, Комвзводом и полком взвода говорить о деле было нельзя, т. к. они были совершенно пьяными»[122]122
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 3. Л. 17–19.
[Закрыть].
В дополнение М.Н. Зекунов («Михайловский») сообщил, что после прибытия в Вильно он явился в Экспозитуру № 1 2-го отдела Генштаба к капитану Секунде для передачи полученной им при отъезде информации.
«Сделав ему доклад о создании в Москве бюро шпионажа он попросил его инструкций и средств на ведение дел. Капитан Секунда согласился на создание означенного бюро и сказал, что если дело пойдет успешно, то он согласен выдавать ежемесячно до 500 долларов и кроме того оплачивать расходы курьеров. Выдал 30 долларов, заявив, что если при первом приезде будет хороший материал, то в деньгах задержки не будет. В числе полученных заданий, значилось устройство своего человека в Штаб Запфронта в Смоленске, за что будет выдано 10 000 000 польских марок.
Очередное задание следующее:
1/ в какие части переформированы 11 и 12 погранбатальоны.
2/ Дислокация бронечастей и
3/ Приказы по Главным Военным Управлениям»[123]123
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 3. Л. 20.
[Закрыть].
Леонид Николаевич в разговоре с женой – Александрой Зайче-нок выяснил, что настроение И.Т. Фомичева после своей поездки в Россию было благожелательное. Фомичев прибыл в Польшу очень довольный и гордый собой, гордый тем, что у него такие талантливые работники. У него появилось стремление после поездки в Париж, получить от Савинкова полномочия для руководства работой в Москве, куда он хотел перебраться с женой Анфисой.
Александра Зайченок была оставлена на службе в Виленском отделе политической полиции Михаилом Оленским, который дал ей поручение найти в Москве его старого приятеля Терзиева, через которого он думал получить визу для легального проезда в Москву. Ему это было необходимо для того, чтобы из университета «достать свои документы», которые у него там находились.
«Оленский к Терзиеву дал свою карточку визитную, на которой пишет ему написать письмо, в общем, завязать связь. Александре Зайченок помимо того дано поручение по почте и оказией / мой курьер/ Оленскому доставлять газеты «Известия», «Правда» и журналы; купить и прислать кодексы законов РСФСР. Александра Зайченок, по 5ф. Виленской Политполицией числится до августа 23-го года в командировке в Сов. Россию, с окладом жалованья в месяц 750 тыс. польмарок. От А. Зайченок удалось узнать, что Кубля в сентябре 22 года выехал в Сов. Россию и работает в Смоленске; Акулов по сведениям расстрелян в Гомеле. Про меня из Смоленска в октябре 22 года было сведение, что я попался, был под судом и по суду выслан в Екатеринбург в концлагерь. У Секунды была же уверенность, что я жив и работаю на НС, какая в настоящее время стала и у Кавецкого»1.
6 июня 1923 г. Леонид Николаевич Шешеня сообщил, что по просьбе Аркадия Федоровича Иванова был установлен контакт с его братом Александром, с которым он 5 июня встретился на Рождественском бульваре в Москве.
Свидание происходило следующим образом: Леонид Николаевич дошел до конца бульвара и увидел стоящего там Иванова, хо– [124]124
ЦА ФСБ России. Н. 1791. Т. 3. Л. 27.
[Закрыть][125]125
Мозохин О. Б., Сафонов В. H. 129
[Закрыть] тел подойти к нему, но тот сделал знак идти за ним, и сам прошел в уборную на бульваре. Вошли туда один за другим. Только там, поздоровавшись, он передал письмо в Вильно к своему брату Аркадию Федоровичу.
У Иванова была газета в руках, которую он стал держать как бы читая. Когда дошли до остановки трамвая «А», Иванов сказал, что теперь станет трудно встречаться, когда будет необходимость во встречи, он будет писать Шешене на главпочтамт до востребования на имя Семена Григорьевича Петрова. После этого Александр Иванов простился и сел в трамвай «А», Леонида Николаевича просил сесть на другой трамвай. Шешеня так и сделал – сел на «17» и поехал домой[126]126
ЦА ФСБ России. Н. 1791.Т. З.Л. 31.
[Закрыть].
Четвертая командировка за границу
В КРО ГПУ началась горячая пора. Сотрудники 6-го отделения трудились над составлением проекта задания поездки Андрея Павловича Федорова за рубеж. Наступил очень ответственный момент в затеянной большой игре. Крокисты горячо обсуждали все мыслимые и немыслимые ситуации, могущие возникнуть у Федорова в Вильно, Варшаве и Париже, Дельные предложения тут же включались в подготавливаемый проект. Секретному оперативному сотруднику КРО Андрею Павловичу на этот раз предстояло встретиться с Борисом Савинковым, врагом сильным, умным и хитрым, прошедшим большую жизненную школу, который свой талант посвятил одному – борьбе с большевиками.
Конечно, крокисты понимали, что не все вопросы можно предусмотреть в Москве, но они старались максимально помочь своему другу в трудной и опасной игре и были уверены, что энциклопедические знания и находчивость помогут ему в трудные минуты дать противнику нужный и достойный ответ.
5 июня 1923 г. задание Андрею Павловичу по поездке было готово, и С.В. Пузицкий попросил руководство КРО «ознакомиться
с проектом и внести поправки по существу изложенного, если они найдутся»[127]127
ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 4. Л. 11–13.
[Закрыть].
