Текст книги "Черное солнце"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Рано, – затряс головой Сихали. – Сначала женщин выручим, потом уже политикой будем заниматься.

– Тоже верно.

Зайдя в рубку, Макс повключал обзорные экраны. Близился закат. Сумеречная серая полоса накатывалась на планету и густела; тени вытягивались в длину, становились бледно-голубыми, сливались с потёмками. И наступила ночь.

– Начнём, пожалуй.

С этими словами Гирин возложил мощные длани на пульт и сделал несколько пассов, оживляя громадный корабль.

– …Повторяю! – рявкнуло по громкой связи. – Остановлены все полёты в зоне станций. Запрещены все финиши. Объявлена тревога на Спу. Продолжается коррекция орбиты станций «Промежуточная», «Центральная» и «Конечная»…

– Ну хоть эти целы, – вставил Браун.

– Теракт на Космическом Лифте расследуется Совбезом МККР…

– Расследуется! – фыркнул Белый негодующе.

– Какой, на хрен, теракт! – пробурчал Купри и скривился: – А-а, всё равно ничего не докажешь…

После недолгого молчания селектор замигал зелёным огонёчком и воззвал:

– Диспетчер!

– Есть диспетчер.

– Це-два, капитан Липов. Прошу старт!

– Не дам. Теракт. Межпланетные полёты прекращены вплоть до особого распоряжения.

– Дай «зебру», по-хорошему прошу!

– Обойдёшься. Липа, не занимай линию! Це-десять, це-десять. Ты готов?

– Давно…

– Це-десять, выходи на старт, даю «зебру».

– А почему это ему можно, а мне нельзя?

– Липа, ты стал несносен. У це-десять рейс по маршруту Спутник-девять Земля – Лагранж-два – Луна. Могу и тебя на Луну отправить. Хочешь?

– Нет уж, спасибочки…

– Це-десять. Старт!

– Диспетчер!

– Есть диспетчер.

– Це-четыре, капитан Шулейко. Спускаюсь на заправку, сектор два, иду на резерве.

– Капитан Шулейко, выходите на любую орбиту четвёртой зоны. Заправка переносится на Спу-три, сектор семь.

– Диспэтчир, итс си-илэвн, кэптн Маргрейв.

– Йес, кэптн Маргрейв. Тэйк зэ форт амбаркмент, уан-уан-фифтин, бэйз твэнти сэвен. Рипит: уан-уан-фифтин, бэйз твэнти-сэвен.

– Диспетчер, диспетчер!

– Есть диспетчер.

– Це-восемь, капитан Мелькерсен. Прошу финиша.

– Капитан Мелькерсен, даю третий пассажирский, код один-один-семнадцать, база-двадцать три-двадцать два, триста один. Повторяю: даю третий пассажирский…

Гирин наклонился к селектору и чётко проговорил:

– Диспетчер!

– Есть диспетчер.

– Це-двадцать два, капитан Гирин. Поднимаюсь в зону станций.

– Капитан Гирин, выходите на любую орбиту четвёртой зоны. Все финиши на ГСО [105]105
  Геостационарная орбита.


[Закрыть]запрещены из-за теракта на Башне.

Хмыкнув, капитан откинулся в кресле.

– Что и требовалось доказать, – пробасил он и окликнул: – Комп!

– Готов к операциям, – отозвался псевдомозг корабля.

– Стартуем. Финиш в четвёртой зоне, станция «Сульдэ».

– Приказ понял. Высота орбиты тридцать шесть мегаметров, круговая скорость – три целых ноль семь километра в секунду, период обращения – двадцать четыре часа. Всё идёт штатно.

Оглядев приборы, Гирин проговорил, кивая головой:

– Хорошо… Ориентация точная… На торможение. [106]106
  При торможении корабль замедляется – и переходит на более низкую орбиту. Высота орбиты БОС «Сульдэ» – 1 мегаметр (тысяча километров).


[Закрыть]

– Три, два, один – пуск! – без выражения проговорил бортовой компьютер. – Есть включение фотореактора.

– Штатно прошёл импульс, – кивнул Максим.

Вскоре информтабло известило: «Двигатель на торможении».

Состояние полёта Тимофей ощутил не сразу, просто телу по капле прилило весу.

– Тут стартовать надо нежно, – проговорил Максим, – каскадно-люстровое сочленение не любит резких ускорений, валит его тогда и кривит… Короче. Я тут посчитал… С «Сульдэ» мы пересечёмся над Южной Атлантикой, на следующем витке. А вы воспользуетесь десантным ботом, [107]107
  Десантный бот– вспомогательный корабль 4-го класса для высадок, устойчивый планетолёт облегчённого типа с нефиксированным центром тяжести.


[Закрыть]киберштурману я уже ввёл и старт-программу, и финиш-программу. Он вас доставит на боевую станцию. Ну и снимет оттуда. Учти, времени будет очень мало – час, включая подлёт. Чистыми – сорок пять минут, один школьный урок.

– Понятно, – сказал Тимофей.

– И ещё. Если киберштурман мне не доложит, что вы на борту и бот отстыковывается, я уведу корабль на двенадцатикратной. Усёк?

– Усёк.

– Изолятор там, в принципе, рядом с внешними доками. Бот высадит вас на второй доковой палубе – она как раз в створе «мёртвой зоны».

– Понятно. Спасибо, Макс.

– Спасибом не отделаешься, – ухмыльнулся Гирин. – Дашь мне политическое убежище, понял?

– С ТОЗО выдачи нет, – улыбнулся Сихали.

– А почему… – выпалил Белый, покраснел, но договорил: – …Ты с нами?

Купри покрутил пальцем у виска, выражая своё отношение к болтуну, но капитан «Боры» всё понял как надо.

– Потому, что я люблю свою жену, – серьёзно ответил он, – и я не знаю, что бы сделал, если бы какая-нибудь сволочь её… вот так вот, в залог! Всех бы поубивал.

Илья Харин согласно кивнул, а Сихали повернулся к обзорнику. «Всё ближе, и ближе, и ближе…» – крутилось у него в голове.

Земля была ещё погружена во мрак, небо с его немигающими звёздами тоже чернело непроглядной темнотой, а вот навесные цилиндры большого яруса уже сияли слепяще-белым светом. Корабль выходил из тени.

Край Земли очертился отчётливой тёмной линией, на угольно-чёрном небе проявилась полоса глубокой, чистейшей голубизны и начала блёкнуть. Выше, обрамляя круглившуюся планету, занялся красный зоревый серп, разгорелся до ярого жёлто-золотого колеру и стал горбиться, вспучиваться, набухать – всходило Солнце.

– Всё, – сказал Гирин, как припечатал. – Вам пора.

Сихали тут же встал, качнулся, но устоял.

– За мной, – сказал капитан.

По кольцевому коридору он довёл фридомфайтеров до стыковочного модуля и лично отпер входной люк.

– Прошу.

Сихали пропустил всех и замер, уже склоняясь, чтобы войти.

– А ты как же? – спросил он.

– Не волнуйся, я в камикадзе не записывался, – ухмыльнулся Гирин. – Напротив рубки – аварийный шахтный бот, так что встретимся внизу! Давай…

– Давай…

Десантный бот имел форму этакого титанового яйца и до половины входил в овальное углубление на корпусе суперконтейнероносца, стыкуясь с кораблём-маткой.

– Пошло тестирование, – зазвучал бесплотный голос киберштурмана, – расстыковка через десять секунд. Активируются двигательные системы. Пять секунд до выхода… Выход!

Пол под ногами в то же мгновение качнулся, и на переборке загорелось табло «Расстыковка». Громко щёлкнула причальная штанга, выталкивая десантный бот, потом тихо зашипели двигатели.

– Прошло разделение, – зачастил киберштурман, – прошло разделение. Визуально наблюдаю расхождение. Готовлюсь к переходу на полярную орбиту.

Тимофей втянул себя по узкому колодцу в рубку и устроился прямо на полу, притянутый ускорением. «Всё ближе, и ближе, и ближе…»

Глава 20
ФИНИШ

20 декабря, 22 часа 30 минут.

Боевая орбитальная станция «Сульдэ».

Высота один мегаметр, – доложил киберштурман, – круговая скорость – семь целых, тридцать пять сотых километра в секунду, период обращения – сто пять минут. Готовлюсь к двухимпульсному манёвру. [108]108
  Первый импульс переводит космический аппарат с занимаемой им орбиты на траекторию перехода, а в момент пересечения кораблём заданной орбиты второй импульс оставляет его на ней.


[Закрыть]Параметры орбиты проверены. Все системы в норме.

На обзорном экране разливался Атлантический океан. Светало. Сначала воды были очень тёмными, почти чёрными, потом они посветлели до серо-стального цвета, и вот проявились зеленоватые тона, малахитовые, голубые.

– Вижу, – негромко сказал Харин.

Десантный бот двигался с севера на юг, догоняя «Сульдэ», и вот боевая станция показалась, представляясь ослепительно-блестящим пятнышком, светившимся ярче звёзд.

– Дальность пять километров, – доложил киберштурман. – Цель наблюдаю. Полёт нормальный. Гашу скорость.

– Гаси, гаси… – пробурчал Илья, снедаемый тревогами.

– Сближение идёт нормально. Рассогласование по нулям. Есть небольшие разбросы. В допуске иду.

Сихали оглядел товарищей и сказал негромко:

– Проверьте оружие.

Все разом задвигались, засуетились, немного даже радуясь тому, что генрук отвлёк их от томительного ожидания.

– Дальность тысяча метров. Крен постепенно выбирается. Есть захват.

Теперь, когда до «Сульдэ» оставался какой-то километр, яркое пятнышко расслоилось, прорезались детали – отдельные сферы и цилиндры корпусов, панели радиаторов, ситечки антенн.

– Наблюдаю цель. Дальность четыреста метров, скорость ноль девять. Иду в графике.

Тимофей торопливо вынул картридж из бласта, подумав мельком, что его верный шестизарядник смахивает на древний маузер, протёр, вставил обратно, проверил механизм дозирования. Подышал на пирамидальное дуло, тыльной стороной перчатки надраил его до блеска.

– Дальность двести метров, скорость ноль семь. Наддув в норме. Идёт торможение. Подхожу к станции.

Дождавшись этих слов, Сихали поднялся-подлетел с пола и коротко обронил:

– Пошли.

– Подтормаживаю… Дальность сто метров. Корабль готов к стыковке.

Фридомфайтеры спустились в переходной отсек и сгрудились у кессона. Белый проявил инициативу – откатил внутренний люк. За круглым иллюминатором, заделанным в крышку внешнего, была видна пугающе-близкая станция. Прямо на бот наплывала внешняя линия доков.

– Дальность шестьдесят метров, – донеслось из интеркома, – скорость ноль три… Начал гасить бок…

– Ну, скоро ты там… – процедил Белый.

– Есть гашение боковой. Иду на стыковку… Ожидаю касания…

Доковая палуба угрожающе надвинулась, грозя ударить стыковочным узлом, похожим на металлический цветок, раскрывший лепестки.

– Есть подвод. Есть касание, – затараторил киберштурман. – Есть сцепка. Есть механсоединение.

Бот качнулся. За бортом запищала, заскрипела герметическая перемычка.

– Шурка!

Белый мигом отвалил внешний люк и вывалился на доковую палубу, цепляясь подковками за магнитный пол. Свет на палубе был пригашен, и потому мелькание вспыхивавших красных огней ударило в глаза.

– Опасность!.. Дэйнджэр!.. Вэйсянь! – ревели репродукторы.

«За нами!» – ожгло Тимофея.

Нет… Информтабло на переборке извещало: «Опасность столкновения».

– Это «Бора», наверное! – воскликнул Белый, поднимая забрало гермошлема.

– Форт-лейтенант Горнер! – вострубили громкоговорители. – На вторую доковую! Готовьте боты!

Сихали заковылял по коридору, высматривая подходящие закутки. Вскоре такой нашёлся – там, где коридорный отсек примыкал к переходному модулю на первую доковую палубу.

Откинув шлем, Тимофей прислушался и, сквозь завывание сирены, дальние гулы и смутное ощущение беготни разобрал торопливое клацанье магнитных подковок. Скрываясь за выступом, Браун чуть оттопырил локоть, поглядывая в нашитое зеркальце. По коридору топали трое – двое рядовых шагали по бокам, форт-лей – по серёдке. Тимофей на пальцах показал притаившемуся напротив Харину, что надо делать. Тот кивнул понятливо и скрылся.

Трое «интеров» торопливо прошагали мимо Сихали, и тут Илья выступил из своей ниши, вскидывая бластер. Два импульса прогремели так быстро, что слились в один. Рядовые мягко повалились на пол, а замершему от испуга форт-лейтенанту Тимофей уткнул в спину дуло лучемёта.

– Как поживаете, господин Горнер? – любезно сказал он. – Не хотели бы сберечь свою поганую шкуру?

– Я… – задохнулся форт-лей. – Я – офицер, и…

– Офицер?! – рявкнул Тугарин-Змей. Он был страшен.

– Офицер, который воюет с беременными женщинами, – быстро проговорил Сихали, – не достоин даже Чрезвычайного Трибунала.

– Нам приказали… – пробулькал Горнер.

– Заткнись. Где вы держите заложниц?

– В-в…

– Ну? Договаривай, договаривай!

– В специзоляторе, – увял форт-лейтенант.

– Веди. Только без фокусов.

И Горнер повёл. Коридорный отсек заканчивался под куполом, периферию которого занимали овальные двери. Мимо протопотал «интер» в вакуум-скафандре, но даже внимания не обратил на группу вооружённых. Наверное, принял за своих. Или так обделался от страха, что уже никого не замечал, – недаром он и форт-лею честь не отдал.

Горнер подошёл к крайней двери, набрал код. Овальная створка ушла в стену, и Белый впихнул внутрь форт-лея – вот ему-то и досталось от двух фурий. Наташа со всего размаху врезала Горнеру в пах, а Марина, кривя пухлые губки в мстительной гримаске, ударила его по шее маленьким, но крепким кулачком. Форт-лей выстелился, а женщины продолжили наступление, решив извести весь гарнизон.

– Тима?! – отшатнулась Наталья Браун. Ошеломление, изумлённость мгновенно прошли, уступив место ослепительной радости: – Тимка!

Харин слепо ринулся в изолятор, спеша сгрести своё сокровище.

Увернувшись от очередного поцелуя, Сихали выдохнул:

– Уходим! Живо отсюда! Купри, запри форт-лея. Шурка!

– Я бдю, – ухмыльнулся Белый, словно пародируя Тугарина-Змея.

А уж Илья просто сиял от счастья – Сихали даже позавидовал такой силе чувства.

– Бегом отсюда!

Под купол ворвался «интер» в серебристом комбезе – и затормозил ногами так, что опрокинулся, отрываясь от исшарканной магнитной дорожки. В падении он успел выхватить бластер, но куда ему было до океанцев – Белый выстрелил с бедра, поражая «международника» в лоб.

– Быстро отсюда!

Доверив Наталью Илье, Сихали поддержал Шурика, стал прикрывать отступление.

– Господин форт-капитан! – отчаянно взвыла громкая связь – видать, кто-то от страха нажал не ту клавишу. – Коррекция орбиты не помогает!

– Что значит – не помогает? – прогрохотал голос с ощутимым кавказским акцентом.

– Мы подняли станцию на пять километров!

– Ну?!

– Так и корабль поднялся! Это таран!

– Сколько у нас времени? – Голос форт-капитана осип.

– Минут пять или шесть!

– Руки вверх! Лицом к стене! – С первой доковой выбежал добрый десяток человек в лёгкой броне. Лучемёты, как один, вздёрнулись, выцеливая фридомфайтеров. Офицер, стоявший впереди, дёргал ртом, бластер в его руке плясал, как у пьяного. Сихали мигом просчитал шансы. Шансов не было.

– Вы что?! – неожиданно завопил Белый. – Сдурели?! Какие руки? Каким лицом? Нас таранят! Вы что, оглохли?! Мухой отсюда!

– Спасайся, братцы! – заголосил один из рядовых «интеров».

Тут все «интеры» развернулись, как по команде «кругом», и повалили обратно – к аварийным ботам. Тимофею осталось пристрелить офицера.

– Быстро! Быстро!

На второй доковой Сихали всё-таки оторвался от магнитного пола, но это уже было не страшно. Тем более что его по инерции пронесло к тому стыковочному узлу, который и требовался. Грянувшись об стену, Тимофей ухватился за люк и откатил его в сторону.

– Заходим! Залетаем!

– Мухой! – нервно хихикнул Белый, ныряя в люк.

Пропихнув Купри, Сихали оттолкнулся и влетел следом.

– Змей! – закричал он. – Стартуй!

– К расстыковке готов… – вякнул киберштурман и затараторил, словно боясь тугаринского гнева: – Включил расстыковку!

Тимофей пробрался в рубку, стиснул Наташку – та ревела – и похолодел. В обзорнике сверкала и переливалась «Бора-8», приближаясь с самолётной скоростью.

– Да быстрее же ты! – заорал Белый, адресуясь к киберштурману.

– Внимание! – сказал тот. – Аварийный сход с тройным ускорением!

Тяжесть всех повалила на пол. Рухнув, Илья заботливо устроил на себе Марину.

– Какой кошмар… – прошептала Наташа, прижимаясь к мужу и вздрагивая.

А в обзорнике «финишировал» суперконтейнероносец. Корабль врезался в боевую станцию, и всё мгновенно смешалось – ярусы, отсеки, блоки. Полыхнуло множество вспышек – лиловых, оранжево-красных, слепяще-белых. Вакуум не доносил и шороха малого, но можно было представить себе, как переборки и борта «Сульдэ» сминались гармошкой, с каким грохотом плющились корпуса, как визжали и скрежетали решётчатые фермы, скручиваясь на излом.

Через кипение огня в космос вырывались облака твердевшего воздуха, вылетали по касательной серебрящиеся фигурки «интеров». Хлёсткими петлями завивались тросы.

Все три яруса уже вошли, погрузились в клокотавшую тучу пламени, газов и обломков, вывернулся наизнанку собиратель, один лишь отражатель сохранял пока целость. Но вот и его зеркальный параболоид сплющился, пошёл волнами и складками, раскалываясь на мелкие, сверкавшие кусочки.

Туча, подчиняясь правилам небесной механики, понемногу вытягивалась в круглившийся вихрь и оседала. Останки боевой станции, заторможенные «Борой-8», понемногу опускались, обещая выпасть на Советском и Полярном плато в Антарктиде.

– Иду на баллистический спуск, – отрапортовал киберштурман. – Перегрузка три.

Тяжесть грубо навалилась на Брауна, вдавливая голову в плечи, сгибая позвоночник. Кровь отлила от лица, в глазах потемнело, закружилась голова – но на душе у Сихали было легко и ясно. Его Наташа была рядом, она отдавливала ему колени и дышала в щёку.

– Всё хорошо, правда? – прошептала молодая женщина, с трудом ворочая языком.

– Всё просто замечательно.

Илья поймал его взгляд и весело подмигнул.

– Начинается забортный шум, – озаботился киберштурман. – Скоро пойдут вибрации. Жду торможения… Есть торможение.

Шум увеличился, вибрации тоже, а потом запиликал селектор, и рубку огласил бодрый бас Гирина:

– Как жизнь? Вижу вас на экране! Все на месте?

– Все! – заголосила Марина.

Из селектора донёсся гулкий хохот.

– Нормально! Эй, генрук, где садиться будем?

– А мы куда летим хоть?

– Приблизительно к Южному полюсу.

– Вот там и сядем! На станции «Амундсен-Скотт»!

– Тогда готовьтесь!

Бот затрясло основательней, и киберштурман проговорил заполошенно:

– Высота четыреста пятьдесят метров… Двести пятьдесят… Сто… Внимание! Включаю двигатели мягкой посадки!

За бортом загрохотало, отдаваясь в спину. Тряхнуло – и тишина…

– Южный полюс, – промолвил киберштурман, как почудилось Брауну – с удовлетворением. – Ноль-ноль. Посадка закончена.

После троекратной перегрузки обычная земная тяжесть воспринималась немыслимой легкотой.

– Мужья и холостяки выходят, – оскалился Белый, – женщины переодеваются в модные скафандрики!

Сихали спустился по колодцу вниз, протиснулся тесным кессоном наружу и вывалился на родимый лёд.

Планетарные двигатели растопили плотный фирн, вырыв порядочную воронку, Тимофею по пояс. Спотыкаясь, генрук взобрался на край и огляделся. Вдали, в паре километров от места посадки, поднимались дома-коробочки, дома-призмочки, дома-пирамидки станции «Амундсен-Скотт». С чистого неба наплывал грохот ракетных движков – опираясь на «лисьи хвосты» выхлопов, опускался аварийный бот с ясно читаемой надписью: «Бора-8». А далеко-далеко на севере блёклую синеву небосвода перечёркивали белые шлейфы – это падали обломки боевой станции и суперконтейнероносца. Белёсые и серые струи дыма пронзали чистый воздух и утыкались в лёд, вырывая кратеры. Поверхности достигали лишь самые тугоплавкие детали, органика и прочее сгорало в плотных слоях.

Марина еле влезла в лёгкий скафандр, а вот Наташе он был как раз, красиво облегая фигуру. Обогрев спецкостюма работал, но женщина всё же прижалась к мужчине, ища тепла и защиты.

Сихали сжал Наташины плечи и ещё раз сказал, будто повторяя заклинание:

– Всё будет хорошо! Вот увидишь.

– Я верю, – прошептала Наташа.

Глава 21
БЕЛОЕ БЕЗМОЛВИЕ

21 декабря, 4 часа 40 минут.

АЗО, станция «Амундсен-Скотт».

Сто сорок лет назад станция «Амундсен-Скотт» стояла точно на Южном полюсе. С тех пор ледник уполз в сторону, и теперь до земной оси было метров двести, покрытых странными застругами в форме полушарий, а то и вовсе смахивавших на пеньки, – вездеход на такой «полосе препятствий» трясло по-страшному.

Ныне первоначальной станции, окрещённой «Олд Поул» – «Старый Полюс» – было уже не видать, замело снегами. Модульные дома станции «Амундсен-Скотт» встали на сваи, как на пуанты, и уже лет тридцать их озаряли лучи единственного в году рассвета. А после единственного в году заката, когда опускалась долгая ночь, по стенам модулей плясали сполохи полярного сияния.

Народ на этой станции, где можно было хоть каждый день совершать прогулку вокруг света, подбирался сам собой, как в плошке старателя, где золото оседало, а всякая муть смывалась. Беспомощных романтиков или нестойких лодырей никто с полюса не гнал – они сами покидали станцию, ежели забредали случайно в поисках лёгкой жизни. Эти «стрекозы» сразу чуяли: здесь им халява не светит, никому даже в голову не придет прокормить их и обогреть.

…Думая о возвышенном, Сихали пробирался к станции по волнистой линии, огибая заструги. Встречать пришельцев из космоса явились мохнатые звероподобные псы. Погавкав для приличия, они кружили на флангах, рыча и скалясь.

Наташа сразу спряталась за Тимофея.

– А ну пошли отсюда! – разозлился Браун.

Здоровенная псина, сцепившись с ним взглядом, прижала уши и поджала хвост. Отбежала шагов на десять, гавкнула басом.

– Не любят тебя собаки, – ухмыльнулся Гирин.

– Я – «кошатник», – наметил улыбку Сихали. – Наверное, кот был тотемным животным моего племени.

Клокотание мощного мотора заставило его пригнуться за высоким застругом. Вся компания повторила движение генрука, и вот, переваливаясь и взрыкивая, явил себя вездеход. Псы тотчас же бросились облаивать машину, из которой вылезли трое полярников-«оборонцев», посланных на разведку. Понаблюдав свержение «Сульдэ», они двинулись к ботам, громко делясь впечатлениями.

– За мной, – тихо скомандовал Тимофей.

Выйдя на окраину станции, он не решился пройтись по Главной улице. Сначала надо было вызнать, что тут и как.

За складами и ангарами возвышался пятиэтажный куб нежилого вида – на высоких сваях, с крутыми трапами вдоль стен, с целым лесом антенн на плоской крыше.

– Это «Лабораториум», – уверенно сказал Купри, – тут можно спокойно отсидеться…

Не тут-то было – с Главной улицы донеслись топот и крики, раздалась пара выстрелов в воздух, и сразу – взрыв проклятий.

Сихали нырнул под «Лабораториум», пробежал чащобой свай, подныривая под откосины, и выглянул на улицу. Её обступали два ряда трёхэтажных параллелепипедов, соединённых галереями-переходниками, иной раз переброшенных через улицу, а на истоптанном, умятом снегу, выложенном панелями настила, колобродила толпа вооружённых личностей.

«Оборонцев» Тимофей опознал сразу – по белым каэшкам с красными повязками на рукавах. Верная гвардия генерала Кермаса теснила орущих мужиков в дохах, озвучивая своё присутствие в тех же выражениях, не принятых в приличном обществе.

Вдруг толпа оранжевых каэшек раздвинулась, пропуская седого человека с обветренным, малоподвижным лицом, с костлявыми, но очень широкими плечами.

– Это Тагвелл Гейтсби, – негромко проговорил Купри, подойдя к Брауну со спины, – начальник станции.

Сихали кивнул, прислушиваясь.

– Какого дьявола, Джад? – выкрикнул Гейтсби. – Нравится тебе лизать задницу Кермасу, ну и лижи себе на здоровье, пока язык не сотрёшь! А нас извини – не из тех мы!

– Заткнись, Таг! – трубно взревел крупный «оборонец» в забавной финской шапочке и с рыжей шкиперской бородкой. – У меня генеральский приказ – разоружить, и я его исполняю! Ясно тебе? Немедленно сдать оружие, не то я за себя не отвечаю!

Гейтсби сложил кукиш и продемонстрировал его Джаду.

– На-кось, выкуси!

Антаркты-«оборонцы» угрожающе надвинулись на антарктов-фридомфайтеров, и тут уж Тимофей вышел из тени.

– Тима! – слабо вскрикнула Наташа.

Сихали сделал успокаивающий жест: всё под контролем, дорогая.

Его появление было замечено не сразу, а когда обитатели станции углядели-таки «пришельцев из космоса», они остолбенели настолько, что даже подзабыли о стычке, едва не закончившейся перестрелкой.

Браун, держа лучемёт в левой руке, неторопливо прошагал в толпу и подал руку Гейтсби.

– Сихали Браун, – представился он.

Таг осклабился и крепко пожал протянутую пятерню. По толпе пробежал ропот.

– Тимофей Браун, вы арестованы, – тут же сориентировался Джад.

– Да ну? – комически изумился Сихали. – Это за что же?

– Вы обвиняетесь в хранении лучевого и пучкового оружия и в целом ряде военных преступлений, – отчеканил «оборонец».

– Джад, – ласково сказал Тимофей, – вообще-то, война идёт. Заметил, может? А на войне, как на войне! Собирайся, Таг, – обернулся он к начальнику станции, – и собирай своих. Здесь больше нечего делать, надо уходить за горы…

– Взять их! – рявкнул Джад и закаменел: дуло генруковского бластера глядело ему в глаза, не вздрагивая и не качаясь, словно не живая рука держала его, а бронзовая длань памятника.

– Остынь, – холодно сказал Сихали, – и не дёргайся, а то ещё пришибу ненароком.

– Щас мы их всех!.. – взвилось над толпою фридомфайтеров.

– Молчать! – гаркнул Браун. – Того, кто откроет огонь, пристрелю лично! Мы фридомфайтеры, а не отморозки, которым по фигу, кого мочить. Или вы не понимаете, что палить друг в друга – это хуже предательства? Да «интеры» только и ждут, когда мы начнём сживать со свету своих же, пусть и сукиных сынов, но своих! Они тогда выставят нас перед всем миром как распоследних «мокрушников» без чести и совести и будут правы! Вы этого хотите? – Оглядев притихшую толпу, друзей с лучемётами наперевес, он повернулся к «оборонцам» и указал на Марину и Наташу, жавшихся в сторонке: – Вон там стоят две женщины, которых «интеры» взяли в заложницы и держали в изоляторе боевой станции «Сульдэ». Мы освободили их. Так что, извини, Джад, не стану я подчиняться тем, кто заодно с «интерами», этими героями, воюющими с беременными женщинами! Я таких бил и бить буду, пока не выбью к АЗО ко всем чертям с матерями! Всё. Дикси, [109]109
  Dixi (лат.). – Я сказал.


[Закрыть]как говорит Лёнька Шалыт. Я сказал.

Прикрытый со спины молчаливым Хариным, Браун зашагал по улице. К нему пристроился Гейтсби.

– Как насчёт каэшки? – поинтересовался генрук.

– Обеспечим! – заверил его начальник станции.

Браун оглянулся, будто невзначай, и на сердце у него потеплело – «оборонцы» медленно расходились, отмахиваясь от Джада, забегавшего, пытавшегося хоть как-то удержать развал. Бесполезно. Сумрачные и злые, бойцы «станционного отряда самообороны» отказывались поддерживать тех, кто обижает женщин, – в АЗО представительниц прекрасного пола было мало, поэтому ими очень дорожили, относились с почтением, и даже с проститутками обращались как с леди. Не дай вам бог толкнуть на улице антарктической станции даму или нахамить ей! В лучшем случае вас изобьют до полусмерти, а то и линчевать могут – сволокут до ближайшей ледниковой трещины и сбросят туда голышом. Пролетев десятки метров, ободрав бока об лёд, вы втешетесь в узость, как топор в полено, и медленно, в муках умрёте. Жестоко? А ты не задевай леди!

– И куда теперь? – спросил Гейтсби, оживлённый и помолодевший.

– За горы, – указал верный путь Сихали. – Всю АЗО нам точно не удержать, так что давайте, для начала, Западную Антарктиду отвоюем. Думка у меня такая – укрепить Трансантарктический фронт по хребту, чтобы к нам с востока «оборонцы» не лезли, а дальше видно будет.

– Значит, двигаем на запад! – энергично кивнул начальник станции.

Фридомфайтеры, разгорячённые одержанной моральной победой, стали готовить санно-гусеничный поезд, караван из «Харьковчанок» и танков-транспортёров «Ирбис» с прицепами-санями, на которых были установлены домики-балки или контейнеры с грузами.

Сихали, переодевшийся в белую каэшку, залез внутрь огромного вездехода. Компанию ему составили Наташа с Мариной и вездесущий Тугарин-Змей.

Попутчики создали тесноту, но белозубые бородачи, заполнившие собой «Харьковчанку», не были в обиде. Полярники хлопали «пришельцев» по спинам, словно выбивали пыль, гудели «о'кей!» и тянули загорелые руки:

– Родерик Хартнелл. Просто Родди.

– Ралстон Блайн. О, миссис Браун, я в восхищении!

– Гейлорд Шатток. Парни, вскочили и уступили место дамам!

– Терренс О'Доннел. Можно Терри.

– Глеб Седало, вожу всю эту компанию.

– А я этих обжор кормлю три раза в день! Вообще-то я Пегготи Кернс, но зовите меня просто – Пег.

Пожимая руки, Сихали пробился к откидному сиденью у окна и сел, вернее, рухнул на него, только сейчас осознавая, до чего же он устал. Всего две недели длилась вся эта сумасшедшая карусель, а сколько уже событий случилось, сколько потерь, сколько смертей! И сколько побед… И отпуск кончается…

Скорчившись на стульчике, Тимофей заснул.

22 декабря, 3 часа 10 минут.

АЗО, шоссе «Южный полюс – Мак-Мердо».

Санно-гусеничный поезд одолевал километры шоссе, взбираясь на пологие ледяные купола и скатываясь в лощины, с горки на горку, большими ступенями ведущими с Полярного плато вниз и дальше, к Трансантарктическим горам.

Над караваном вили круги трофейные флаеры с «Ингерманланда». Их выбросило на берег у Четвёртой морены, когда станция ППВ смешала небо и море. «Миряне», лётчики полярной авиации, увели флаеры подальше от берега, на Южный полюс. Было тех флаеров всего четыре – так говорили пессимисты. Оптимисты их подбадривали: «Целых четыре? Так это ж полное звено!»

Десятка два краулеров гарцевало на флангах поезда или выезжая вперёд, в разведку. Ночью (можно было читать газету) выпало дежурить Брауну. Он завёл свободный краулер и отъехал, забирая в сторону, огибая ледяные холмы, ныряя в низины, куда намело рыхлого снегу.

Удалившись достаточно далеко, Тимофей выключил мотор и прислушался. Только каэшка шуршит…

Он откинул капюшон и расслабился – впервые за долгие дни и ночи. Тишина… Белое безмолвие…

Сихали упивался вековечным молчанием Антарктиды. Здесь, между снегами и небесами, его отпускало всё мелкое, всё незначительное. Кристально чистый воздух омывал лёгкие – и душу. Здесь, во льдах, над которыми полгода не заходит солнце, научаешься ценить только вечное, только истинное – любовь, дружбу, жизнь, свободу. Хотя… Даже эти первичные ценности не просты. Полная свобода возможна лишь при полном одиночестве. А как же тогда быть с дружбой, с любовями, опутывавшими тебя неразрывными нитями привязанностей? Освободиться от них? Тогда жизнь утрачивает смысл. Вот он, Тимофей Браун. Разве ему важно, как его достижения оценит человечество? Если честно, плевать он хотел на однопланетников. Ему дорого мнение одного человека, одной женщины – Наташи. Ну-у… Если уж совсем честно, то и Марины тоже. Тяжко с ними, хлопотно, а без них – куда?..

Отвалившись на спинку сиденья, Сихали бездумно смотрел в небо и тихо улыбался. «Здесь самое место ангелам…» – подумал он. И флаерам тоже…

Заработал двигатель – и колкая тишина рассыпалась, заколдованное снежное царство обратилось в квадратные километры вымороженного простора. Вздыхая, Сихали направил краулер к шоссе – и улыбнулся, вспомнив о Наташе. Пускай кончилась коротенькая сказка о белом безмолвии, зато быль обещает стать долгой – и не менее чарующей.

Подъезжая к дороге, Тимофей обогнал краулер, ведомый Ильёй.

– Катаешься? – крикнул Сихали.

– Гоняю, – добродушно буркнул Харин.

– Как Маринка?

– Пленяет.

– Привет ей!

– Ага.

Генрук выехал на обочину и поравнялся с «Харьковчанкой», оставаясь в её тени. Вездеход утробно взрыкивал, волоча сани. Двери домика-балка, поставленного на полозья, были распахнуты. В проёме стоял Ралс в одних боксёрских трусах, в унтах и в огромных чёрных очках. Он неумело перебирал струны гитары, извлекая не самые благозвучные ноты.

Неожиданно его белозубую улыбку словно кто выключил – отбросив музыкальный инструмент, Блайн вытянул руку и крикнул:

– Воздух!

Сихали обернулся – с северо-востока подлетали три флаера. Их диски неслись невысоко надо льдами, словно догоняя овальные тени, скользившие по белизне.