Текст книги "Мушкетер"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Ну, Бальтазар! – вспылил Холланд.

– Оставьте его, Генри. – Мари приложила пальчики к губам лорда. – Жербье – замечательный шпион, но боец из него никакой. Что ж, признаем, что битву мы проиграли, кардинал на этот раз одержал верх. Но война не кончена, Генри… И главные сражения развернутся под Ла-Рошелью.

– Знаю, – проворчал Рич. – Герцог уже торопит меня, хочет, чтобы я возглавил одну из его эскадр. Вы действительно полагаете, что в Ла-Рошели решается судьба Парижа?

– Да, милый Генри! Да! – с силою сказала Мари. – Если Бэкингем одержит победу и английские солдаты войдут в Ла-Рошель, гугеноты отнимут у короля весь юг Франции! И тогда трусоватые герцоги из Баварии, Савойи, Лотарингии набросятся на север королевства!

– Вам не жалко Франции, Мари? – с улыбкой спросил Холланд.

– Нет! – презрительно бросила герцогиня. – Лишь бы покончить с Людовиком и Ришелье! Этого я бы собственными руками задушила! Так и чувствую, как сминается под пальцами его горло, как хрустят кости… Ненавижу!

– Вы – истинная воительница! – восхитился лорд, не замечая смены настроения своей гостьи. – О чём задумались, Мари?

– Да всё о том же… Послушайте, Генри, а что, если мы окажем услугу Бэкингему, не дожидаясь его блистательных побед? Давайте опередим герцога!

– Не понимаю, Мари…

– Король собирается лично отправиться в Ла-Рошель, но сперва его величество желает потешить себя охотой. На днях он отправится в Сен-Жерменский лес – погонять тамошних оленей. А я знаю пару егерей, готовых за меня душу продать. Шепнём им пару словечек, одарим золотишком, и меткая стрела завалит Людовика, как оленя!

– Стрела?

– Ну, пуля – это так громко… А лук совершенно бесшумен. Вы же знаете, Генри, все браконьеры охотятся в королевских угодьях с луками, что у вас, в Англии, что у нас.

– Мари, вы серьёзно хотите заманить короля в засаду?

– Засада сама найдёт короля… – томно проговорила герцогиня. – Может, хватит слов, Генри? Мм? Не пора ли перейти к делу?

Она обвила руками шею Холланда, припадая к его губам жадным ртом. Ладони лорда так и заелозили по гибкой спине женщины, движения его стали нервными, а после Рич подхватил герцогиню на руки и понес в спальню. Колыхнувшийся подол платья чуть оголил её ножки в чулках из белого шёлка, расшитого ярким рисунком по испанской моде, обутые в высокие замшевые ботинки, украшенные красными бантами.

Сухов осторожно выглянул, прислушиваясь. Не слишком сдерживаемые стоны сладострастия донеслись из-за дверей опочивальни, следуя в вековечном ритме, и Олег решился на самый наглый способ ухода – он пересёк гостиную и вышел на лестницу с коваными перилами. Спустился, не торопясь и не глядя на слуг, да и вышел вон.

Быкова было не видать – ни в тени галереи, напомнившей Олегу константинопольские портики, ни на площади.

– И куда его понесло?

Сухов огляделся и счёл за лучшее прогуляться от павильона короля на южной стороне площади до павильона королевы на северной.[56]56
  Павильонами короля и королевы называют два здания, выдававшиеся из общего строя более высокими мансардными крышами.


[Закрыть]

Олегу было о чём подумать. Волею судеб он вмешался в ход событий, сорвав зловещие планы заговорщиков, ещё по дороге в Куаффи. А теперь, выходит, ещё глубже влезает в местные интриги.

Только что же делать? Устраниться и равнодушно наблюдать за происходящим? Можно и так, конечно, да только в этом случае не стоит и надеяться на «карьерный рост».

Сухов давно убедился на личном опыте, что добиться чего-либо можно лишь занимая, так сказать, активную жизненную позицию. Но не только философические рассуждения занимали Олега, другое лишало покоя: а не изменится ли ход истории после его вмешательства? Акимов не раз и не два излагал своё видение времени как застывшего потока, текучего в любой отдельно взятый момент, но в целокупности своей – раз и навсегда заданного, неизменного. Всё уже было, всё, чему суждено было случиться, свершилось. Поэтому все потуги изменить прошлое тщетны.

Машина времени перенесла вас в Берлин 1933 года? Вы жаждете избавить человечество от Адольфа Алоизовича Гитлера? Оставьте надежду – ничего у вас не выйдет. Заклинит пистолет или попадётся бракованный патрон, охрана вас скрутит или сами жители растерзают, не сможете проникнуть в рейхсканцелярию, заболеете, утратите память, передумаете, сгниёте в Дахау.

Что было – то было, историю не переписать.

Всё это Сухов прекрасно понимал – умом, но смириться с этим было трудно. Вот как ему поступить в данном конкретном случае? Сделать вид, что ничего не слышал, и надеяться, что пронесёт? Ведь Людовику ещё жить да жить, а Ришелье всего несколько лет занимает должность главного министра.

Олег не помнил точно, сколько оба эти деятеля еще протянут на белом свете, но явно не один год. Стало быть, короля не убьют на охоте. А почему не убьют? Не потому ли, что злодеям помешает он, Олегар де Монтиньи, королевский мушкетёр? Вот и думай… Хотя чего тут думать? Ясно же, что нужно действовать – опередить «киллеров» и порешить их самих, чтоб неповадно было.

– Олег!

Запыхавшийся Ярослав приближался быстрым шагом со стороны павильона королевы.

– Где тебя носило? – любезным тоном поинтересовался Сухов.

– А я за Жербье наружное наблюдение вёл! – ухмыльнулся Быков. – Проследил, где этот мазилка прописался. Тут недалеко.

– Ладно, пошли, а то поздно уже. Отдай плащ.

– Да бери, мне не жалко. У меня свой есть!

В это самое время поплыл звон с колокольни Сен-Жермен-л’Оссеруа, оповещая всех, имеющих уши, – два часа пополудни.

– Блин, опаздываю!

И дуэлянт со своим секундантом помчались прочь с Пляс Рояль. Перехватив по дороге наёмную карету, запряжённую одной понурой лошадкой, они плюхнулись на сиденье, отпыхиваясь.

– На дуэль – бегом марш! – скомандовал Ярослав. – Убиться веником, как говорят… как будут говорить в Одессе!

– Это всё ерунда, – молвил Олег.

И он поведал Яру о своих успехах в слежке. Быков горячо поддержал и одобрил начинания товарища.

– Упредим! – веско сказал он. – Враг будет разбит, победа будет за нами!

Монастырь Иосифа располагался на улице Вожирар, совсем недалеко от резиденции кардинала. Сие богоугодное заведение, как и обитель кармелиток Дешо, находившаяся неподалёку, было основательно заброшено. Стены его хранили мрачную тишину, а вокруг разрасталась высокая трава, озеленяя пустырь, на котором частенько устраивались дуэли. Хоть Ришелье и запретил разборки на шпагах,[57]57
  В общем-то, запрещать дуэли стали ещё лет за семьдесят до Ришелье, но указ кардинала от 1622 года установил в качестве наказания за дуэль смертную казнь либо ссылку с лишением всех прав и конфискацией имущества.


[Закрыть] дворяне не признавали иного способа выяснять отношения, дабы защитить свою честь.

Извозчика Сухов с Быковым отпустили не доезжая до монастыря и остаток пути проделали быстрым шагом. Ждут ли их? Ждут!

Барон де Сен-Клер и двое его скучающих подручных уже были на месте – все трое в лазоревых плащах с крестами. Подойдя поближе, Олег сказал с непринужденным поклоном:

– Олегар де Монтиньи, виконт д’Арси. Прошу господ мушкетёров простить меня за опоздание. Смею уверить, что задержка была вызвана поистине важными причинами. Честь имею представить – мой секундант, барон Ярицлейв.

Де Сен-Клер насупился, разглядывая лазоревые плащи на обоих.

– Бог и все его ангелы! – процедил он. – Что за маскарад, сударь?

– Это мушкетёрский плащ, барон, – любезно ответил Сухов. – Нынешним утром его величество посвятил нас, меня и моего друга, в королевские мушкетеры. Итак, я готов, господа!

Жерар Туссен де Вилье переглянулся со своими секундантами, те неуверенно пожали плечами. Однако на мировую не пошёл никто, и Олег в том числе. Сухов и де Сен-Клер скинули шляпы и плащи, салютовали друг другу шпагами.

– К вашим услугам, милостивый государь! – церемонно сказал Олег, и противники скрестили клинки.

Надо отдать должное барону – сей гасконец точно знал, с какого конца у шпаги остриё. Он был дьявольски быстр, напорист, но всё же его южная горячность уступала холодной решимости северянина: де Сен-Клер совершал мелкие, почти незаметные ошибки, слегка открывался, и хороший фехтовальщик вполне мог воспользоваться промахами барона, дабы решительно покончить с ним. Однако Сухов избегал последнего удара.

Секунданты Жерара Туссена переглянулись, оценив великодушие Олега, а тот продолжал забавляться, отражая баронские атаки. В какой-то момент противник Сухова несколько забылся, прибегая к «мужицкому удару» – хватая шпагу обеими руками, но Олег снова ловко отступил, а затем, перебросив клинок за спиною в левую руку, совершил молниеносный выпад, задержав остриё у самой груди де Сен-Клера и наколов оборки пышного жабо. Гасконец отшатнулся, едва не потеряв равновесие, но перейти в контратаку ему не дали – один из его секундантов скомандовал в тревоге:

– Шпаги в ножны, господа! Гвардейцы кардинала! Шпаги в ножны!

Впрочем, оба дуэлянта не стали проявлять недостойную спешку – поздно. Мушкетёры в красных плащах уже окружали их, а за ними реяли нежно-голубые перья на шляпе де Рошфора.

– Вам дали верную подсказку, милостивые государи, – резко сказал он. – Шпаги в ножны! Вы арестованы.

– Арестованы? – комически изумился Сухов. – Помилуйте, да за что же?

– Вами был нарушен эдикт, запрещающий дуэли!

– Дуэли? Какие, к дьяволу, дуэли? Любезнейший, мы просто разучивали пару-тройку приёмов, не более того. Фехтовальщику очень вредно пропускать занятия, можно растерять навыки. Вот мы и повторяли пройденный материал, все эти кварты, терции, полукруги, выпады, парады…

– Вольты, финты, уходы, – подхватил один из секундантов барона. – Перехваты, опять-таки… Господину де Сен-Клеру был преподан хороший урок!

При этом он настолько выразительно глянул на гасконца, что тот довольно кисло промямлил:

– Д-да уж… Ж-жабо мне потрепали.

Гвардейцы кардинала посматривали на мушкетёров насмешливо – мол, слыхали и не такие отговорки. А вот де Рошфор мало-помалу накалялся. Не дожидаясь, когда паж кардинала пустит пар, Сухов увлёк его в сторону. Шарль-Сезар затрепыхался было, но Олег сжал его локоть, не ощущая под рукавом, чтобы там бугрились мышцы, и проговорил негромко:

– Слушайте внимательно, сударь, и не обращайте внимания на верных слуг короля, ибо его величеству грозит явная и прямая опасность!

– Что вы такое говорите? – пробормотал паж, делая слабые попытки вырваться.

– Герцогиня де Шеврез находится в Париже! – повысил голос Олег. – Я лично стал невольным свидетелем её разговора с лордом Холландом. Эта дамочка затеяла новую авантюру. Вам известно, что король собрался на охоту?

– Ну-у… да, – признался де Рошфор и насторожился: – Говорите, сударь!

– Так-то лучше, – кивнул Олег, выпуская руку пажа. – Герцогиня хочет подстроить убийство короля из засады, верные ей егеря пустят меткую стрелу и… Ясно?

– Надо немедленно предупредить его величество!

– Ни в коем случае! Иначе неизвестные лучники попросту скроются, и тогда жди нового покушения. Мушкетёры будут сопровождать короля, а я с этого дня имею честь принадлежать к ним. Мы уж постараемся уберечь его величество и схватить тех ничтожеств, которые посмеют поднять на него руку. Но вот монсеньора надо предупредить обязательно.

– Благодарю вас, сударь, – серьёзно сказал де Рошфор.

– Верный слуга его высокопреосвященства, – поклонился Сухов.

– За мной! – бросил паж, разворачиваясь уходить.

Гвардейцы кардинала растерялись.

– А… арестованных куда? – осведомился один из них, рыжий верзила с тонкими усиками.

– Здесь нет арестованных! – отрезал Шарль-Сезар. – Следуйте за мной.

Гвардейцы, недоверчиво поглядывая на Олега, покинули пустырь.

– Право, сударь, – обратился к Сухову один из секундантов барона, в меру упитанный жизнелюб с пышными усами, – вы сегодня сберегли не одну жизнь, а сразу пять! Я уж было изготовился сразиться с этими красными чертями!

– Что вы им такого сказали? – полюбопытствовал другой секундант, высокий и худощавый, с впалыми щеками затворника.

– Открыл один ма-аленький секретик, – усмехнулся Олег. – Коль уж мне выпало служить вместе с вами, милостивые судари, то скоро поведаю его и вам. Но сперва покончим с нашими размолвками. Барон, если вы продолжаете настаивать, то я приношу вам свои извинения. Надеюсь, вы удовлетворены?

– В-вполне, – взбодрился де Сен-Клер. – Да я и не настаивал…

– В таком случае приглашаю всех присутствующих отпраздновать пополнение роты мушкетёров в «Львиной яме» на Па-де-ла-Мюль! Я угощаю!

Надо ли говорить, что предложение было принято с восторгом? И пятеро мушкетёров отправились обмывать лазоревые плащи своих новых однополчан.

Глава 6,
в которой его величество встаёт у плиты

1

Король Людовик не походил на монархов прошлого. Он не просто был лишён обычной дворянской спеси, но и отвергал довлеющее над аристократией табу – дескать, знатному человеку нельзя работать.

Отвергать труд было в обычае ещё у знатных римлян, уверенных, что не дело патриция – зарабатывать на хлеб насущный своими руками, как ремесленники да земледельцы, своим потом и кровью, как гладиаторы. Для этого, дескать, рабы имеются, а гражданину Рима подобает заниматься либо философией, либо войной.

А вот Людовик XIII не считал зазорным самому заправить постель или обслужить себя за столом. Более того, сей монарх многое умел делать своими руками: он ковал железо, выделывая даже целые ружья, вытачивал шахматные фигурки из слоновой кости, сколачивал оконные рамы, плёл корзины и тенёта, изготавливал фейерверки и духи, шил, строгал, чинил ружейные замки, готовил еду.

В общем, родись Людовик не в царственной семье – не пропал бы с голоду. Заделался бы справным мастером, а то бы и в купцы вышел. Так своё ли место занимал сей экстравагантный монарх? Да Бог его знает…

Набожный и меланхоличный, король с одинаковым рвением занимался охотой и политикой. Вот только объявляя войну или заключая мир, он не вкладывал душу в государственные дела – на это у него был Ришелье, употребивший слово «родина» применительно ко всей Франции.

С малых лет враги приучили Людовика быть чёрствым, жестоким и неблагодарным. Его величество отлично понимал, что кардинал куда сильнее его умом и духом, это уязвляло самолюбие, часто портило настроение, и всё же чувство долга и справедливости в нём побеждало.

Бывало, что вражья стая, ополчась в очередной раз на Ришелье, подговаривала Людовика сместить зарвавшегося кардинала. Его высокопреосвященство уже и сам подавал прошение об отставке, не дожидаясь «оргвыводов», однако мудрость не изменяла монарху, и он писал в ответ кардиналу: «Я полностью вам доверяю и не смог бы найти никого, кто служил бы мне лучше вас. Прошу вас не удаляться от дел, иначе они пойдут прахом. Я вижу, что вы ничего не щадите на службе королю и многие вельможи держат на вас зло, ревнуя ко мне; будьте покойны: я буду защищать вас от кого бы то ни было и никогда не покину».[58]58
  Подлинный текст письма Людовика XIII Ришелье от 9 июня 1626 года.


[Закрыть]

Придворные, привыкшие жить в праздности, частенько корили его величество за недостаток зрелищ и балов – вельможные тунеядцы скучали.

У Людовика же часто появлялось желание и вовсе разогнать двор, падкий на роскошь и погрязший в интригах, но он терпел – положение обязывало.

Король искренне недоумевал, отчего все эти придворные ноют и жалуются? Ведь в году столько праздников!

Третьего января парижане чествовали свою покровительницу святую Женевьеву, по улицам носили ковчег с её мощами, и король следовал за процессией с непокрытой головой. А три дня спустя отмечали Богоявление, на Сретение пекли блины…

А Пасха? А Вознесение? А Иванов день? В четверг после Троицы наставал праздник Тела Господня – пышная процессия отправлялась от королевской приходской церкви Сен-Жермен-л’Оссеруа к Лувру. Шли ремесленники ото всех цехов, шли студенты Сорбонны. Впереди с песнопениями несли Святые Дары, за ними шествовал король, принцы крови и весь двор. Народ стоял на коленях вдоль пути следования кортежа и подпевал, после чего расходился пьянствовать.

Хорошо!

…25 августа, на День святого Людовика, в Париже устраивали фейерверк. Поперёк Сены между Лувром и Нельской башней выстраивались лодки, с них да с набережных запускали шутихи. Людовик XIII, в белом атласном костюме, расшитом жемчугом, в белых же чулках и туфлях с золотыми пряжками, в чёрной шляпе с красным пером, стоял на берегу, подобно канониру, с зажжённым фитилём в руке перед батареей шутих.

И Новый мост, и противоположный берег Сены кишел народом, из толпы неслись крики, песни, пиликанье скрипок и бой барабанов. Король с улыбкой поднёс фитиль к запалу. Пушка бабахнула, рассыпая в темнеющем небе искрящиеся огни, отражавшиеся в воде, и люди вопили радостно, пускаясь в пляс, хохоча, прикладываясь к фляжкам и бутылкам.

– Да здравствует король! – разносилось над рекой, над городом, и Людовик не мог сдержать довольной улыбки.

И какого ещё веселья нужно этим вялым, пресыщенным вельможам?! Как королю, ему выпадает дальняя дорога в Ла-Рошель, но завтра он скрасит тяготы будущего пути – вознаградит себя охотой! Сен-Жермен ждёт его. Разве не весело?

2

Ровно в шесть утра Олег явился на службу. Как штык. Ярикова лошадь приплелась следом, такая же сонная, как и всадник.

За воротами дома маркиза де Монтале по обширному двору, мощённому булыжником, уже слонялись три-четыре фигуры в голубых плащах с серебряными галунами и при шпагах. Широкая лестница, ведущая в дом, была прикрыта навесом, подпёртым основательными столбами, на них ржавели держаки для факелов.

Двор имел форму неровного квадрата, куда выходил внутренний фасад дома, изогнутого буквой «L», с третьей стороны его обрамлял внушительный забор с такими воротами, что их не стыдно было бы навесить и хорошо укреплённому форту, а замыкали четырёхугольник каретный сарай, конюшня и людская.

– Ты когда научишься вовремя ложиться? – выговаривал другу Сухов. – А, барон?

Соскочив с седла, он похлопал чалого по шее.

– Я больше не… бу-уду… – зевая, бормотал Быков, сползая с гнедка.

Тут новеньких заметили вчерашние собутыльники. Шевалье Жак де Террид[59]59
  Реальная личность, основатель династии королевских мушкетёров из рода де Терридов.


[Закрыть] и Анри Матье, граф де Лон, бывшие секундантами барона де Сен-Клера, встретили Олега с Яром чуть ли не объятиями.

– Капитан-лейтенанта нет и не будет, – объявил в меру упитанный Анри, – маркиз отправился на ярмарку закупать лошадей для своих конников. Мушкетёрство для него – лишняя обуза.

– Де Берар у нас редко бывает, – кивнул сухопарый Жак, – лейтенант де Лавернь за него. А вот, кстати, и он!

Лейтенант въехал во двор верхом в сопровождении ещё десятка всадников в мушкетёрских плащах. Это был уже немолодой, плотный человек с обветренным лицом крестьянина. У него имелась привычка гладить свои длинные, аккуратно подстриженные усы с настолько же горделивым, насколько и туповатым видом. Однако чёрные непроницаемые глаза де Лаверня смотрели внимательно и с хитринкой.

– Маркизу уже передали о пополнении, – сказал лейтенант, приветливо кивая, отчего перья на его шляпе вздрагивали и пушились, – а он поставил в известность меня. Так что рад познакомиться с вами лично!

– Всегда к вашим услугам, – поклонился Сухов.

Обменявшись любезностями, новички и старички разошлись, а де Лавернь, поднявшись по лестнице повыше, громко воззвал:

– Ко мне, мушкетёры!

Во дворе уже было людно, и полсотни человек в лазоревых плащах приблизились к крыльцу.

– Сегодня король выезжает на охоту в Сен-Жермен! – начал лейтенант зычным голосом. – Наш долг – сопровождать его величество, уберегая от всяческих опасностей! Будьте наготове, отправляемся через полчаса!

Рота мушкетёров рассыпалась по двору, выполняя приказ, и сразу стало ясно, в чём разница между гвардейцами и мирными обывателями – рота следовала четким правилам, не сбивалась в хаотичную толпу, не устраивала суматоху. Тут каждый знал свой манёвр.

Завидев барона де Сен-Клера, Олег кивнул ему и сказал негромко:

– Отойдёмте, поговорить надо.

Гасконец если и удивился, то виду не подал. Подойдя с бароном к Жаку и Анри, Сухов огляделся по сторонам и проговорил:

– Помните, я вчера обещал вам кое о чём поведать? Так слушайте. Герцогиня де Шеврез подговорила преданных ей егерей, чтобы те во время охоты подстрелили короля из лука…

Если Олег хотел поразить мушкетёров, то он этого добился: барон выпучил глаза, граф рот раскрыл, а де Террид выругался: «Святая кровь!»

– Это правда? – выдавил де Лон.

– Слово мушкетёра! Сам слышал, как герцогиня сговаривалась с английским посланником. Кому надо я уже сообщил, а теперь и вам открываю эту смрадную тайну. Де Лаверню я ничего не говорил, поскольку не знаю, что за человек лейтенант, а вам я полностью доверяю.

– Тысяча чертей… – пробормотал Жак в ошеломлении. – Что ж делать-то?

– Следовать за его величеством и следить за всем вокруг! Пускай двое из нас незаметно едут в стороне, слева и справа от тропы, по которой направится король, и смотрят в оба глаза, а остальные будут прикрывать спину его величеству. Егеря – охотники, а мы – солдаты! Вот и посмотрим, кто кого.

– Мы – их! – уверенно заявил Быков. – Один за всех и все за одного!

– От-тличный девиз! – восхитился де Лон.

Четверть часа спустя шесть десятков мушкетёров построились: у каждого к правому бедру примкнут мушкет дулом кверху, а левая рука в перчатке из буйволиной кожи удерживает поводья. Кони недовольно перетаптывались – фитили мушкетов были прикреплены к оголовьям, беспокоя животных, прядавших ушами.

– По ко-оня-ям!

По четверо в ряд мушкетёры покидали двор, выезжая на Вье Коломбье, и двинулись к Лувру. А там уже звонко трубили фанфары, бодро гудели рожки, оповещая парижан: король выезжает на охоту!

Целая процессия проследовала за город – тут был и хранитель королевского леса, и обер-егермейстер, и королевский сокольничий с доезжачими, а впереди гарцевал его величество в окружении свиты и в сопровождении верных мушкетёров.

По всем раскладам, затевать охотничий выезд в Сен-Жерменский лес было рановато, обычно оленей гоняли осенью, ближе к середине сентября, но королю было некогда, и все лесничие, егеря, загонщики и псари расстарались, как могли.

Езда до королевских охотничьих угодий заняла часа четыре – Сен-Жерменский лес находился в пяти-шести лье от Парижа, занимая нечто вроде полуострова, омываемого водами Сены. Его окружал забор с двадцатью двумя воротами под охраной мушкетёров и гвардейцев – ни один смертный не смел нарушить покой зверушек Людовика XIII.

Шумная толпа придворных, окружавшая его величество, была возбуждена и оживлена – в кои веки хоть какое-то развлечение! Да и свежим воздухом подышать полезно для здоровья.

А на большом лугу в Версале, где стоял охотничий замок короля, прибывших встречали старший егерь со стаей гончих, псари, загонщики, стремянные, ловчие да выжлятники.

Людские голоса, лай собак и ржание лошадей смешались и наполнили воздух таким гвалтом, что всё живое на милю вокруг должно было сбежать или спрятаться.

Олег внимательно приглядывался к егерям, но как распознать среди них тех, кто затаил злобу на короля и готов был оборвать нить монаршьей жизни?

После сытного обеда – сплошные паштеты да рагу – охотничьи рожки затрубили наперебой, а собаки так и запрыгали, бешено вертя хвостами, визжа от нетерпения – скоро, совсем скоро их спустят со сворок, и начнётся потеха!

– Олег! – крикнул Ярик, незаметно указывая на егеря, скромно стоявшего в сторонке. – Вон тот явно сигналил кому-то! Два длинных, один короткий, один длинный, два коротких! Так не… Во! Слыхал?!

Сухов медленно склонил голову – из леса донеслись далёкие ответные звуки – два длинных гудка, один короткий, один длинный, два коротких.

– Следи за этим! – резко скомандовал Олег, направляя коня в лес. – Жак! Анри! Жерар!

Чалый, у которого любовь к скачке была в крови, сорвался с места, послушный руке хозяина, однако в этом стремлении конь был не одинок – вся огромная толпа всадников, выехавших на охоту, стронулась, топотом копыт озвучивая погоню за бедным оленем.

И только Сухову с друзьями было ведомо, что затевается ещё одна, самая увлекательная из охот – охота на человека. На его величество.

А король между тем упивался призрачной свободой, возможностью укрыться от державных дел под сенью Сен-Жерменского леса.

И Людовик неосознанно понукал коня, прекрасного ирландского гунтера белой масти, намереваясь оторваться ещё более, остаться в гордом одиночестве, дабы вволю насладиться чувством беззаботности, ощутить, что он сам способен догнать зверя, изловить, добыть…

Откуда ж было знать королю, что его стремление к вожделенной свободе играет на руку его недругам?..

Пока охотники всей толпой проносились с лужка на лужок, Олег помчался напрямки через рощу, обгоняя свору псов. Он уже видел спину короля в развевающемся плаще, когда впереди, пересекая поляну, проскакала лошадь. За нею на верёвке тащилась окровавленная коровья шкура.

Шасть! – и лошадь исчезла за редкими деревьями. Собаки лающей лавиной завернули за нею, стервенея от запаха свежей крови. Почти вся свита с гиканьем понеслась туда же, ни о чем не думая на скаку, охваченная лихорадкой преследования.

Человек пять продолжали следовать за королём – четверо мушкетёров и егерь.

Сухов дал чалому шенкеля,[60]60
  Шенкель – внутренняя сторона ноги от ступни до колена. Дать шенкелей – сильно нажать на лошадиные бока, посылая коня вперёд.


[Закрыть] а тот и рад стараться – наподдал так, что только деревья замелькали по сторонам. Выскочив на просеку в паре туазов[61]61
  Туаз – старинная мера длины, приблизительно 1,95 м.


[Закрыть] от его величества, Олег приметил вдалеке, за редко растущими клёнами, сидящего на земле человека. Рядом с ним бился раненый олень – он то и дело вскидывал рога, брыкался, силясь подняться, но человек удерживал путы.

Неожиданно егерь, скакавший между королём и догонявшими его мушкетёрами, вскинул рожок, издав хриплый сигнал. Человек, удерживавший оленя, мгновенно ударил ножом, обрезая ремешок, и лесной рогач вскочил, помчался прочь, припадая на раненую ногу.

Бежать ему было особо некуда, путь к отступлению пролегал через просеку. Шаг влево, шаг вправо оказался невозможен – чьи-то умелые руки заложили просветы между деревьями срубленными стволиками, ветками, перекрывая дорогу.

Король крикнул залихватски, углядев добычу, и припустил за нею, ничего не замечая вокруг.

Олег обернулся на скаку, крича троим мушкетёрам:

– Взять обоих!

Те, знакомые с воинской дисциплиной, перечить не стали: Жак мигом наехал на одуревшего егеря, а Жерар Туссен с Анри бросились за его пособником, удерживавшим оленя. Тот сразу задал стрекача, но, удалось ли его поймать, Сухов не досмотрел, некогда было.

Олень пропал из глаз, зато король на белом коне был хорошо виден. Просека впереди расходилась вилкой, лес редел, и только в одном месте теснилась купа исполинских каштанов – замечательное место для засады!

Чертыхаясь, Олег направил коня в лес, едва увернувшись от здоровенной ветки раскидистого граба, и сразу увидел убийцу.

Напряжённый, собранный, стрелок стоял на одном колене, натягивая лук, а лицо его искажала гримаса.

Сухов никак не поспевал. Бросив поводья, он выхватил свои пуфферы и выстрелил с обеих рук. Одна пуля ушла в землю, а другая пробила «киллеру» грудь. Но тот каким-то чудом всё же успел выпустить стрелу, ранившую белого королевского коня.

Отбросив пистолеты, Олег рванулся наперерез Людовику. Его величество, впрочем, не пострадал – испуганный грохотом выстрелов, гунтер затормозил, вскидываясь на дыбы, а посему стрела, и без того пущенная дрогнувшей рукой, вошла коню в шею, перебивая мощную жилу – кровь так и брызнула рубиновым фонтанчиком.

Король довольно ловко высвободил ноги из стремян, спрыгнул и покатился по траве, по слежавшемуся прошлогоднему опаду.

Соскочив с седла, Сухов кинулся к Людовику. Ошеломлённый, король сидел, раскинув худые ноги, и хлопал рукою по земле, нащупывая оброненную шляпу. Приметив Олега, склонившегося в почтительном поклоне, монарх спросил дрожащим от страха и ярости голосом:

– Что здесь происходит, виконт?

– Покушение, ваше величество.

– На меня? – деловито уточнил король.

– Да, сир.

Людовик как-то даже успокоился и протянул руку. Сухов помог ему подняться.

– Не ушиблись, ваше величество?

– Бог миловал… – проворчал король и вздохнул, глядя на мёртвого коня: – Бедный Снежок…

Топот копыт заглушил монарший вздох – подъехали, резко заворачивая, мушкетёры.

– Живы?! – выдохнул Анри.

Все трое тут же соскочили с сёдел и дружно поклонились, взмахнув шляпами над травой. Король хмуро кивнул им, коротко приказал Олегу:

– Показывайте, господин виконт.

Сухов провёл его величество за деревья. Как ни странно, стрелок до сих пор не отдал Богу душу, хотя страшная рана пугала. Егерь пускал ртом розовые пузыри, в горле у него хлюпала кровь. Он захлёбывался ею, кашлял, и тогда вязкие струйки стекали по щекам и подбородку.

– Это всего лишь послушный исполнитель, ваше величество, – негромко сказал Олег, – а ниточки тянутся к герцогине де Шеврез. Я случайно подслушал, как она сговаривалась с лордом Холландом.

Людовик мрачно выслушал его и склонился над лучником.

– Зачем ты пошёл на это? – чётко проговорил он.

Стрелок с трудом сфокусировал взгляд на короле.

Губы его дёрнулись, и он пробулькал, проклекотал:

– Нен-нави-жу…

Монарх нисколько не удивился ответу.

– Кто тебя послал?

– Мари-и… – выдохнул егерь и умер.

Тут с треском, ломясь напролом, подъехало пятеро гвардейцев кардинала во главе с Луи де Кавуа, их капитаном. Гвардейцев догонял Ярослав, вид имея встрёпанный, но довольный – точно кот, гонявший мышь и поймавший-таки грызуна.

– Ваше величество, вы не ранены? – спросил де Кавуа, срывая шляпу и кланяясь.

– Живы-здоровы, – буркнул король.

– Мы схватили троих, – доложил де Кавуа. – К сожалению, граф Холланд бежал. Его гостью мы тоже не нашли…

– Этой дьяволице святая вода не страшна, – усмехнулся Людовик. Оглядев всех присутствующих, он жёстко сказал: – Об этом происшествии помалкивайте. Тех, кого схватили, допросить и похоронить!

– Будет исполнено, ваше величество!

– Прошу вас, сир, – любезно предложил Олег, – сесть на моего коня.

– Да, пожалуй, я вдоволь наохотился, – скривил губы король.

Дождавшись, пока Сухов подведёт чалого, он ухватился руками за седло и сунул носок расшитого сапога в стремя, удерживаемое Олегом.

– Господа мушкетёры, – сказал его величество, сев на коня, – проводите меня.

Те поклонились и вскочили в сёдла. Обменявшись рукопожатием с де Кавуа, Олег запрыгнул на запасного коня, предоставленного капитаном гвардейцев кардинала. Это был вороной скакун неплохих кровей, только без седла. Пустяки, дело житейское…

Людовик потрусил на чалом в чащу, сопровождаемый мушкетёрами. Гвардейцам кардинала досталась укладка мёртвого тела на лошадь.

– К Версалю, государь? – поинтересовался граф де Лон.

– Нет, – мотнул головой его величество, – тут поближе есть местечко. Постоялый двор. Едемте туда.

Гостиница «Золотая саламандра», к которой всех вывел король, располагалась при дороге, огибавшей Сен-Жерменский лес с востока. Совсем рядом плескалась Сена.

Увидав, каких гостей послал ему Господь, хозяин постоялого двора выпучил глаза и принял разнесчастный вид.

– Ваше величество, – пролепетал он, разводя пухлыми руками, – а мы тут как раз кормили целую ораву охотников… Они всё, что было, подъели… Яйца только остались и молоко…