Текст книги "Таки да!"

Автор книги: Валерий Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Я все сделаю, – закатил белки за зрачками Баранец. – Я позвоню вам, Лисовский. Я зайду к вам только идите, мне нужно действовать. Срочно.  Когда свадьба?

– Через неделю. Но этот идиет орет, что если он не подъедет мимо театра к ЗАГСу, то моя дочь сможет увидеть его только на Доске почета Коминтерновского района. Я сойду с ума...

– Я все сделаю, – заскрежетал зубами Павел Петрович, широко распахивая дверь.

Через три дня Баранец заглянул в квартиру Лисовского. Дверь открыл мужчина с пышными усами и обрадовался появлению Баранца так, словно тот принес ему заграничный паспорт.

– Захади дарагой, – приветствовал мужчина Павла Петровича, – хазяин рад будэт, гост в дом – радост в дом.

– Акцент пережимаешь, – посоветовал Баранец, – и усы слишком пышные.

– Сделаем, папаша, – согласился мужчина и добавил: – А вот и хозяин, не буду вам мешать.

– Все в порядке! – быстро бросил Баранец, чтобы Лисовский не успел открыть рот, и тут же спросил: – Это тамада?

– Дублер, – радостно ответил Лисовский, – вторые сутки репетируют. Как вам это удалось?

Баранец загадочно улыбнулся, и Лисовский понял, что задал бестактный вопрос, потому что коммерческие тайны всегда были секретнее военных.

Чтобы Лисовский не успел открыть рот снова, Павел Петрович спросил:

– Можно посмотреть, как ребята репетируют?

– Конечно, конечно, – засуетился Станислав Леопольдович.

Одна из комнат квартиры представляла собой нечто среднее между антикварной лавкой и винным складом. На кушетке в свободном углу лежал мужчина с пышными настоящими усами и внимательно следил за действиями другого мужчины, который успел приклеить усы на два размера меньше.

– ...Патом будэт Ризо... – не обращал внимание на вошедших мужчина с пышными усами, сверяясь с какой-то бумажкой. – Давай, дарагой...

Мужчина с пышными усами поменьше поднял рог, окованный мельхиором под серебро, и сказал:

– А тэпэр випьем за нашего гостя Ризо. И нэ потому, что он приехал суда на «Волво», ми тоже нэ пэшком ходим. И не потому, что у дорогого Ризо троэтажный особняк – ми тоже нэ в канурэ живем. И нэ потому, что у Ризо красавица-жена, ми тоже этым нэ обдэлэны. А потому что Ризо стал пэрвым сэкретарем. гаркома нэ будучи членом партии.

– В слове «трехэтажный» ашипка, – грустно поведал мужчина с настоящими усами. – Валька, западло так слова учить, в натуре. Тебе же человек бабки платит!

– Тяжело в учении, легко на поминках, – заметил Баранец.

– А на свадьбе еще легче, – поддержал компаньона радостный Лисовский.

Выйдя в коридор, он зашептал на ухо Баранцу:

– Ростик, этот идиет, за платьем поехал. Спекулянты обнаглели, триста долларов дерут за посылочное. Кстати, еще раз вам спасибо, Баранец. Сколько я вам должен?

– Не мне, а людям, – подчеркнул Павел Петрович, – разве с компаньонов берут деньги за услуги? С вас пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят тысяч! – прижал две ладони к одной половине груди Лисовский, – да за эти деньги я сам на десять минут перенесу эти чашки...

– Еще не поздно переиграть, если вам дорого... – строго сказал Баранец.

– Что вы, – энергично замахал верхними конечностями Лисовский, словно впервые в жизни решил заняться физкультурой, – я на все согласен. Деньги сейчас?

– Лисовский, вы же знаете, что люди берут деньги только после дела, – укоризненно покачал головой Баранец и добавил: – Чтобы вы были спокойны за десять минут, так этих чашек у театра не будет два дня.

В день свадьбы Лисовский прибыл с утра пораньше к оперному и убедился: Баранец сдержал слово. Все каменные чаши испарились, словно по мановению волшебной палочки. Более того, выцветшую за ненадобностью осевую линию дорожной разметки навели свежей краской. Лисовский окончательно успокоился по поводу  семейного счастья своей дочери.

На следующий день после пышной свадьбы, за которую даже говорили в Одессе, в квартире Баранца зазвонил телефон.

– Дядя Паша, – благодарил Павла Петровича новобрачный, – спасибо за подарок.

– И тебе спасибо, Ростик, – ответил Баранец. Вечером, гуляя у дома, Баранец все время улыбался. Ему наконец-то удалось сквитаться с Лисовским за его выходку с туалетной водой сирийского разлива. Приятные ощущения несколько развеяло появление Станислава Леопольдовича.

– Это ваши штучки, Баранец, – разбрызгивая слюну без помощи кефира, говорил Лисовский, теперь я все понимаю...

– Тише, тише, – Баранец с силой сжал ладонь компаньона, что все последующие слова, свисавшие с кончика языка Станислава Леопольдович, провалились обратно в его глотку. – А теперь, только тихо, что вы хотите сказать?

– Вы аферист, Баранец. И ваши люди тоже. Вы должны вернуть деньги. Я сегодня случайно проходил по Ришельевской... Это вам даром не пройдет.

– Ну и что на Ришельевской? – полюбопытствовал  Баранец.

– А, вы делаете вид моего зятя Ростика, что ничего не знаете...

– Успокойтесь, Лисовский, как вам не стыдно? Я когда-то вас подводил? Вы просили, чтобы убрали дорогу для ваших машин – и это было сделано. Что вам еще?

– Успокойтесь... Хорошо сказать успокойтесь за пятьдесят тысяч. Я сегодня иду по Ришельевской и что я вижу? Я вижу массу народа и плакаты «Добро пожаловать в Одессу, дорогой «товарищ Фидель Кастро». И куча машин поехала прямо к Оперному по дороге без чашек, убранных за мои деньги. Я еще раз повторю, вы аферист, Баранец. Боже, я теперь все понял... Откуда такой идиет в приличной семье? Нет, он не идиет, он хуже. Вы договорились с этим подонком моим зятем, зная заранее о визите Кастро в Одессу. Вы же все время читаете газеты, хотя там нет биржевых сводок. Вы все рассчитали Баранец, но, как говорится, с меня причитается. В следующий раз вам тот французский одеколон покажется  манной небесной...

– Успокойтесь, Лисовский, – еще раз попросил Павел Петрович, – Вы же знаете, что коммерческая тайна – святая святых...

– Хорошая тайна, весь город причесали к этому визиту. А куда можно повезти в Одессе товарища Кастро, кроме Оперного? Вот поэтому и дорогу расчистили, а не для меня...

– Главное – было сделать то, – что вам надо, – печально сказал Баранец, а затем оглянувшись, прошептал на ухо Лисовского. – Так и быть. Но между нами. Вы думаете мне было легко всего за неделю организовать этот визит в наш город?

    СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

«Зрелый социализм обеспечивает широчайшие возможности для раскрытия способностей каждого гражданина».

 /Писатель-гуманист Л. Брежнев/

Давным-давно, люди были настолько дурными, что лечились при помощи врачей. Они несли местным гиппократам свои неврозы, геморрои, дырявые зубы, трипперы, головную боль по поводу международной обстановки вместе с деньгами. И уже благодарили только за то, что доктор вместо «Покажите мне язык» спрашивал: «Как вы сами себя имеете?»

Разве еще пару лет назад страждущие могли думать о том, что им не нужно будет сдавать анализы, гробить последние остатки здоровья в очередях перед кабинетами и выскакивать из больницы с полностью вылеченным из-за этого голым задом? Об таком они, конечно, мечтать не могли. Как и о том, что Центральное телевидение вместо  бесконечных бисирований членов ЦК КПСС начнет отбивать кусок хлеба у всех докторов Советского Союза.

Остается только удивляться, как после появления на голубых экранах зеленого с красноватым оттенком Кашпировского не закрылись все поликлиники, больницы, госпитали и морги хотя бы на переучет? Сколько бы Кашпировский ни шаманил по телевизору, а Чумак ни размахивал по нему же всеми своими конечностями, лекарств ни на таблетку не прибавится. Другое дело вылечить поголовно триста миллионов гипнозом: глаза закрыл, руками, как умирающий лебедь, в воздухе поплескал – словно заново на свет родился в совершенно другой стране. Голова при виде очереди за водкой трещать перестала, шрамы не то, что на теле – на мебели затягиваются, теща – и та испарилась, чем не удовольствие. Однако, пока Кашпировский давал установки по телевизору, люди все равно продолжали умирать, а некоторые перед этим назло ему даже болели. Слишком грамотные поясняли маловерам, что большой вред поголовному излечению страны от идиосинкретизии и прочих недугов мешают телевизионные антенны. И если бы существовал непосредственный контакт с доктором, тогда бы ваши болезни перешли бы к кому-то другому. Потому что даже Кашпировский знает: природа не терпит пустоты. Такому заявлению многие почему-то очень радовались, особенно когда представили, как с их симптомами будут выглядеть любимые соседи.

Вот потому, когда в Одессе появились афиши, из которых на прохожих в глубину их душ взглядом фининспектора уставился Кашпировский, многие люди останавливались и начали считать, чего у них при себе больше: денег или болезней. Честно говоря, Одессу визитерами не удивишь, сюда постоянно приезжают какие-то знаменитости: от ансамбля «Псевдоласковый май» до внебрачной дочки Индиры Ганди – и ничего страшного, город выдерживал и не такие явления даже во время землетрясений. Но тут сам Кашпировский, известный на весь Союз, как Клара Будиловская на всю Одессу. Он не гарантирует сомнительные дела против наших денег, скажем, коммунизм к двухтысячному году или отдельную квартиру к тому же времени на поселке Таирова. Или на Северном поселке, куда почему-то добровольно никто не стремится. Афиша намекает, что эскулап может попытаться исцелить всех страждущих, и стоит это удовольствие всего пять рублей. Что такое пять рублей, когда в то время минимальная ставка у наперсточников была в пять раз больше? А разрекламированный телевидением Кашпировский – это вам не наперсточник: может вылечить или в самом крайнем случае надурить ожидания гораздо дешевле. Все помнят, как после его сеанса персональной хирургии одной женщине вырезали камни из почек, вытрусили песок из другого места, после чего она встала со стола и через два часа установила на родной ферме трудовой рекорд, добыв от колхозной коровы две кружки молока.

С чем сравнить штурм театральных касс перед визитом всесоюзного доктора по любым болезням? Разве что с наступлением на рейхстаг или с атакой ликеро-водочного магазина после проявления очередной заботы правительства насчет блага народа. Имена счастливчиков, купивших в кассе билеты на бенефис Кашпировского, не попали даже в книгу рекордов Гиннеса. Кто-то хочет удивиться и сделать расширенные глаза в надежде, что их починит по телевизору Кашпировский? Так этого не нужно, потому что в Одессе всегда было легче вступить инженеру в партию или еврею в институт, чем купить билет на подобное мероприятие в кассе. Во времена застоя это было такой же мечтой, как полновесный стул в эпоху перестройки.

Даже когда сюда приехал легендарный ансамбль «Липс» и в каждой кассе рядом с ее тружеником сидел в виде общественного распространителя идей справедливости сотрудник ОБХСС, львиная доля билетов все равно продавалась в ближайших подворотнях на подступах к театру. Как сейчас помню, пара билетов на «Липс» стоила четвертак, но это было время, когда заработок ста рублей в день считался нормальным даже в Одессе. А когда появились афиши насчет  чудотворца Кашпировского, тысяча рублей уже не была деньгами для Ивановки, так что за Одессу лучше тактично про– молчать.

За неделю до начала сольного концерта Кашпировского билет в виде большого одолжения отдавали за двести, через три дни он уже стоил триста. В день выступления лучшего друга всех больных страны Советов с утра пораньше билет шел за четыреста.

И не нашлось зажимистых крохоборов, пожалевших ради собственного здоровья рубли, к которым в Одессе всегда относились с не меньшим уважением, чем на мировом рынке. Билеты хватали с таким азартом, будто они уже сами по себе могли излечить от хронического безденежья или дать гарантию против СПИДа.

Самым интересным номером в день выступления Кашпировского было то обстоятельство, что оно вообще не состоялось. Несмотря на магические билеты, их некоторые обладатели почему-то стали чувствовать тошноту и головокружение. У других просто испортилось настроение, что тоже свидетельствует об отсутствии хорошего здоровья. И они стали размахивать руками, но совсем не так, как это делали люди по телевизору только от одного вида Кашпировского. Менее выдержанные, готовые еще вчера повесить дома фото Кашпировского вместо иконы или заменить его изображением портрет очередного вождя, что для нашего населения более привычно, стали говорить о своем кумире вслух такие же слова, как о Сталине при Хрущеве или Брежневе при Горбачеве. В крайнем случае доктора беззлобно называли просто аферюгой.

А Кашпировский был не при чем, он вообще не догадывался, что должен выступить в Одессе. Но зрители об этом еще не знали и гневно пошли на штурм театра. Представитель творческого коллектива, который почти добровольно взял на себя роль жертвы ради святого искусства, мгновенно стал зеленым с красноватым оттенком, в точности как Кашпировский в отечественном цветном телевизоре. Заикаясь и путая слова, он объяснил: здание театра не имеет никакого отношения к неявке артиста Кашпировского, и после этого благополучно спрятался за милиционеров.

И цивилизованном обществе в таких случаях поступают очень просто. А так как наше общество стремится стать именно таковым, в Одессе поступили как всегда благородно: раз спектакль отменяется, можете обменять в кассе билеты на свои деньги. Что и было предложено тем, кто платил за эти билеты по 50 и 80 номиналов. Однако многие оставили себе билеты на добрую память об этом приключении. Нужно быть неизлечимо больным, не надеющимся даже на помощь Кашпировского, чтобы отдать за пять рублей бумажку, купленную за двести или четыреста. Что касается продавцов этих билетов, то вряд ли они дожидались зрителей в тех самых подворотнях, где в течение двух недель бойко торговали билетами.

Кто задумал и прокрутил такой способ взволновать несколько сотен и рассмешить всех остальных одесситов, не смогла ответить даже милиция.

Доподлинно известно, что все-таки один человек воспользовался чудодейственной силой природы в связи с этим событием. Он съел билет со счастливым номером на бенефис Кашпировского, запил его двумя стаканами живительной влаги, замаскированной соком, и мгновенно излечился от одного из своих недугов. А именно – от нервной икоты, которая напала на него в тот момент, когда потенциальный зритель узнал, что, несмотря на билет, курс лечения у Кашпировского можно проходить только заочно благодаря развитию кабельного телевидения.

КОВЕР-САМОЛЕТ

«Дай нам Бог здоровья, а все остальное купим за деньги».

/Одесское пожелание/

Еще задолго до того, как Одесса взбесилась по поводу антиквариата, кое-кто все равно его усиленно покупал. Были, правда, люди, что и продавали, а на вырученные деньги приобретали бриллианты у одного Мальчика, который жил неподалеку от аптеки Гаевского. И хотя Мальчик был еще не совсем старым, меньше полутора каратов в одном камне предлагать клиентам он считал ниже своего достоинства. И от этого, нужно заметить, никто не страдал. Ни покупатели, ни сам Мальчик, тем более, что сейчас он стал мистером и его счет в банке может вызвать уважение у Министерства культуры бывшего отечества.

Здесь нужно заметить, что этот Мальчик был с большими странностями. Он торговал маленькими бриллиантами и зачем-то покупал большие ковры. Хотя многие считали, что через границу легче переправить пару килограммов каратов, чем километры ковров, его их рассуждения не волновали. Он успешно перекидывал через таможню и то, и другое, хотя коврам отдавал явное предпочтение. Даже по сравнению с антикварной мебелью, которую тоже в спичечной коробке не провезешь. И если вы думаете, что его сильно интересовали доллары, так это неверно. Он, наоборот, пересылал эти доллары из Одессы в Америку, чтобы поддержать некоторую часть тамошнего населения. И причем делал это в то время, когда здесь за доллар дороже пяти рублей мог просить только дебил.

Но все эти дела – чепуха в сравнении с коврами. Они были самой главной слабостью Мальчика, даже картины известных художников не вызывали у него того восторга, как какой-то старинный половик. Хотя картины у этого парня тоже бегали за бугор, словно у них были резвые ноги и тамошняя прописка.

И вот однажды приходит к Мальчику Девочка. И вовсе не за тем, что вам подумалось, а просто поговорить за жизнь и приобрести какой-то кулончик, обсыпанный белыми камушками. Мальчик поведал Девочке о премьере в Оперном театре, а Девочка поделилась с ним опасениями за то, что петрушка на Привозе подорожает. А потом хозяин дома показал Девочке интересующий ее кулончик, а Девочка сказала, что вполне может его, между прочим, купить.

Но наш Мальчик был настолько джентльменом, что денег взять с дамы не мог ни при каких обстоятельствах. И он просто предложил обменяться сувенирами: я вам эту радость на шею, а вы мне – ковер в переднюю под ноги. На том и разошлись.

Нужно заметить, что еще, сегодня в некоторых одесских квартирах висят на стенках такие коврики, что от зависти даже у музейных ворс посыпаться может. Что тогда говорить, какие вещи у людей были вчера? Это золотое вчера, когда Америка была гораздо дальше, чем сегодня, за автомобиль «Жигули» гнусные спекулянты просили четыре штуки сверху и все возмущались, что мясо уже стоит три пятьдесят. Так вот в этом самом вчера лучшие в городе ковры висели в одном из восточных консульств. Для Мальчика это было просто оскорблением. Можно подумать, что он беднее какого-то консульства и не может себе приобрести то, что нравится. Но в связи с кулоном все заботы по консульству и его половым тряпкам взяла на себя Девочка.

Следует сказать, что у людей из консульства была дурацкая манера раз в месяц отправлять свои коврики в химчистку, потому что они глотали пыль, словно государственную дотацию. А стоили эти коврики столько, что сегодня из них эту пыль только ртами выдували, да и то, если вокруг расставлены пулеметные посты и зенитки. Но это сегодня, а вчера никто не хотел думать за такие тонкости. Подумаешь, какой-то старый ковер, тоже еще событие, когда город от чешского хрусталя двинулся мозгами. Но деловые люди прекрасно понимали, что каждое сегодня готовится вчера.

И вот приезжает, как обычно, в назначенный день в консульство машина, чтобы отвезти эти ковры в чистку. Половики грузят в нее, и машина спокойно уезжает на бензине по пятнадцать копеек за литр. А через полчаса в то же самое консульство приезжает совсем другой автомобиль и начинает требовать еще одну дозу ковров. A где их набраться, несмотря на то, что именно эта машина имела доброе намерение отвезти ковры пропылесосить, а не в совсем другое место?

И пока чистолюбивое консульство, от их начальника до завхоза, жадно глотало импортное успокоительное, как их бывшие ковры пыль, а милиция била ноги по всему городу, Мальчик спокойно менялся с Девочкой. Кулончик на всего два коврика. Остальные его не интересовали, такие высокие были у него требования к качеству половиков. Не то что у этого консульства. Можно подумать, что у них украли ковер-самолет, а не какие-то старые коврики. Но у Мальчика и они летели с такой скоростью, что этот самый ковер-самолет мог только мечтать.

А в заключение нужно заметить, что деньги в нашей жизни – далеко не главное. Основное – это хорошие отношения между людьми. Когда люди помогают друг другу, у них появляется даже то, чего ни за какие деньги не купишь. Ведь этот кулончик в свое время одна бабушка наотрез отказалась продавать. И равноценный, как мы сейчас понимаем, обмен между Мальчиком и Девочкой состоялся только потому, что у каждого из них была своя специфика работы.

  ТАЛИСМАН

Все началось с того, что Витька Злобин привез из рейса крокодильчика. Крокодильчик, несмотря на младенческий возраст, был наглым и зеленым. Он тащил в рот все, что видел. А видел он так, словно вместо крохотных глаз ему вмонтировали цейсовкий перископ. Даже ножку от письменного стола этот хищник считал вполне съедобной вещью.

Прошло всего две недели, а крокодильчик, оккупировавший ванную, хорошо подрос к явному неудовольствию злобинской жены. Кто знает, может быть, стремительному росту животного способствовали шампуни и мочалки, которые он нагло поедал, несмотря на протесты женщины? И она как-то утром просто и доходчиво объяснила супругу, что Витька вполне может сделать выбор между женой с квартирой и крокодилом с его сумасшедшим аппетитом. Злобин долго не гадал, прекрасно понимая: новое жилище обойдется еще дороже прожорливости хищника. Даже если учитывать, что между внешностями своих домашних он не делал существенных различий.

Сперва Витька хотел запустить крокодильчика в канализацию, догадываясь, что где-где, а там он с голоду не умрет. Но потом понял, что со временем крокодил может выйти наружу, чтоб начать террор городского масштаба – и отказался от этой затеи. Узнают, кто это придумал – тут же визы лишат. Не крокодила, конечно... Поэтому он спрятал почти домашнее животное за пазухой, предварительно обмотав его пасть суровыми нитками, и отправился в гости к своему другу Змиевичу.

Вечером, как обычно, Змиевича не было дома, но Злобин особенно не переживал. В ожидании приятеля он лихо уминал коржики, испеченные тещей Змиевича, и слегка пощелкивал по тому месту, где беспокойно ворочался унюхавший запах свежеприготовленной пищи крокодил. Выбрав подходящий момент, когда ближайшая родственница его друга побежала в кухню за очередной дозой коржиков, Злобин прошмыгнул в ванную комнату, запер в ней хищника, сорвав нитки с его рыла, и принялся с удвоенной энергией отдавать должное кулинарному искусству хозяйки дома. Не раньше, чем закончилась третья доза сладкого с пылу с жару, Злобин откланялся и ушел домой, отягощенный коржиками, но с легкой душой из-за отсутствия крокодила за пазухой.

Крокодил вел себя на удивление спокойно. Освобожденный от суровой нитки, он мирно жевал резиновый коврик и ни кому не приставал насчет того, есть ли в этом доме еще пара тюбиков крема для бритья.

Змиевич по своему обыкновению пришел домой поздно. Он находился в самом привычном для себя и окружающих состоянии, позволяющим даже при его ста шестидесяти сантиметрах смотреть на Сабониса сверху вниз. Гаркнув для приличия на тещу, Змиевич пошел в совмещенный санузел, но через несколько минут вышел оттуда, почти не шатаясь. Он обнял тещу и назвал ее мамой. А потом тихо прошептал: «Все, нужно завязывать».

И если вы подумали, что это конец рассказа, так вы не угадали. История о талисмане только начинается. Потому что после всего этого началась эпидемия неожиданных подарков. Змиевич не поленился сходить на Староконный рынок и купить за червонец живого козленка. Он был преподнесен ко дню рождения жены Злобина, после чего Змиевич нагло названивал по телефону, проникновенным голосом спрашивал, как поживает его подарок, и при этом гнусно хихикал про себя: «Дареному козлу в рога не смотрят. Чуть не завязал из-за этого Витьки». А потом орал на тещу: «Почему водка не со льда?», – и вращал глазами, как попугай жены Арра, который вполне мирно уживался в одной квартире даже со Змиевичем.

Что касается крокодильчика, то он разделил судьбу козленка, который выбежал из квартиры Злобина через две секунды после того, как оттуда вылетел Витька. Животные синхронно с хозяевами отправились на Староконный, где были с трудом отданы перекупщику за три рубля. За меньшую сумму он просто не хотел их брать.

После этого Витька Злобин рассорился со Змиевичем окончательно, несмотря на то, что они навсегда лишились животных, а также качества коржиков двоюродной мамы Змиевича.

Самое интересное, что эта история Злобина ничему не научила. Из очередного рейса он привез макаку, которая стоила не меньше патентованного «Ливайса» или пяти долларов. Эту обезьяну Злобин, не заходя домой, подарил своему последнему приятелю Алику Капустину и стал со злорадством ожидать дальнейших событий.

Капустин сжился с обезьяной не хуже, чем с бывшей женой до развода. Небольшая кривоногая макака получила кличку Боцман и ходила в специально для нее заказанной тельняшке. Боцман полностью копировал вкусы своего хозяина; он пристрастился к крохотным дозам виски со льдом и воровал сигареты из золотого портсигара. При этом, следует заметить, Боцман не курил, а только жевал табак и орал по всей квартире не тише настоящего боцмана в кубрике. Из всех разнообразных гадостей, на которые был способен Боцман, особое неудовольствие у гостей Алика вызывала лишь одна. Если кто-нибудь заглядывал в этот гостеприимный дом, он обязательно на свою голову просил Капустина показать это редкое даже дни Одессы домашнее животное, о котором слышал много хорошего. В свою очередь и макака любила, когда в дом приходят гости. Стоило только ей услышать звонок, обезьяна тут же убегала на кухню и при молчаливом согласии хозяина занимала удобную позицию на холодильнике «Розенлев».

После вопроса о внешнем виде Боцмана, Алик невинным тоном замечал: «Обезьянку посмотреть? Пожалуйста. Она где-то на кухне». Любопытный гость тянул на себя дверь, и для Боцмана это было сигналом к боевым действиям. Он быстро гадил в собственную ладошку и очень метко швырял ее содержимым в лицо любого постороннего, который с этого дня резко переставал интересоваться внешним видом всех обезьян в мире. Что касается Алика Капустина, то он был рад такой манере поведения Боцмана, потому что со временем число желающих увидеть обезьянку явно снизилось. Алик не мог нарадоваться на Боцмана, а Боцман – на Алика. Тем более, что внешний вид Капустина наглядно доказывал: он произошел именно от Боцмана – старшего и божественное участие в его судьбе вовсе не при чем.

Здесь нужно сделать небольшое объяснение насчет золотого портсигара, из которого крала курево наглая обезьяна. Конечно, Алик мог бы носить свой дешевый «Кент» и в портсигаре попроще, но карты гораздо удобнее сдавать над золотым портсигаром, чем даже над серебряным. А карты было как раз то, ради чего жил Капустин. И даже – благодаря чему жил очень неплохо.

Многие удивлялись отчаянному везению игрока, но Капустин очень просто объяснял: «Главное – практика. Я играю каждый день, как вы ходите на работу. Поэтому справедливо, если вы на зарплате у государства, а я – у вас». Однако со временем от трюка с портсигаром пришлось отказаться, и иногда Алик начал проигрывать даже заезжим гастролерам. Но была в этих встречах за зеленым сукном странная закономерность. После проигрыша Алик обязательно отыгрывался, причем но крупному. Свое везение он объяснял исключительно присутствием Боцмана и называл его своим талисманом. Во время игры макака вела себя на удивление скромно. Она не кидала в гостей тем, чем привыкла бросать в них с холодильника «Розенлев», и не заглядывала в их карты. Обезьяна сидела тихо, как солдат на гауптвахте, и спокойно ела бананы. А Алик стабильно выигрывал.

Наконец игроки выявили некую закономерность: если Алик в первый раз, когда Боцман сидит в засаде на кухне, обязательно проиграет тысяч пять, не больше, то во время следующей игры в присутствии макаки обязательно выиграет не меньше двадцати. Капустин в который раз кричал возбужденным гостям, что обезьяна – это талисман, и он не будет возражать, если партнеры и качестве талисмана приведут с собой хоть слона, метраж его квартиры выдержит и такое животное.

После того, как игроки потребовали реванша после поражения, они поставили условие: игра должна идти в отсутствие талисмана. Потому что слоны, хотя и войдут в квартиру Капустина, но где на них сена напастись? И  Капустин сдался.

Тем более, что постоянно вставал вопрос о колодах. Гости не хотели играть колодами хозяина, а Алик не был таким глупым, чтобы брать в руки их карты.

И вот однажды Алика уговорили дать реванш в отсутствии Боцмана. И пошло-поехало. Капустин просил одного из гостей завести макаку к жившей неподалеку маме Алика и купить где-нибудь новую колоду. При  этом заявлял, чтобы гости не думали о том, что перед ними наивняк: колоду нужно покупать только в присутствии Боцмана. И если произойдет подмена новой колоды на крапленую, макака, от которой произошли люди, найдет способ рассказать об этом своему хозяину. Игроки понимали: если обезьяна умеет так гостеприимно встречать незнакомых людей на кухне, то намекнуть хозяину о подмене колоды все-таки гораздо проще.

Один из игроков брал поводок с прицепленным к нему Боцманом и отправлялся в ближайший магазин. Там он под пристальным взором макаки приобретал новенькую колоду, а затем вел Боцмана по указанному адресу. Однако, мамы Капустиной, как назло, дома не оказывалось, и игроку приходилось возвращаться к Алику с обезьяной, которая, сидя на плече, норовила достать пальцем ноги сразу две ноздри любителя-реваншиста.

Стоило гостю и Боцману только появиться на пороге, как Алик принимал колоду и спрашивал мгновенно перепрыгнувшую на него обезьяну: «Это купленная колода?» Боцман утвердительно кивал головой, и гости поражались способности обезьяны еще раз. После этого Алик, к явному неудовольствию Боцмана, запирал его на кухне и рисковал без своего талисмана. И что удивительно: даже без Боцмана он все равно выигрывал. Видимо флюиды обезьяны передавались даже через запертую дверь. Свой проигрыш партнеры воспринимали не только как влияние талисмана и дикое везение Капустина, но и как должное.

Алику так крупно везло, что благодаря подарку моряка-черноморца Злобина, ему удалось построить коммунизм в отдельно взятой квартире.

Учитывая, что Капустин выиграл столько, что хватило бы не только ему с Боцманом, но их внукам, если бы это грозило такой замечательной паре, а также то обстоятельство, что Алик давно перестал играть, он позволил раскрыть секрет своей небывалой удачи. При условии, что я буду называть его Аликом Капустиным, хотя из него такой же Капустин, как из меня Анжела Дэвис.

В какой бы магазин города, где есть карты, не зашел любой человек с обезьяной в тельняшке, ему продавалась новенькая колода из личной коллекции Капустина. Алик передавал карты продавцам совершенно нераспечатанными и заранее завернутыми в сторублевки. Ну кто после этого скажет, что Боцман не был для него самым настоящим талисманом?

    ЛЮБОВЬ ПО-ФРАНЦУЗСКИ

«Можно ли в Одессе изнасиловать женщину на улице?

- Нельзя. Прохожие будут мешать своими советами».

                                                    /Фольклор/

Благодаря неустанной заботе партии и правительства нас приучили не только есть, что на глаза попадется, и пить все, что течет, но и заниматься любовью в таких местах... В других странах может быть так любят друг друга извращенцы, а у нас считается вполне нормальным, если лифт как заведенный ездит вверх-вниз два часа кряду. Или туалет в поезде закрылся в Жмеринке, а снова начал функционировать по своему прямому назначению где-то за Мелитополем. Что касается использования в этих целях дикой природы, а в частности – садов, парков, лесопосадок и парадных, то мы и здесь впереди всей планеты.