Текст книги "Черное солнце"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Холмы Свиридова – это где? – спросил генрук.

– Это там, – показал водитель, – на полуострове Борщевского.

– Нам туда.

Транспортёр сыто заурчал мотором и покатил, тарахтя широкими гусеницами.

Спуск к морю от «Молодёжной» был полог, и всё пространство к северу открывалось глазам – белый припай, гранёные розоватые айсберги, отбрасывавшие голубоватые тени. Полярное солнце шутило со зрением, и бескрайняя ледяная равнина отливала вдали желтоватым знойно-пустынным колером.

Пятнадцать минут спустя транспортёр выехал к самому ледяному барьеру. Высотою метров десять, он обрывался отвесно к припаю, запорошенному песком и пылью. Припай «дышал» – колыхался незаметно для глаза, зато были хорошо видны трещины, то разверзавшиеся до чёрной воды, то со скрежетанием и скрипом смыкавшие ледяные челюсти.

– В прошлом году, – сказал Чак мужественным голосом, – припай аж тридцатого января взломало. Заснули – был, просыпаемся – нету! За ночь все льдины в море унесло… А в этом году рановато что-то. Вон как лёд посинел, набух весь…

– А припай толстый? – спросил Сихали, лишь бы поддержать разговор.

– Смотря где, – солидно ответил водитель, – обычно метр или два…

В следующее мгновение бласт-импульс пробил ветровое стекло, брызгая каплями расплава, и снёс Чаку полголовы. Безжизненное тело мягко повалилось вбок, пачкая дверцу сгустками чёрной крови.

Сихали этих подробностей не разглядел – выхватив бластер, он выцеливал неожиданного противника. Враг не заставил себя ждать – и справа, и сзади появились два таких же транспортёра, как и тот, что только что лишился водителя.

– Замечательно!.. – прорычал Браун, не зная, за что хвататься.

Положив левую руку на рычаг управления, он следил за тем, как бы вездеход не ухнул с барьера, а ногой вышиб дверцу. И тут же выстрелил. Мимо! Второй импульс был удачен – водитель транспортёра, валко нёсшегося справа, схватился руками за простреленное горло. Тяжёлая машина развернулась боком, выбрасывая снег из-под гусениц, – и сделала «шварцев» удобными мишенями. Тугарин-Змей тут же открыл огонь на поражение, стреляя как в тире – и не промахиваясь.

Не успел опасть вываленный снег, как вражеский транспортёр развернулся на месте, будто приведённый в ярость носорог. Меткий импульс провыл перед самым носом Тимофея, пронизывая обе дверцы. Ещё один угодил в блок управления.

Браун подёргал рычаг – машина слушалась. А вот скорость сбросить или затормозить не желала. Подбили-таки!

– Превосходно…

Заднее окошко отворилось, и в кабину просунулся Илья. Змею хватило одного взгляда, чтобы оценить положение.

– «Шварцы» нас к барьеру отжимают! – заорал Сихали, высматривая, где барьер пониже.

– Вижу!

– Держись там!

Как по заказу, барьер отошёл мористее, полого скатываясь к припаю. Браун резко свернул и погнал вездеход по плотному снежному насту. Съехав с горки, танк вынесся на припай. Мощная льдина лопнула, поддаваясь, вздымая из трещин фонтаны воды, но гусеницы драли грязный лёд с прежней силой – транспортёр одолел пару широченных расселин и понёсся по гладкому полю припая.

Мельком Браун заметил, как в стороне взвихрился снежный султанчик – это был чей-то промах.

Но думать надо было не о стрельбе. Враги не последуют за ними, если испытывают желание прожить подольше. Но им-то как быть? Припай уходит в море километров на тридцать, что же им, в воду булькать?

Тимофей обернулся, оценивая расстояние до берега, и крикнул товарищу:

– Прыгаем!

Илья молча перемахнул через борт.

– Чтоб вам… всем… – пропыхтел Сихали, выбираясь на подножку. – Отдохнул, называется!

Оттолкнувшись, он полетел на лёд, а угодил в снежницу – выемку, забитую снегом. Было мягко, но мокро – под снежком пряталась талая вода. Выбираясь из ямы на карачках, Тимофей проводил взглядом удалявшийся вездеход. Подкидывая задком, тот пёр строго на север, но ушёл недалеко – льдины вдруг встали дыбом, и транспортёр канул в море. Аминь.

Стая пингвинов Адели, галдевшая неподалёку, словно шумно обсуждавшая давешнее зрелище, неожиданно понеслась к берегу, ковыляя с расставленными крылышками, падая на лёд и подгребая.

Сихали, отплёвываясь от снега, поднялся с четверенек. Смахнув с головы капюшон каэшки, он прислушался и побледнел.

– Припай ломает… – пробормотал он.

– Вот гадости… – глухо пробасил Тугарин-Змей.

А над ледяным полем будто канонада началась – припай лопался, змеясь трещинами, оставляя широкие разводья. Лёд поднимался и опускался, всхрапывая и тяжело, сипло втягивая воздух.

– Ищем льдину поширше! – прокричал генрук.

Парочка тюленей, отдыхавшая поблизости, покосилась на людей недовольно: дескать, можно потише?

Илья выбрал льдину по себе – самую крепкую с виду. Она была столь огромна, что лежала плоско, не поддаваясь качанию волн. Лежала-лежала, да и треснула. Послышался звук, будто экструзионная машина сработала, и льдина разошлась надвое.

Илья, оставшийся по ту сторону разлома, перескочил на эту, едва не сверзившись, – тюлень фыркнул, как Тимофею почудилось – насмешливо.

Из разводья заполошно выплыл пингвин, но выпрыгнуть на льдину не успел – морской леопард схватил «адельку» за голову и начал с силою трепать из стороны в сторону. Через несколько взмахов шкура пингвина слетела, а хищный тюлень нырнул с освежёванной тушкой под воду.

– Борьба за жизнь, – философски заметил Илья.

Харин вынул радиофон, но тот, паскуда, сиял пустой стереопроекцией. Нежный женский голосок прощебетал: «Извините, вы находитесь вне зоны доступа».

– Бесполезно, – сказал Тимофей. – Это ж АЗО, Приполярье. Надо ждать, пока Спу-57 не появится… Часика через четыре.

– Ну и фиг с ним…

Льдину медленно выносило в море. Берег – дырявое белое покрывало, там и сям проткнутое острыми коленками скал-нунатаков [41]41
  С эскимосского nunataak– полностью окруженный льдом скалистый пик, холм или гряда скал.


[Закрыть]– всё удалялся и удалялся. В стороне чернели островки Майолла и Мак-Махона. Припай расстилался вокруг разрывчатым белым полем, льдины со скрипом и гулом тёрлись друг о друга, то расходясь, открывая в прогалах свинцово-зелёную студёную воду, то сталкиваясь и громоздя торосы. В километре к западу важно проплывал айсберг, отливая купоросной синью. Пускали фонтаны киты, плавно, величественно даже выгибая чёрные, лоснящиеся спины. Поморник, величиной с орла, парил поверху с отвратительным клёкотом, ниже стремительно кружилась стайка вильсоновых качурок.

– Хорошо как… – зажмурился Харин.

– Тепло… – поддакнул Браун. – Плюс пять в тени.

– Птички поют…

Сихали хмыкнул только и уселся на лёд.

– В ногах правды нет, – изрёк он.

– Она вся в заднице, – подхватил Змей, приседая рядом.

Небо неожиданно нахмурилось, серые низкие облака, местами в виде бахромы, спустились к поверхности моря. Стоковый ветер [42]42
  Холодный ветер, стекающий с ледяного купола материка к его берегам под силой тяжести.


[Закрыть]с Антарктиды донёс своё морозное дыхание, затягивая белый свет непроглядным молочно-белым туманом.

– Мы сделали всё, что могли, – изрёк Харин.

Включив терморегулятор каэшки, он надвинул капюшон и завалился подремать.

…Минул час. Прошёл другой и третий. Туман разошёлся, но и суша отдалилась так, что линия берега почти сливалась с океанским простором, далеко на юге голубея сквозь розовую дымку. Завечерело, стало подмораживать. Близился день летнего солнцестояния, и дневное светило лишь на один-два часа заходило за высокий купол Антарктиды. Огненный шар краешком скрывался за возвышенностями и, искажённый рефракцией воздуха, пылал, подобно жаркому бездымному костру, на снежной белизне. А внизу, на снегах, тянулись траурные тёмно-фиолетовые тени. Чёткая линия облаков, натекавшая на материк, закрыла солнце, и край их окрасился в насыщенные малиновые, зелёные, жёлтые тона.

– Картинка! – хмыкнул Илья.

Тимофей не успел разделить с товарищем его тихий восторг – он неожиданно ощутил острый зуд за ушами. Челюсти завибрировали, как камертон, улавливая луч мощного гидролокатора субмарины.

Тугарин-Змей тоже встрепенулся, тревожно глянул на Сихали. Генрук медленно кивнул – чую, мол.

– Знать бы, кто… – сказал он.

В чёрных водах прорезалась смутная белая тень, и вот из глубины всплыла покатая рубка субмарины. Тимофей узнал обводы самоходной подводной баржи, рабочей лошадки океана. Вода ещё стекала пенными струями с округлых бортов, а люк уже залязгал, отвалился в сторону, и на узкую палубу выпрыгнул Шурик Рыжий.

– Накатались? – проорал он, скаля крупные зубы.

– Это они в тюленей играли, – выдвинул версию Сегаль, выглядывавший из люка.

– Хватит баловаться, – донёсся гулкий зов Белого. – Илюша-а! Тимоша-а! Домо-ой!

– Разговорились… – проворчал Илья.

– Скройтесь с глаз, – заорал Сихали Браун, – уступите место!

Он перепрыгнул на скользкую палубу СПБ и удержался, подхваченный за локоть могучей дланью Харина.

– Залазь, генрук! – сказал Сегаль, сияя.

– Вовремя вы… – выдохнул Тимофей.

– Обыскались совсем! – жизнерадостно забалаболил Рыжий. – Мы только-только в салун завернули, решили прибытие отметить, а тут… Шалыт залетает – глаза как у бешеного таракана. Орёт, будто ненормальный: «Спасайте! Срочно! Их с припаем в море унесло!» Мы бегом к бухте Фритт [43]43
  Бухта Фритт расположена западнее полуострова Борщевского, на северной оконечности которого находятся холмы Свиридова.


[Закрыть]– у «молодёжников» там две зспэбэшки [44]44
  СПБ– самоходная подводная баржа.


[Закрыть]причалены, и вот… И давай к погружению готовиться!

– Показали «пингвинам» мастер-класс! – донёсся вопль Белого с ЦПУ.

– Молчи уж, баклан, – проворчал Купри, выбираясь из закутка.

Сихали впервые увидел комиссара радостно улыбавшимся.

– Орден повешу, – пообещал Сихали, крепко пожимая руку Купри, – «За спасение утопающих».

– Приготовиться к погружению! – заорал Белый.

– Да что ж ты всё время орёшь? – покривился Димдимыч.

– Это не я ору, это душа поёт!

Браун присел на комингс, отстранённо, как бы вчуже наблюдая за товарищами, быстро и ловко управлявшимися со сложным хозяйством СПБ. Напряжение спало, и тут же навалилась усталость. Он откинул голову к переборке и уставился в верхний иллюминатор. За ним синело небо, потом стали заплёскивать волны.

– А эта группа велика… – протянул комиссар. – Я имею в виду «Чёрное солнце». Они мобильны, их действия скоординированы. Не удивлюсь, если у них полно агентов – уж больно «шварцы» осведомлены…

– Ох, как же мне всё это надоело… – простонал Тимофей. – Я Пэ-Пэ-Вэ хочу заниматься, а не всей этой фигнёй! Чтоб им всем… Димдимыч, регистрограммы у тебя?

– Какие? – не сразу понял Купри. – А-а… У меня. Обе.

– Начнём с них. Вон как за ними «шварцы» бегали! Димдимыч, есть знающие люди на примете? Те, что дружат с волновой психотехникой? Надеюсь, не всех же их похитили!

– В точку, – одобрительно кивнул Борис Сегаль, – а то уж слишком часто я слышу эту приставку – психо!

Комиссар задумчиво почесал ухо.

– Есть один спец, – сказал он. – Головастый мужик, хоть и с закидонами. Он священник в Мак-Мердо.

– В Мак-Мердо так в Мак-Мердо… Шурка, вызывай «борт номер один».

– Есть!

– И вот что… – серьёзно сказал Тимофей. – Димдимыч… Я не знаю точно, внесли ли меня «шварцы» в свой «чёрный список», но более чем уверен, что вы там значитесь.

– И что? – насупился комиссар.

– Светитесь поменьше.

Браун глянул за прозрачный колпак. Чёрная пелена льда наверху вся была увешана иззубренными гребнями, похожими на сталактиты. Потом бугристая чернота льдины кончилась, и разлился «верхний свет» – так подводники называли разводья в ледяном покрове. Купри тоже поднял голову, проговаривая:

– Как взошло «Чёрное солнце», так и закатится. А не захочет – сами закатим!

Глава 5
ОПЕРАЦИЯ «НАНУК» [45]45
  Нанук (эскимос.) – белый медведь.


[Закрыть]

12 декабря, 16 часов ровно.

Боевая орбитальная станция «Сульдэ». [46]46
  Сульдэ– монгольский бог войны. Якобы был невидим, поэтому никаких идолов ему не ставили. Согласно уверениям шаманов, Сульдэ незримо сопровождал Чингисхана в его походах.


[Закрыть]

«Сульдэ» мало чем отличалась от других тяжёлых искусственных спутников – это была вполне автономная система цилиндрических складов и ангаров, шарообразных заправочных станций, решётчатой путаницы стартовых конструкций и торовидных жилых отсеков, связанных между собой блестящими тросами. Всё это хозяйство висело над Землёю на высоте мегаметра, обращаясь по полярной орбите.

К безостановочному кружению, к кувырканию Вселенной в иллюминаторах жилых отсеков постоянный гарнизон «Сульдэ» давно привык и не обращал внимания, а вот новичкам бывало не по себе.

«Прокатиться на карусели – это ещё куда ни шло, – подумал Виль Горнер, – но жить на карусели… Неделями, месяцами крутиться – за это надо представлять к награде!»

Он стоял напротив панорамного экрана и глядел, как ослепительно горят под солнцем сферические бока заправочной станции, как нестерпимо сверкают плетёнки антенн на фоне беспросветной черноты, как колоссальный серп Земли цвета безоблачного неба опрокидывается, пушась циклонами и отливая глянцем Индийского океана. Конец света? Или начало?

Звякая магнитными подковками, Горнер приблизился к зеркальной переборке, отделявшей главный кессон от диспетчерской. Он шёл, шатаясь и клонясь, будто воздушный шарик на верёвочке. Вот оборвётся верёвочка, и улетит шарик…

Виль вгляделся в своё отражение. На него смотрел розовощекий плечистый парень в блестящем чёрном комбинезоне с двумя маленькими серебряными звёздочками на погонах. Форт-лейтенант.

Виль сморщил широковатый нос. Насупил жиденькие брови. Скривил чувственный рот. Проглядывало обличье слабачка, избалованного, изнеженного «мамсика», обидчивого и трусоватого. Одни лишь серые глаза смотрели по-мужски, твёрдо. Как надо, «как учили», как и положено воину.

Третий десяток лет, виток за витком, крутилась станция «Сульдэ» вокруг планеты. Строила её Евроамерика, чтобы из космоса грозить нукерам Всемирного халифата.

Муллы, имамы и прочие аятоллы уже любовно закрашивали на картах полмира – от Африки до Индонезии – красивым зелёным цветом, а им – раз! – и хвосты подпалили лазерами-гигаваттниками. Сам Мехти-хан бессильно потрясал кулаками, грозя небесам, откуда, уподобляясь мечу Азраила, били и били лиловые лучи, разворашивая бункеры и ракетные шахты, пуская на дно атомарины «Гураб», выжигая полки интернацистов «Чёрного калифа» Мбуви.

После штурма Джакарты и Багдадской битвы союзы государств заключили Пакт о всеобщем разоружении. В зонах демилитаризации шла тотальная зачистка: спецтанки с направленными психоизлучателями прочёсывали джунгли и саванны, шли цепями, как загонщики на облаве, собирая в кучу разномастных партизан, моджахедов и прочую красно-коричнево-зелёную шушеру.

Противника не истребляли – врагов человечества пропускали через селек-станции, тщательно сортируя. Самым невоздержанным в умертвиях имплантировали мозговые датчики и отпускали на волю – тихих и кротких, просветлённо улыбавшихся, незлобивых и смиренных.

Их прозывали беатами – «блаженными». Правозащитники, по давней своей дурной привычке, подняли было вой, рыдая с высоких трибун о горькой судьбе этих отверженных, но быстро заткнулись – женщины охотно шли замуж за беатов, зная, что те не обидят ни их, ни детей, зато будут вкалывать как проклятые. Саиду ан-Насыру и вовсе вручили Нобелевскую премию по литературе – когда-то этот «блаженный» лично рубил головы неверным в захваченной Барселоне, давил танками пленных солдат из Международных войск – в общем, тот ещё садюга был. А стоило ему заделаться беатом, как подавленная агрессия и жестокость уступили великому дару поэта. Вот и думай, в чём правда и как добро отличить от зла…

Горнер усмехнулся своему отражению, наблюдая, как молодой, лощёный форт-лейтенант втягивает живот и расправляет плечи – привычка, отработанная до рефлекса.

Он очень гордился своим назначением на станцию «Сульдэ», хотя товарищи по Высшей Школе Космогации в Куру не разделяли его увлечений. Они почитали службу на «боёвках» скучной, стремясь влиться в экипажи патрульных крейсеров. Вот только с каким врагом они собирались скрещивать лучи пакетных лазеров? С коварными пришельцами? Со зловещими пиратами, оседлавшими межпланетные коммуникации?

Виль покачал своему отражению головой, продолжая заочный спор, – нет, ребята, истинный враг, как был, так и остался на Земле! Гангстеры из могущественного Синдиката, боевики из «Пурпурной Лиги», океанцы и антаркты – вот они, вероятные противники прогрессивного человечества!

Нет, это, наверное, интересно – бороздить просторы Вселенной, но место офицера – на передовой, на бастионе осаждённой крепости. «Сульдэ» – именно такой бастион, и форт-лейтенант Горнер всегда готов пресечь происки…

– Форт-лейтенант Горнер! – разнеслось по громкой связи, сбивая неторопливый ход мыслей. – Срочно явиться в штабной отсек!

Виль торопливо заклацал подковками, гадая, учебная это тревога или – наконец-то! – боевая?

Диспетчерская соединялась с центральным блоком узким, овального сечения коридором с мягкими пружинящими стенами. Коридор был как бы осью тороидального колеса, «бублика», в котором располагались казармы, то бишь жилые отсеки.

В конце коридора Виль свернул направо, миновал зал отдыха, поднялся по эскалатору на второй горизонт, встал на кольцевую дорожку и соскочил в военном секторе.

У дверей штабного отсека дежурил молоденький космопех в форменке – чёрной с серебром. Сохраняя каменную неподвижность лица, он отдал честь и откатил овальную дверь. Горнер козырнул в ответ и перешагнул высокий комингс.

Штабной отсек был неэкономно просторен для помещения орбитальной станции. В широком, на полстены, экране, красовался гигантский корабль – фотонный прямоточник, похожий на кубок. Он висел и переливался в лучах заходящего солнца, словно позолоченный. Звёзд не было видно, только в уголку экрана сияло красно-синее пятнышко – это отсвечивал «Спу-20 Звезда».

За рядами пультов сидели дежурные офицеры, а на фоне экрана сутулился форт-капитан Саахов, жгучий кавказец.

– Господин форт-капитан… – начал Горнер, но Саахов оборвал его нетерпеливым движением руки.

– Вах! Проходи, проходи, дорогой… В волновой психотехнике хорошо разбираешься?

– Так точно, господин форт-капитан. Это моя военная специальность.

– Тогда посмотри вот на это…

Форт-капитан подвёл Виля к контроль-комбайну и показал на монитор, кажущий тьму цифири.

– Вот, засекли мощное психодинамическое излучение из района Антарктики. Девятого декабря в полдесятого был зарегистрирован сильнейший всплеск, на всё Южное полушарие. Сегодня, в пятнадцать пятьдесят, случилось то же самое.

Горнер бегло просмотрел индексы и отстранился.

– Это, наверное, ошибка, – неуверенно проговорил он.

– Исключено, – отрезал Саахов.

– Но таких значений не бывает! – робко запротестовал форт-лейтенант. – Это просто невозможно! Семнадцать мегафрейдов, восемнадцать… Вот, даже двадцать один мегафрейд! Никакие современные технологии не позволяют создать психодинамическое поле такой мощности!

Виль смолк и вытаращился на Саахова. Форт-капитан сверлил его глазами.

– Во-от… – протянул он зловещим голосом. – А антаркты, выходит, смогли!

Резко выпрямившись, Саахов скомандовал:

– Психологическая тревога! Запретить все старты и финиши. Все активные средства привести в полную боевую готовность! Наладить связь с Международным Комитетом по Контролю за Разоружением!

– Связь есть, – доложили дежурные. – Диктуйте, господин форт-капитан!

– «На территории Антарктической зоны освоения, – медленно и внятно проговорил тот, – зарегистрированы явные следы испытаний сверхмощного психодинамического оружия, представляющего прямую и явную угрозу для человечества. Прошу принять меры по экстренной демилитаризации АЗО». Всё! Отослать спецкодом по сверхсрочному каналу!

– Есть!

– По местам!

Виль Горнер метнулся к двери и поскакал по магнитному полу, едва цепляясь за него. Форт-лейтенант ликовал – не зря всё было, совсем не зря! Страшная опасность нависла над Землёй, но часовые человечества всегда на посту – враг будет разбит, победа будет за нами!

12 декабря, 16 часов 15 минут.

Атлантика, СПО «Авалон».

Плавучий остров «Авалон» являлся самым большим в мире. На нём даже леса высадили, и весьма занятные – где ещё увидишь, чтобы рядом зеленели тсуга и юкка, кактус чолла и клён?

Тут текли речушки и разливались пруды, даже скалы имелись, поля и луга, а в самых прелестных уголках «Авалона» стояли деревеньки – сплошь из роскошных вилл и бунгало.

И ещё на СПО был Город – именно так, без названия. Просто Город. Сити.

Он располагался в самой серёдке «Авалона» и был застроен округлыми эмбриодомами в два-три этажа, чьи изящные выпуклости чудились природными образованиями и рождали смелые, даже игривые ассоциации. Дома, фонтаны, статуи, аллеи Города казались членами одного организма, неразрывными в своей целокупности, как произведение искусства. Сити был разрезан на сектора, как торт на куски, – так, чтобы всем досталось. Американский сектор соседствовал с французским и немецким, бразильский – с канадским и скандинавским. Ну и так далее.

А в центре этого шедевра раскинулся парк, огороженный затейливой решёткой. Там, на лужайке, между розарием и энергопристройкой, располагался главный дом в Городе – Белый дом – пышная кремовая роза по серёдке торта. В Белом доме, как можно было догадаться, проживал верховный президент Евроамериканской Федерации.

СПО «Авалон» стал ответом на вопрос: «Где быть столице союза государств?» Чтобы Вашингтон, Мехико, Брюссель, Буэнос-Айрес, Париж и прочие города-претенденты не передрались, появился Сити, а плавучий остров дрейфовал по океану, держась между Европой и обеими Америками, примерно на широте Канар, олицетворяя нерушимость атлантического единства.

Мануэль Альварадо, верховный президент Евроамерики, утро начинал с «кофейной церемонии» – он выходил на полукруглую терраску под навесом, схожим с раковиной, усаживался в кресло и смаковал чашечку крепчайшего «мокко». В эти краткие минуты покоя никто не смел беспокоить его, а сам сеньор Альварадо поглощал кофе маленькими глоточками, жмурился и думал обо всём сразу, позволяя потоку сознания течь по воле мимолётного каприза. Он думал о погоде, о своём родном Эль-Пасо, о бесчисленных палубах и ярусах, скрытых под поверхностью «Авалона», где шла постоянная напряжённая работа, – гигантские насосы гоняли речную воду, на хлебозаводе пекли круассаны, тартильи и прочие пончики, в мастерских делали профилактику полчищам киберсадовников и киберуборщиков, а операторы боевых точек переговаривались с кораблями охранения.

Мануэль Альварадо выглядел истинным кабальеро – высокий, статный, моложавый, с благородной сединой, аккуратными усиками и пронзительным взглядом чёрных глаз. Информцентры обожали выискивать в словах и поступках верховного признаки аристократичности, принадлежности к знатному роду, восходившему к первым конкистадорам. Альварадо старался не разочаровывать видеогазетчиков.

Допив кофе, он посмотрел на донышко чашки, словно надеялся обнаружить там добавку, и вздохнул. Пора!

Секретарь уже маячил за круглым выпуклым окном Овального кабинета.

– Что там, Ландо? – проворчал президент, входя в узилище власти.

– Сообщение из ММКР, сеньор, – прошелестел секретарь, вышколенный настолько, что Альварадо подозревал в нём кибернетического человека.

– Ну-ка…

Верховный устроился за фундаментальным столом и щёлкнул пальцами, включая большой монитор. Проглядев сообщение со станции «Сульдэ», Альварадо нахмурился.

– Испытания психооружия? – проговорил он недоверчиво. – В АЗО? Я бы ещё понял, если бы подобную мощь продемонстрировала Евразия, но Антарктида… Вы хоть представляете себе, какой нужен интеллектуальный ресурс для подобного технологического прорыва?

– Позволю себе заметить, сеньор, – сказал почтительно Орландо Чэнси, – что мощнейшее излучение всё-таки регистрировалось…

– В том-то и дело… – проворчал верховный. Соображая, он побарабанил пальцами по столу. – Хотя, возможно, кто-то иной проводил эти испытания?.. Хм. Ладно, вы свободны. Этот вопрос, – Альварадо наметил усмешку, – мы решим в узком кругу, так сказать…

Секретарь выскользнул за дверь, а президент набрал серию кодов, подавая сигнал «Круг». Первым откликнулся лидер Евразии [47]47
  По мнению автора, Евразию составят государства в границах бывшего СССР, в состав Евроамерики войдут Евросоюз и обе Америки, а Австралазия – это Китай, Индия, Австралия, Япония и Юго-Восточная Азия. Предпосылки к этому как будто есть. Вероятно, будут существовать и государства-аутсайдеры, не вошедшие ни в один из союзов. К примеру, Израиль, Аравия, Иран.


[Закрыть]Мстислав Кутепов – узколицый мужчина с ледяным взглядом серых глаз.

– Я вас приветствую, – сказал он. – Что, обскакали нас «пингвины»?

– Это мы ещё посмотрим… – проворчал Альварадо.

Вторым к совещанию онлайн присоединился верховный правитель Австралазии Акшай Бихари Гупта. Сложив ладони перед собой в жесте намасте, он слегка поклонился коллегам.

Третьим показался Кгалема Мзиликази, представлявший Афросоюз, из-за которого «Большую тройку» пришлось расширить до «Большой четвёрки». Верховные правители оказывали Кгалеме респект, насколько того требовал протокол, и приглашали на саммиты G4, но сквозняки, гулявшие по коридорам власти, разносили иные шепотки: «Четвёртый лишний, четвёртый лишний…»

Мзиликази ослепительно улыбнулся, Гупта сделал ему намасте, Кутепов холодно кивнул, а Мануэль Альварадо сказал:

– К делу, господа. Наше время дорого, поэтому будем кратки. Честно говоря, я не уверен, что в АЗО было испытано именно оружие, но надо исходить из худшего. А худшее состоит в том, что антаркты могут быть способны оказывать психодинамическое воздействие на всё Южное полушарие, как минимум, то есть вызывать определённые эмоции, гипнотизировать, зомбировать, модифицировать поведение целых народов! И люди послушно, как куклы, развяжут Третью мировую войну, или выйдут в крестовый поход, или устроят массовые самоубийства… Поэтому наш долг – остановить неведомых кукловодов! – Помолчав, словно остывая, президент добавил деловито: – Высказывайтесь, господа…

Орландо Чэнси быстро вынул провод из нейрошунта и пригладил волосы. Имплантированный персональный компьютер, подключённый к аксону слухового нерва, отрапортовал:

– Запись окончена. Длительность – пятнадцать минут сорок две секунды. Сохранить?

«Да», – мысленно пожелал Чэнси.

Его босс, Мануэль Альварадо, уважал обычаи англосаксов и чтил файф-о-клок, пятичасовой чай. Так что можно было ненадолго отлучиться, не вызывая подозрений.

Орландо вышел в парк, кивая морпехам, стоявшим в карауле. Миновав Восточные ворота, он дошагал по Линденштрассе до французского сектора и переступил порог кафе, где вкусно пахло сдобой.

– Привет, Гаспар, – сказал он пожилому ресторатору, толстому лысому дядьке с пышными усами.

– О, месье Ландо! – вскричал Гаспар, ударяя в последний слог. – Вам как всегда?

– И за мой столик! – рассмеялся Чэнси, выходя в туалет и переставая весело улыбаться.

Заперевшись во второй кабинке, он развернул тихо сопевший утилизатор боком и выдвинул потайную консоль дешифратора. Слинковавшись с рацией, Орландо отдал мысленный приказ: «Начали».

Альберту.

Члены Президиума Совбеза ММКР дали «добро» на проведение насильственной демилитаризации АЗО. Заявленных целей две: во-первых, демонтировать секретный научно-технический комплекс (несуществующий!), на котором антаркты якобы ведут испытания сверхмощного психоизлучателя, во-вторых, привлечь генеральное руководство проекта АЗО к судебной ответственности в рамках Международного права за создание и разработку запрещённых систем вооружений. Операцию решено было назвать «Нанук». Планируется блокада АЗО с моря и переброска Ограниченного контингента Международных войск. Силами космической пехоты и воздушного десанта предполагается занять все антарктические посёлки, а боевая орбитальная станция «Сульдэ» должна быть готова к нанесению превентивных лучевых ударов.

Юлиус