Текст книги "Черное солнце"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– А нам какая разница? – поморщился Купри.

– Вот именно, – прогудел Тугарин-Змей.

– Пошли, пока «оборонцы» не прочухали, где мы. – Тимофей быстро зашагал к дирижаблю.

Оказавшись под его необъятным корпусом, он оглядел переплетение балок, образующих фермы-подвески по обеим сторонам гондолы, и сказал:

– Илья с Купри, вы идёте с левой стороны, я с Шуриками – с правой. Вынимаем все стопоры!

– А танки не вывалятся? – с опаской спросил Рыжий. – Если мы так… Или нет?

– Не вывалятся. А для сброса нам останется только снять блокировку – там есть пульт специальный, в кабине. Пошли!

Фридомфайтеры пошли, изымая клацавшие стопоры и швыряя их под ноги. Окончив первым, Сихали поднялся по трапу в гондолу. Дверца открылась сразу – антаркты плохо перенимали привычку запирать на замок.

Гондола не поражала величиной – узкий коридор, пара кают по сторонам, крошечный камбуз, где не развернуться, мини-туалет, где не повернуться. Пилотская кабина открывалась наружу большим выпуклым блистером – такое впечатление создавалось, что пульт управления со штурвальчиком и само кресло пилота повисли на самом краю. Сядешь – и свалишься. Тимофей сел и не свалился. Зато обзор был отличный.

– Илья… – сказал он, разбираясь с пультом. – Куда тут жать… Илья, проверь капсулы.

– Ага…

Шесть спасательных капсул с автономным выведением были пристыкованы к гондоле снизу. Стоило шлёпнуть по красной аварийной кнопке-«грибку», как в полу кабины расходились диафрагмы, приглашая поскорее занять место в капсуле.

– Нормально, – прогудел Тугарин-Змей.

– Ну, всё тогда…

Сихали нажал рифлёную клавишу стартёра, и гибкое суставчатое щупальце, державшее цеппелин за нос, тут же отпустило аппарат, скрываясь в причальной мачте. Глухой свист турбин почти не доносился до кабины, но их действие сразу же было явлено глазам – огромная выпуклая туша дирижабля плавно взмыла в воздух. Аэродром медленно уходил вниз, а обзор всё расширялся и расширялся.

– Смотрите, «оборонцы»! – крикнул Рыжий, тыча пальцем за блистер. – До чего ж…

Внизу, петляя по дороге, спешили три или четыре краулера, набитые антарктами в белоснежных каэшках. Их догонял танк-транспортёр.

– Опомнились, – хмыкнул Белый.

Усмешка чуть тронула плотно сжатые губы Сихали.

В небо гвардейцы Кермаса не глядели – нефтевозы уходили на север каждые два часа и стали такими же привычными, как поморники.

Вскоре скалистый Берег Правды прополз под брюхом цеппелина весь, и внизу показалась гофрированная плоскость океана.

– Летим! – весело крикнул Рыжий.

– Летим… – вздохнул Купри.

20 декабря, 00 часов 10 минут.

АЗО, залив Прюдс, «Порт-Эймери».

Если выйти из «Мирного» на корабле, держа курс к западу, вскоре попадаешь в воды моря Содружества. Оно углубляется в материк заливом Прюдс, на берегу которого устроен целый пояс станций – между бухтой Тюленьей и холмами Ларсенманн стоит Прогресс, у бухты Саннефьорд на нунатаке Лендинг расположилась «Дружная-4», неподалёку находятся «Чжуншань» и «Порт-Эймери», а дальше к югу, на восточном берегу озера Бивер, выстроена станция «Союз». Отчего такая скученность? А место такое – интересное.

Отсюда, от залива Прюдс, и до самого «Полюса недоступности», тысячу километров тянется глубокое понижение, прогиб по всей Восточной Антарктиде – Долина МГГ. [95]95
  Эта долина так названа в честь Международного геофизического года (1957–1958).


[Закрыть]По дну этой долины медленно сходит величайший на планете ледник Ламберта – он несёт в себе восьмую часть всей пресной воды Земли.

В своём бесконечно медленном движении к заливу Прюдс эта исполинская река льда минует горы Принс-Чарлз и пересекает линию берега моря Содружества, продолжаясь шельфовым ледником Эймери. Каждое лето Эймери – колоссальный пласт льда, просевший в море на глубину восьмисот метров, – плодит гигантские айсберги, порой размерами с Люксембург. Недаром же лёдонавигаторы именно отсюда уводят на знойный север свои «горушки». Право, интересное место!

Описав большую дугу над океаном, цеппелин повернул на юг. За время полёта даже говорливые Шурики устали от болтовни, от воспоминаний, от планов – все сидели и смотрели, как плещется внизу холодное море Содружества, как сверкают под ночным солнцем айсберги. Потом воссияла белая заря, предвестница льдов, и по горизонту будто провели прерывистую линию. Земля. Вернее, лёд.

– Димдимыч, узнаёшь? – спросил Тимофей.

– Эймери! – уверенно сказал Купри. – Точно вышли.

С высоты была видна узкая ленточка припая, айсберги, а позади, дальше на север – синева моря, уже свободного ото льда. Впереди по курсу розовела полоса неба. Местная полночь.

Солнце лишь коснулось белизны горизонта и вновь стало подниматься.

– Ух ты! – выдохнул Рыжий. – Как будто…

Над краем ледникового купола горело уже два светила, рядом друг с другом. И не поймёшь, какое из них настоящее, а какое ложное.

– Подумаешь, – фыркнул Купри. – Я, бывало, по шесть ложных солнц видел зараз!

– Приготовились, – негромко сказал генрук. – Шурики, за пульты!

Белый и Рыжий бросились к контроль-комбайнам системы блокировки.

– «Поджигатели» – по капсулам!

Купри с Хариным молча спрыгнули в зияющие диафрагмы спасательных капсул, мигом раздраили маленькие иллюминаторы.

– Вижу цель! – донёсся глухой голос Купри.

– Сам вижу… – процедил Сихали.

Быстро вытерев вспотевшие ладони о штаны, он снова ухватился за штурвал. Страшно было. Тогда, в Мирном, его донимала ярость, но теперь, когда он успокоился, идея бомбить корабли «кубиками» с нефтью не казалась такой уж блестящей. Поливать горючим живых людей… Устраивать аутодафе на палубах…

Тимофей прикрыл глаза. Он убивал людей – тех, кто становился ему поперёк дороги с оружием в руках. Беззащитных он не трогал никогда, это верно. Да ведь скоро внизу проползёт не круизный лайнер, а боевой корабль. На нём захватчики. Они напали на его друзей, и, если он не поможет им, то кто в целом мире встанет на защиту «пингвинов»? Ладно, ладно, эмоции в сторону, будем думать конструктивно и взвешенно, как и подобает государственному мужу. Зачем океанцам нужна АЗО? Почему добровольцы-китопасы день за днём просачиваются сквозь кольцо блокады? Пострелять захотелось? Или просто помогают соседям, таким же, как они сами? Эти мотивы тоже есть в наличии. Но существует причина, которой «тозовцы» стесняются, – им нужна земля. Не пашня, не сад, просто земля, по которой можно пройтись, пусть даже в унтах, лишь бы над головой голубело небо, а не давили четыре километра холодной, тёмной воды. Им и полярная ночь сойдёт, лишь бы дышать нормальным воздухом, а не кислородной смесью из регенераторов. Потому и проект ППВ всем так полюбился, что обещал очистить ото льда обширные участки побережья – гулять так гулять!

Океанцам даже антарктических нефти с газом не нужно – у самих всякого добра навалом, а вот грунта нехватка, сплошные донные отложения… Работать в океане, под водой, а жить здесь, на холодной и суровой, но прекрасной земле Антарктиды – вот он, вариант, близкий к идеальному!

Так разве можно сказать, что эта война – не его? Нельзя. Да даже если он умоет руки сегодня, посчитав, что его хата с краю, кто даст гарантию, что завтра ММКР не задумает демилитаризовать ТОЗО?.. И кто тогда поможет ему самому?

– Неизвестный борт, – загремел по кабине металлический голос, – немедленно назовитесь!

Сихали склонился к рупору звукоприёмника и проговорил:

– Грузовой дирижабль «Альбатрос-17», борт номер восемь дробь вэ, следую к нефтяному месторождению «Мензис».

– Продолжайте движение, – пролязгал тот же голос и отключился.

А внизу показался авианосец «Ришелье», он следовал малым ходом к станции «Порт-Эймери», чьи купола уже закраснелись слева на берегу залива Прюдс. Сихали глянул вперёд – там, в глубине залива, ближе к станции Прогресс, стоял ещё один авианосец, кажется «Ямато». И два крейсера за ним…

– А что, – громко сказал Рыжий, – мы этого пропустим? А он…

– Ты на юг глянь, – посоветовал ему генрук, – там ещё один такой же плюс крейсера.

– А-а…

– Бэ-э! – передразнил друга Белый.

– Не отвлекаться. Змей!

– Я бдю…

Почти квадратная палуба «Ямато», уставленная флаерами-дискоидами, делалась всё ближе. Браун выдвинул терминал бортового компа, стал быстро, на ходу вычислять момент сброса с учётом скорости, дальности, высоты, силы ветра.

– Рыжий, готовься.

– Всегда готов!

– На счёт «три» сбросишь танки с первого по восьмой.

– Есть!

– А ты, Белый, скинешь первые пять.

– Ага! То есть так точно!

– Купри! Змей!

– Мы оба бдим, – глухо ответил комиссар.

– Раз! Два! Три!

– Сброс! – завопил Рыжий.

– Сброс! – подхватил Белый.

С замиранием сердца следил Тимофей, как падают вниз, кувыркаясь, такие тяжёлые, такие ёмкие кубики – цеппелин ощутимо вздрагивал, освобождаясь от груза.

– Зажигание! – каркнул Купри.

Заряды плазмы мгновенно догоняли танки, пропарывая им бока. В воздухе вспыхивали десятки тонн жидкого горючего – и валились, валились, валились вниз, чудовищным огненным дождём хлынув с небес на палубу авианосца.

– И пролил Господь на Содом и Гоморру дождём серу и огонь! – трубно взревел Тугарин-Змей.

Горящая нефть залила всю палубу «Ямато», она стекала за борт и растекалась по морю, пламенными ручьями устремлялась в нижние отсеки, превращая их в ад, поджаривала флаеры и геликоптеры, поднимала в небо клубящийся, копотно-чёрный дым.

– Рыжий! Белый! Сброс по пять штук! Внизу – не стрелять!

– Подкинь им дровишек… – донеслось ворчание Ильи.

Десяток танков полетел вниз, ускоряясь, со всего маху врезаясь в палубу и пробивая настил. Сырую нефть разбрасывало во все стороны, она мгновенно вспыхивала, и теперь уже настоящие водопады пламени рушились на вторую палубу.

– Борт восемь дробь вэ! – завопил звучатель на пульте. – Какого дьявола?!

– Авария! – заорал Сихали в ответ и выключил звук. – Рыжий! Белый! Полный сброс! Зажигание!

Последние танки полетели вниз, пропадая в непроглядно-сажной туче. Им вслед зацвиркали струйки перегретой плазмы – клубки огня падали на крейсера, окатывая корабли потоками пылающей нефти.

Прошивая тучу, снизу прилетел луч лазера, тонкий, как спица, и пронизал цеппелин насквозь. Ещё раз, и ещё шарил он огненным пальцем, нащупывая гондолу, ибо в прожёге корпуса пользы было мало – тот весь был заполнен малыми баллонетами с гелием. Сдувался один баллонет, ну два, ну три или четыре, а их над гондолой были десятки и десятки. Техника безопасности!

Залп из лазерных пушек повредил левую турбину, а правая отвалилась, полетела в море.

– По капсулам!

Рыжий с Белым метнулись к незанятым капсулам слева, Тимофей соскользнул в свободную правую.

– Отстрел!

Так уж вышло, что поспели они в самый последний момент – цеппелин попал под перекрёстный огонь. Два пакетных лазера буквально искромсали гондолу и весь мидель дирижабля – длинная сигара воздушного корабля развалилась надвое, да так и полетела дальше, плавно вращаясь в воздухе.

Ничего этого Тимофей видеть не мог – судорожно вцепившись в рычаг управления, он уводил спасательную капсулу на юг, забирая к западу, куда стелился дым. Жирные клубы махом наплывали навстречу, и вдруг распахнулось огромное белое пространство – шельфовый ледник [96]96
  Шельфовый ледник– продолжение материкового ледяного щита, покрывающее заливы у берегов Антарктиды плавучей плитой льда. У Эймери она достигает 800-метровой толщины.


[Закрыть]Эймери. Сразу за припаем отвесно возвышался ровный ледяной обрыв, у его подножия чернела неширокая полоска воды, около которой на льду Сихали успел заметить нескольких тюленей. А затем понизу потянулась слабоволнистая снежная равнина шельфового ледника, изрезанная трещинами.

Капсула резко снизилась, несясь по-над самым льдом. С ракетно-лазерных крейсеров больше не стреляли – нефть горела хорошо, – зато звено флаеров снялось с палубы «Ришелье» и бросилось вдогонку. Вон они, на хвосте, ма-аленькие такие чечевички…

Сихали отвлёкся на секунду, чтобы глянуть по сторонам. Справа от него летели две спасательных капсулы, похожих на овалы, слева ещё парочка. «Цеппелин снёс яйца…»

Информтабло тревожно замигало, предупреждая: горючее на исходе! Сжав зубы, Тимофей повернул капсулу ещё южнее, направляя её к горам Принс-Чарлз. Четыре эллипсоида повторили его маневр, как ведомые. И тогда флаеры открыли огонь на поражение.

– Сволота поганая! – прошипел Браун, бросая капсулу влево-вправо, вверх-вниз. Достаточно одного попадания, чтобы капсула закувыркалась по льдам, распадаясь на части, на мелкие кусочки…

Зазвонил радиофон. Нашарив его левой рукой, Тимофей разглядел в перекошенной стереопроекции незнакомое лицо, застывшее как маска, – мужчина лет тридцати, вряд ли старше.

– Слушаю! – рявкнул Сихали.

– Немедленно сворачивайте в направлении шоссе «Прогресс – Союз» и летите вдоль трассы. Увидите четыре флаера поперёк шоссе – можете садиться. Мы вам поможем.

Времени на то, чтобы спрашивать, кто да что да как, просто не было. Выбора особого не существовало тоже. Браун, повторяя вслух нехорошие слова на «б» и «с», да в разных сочетаниях, завернул капсулу к югу, и вот она, дорога – узковатая полоса, выложенная настилом, змейкой обегавшая голые каменистые холмы метров до ста высотой.

Облетая второй холм по дуге, Сихали увидел впереди четыре флаера в положении нормальной посадки, перегородивших шоссе.

Информтабло горело красным, не переставая: топливо кончается!

Тимофей затормозил и сел на последних каплях, приземлившись в снег «за спиной» неизвестных флаеров. Ведомые капсулы пролетели по инерции ещё с полкилометра, развернулись и сели рядом с ведущей.

Тут же над вершиной холма показались преследователи – четыре дископлана понеслись вперёд и вниз, как с горки. И напоролись на бледно-фиолетовые лазерные лучи. Один из дисков развалился надвое, другой, пуская чёрный шлейф, коснулся земли и покатился колесом, бешено вращаясь и подпрыгивая. Третий с четвёртым столкнулись в воздухе и разлетелись, теряя высоту. Один закончил свой полёт очень скоро, врезавшись в склон холма, а другой пропахал плотный фирн и взорвался у самой трассы.

Совершенно одуревший от напряга последнего часа, Сихали выбрался наружу, жадно вдыхая холодный воздух. Далеко на севере поднималось к небу чёрное полотнище дыма, совсем рядом с полотном шоссе чадили сбитые флаеры. А звено тех, что спасли фридомфайтеров от гибели, по-прежнему попирало трассу суставчатыми опорами шасси.

Люк в днище одного из них открылся, выпуская того самого звонившего. Подойдя ближе к Тимофею, он небрежно сделал ручкой.

– Все целы? – равнодушно поинтересовался незнакомец.

Сихали оглянулся, пересчитал Шуриков, вылезавших из капсулы, Илью, отряхивавшего штаны, топтавшегося рядом Купри и сказал:

– Все.

Незнакомец кивнул и повернулся уходить.

– Постойте! – воскликнул Тимофей. – Скажите хоть кто вы!

Мужчина обернулся, и впервые скользящая улыбка тронула его узкие губы.

– Мы те, генрук, – проговорил он, – кого вы прозвали «шварцами».

– Что-о?! «Чёрное солнце»? Вы серьёзно?

– Я ценю юмор, но не люблю шутить.

– Стоп-стоп-стоп… Так вы же за нами охотились! Почему тогда…

– Приказ на уничтожение отменён.

– Кем?

«Шварц» снова наметил улыбку.

– Меньше знаешь, – мягко проговорил он, – крепче спишь.

– Ладно, понял. А откуда вы…

– Откуда мы узнали, что вы направитесь к горам Принс-Чарлз? А куда ещё вам было деваться? Правда, две группы наших товарищей поджидали вас также около базы «Дружная-4» и на восточном берегу залива Прюдс. На всякий случай, знаете ли. Всё, генрук, моя миссия исполнена. Ах, пардон, осталось нанести последний мазок… Вы бы отошли подальше – во избежание, а мы пока капсулы пожгём, чтобы вас не искали.

Не оборачиваясь, «шварц» скрылся в люке.

– Отходим, – буркнул Купри, и фридомфайтеры зашагали прочь, то и дело оборачиваясь.

Не успело сердце отбить пять ударов, как флаеры взлетели, подбирая стойки шасси, и выпустили пять мощных импульсов, прожигая спасательные капсулы – разбивая «полдесятка яиц»…

Дискоиды зависли на секунду, да и потянули куда-то на запад.

Глава 17
ГИБЕЛЬ «ДРАКОНОВ»

20 декабря, 5 часов 10 минут.

АЗО, станция «Союз».

– Ох и тяжко партизану в Антарктиде! – вздохнул Рыжий, шагая по скрипучему настилу шоссе. – Чего б не партизанить в Брянском лесу? Если подумать, то… Пустил поезд под откос и – шасть! – подальше в чащу. Сиди себе и грейся у костра, сворачивай самокрутки, самогончиком балуйся… А тут? Ни деревца, ни кустика, гольный лёд!

– Какой лёд? – проворчал Купри. – Сплошной камень…

Фридомфайтеры шли по скалистому плато оазиса Джетти, что соседствовал с горами Принс-Чарлз. Пейзажи тутошние поражали своей неуместностью, как грибника в подмосковном лесу изумили бы песчаные барханы. Сплошные скалы, сопки, осыпи, а льда не видно, лишь кое-где, в глубоких лощинах, белел нестаявший снег. И всё же окружавшие виды пленяли своей воистину неземной красотою. Здесь царствовала косная материя – из мёрзлых песков вздымались коричнево-бурые массивы гранитоидов, с ними соседствовали угловатые, пёстрые выходы сланцев – вишенками сверкали вкрапления граната. Светлые напластования песчаников издали походили на стопки листов бумаги, сложенных вперемежку с картоном, – желтоватых, белёсых, серых. Мёртвая, минеральная красота.

– Ох, чует моя душа, – забурчал комиссар, – зря мы сюда суёмся… Заметут нас!

– А куда б ты ещё сунулся? А, Димдимыч? – вопросил его Белый. – Отсюда до берега двести кэмэ пешкодралом! Тут Антарктида, не забыл?

– И ни одного мотеля, заметь, – добавил Рыжий. – Так что…

– Всё равно, – брюзжал Купри. – Лезем прямо к этому… к нануку… в пасть. Риск, может, дело и благородное, но уж очень неблагодарное.

– Зато шампанским упьёмся!

– Да иди ты со своим шампанским…

Сихали шагал и помалкивал. Кто спорит, опасную прогулку они затеяли, а куда деваться? Правильно Шурка толкует – Антарктида вокруг, и выбор тут невелик – или грейся, или замерзай… А до базы «Союз» два часа ходу.

Он первым углядел разноцветные домики станции. В пору, когда Евразия ещё прозывалась Россией, «Союз» числился сезонной полевой базой, но потом положение её упрочилось, соответственно повысился и статус. Рядом находились горы Принс-Чарлз и ледник Ламберта – полярникам было чем заняться.

Станция расположилась на восточном берегу замёрзшего озера Бивер. Солнце изрыло лучами верх ледяного покрова, но растопить его весь просто не поспевало – озеро промёрзло вглубь на пять-шесть метров.

– Не понял, – озадачился Тимофей и оглянулся на Купри. – Димдимыч, ты ж вроде говорил, что станция полупустая.

– Ну да, – нахмурился комиссар. – Считай, все почти переехали на озеро Радок – это здесь, недалеко. Там два купола стоят, светло и тепло, газоны с клумбами… Хм…

Очутившись рядом с Брауном, Купри откинул капюшон и почесал в затылке. Станция выглядела перенаселенной – повсюду между домами расхаживали толпы людей, таскавших тюки и ящики или снимавших пожитки с кузовов танков-транспортёров.

– Одно из двух, – вывел Белый. – Либо «союзники» резко размножились, либо их выперли с Радока.

– Выперли, – кивнул Илья.

– Вывод, – сказал Сихали, запахивая каэшку, – лучше нам не светиться «интеровскими» комбезами.

– Отлупить могут, – подхватил Рыжий.

– Пусть только попробуют, – сказал Белый.

– Ладно, потопали. Погреемся хоть…

Чем ближе они подходили к станции, тем больше сходства находили с Мирным – та же общая растерянность замечалась в толпе и социальная унылость. Отовсюду доносилась ругань перепуганных людей, сгонявших зло на ближних:

– Чего это вы наш модуль заняли?

– А с какого это перепугу он вашим стал?

– Здрасте! Мы тут жили раньше, пока не переехали в «Лагерь Радок»!

– Вот там и живите! Чего вы сюда-то припёрлись?

– Вас не спросили!

– Да чего вы лаетесь? Вон, соседний блок пустой стоит!

– Да где он пустой? Туда уже куча народу набилась…

– А кто вам виноват? Надо было не болтать языком, а место занимать!

– Джейн! Дже-ейн!

– Да здесь я!

– Где ты ходишь? Что, я одна должна всё это таскать?

– А ты не таскай…

– Не умничай! Ты что, на голом полу спать собираешься?

– Мама!

– Не мамкай!

– Граждане! Записывайтесь в отряд самообороны!

– Петро, не займёшь пару банок тушёнки?

– Да где ж я их тебе возьму? Вон, к «оборонцам» запишись, им пайки выдают…

– Может, и правда, записаться?..

Сихали с друзьями подошёл к станции со стороны складов – длинных приземистых зданий из серой гофрированной пластмассы, и скоро оказался на улице Сомова. Фридомфайтеры мигом затерялись в густой толпе, как падающие осенние листья сливаются с уже опавшими. Покрутившись по станции, решили для начала подкрепиться и заняли очередь к ресторану «Пингвин», прямо в дверях которого стояли повара с красными повязками на рукавах и раздавали бесплатную похлёбку – по миске в одни руки.

– От щедрот кермасовских, – ухмыльнулся Рыжий. – Нам-то как…

Желтолицый антаркт, стоявший перед ним, сильно вздрогнул.

– Зато на халявку, – сказал Белый.

Желтолицый развернулся к ним и начал гневный монолог:

– Я бы попросил не выражаться в адрес генерала Кермаса!

– Попроси! – жизнерадостно сказал Ершов. – И допросишься! Да так, что…

– И будет дано тебе, – величественно произнёс Белый. – Тебе куда дать – в зубы или по сопатке?

Сихали хотел уже было вмешаться, но конфликт угас сам собой – очередь подошла. Желтолицему вручили его порцию, и он торжественно понёс миску прочь.

– Можно подумать, – хмыкнул Белый, – что его отметили свыше.

Получив похлёбку, булку и ложку, Тимофей пристроился на ступеньках, ведущих к дверям дома, поднятого на сваях. Друзья притулились рядом, кто выше, кто ниже, и заработали ложками.

– Как низко в цене люди упали, – философически вздохнул Белый. – Сунешь ему миску дармового хлёбова – и он уже рад жопу лизать генералу Кермасу…

– Из него генерал, – пробурчал Купри, – как из меня балерина.

– А где ты видел диктатора, – хмыкнул Рыжий, – который признаёт собственное ничтожество? Все сразу лезут в вожди, в генералиссимусы, в цезари…

– Ладно, цезарь, – сказал комиссар, – что делать будем? Ждать халявного обеда? Или как?

– Или как, – зевнул Браун. – Расходимся и слушаем, задаём наводящие вопросы – что творится в «Лагере Радок»? Сколько там «интеров»? Только чтоб не задирались. Понял, Рыжий?

– А чего сразу я? – оскорбился Шурик. – Чуть что, сразу – «Рыжий, Рыжий…».

– Поговори мне ещё, – буркнул Тугарин-Змей.

Полчаса спустя ситуация прояснилась: под куполами «Лагеря Радок» стали на постой сорок «интеров» в тяжёлой броне, при четырёх штурмовых танках на воздушной подушке.

– Хорошо устроились, – высказался Рыжий. – Можно себе представить, как…

Подумав, Тимофей достал служебный радиофон и связался с Шалытом.

– Сальве! [97]97
  Salve! (Лат.) – Привет!


[Закрыть]– радостно заголосил генрук АЗО.

– Здоров, здоров… Скажи…

– Все живы-здоровы? – перебил его Леонид.

– Все! Скажи мне лучше, кто у тебя есть из верных людей на станции «Союз»?

– Ммм… Дай подумать… Так… Вовка Бубликов. Да! Этот – свой. Три раза вместе зимовали, человек проверенный. Он там главный энергетик.

– Понял. Найду…

– Стой! Пароль запомни и отзыв!

Быстро проговорив то и другое, генрук АЗО выдохнул:

– Сик!

– Понял. Конец связи.

Видно было, что Шалыт хотел ещё о чём-то спросить, но не успел – стереопроекция угасла. Спрятав радиофон, Сихали выдал Цэ-У:

– Ищем Бубликова.

Бубликов нашёлся на энергоцентрали. Полный, круглый, румяный, он хорошо соответствовал своей фамилии.

Фридомфайтеров главный энергетик встретил недоверчиво, но стоило Сихали опустить капюшон, как он залучился в радости узнавания.

– В Африке тепло, – проговорил Тимофей пароль, – но там муха цеце…

– У нас мух нет! – гордо отозвался главный энергетик.

Тут же заперев двери, он проводил гостей в комнатушку-раскомандировку и устроил всех на мягких диванах. Заняв место за столом, Бубликов сказал:

– Рад встрече и всё такое. Чем могу?..

– Я задумал напасть на «Лагерь Радока», – сообщил ему Браун, – и навести там шороху. Цель двоякая: напомнить о себе и добыть оружие. Ясно, что впятером нам это дело не осилить.

– План есть? – деловито осведомился главный энергетик.

– План простой: мои объединяются с твоими и ударяют изнутри, из купола. А снаружи, по нашему сигналу, атакуют нефтяники с «Мензиса» и с «Ламберта»… – Сихали крякнул и признался со вздохом: – Вот здесь в моём плане пробел. Я не знаю, как связаться с нефтяниками, и не уверен, что они согласятся на штурм.

– Согласятся! – решительно заявил Бубликов. – И ещё как! Я переговорю с начальниками обеих станций – они давно уж в бой рвутся. А вот как нам изнутри ударить…

– Тут главное – как захватить скафандровую. Сорок боекостюмов – трофей что надо!

– Сила! – прогудел Илья.

Главный энергетик задумался, взяв двойной подбородок в горсть.

– Вы в энергоприёмниках разбираетесь? – спросил он.

– Сечём маленько, – скромно признался Белый.

– Тогда сделаем так… Сегодня на смену выходит моя бригада, мы обслуживаем господ оккупантов – следим за энергоантенной, присматриваем за приёмниками и накопителями. Гидросистема тоже на нас, кондиционирование… Возьмём на смену вас и ещё человек восемь-десять нашенских. Нас «интеры» не проверяют – мы или в техкуполе обретаемся, или являемся в главные купола по вызову. Вот и устроим ложный вызов! Явимся – и потихоньку в скафандровую. С утра все БК на подзарядке – грузи и вези! Подходяще?

– Вполне.

– Тогда всем спать. Сразу после обеда подниму!

– «Отбой!» – моя любимая команда, – признался Рыжий.

– Ага, – поддержал Белый, – и ещё: «Обедать!»

– Кто бы говорил! – фыркнул Ершов. – Разжирел, как тюлень, уже щёки со спины видны, а я…

– Цыц! – утихомирил обоих Илья.

– Отбой! – скомандовал Браун.

Спальные места нашлись в закутке у выпуклого кожуха энергозаборника. Там почему-то стоял спортивный «конь» и стопой лежали маты. На них-то и устроились порядком измотанные фридомфайтеры. Было тепло, в воздухе пахло озоном.

Сихали постелил себе мат, лёг и заснул почти мгновенно. Ему снились Маринка и Наташка. Обе голые, они призывно манили его. Наталья поднимала ладонями груди, как та блондинка на стереоплакате, а Марина вертела полой и шлёпала себя по плоскому животику.

«Иди к нам!» – звали они дуэтом. Он пошёл, и…

– Подъём!

Воздыхая, Тимофей потянулся, покряхтел и рывком уселся. Почему-то самые приятные сны никогда не доходят до своего финала…

Растолкав храпевших Шуриков, поднялся Илья. Пыхтя, встал Купри.

– Умываемся, одеваемся… – заговорил Сихали, зевая.

– Чистим зубки, – подхватил Белый.

– Гладим каэшки, – продолжил Рыжий, – красимся… Пардон, не из той оперы!

– А тебе бы помада не помешала, – проворчал Купри. – И не зыркай на меня! Те полярники, что поумней, всегда мажутся. Посмотри на себя в зеркало – нос облез, губы в болячках! Антарктическое солнце – злое…

– Тебе бы очень подошёл зелёный цвет, – стал развивать тему Белый, – или нежно-фиолетовый… И обязательно – розовые тени!

– Пошёл ты… знаешь куда? – ответствовал Рыжий.

Сихали умылся из выдвижного рукомойника, промокнул лицо салфеткой и позвал всех за собой.

В раскомандировке их уже ждали «коллеги» – семеро молчаливых мужиков старообрядческого обличья в серых комбинезонах. Они по очереди представились:

– Андрей.

– Вацлав.

– Бруно.

– Чарлз… Просто Чак.

– Тосио.

– Ахмед.

– Мигель.

Восьмым был Виктор Бубликов. Пристально оглядев фридомфайтеров, словно мерку снимая, он выдал им серые комбезы с шевронами Энергослужбы на рукаве.

– Что нефтяники? – поинтересовался Тимофей.

– Докладываю, – торжественно сказал главный энергетик. – Со станции «Ламберт» прибудет вахтенный птеробус, тамошние умельцы уже приспособили к нему четыре геологических лазера – танки чикать. С «Мензиса» прилетят два птера. Если мы победим… – Бубликов тут же поправился: – Когда мы победим, перетаскаем бронескафандры в птеры и улетим на нефтепромыслы. Там подо льдом сотни километров туннелей, есть где спрятаться.

Сихали кивнул:

– Тогда по коням.

Бригада расселась под прозрачным колпаком вездехода и отправилась на смену.

Дороги к «Лагерю Радок» ещё не проложили – старая колея уводила к каньону Пагодрома (Буревестников), зажатого крутейшими слоистыми стенами. Свирепые зимние ветра так обдули бурые скальные карнизы, что они покрылись ячеистыми кружевами, похожими на окаменевшие соты. А по дну ущелья, покрытого смерзшимися валунами, илистым песком и галькой, текла река Межозёрная. Вытекая из озера Радок, речка метров двух шириной впадала в озеро Бивер. Вверху кружили снежные буревестники, словно подсказывая название каньона.

Дорожка была та ещё – вездеход качало и швыряло, а когда крупные глыбы кончались, начинало трясти на мелких. Двумя часами позже транспортёр выехал в гигантскую впадину с крутыми склонами. В ней, как в каменном мешке, лежало самое глубокое озеро на поверхности Антарктиды – Радок. [98]98
  В отличие от подлёдных озёр, которые бывают и глубже (глубина оз. Радок – 346 метров).


[Закрыть]Водоём, покрытый льдом, сверкал в лучах солнца, кружившего вокруг, задевая вершины, и лишь вдоль берега вилась тёмная кайма воды.

За озером вырастали полукилометровые обрывы. Скалистые склоны западного берега, сложенные гранитами стального цвета с ржавчиной, почти отвесно вставали над озером, а на самом верху, в ложбинах, лежали снежники. Восточный край обрывался песчаниками.

Около края ледника Бетти, впадавшего в озеро, открывалось большое тёмно-синее разводье. По воде бежали короткие злые гребешки. Водяная пыль, сорванная с них ветром, стояла над полыньёй, как облако, – стоковый ветер падал с вершин и не давал воде замёрзнуть.

У подножия голых жёлто-бурых сопок пузырились два прозрачных купола, соединённые переходом. Один купол был метров пятисот в поперечнике, другой дотягивал до семисот. Внутри, потрясающе контрастируя с однообразной «азовской» гаммой, зеленели газоны и цвели клумбы. За двумя большими куполами прятался третий, поменьше, под которым размещались техслужбы. Над ним задиралась полосатая мачта энергоантенны.

У самой дороги, попирая траками настил, стоял танк «Дракон», изображая блокпост. На огромной плоской башне сидел «интер» в лёгкой броне и размеренно двигал челюстью, перекатывая жвачку. Он смотрел поверх вездехода на север, напоминая долготерпением верблюда. Ещё один «международник», уложив руки на громоздкий лучемёт, свисавший у него с шеи, обошёл вездеход энергетиков кругом и махнул рукою: проезжайте!

Транспортёр дёрнулся и покатил к техкуполу, огибая громадный колпак «Лагеря Радок», – там, за трёхслойным покрытием, гуляли оккупанты, раздевшись до штанов и маек. Гоготали о своём, «интеровском», курили, сосали из пакетов «колу» или чего покрепче. А техкупол выглядел бедным родственником – низенький, маленький, с уродливым транспортным шлюзом, сложенным из литопластовых блоков.

Вездеход, лопоча «гусянками», заехал за ворота и замер, глуша мотор.

– Приехали! – бодро сказал Бубликов.

Внутри купола было очень тесно и очень жарко. Повсюду гудели генераторы, трансформаторы, синтезаторы, озонаторы, шипели блестящие трубы, по стенам висели на кронштейнах вязки кабелей.

Главный энергетик провёл бригаду в диспетчерскую, и фридомфайтерам навстречу поднялись усталые «союзники», отдежурившие ночь и всё утро.