Текст книги "Закон меча. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 59 страниц)

Он смолк. Не вел речей и Кирилл. Оба словно пытались осмыслить свое теперешнее положение и тянули на себя одеяло жизни прежней, чтобы прикрыть дыру во времени, оставленную подлостью и рабством, чтобы сметать на живую нитку прошлое с настоящим и определиться с будущим.

– Я не могу обещать, Кирилл, – сказал Олег негромко, – что Мария ждет тебя по‑прежнему, но мы непременно найдем ее в Константинополе. Разыщем и Халила...

Больше в тот вечер они ни о чем не говорили. У каждого на душе столько наросло болючего и палящего, что утолить эту боль и залечить этот ожог можно было только наедине с собой, с морем, с небом и с тем Богом, которому возносились молитвы.

Глава 7,из которой доносится шепот любви, скрип колес и шелест шелка

С ветрилами, поймавшими попутное дуновение, плылось легко и просто. Лодьи и сафины бодро резали форштевнями мелкую волну, а бек Котян, сменивший убитого кормщика, даже песню затянул. Слов ее никто, кроме бека, не понимал, но гортанный голос, выводивший мелодию, унылую, как зимняя степь, странно сочетался с шумом морских валов и посвистом ветра, путающегося в штагах и шкотах.

Пончик принес немудреный ужин Олегу и спросил:

– Ты чего такой скучный стал?

– Да так... – попытался отвертеться Сухов.

Шура, памятуя, что его друг отличается не только страстью к языкам, но такоже изрядным женолюбием, ухмыльнулся с пониманием:

– Шерше ля фам? А? Ля фам шерше?

– Ля фам... – вздохнул Олег. – Такая ля фам, Понч, что тебе и не снилась... Чем‑то на нее Софи Лорен смахивает. Заметь – не она на Софи, а та – на нее...

– Может, встретитесь еще... – неуверенно проговорил Пончик.

Сухов только плечами пожал – Бог его знает...

* * *

Рано утром, когда с левого борта еще таяла тьма, а с правого разгоралась заря, перекрашивая серые сумерки в гламурный розовый колер, по северному окоему показалась черта земли.

– Ну вот, – бодро сказал Турберн, – мы почти дома!

Пока корабли подошли к устью Итиля, красный шар солнца успел взойти, зажелтеть и изгнать ночную сырость.

Дельта великой реки разошлась в обе стороны, пропадая за горизонтом. Еще немного, и лодьи с сафинами вошли в узкую протоку. По болотистым берегам вставали высокие зеленые стены камыша, перемежаясь с зарослями чакана, похожего на гибкие мечи. В воде плескались осетровые, нагуливая вес, на мелководье у берегов гуляли цапли. По затонам крутились стаи уток, в тростниках шелестели кабаны, откапывая вкусные корешки.

Река текла под уклон, и вскоре топкие берега «просохли», их заняли ивы в три обхвата. Ветлы, склонившиеся над водою, отражались в мощных струях – там, где речную гладь не покрывали зеленые лепешки листьев лотоса и его царственные цветы.

За ивами потянулась равнина, заросшая камышом вдвое выше человеческого роста. Над ровной гладью колеблющихся метелок вздымались продолговатые бэровские бугры, на сухих вершинах которых качались под ветром колючие кусты перекати‑поля.

– Благодать! – сощурился Железнобокий.

К борту подошел князь и поглядел из‑под руки.

– Кажись, керхане встречают, – проворчал он. – Бона, едут...

Разъезд керхан, свободных воинов‑хазар, показался из камышовых дебрей. Человек десять всадников были вооружены щитами и плетьми, арканами, привязанными к седлу, и копьями. Черноволосые и смуглые, керхане больше всего напомнили Олегу гастарбайтеров‑узбеков. В левом ухе у каждого по бронзовому кольцу, у левого бедра – кривой нож.

Турберн сделал приветственный жест.

– Хон керба[123]! – крикнул он, исчерпав наполовину запас хазарских слов.

Керхане сильно удивились и повернули коней обратно, а их предводитель не придумал ничего лучшего, чем обернуться в седле и погрозить варягам кулаком. На лодьях захохотали.

А местность по берегам Итиля все более «одомашнивалась» – потянулись садочки и огородики, появились виноградники. На зеленых пастбищах, обнесенных изгородями из колючих кустов, паслись лошади. Раз за разом из камышей выплывали узкие рыбацкие челны, в которых трепыхались огромные серебристые белуги.

– Вот где рыбы... – проговорил Фудри, жадно приглядываясь к чужому улову.

– Она здесь дешева, – подтвердил Турберн, – большого осетра можно за полданика купить... И вообще, ничего у хазар своего нету, окромя белужьего клею!

– Подгребаем, однако! – крикнул Котян. – Город Итиль видат!

Олег даже привстал с места, чтобы разглядеть знаменитую столицу Хазарского каганата. Итиль его малость разочаровал – после чудес и диковин Константинополя город на волжских берегах поражал убожеством.

И слева, и справа тянулись на десять верст сплошные глинобитные дувалы, зигзагами ограждая улочки, заросшие зеленой травой. Высокий западный берег был застроен вразброс саманными мазанками с покатыми кровлями и островерхими войлочными юртами, деревянными домами богатеев с горбатыми крышами и культовыми зданиями – церквями с золочеными куполами, облитыми глазурью минаретами, плоскокрышими синагогами и караимскими кинассами.

На низменном восточном берегу расположился Сарашен – «Желтый город» – средоточие купеческих складов и приземистых, с плоскими кровлями и крохотными оконцами, караван‑сараев, присыпанных желтоватой пылью. В Сарашене селились купцы и располагались базары – Понедельничный, Вторничный, Средний, Четверговый и Воскресный. Велась торговля на Сук Ар‑Раких, невольничьем рынке, на Платяном, Ковровом, Арбузном, Рыбном, Мясном. Продавцы просиживали весь день на корточках в Саффах, торговых рядах вдоль улиц, или запирались в будках менялен. Сарашен был тем перекрестком, где сходились пути из Хорезма и Багдада, Булгара и Альдейгьюборга, и начиналось великое торжище.

А посреди реки лежал длинный остров, вытянутый с севера на юг и окруженный широкой глинобитной стеной. От него к обоим берегам протягивался на цепях наплавной мост из бревен. Из‑за стены, окаймлявшей остров, поднимались могучие дубы, посвященные богу Тенгре, но даже они не могли скрыть ровный кирпичный куб дворца и высокую башню – Белую Вежу.

– Там живет сам каган, – показал пальцем Турберн. – Он думает сразу за всех хазар, а те слушаются его во всем, как дети – отца. Каган приказывает, а его управитель иша исполняет повеления. Раньше Вениамин в ишах ходил, а нынче сын его, Аарон, на побегушках у кагана...

– Тогда лучше ишой быть, – рассудил Малютка Свен. – Думать не надо.

Варяги посмеялись и принялись облачаться в «парадную форму» – надо же блеснуть перед хазарочками, выдержать марку.

– Большая деревня, – пренебрежительно высказался Пончик, оглядывая проплывающий пейзаж.

– Большой аул, – поправил его Олег.

Лодьи отшвартовались у причалов Сарашена и совершенно затерялись в длиннющем ряду торговых кораблей. Больше всего было арабских завов и хазарских каюков, плоскодонных, четырехвесельных суденышек, годных лишь для плавания по реке.

Кряхтя и разминаясь, варяги полезли на сушу. Видя целое воинство, на берег высыпали арсии, хорезмийские наемники на службе иши, – все в кольчугах и чеканных нагрудниках, в шлемах, с копьями и кривыми мечами. Но варяги вели себя мирно, и арсии успокоились. Зато мигом оживились сборщики податей в длинных халатах и круглых шапочках, с медными чернильницами у поясов. Часто кланяясь, они окружили Клыка, униженно, но настойчиво требуя выплатить десятину.

Князь спорить не стал – не с руки ему ссориться с ишой. А то, чего доброго, в следующий раз и вовсе не пропустит русскую гридь в набег на сарацин. Боевой Клык повернулся к лодьям и махнул рукой. Ярлы и княжич Халег передали приказ дальше, и вот отобранные гридни потащили на берег охапки ширванских шелков – драгметаллами Клык делиться не собирался.

Сборщики еще чаще забились в поклонах и мигом оприходовали выданные ценности.

Теперь варяги были свободны. Следовало набрать припасов в дорогу, распродать добычу, чтобы до дому привезти звонкую монету. Ну и гульнуть как следует.

– Ты куда собрался? – поинтересовался Пончик.

Сухов безразлично пожал плечами:

– Да так, пройдусь...

– А я на базар!

– Один не ходи, пристройся к Свену, а то тут сплошной криминал...

– Ладно! Ну, ты как стиляга местный.

– Топай, топай...

Олег вырядился в кожаные штаны и шелковую рубаху, в сапоги из сафьяна, а сверху, скрывая меч на поясе, накинул плащ‑кису. «Первый парень на деревне, – подумал он с иронией, – а в деревне один дом!»

Но то была присказка, а вокруг творилась сказка. Огромная толпа народу шаталась вдоль пристани, тщательно перемешивая знать и чернь. Высшие жрецы в белых мантиях пересекались с желторизными, разрядом пониже. Проститутки в красных кожаных шароварах приставали к купцам‑базарганам, ведущим местную торговлю, и клеились к рахдонитам, везущим товар из‑за моря. Сафиры‑чиновники, прозванные «синеподушечниками» по цвету подушек, на которых они восседали в диване, раскланивались с «красноподушечниками» – амилями, то бишь таможенниками. Женщины‑простолюдинки ходили в платьях из цельных четырехугольных кусков, оголявших шею, руки и ноги выше колен, и щелкали деревянными сандалиями, а хазары‑хукерчины, коровьи пастухи, кутались в халаты, из‑под которых выглядывали штаны‑дотаай и сношенные сапоги. Караимы гуляли в таких же халатах, только головы прятали под высокими войлочными или парчовыми шапками тузурке, похожими на кувшины.

Мелькали чекмени торговых гостей из Хорезма и Самарканда и черные одежды христианских священников, простирающих веру истинную в краю хазар и печенегов. Скрипели арбы, кричали ослы и верблюды, мычала толпа ярбигал – рабов с деревянными колодками на шеях. Воины‑каткулдукчи важно шествовали, покрикивая в толпу: «Нижит е! (Будем бить палками!)» И толпа смирела на время, а после снова поднимала крик.

– Конгшиу! – бросил Турберн, морща нос. – По‑здешнему это значит «вонь», – похвалился он знанием хазарского, исчерпанного на все сто.

– Похоже, – улыбнулся Сухов.

– Ступай, Олег. – Железнобокий хлопнул его по плечу. – Погуляй как следует, а то потом до самого Булгара будет только степь да река, река да степь... Давай!

И они разошлись, как в море корабли.

* * *

Олег вышел к мосту на остров и пошагал по качавшемуся настилу. Надо полагать, мост служил не только для передвижения – он запирал реку, как стены Дербента – Каспийскую дорогу.

Наплавное сооружение состояло из двух частей, соединенных посередине высоким горбатым переходом, аркой приподнятым над рекой, – это был единственный проход для кораблей, идущих на север или следующих на юг, и он был заперт тяжелой цепью. Граница на замке.

Затопав по гулким ступеням, Олег миновал «виадук», опиравшийся о палубы двух барж, и продолжил путь. Ворота в стене, окружавшей остров, были раскрыты – горожанам дозволялось пересекать дворцовую площадь и выходить к мосту, ведущему в Итиль. Тем более что рядом с дворцом кагана возвышались главная церковь и главная мечеть города. И главный иудейский храм, неуклюже копирующий тот, что был выстроен по приказу Соломона. Его плоская крыша была вся утыкана позолоченными гвоздями, дабы птицы небесные не садились и не гадили на святое место.

Перед дверьми храма стоял жрец в желтой ризе, окруженный негустой толпой торговых гостей, по виду – арабов или хорезмийцев, и вдохновенно вещал, похожий на пророка. Олег прислушался. Похоже, что, в самом деле, тут богословскими прениями пахнет.

– Не всем дано войти в храм, – говорил жрец, – а уж в Кодеш ха‑Кодешим, святая святых, скрытую завесой парохет, и вовсе нет доступа обычным смертным. Туда является один лишь первосвященник и только раз в году, в Судный день. Он окропляет святилище кровью быка и козла, возжигает благовония в золотых курильницах перед Ковчегом Завета и произносит всуе тетраграммат – сокровенное имя Господа. И все это время он чует Шехину вкруг себя, и ему даже открывается скрытый лик ее...

– Ты нас совсем запутал, – сердито сказал толстый купец. – Какая еще Шехина?

– Шехина, – строго сказал жрец, – это женская ипостась Господа. Когда вы рядом с нею, то ощущаете присутствие божественной силы. Уста наимудрейших гласят, что Шехина была низвергнута коварной Лилит с места Царицы Небесной и ныне бытует среди людей, отсоединенная от Господа. Вся земля преисполнена ею, грехи удаляют Шехину от нас, а благие деяния возвращают ее к людям. Христиане говорят о Святом Духе... Что ж, в приближении и упрощении Шехина есть Святой Дух...

– Нечего нам про неверных рассказывать, – снова оборвал жреца толстяк. – Скажи лучше... Вот тут мне нашептали... Правда ли, что пророк Мусса, коего вы зовете Моисеем, жил с этой вашей Шехиной, снизошедшей к народу, и бросил ради нее свою человеческую жену?

– Это так, но то была не измена, а праведный способ приблизиться к Господу, ибо никто не может видеть лицо Его и не умереть! – жрец заголосил: – Во имя Священного и Благословенного и его Шехины!..

Олегу надоело прислушиваться к богословской перебранке, и он отвернулся. Скучая, оглядел площадь, примыкающую к красным кирпичным стенам дворца. Площадь была вымощена известняковыми плитами. Внутрь дворца вели высокие двери, покрытые золотыми и серебряными бляхами. Неплохо устроился Небоподобный, Небом рожденный, мудрый каган, равный богам...

Олег усмехнулся, повернул голову – и будто умер. Воскрес и снова погиб. И ожил, чтобы, затаив дыхание, слушая, как часто тарахтит сердце, видеть Елену. Это была она! Кто еще способен так идти, обычной походке придавая вид эротического танца? Шехина, разве что... Или это богохульство?

Женщина шла, кутаясь в длинный плащ, прикрывая им голову, но ее великолепная фигура словно просвечивала сквозь ткань, и Олег испытывал в эти мгновения радость узнавания тех волшебных изгибов и выпуклостей, которых он касался своею рукой. Подумать только!

Незаметно оглядываясь, Елена подошла к дверям, ведущим во дворец. Двое арсиев‑великанов скрестили перед нею копья и грозно спросили о чем‑то.

Женщина нетерпеливо ответила, и стражи расступились, открывая двери. И затворили их за нею.

Первым порывом Олега было проткнуть мечом обоих арсиев и ворваться следом за Еленой, но он быстро остудил разгоряченный мозг. Не хватало еще заварушку устроить в чужом городе. Тут голову потерять ничего не стоит, но как бы не навредить самой Елене... Да и зачем мертвому даже лучшая из женщин?

Сухов подошел, не торопясь, ко входу во дворец и постарался изобразить простофилю.

– Это здесь каган проживает, что ли? – спросил он у арсиев.

Те его поняли. Гигант, стоявший слева, усмехнулся и ответил густым басом:

– Нету тут кагана, кочует он. Проваливай!

– А можно глянуть, как оно там, внутри? – не унимался Олег.

– Не дорос ты еще, – вступил в разговор другой великан, – чтобы по дворцам шастать. Сказано – проваливай!

– А выход только один? Да?

– Да! – рявкнул левый и сделал вид, что тянется за мечом.

– Подумаешь, – притворился обиженным Олег. – Спросить уже нельзя!

Погуляв по площади, он нашел подходящее место между палатами иши и мечетью, среди неохватных священных дубов. Устроившись в развилке, Сухов приготовился ждать – ему был отлично виден вход во дворец.

Ожидание растянулось, он уже начал было переживать – может, Елена все же другим путем ушла? И тут она явила себя.

Женщина вышла из покоев кагана в сопровождении самого иши, пожилого мужчины с обрюзгшим, бульдожьим лицом. То, что это именно Аарон, сын Вениамина, Олег понял, увидев, в каком низком поклоне согнулись арсии.

Иша говорил Елене любезности, та кивала, после чего небрежно поклонилась, развернулась и пошла по направлению к Сарашену. Ее прекрасное лицо кривила неласковая усмешка – видать, к ише Елена не испытывала особо теплого отношения.

Олег неслышно спрыгнул на землю и зашагал следом за своей красавицей, не приближаясь особенно, но и не теряя из виду.

Красавица перешла по мосту на восточный берег и двинулась по извилистой улочке, огибая пасущихся верблюдов и стайки замурзанных детей, играющих в пыли. На перекрестке, где торчал истукан‑балбал из серого известняка, изображавший неизвестно какого героя, Елена свернула к большой церкви. Перекрестившись на храм Божий, она двинулась к большому, приземистому зданию, смахивавшему на конюшню или склад, и остановилась у дверей, снимая с пояса связку ключей.

«Пора!» – решил Олег. Быстро перейдя площадь, он остановился за спиной Елены и сказал как только мог спокойно:

– Здравствуй, Елена.

Женщина охнула и резко обернулась, махнув по лицу Олега черной волной волос. Страха в ее глазах он не заметил. Все что угодно светилось в этих глазах – тревога, опасение, растерянность, но только не страх. И не радость...

– Олег?! – выдохнула красавица.

Не отворачивая своего лица, она ощупью нашла ручку у двери, дернула ее, распахивая, и затащила Олега внутрь. Громыхнул засов. Сухов оказался в полутемном коридоре, свет в который попадал лишь из полуоткрытых дверей в комнаты по сторонам.

– Елена...

– Идем! – решительно сказала названная и, схватив Олега за руку, повлекла его за собой. Ввела в просторную комнатку, устланную коврами с раскиданными поверх подушками, и замерла.

– Господи, – произнесла она, – я не ведаю, что творю!

Она бросила на Олега мрачноватый взгляд, вздохнула, отчего ее груди поднялись еще выше, ощутимо задирая просторное платье.

– Елена... – вымолвил Сухов. – Я никогда не встречал такой красивой женщины, как ты. Никогда не слышал о подобном, не предполагал даже, что бывают такие красы... Мне хочется восхвалять тебя, но язык мой молчит, ибо не с кем и не с чем сравнить мою Елену. Ты несравненна!

Женщина подошла к нему, положила руки Олегу на плечи, погладила его шею кончиками пальцев.

– Поразительно... – сказала она тихо, вглядываясь в его глаза. – Я слушала поэтов, которые воспевали меня в стихах, и скучала. Моей руки просил герцог Бургундский, он осыпал меня хвалами и пел за троих трубадуров, а мне было смешно. И вот я слушаю северного варвара, свирепого воина со стальным блеском в очах, и его слова приятны мне... Сам голос твой волнует мою кровь, и соски грудей стали тверды, как желуди... Я теряю свою волю, из меня уходят силы, я забываю все, чему научена, кроме одного темного знания, – как быть женщиной...

Елена обняла Олега за шею, прижалась к нему, теплая, покорная, желанная, а Сухов таял от одного лишь ощущения близости.

– Знаешь, – признался он, – даже касаться твоих волос, вот так, вскользь, уже услада. Одно лишь легкое касание переполняет меня блаженством...

Елена подтянулась и опалила его ухо горячим шепотом:

– А мне этого мало...

Она расстегнула фибулу на его плече, и плащ упал на пол. Сняла с него пояс с ножнами...

Олег не выдержал, обхватил Елену и принялся целовать, быстро, сбивая дыхание. Женщина лишь улыбалась и поворачивала голову, подставляя то губы, то шею, то ушко.

А руки у обоих будто жили сами по себе – раздергивали пряжки, развязывали шнурки, снимали, совлекали, стягивали...

Нагая, Елена казалась еще прекраснее, но куда уж больше? Олег подхватил женщину на руки, покружил по комнате и бережно уложил на мягкое шелковое покрывало.

– Иди ко мне, мой варвар, – ласково сказала Елена, протягивая руки, и сладко улыбнулась...

* * *

...Сложно сказать, сколько же минуло времени, пока обладание друг другом перестало дарить наслаждение и бурное дыхание унялось.

Елена лежала рядом с Олегом, закрыв глаза и мягко улыбаясь. Эта мягкость делала ее бесконечно милой, доверчивой, беззащитной. Хотелось оградить обладательницу улыбки от всех напастей и горестей, прикрыть, отдать все, лишь бы спасти и уберечь.

– Елена...

– Мм?..

Ресницы женщины задрожали и приоткрылись, выпуская лукавый взгляд.

– Что, мой варвар?

– Не называй меня варваром.

– А мне так хочется...

– Тогда ладно...

Перемену в настроении Елены Олег не почувствовал, а воспринял глазами. Женщина села, откинув назад руки, и посмотрела на него через плечо – печально посмотрела, смятенно.

– Что с тобой?

Олег сел рывком, обнимая Елену за плечи.

– Иша тебя обидел?

Женщина вздрогнула.

– С чего ты взял? – пробормотала она. – И при чем тут иша?

– Я видел, как ты входила во дворец.

– Ах вот оно что... Ты за мной следил?

– А за кем следишь ты? – прямо спросил Олег. – Можешь ответить, на кого ты работаешь? Ведь ты ромейка?

– Да, – прямо ответила Елена, – я подданная базилевса Ромейской империи. На него же, как ты выражаешься, и работаю.

– Шпионишь?

– Да... – В голосе женщины появилась усталость и толика равнодушия. – Не узнаю себя... Скажи мне кто‑нибудь, что я способна раскрыться, я бы даже не улыбнулась подобной нелепице... А перед тобой я и разделась, и раскрылась... И‑зу‑ми‑тель‑но!

– Елена, – сказал Олег серьезно, – об этом не узнает никто и никогда. Твою тайну я не выдам просто потому, что она – твоя. Ты для меня священна... Пафосно звучит, верно? Но это правда... Я чувствую, я знаю, что способен предать из‑за тебя, нарушить любую клятву – ради тебя, пойти на любое, самое ужасное преступление, лишь бы сделать приятное тебе...

– Ты удивительный... И очень странный. Непонятный. Варвары такими не бывают...

– А какими они бывают? – улыбнулся Сухов.

– Варвары просты, их желания убоги, а мысли примитивны, – убежденно проговорила Елена. – Им нужны женщины, вино, вкусная еда и война.

– А что нужно тебе? Ты не подумай, что я обиделся на твои слова, просто хочу понять, отчего ты выбрала такой необычный способ служить императору ромеев...

– Я служу не ему, – отрезала женщина, – а империи! Ты не поймешь этого... Ваши правители пока слишком дики и необузданны, они неспособны сложить государство, народ которого понимает и чувствует, что есть patria...

– Сие означает «отечество». А еще мы говорим так – «родина». Но ты права, на нашем севере еще нет единого народа с общей историей.

– Вот видишь, как ты рассуждаешь! Варвары и слов таких не знают...

– Слава богу, я уже не дикарь в твоих глазах!

– Ты веришь в Господа?

– Н‑не знаю...

– Ты странный... Но, господи, как же мне с тобой хорошо! Такое впечатление, что я вместе с одеждой сняла и свой незримый панцирь. Лишилась этой тяжести, осталась голой и беззащитной, но мне спокойно – ты рядом...

Олег продолжал гладить ее руки, незаметно перешел на тугую грудь и почувствовал, что кровь вот‑вот закипит.

– Ненасытный... – нежно проворковала Елена, словно радуясь уходу от тяжких дум, неведомых Олегу, и прогнулась, охватывая руками его шею, запуская пальцы в волосы. – Я тоже хочу тебя...

* * *

Незаметно стемнело. Сначала в маленькое окошко хлынул рябиновый свет заката, потом он потускнел, сжижая в комнате сумерки.

Елена со вздохом разъяла объятия и потянулась за платьем. Олег, сожалея о быстротечности времени, быстро оделся и затянул воинский пояс.

– Я точно не знаю, когда мы отбываем, – проговорил он с неуверенностью, – но если вдруг случится задержка... Я смогу прийти к тебе?

– Нет. Сегодня мы с Игнатием уезжаем отсюда.

– Куда?

– Это не моя тайна. Олег... – голос Елены стал напряженным. – Послушай меня. Иша... он задумал уничтожить вас. Всех варангов! Сегодня на рассвете арсии сожгут ваши корабли, а людей перебьют.

– Нас трудно убить... – возразил Сухов.

– Арсиев – одиннадцать тысяч! – с силой сказала Елена. – И они уничтожат вас. Да, я знаю, что вы все великие воины, но вы даже не вырветесь из узкой протоки – вас перестреляют из луков с берега при свете горящих лодий!

– Но зачем нас убивать?! Какой смысл?

– Смысл... – криво усмехнулась Елена. – Смысл лежит в соседних комнатах и называется китайским шелком. Его там столько, что боязливый иша забыл про страх. Если с наступлением завтрашнего дня не останется живых варангов, весь шелк достанется Аарону...

– Это было твоим заданием? – тихо спросил Олег.

Елена зябко передернула плечами и выдавила:

– Да...

– Убить всех варангов... – продолжил логическую цепочку Сухов. – Чужими руками. И среди убитых должен обязательно оказаться Халег, сын Ингоря...

– Ты проницателен, – усмехнулась Елена.

Губы ее задрожали, по щеке скатилась слеза. Женщина крепилась, чтобы не всхлипнуть, и это ей удалось, зато крупные слезинки закапали на ковер.

– Елена! – Потрясенный Олег бросился обнимать возлюбленную. – Только не плачь! Прости меня, ради бога, я не хотел тебя расстраивать, но... Ты же понимаешь...

– Видишь, – сказала женщина тонким голоском, – какая я становлюсь слабая, когда ты рядом... Я пять лет не плакала – ни разу, хотя было от чего зареветь. Иди, Олег, иди и предупреди своих. Ведь ты не собираешься спасаться в одиночку?

– Нет, – скупо улыбнулся Сухов, – в этом сила северных варваров. У нас так – все за одного, один за всех.

– Иди... – неслышно повторила Елена.

– Да, конечно... Но... Скажи, – взмолился Олег, – что мы еще встретимся! Я так мечтал тебя найти после той ночи, и вот моя мечта сбылась. И что? Я должен снова терять тебя? Мир так велик, а мы так малы... Скажи хотя бы, как твое полное имя и где ты живешь! Как мне найти тебя?

– Олег... – Елена грустно покачала головой. – Мы слишком разные. Я... Да, наверное, я полюбила тебя, но вместе нам не быть. Поверь! Я принадлежу к древнему роду Мелиссинов и возведена в высший ранг зоста‑патрикии, а кто ты?.. Мой дом в Константинополе найти нетрудно – свернешь от форума Константина направо и выйдешь к церкви Святого Сампсона. Я живу поблизости... Но зачем тебе искать меня? Не сейчас, но потом я обязательно вернусь в круг той жизни, и где в ней найти место тебе? Вот здесь, – женщина прижала ладонь к груди, – здесь ты у меня!

– Я понимаю, – опустил голову Олег, – ты, конечно, права... Но я все равно отыщу тебя! Хотя бы для того, чтобы убедиться – ты жива и по‑прежнему красива... Вот, возьми, это твое... Твоя «заколка».

Женщина приняла протянутый кинжальчик и грустно улыбнулась.

Олег поцеловал Елену в последний раз.

– Прощай, – прошептала она.

– Нет, – наметил улыбку Олег, – до свидания!

Повернувшись, он покинул комнату. Прошагал по коридору, вышел на улицу. Ноги сами несли его, удаляя от любимой женщины, от тепла и счастья, наполняя душу холодом, разверзая пустоту. Счастье... Елена права – кто он и кто она? Интересно, кем бы эта восхитительная фемина представила его в свете? Да он и сам бы не позволил ей так портить репутацию. К чему знатной женщине быть замеченной в порочащей связи? Елена Мелиссина...

Свежий воздух малость освежил Олега, вернул его в реальность. Терзаясь раздумьями, он не заметил, как вышел к пристани.

Лодьи он обнаружил по звуку – варяги мощно хохотали, оживленно делясь наблюдениями, рассказывая о своих похождениях в стольном городе хазар.

Найдя лодью «Сокол», Олег перепрыгнул на борт и сразу столкнулся с Турберном.

– Ты уже здесь? – проворчал Железнобокий. – Быстро же вы, молодые, справляетесь...

– Князь где? – резко спросил Сухов.

– Зачем тебе? – удивился старый воин.

– Беда, Турберн.

– Пошли, – посуровел тот.

Инегельда они нашли на корме. Боевой Клык зверски зевал, раздумывая, ложиться ли ему спать или погодить.

– Клык, – негромко обратился Железнобокий, – тут Олег что‑то важное сказать хочет.

– Валяй... – зевнул светлый князь.

Сухов сдержанно и сухо рассказал о зловещих планах иши. Зевота у Клыка прекратилась моментально, князь напрягся и сжал кулаки.

– Вот оно что... – протянул он. – А я‑то думаю, и чего это они факелы жгут на мосту? А оно вон как...

– Тут еще кое‑что, – добавил Турберн. – На севере – мост, и на юге проход нам закрыли – там каюки их цепью выстроились. Наверное, их еще и связали друг с другом. Заперли реку. Не войти, не выйти!

– Ничего, – процедил Клык, – выйдем! Так ударим, что от того моста одни щепки поплывут!

– Княже, – вставил слово Олег, – а если уйти по тихой? И оставить ишу в дураках?

– Это как же? – усмехнулся князь. – По суше уплыть?

– Именно! Только не уплыть, а уехать.

– На чем?!

– А это мысль, – заинтересовался Турберн, любитель всяких новинок. – На волоках телеги‑колы есть и дроги, везут же они лодейки...

– И где ты тут колы видал? – агрессивно сказал Клык. – Тут не те колы, что на колесах! Тут другие, заостренные с одного конца! Тот конец жиром мажут и насаживают тебя дыркой в заднице!

– Есть же арбы, – подсказал Олег, – они еще пошире колов будут.

– Короткие больно... – засомневался Железнобокий.

– А если по две сразу? И ремнями соединить, чтобы не разъезжались?

– Вы что, – нахмурился князь, – серьезно?

– А что делать? – развел руками Сухов. – Не хочу я на кол, больно будет!

Турберн захихикал. Клык посопел‑посопел и решил:

– Ладно! Ты, Олег, хватай «чертову дюжину» и шуруй, арбы добывай. Волов не забудь!

– Может, лошадей?

Князь подумал и мотнул головой:

– Не, лошади послабже. И шумные они, а волам все едино – тянут и тянут... Ладно, иди. Железнобокий, что расселся? Вперед! Я пока всех обойду, предупрежу. Проверю заодно, все ли на месте, не загуляли ли. Вы еще здесь?

Олег с Турберном мигом канули в ночь. Следом за ними ушли Ивор и Малютка Свен, Стегги Метатель Колец и все остальные. Железнобокий объяснил задачу, и «чертова дюжина» отправилась добывать арбы.

* * *

У причалов и на соседних улицах, выходивших к реке, «чертова дюжина» отыскала десятка два хазар, наблюдавших за варягами. Князь запретил их убивать, дабы не осложнять международную обстановку, так что русы лишь отпинали соглядатаев и повязали их. Вся операция балансировала на грани провала – достаточно было хотя бы одному хазарину или арсию подать сигнал тревоги, и началась бы большая резня. Но пока все было тихо.

Глубокой ночью на пологий берег у пристани упряжки волов выкатили громадные арбы, чьи оси были щедро смазаны бараньим жиром.

Пятясь по велению варягов, волы скатили арбы, связанные парами, в воду и сами вошли в реку почти по брюхо. Только тут животные проявили первые признаки беспокойства.

А варяги, уложив мачты своих лодий на палубы, заталкивали «Пардусов» и «Соколов» на квадратные повозки, действуя почти на ощупь – тьма стояла кромешная. Лодьи скрипели килями по дереву арб, но становились как надо. Команды шустро распирали их клиньями, подбивали подпорки, привязывали штевни к тележным бортикам и тихо понукали волов. Те, накормленные сытным зерном, вытаскивали лодьи на сушу. Огромные колеса, в диаметре больше человеческого роста, оставляли глубокие колеи в песчистом грунте, но буйволы вытягивали небывалую поклажу и неторопливо везли по улицам Сарашена. Одна упряжка, другая, третья... Десятая... Шестнадцатая.

– Все, – глухо сказал князь. – Сматываемся. Надо поскорее уйти, и подальше.

У Олега мелькнула идея, которую он тут же воплотил в жизнь – побежал к знакомой церкви. Волы, везущие лодьи, как раз шествовали мимо храма. Олег подбежал к дверям, которые еще днем отпирала Елена, и увидел, что они незаперты. Ворвавшись внутрь, он метнулся в ту самую комнату – никого. Оббежав все помещения, он убедился, что Елена и ее провожатый исчезли, покинули Итиль в неизвестном направлении.