Текст книги "Синдикат-2. ГПУ против Савинкова"

Автор книги: Валерий Сафонов

Соавторы: Олег Мозохин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

На другой день Федоров прочитал в газете «Последние новости» о том, что председатель Совнаркома Рыков возвратился в Москву и приступил к исполнению обязанностей. Это известие огорошило Савинкова и очень опечалило, как видно было по его настроению.

В тот же день он опять просил передать Сергею Эдуардовичу, чтобы он не задерживался и «приезжал к нему, ибо срочно нужен для одного дела». Андрей Павлович указал Савинкову, что Павловский никак не мог расшифровать «невесты» в первом письме от января. Борис Викторович пояснил, что это – из террористических объектов. В тот же день во время беседы он сказал, что, конечно, лучше всех этот акт мог бы произвести он сам как террорист в прошлом, но теперь этого делать нельзя: это будет для него «политической смертью». Все скажут, что у Савинкова никого больше нет, если он сам пошел на это. А доверить организовать такую работу можно только таким людям, как «Серж».

Савинков рассказал, что ведет переговоры с Троцким, но не знает, чем они закончатся. Переговоры шли при посредничестве близкого к Троцкому военного Беренса, работавшего в прошлом с Александром Ивановичем Гучковым в Военно-промышленном комитете. В переговорах касались вопроса смены правительства в Москве, предоставления гражданских свобод – свободы слова, печати, собраний, исповеданий, частной собственности и пр. Беренс от имени Троцкого ответил, что поставленные пункты пока преждевременны.

Савинков передал через Беренса Троцкому: «Савинков желает говорить об изменении правительства». Беренс взялся передать это Троцкому. Ответа пока не было. Беренс из Парижа уехал. Результаты переговоров Савинков обещал немедленно сообщить в Москву.

Вечером 30 апреля встретились в кафе. Было пять человек: Федоров, Рейли с женой и Савинков с Л. Деренталь. Играли в шахматы и биллиард. Шахматист Савинков хороший, на биллиарде играл плохо. Говорили об англо-советской конференции. Рейли считал, что большевики требуют кредитов, думая, что английское правительство может их дать, однако денег у английского правительства нет. Их могут дать только коммерсанты. Вскоре в Англии будут две борющиеся силы – консерваторы, к которым примкнут правые либералы, и рабочая группа, к которым примкнут левые либералы. Макдональд ведет переговоры с коммунистами России в угоду ирландцев-коммунистов, членов рабочей партии, но ничего из этих переговоров в конечном итоге не видно, кроме дипломатической связи.

2 мая Федоров виделся с Савинковым за обедом в кафе. Тот принес пакет от Дмитрия Владимировича – материалы по «Л.Д.» и деньги. Андрей Павлович вручил Савинкову 100 долларов от имени ЦК «НСЗРиС» как содержание председателя. Он был очень и очень благодарен и тронут вниманием. Дача ему ежемесячного содержания имела хорошие результаты.

Савинков рассказал, что в Париже есть масонская ложа и русская секция в ней, руководимая Н.В. Чайковским. Туда же входят «махровые» монархисты, как Б.А. Кистяковский. Но есть группа и либералов-демократов, которая пригласила Савинкова руководить ими. Борис Викторович спрашивал Федорова, есть ли смысл их разделить, выкинув оттуда монархистов. Андрей Павлович посоветовал произвести расслоение, взяв в свои руки тот элемент, который может понадобиться в будущем.

2 мая Савинков – именинник, в этот день ездили в Булонский лес вместе с Любовью Ефимовной Деренталь кататься. Вечером сидели опять в кафе «Трокадеро», куда пришел и Рейли. Играли в шахматы и на биллиарде. Темы бесед те же – Советская Россия, англосоветская конференция, переворот в России, Павловский и пр.

3 мая вечером Федоров вместе с Савинковым был у Ярославцевых. Вспоминали походы: Белорусский, Перемыкина, Балаховича, генерала Матвеева и др. Ярославцев попросил Савинкова устроить постоянное получение нескольких экземпляров газеты «Свобода», для отправки их в Россию.

Так тянулось время до 8 мая: на этот день Андрей Павлович назначил свой отъезд из Парижа. С утра он был у Савинкова. Подробно переговорили обо всем, особенно о том, что необходимо для его поездки. Прежде всего, конечно, средства, так как он их сам не смог достать. Борис Викторович предупредил, что в Москву с собой берет Александра Дикгоф-Деренталя и его жену, Любовь Ефимовну. Попросил организовать для всех безукоризненные документы, деньги на проезд трех человек из Парижа в Москву, средства на содержание семьи, приблизительно долларов 100 в месяц. Савинков сказал, что если Москва будет иметь в будущем большие деньги, то нужно будет заплатить долг – 50 тысяч франков, взятых на организацию террористического акта против Чичерина в Берлине, окончившегося неудачно.

Затем Борис Викторович вернулся опять к вопросу о газете, которой должна руководить Москва, но временно, чтобы не ударить по самолюбию Философова, Португалова, Шевченко и Арцыбашева, просить Москву давать информацию и руководить по вопросам внутренней политики России и по вопросам организации. Также он просил по приезде в Варшаву переговорить с Дмитрием Владимировичем по этому вопросу, получить от него адреса, по которым можно будет посылать из Москвы корреспонденцию. Об этом он сам написал Философову. Кроме того, просил переговорить с ним по следующим вопросам:

«а/ сообщить ему о решении Савинкова ехать в Москву, но, чтобы об этом не знал никто – ни Шевченко, ни Арцыбашев и т. д.

б/ Философов должен получить в Варшаве Савинкову разрешение на официальный въезд в Польшу на время.

в/ переговорить с Фил. о документе «Сержа» – итальянский паспорт, не истек ли срок, а если истек, нужно будет его восстанавливать, то просил меня достать для «Сержа» польский паспорт, что сохранит и время, и деньги и избавит от необходимости для возобновления паспорта посылать или ехать в Рим. /Срок паспорта – 30 июня 1924 г., выдан в Риме/».

Вручив письма в Москву в ЦК, Павловскому, Философову и Арцыбашеву, попросил вновь передать Сергею Эдуардовичу, чтобы тот не задерживался, не увлекался делом брата, а ехал за ним.

Борис Викторович боялся, что Иван Терентьевич может провалить организацию как человек расшифрованный в Польше. В связи с этим просил передать Сергею Эдуардовичу не подпускать его близко к центру организации.

Еще перед отъездом из Вильно в Париж Иван Терентьевич передал Андрею Павловичу письмо для русского эмигранта Ирманова. По приезде в Париж, Андрей Павлович передал его адресату. Через три дня тот вновь зашел. На прогулке высказал желание ехать в Россию. Рассказывал о своих путешествиях по Европе, что живет на «уроках», которые оплачиваются скудно, что его жена в России и пр.

Савинков по поводу предполагавшейся поездки Ирманова к Фомичеву, а оттуда в Москву высказался негативно: боялся, что заграничным гостям, незнакомых с условиями жизни и известным за границей большевикам проще всего провалить работу. Никакого содействия в поездке Ирманова Савинков не стал оказывать: он его мало знал. Жена Деренталя даже не знала его наружности. Был, по ее словам, у них Ирманов несколько раз, но в комнату не заходил, а говорил только с Александром Аркадьевичем, который тоже его не знал.

Савинков считал, что мелкоту из-за границы брать не стоит: все эти Клементьевы, Дорогунины, Ирмановы и другие могут привести к провалам.

Федоров попрощался с Савинковым и Деренталь, расцеловался с ними и отправился на вокзал.

Отношение всех к Федорову в Париже было самое дружеское, даже Любовь Ефимовна, державшаяся в первый приезд Андрея Павловича настороже, на этот раз была совершенно иная. Она рассказала, что в первый раз не верила ему вместе с Павловским, но Савинков их разуверил.

В день отъезда она передала Андрею Павловичу полученное письмо Александра Аркадьевича к Павловскому. Куда ездил Деренталь, спрашивать было неудобно, но по разговорам Федоров сделал вывод, что Деренталь был в Лондоне, а Савинков в Италии.

Андрей Павлович считал, что Савинков очень нуждался в финансовой помощи. Деренталь после болезни работал грузчиком на вокзале «Sant Zasare» и лишь в последнее время ему удалось выдержать экзамен на шофера, да и то ездил только ночью, днем боялся. Зарабатывал не более 30 франков. Любовь Ефимовна давала уроки французского языка, работа оплачивалась мало, работа была непостоянно. Савинков жил на деньги, получаемые от литературной работы в газете «За Свободу», и за счет помощи друзей, ему еще приходилось содержать жену, с которой не жил. Савинков завтракал дома, за комнату вместе с завтраками платил 350 франков в месяц. Философов и Шевченко также жили очень стесненно, особенно второй.

10 мая ночью Федоров прибыл в Варшаву. Утром на следующий день встретился с Дмитрием Владимировичем. Он очень обрадовался встрече. По всем вопросам сговорились. Обещал подготовить М.П. Арцыбашева и других к перемене руководителей газеты. Дела в издательстве, по его словам, неважные. Газета материально не обеспечена, дефицит в апреле – 300 долларов. Субсидия, получаемая от начальника политического отдела Министерства внутренних дел, составляла 150 долларов. На заседании коллегии газеты решили принять все меры для связи с Москвой, для публикации правильной информации и пр.

Арцыбашев, по словам Философова, не член союза, но, пока газета еще самодовлеющая, он ценен постольку, поскольку есть 240 опасность его перехода к монархистам: его усиленно приглашал Ефимовский в Париж в «Русскую Газету».

В 5 часов у Федорова было свидание с М.П. Арцыбашевым. Похоже, он был очень разочарован письмами Савинкова к нему и Философову. На руководство Москвой не особенно согласен, но отказываться прямо не рискнул. Серьезных тем, особенно организационных, не затрагивали.

В семь часов по просьбе Философова Андрей Павлович встретился с Португаловым. Беседа была о газете, статьях и пр. Его интересовало отражение в газете экономических вопросов. На руководство газетой из Москвы согласен. Дал адреса, по которым можно посылать ему информацию.

В тот же день Федоров выехал из Варшавы в Вильно, откуда через три дня, получив необходимые документы от поляков, в Москву. В день выезда по адресу Фомичева было получено письмо от Павловского из Ростова для Философова. Письмо в тот же день Андрей Павлович отправил адресату.

Переход через границу прошел хорошо[187]187
  ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 8. Л. 133–142.


[Закрыть].

18 мая 1924 г. Андрей Павлович возвратился в Москву.

В это время в Москве Фомичев исполнял задания Савинкова, которые сводились к тому, чтобы сдержать раскол в ЦК и, главное, проверить местонахождение Павловского и поторопить его с возвращением в Париж. Помещенный на конспиративную дачу в Царицыно Иван Терентьевич был введен в атмосферу искусственно созданного подполья с привлечением для этого официальных сотрудников КРО ГПУ и секретных агентов.

Прорепетированные неоднократно и точно разработанные заседания ЦК, частые встречи и беседы с разными людьми убедили Фомичева в реальной конкретной политической деятельности ЦК «НСЗРиС» и в других российских городах. Однако нужно было убедить представителя Савинкова в невозможности поездки Павловского в Париж из России в ближайшее время.

Крокисты решили рассеять у Савинкова всякие подозрения и показать Фомичеву деятельного и активного Сергея Эдуардовича как члена ЦК, вернувшегося недавно с инспекционной поездки по Юго-Востоку России. Решено было созвать расширенное заседание ЦК союза с участием Фомичева, которого ввели в ЦК в качестве особоуполномоченного. Это был рискованный шаг со стороны чекистов, так как малейшая с их стороны оплошность, и Павловский мог сообщить Фомичеву о своем аресте или даже совершить побег. Поэтому чекисты приняли все меры, чтобы содержавшийся во внутренней тюрьме Сергей Эдуардович был тщательно подготовлен к встрече с Иваном Терентьевичем.

Поскольку Павловский играл роль человека, находившегося на свободе, особое внимание обращалось на его костюм, прическу, манеры и многое другое. Павловский играл свою роль безукоризненно, понимая, что иного выхода для него нет. Тем более он знал, что дом, где проходило совещание, охранялся как внутри, так и снаружи вооруженными чекистами. После каждого вывоза на «постановку» Павловский возвращался в тюрьму, в свой отель, как он говорил[188]188
  ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 10. Л. 28–30.


[Закрыть].

21 мая 1924 г. на инсценированном на даче в Царицыно заседании ЦК «НСЗРиС» состоялась первая встреча С.Э. Павловского («Миклашевского») с И.Т. Фомичевым («Марганцевым»),

На заседании присутствовали:

Владимир Георгиевич (Островский) Председатель.

Андрей Павлович (Федоров) Финчасть. Экономика.

Валентин Иванович (Сперанский) Политчасть.

Сергей Васильевич (Новицкий) Военный отдел.

Петр Георгиевич (Владимиров) Отдел агитац. и пропаганды. Сергей Эдуардович (Павловский) Зам. нач. Военного отдела. Михаил Андреевич (Фомичев) Прибыл из-за кордона.

«1. Председатель оглашает декларацию Бориса к ЦК НСЗР и Св. и предоставляет слово для доклада о поездке за кордон члену ЦК Андрею Павловичу.

2. Доклад А.П. «О международном положении». (Польша, Англия, Франция, Америка, Италия, вопрос о признании Совроссии де-юре, Бессарабия и т. д.)

3. Слово по докладу берут Валентин Иванович (о Бессарабии) и Владимиров по вопросу о признании Совроссии де-юре (необходимо проявление активности, дабы этому признанию помешать).

Председатель говорит, что запрос об активности в повестку дня не входит, и предлагает приступить к слушанию дальнейших пунктов доклада.

4. А.П. продолжает доклад, настроение савинковских кругов в Польше – склоняются на сторону активистов, переговоры с Борисом в Париже, его программные пожелания (конфедерация, фашизм, национальный вопрос), о содержании активных мероприятий до приезда Бориса в Москву, о приезде Бориса и т. д.).

5. По докладу слово берут: а) Новицкий – (не будет ли прервана связь ЦК с Западной Европой по приезде Бориса в Россию и т. д.). А.П. разъясняет вопрос; б) Вопрос Валентина Ивановича о финансовом положении в данный момент и о необходимых средствах для переброски Бориса в Россию. Следует разъяснение А.П.; в) Владимиров подымает вопрос о технической стороне поездки Бориса. Председатель предлагает данный вопрос не обсуждать, передав его на разработку и разрешение Начальнику Военного Отдела. Просит Новицкого наметить кандидата для командировки в Париж.

6. Новицкий считает необходимым командировать за границу Сергея Эдуардовича. Сергей Эдуардович категорически отказывается ехать, мотивируя отказ перегруженностью его в работе и нежеланием уходить от работы в такой серьезный момент. Председатель ликвидирует разгоревшиеся споры по данному вопросу и дает слово «за» и слово «против». За поездку говорит Андрей Павлович, против – Владимиров. Сергей Эдуардович снова берет слово, еще раз подтверждает свое нежелание ехать и указывает, что в крайнем случае поехать он может, но только после совершения намеченного экса в Ростове. Вопрос ставится в этой формулировке на голосование и принимается большинством голосов (против голосует Владимиров).

7. Для добавления к докладу по вопросу о передаче в наши руки варшавской газеты «За Свободу» (берет слово А.П.). Владимиров категорически против руководства эмигрантской газетой, пишущей ерунду, и против (в то же время) издания газеты здесь. Принимается предложение снабжать газету информацией при посылке очередных курьеров (так же как это делалось до сих пор).

8. Доклад Сергея Эдуардовича о ревизировании работы на Юго-Востоке. Добавление по вопросу о совершившемся эксе и об эксе подготовляющемся»[189]189
  ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 10. Л. 12.


[Закрыть].

На заседании ЦК «НСЗРиС» Павловский сделал следующий доклад:

«Прежде чем говорить о результатах нашей работы на Кавказе, я хочу сказать несколько слов о самом районе этой работы. Юго-Восток включает в себя две основные массы – казачество и горцев.

Прошлое казачества было с царизмом, этим и объясняется то, что он стал базой белого движения, но свободолюбивое казачество показало, что под монархическими знаменами оно шло случайно. По своему существу казачество глубоко демократично, кроме части кадрового офицерства и части бывшей выборной администрации в станицах (атаманов и т. д.).

Испытав на себе белые неудачи и перенеся тяжесть заключения в иностранных лагерях, казаки, вернувшиеся из реэмиграции, являются ярыми поборниками демократии, т. е. нашими сторонниками.

С монархистами казачья масса не пойдет. С коммунистами, отнявшими у них лучшую часть земли для горской голытьбы, – угнетающими их национальную свободу, расстреливающими их за поддержку белых в прошлом, – они тоже пойти не могут.

Только мы, работая под лозунгом конфедерации, сможем вести их за собой.

Условия для работы в казачьих областях идеальные: в них находится, по сведениям, полученным из советских же источников, до 8000 б. реэмигрантов, до 414 т. возвратившихся из лесов зеленых[190]190
  «Зеленое движение» – вооруженные отряды уклонявшихся от воинской службы и прятавшихся в лесах и горах белогвардейцев, бежавших в Польшу и оттуда, совершавших набеги на советскую территорию в Витебскую, Минскую и Псковскую губернии. Эти отряды включали в себя остатки так называемой «русской народной армии» Б.В. Савинкова. 5 июня 1921 г. на съезде «НСЗРиС» были разработаны цели и задачи этого движения – вооруженные налеты, грабежи, убийства советских работников, еврейские погромы и шпионаж в пользу польской и французской военных миссий. Руководило «зеленым движением» информационное бюро в Варшаве, возглавляемое Савинковым. Это движение было ликвидировано в 1924 г.


[Закрыть], т. е. партизан, и свыше пяти тыс. белых офицеров.

Все это великолепная почва для работы. Правда, врангелевщина и отчасти чистые монархисты тоже не теряют здесь попусту времени, но безусловно, что демократизм, лежащий в корне всех настроений казачества, сильнее всего.

Помимо чисто организационной работы, которую можно вести под маркой казачьих демократических объединений, после нашего толчка начнут стихийно разрастаться, – необходимо вести и чисто партизанскую работу. Материала для этого сколько угодно. Если мы сможем дать двадцать руководителей – вырастет 20 банд. Начальники их будут наши, а общая масса пойдет за ними, не зная ничего об Л.Д. Последнюю весну мы потеряли; необходимо подумать о будущем. Правда, у нас и сейчас есть контакт с несколькими партизанскими отрядами, имеющими твердый тыл в лице кубанского населения, но этого мало. О связях с этими отрядами я дал уже подробный отчет С.В. и подробности сейчас упущу»[191]191
  ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 10. Л. 13–14.


[Закрыть].

Далее Павловский рассказал о том, что горская полоса также дает громадное поле деятельности. Коммунисты хотели силой задавить стремление горцев к национальному возрождению. Ими были проведены грубые методы по удушению мусульманства. Все это заставило горцев возненавидеть коммунизм. В горах слишком силен Коран. Советская власть бессильна бороться с национальным Кавказом, программа союза дает Кавказу освобождение. Горцы согласны находиться в союзе с Россией, но в союзе демократическом.

В горах есть оружие, которое необходимо использовать. Там возможна не только партизанщина, но и массовые восстания. Монархисты не смогут помешать работе союза в горах. Единственно, кто силен там, это турецкие эмиссары. С ними необходимо вступить в контакт.

Из выступления Павловского следовало, что все эти возможности использованы не в полной мере, но будущее за нами.

Уполномоченный ЦК в Ростове к моменту приезда Павловского имел следующие результаты работы.

Он создал сеть своих уполномоченных во Владикавказе, Новороссийске, Новочеркасске. Во Владикавказе работа среди мусульман – ингушей и осетин – продвигается успешно. Они легко идут на лозунги национального освобождения. Имеют связь в Турции среди персидских и турецких курдов и связь с иными мусульманскими районами Кавказа. Организация связана с ними персонально. На Кавказе больше чем где бы то ни было персональные связи имеют большое значение. В прошлом, например, связь с популярнейшим вождем абреков Осман Боковым дала беспрепятственный проход, проезд и гостеприимный прием во всей Кабарде, Ингушетии и Осетии. Ранение и поимка Бокова в 1923 г. совершенно не отозвалась на «Л.Д.».

Связь с одним-двумя известными шейхами дает в горных аулах бесконечные возможности. Во главе восстания будет стоять шейх Абузекир или какой-либо другой, но по словам Павловского, «фактически руководителями будем мы». Этот путь даст возможность связи с государственными религиозными и политическими вождями не только Кавказа, но и Турции. «На помочах у иностранцев ходить не будем, но национальная Турция все же ближе к нам», чем Франция и Польша. Павловский сказал, что он рискнул санкционировать эту линию работы.

Все свое внимание он устремил на реэмигрантов, массами проходивших через Новороссийск. При помощи своих людей, не знающих «Л.Д.», но зато знающих хорошо казачество и служащих в Новороссийском порту, он завязывал с ними связи на месте их прибытия. Разъезжаясь по станицам, реэмигранты усиливали проникновение лозунгов «Л.Д.» в массы. Постепенно реэмигранты, увеличивая собой круг сочувствующих, начинают проводить в жизнь программные лозунги «Л.Д.», не зная, что они исходят от организации. Павловский считал, что лучших из них надо стараться приблизить к себе, но никогда не вводить целиком в курс дела. В нужный момент они, набрав группу односельчан, и так пойдут за организацией.

Сергей Эдуардович считал, что это очень серьезная и опасная работа, так как большевики тщательно следят за реэмигрантами. ГПУ их ловит, удерживает в тюрьмах и снова выпускает, потому что они ничего фактически не знают.

По мнению Павловского, новороссийский уполномоченный имел солидные связи среди служащих и матросов торгового флота. Он развил крупную работу в рядах бывших белых офицеров, число которых в Новочеркасске доходит до 3000 человек. Помимо своей группы, он сумел связаться с организацией, существовавшей в Новочеркасске и его окрестностях, которая имела чисто националистический характер. Сейчас новочеркасский уполномоченный вступил с ними в полосу переговоров при полном контакте организации. Историю эту Владимиру Георгиевичу и Сергею Васильевичу в подробностях Павловский уже докладывал.

В Ростове все внимание обращено на учреждения советской власти. Ростовская сеть всегда сможет предупредить о намечающихся репрессиях против бывших офицеров, об усилении наблюдения за реэмигрантами, о перебросках войск и т. д. Ростовский уполномоченный великолепно знает Кавказ, обладает колоссальным количеством личных связей в Ростове и на местах. Параллельно Владикавказу работает по линии личных связей в горах Кабарды, Карачая и т. д. Имеет своих людей на заводе «Кавцинк» в Алагире, в Грозном на нефтяных промыслах и в ряде других мест. Работает он также и в казачьих районах через связи своей жены – богатой казачки в прошлом.

Заканчивая свой доклад, Павловский внес два предложения:

«1. Одобрить работу нашего уполномоченного на Юго-Востоке России.

2. Подробно и внимательно рассмотреть результаты моей поездки, проанализировать их на особых совещаниях в ЦК по отделам и принять ряд мер, сводящихся к развитию на Юго-Востоке максимального напряжения нашей работы. Условия для этого там блестящие. Их необходимо широко использовать, если бы для этого понадобилась даже переброска на Юго-Восток одного или двух членов ЦК, группы наших серьезных работников, денег и т. д.»[192]192
  ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 10. Л. 12–15.


[Закрыть].

Затем Павловский кратко рассказал об эксах. Проект ограбления конторы Госбанка в Ростове-на-Дону был подготовлен для С. Павловского сотрудниками КРО ОГПУ.

Получив от начальника Военного отдела «Л.Д.» («Новицкого») явки к Ростовской группе «Л.Д.», Павловский выехал 20 апреля 1924 г. в Ростов-на-Дону для обследования работы на ЮВР для использования боевой группы ЮВР.

К этому времени в Ростов прибыл вызванный заранее из Владикавказа – через руководителя «Л.Д.» на ЮВР и уполномоченного во Владикавказе, имеющего крупные персональные связи в горских кругах, – Аркадий Иванов. Встретившись с Павловским, который уже успел связаться с ростовскими людьми, Аркадий получил задание срочно выехать обратно во Владикавказ с целью привезти в Ростов двух надежнейших партизан, по выбору уполномоченного «Л.Д.», для совершения экса. Сам Павловский тем временем вместе с тремя боевиками из ростовской группы «Л.Д.» занялся разработкой экса.

Через одного из членов ростовской группы «Л.Д.», служившего в Ростовском отделении Госбанка, стало известно, что при тщательной подготовке, без особых затруднений представлялось возможным экспроприировать отделение Госбанка ввиду слабости и трусости охраны, состоящей в большинстве своем из кубанских казаков, враждебно настроенных к советской власти. Далее он сообщил, что наиболее подходящим временем для совершения экса являлось служебное время, когда охрана слабее, чем после занятий; он же составил план внутреннего расположения Госбанка с указанием наружных и внутренних постов, места хранения денег, входов, выходов и окон.

29 апреля в Ростов вернулся Иванов с двумя партизанами Павловский, располагая боевой группой и имея все необходимые сведения, разработал детальный план экса. Праздники временно затормозили его совершение.

8 мая служащий Ростовского отделения Госбанка сообщил, что 9 мая в кассе должна быть солидная сумма денег, полученная накануне из Москвы. После небольшого совещания, решено было совершить экс 9 мая.

Экс произошел следующим образом:

1. У двух наружных выходов были поставлены два партизана, вооруженные револьверами и бомбами, которым было дано задание в случае неудачи экса бросать бомбы, дабы вызвать временно замешательство и тем самым задержать преследование.

2. В условное время на машине (местной группы «Л.Д.») подъехали Павловский, Аркадий Иванов и еще три боевика, приехавших в банк якобы для совершения коммерческих операций, причем все пятеро изменили до неузнаваемости свои наружности и были вооружены до зубов.

3. В день совершения экса заблаговременно (за 15 мин.) служащий в Госбанке, перерезал сигнализационные провода, чем лишил возможности вызвать резервную охрану.

4. Войдя в помещение Госбанка, Павловский вместе с Аркадием Ивановым и еще одним боевиком, будучи уже заранее точно знаком с внутренним распорядком, заняли помещение главного кассира и неожиданно скомандовали: «Руки вверх».

5. Двое других боевиков тем же способом терроризировали служащих и охрану ближайших смежных комнат.

6. Все присутствующие беспрекословно выполняли распоряжение, вплоть до охранников, бросивших оружие (3 человека), после чего Павловский захватил всю наличность кассы. Сразу после этого все поспешно вышли наружу, где сели в поджидавшую их машину и скрылись в ближайших переулках (2 партизана, стоявшие у выходов, скрылись пешком).

Отъехав версты 2–3 и не видя за собой погони, боевики по одному ссаживались в разных переулках, где и скрылись на явочных 249

квартирах, а Павловский с Ивановым доехали до границы Нахичевани, где высадились из машины и пешком проследовали в разных направлениях на явочную квартиру в Нахичевани. Там они вновь совершенно поменяли свою наружность. Аркадий Иванов вместе с партизанами в тот же день уехал из Ростова, пройдя предварительно пешком до Батайска. Павловский же приехал в станицу Гниловскую (по Дону на лодке), где и жил у одного казака до 16 мая.

16 мая на пароходе Павловский прибывает в Таганрог, откуда поездом проследовал до Москвы.

Из захваченных денег 5000 рублей оставлены им ростовской группе «Л.Д.», а остальные, за вычетом расходов по переездам и совершению экса, сданы в кассу объединенного ЦК– 15 000 рублей. Всего взято 22 123 рублей[193]193
  ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 10. Л. 17–19.


[Закрыть].

Сергей Эдуардович показал заметку из газеты «Правда» от 11 мая 1924 г. следующего содержания: «Рост. Дон. 9 мая. 5 вооруженных ворвались днем в городскую контору Госбанка и ограбили кассу, захватив 30 000 руб. Грабители скрылись на автомобиле»[194]194
  Выдержка из газеты «Правда» № 105 от 11 мая 1924 г.


[Закрыть].

Затем Центральный комитет проголосовал, приняв предложения, поставленные Сергеем Эдуардовичем на рассмотрение. На этом заседание закончилось.

Заседание ЦК на Фомичева произвело громадное впечатление, Он долго и восхищенно тряс руку Павловского, хлопал его по плечу и несколько раз повторил, что после юга они вместе поедут в Париж за Савинковым.

Поведение Павловского было идеально, особенно в отказе от немедленной поездки, доклад о ревизии, угощение Фомичева пивом и т. д. Все это создало у Ивана Терентьевича желание действовать. На собрании Фомичев выступил с особым мнением о немедленной поездке Павловского за Савинковым, о необходимости немедленного приезда «отца».

То же самое Иван Терентьевич сказал Андрею Павловичу при сопровождении его на квартиру Шешени, оговариваясь, что, конечно «Сержу и Вам» виднее, что и как нужно делать. У Фомичева безусловно было желание видеть в Москве Савинкова, он хотел стать при нем одним из самых приближенных лиц.

Рассказ Павловского об эксе очень понравился Ивану Терентьевичу оригинальностью выполнения. Понравился ему и доклад Сергея Эдуардовича о положении дел на Юге, так как он почти в тех же выражениях впоследствии напишет доклад Савинкову о положении южной организации.

При проводах Ивана Терентьевича на квартиру к Леониду Николаевичу он посоветовал Андрею Павловичу поскорее воспользоваться желанием Яковлевича и Данилы Иванова приехать к Павловскому и пристроить их куда-либо на работу. Федоров обещал, что в ближайшем будущем военный отдел обязательно их использует.

31 мая 1924 г. планировалось «организовать» второе заседание ЦК, на котором вновь должны были встретиться Павловский и Фомичев.

На заседании должен был состояться разбор эсеровской тактики Фомичева. Он должен был подвергнуться критике из-за того, что слабо знает условия работы в России и поэтому слишком розово смотрит на эти условия. Планировалось высказать ему претензии в том, что нельзя быть таким оптимистом: оптимизм вызывает неосторожность и расконспирирование.

Никаких ячеек или больших баз в низах из своих людей организация создавать не будет (всегда найдется провокатор). Один посвященный никогда не посвящает в курс дела сочувствующей ему массы. Он лишь держит ее в своих руках, подчиняет своему влиянию (до поры до времени) и только. Это основной принцип работы. Подполье, а «не государство в государстве». Здесь не эмигрантская Прага с легальными объединениями, а столица с жесточайшим правительством.

Если болтать вздор о крайней слабости большевиков, об их добровольном отходе от власти, то организация провалится или же ничего не сможет сделать. Противника предполагалось изучать, рассматривать, как сильного врага, а не тихого идиотика. «Это только в «За свободу» Троцкий, ведет наступление на Москву, а Дзержинский арестовывает Совнарком». В жизни это не так.

Предлагалось вкорениться в массы идеями, а не митинговыми выступлениями. Только после того, когда в массе накопится заряд, нужно иметь достаточно начальников и своих верных людей для руководства действиями. До этого масса не должна ничего знать об «Л.Д.» – иначе провал.

Работа в организации не легче каторжного труда. Нервы напряжены до крайности, а Фомичев похож на легкомысленного государственного чиновника, гуляющего в саду своего министерства. «Л.Д.» еще не у власти, надо это помнить и быть готовым ко всему. Для этого нужно побольше выдержки, конспиративности и поменьше полетов в заоблачную высь.

Все это предлагалось высказать Ивану Терентьевичу в мягких тонах (нежнее, чем написано), особенно сгладить тон в конце беседы.