Текст книги "Черное солнце"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6
СЛЕДЫ НА СНЕГУ

13 декабря, 4 часа 05 минут.

АЗО, станция Мак-Мердо.

Чтобы прилететь в Мак-Мердо, надо было пересечь всю Антарктиду – станция располагалась у моря Росса, на Тихоокеанском побережье. Когда «борт номер один» заходил на посадку, в иллюминаторе слева виднелись айсберги, а справа белели горы Земли Виктории. Потом показался Эребус, вулканический конус которого скрывался высоко в облаках, и турболёт приземлился на аэродроме, уставленном красными вертолётами да птерокарами.

На «Голубую комету» никто не обратил особого внимания, впрочем, Браун и не ожидал почётного эскорта. Да и что бы антаркты подали к трапу? «Харьковчанку» с аквамариновыми флажками ТОЗО? Охота была позориться…

«На улице» было тепло, плюс семь. Сихали спустился по трапу на белое поле аэродрома – и только головой покачал! Господи, в Антарктиде даже снег другой – нету того, знакомого, «крахмального» скрипа. Шуршит, как песок.

Тимофей нагнулся, набрал горсть, поднёс к глазам… И снежинок не видно – одни кристаллики льда, меленькие такие. Сихали хмыкнул: всё у них не как у людей! Вон, цепочка следов тянется. Овальные… вмятины? Нет – высокие плоские бугорки, словно кто белые оладьи выложил. Рыхлый снег выдуло, а тот, что примят был чьими-то унтами, остался. Тянутся следы-лепёшки и бирюзой отливают…

– Верным путём идёшь, товарищ! – бодро воскликнул Рыжий, перехватив взгляд генрука. – И нам туда же, так что…

Он махнул рукой в сторону куполов аэропорта. К счастью, ловить попутку не пришлось – танк-транспортёр, доставивший заряжённые биоэлементы к птерам, возвращался обратно, и водитель притормозил возле «великолепной шестёрки».

– Вам куда? – спросил он, высовываясь из кабины.

– На станцию!

– Садитесь, подброшу…

Устраиваясь в кузове возле нагретого чехла над моторным реактором, Браун подумал, что эта особенная теплота отношений между антарктами тоже не как у людей. К сожалению.

Понятно, что дружба и взаимопомощь на Ледовом континенте суть производные здешних суровых условий, где не помочь человеку часто означает убить его, обречь на мучительную смерть. Не поделишься аккумулятором со встречным – и тот замёрзнет. Не схватишь за руку ближнего, заплутавшего в пургу, – и он свалится в трещину.

И всё равно, это здорово, когда ты помогаешь совершенно незнакомому человеку, делишься с ним последним и точно знаешь, что, надо будет, и он тоже не оставит тебя в беде. Здорово…

…Вездеход вывернул на лёд залива, объезжая нахальных тюленей, устроивших лежбище прямо на дорожном настиле – там было теплей. Лёд рыхлел потихоньку, но держал.

Переехав трещину у самого берега, транспортёр одолел маленький перевальчик между холмами и двинулся вдоль залива. Справа от дороги возвышались сыпучие «терриконы» из кусков лавы, припорошенные снегом. Слева, на бережку, орали, суетились, дрались, копошились пингвины Адели.

Величественные императорские пингвины ведут себя иначе – они всегда очень горды и надменны, не ходят, а важно выступают, свысока поглядывая на мелких, бестолковых «аделек», но «императоры» появятся ближе к марту. Пока же на Земле Виктории правило «простонародье».

– Подъезжаем! – сказал Купри, привставая.

Открылся «Мак-Мердо» – россыпи красных, синих, белых домов вблизи мыса Хат-Пойнт. В стороне высилась гора Обсервейшн-хилл, откуда спутники капитана Скотта высматривали, не возвращаются ли их товарищи из похода. За горою, у южного подножия Эребуса, расположился пригород «Мак-Мердо» – посёлок Скотт-бейз. [48]48
  В настоящем времени это новозеландская станция.


[Закрыть]

Издали взгляд замечал среди застройки вразброс строгие очертания улиц и переулков – напоминание о том, что когда-то в «Мак-Мердо» правил американский военно-морской флот. Ушли вояки – и, видать, порядок с собой забрали…

Водитель постучал в заднее окошко кабины.

– Вас где высадить? – прокричал он.

– У церкви! – проорал в ответ Купри.

– Так вы к Кудрявому?

– Ну!

Водила кивнул и отвернулся. Поддал скорости.

На улицах «Мак-Мердо» было людно, антаркты копошились, как давеча «адельки», – таскали какие-то трубы, тянули пучки кабелей, меняли перфорированный настил на проезжей части, кучковались и обсуждали мировые проблемы.

За домом со множеством антенн на плоской крыше показался ангар, на двери которого был намалёван развесёлый пингвин с сигаретой в клюве, с голубым синяком под глазом, с ярко-красными следами поцелуев, с чётким чёрным отпечатком сапога на белой груди.

– «Гарольд-клаб», – буркнул комиссар. – А вон – «Чэпел оф сноус». [49]49
  В переводе с английского – «Церковь снегов».


[Закрыть]

Сихали увидел полукруглый барак, крыльцо которого венчала невысокая остроконечная башенка с крестом. Вездеход остановился.

– Приехали!

«Великолепная шестёрка» сошла и помахала вслед трогавшемуся танку-транспортёру. Тугарин-Змей перекрестился на церковь.

– А вон и сам чаплан. [50]50
  Чаплан– капеллан.


[Закрыть] – Купри указал подбородком на священника в ярко-жёлтой куртке с чёрным крестом во всю спину. – Зовут – Джунакуаат Помаутук.

– Эскимос, что ли? – поинтересовался Рыжий.

– Иннуит, [51]51
  Иннуиты– самоназвание эскимосов.


[Закрыть]– политкорректно поправил его комиссар.

– То же яйцо, – фыркнул Шурик, – только в профиль!

Чаплан приблизился, откидывая капюшон, и оказался лысым. У Джунакуаата было круглое лицо, мясистый нос и полные, мокрые губы. Из-под мохнатых щёточек-бровей смотрели чёрные глаза, бестрепетные и умные.

Помаутук быстро облизнул губы, улыбнулся и протянул руку для приветствия.

– Здравствуйте, здравствуйте! – пропел он. – О, комиссар! Как вы?..

– Вашими молитвами, пастор, – вздохнул Купри.

– А это… не сам ли генрук ТОЗО посетил нас?

– Он самый, – улыбнулся Сихали – Кудрявый был ему чем-то симпатичен.

– Проходите, проходите! – засуетился пастор. – Разносолов не держу, но чая, кофе и какао – в достатке. И в горячем виде!

Вслед за радушным хозяином антаркты и океанцы отправились в обход «Чэпел оф сноус», выходя к дверям личных покоев чаплана.

Проведя гостей в тёплые, уютные комнаты, он заставил столик большими чашками и кружками. Зашумел старинный электрочайник, защёлкала кофеварка не менее антикварного вида.

После обильного пития священник спросил серьёзно:

– Так что вас привело ко мне?

Сихали переглянулся с Купри, и комиссар, сопя и морщась, изложил по порядку, что с ними приключилось. Помаутук живо заинтересовался рассказом.

– Такое впечатление, – сказал он, облизывая губы, – что вас преследовали не зря, а имея какую-то конкретную цель…

– Вот она, проклятая, – пробурчал Димдимыч, доставая два кристалла-«вещдока». – Здесь регистрограммы с мест ЧП. Поможете нам расшифровать их?

– Попробую… – медленно проговорил «Кудрявый», зачарованно оглядывая кристаллы. – Ничего не обещаю… Но попробую!

Глаза чаплана горели огнём энтузиазма. Вскочив, он прошагал в домашнюю лабораторию, где имелся даже ментоскоп «Цереброматик», и сказал доверительно, включая и настраивая приборы:

– Грешил в молодости наукой, всё пытался отыскать в человеке душу… Когда же понял, что она выше бренного естества, то обратился к Богу…

Над узким пультом зазмеилась коричневая вязь мнемографиков, сплетавшихся в трёхмерную сетку, в видеорамах завспыхивали, перебегая, цифры и многоэтажные индексы.

– Очень, очень интересно… – протянул Помаутук, то и дело касаясь языком губ. – Главное, какая колоссальная мощность!

Илья Харин бочком подобрался к Тимофею и шепнул:

– Я на улице побуду.

Сихали кивком отпустил Змея, не сводя глаз от паутины мнемографиков, – те корчились с неистовством танцоров на карнавале в Рио.

– Да, это явно психодинамическое поле, – уверенно сказал пастор. – Но мощь… Господи, какая чудовищная мощь! Всегда поражался силе энергии мозга. Хороший ридер [52]52
  Ридер– человек, читающий мысли.


[Закрыть]сидя у себя дома, где-нибудь в Праге, может взять мысль обитателя Новой Зеландии, хотя человеческий мозг вырабатывает всего каких-то двенадцать вольт. А здесь… Площадь покрытия – всё Южное полушарие!

– То есть это поле создано не человеком, пусть даже и паранормом? – уточнил Тимофей.

– Ну конечно!

– А это могла бы быть некая неизвестная форма жизни? Не знаю… Какие-нибудь супермхи с переразвитой способностью к психоизлучению?

– Исключено! Безусловно, это какой-то гипноиндуктор… О, я сказал – какой-то? Какой-то! – фыркнул пастор. – Невероятный, немыслимый – вот как будет правильно сказать! Современные психоизлучатели и суггесторы по сравнению с ним всё равно, что батарейка рядом с термоядерным реактором!

Браун решил поубавить восторги священника-учёного и вернуть его на грешную землю.

– То, что неизвестный гипноиндуктор офигительно могуч, я уже понял, – сказал он. – Вот вы тут упоминали ридеров… Я читал, что самые сильные из них способны брать не только мысль, но и направление. Скажите, а можно ли хоть приблизительно определить местонахождение психоизлучателя?

Помаутук пристально посмотрел на Сихали.

– Точно могу сказать одно, – проговорил он, – излучение пришло оттуда, откуда вы недавно прибыли – из некоей точки на Земле Королевы Мод. Эту территорию ещё называют Новой Швабией… Могу с уверенностью предположить, что «офигенительный» гипноиндуктор находится на побережье Новой Швабии, в относительной близости от станции «Новолазаревская».

– Отлично! – сказал Браун. – «Ищущий, да обрящет». Спасибо вам большое.

В дверях неожиданно возник Тугарин-Змей.

– К нам гости! – выдохнул он.

Океанцы сразу потянулись к кобурам, а Сихали скомандовал:

– Выдвигаемся! Не хватало ещё храмы осквернять…

Помаутук перекрестил покидавших его гостей.

– Ступайте с Богом!

Дверь на улицу стояла открытой, и Тимофей огляделся, не покидая церкви.

– Между «Гарольд-клабом» и ангаром? – спросил он, прищурясь.

– Там, – кивнул Илья.

– И ещё один на снегоходе, – сказал Белый.

– Где? А, вижу…

– Если вдоль по стеночке, по стеночке… – протянул Рыжий.

– …То как раз и нарвёшься на ха-ароший зарядец, – договорил Сегаль.

– По крыше надо, – прогудел Харин.

– Ты прав, как никогда, – кивнул Сихали. Сердце колотилось, как ненормальное, на губах чувствовался металлический привкус. «И вечный бой… Господи, когда ж меня оставят в покое?..»

– Димдимыч, – спросил он, – а ты своих оперов можешь подтянуть?

– Пытаюсь, – буркнул Купри, ожесточенно давя кнопки радиофона. – Тут Рэдиган в комиссарах ходит. Мужик вроде стоящий… Не понимаю, – нахмурился он.

– Что там?

– Блокировка там!

– Да фиг с ней! – сказал Белый нетерпеливо. – Пока мы оперативников дожидаться будем, нас всех тут почикают!

– Вперёд, – скомандовал Браун.

Выскользнув из церкви, Тимофей метнулся за угол. Искать лестницу не пришлось – громадный снежный сугроб почти достигал полукруглой крыши «Чэпел оф сноус». Оставалось только взобраться по нему, что Браун и проделал со всею возможной сноровкой. Пригибаясь, он разбежался и перепрыгнул на серый параллелепипед slipping qwoters – спальный модуль, похожий на купейный вагон.

Наблюдатель, сидевший на багажнике снегохода-краулера, заметил, видимо, подозрительное движение и вскинул тяжёлый лучемёт. Комиссар Купри опередил даже самого Сихали – горячий выхлоп из ПП «погасил» снайпера, навзничь повалил на решётку багажника. Тимофей сложил большой и указательный в кольцо – «ОК!».

Тут, как по заказу, из ангара выкатился танк-транспортёр «Харьковчанка». Сихали моментально перескочил на оранжевую крышу. Харин последовал за ним.

Клокоча мотором, «Харьковчанка» миновала опасный проезд у «Гарольд-клаба» и свернула на Росс-стрит. Ребятки, устроившие засаду, оказались у Тимофея как пельмени на тарелке – повернувшись спинами, они поджидали океанцев, оживлённо обмениваясь жестами.

Над Сихали не довлели моральные принципы, малопригодные на войне, – он выстрелил в спину одному засевшему, потом другому, узнавая в нём того самого, что «пас» их в Кейптауне, – по ассирийской бороде колечками.

Тугарин бросился плашмя на крышу танка, вытягивая руки перед собой, и быстро разрядил бластер – шесть выстрелов слились в один. Один упал, остальные рассыпались в стороны, стреляя то в корму «Харьковчанки», то по крыше ангара, и всё мимо. Антаркт, неторопливо вышедший из «Гарольд-клаба», присел и, уже не разгибаясь, метнулся обратно за двери.

Оба Шурика спрыгнули в снег, наметённый у стены «Гарольд-клаба», и стали палить, отвлекая огонь на себя, отходя в сторону от церкви. Под шумок Сегаль с Купри перебежали Росс-стрит, скрываясь за проезжавшей «Харьковчанкой», как за каменной стеной. В это самое время танк остановился, и ничего не разумеющий водитель высунулся из кабины. Харин грянул сверху:

– Принимай пассажиров!

Водитель едва не сверзился с подножки, а Купри с разбегу вскочил на гусеницу и отворил боковую дверь. Под прикрытием с крыши все сели. Последними прискакали Шурики.

– Гони! – гаркнул Тугарин-Змей.

– Куда? – слабым голосом спросил водитель.

– На аэродром! – скомандовал Браун. – Живо!

«Харьковчанка» дёрнулась так, что Илья едва не слетел на землю. Слава богу, всяких скоб на крыше хватало, было за что уцепиться.

– Видишь их? – спросил Харин, поднимаясь на колени.

– Нет! – крикнул Сихали, державшийся за антенное устройство. – Вижу! Вон они!

По Мэйн-стрит разгонялись двухместные краулеры «Сноу кэт» – открытые платформы на четырёх автономных шасси. Сихали насчитал три штуки.

– Замечательно…

Он выстрелил пару раз, но не попал. Тугарин-Змей быстренько выщелкнул разряженный картридж и вставил новый. Пальнул в стрелка на снегоходе, несущемся впереди, а попал в гусеничное шасси. Гусеницу размотало, краулер повело в сторону, притирая к гофрированной стене, и отбросило, как бильярдный шар от бортика. Второй снегоход врезался в первый, седоки полетели кувырком, а вот третья танкетка объехала место ДТП, веером пуская снег из-под гусениц, и продолжила погоню. Но ненадолго – Сихали подстрелил водителя, а Тугарин снял стрелка. Краулер, лишённый управления, стал забирать влево, пока не въехал в решётчатую мачту, поддерживавшую обруч энерговода. Мачта загудела, а из-под смятого капота снегохода ударил султан бледного пламени – рванули аккумуляторы.

– Йес-с! – рявкнул Харин.

И только тут далеко-далеко замигали красно-синие отблески «мигалки» – Служба охраны правопорядка проснулась.

Без происшествий добравшись до аэродрома, «великолепная шестёрка» отпустила «Харьковчанку».

– Свободен, шеф! – крикнул Рыжий, и водитель танка поспешил убраться подальше от этих странных и опасных гостей города, учинявших чёрт-те что на улицах «Мак-Мердо».

Океанцы и антаркты окружили генрука.

– Обратно? – спросил разгорячённый Купри. – Искать гипноиндуктор?

– Да, – кивнул Сихали. – И, по-моему, искать мы будем наперегонки с этими заразами из «Чёрного солнца». Недаром же им регистрограммы занадобились! Ч-чёрт… Как бы нам Помаутука не подставить. Вот, блин…

Димдимыч, оглядываясь в поисках «борта номер один», глянул вверх и похлопал по плечу Сихали, не опуская головы, продолжая напряжённо высматривать нечто в безоблачном небе.

– Это что, – сказал он севшим голосом, – тоже за нами?

С небес спускался на шести крыльях обтекаемый, зализанный птеробус, вытягивая суставчатые лапы шасси. Забив жёсткими перепончатыми плоскостями метрах в пятнадцати от земли, да так, что снег всклубился, птеробус завис, здорово походя на дракона. Боковые дверцы его раздвинулись, и Тимофею стало ясно – дракон огнедышащий. Из кабины ударили лучемёты – ослепительные струйки перегретой плазмы вспахали укатанный снег, проплавляя в нём борозды. Огненными пальцами они шарили по полю, резкими зигзагами подбираясь к антарктам и океанцам, грозя располосовать и перерубить податливые тела, но в этот самый момент мощный луч лазера прошил птеробус насквозь, протыкая его, как спица – клубок шерсти. Бледно-фиолетовый луч дрогнул, погас, а крылатая машина рухнула на снег, в воздухе распадаясь на две половинки. Дракон сдох.

Моргая – перед глазами всё ещё плясали лиловые фантомы, – Сихали обернулся. Шагах в десяти от себя он увидел грузовик на широких эластичных гусеницах, кузов которого занимал геологический лазер в сорок пять мегаватт. Дверца кабины отворилась, и на снег спрыгнул Джунакуаат Помаутук.

– Вы?!

Пастор смущённо развёл руки в стороны:

– Я. Видит Бог, очень мне не хотелось нарушать заповедь Его, но творить добро иной раз означает совершить зло…

– Господь простит, – пробасил Харин.

– Время собирать камни прошло, – радостно воскликнул Рыжий, – пора этими каменюками зафигачить в кого следует! Хватит уж…

– Так вы с нами? – спросил Сихали, ухмыляясь радостно и облегчённо, как всякий спасённый от смерти.

– Если примете в свою команду, – скромно ответил Помаутук.

– Да только так! – воскликнул Белый.

– Наши ряды растут! – хохотнул Сегаль.

Шурики, посланные к сбитому птеробусу, вернулись, увешанные трофейным оружием. «Борт номер один» зарокотал, засвистел турбинами.

– Объявляется посадка! – крикнул Рыжий.

– Все на борт! – скомандовал Тимофей.

«Великолепная семёрка» поднялась в турболёт, и «батон» с гулом оторвался от взлётного поля, повернулся, скользя и вздымая снежные вихри, да и понёсся, всё убыстряя и убыстряя полёт. А на поле аэродрома, вовсю мигая и подвывая сиренами, ворвались квадратные атомокары СОП.

Глава 7
ТРОПА ВОЙНЫ

13 декабря, 5 часов 10 минут.

АЗО, остров Кергелен. [53]53
  Кергелен– остров в южной части Индийского океана. Расположен в 2000 км от Антарктиды.


[Закрыть]

Авианосец-универсал «Ингерманланд» шёл в надводном положении со скоростью скутера. Гигантские скеги продолжали сизые борта и резали воду, а могучие реакторы поддували под корпус, вознося корабль на воздушную подушку. Широкая полоса пены тянулась за авианосцем – сразу за кормой вздуваясь белоснежными холмами и опадая, растворяясь постепенно в тёмной зелени вод.

Было пять часов утра. Серый горизонт на востоке уже подёргивался перламутровыми тонами – близился рассвет. Хотя вряд ли удастся увидеть солнце – над Кергеленом сплошная облачность висит десять месяцев в году.

Капитан-командор Привалов славился своей склонностью к «гонкам на авианосцах» и умением выжимать из турбин всю их сумасшедшую мощность ещё в бытность свою командиром корабля на Тихоокеанском флоте. Но он и любил «посудину», холил и лелеял сам и заставлял других. И «посудина» будто отвечала командиру взаимностью – была послушна, не ломалась, всегда пребывая в полной боевой.

С самого начала службы «Ингерманланд» гонял пиратов – в Южно-Китайском море, у берегов Африканского Рога, в Гвинейском заливе. На полмира упала зеленоватая тень Всемирного халифата – и снова авианосец был при деле, а потом наступил мир и благоволение во целовецех. Долгие годы на палубах «Ингерманланда» играли учебные тревоги, и вот объявлена боевая…

– Господин капитан-командор! – обратился к Привалову кавторанг Зенер. – Остров Кергелен прямо по курсу.

– Перейти в походное положение! – отреагировал Привалов. – Палубной команде – готовность раз. Морпехи – по местам. Лётному составу – готовность ноль.

– Есть! Есть! Есть! – донеслось с трёх сторон боевой рубки, и пошла команда по кораблю, от старших к младшим, достигая матросов и рядовых.

– Вызвать МККР.

– Есть! – козырнул вахтенный офицер и оживил пульт связи.

Экран рации осветился, отражая вторую палубу-ярус СПО «Авалон», где схоронился Международный комитет по контролю за разоружением. Потом в фокусе показался сам планетарный координатор Марков – усохший и почерневший.

«Доканают его антаркты…» – подумал Привалов и доложил:

– Господин руководитель операции, остров Кергелен в прямой видимости! Авианосец-универсал «Ингерманланд» готов к выполнению задания.

– Очень хорошо… – покивал Марков. – За полчаса управитесь?

– Обижаете, Владимир Кириллович! – ухмыльнулся командир корабля. – Нам и пятнадцати минут хватит.

– Ну, пятнадцать не пятнадцать, а желательно зачистить Кергелен поскорее. Пусть это станет сигналом для «Молодёжной».

– Сделаем, Владимир Кириллович! – заверил высокое начальство Привалов.

– Приступайте, капитан-командор.

– Есть!

Привалов поднялся площадкой повыше и глянул в стереотелескоп.

Если придираться, то Кергелен – это целый архипелаг, и отсюда, с надстройки «Ингерманланда», открывался вид на самые северные острова – Иль-Ролан, Иль-Суэйн, Иль-Фош. Серые волны грызли красноватые и чёрно-фиолетовые скалы. Хмурая, неприветливая земля. И это только первое приближение к Антарктиде! Кергелен, можно сказать, курортное местечко для АЗО – горы да ледники, скалы, продутые ветрами низины, путаница фиордов, бухт и проливов. «На фиг такие курорты…» – мелькнуло у Привалова.

Сумрак неожиданно сгустился, задул шквалистый ветер, хлеща по рубке почти горизонтальными струями ледяного дождя, – Кергелен словно плевался в непрошеных гостей с жаркого севера, не пускал, гнал прочь. Это Антарктида тяжело дышала, нагоняя ледяной холод с юга.

Авианосец-универсал стал обходить полуостров Курбэ с востока. Привалов всматривался в мрачные пейзажи и только головой качал – как тут, вообще, можно жить? Холодная каменная пустыня, полого снижавшаяся на юг к океану, тёмные скалистые гряды, голые увалы, где-нигде тронутые травой да стелящимся кустарником… А что это там такое шевелится? Морские слоны. Ого, какое огромное лежбище!

Могучие туши неуклюже переваливались по галечному пляжу, то и дело задирая головы с мясистыми наростами, в самом деле похожими на короткие хоботы, и ревели друг на друга, разевая клыкастые пасти. Самок делили, что ли? А чем ещё можно заняться на этих холодных, суровых берегах?

Дальше к западу, над горами, уходила в небо направляющая башня ППВ. Высотою с добрый километр, башня ощутимо гнулась под ветром, слегка покачивая «набалдашником» – центральным постом управления, заключённым в прозрачную сферу.

Но была и польза от непогоды – южный ветер принёс снег с дождём, зато разогнал тучи.

– Началось десантирование! – сказал вахтенный.

Привалов посмотрел на верхний экран – в синем небе будто кто прострочил точки и тире. Проходил стратолет, а на гиперзвуке инверсионный след не успевает смыкаться, так и тянется понизью белых клубочков. Только вот сброшенных боевых капсул не увидишь – работает камуфляж.

– Флаерам – взлёт! – скомандовал Привалов.

С громадной квадратной палубы, заставленной «летающими тарелками» флаеров, поднялись сразу четыре аппарата, зависли на мгновение и понеслись на запад. За первым звеном стартовало второе, затем третье.

– Морпехи – пошли!

Десантные вертолёты, раскрутившие винты, приняли на борт последних морских пехотинцев в полном боевом, тяжело взлетели и, кренясь, пошли вслед за флаерами. В необъятных бортах «Ингерманланда» открывались широкие ворота и выдвигались сходни. По ним на воду соскальзывали бронеходы-амфибии и спешили за вертолётами.

«Ингерманланд» обогнул полуостров, заворачивая сперва на юг, потом держа курс к западу. За мысом Сюзанн открылся пролив Руайе, а за ним – обширная бухта, в глубине которой расположилась «столица» Кергелена – городишко Порт-о-Франс.

Далеко на западе, за синей каймой фиорда, горбился широкий усечённый конус горы Росса, почти до подножия укрытой белой мантией ледника.

Порт-о-Франс выглядел жалко – убогое скопище приземистых зданий и плоских куполов из серой гофрированной пластмассы. У причалов стояли плавучие базы «Кунашир» и «Нунивак» – океанцы зачастили к антарктам в гости. И в АЗО, и в ТОЗО уже всерьёз поговаривали об унии.

Над пакгаузами затемнелись, словно проявляясь, чечевички боевых капсул. Прыснули тормозными импульсами и сели. Стадион облюбовали вертолёты, а на пристань и каменистые берега выехали бронеходы. Время пошло.

– Звено Андреева следует к Порт-Бизе, – зазвучало в селекторе, – звено Ковальского – к Порт-Жанн-д'Арк!

– Есть!

– База, принято.

– Лунат! Твои заходят слева!

– Понял! Бур, тут местные из пулемёта шпарят, подскажи летунам!

Флаер-дископлан, описывавший круг над Порт-о-Франс, заложил вираж, снизился, ударил из биопарализатора, куда ему подсказали, и взмыл.

– Порядок! Змей, чистишь этот дом, я двором займусь.

– Лунат! Слева! Огонь!

– Вот зар-раза… Лёха! Обойди красный блокгауз с тыла. На втором снайпер засел. Снимешь!

– Есть! Заяц, за мной…

– Бур! Снайпер готов. Тут девки, куда их?

– Оставь! Хватай мужиков. Всех подряд! Потом уже отфильтруем…

– Понял!

– База! База! Срочно подкрепление! Наши парни нарвались на океанцев – те засели в салунах, а сейчас прут на нас! Группа Вакутагина уничтожена огнём противника!

– Группы Риккобоно и Ефимова!

– Выдвигаемся! Присматривайте за плавбазами, океанцы – народ бешеный…

– Бур! Нам «Даго» попался. Ну, тот, из Палермо!

– Волоки на «вертушку».

– Сектор «Север» чист!

– Сектор «Восток» чист!

– Яхту в порту смотрели?

– Там парочка отсыпалась после пьянки. Загрузили уже!

– Лунат! Заяц! Кобра! Прочесать улицы к западу.

– Звено Иловайского следует к Ла-Монжуа, звено Четвёркина – к Порт-Кристмас…

– База, принято.

– Сектор «Запад» чист!

– Эй, кто на связи? Бронеход подбит. Есть раненые.

– Вы где?

– На севере! Тут скалы и лагерь геологов. Лазеры проходческие…

– Вас понял. Третьему и пятому – подавить сопротивление!

Два флаера качнулись и пронеслись к северной возвышенности. И уже не голубые лучи парализаторов прошипели, а оранжевые струи высокотемпературной плазмы обрушились на скалы, с грохотом и воем корчуя лазерные «пушки».

– Сектор «Юг» чист!

– Свободным вертолётам подобрать капсулы!

– Морпехи – по машинам!

– Бронеходчикам собраться у залива!

И тут самому авианосцу пришлось вступить в бой – с плавбаз по соседству открыли огонь из лучевиков и мощных двухпотоковых бластеров. На глазах у потрясённого Привалова сразу целое звено флаеров, стоявших на палубе, вспухло клубами дыма и пламени, а потом ампулы с зарядами перегретой плазмы ударили по боевой рубке.

Капитан-командор отшатнулся. Он прекрасно помнил, что под внешней бронёй проложено два слоя мезовещества, могущих отразить и плазму, и лучи лазеров, но то дикое неистовство, в какое впали океанцы, их первобытная жестокая ярость потрясли его. Привалов вдруг понял, что предстоящая «миротворческая миссия» уже перерастает в войну, и лёгкой победы не будет.

Флаеры заходили в атаку, кромсая палубы «Кунашира» и «Нунивака» выхлопами плазменных пушек, перелопачивая металлопласт и мыслящую органику, но и жестокие картинки разгрома не вернули капитан-командору былой уверенности.

«Ингерманланд» опустил трапы. Бронеходы двумя колоннами спустились по камням в воду и поплыли к кораблю-матке, баламутя стальной блеск залива. Сверкая лопастями, прошли, не спеша, вертолёты, зависли над своими квадратами на посадочной палубе и одновременно сели.

– Малый назад! – скомандовал Привалов. – Отзывайте флаеры!

Дископланы, кружившиеся над Порт-о-Франс, как пчелы над разорённым ульем, вернулись на палубу последними.

– Сколько? – спросил Привалов, следя, как авианосец медленно выходит в океан.

– Четырнадцать минут тридцать секунд! – гордо доложил вахтенный.

– Уложились… – сказал Привалов тусклым голосом.

13 декабря, 3 часа 40 минут.

Боевая станция «Сульдэ».

Была ночь, а провисшие тучи лишь добавляли темени. Аэродром, как авианосец в ночном море, выделялся заливами света, строчками фонарей вдоль взлётно-посадочной полосы и лучами прожекторов на решётчатых мачтах. Лучи проявляли во мраке белые фюзеляжи гражданских турболётов и серые туши военных транспортников. Сразу три прожектора скрестили потоки света на широком и плоском «Аэробусе». Сверху если глядеть, то самолёт виделся закруглённым ромбом с консолями несерьезных крылышек.

С двух сторон у «Аэробуса» были откинуты сходни-аппарели, по ним медленно, развернув спаренные пушки назад, въезжали штурмовые танки «Скорпион», выпуск которых «Уралмаш» прекратил ещё лет сорок назад. Вокруг суетились техники, они бегали по мокрому бетону, махали руками под ребристыми сводами грузового отсека.

Ещё один «Скорпион» мокнул, дожидаясь своей очереди. Моросило, и дождинки серебристыми иголочками сеялись в жёлтом свете фонаря.

Техники забегали ещё пуще, закрутили светящимися жезлами. Танк стронулся с места, примерился и осторожно въехал на аппарель. Из люка на громадной башне выглянул танкист в куртке с капюшоном и тоже замахал руками. Техники ему ответили, изображая команду по художественной гимнастике…

…Проворчав: «И где они только достают это ломьё?..» – форт-капитан Саахов оторвался от стереотелескопа и спросил Горнера через плечо:

– Что передаёт ММКР? Есть что новое?

– Так точно! – вытянулся форт-лейтенант. – Со Спу-17 только что передали в экстренном импульсе: «Аэробус» и сама авиакомпания «Юниверсал экспортс» – собственность ТОЗО. Постоянно нарушают закон о военной технике. «Скорпионы» переправляются в АЗО.

Саахов покивал.

– Сбивать будем на следующем витке, – спокойно сказал он. – Как раз над Южной Атлантикой. Отследите время вылета и направление полёта…

– Господин форт-капитан! – крикнул дежурный, отрываясь от монитора. – Взлетают!

– Ага! – довольно сказал Саахов. – Так. Третьему и пятому посту УАС [54]54
  УАС– управление активными средствами.


[Закрыть]– полная боевая готовность!

– Есть полная боевая! – гаркнули интеркомы.

Станция двигалась по полярной орбите, с севера на юг, и рассвет наступал не скачком, а плавной радугой окаймлял круглившуюся Землю. Восходившее солнце набухало золотой почкой, калилось слепяще-жёлтым серпом…

– Готовность номер один, – негромко скомандовал форт-капитан. – Цель?

– Цель захвачена! – доложил дежурный и вывел на большой экран «жабку» транспортного самолёта. «Аэробус» летел над пухлой ватой облаков и отбрасывал на них танцующую тень. В редких разрывах пасмурно зеленела вода.

– Приготовиться… Огонь!

Неощутимо сработал пакетный лазер. Лучи в вакууме видны не были, но они чётко проявились в атмосфере – этакий фиолетовый шнур, в верхних слоях тающе-бледный, над облаками – яркий, налитый энергией. Лучи пронзили «Аэробус» и ударили в волну, моментально испарив много бочек воды. Края ямы, «вырытой» в океане, тут же схлопнулись, подняв фонтаны брызг и пустив облако пара.

«Аэробус» не взорвался. Он стал разваливаться в воздухе. Пробитая дыра ширилась, набегающий поток сдирал обшивку, как кожуру с печёной картошки. Отвалилось левое крыло. Закувыркался, отлетая по касательной, ядерный двигатель.

Транспортник стремительно терял высоту. Вот он развернулся днищем, и упругий, почти твёрдый воздух на сверхзвуке разорвал самолёт, четвертовал его, а секунды спустя обломки и целенькие «Скорпионы» врезались в воду, исчезая под волнами в бурлении струй или сначала попрыгав по поверхности.

Саахов досмотрел и сказал, не оборачиваясь:

– Сделаем ещё виток… Что не утонуло – сжечь!

– Есть! – козырнул Виль Горнер и чётким шагом покинул штабной отсек.