Текст книги "Белый ворон"

Автор книги: Валерий Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Оставшись в гордом одиночестве, я вспомнил о сообщении Марины.

– Кофе еще не остыл? – обращаюсь к селектору.

Ответа я так и не дождался, потому что заботливая секретарша притаскала в кабинет не просто чашку на подносе, а целый кофейник ароматного допинга.

– Ты это чего такая добрая? – выясняю причину подозрительного поведения. – Чашки почему-то не отсчитываешь.

– Сборище было? Было…

– Не сборище, а производственное совещание, – поправляю Марину.

– Какая разница? Все равно после этого ты кофе дуешь. Один. Того, что в их компании вылакал, мало…

– Так, все. Мне нужно думать, а не выслушивать нотации.

– Я просто не хочу остаться безработной, – пояснила причину своего нежного отношения к моей драгоценной персоне секретарша.

– Ой, не ври, Маринка, – ухмыляюсь в ответ. – Что бы ты да без работы? Скажи честно – я тебе просто нравлюсь. Как и ты мне. Каждый из нас в своем роде уникум, но ты… Знаешь, Марина, такие, как я, еще есть, мало, но все-таки… Однако женщину, подобную тебе, найти невозможно. Разве бледную копию. И что из этого следует?

– Что? – прошептала Марина. Прежде чем ответить, я нежно погладил два небольших мозоля, украшающих костяшки указательного и среднего пальцев секретарши:

– Это значит, что ты сейчас выйдешь в приемную и станешь нести охрану вверенного тебе тела…

– Я всегда знала, с кого придурок Костя брал пример, – подчеркнула подчиненная.

– Мариночка, мне нужно немного поразмышлять, так что не сердись. Меня нет ни для кого.

– И для Рябова?

– Тем более для Рябова. У него сейчас дел – выше крыши.

Марина лукаво улыбнулась и, прежде чем закрыть за собой дверь, как бы невзначай, заметила:

– Выше крыши у Рябова? Такого просто быть не может.

Мы на земле живем, не в облаках витаем. Но здесь Мариночка права. Фирма «Козерог» – одно из немногих предприятий в стране, которое не нуждается в пресловутой крыше.

8

По дороге в лечебницу, где поправляло свое драгоценное здоровье приложение к одной из самых роскошных грудей города, я почувствовал легкое раздражение из-за недостойного поведения господина Ланды. Такому возглавлять фирму просто не следует, оттого, что выводы делать не умеет. Тебя же в свое время не просто ограбили, а, как бы это помягче сказать, опустили на исходные позиции. А когда ты снова приподнялся – ментов озадачили. Правильно, Юрик, нечего правила игры нарушать, внедрять пресловутые ноу-хау по увеличению товарооборота путем сброса цен. Тоже еще, свободный предприниматель выискался, я и то правила игры соблюдаю. Потому никому не звонил, тем более у тебя своя крыша, которая почему-то даже не шевелится. Интересно, отчего, вряд ли Гусь убежден, что деньги бывают лишними.

Элементарная горизонталка, как изволил выразиться мой сотрудник. Ну да, других к своей кормушке Гусь не подпустит. Стоит сказать нашему Юрику, у кого он под охраной, как любая бригада из корпоративных соображений тут же перестанет интересоваться фирмой «Олли». Зато, когда на фирму менты наехали, Гусь даже крылья не расправил. Все верно, начнет гигикать, внимание к себе вызывать, охотники тут же эту дичину на прицел возьмут. Пару зарядов нулевки из ружья-вертикалки – и нет гуся.

Вертикалка – это тебе не горизонталка элементарная. К фирмам, обеспечившим себе такую охрану, менты рвения не проявят. Из тех же корпоративных соображений или по еще более серьезной причине. Они ведь тоже соблюдают правила игры.

Попав в больницу, сходу убеждаюсь – слухи о бедственном положении лечебных учреждений сильно преувеличены. Ничем не примечательная, кроме своей груди, гражданка Лидочка лежит в отдельной палате, с цветным телевизором, телефоном, сиделка от нее не отходит. На столике букет свежих цветов, с импортными лекарствами проблем нет, холодильник, как понимаю, тоже не пуст. Чем это люди недовольны, когда речь о медицине заходит; им же бесплатная лечебная помощь основным законом страны гарантирована, о чем еще вообще можно говорить?

Жаль только, Лидочка вряд ли осталась довольной окончательным курсом лечения. Мне он тоже сильно не понравился; такой вывод я сделал в долю секунды, когда услышал звук звякнувшего стекла, и мгновенно бросился на пол. Сиделка моментально доказала, что не даром жует хлеб при медицине, распластавшись сверху на моей спине. Тяжел медбратик, действия сковывает, однако я сумел машинально извлечь из кобуры пистолет, хотя прекрасно понимал – в такой ситуации он вряд ли поможет. Ствол навстречу опасности – всего лишь одна из привычек, доведенная до автоматизма.

Пистолет я отдал группе прикрытия, которая со своей задачей явно не справилась, а сам сидел, тупо уставившись в стенку возле кровати, где лежала Лидочка с развороченной головой. Вот тебе и уровень, Рябов, да и мне щелчок по носу, о каком уважении речь? Если бы Лидочку убрали тонко, спихнув последствия на плохо проведенную операцию, а не из снайперской винтовки, нарочито грубо, словно бросая вызов – с кем вы тягаться вздумали, мальчишки? Ваши прямые действия мы просчитали, вычислили группу прикрытия, а потому не замедлил явиться к подсадной утке самый надежный связной, упокоив ее навеки. И ты, хоть ворон, но особо крыльями не трепещи, в другой раз пуля вместо утки тебя найти может. Естественно, совершенно случайно, чтобы стая не всполошилась.

Своими крыльями я трепетал по другому поводу. Еще бы, совершено покушение на генерального директора фирмы «Козерог», сам господин прокурор в больницу примчался вместе с главным ментом города. Я бился в истерике чуть ли не на их руках, визжа отборным матом: в мою сотрудницу пуля попала случайно, сами понимаете, кто был настоящей мишенью. Ну вы-то, слуги закона, убийцу в два счета вычислите, заказчика по горячим следам обнаружите, мне ведь законодательство запрещает не только от снайперов отстреливаться, но и пули бронежилетом ловить. В общем, вся надежда на вас, я до того законопослушный налогоплательщик, что и после такого злодейского покушения даже не примерю незаконный бронежилет.

Деятелей, стоящих на охране правопорядка, понятное дело, сейчас больше всего волнует не смерть девушки, а мое дальнейшее поведение. Фирмач явно с катушек от страха пошел, того глядишь, глупостей сотворит, его взрывной характер хорошо известен. И тогда начнется катавасия, хоть святых выноси. Пусть даже его потенциальных противников вряд ли таковыми можно считать, но состоятся такие выносы вперед ногами, какие вряд ли добавят спокойствия в городе и авторитет ментовскому руководству. Тем более, бизнесмен своими нервными воплями подтверждает это рассуждение.

Я разошелся до того, что порывался звонить господину губернатору, попутно требуя от прокурора обеспечить мою безопасность любыми средствами, вплоть до пластической операции.

Стражи закона стали тревожно переглядываться, когда зазвучали слова о миллионах, положенных мне по программе защиты свидетелей, наверняка сделав вывод – меня лучше всего спрятать в другой больнице. Вместе с перепуганной донельзя сиделкой и окончательным диагнозом по поводу обострившейся шизофрении. Действительно, государственные миллионы для чьей-то защиты… Да за такие деньги пусть этих свидетелей по три раза в день мочат, на кой они вообще надо?

Таким образом я добился поставленной цели. Допрашивать свидетеля в моем состоянии просто глупо, тем более, для полноты картины полной деградации личности я все-таки связался с господином губернатором. Константин Николаевич встревожился не на шутку. Как же иначе, совершено покушение на известного бизнесмена-филантропа, вливающего в губернскую казну огромные средства. Я дрожащими руками передал радиотелефон следствию, прекрасно понимая, какими словесами сейчас накачает ментуру-прокуратуру господин губернатор. Все верно. Случись что со мной, кто-кто, а он быстро почувствует. Да и супруга Константина Николаевича сильно расстроится. Того глядишь, от переживаний по поводу смерти главы «Козерога» мужу в лоб мясорубкой закатит, если заподозрит, что он плохо позаботился о моей безопасности. Любит эта дама всякие побрякушки, начиная с полкарата, но кто, кроме меня, способен в нашем городе снабжать ее не новоделами, а подлинным антиквариатом?

Однако господин губернатор заинтересован в моей бурной производственной деятельности еще больше супруги. Он ведь, кроме всего прочего, мой пациент с двадцатилетним стажем.

Судя по мордам стражей правопорядка, они сильно переживают по поводу неудачного покушения. Наверняка клянут снайпера-мазилу: вот сволочь, стрелять как следует не умеет. Лучше бы наповал грохнул этого типа, вряд ли тогда господин губернатор так рвал им нервы и очко посредством телефонной трубки.

Очутившись в машине рядом с водителем Сашей, я так быстро успокоился, словно после разговора с губернатором мент и прокурор едва успевали поочередно впихивать в меня элениум столовыми ложками.

– Где Рябов? – спрашиваю водителя, извлекая из бардачка сотовый телефон.

Саша молча пожал плечами. Обычное дело. Он такой разговорчивый, как ходячий микрофон Лидочка во время нашего последнего свидания.

– Куда ты едешь?

– Домой.

– Поворачивай на фирму, – командую водителю, но Саша ведет себя так, словно трудится не в «Козероге», а у президента общества глухонемых Вергилиса. Ясно, Рябов им уже поруководил. Саша – мой водитель, однако подчиняется коммерческому директору. Когда речь заходит о безопасности, даже я обязан повиноваться требованиям Рябова.

– Саша, где Воха?

– Дома.

– Неприятности?

– Не знаю.

– А что ты вообще знаешь? – пытаюсь вывести его из себя, но Саша – это не прокурор, мои примочки на него не действуют. Напрасно на него злюсь, ведь Сашка голову готов за меня положить, не раз это доказывал.

Подойдя к дому в окружении охраны, я повел себя так, как и положено человеку, на которого только что совершили покушение.

– Дайте пистолет, – категорически требую у рябовских спиногрызов.

Вместо того, чтобы выполнить эту невинную просьбу, ребята мгновенно взяли меня в плотное кольцо. Да, рябовская школа, а значит безопасность прежде всего, хотя охрана уверена: в доме, кроме квартирантов-телохранителей, посторонних нет, но моя просьба вызвала у нее вполне прогнозируемую реакцию.

– Возьми, – ткнул мне в руки «ЗИГ-Зауэр» прорезавший кольцо Саша.

– Спасибо. Ты, значит, времени зря не терял, – отмечаю работу водителя и то обстоятельство, что один из рябовских парней связывается с моим домом по рации.

Саша по обыкновению промолчал.

– Чисто, – сказал парень с рацией.

– Ну да, чисто, – не соглашаюсь с ним. – Рябов вам головы оборвет. Там засада.

Охранник недоверчиво посмотрел в сторону двери и снова припал к рации. Через полминуты на пороге моего дома вырос заместитель коммерческого директора Воха. Я пристально посмотрел на Андрея и после того, как услышал за спиной взревевшие моторы машин, сказал:

– Воха, в доме мне ничего не угрожает?

– В доме нет, – с особым смыслом заметил заместитель коммерческого директора.

– И это говорит человек, который отвечает за безопасность фирмы, – печально качаю головой. – Я точно знаю – там где-то спрятался киллер, выписанный из-за границы.

Воха – не прокурор, не командир всех ментов города, он годами рядом со мной. Потому Андрей запросто попал в цвет:

– Не бойся. Педрило нажрался валерьянки. Спит вместе с Гариком.

– А его подручная? – не сдавался я.

– Сабина Леонардовна плохо себя чувствует.

– Вот теперь, Воха, я окончательно спокоен за свою бесценную шкуру. Или мне по-прежнему что-то угрожает?

– Думаю, нет. Но об этом лучше говорить в доме.

9

Немного сыроватые дрова потрескивали в камине, огонь отбрасывал неровный отблеск на лицо Вохи, расположившегося рядом со мной на медвежьей шкуре с местами выбитым мехом. Я плеснул коньяк на донышко пузатых бокалов и отодвинул погребец поближе к оскаленной пасти моего самого любимого домашнего животного, отстрелянного много лет назад. Я бы с удовольствием приложил усилия, чтобы шкурки Педрилы и Трэша тоже украшали пол, но, боюсь, Гарик, вооружившись «Вальтером», решит, что его папаша просто обязан составить компанию животным и завершить композицию у камина.

– Так где же твой непосредственный руководитель, Андрей? – спрашиваю, опрокинув в себя добрый глоток напитка, сделанного из урожая легендарного тридцать седьмого года. – Чего молчишь? Доложи, как Рябов побежал к Вершигоре, от спешки забрасывая ноги за уши. Естественно, после того, как вы обгадили все, что можно, и особенно – нельзя.

Воха молчал, словно задался целью доказать, что является хотя бы дальним родственником моего водителя.

– Лады, – говорю примирительным тоном, безбоязненно протягивая руку к медвежьей морде. – Рассказывай.

– Откуда ты знаешь, где я был?

– Расслабься, я не ясновидящий. Однако последние события кое о чем позволили догадаться. Где ты был – не ведаю, зато понимаю – след оборван. Иначе ты бы встретил меня не с таким сияющим видом.

– Вид у меня всегда спокойный. Даже сейчас.

– Сейчас да. Но когда я тебя увидел, аж жутко стало. Испугался, вдруг Андрей фамилию поменял. Был Воха, а стал Медузер-Горгонер… Рассказывай.

– Менеджер познакомился с Лидочкой в салоне «Ирина». Она демонстрировала меха. Салон «Ирина»…

– Знаю, чье это гнездовье.

– И что директор?

– Тоже. Она не просто директор, но и агент конторы. Таких, как Ира, в архивные не списывают.

– Лида попала в «Ирину» по протекции…

– ГБ…

– А вот и нет, – наконец-то влил в себя «Бурбон» Андрей.

– Извини, чуть было не позабыл, что ты сам оттуда. Значит, свои способности по шерлокхолмовской части больше не собираюсь демонстрировать.

– Да?

– Не веришь? Спорим на ящик водки?

– Не рискну. В конце концов за ящик даже ты помолчать можешь, – оскалился бывший офицер.

Я миролюбиво разлил коньяк в рюмки и лишь затем сказал:

– Рановато назначил тебя замом Рябова. У тебя к руководству никакого нижайшего почтения.

– Зато я тебя уважаю. Честно.

– За что, интересно? За зарплату?

– За то, что ты за чужими спинами не прячешься, – глядя в мои глаза, жестко сказал Андрей. – За то, что не такой, как другие. Ты – мужик.

– Воха, – несильно тыкаю его кулаком в плечо, – тебе уже есть, с кого брать пример. Говори.

– Лиду подвел в «Ирину» фотограф Николаев. Выпить не дурак, грешит косячками, но мастер хороший. Специализация – эротическое фото.

– Из подворотни?

– Сегодня почти ни одно издание без голой девки не сыщешь. Я проверил, гонорарами его не обижали. Лиду познакомил с Ириной не бесплатно. Сейчас развелось этих школ красавиц, фотомоделей всяких. Варьете опять же. Словом, красивые телки – они нарасхват. Николаев и на этом подзарабатывал. Тем более у Лидочки грудь необъятная…

– Была необъятная, – поправляю с какой-то непонятной самому себе долей горечи. – До того, что, видимо, в объектив «Никона» плохо влазила.

– Николаев работал «Минолтой».

– Молодец, все знаешь. Будь здоров, – чокнулся я с заместителем Рябова и только после того, как мы проглотили коньяк, разжигающий в крови жар, до меня дошло:

– Ты сказал работал?

– Вот именно. Когда я говорил с Ириной, Николаев уже был при смерти. Менты сразу определили – элементарное ограбление. Аппаратуры нет, карманы вывернуты, часы сняты. У них каждый день по городу десяток таких случаев. Правда, другие иногда выживают, но фотограф оказался не сильно фартовым – перелом основания черепа, умер не приходя в сознание, по дороге в больницу. Рябов действительно у Вершигоры.

Мне без пояснений Сережи ясно, отчего он решил снова навестить начальника Управления по борьбе с организованной преступностью. Сережа всерьез не допустит мысли, что в больнице снайпер промахнулся по мне. Как же, жди. Если бы он действительно промазал, так следующим выстрелом прошил бы нас с сиделкой наверняка. Уровень, как выразился Сережа. Вот именно. Снайперы такого уровня если и делают второй выстрел, то только для контроля.

Значит, Воху срисовали в «Ирине», наш с Рябовым нехитрый ход просчитали – и все концы в воду. Грохнули бы фотографа тем же способом, что Лиду, впору о дурном задуматься. Хуже нет, когда любители в профессионалов играют. Ситуация ясна: выстрел снайпера – это еще и напоминание, сиди спокойно и не каркай, тебя же никто не трогает, а совсем наоборот, мы твое душевное спокойствие оберегаем. К чему рефлексировать, на кого Лидочка покойная вкалывала, чем человек меньше знает, тем полезнее для его здоровья.

Партнеры это или противники Вершигоры – пока не главное. Мой ответ генералу они услышали и мгновенно сделали выводы. Уровень, что и говорить. Значит, могу быть спокоен, пусть даже подтвердится предположение: на Ланду меня оттянули намерено. Или позволили сохранить хорошую мину при плохой игре, дав таким образом повод для отказа генералу. Точно уровень, боится хоть на миллиметр мой престиж надорвать, бережет его отчего-то, при всем том явно не опасаясь, что я хоть каким-то образом смогу обидеться. Все свои ребята.

В том числе господин-товарищ генерал. Он тоже ведет игру по правилам. А что мне делать? Нарушать правила, лицо терять, наставить на начальника Управления перочинный нож и грозно заорать: «Колись, мент поганый, кто тебя озадачил. Ты свои сказки о борьбе с преступностью по телевизору рассказывай. В передаче „Спокойной ночи, малыши“. Пятилетние дети, может, еще и поверят. Вместе с теми взрослыми, у кого диагноз по части дебилизма на лбу большими буквами пропечатан. Тебе бабок с семечками гонять позволили, карманников обезвреживать, с экономической преступностью на уровне магазина тоже сражаешься. Поведай, с кем это твои начальники сражение планируют, какие призы надеются содрать».

Вершигора вряд ли мне ответит. Не оттого, что сам может только догадываться об истинных целях. Просто я дурных вопросов задавать не буду.

Правила игры – вот что удерживает страну от полной анархии. Потому я и прокурора не напрягал, мента Хлудова через свою бригаду не доставал, пускай мои орлы способны выуживать чистосердечные показания со скоростью смены министров обороны. Этот мент в их руках не сильно бы трепыхался, с ходу выложил, кто ему Ланду заказал. Или по чьему приказу он фирму накрыл, дело тут же следователю сбросил и дальше ускакал сражаться с экономическими преступлениями на своей «ауди». Тебе, волчара, при ментовской зарплате да нынешних ценах на овес можно только о том автомобиле мечтать, который едет на веревочке позади форменных сапог. А ты еще и дачки прикупаешь…

Прежде, помню, ментам было запрещено под страхом увольнения по доверенности ездить, они свои машины, на тещ-пап оформленные, в трех кварталах от работы ныкали. Зато теперь – да здравствует демократия! У любого райотдела столько машин понатыкано, запрещающие знаки пришлось выставить. И после всего кто-то осмеливается выть о падении жизненного уровня населения? Граждане-фраера, вы любого мента спросите: когда было лучше, при прежней советской власти, с хорошим окладом, жильем без очереди, пайками, или сегодня, месяцами без зарплаты, квартирной шары и прочими трудностями. Интересно, ответят менты или привлекут за антисо… тьфу, ну и коньяк забойный… антигосударственную пропаганду. Правила игры должны соблюдать все. Не нравится – не банкуй, в игру вход свободен, желающих много, и даже выход есть, вопреки пословице… Утро застало меня на медвежьей шкуре у потухшего камина. Едва приоткрыв глаза, я понял: начинается игра без правил. Опасность уставилась на меня немигающим взглядом и изготовилась к прыжку. Перекатываюсь на бок, извлекая из так и не снятой кобуры пистолет, однако Педрило даже не думает атаковать.

Недоверчиво покосившись в сторону кота, прячу «ЗИГ-Зауэр» под мышкой и, только надев обувь, окончательно понимаю, отчего кот не впился когтями в меня, когда я спал.

– Скотина блядская! – ору неожиданно для самого себя, извлекая ногу из заминированного Педрилой туфля. Клянусь самым святым, даже здоровьем детей моих неблизких соседей, в глазах этого персидского экстремиста просквозило райское наслаждение.

– Дорогой, ты меня звал? – прискакала на мой вопль отчаяния Сабина.

– Вот именно тебя! – рявкнул я, надвигаясь на Педрилу с обувью наперевес.

Волосатый выродок тут же перестал чувствовать себя триумфатором, распушил хвост и помчался вверх по лестнице.

– Прекрати издеваться над животным, – как можно мягче потребовала супруга.

– Это ты своему коту проповедуешь или ко мне обращаешься? – поинтересовался я, понимая, что генеральное сражение с котом откладывается. – Ты лучше понюхай, как от меня пахнет!

– Как на улицах, – улыбнулась Сабина. – Завтрак готовить?

– Обязательно. Меню будет таким: ванна, свежая сорочка… Да, водитель явился?

– Ждет в машине.

– Скажешь, чтобы в следующий раз он приехал в «собачьей будке». Твой Педрило на этом свете явно задержался.

– И ты тоже! – раздался сбоку голос моего единственного наследника.

– Гарик, тебе Педрилины лавры спать не дают? – заметил я и мягко бросил ему башмак с кошачьим автографом. – Ты чего это раздухарился с утра пораньше?

Гарик успел среагировать на мое движение. Он высоко подпрыгнул и ударил по туфле ногой влет. За такую меткость я сходу простил ему доброе пожелание в адрес родителя – башмак опустился точно на любимый рояль моей драгоценной супруги.

– Тебя, папуля, в школу вызывают, – гадливо улыбаясь, поведал Гарик. – Они тебе про меня такое расскажут… Точно сдохнешь.

– Главное не предстоящая гибель, а известие о том, что наконец-то у меня командиры выискались. Смотри, Гарик, будешь хорошо учиться, в институт поступишь. Закончишь его с отличием, тогда, может быть, тебя кто-то возьмет шестерить на лоток.

– Нужен мне институт! Что я, дефективный? Ты мне магазин купишь. В Париже.

– Непременно. Рядом с домом Лени Голубкова.

– Дорогой, – оторвала меня от воспитания подрастающего поколения влетевшая в холл Сабина. – Ванна готова… Боже, ты что наделал, опять своими выходками нас в могилу загнать хочешь? Пережить не смог, что две ночи подряд здесь находился, а не у своих сучек…

– Трахаешь, что шевелится, – подключился Гарик.

Обычно Сабина при подобных демаршах семейные сцены прекращает, уволакивая Гарика в его комнату. Однако сейчас она не обратила на его глубокомысленное замечание никакого внимания.

– Ты зачем эту гадость на рояль забросил? – продолжила свой драматический монолог супруга, однако я не позволил ей почувствовать себя пифией на страже семейного очага.

– Заткни пасть.

– Как ты разговариваешь при ребенке?

– А ты что мелешь?! Думаешь это я? Нет, дорогая, это Гарик башмак с говном на рояль забросил, – чуть спокойнее говорю жене, и Сабина прямо-таки с педрильским блеском в глазах поворачивается к начинающему бледнеть сыночку.

В ванную я отправился с весьма достойным видом главы семейства, умеющего создать в доме атмосферу уюта, тишины и покоя.