Текст книги "Черное солнце"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Пф-ф! – пренебрежительно выпятил Гирин нижнюю губу. – Стандартный модуль рассчитан на дюжину человек в полном боевом. Ну и сколько они их сюда сбросят? Три? Пять? Да хоть десять! Что мы, не справимся с десантом, что ли?

– И правда! – подхватил Таг Гейтсби.

– А кто вам сказал, – холодно проговорил Браун, – что сбросят десант?

– А кого? – вытаращил глаза Белый.

– Вижу! Вижу! Вона! – подскочил смешной антаркт – малорослый, в большой, не по размеру каэшке с подкатанными рукавами.

Сихали сделал пару шагов к иллюминатору и почувствовал мрачное облегчение – не зря он панику разводил!

Тучи над Русской заклубились, прошитые четырьмя раскалёнными иглами. Это были бомбы-пенетраторы. Искря сгоравшей термоизоляцией, оставляя малозаметный шлейф, бомбы промелькнули по вертикали, прокололи здания станции и вонзились в нунатак, внедряя сердечники в камень, как нож в арбуз. И взорвались.

Четыре новых холма набухли под станционными сооружениями, стряхивая с себя пластконструкции, вздыбились, рассыпаясь валами битого камня, словно освобождая проход столбам огня и дыма, взметнувшихся вверх.

Четырежды грохнуло, догоняя турболёт тугим сжатием и ощутимо пихая в борт.

Непроглядное облако обломков и пыли стало оседать, заволакивая то место, где стояла станция, и лишь тогда антаркты в салоне выдохнули.

– О господи!.. – глухо сказал Тугарин-Змей.

– Как ты догадался? – спросил Шалыт осипшим голосом.

– Люди поговаривают, что я – ганфайтер, – устало сказал Сихали, присаживаясь на свободное сиденье. – Я никому не верю и постоянно настороже, всегда ожидаю зла и не спешу творить добро. Потому меня до сих пор и не подстрелили…

– Так ведь станция «Сульдэ»… – неуверенно проговорил Белый, – этого… В смысле – того…

Гирин шумно выдохнул.

– По нам работает ОКС, – прогудел он. – Ущучил? Не понял. Объединённая Космическая Эскадра! Эсминцы разные, рейдеры, патрульные крейсера. Не баран начихал!

– Так нельзя же, – воскликнул кто-то, – чтоб из космоса – по Земле!

– Вот пойди и скажи им об этом!

– Боже ж ты мой… – протянул Купри. – Да они же так всю АЗО с орбиты перелопатят!

– Тогда мы перелопатим Калифорнию и Южный пояс городов, – холодно сказал Браун. – Верно, Змей?

– А то! – хмыкнул Илья. – А для начала – «Авалон».

– «Вскоре очи сии, ещё отверзаемые, – томно заговорил Юта Хейзел, – не узрят более солнца, но не попусти закрыться оным без благоутробного извещения о моём прощении и блаженстве…»: «Дух или Нравственныя Мысли славнаго Юнга, извлеченныя из нощных его размышлений».

– Молчал бы уж, мыслитель, – проворчал Тугарин-Змей.

Прислушавшись, он полапал себя по карманам и выудил радиофон из нагрудного.

– Алло, – буркнул он. Стереопроекция лишь мерцала – разговор вёлся по приватному каналу. – Добро.

Спрятав радиофон, Харин доложил:

– Океанский патруль на траверзе Долины Райт. [123]123
  Находится на противоположном от станции «Мак-Мердо» берегу пролива, носящем то же название.


[Закрыть]

– Отлично! – довольно сказал Тимофей. – Летуны, куда путь держите?

– На юг! – пробасили из пилотской кабины.

– Разворачивай на запад!

– А конкретно? – уточнил бас.

– На «Мак-Мердо»!

Глава 26
ВЕЛИКИЙ ЛЕДЯНОЙ БАРЬЕР [124]124
  Так сам сэр Дж. Росс назвал шельфовый ледник, названный впоследствии его именем. Отвесный обрыв ледника достигал 30–40 метров, так что даже с мачт парусного корабля нельзя было заглянуть поверх него.


[Закрыть]

28 декабря, 11 часов 45 минут.

АЗО, Территория Росса. [125]125
  Территория Росса– сектор Антарктики, включающий в себя как шельфовый ледник Росса, так и часть суши по обе стороны этого оледеневшего залива, в том числе побережье Земли Виктории, острова Баллени и пр. Ныне на Территорию Росса претендует Новая Зеландия.


[Закрыть]

Турболёт как раз пересекал полуостров Эдуарда VII, оставляя с правого борта мыс Колбек, когда запиликали сразу два «навороченных» служебных радиофона – у командора ОГ и у генрука ТОЗО. Выслушав донесения, они посмотрели друг на друга.

– Что у тебя? – спросил Тимофей.

– Океанская гвардия, – гордо доложил Харин. – Высадилась у Эребуса.

– Сколько их?

– Пятьдесят секций.

– Шестьсот гвардейцев! Отлично…

– А у тебя что? – не выдержал Илья.

– «Грендель» вышел под ледник Росса.

– Уже? – поднял брови Харин.

– Уже, Змей! Шалыт, у кого на борту криогенератор?

Генрук АЗО, сосредоточенно жевавший батончик интегропищи, сделал глотательное движение и выдавил:

– У Марты Вайсс!

– Борт три?

– Сик!

– Скажешь, пусть заворачивает к югу. Поможем Витальичу…

«Батоны» послушно накренились, описывая вираж, и понеслись по-над колоссальным ледником Росса – размерами он был чуть меньше Франции.

Весь грузовой отсек турболёта и добрую половину пассажирского салона занимали энергонакопители и энергосборники, питавшие пакетный лазер-гигаваттник. А вот самый ценный агрегат на борту занимал места не больше, чем худой пассажир, – это был камуфляжный модуль «Тень», стоивший дороже трёх новеньких «батонов». Модуль прикрывал «борт», словно мантией-невидимкой, – никаким локатором его не взять, никакому эсминцу не разглядеть с орбиты, разве что по косвенным признакам. Если бы турболёт попал под дождь или снег, то осадки очертили бы смутный контур летательного аппарата. Однако небо над Территорией Росса было ясным. Лето!

Неожиданно для Сихали на белой плоскости ледника обозначился горб – покатый ледяной свод. Но лётчикам места были знакомы – под белым сводом, покрытым глубокими трещинами, прятался остров Рузвельта, географами упорно зовомый возвышенностью.

Турболёты сели на возвышенности – дожидаться, пока «Грендель» пройдёт на глубине, в кромешной тьме под шельфовым ледником.

В семь вечера каперанг Исаев доложил, что вышел в точку, над которой расположился лагерь «интеров», остановившихся на ночёвку.

– Действуйте, капитан, – сказал Тимофей.

– Выпускаю криоботы, – донёсся ответ.

Сихали смотрел на белый простор под голубым небом, а видел мрак глубины и огромный обтекаемый корпус «Гренделя», всплывшего под самый ледник. Сейчас в борту атомарины открываются люки, и четыре криобота выбираются наружу в облаках пузырей… Они медленно всплывают вверх, меж кривых колонн и двадцатиметровых гребней, и вот заработали пульсаторы, дробя километровую толщу льда. Киберы поднимаются всё выше и выше, упираясь кормовыми щупальцами, подтягиваясь на носовых, а в центральной части каждого криобота тяжело покачивается термическая бомба…

Долго ли, коротко ли, а радиофон пиликнул. Командир подлодки отрапортовал:

– Криоботы заняли боевую позицию.

– Активируйте, капитан, – негромко сказал Браун.

Быстро спрятав радиофон, он крикнул пилотам:

– Взлетаем! Должны как раз успеть.

Турболёты завели свою обычную предстартовую песнь, полную воя и рокота, и снялись с обледеневшего острова. Летели «батоны» недолго – минут через десять впереди нарисовались чёткие «линеечки» машин – огромных, угловатых танков высшей защиты типа «Йотун». Чуть дальше танков, выстроившихся в четыре ряда, так же красиво, рядами и шеренгами, стояли флаеры, а между тем, что летает и рождено ползать, располагались автономные жилые модули.

«Батоны» фридомфайтеров облетели лагерь стороной, описывая круг. Сихали всматривался в лёд, но никаких перемен не замечал. Может, что не заладилось у Витальича?..

Это случилось буквально через минуту – ледник под ТВЗ пошёл трещинами, стал рыхлеть и оседать. Танки, грузно кренясь, будто сами по себе, многими тоннами веса продавливали лёд. Пятнами засинели разводья, выступила наверх парившая вода.

«Йотуны», один за другим, опрокидывались или уходили под воду коробчатым задом. А вот и первый флаер соскользнул в полынью.

Вода ударила снизу, взламывая лёд, забила гейзерами, крутя и переворачивая таявшие льдины, напуская облака пара. Бешеная энергия термических бомб всё ещё шла с глубины, растапливая лёд, нагревая воду до плюсовой температуры, немыслимой для моря Росса.

И только теперь «интеры» забегали. Они выскакивали из модулей, ища спасения за бронёй танков, но те уже шли на дно, опускаясь в мёрзлый ил. Толпа военных бросилась в другую сторону, к флаерам, но и те не стояли более на вековечном леднике, а плавали между таявших льдин или погружались.

Круг чистой воды всё ширился и ширился, достигая сотен метров в поперечнике. Льдины, плавно кружившиеся в этой гигантской полынье, распадались в шугу. Полупритопленные, плавали жилые модули, вздуваясь пузырями. «Интеры» лезли на их скользкие стенки, но срывались, а когда забирались-таки на неустойчивый верх, то «поплавки» под ними переворачивались.

Сихали кивнул Шалыту:

– Самое время.

Генрук АЗО построжел. Вынув радиофон, он вызвал борт три и сказал:

– Готовность.

– Есть готовность! – донёсся слабый ответ.

– Сброс!

Незримой тенью прошёл над полыньёй турболёт Марты Вайсс. Блестящий цилиндр криогенератора возник словно из воздуха и рухнул в воду, закачался на тёплых волнах. Несколько «интеров» поплыли к нему – и погибли первыми.

Над водою вспухло маслянисто-жирное белое облако. От сработавшего криогенератора пошла волна холода – падение температуры до минус ста пятидесяти мгновенно заморозило воду, сохраняя гребешки и мелкую зябь запечатлёнными в молодом льде.

Трупы «интеров» и жилые модули сковало метровым слоем «айса» – и всё замерло.

– Это вам за Леверетт, – проговорил Шалыт вздрагивавшим голосом.

Тугарин-Змей перекрестился, а Купри проговорил ворчливо, словно стесняясь своей домовитости:

– Танки-то новые, поднять бы их…

Сихали криво усмехнулся.

– Обязательно, – сказал он. – Витальич отметит ТВЗ буйками, а потом мы их достанем со дна. Пригодятся в хозяйстве!

29 декабря, 22 часа 20 минут.

АЗО, станция «Мак-Мердо».

Почему-то именно сейчас, когда до «Мак-Мердо» оставалось полчаса лёту, Тимофей ощутил надлом. Это было не физическое утомление, когда, бывает, так ухайдокаешься, что ни рук ни ног поднять не в состоянии. Пустяки, дело житейское – поваляешься на диване с часок, поешь, отоспишься, и снова ты свеж и бодр.

Но Брауна донимал иной устаток – не тела, а души. Хорошо Змею или Помаутуку – помолятся, покаются, и легчает им. А у Тимофея не было веры в моление. Что слова? Лишь звук пустой.

Если существует Господь, то Он равен Вселенной, и, чтобы понять Его, надо самому быть Богом. Человек слишком ничтожная величина, чтобы учитывать её в решении божественных уравнений, а не принимать за простую погрешность в вычислениях.

Покоя не было Тимофею. Слишком уж много смертей вокруг, страдания, ненависти, злобы, горя, отчаяния, чтобы воспринимать мир как прежде – легко и ясно. Не получается… Один выход оставался ему – поскорее закончить эту дурацкую, такую странную – и страшную! – такую ненужную войну.

– Подъём! – заорали из пилотской кабины. – Подлетаем!

Тимофея обняли за шею гладкие руки Наташи.

– Устал? – прошептала она.

– Есть маленько, – сказал он, жмурясь.

– Бедненький мой… Ничего, скоро уже всё кончится.

– Думаешь?

– Конечно! Сколько ж можно?

Погладив Наташину руку, Сихали встал и прошёл в кабину. За прозрачным блистером была видна вся станция Мак-Мердо. В порту стояло несколько крейсеров и транспортов, а на аэродроме пластались грузо-пассажирские стратопланы и рядком выстроились десантные боты космопехоты.

– Вон они где! – вытянул руку Гирин. – Вон, где энергоантенна!

– Вижу, – кивнул Тимофей, разглядывая строй жилых модулей, затянутых «хамелеонкой». Комплекс формулы «Цитадель». – Там космопехи?

– Они! – кивнул Максим. – Я у Пому… Помат… тьфу! У пастора вашего узнавал. Говорит, там команда с Байконура.

– Понятненько… Змей! Океанский патруль – в порт! Крейсера нейтрализовать, транспорты захватить.

– Понял, – прогудел Харин.

– Скажи, чтоб ничего там не попортили, на транспортах! Они мне целые нужны.

– Угу…

– Гвардейцы твои в чём?

– Лёгкая броня. С усилениями. И экзоскелеты.

– Пусть атакуют Скотт-бэйз и оттуда наступают на Мак-Мердо.

– Угу.

– Роботы есть?

– «Големы». И два «Вия».

– Этих – вперёд!

– Угу…

– Фрау Вайсс? Вы слышите меня? Что? Ах, простите, фроляйн. Контролируйте сектор от Обсервейшен-хилл! Пастор! Это Браун. Вы чистите по Мэйн-стрит…

Раздав указания, Тимофей положил руки на высокие спинки пилотских кресел и стал смотреть с высоты за ходом боя.

Субмарин класса «Призрак», необнаружимых пассивными средствами, у Океанского патруля было мало, да и те Харин достал через третьи руки, отстегнув, сколько положено, нечистым на руку адмиралам. «Призраками» дорожили, но именно они первыми ворвались в порт – и всплыли у самих бортов крейсеров «Варяг» и «Хенераль-Бельграно». Вода ещё скатывалась с подлодок, а абордажные команды уже лезли на палубы боевых кораблей, скользя размытыми чёрными тенями.

Гвардейцы ОГ, мимоходом зачистив Скотт-бэйз, продвинулись к окраине «Мак-Мердо», совершая гигантские скачки в своих экзоскелетах. Иные с разбегу запрыгивали на плоские крыши двухэтажных зданий и прикрывали товарищей сверху, сигая с дома на дом. «Големы» бежали впереди гвардейцев, бешено работая суставчатыми ногами. Растопырив по шесть рук с лучемётами, как Шива в стиле хай-тек, боевые киберы молниеносно зачищали самые опасные участки, где могла ждать засада.

Разномастные флаеры – трофеи с палуб евразийских и евроамериканских авианосцев, барражировали над станцией, постреливая редко, но метко – берегли мирное население от потерь.

Харин, Шалыт и Гейтсби орали вразнобой, отдавая команды по радиофонам:

– Выдвигайтесь!

– Третья секция идёт впереди! Четвёртой разделиться – шестёрка с левого фланга, шестёрка – с правого. Следовать в двадцати метрах за третьей! Пятой прикрывать тыл. Пошли!

– Борт два! Посадка на Мэйн-стрит! Десант – на рампу!

– Не рассыпаться, держать цепь!

– Флаерам – оперативная тревога! Двойной боекомплект!

– Первый заход – работа по антеннам и огневым точкам.

– Старт по боевому-два!

– Форсаж!

– Отход, маневровая готовность!

– Крис, два фронтальных захода! Работаем по аэродрому! Векторы взлёта перекрыть!

Океанская гвардия и фридомфайтеры полностью окружили «Мак-Мердо». Они продвигались улицами и переулками, сужая кольцо блокады. Местные жители всё чаще присоединялись к освободителям, больше мешая, чем помогая.

Второй пилот обернулся в кресле и сказал Тимофею растерянно:

– Вас вызывают…

– Кто? – поднял бровь Сихали.

– Комендант базы «интеров».

Браун протянул руку, и лётчик – молодой парень, конопатый, с белёсыми ресничками, – торопливо снял с себя наушники. Прижав ухо к одному из них, Тимофей пальцами придвинул усик микрофона поближе к губам.

– Я слушаю.

– Мне нужен генрук ТОЗО… – проговорил сочный баритон.

– Я слушаю! – повысил голос Браун.

– Полковник патрульной службы Игнат Мохов. Я назначен комендантом базы МККР «Мак-Мердо»…

– И?..

– И я не хочу посылать моих парней, чтобы они убивали ваших.

– Забавное совпадение, полковник, – наши желания удивительно схожи.

– В таком случае мы сдаёмся. Надеюсь, попав в плен я не пожалею о своём решении?

– Мы тоже бываем цивилизованными людьми, полковник. Когда с нами по-хорошему, то и мы по-хорошему. Складывайте оружие и выходите строиться. Океанская гвардия уже на подходе. Новый год встретите в «Цитадели».

– Ну-у… Тогда с наступающим, генрук.

– С наступающим, полковник.

Отдав пилоту наушники, Сихали посмотрел на Тугарина-Змея.

– Ты всё понял?

Илья поморщился, но кивнул. И тут же ухмыльнулся:

– Живы все, и ладно!

«Товарищи генералы» забубнили в радиофоны, спуская приказы нижестоящим, а Сихали облегчённо вздохнул: хоть «Мак-Мердо» не окропили кровью! Победа – это когда беды нет…

Глава 27
ИКС-ОБСТАНОВКА [126]126
  Обстановка, которую невозможно предвидеть.


[Закрыть]

31 декабря, 23 часа 10 минут.

АЗО, станция «Мак-Мердо».

Последний день года прошёл на удивление спокойно – ни атак, ни тревог. Фридомфайтеры расставили секретные огневые тонки по всем Трансантарктическим горам, от Атлантики до Тихого. Береговая охрана ТОЗО и Океанский патруль стерегли подходы с моря, а ОГ брала под контроль крупные станции и посёлки.

Но это ещё не являлось миром. Просто ситуация зависла в неустойчивом равновесии, и чего было ждать в наступающем году – новой бойни или мира – не мог сказать никто.

Крейсера «интеров» покинули «Мак-Мердо», а вот корабли поддержки Тимофей не выпустил – пригодятся в хозяйстве…

…Оставался какой-то час до двенадцати, но солнце светило по-прежнему, и Сихали надо было себя уговаривать, что на дворе – новогодняя ночь.

Поднявшись по трапу на борт сервис-корабля «Адмирал Колчак» – военно-морской Андреевский флаг всё ещё развевался на корме, – Браун пожал десяток рук, оглядывая лица встречавших, чью молодость скрывали бороды и солнечные очки. На палубе торчали две плазменные пушки, и этим отношение к Тихоокеанскому флоту ограничивалось – на «Адмирале Колчаке» служили в основном наноинженеры, кибернетисты-снабженцы, инженеры-контролёры и прочая интеллигенция, поставлявшая Ограниченному контингенту Международных войск в АЗО оружие, боеприпасы и амуницию.

Трюмы сервис-корабля были забиты металлооргаментами, которые нанороботы-диссемблеры разбирали на атомы, а другие молекулярные машинки – ассемблеры – собирали из них картриджи к бластерам, кассеты к лучевикам, комплекты лёгкой брони с мускульными усилениями и тому подобные вещи, без которых МККР ну никак не обойтись.

На нижней палубе, соседствуя с химреактором и синтезаторной, помещались два матричных репликатора класса «Сампо», основной и резервный, каждый размером с вагон.

Шумная «интеллегузия» провела Тимофея прямо к основному, где часа два назад был инициирован цикл.

– Всё путём! – возбуждённо доложил новый командир «Адмирала Колчака», доброволец Гоша Черняк. – Всё работает, всё крутится!

Словно подтверждая его слова, компьютер доложил:

– Ассемблеры – норма. Информационные матрицы – норма. Блок трансфигурации работает в штатном режиме.

– Слыхали? – ухмыльнулся Черняк. – Так-то!

Басистое гудение репликатора поднялось на октаву и стало разрывчатым. Вспыхнул транспарант: «Развитие матриката [127]127
  Матрикат —точная, абсолютная копия предмета.


[Закрыть]закончено». Щёлкнула блокировка, и пластметалловая шторка поползла вверх, открывая камеру «Сампо». Внутри аккуратными штабелями стояли ящики с запасными кассетами к лучемётам. Плюхая по лужицам остаточного раствора, Браун вошёл в камеру и потрогал ящики – они были тёплыми на ощупь. И совершенно одинаковыми. «Матрикаты, – говаривал Станислас Боровиц, – не халям-балям!»

– План такой, – солидно проговорил Гоша. – За ночь наделать боеприпасов, а с утра будем перенастраивать нашу «печку» – займёмся плазменными излучателями. Так что всё, генрук, хана дефициту!

– Пеки! – рассмеялся Браун и тут же посерьёзнел: – Охрану я выставил, и за небушком пригляд имеется. Если и прилетит «подарочек» с орбиты – собьём. С наступающим!

– И вас также! – загалдела команда «Адмирала Колчака».

В приподнятом настроении Тимофей добрался до штаба – всё складывалось до того удачно, что впору было по дереву стучать.

В небольшом конференц-зале женщины наряжали «ёлку» – особо морозоустойчивую, низкорослую породу кедра с чёрно-зелёной хвоей, специально выведенную для Антарктики. Деревце по нечаянности сломал «Голем», так не пропадать же! Что это за Новый год – без ёлочки?

Марина, с заметно округлившимся животом, вешала шары на нижние ветки. Высокая, стройная Наташа дотягивалась до верхних. Миниатюрная Рита, чёрненькая и смугленькая жена Лёньки Шалыта, пристраивала гирлянду стереофонариков, выглядевших как горящие свечи.

Незнакомые Тимофею девушки, хорошенькие блондиночки скандинавского типа, колдовали над тысячегранником формирователя. За блондиночками пестрела перегородка, служившая фоном видеопласту. Видеопласт создавал иллюзию знойного пляжа: кольчатые стволы пальм поддерживали опахала листьев, навевая тень на белый песок, а дальше сверкала и переливалась голубая лагуна. Неподходящий пейзаж для Нового года! Блондиночка с короткой стрижкой глянула на Тимофея, закинула руки за спину, будто бы поправляя причёску, – тоненькая туника натянулась, обтягивая точёные груди… Сихали поймал красноречивый жест Наташи – жена грозила ему кулаком – и улыбнулся всем женщинам сразу.

– Бетан, – окликнула Марина, – всё уже?

– Почти, – ответила блондинка с длинными волосами и пощёлкала дисковым пультом.

Голубая лагуна пропала, теперь перегородка будто открывалась в дремучий русский лес – искрящийся снег лежал на еловых лапах, поднимался сугробами, трещиноватая чернь голых ветвей словно переплетала синее небо. Казалось, вот-вот Морозко покажется…

Понемногу собиралось генеральное руководство и те из антарктов, кто просто забрёл на огонёк, – нравы, что в ТОЗО, что в АЗО, были просты и незатейливы.

Джунакуаат Помаутук приоделся в строгий пасторский наряд, но именно в нём он почему-то сильнее являл свою принадлежность к народу иннуитов – раскосость чёрных глаз как-то контрастировала с белым воротничком. Подойдя к Брауну, чаплан молвил вполголоса:

– На минутку можно?

– Хоть на две! – улыбнулся Сихали.

Присев в уголку за столик, посреди которого стояла одинокая бутылка шампанского, он сказал:

– Слушаю вас, пастор.

Помаутук помедлил немного, облизал губы и начал:

– Я христианин, и мне больно видеть, как гибнут лучшие из нас, как льётся кровь моих ближних. Разумеется, есть грех и на мне, ибо и я посылал людей на смерть. Но нельзя было отсиживаться в церкви, дабы молить Господа о даровании победы, надо было самому приближать её. Согрешил ли я? Бог рассудит…

Тимофей внимательно слушал его, размышляя, успеет ли он открыть шампанское, пока бьют часы?..

– Олег Кермас желает вступить с вами в переговоры, – неожиданно сказал пастор.

– Нет, – ответил Сихали.

– Но почему?

– Я не договариваюсь с марионетками.

– Даже если это принесёт пользу антарктам?

– О какой пользе вы говорите, пастор? Я бы ещё понял, если бы вы завели речь насчёт переговоров с «интерами». Но с коллаборационистами, с этими мелкими и пошлыми квислингами, [128]128
  Видкун Квислинг– министр-президент оккупированной Норвегии в 1942–1945 годах. После войны был расстрелян за измену. Имя Квислинга стало нарицательным, как синоним предателя.


[Закрыть]пресмыкающимися перед оккупантами, я разговаривать не стану и руки им не подам.

– Это ваше последнее слово?

– Именно. И не портите мне праздник, пастор!

Помаутук смиренно поклонился и отошёл, затерялся в толпе. Сихали посидел, хмурясь и барабаня пальцами назойливый мотивчик «В лесу родилась ёлочка», и встал, покривившись досадливо. Довольно с него кермасов с квислингами, дайте человеку спокойно проводить старый год и встретить новый!

– Сдвигаем столики! – раздался клич, и фридомфайтеры с энтузиазмом взялись за дело. Зал погрузился в ту весёлую и бестолковую суету, которая обычно предваряет новогодний праздник. Отовсюду доносилось:

– А салатики делали?

– А как же? Куда ж без салатиков… А ну!..

– Да проголодался я…

– Проголодался он! Ещё не садились, а он уже лопает, проглот! Иди лучше шампанское тащи, а то замёрзнет…

– Подвинься. А ты где будешь сидеть? Джамил!

– А он ей и говорит: «Лучше никак, чем так!» Представляешь?

– Вот же ж дурака кусок…

– Так именно!

– А горячее где?

– Томится…

– Илюшенька, пригляди за моим стулом.

– Я бдю.

– А сколько времени уже? Ничего себе! Генрук, с вас новогоднее поздравление!

Тимофей обречённо вздохнул и поднялся с места.

– Илья, подержи радиофон, – попросил он. – Чуть-чуть левее… О! Я в фокусе.

– Ти-хо! – грянул Тугарин-Змей.

Сихали постоял, помолчал, дождался полной тишины и заговорил:

– Милостивые судари и сударыни! Океанцы и антаркты! Первый раз встречаю Новый год на земле Антарктиды – и не в лучшее для неё время. Ледовый континент, континент мира, превращён в театр военных действий. В театр абсурда, если уж на то пошло. Не знаю, право, хорошие ли из нас вышли актёры, но мы старались изо всех сил. Западная Антарктида освобождена нами полностью и взята под контроль фридомфайтерами и Океанской гвардией. Больше мы не допустим той бойни, что учинили «интеры» в Леверетте.

Нынешние войны коротки. Вторая Гражданская длилась месяца полтора, какова была продолжительность Сентябрьской войны, ясно из самого названия, нукеров Всемирного халифата разгромили ровно за сорок дней. И мы тут, в АЗО, тоже затягивать не будем. Но что мы всё о плохом, праздник всё же! – Поглядев на часы (было без пяти двенадцать), Тимофей проговорил медленно и внятно: – Голливуды с Болливудами плодят стерео, где океанцы-бандиты, океанцы-пираты изощряются в причинении зла так называемому «цивилизованному миру». Недавно я видел репортаж, снятый в Леверетте, и теперь точно знаю: «плохие парни» – это не мы! Хочу всем нам пожелать счастья, простого человеческого счастья! Гордитесь тем, что вы океанцы, что вы антаркты! Ей-богу, нам есть чем гордиться. С Новым годом!

Тугарин-Змей быстренько выключил радиофон, а блондиночки врубили огромный экран в углу зала. В экране была настоящая ночь. Шла трансляция из «Центроникса», с Площади Звезды. Толпа народу заняла её всю, пялясь на громадные экраны, с которых вещал генрук, а потом лица устремились вверх, к часам на Центральной метеобашне, отбивавшим гулкие удары.

– Один! – подхватили собравшиеся в штабе. – Два! Три!..

– Скорее открывай! – затормошила Брауна Наташа.

Посмеиваясь, Сихали взял в руки запотевшую бутылку «Вдовы Клико» и сорвал фольгу.

– …Семь! Восемь! Девять!

С негромким хлопком откупорив сосуд, Тимофей разлил пенный напиток по бокалам. Подхватил свой, посмотрел сквозь него на жену, подмигнул ей.

– Одиннадцать! Двенадцать! Ур-ра-а-а!

Со звоном сошлись фужеры, чашки, кружки, океанцы с антарктами смешались, хлопая друг друга по спинам, чмокая, тиская, поздравляя.

– Подумаешь, событие, – ухмыльнулся Браун, – Земля описала ещё один виток вокруг Солнца! А радуемся так, будто это мы её запустили в полёт…

– Зануда! – ласково сказала Наташа. Отпив немного шампанского, она отставила бокал и прижалась к Тимофею. Поцеловав его, прошептала, опаляя Брауну ухо: – Я хочу тебя!

Взявшись за руки, как школьники, парочка незаметно покинула зал и заперлась в служебном модуле, где стоял огромный диван. Наташа и Сихали раздевались быстро, яростно сбрасывая мешавшую им одежду, и вот обнялись наконец, сжали друг друга руками и ногами, приникли, торопливо лаская, оглаживая, запалённо шепча нежные глупости. Женщина взялась пальчиками и направила, мужчина вошёл в неё, ощущая влажный потаённый жар – и острую сладость. Наташа вскрикивала в вековечном ритме любви, царапая Тимофею спину, отдаваясь с каким-то исступлением, будто в последний раз. А вдруг и правда?..

1 января 2098 года, 2 часа 35 минут.

Сихали вышел на улицу. Было морозно, но терпимо. Свет солнца мешал, раздражая своей неуместностью. А станция гуляла – по улицам носились краулеры с подвыпившими полярниками, дружные компании шлялись повсюду, угощая встречных-поперечных, а встречные-поперечные горячо поддерживали весёлое начинание, так что шум стоял, не умолкая.

«Спать завалиться, что ли?» – подумал Тимофей. Что за странный обычай – не ложиться в новогоднюю ночь? А потом что? Нагуляться, набраться горячительных напитков и дрыхнуть весь день? Вот радости…

Неожиданно его внимание привлёк большой чёрный вездеход, принадлежавший Помаутуку. «Вездик» тормознул возле штаба, и на снег спрыгнул… Олег Кермас, собственной персоной.

Это «явление народу» было настолько невероятным, что Сихали поневоле головой помотал, разве что крестным знамением не осенил «генерала», бормоча: «Сгинь, нечистая сила!»

Кермас узнал Брауна и подошёл ближе.

– Руки не подаю, – сказал он, – всё равно не пожмёте.

– Вы зачем здесь? – прохладно поинтересовался Сихали.

«Генерал» был взбудоражен и напряжён так, что казалось, вот-вот сорвётся в припадке истерики.

– Хочу кое-что объяснить и кое-что предложить, – лязгающим голосом проговорил он. – А там – дело ваше. Если решите арестовать, мне только легче будет – значит, зря я рассчитывал на чувство долга и честь генрука ТОЗО.

Тимофей молча сделал жест: прошу! Проведя незваного гостя в тот самый модуль, где совсем недавно раздавались вскрики и стоны любви, он занял место за столом-пультом.

– Присаживайтесь, – сказал Сихали, подавив мимолётное желание прогнать Кермаса с того самого дивана. «Генералу» и стула хватит. И вообще, постоит…

– Я знаю, какого вы мнения обо мне, – заговорил Кермас с видом крайнего утомления, – но обиды не держу, поскольку прекрасно понимал с самого начала, что будут думать люди и какими словами в мой адрес пользоваться.

– Тогда зачем надо было идти на поклон к оккупантам? – резко спросил Тимофей.

– А затем! – с силою ответил Кермас. – Это вы боретесь за мир и справедливость с помощью оружия! А я добиваюсь того же, ведя переговоры, идя на сотрудничество! Да, с оккупантами! И что же? Ну и пусть меня проклянут антаркты, зато я принесу пользу проклинающим и сделаю добро из зла! Вы что думаете, мне приятны все эти портреты? Все эти «оборонцы»? Да я всегда был против войны, и генеральское звание мне претит! Но так надо, понимаете? В МККР только болтают о демократии, но никогда не поддержат народ, тех же фридомфайтеров. Нет, им нужен лидер, вождь, с которым можно сесть за стол переговоров, которого можно припугнуть, купить, поддержать! Поэтому я и играю роль диктатора в нашей дурацкой самодеятельной пьесе!

– Браво, – похлопал в ладоши Сихали. – Станиславский сказал бы: «Верю!» – а я повторяю: «Зачем?» Ну чего вы добились, Кермас?

– Многого, Браун, – значительным голосом произнёс «генерал». – К вашему сведению, Международные войска отводятся на острова Кергелен и Южная Георгия…

– А при чём тут вы? – пожал плечами Сихали. – Это мы их отовсюду выбили, вот они и подались на север.

– Да что вы как мальчик, право! – зашипел Кермас. – «Выбили»! Да мы все живы потому только, что Альварадо с Кутеповым терпят ваши выбрыки и не ведут полномасштабную войну! Дадут они МККР приказ – и тот за минуту разрушит с орбиты все станции АЗО, а мелкие очаги сопротивления додавит позже! Вот чего боюсь я и не понимаете вы!

Тимофей усмехнулся.

– Тогда мы ударим по Боствашу, – медленно проговорил он, – по Чините, по Токайдо, по Санлосу… [129]129
  Бостваш– супергород (конурбация) от Бостона и Нью-Йорка до Вашингтона. Чините– от Чикаго до Питтсбурга, Токайдо– от Токио до Осаки. Санлос– от Сан-Франциско до Лос-Анджелеса.


[Закрыть]По евразийским Южному Поясу городов и Лесному Поясу! Мишеней хватит.

Кермас зажмурился, вдохнул глубоко, сосчитал до пятнадцати и открыл глаза.

– С вами бесполезно спорить, – сказал он удручённо. – Ладно, как говорится, история нас рассудит. Меня вы не переубедите, а я не в силах переубедить вас, уж больно вы прямолинейны, истинный океанец. Для вас нет полутонов, всё или чёрное, или белое! Человек или хороший, или плохой. С хорошим можно ладить, плохого лучше застрелить. Ладно… Не знаю, может, я и зря сюда заявился, но ведь был шанс договориться, как не использовать его? – Помолчав, словно собираясь с мыслями, Кермас продолжил: – Вот что, Браун, большое вам спасибо за то, что не стреляли в моих «оборонцев», но… Может, стоит сделать ещё один шаг навстречу?

– Конкретнее, – обронил Сихали. До конца он в визави не разобрался, но одно он ощущал верно – Кермас не был врагом.

– Вы помните хоть, с чего вся эта заварушка началась? – подался вперёд «генерал». – Совбез МККР был напуган мощнейшими пульсациями психодинамического поля, расходившимися из АЗО. Допустим, что данный феномен стал всего лишь поводом для вторжения, но ведь он был! Я лично пострадал от этого аномального явления! А что оно такое? Ах, не в этом дело! Ваш пастор рассказал мне, что приблизительно вычислил местонахождение этого… мм… пси-феномена. Это где-то в районе «Новолазаревской». «Интеры» покинули те места. Так давайте вместе обследуем тамошние берега, отыщем эту чёртову Вальхаллу! Докажем МККР, что мы ни при чём, ткнём под нос мировому сообществу факты! Искать нужно на глубине, именно с моря подходили немецкие подлодки, а уж в субмаринах океанцы смыслят побольше нашего. Ну вот и надо нам объединить усилия! А если вам претит находиться рядом с пособником оккупантов, так засуньте свою гордыню себе в задницу! Ради миллионов людей можно и прогнуться разок, не переломитесь!