Текст книги "Белый ворон"

Автор книги: Валерий Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

Ничего удивительного, многие южноморцы давно расценивают тараканов в качестве самых распространенных домашних животных. Однако это насекомое было куда противнее и опаснее суетливых прусаков. Тех с трудом, но терпеть можно. Совсем другое дело «жучок».

3

Будь другой на моем месте – возможны эксцессы. Вплоть до пресловутой автомашины с красным крестом, о которой мы говорили с Мариной. Однако я не стал биться в падучей, вытягивать «жучка» из насиженного им угла, обнюхивать каждый миллиметр своей фирмы в поисках других подобных сюрпризов и даже нырять в унитаз, чтобы убедиться – здесь все чисто, пахнет чем угодно, только не «клопами».

Я никогда не был против, чтобы меня слушали все кому ни лень. Как бы они не назывались в новых исторических условиях. Пару лет только успевали аббревиатуры менять, это же не для человека моего почтенного возраста, как-никак пятый десяток разменял. Так что я должен помнить, как по-новому ОБХСС называется или КГБ с его модификациями – ГРУ, ТПРУ, СРУ? Для меня они пожизненно будут под старыми именами фигурировать, суть ведь после изменения названия остается прежней. Слушайте, дорогие товарищи, то есть господа, растопыривайте свои уши по всем телефонам – разве фирме «Козерог» есть что скрывать? Ну, а когда мне все-таки не захочется, чтобы какие-то уши с погонами чего-то там унюхали, у меня есть и такие средства связи… Обалденные. Любые уши запухают слово услышать, словно покрылись третьим слоем серных пробок.

В общем, микрофончик я убирать не стал, а спокойно ждал, когда же истекут пресловутые десять минут, чтобы донельзя обрадовать своего коммерческого директора Рябова.

Сережа вошел в кабинет своей фирменной пружинящей походкой. Атлет, что и говорить: не пьет, не курит, до сих пор тренируется да и мне жиром не позволяет заплывать.

– Что решил? – поздоровался Рябов.

– Ты мне на один вопрос только ответь, – прикуриваю очередную сигарету и пускаю в его сторону густую струю голубоватого дыма. – От него мое решение и будет зависеть.

Сережа насторожился; он слишком хорошо изучил меня. Если я заставляю Сережу заниматься пассивным курением, что, по мнению Рябова, равносильно смертной казни в газовой камере, значит его генеральный директор чем-то недоволен.

Рябов, конечно, слегка поморщился и деланно безразлично спросил:

– Какая проблема?

– Юридическая. Скажи, правда, наш президент имеет право наградить именным пистолетом за личное мужество?

Рябов недоверчиво посмотрел в мою сторону, однако сомневаюсь, что он даже допускает такую шальную мысль в виде последующего указания: знаешь, Сережа, сбегай к президенту, в моей коллекции только его пукалки для полного счастья не хватает.

– Да, – подтвердил президентские полномочия мой коммерческий директор.

– Ага, – назидательно поднимаю вверх указательный палец. – А имею ли я право на хранение и ношение этого пистолета согласно Уголовному кодексу?

– Нет, – отрезает Рябов.

– Значит, он имеет право наградить, а менты – посадить, – делаю донельзя логический вывод. – Потому отсюда следует просьба: Рябов, гони пистолет. Только не «Маузер», а «ЗИГ-Зауэр». Заодно и «Вальтер» моего наследника. А то ему в следующий раз нечем будет невесту выкупать.

Рябов засиял ярче дорогого Леонида Ильича после награждения именной шашкой.

– Значит, сказать Вершигоре, что ты…

– Как было договорено. Я попросил тебя хранить мои личные стволы, если туда пойду. Я никуда не иду, так что давай. Понимаешь, я себя без плечевой кобуры стал голым чувствовать.

Сережа не без удовольствия положил на стол пистолеты и заметил:

– Я знал: ты рано или поздно поумнеешь.

– Вершигора не обидится?

– Если так, то виду не подаст. Тем более, я ему открыто сказал, как мне эта затея не нравится.

– Ладно. Только не забудь проговориться Вершигоре, что я бы, конечно, согласился, однако у нас возникла проблема.

– Какая? – насторожился коммерческий директор.

– Так, ерундовая, – лениво отмахнулся я. – Приходила моя бывшая пассия, ее мужа менты прихватили. Надо бы помочь.

– А, это… – успокоился Сережа.

– Ну да. Скажешь генералу, как я бы с радостью на лице, однако нужно долги прошлому вернуть. А чтобы ты окончательно успокоился, знай: на предложение Вершигоры я не соглашусь.

– Никогда?

– Ну разве что, когда президент наградит меня именным стволом, – ухмыляюсь в ответ. – В общем, Сережа, скажешь генералу, пусть другого ищет. Отдохнешь – и ко мне. Прихвати нашего законника, а то он, наверняка, от безделья опух – пускай на стороне поадвокатствует. А мы хоть на денек расслабимся, заслужили, верно?

– Это точно, – рывком поднялся из кресла Рябов. – Давай, собирайся. Охрана у подъезда.

– А на кой она мне сейчас? – в прямом смысле слова зеваю на такое сообщение. – После всех дел…

– Береженого Бог бережет, – ответил Рябов своей излюбленной фразой.

Это точно. Вот я и поберегся, наступив на горло собственному характеру. Моя личная безопасность зависит вовсе не от сноровки рябовских спиногрызов, не от Маринкиного внимания, а только от правильно сделанных выводов. Ошибешься в решении – все затраты на Маринкины приспособления прахом пойдут, толпа охранников от пули не защитит. Да кому, откровенно говоря, эти телохранители нужны? Тем более, что на всю страну у нас настоящих телохранителей – человек пять-шесть, не больше.

Среди множества упражнений, которые настоящий телохранитель должен повторять регулярно, чтобы держать форму, есть не требующее особых физических нагрузок. Кроме всего прочего, телохранитель обязан достать пистолет из кобуры за полторы секунды. Такой показатель достигается долгими тренировками, но и после того, как телохранитель добивается нужного результата, он должен ежедневно по пятьсот раз утром и вечером извлекать оружие из кобуры за положенное время. Это всего одно из требований, предъявляемых настоящему телохранителю, а не накачанным бычкам, предназначенным на убой при встрече с профессионалом.

Так что охрана у нас – это больше для показухи, своеобразная визитная карточка персоны, вроде «мерседеса» под непременно шестисотым номером.

Помню, сидел совершенно один в машине у банка, напротив автомобиль затормозил, этакое сверкающее лакированное чудо, словно скользнувшее из какого-то рекламного проспекта прямо на нашу ухабистую дорогу, по которой местами только на тракторе рысачить. Это я человек скромный, до сих пор «Волгой» пользуюсь, а наши банкиры до того крутые, те же «мерсы» их уже мало устраивают, разве что ручной сборки по спецзаказу. Выползло тогда из лимузина чмо в очках, при пузе размером со спутниковую антенну под низким лбом, а затем, прошу заметить, два телохранителя так называемых. Стояли они возле толстопуза, всем видом наглядно демонстрируя: пусть только кто-то посмеет к нашему сокровищу приблизиться – в момент разорвем. И разорвут.

Только пока они кого-то рвать будут, позабыв об объекте, из его безразмерного пуза вполне можно сделать гибрид дуршлага и сита. Да чего там, при большом желании я бы из окошка автомобиля так по всем троим жахнул, что потом бы их ошметки от стен банка менты ложками отшкрябывали. И спокойно уехал бы, не переживая о последствиях, потому как являюсь гражданином моей любимой родины. А в чем уверен этот самый среднестатистический гражданин, в завтрашнем дне, что ли? Или в том, что уже сегодня во время так называемого планового отключения электроэнергии его кто-то по макушке ломом не шваркнет, чтобы снять с полутрупа часы и трусы? Нет. Зато в одном он уверен на все сто процентов – заказные убийства не раскрываются.

Я ведь не какой-то банкир, владелец несметных сокровищ, однако сейчас, несмотря на благополучное завершение предыдущей операции, Рябов ко мне пятнадцать мордоворотов пристегнул. Наверное, только поэтому я добрался домой безо всяких приключений, живым остался, в отличие от того толстопуза банковского. А быть может, и потому, что в отличие от покойничка, я приступами жадности не страдаю. Он ведь себе смертный приговор подписал, когда решил заработать два миллиона на банк родной и двести тысяч баксов в карман собственный. Один лев предложил банкиру такой вариант, что у того очки широкие на узкий лоб выпорхнули: давай одной моей фирме на месяц кредит под слово джентльмена удачи, миллионов, этак, на пять, не веришь, так я тебе личную расписку замастырю, а за это вот тебе уже двести штук наличманом. И банк в накладе не останется, вместо пяти через тридцать дней шесть миллионов получит.

Через неделю после заключения сделки на банкира в подъезде какие-то неумехи напали. Не профессиональные киллеры, а обычные бандиты стали обстреливать экономиста-реформатора. Охрана тут же вытащила пистолеты и повела ответный огонь. Справиться с задачей налетчикам позволила не внезапность нападения, а наше законодательство. Это бандиты на него плюют, а охранники – ребята законопослушные, настоящих стволов при себе не носят, только газовые. Гангстеры те, какими дурными не были, унюхали даже не запах газа, а отличие звука выстрела из боевого оружия от того, которое закон позволяет противопоставлять автоматам. Они спокойно вернулись на исходные позиции и перестреляли всех с пяти метров, не зажимая носы ладонями.

После такого несчастья, вызванного бандитским нападением, вопрос возвращения кредита покойнику отпал сам по себе. Тем более, что фирма-должник скончалась еще раньше банкира.

Рябов правильно обо мне заботится; охрана при пиковом раскладе отбиваться будет весьма профессионально, а не вонять газами во все стороны. Подготовлены и вооружены ребята – будь здоров, лучше спецназа любого, на чем-чем, а на безопасности экономить не собираюсь. Тем более, не так давно меня чуть не угробили. Константинова теща, тогда еще просто мамаша моей подружки Снежаны, для киллерства не пулемет обычный, а хозяйственную сумку приспособила. Как жив остался – до сих пор не пойму. Только благодаря телохранителям, скрутившим эту бабу. Сам бы разве с такой оторвой справился? Вот что значит забота руководителя службы безопасности, то есть коммерческого директора фирмы «Козерог».

Эх, Серега, как же ты при такой ювелирной работе микрофончик прохлопал? Ничего, поговорим вечерком, лох ты, а не руководитель службы безопасности.

Одно только радует. Войдя в дом, я прошмыгнул на второй этаж, лишившись счастья лишний раз увидеть свою замечательную родню.

Семья у меня прекрасная. Своими нудностями кого хочешь до могилы доведет надежнее тротила. Красавица жена Сабина, буйно помешанная на здоровом образе жизни и пилюлях, сынок Гарик, способный вырвать пучок нервов у мраморной статуи. Однако я силен до такой степени, что с ними кое-как, но справляюсь. Другое дело овчарка Трэш, ненавидящая своего хозяина еще больше, чем он ее. К вольеру этой смолянистого цвета твари стараюсь близко не подходить, хотя и она отвечает за мою безопасность вместе с несколькими квартирантами, занимающими две комнаты на первом этаже.

Однако настоящим хозяином в доме, если не врать самому себе, является наглый, как Центробанк, персидский кот Педрило, хулиган и алкоголик, пристрастившийся к валерьянке. Мой сын в нем души не чает, потому что кот способен на еще большие пакости, чем он сам. Сабина называет Педрилу лекарством против стрессов, хотя, кроме создания нервозной обстановки, эта рыжая скотина регулярнее разве что гадит где ни попадя.

Вот и сейчас, стоило мне закрыться в кабинете, как Педрило стал орать и прыгать на дверную ручку. Однако у меня уже нет сил вести оборону от персидского выродка по всем правилам боевого искусства. Вспомнив, что лучшая защита – это нападение, неожиданно для рассчитывающего на длительную осаду Педрилы, быстро открываю дверь, надежно прихватываю этот комок шерсти, выблеванный дьяволом, и ссылаю его на громадную старинную люстру. Не обращая внимания на вопли Педрилы, в которых звучит исключительно угроза страшной мести, возвращаюсь на исходные позиции.

Прежде чем рухнуть на диван, я сделал то, что просто обязан был сделать. И убедился, что по части лоховства уверенно догнал Сережу. Потому как, тщательно прощупав складки одежды, вовсе не случайно надыбал еще одно отвратительное насекомое, вколотое под брючным ремнем.

4

Жизнь давным-давно научила меня не торопить события. Другой бы на моем месте, обнаружив микрофончик неподалеку от своего главного достояния, стал бы так активничать… Не хуже, чем народный депутат Кощей Бессмертный вместе с доверенным лицом Бабой Ягой во время встречи с очередным толстомясым избирателем. Только я в народные избранники не стремлюсь, умею зарабатывать по-другому, к тому же, по моему глубокому убеждению, политикой занимаются те, кто просто не способен на большее. Потому спокойно продрых целых пять часов кряду и подскочил с дивана свежее парникового огурца, с распухшей мордой, как у утопленника с весьма небольшим стажем.

– Сабина! – гаркнул я фельдфебельским тоном, не решившись выйти из кабинета.

Правильно, микрофончик в брюках меня сейчас волнует меньше всего. Мой дом – моя крепость; подслушать, о чем в ней говорят, невозможно. Какой-нибудь автомобиль, торчащий неподалеку, без внимания охраны не останется. А случись невероятное, так этот четырехколесный усилитель и ему подобные хитрости меня волнуют не больше, чем телевизионное сообщение о том, сколько центнеров с га намолотили в колхозе «Красный путь к капитализму». Пусть даже спутник задействуют – не поможет это волосатым ушам, растянись они от любопытства до созвездия Кассиопеи.

– Сабина, ты подохла? – заорал я еще громче, приступив к зарядке.

Как же, жди такой радости. Выходить из кабинета после разминки не улыбается, Педрило персидское сейчас опаснее любого «жучка», паскуда комнатная.

Насекомых при моей развеселой жизни, в отличие от этого домашнего скота, я давным-давно перестал опасаться. В конторе есть несколько телефонов с автономным питанием, но и по ним серьезные переговоры не ведутся. Учитывая мою основную деятельность, для подобных целей существуют сотовые телефоны с числовой передачей сигнала, подключенные к глобальной системе мобильной связи. Если набрать номер телефона, то в другой стране звонок кодируется индивидуально, разговор автоматически шифруется и превращается в такую гремучую смесь звуков, что любой слухач поедет мозгами, пытаясь разобраться в этой какофонии.

Однако существуют средства связи понадежнее, потому как заграница при большом желании свое любопытство удовлетворить может. Приборчик у их спецслужб имеется стоимостью в триста тысяч долларов. Наши бойцы хорошо видимого фронта о таком могут только мечтать.

Я не решился лишний раз напрягать голосовые связки, вытащил из ящика письменного стола небольшой пакетик и осторожно приоткрыл дверь. Совсем немного, так, чтобы Педрило не исхитрился просочиться в кабинет, сея вокруг себя всевозможные разрушения. Раз кота нет на люстре, значит он точно в засаде, решил я, выбросил пакетик за двери и тут же убедился, как редко ошибаюсь в своих предположениях.

Педрило налетел на пакет с валериановым корнем, словно руководитель службы социальной защиты на гуманитарную помощь. Пользуясь тем, что кот сосредоточенно драл бумагу, я прошмыгнул мимо него вниз по лестнице с такой скоростью, будто перед этой пробежкой использовал допинг под названием «скипидар».

Благоверную я нашел в комнате сына. Взглянув на свою семью, тут же вспомнил одно из самых выдающихся полотен, вошедших в золотой фонд мировой живописи – «И.В. Сталин у постели больного Горького».

Пусть Сабина со своей маниакальной подозрительностью иногда напоминает вождя-психопата, однако Гарик меньше всего был похож на классика пролетарской литературы, светившегося от радости в полулетальном состоянии при виде отца всех племен и народов. Мой сынок лежал непривычно тихо, позеленевший, словно та сказочная царевна со стрелой в зубах, уставившись в потолок взглядом пенсионера, приговоренного к высшей мере социальной защиты.

– Да, – печально качаю головой, – антиалкогольная кампания, к сожалению, слишком быстро завершилась. Кстати, Сабина, тебе не кажется, нам просто необходимо возобновить подписку на журнал «Трезвость».

– Ты и сейчас без своих штучек не можешь, – взвизгнула Сабина. – Не видишь, что с ребенком?

– Дорогая, дай ему опохмелиться, и все будет в порядке, – успокаиваю супругу.

Сабина сверкнула глазами, однако я тут же доказал: хозяин в нашем доме пусть даже Педрило, но только не она.

– Кто напоил ребенка, дорогая? – с деланной злостью шепчу, надвигаясь на кровать болящего. – Это же ты ему на свадьбе шампанское наливала… Обычаи она вспомнила, шафера выискала.

Жена тут же поостыла, зато Гарик продемонстрировал, что он еще находится на этом свете:

– Иди в жопу! – внятно поведал мне умирающий сынок.

– Знаешь, Гарик, – не обращаю внимания на такое доброе пожелание, – я и так в ней всю жизнь сижу.

– Что ты хочешь этим сказать? – воспрянула духом жена.

– То, что ты подумала, – отрезал я. – Свари кофе!

– Яд туда всыпь, – проявил кулинарные познания сынок.

– Это почему? – весьма деланно удивляюсь, и малолетний алкоголик радостно замечает:

– А тебя дуст не возьмет…

Я молча достал из кармана никелированный «Вальтер» и небрежно покрутил его в руках.

– Давай сюда, – уже своим наглым голосом, а не тоном претендента на повышенное внимание гробокопателей заявил Гарик, и я окончательно понял, отчего он устраивает бенефис для одной зрительницы.

Представляю, сколько незапланированных подарков выбьет он из Сабины, пользуясь ее неосторожным отношением к шампанскому.

– Кофе свари, – невыразительно смотрю на супругу, и Сабина оставляет меня наедине с наследником.

Я бросил никелированную хлопушку на постель; Гарик молниеносным движением подхватил ее и тут же отбросил в сторону.

– Не нужен он мне, – заметил сынок, мгновенно доказывая, что, кроме мамаши, намерен выдоить и отца:

– Ты мне автомат обещал!

– За те бабки, которые ты содрал с Вергилиса, – уточняю в ответ.

Раздумавший умирать Гарик чуть порозовел, вскочил с постели и вытащил из бокового кармана своего пиджака пачку долларов. Иди знай, во что мне могут обойтись эти двести баксов, которые Гарик выбил из Вергилиса, после чего на свадьбе Константина появилась первая «скорая».

– Давай сюда! – решительно говорю наследнику.

– Бабки против товара! – отрезал Гарик.

– Мне нужна стопроцентная предоплата.

– Поищи дурных в другом месте, – ухмыльнулся сынок. – Пятьдесят процентов – и то не дам. Десять, не больше. Облезешь.

– Сегодня предоплата минимум тридцать процентов.

– Ага, тридцать. Сам говорил: никто ничего не покупает, почти все под эту… Ну как ее? В общем, когда продадут, тогда деньги отдают.

– Под реализацию?

– Ну да.

– Так ты что, автомат перепродавать собираешься?

– Не твое дело, – отрезал Гарик. – Я бабки даю, самое главное. Папуля, не бойся, я с ним сначала сам поиграюсь…

Сабина явно подслушала наш разговор, потому что, войдя в комнату с чашкой кофе, она бросила на Гарика взгляд весьма далекий от восхищения.

– Спасибо, дорогая, – искренне благодарю супругу.

– Сережа приехал, – заметила Сабина, а Гарик тут же придал себе вид того лебедя, над которым страдал Сен-Санс.

– Да, не забудь прикупить кучу всяких мегадрайвов по поводу тяжелой продолжительной болезни, – замечаю перед тем, как отправиться напрячь Рябова и юриста.

5

Как было договорено вечером, мы встретились с Сережей в моем кабинете с утра пораньше. Вчера я не поведал ему о нашествии насекомых только из-за одного предположения. И не ошибся. Микрофон исчез из моего кабинета так же неожиданно, как и появился.

Рябов привел в действие небольшой «дипломат», исключающий возможность прослушивания даже с помощью самых передовых японских технологий.

– Теперь слушай внимательно, Сережа, – задушевно поведал я, с удовольствием закурив в его присутствии.

– Нас начали пасти по твоей милости.

Рябов напустил на свою мужественную физиономию такой вид, словно был главным претендентом на Нобелевскую премию, у которого из-под носа увели его медальку.

– Без шуток, – серьезно замечаю продолжающему хранить молчание Сереже. – Вчера я нашел в кабинете «жука». Сегодня он исчез.

– Ну-ну.

– Рога гну! Кончай эти игрушки. Твоя работа?

– Нет.

– Уже полегчало. Только не говори, что «жучок» мне привиделся. Не веришь, поехали ко мне – я тебе еще один покажу.

– Одно я уже понял, – спокойно заметил Сережа. – Отчего ты вчера промолчал. Какие предположения?

– У меня их два. Первое: появление микрофона связано с визитом Оли. И второе: кому-то было очень интересно узнать, что я отвечу Вершигоре.

– Второй вариант?

– Да.

– Расскажи.

– Допустим, Юрика-дурика специально взяли, чтобы отвлечь нас. Но уж слишком тонко сыграно. Я ведь Олю столько лет не видел. Можно подумать, они все знают. Единственное, что дружки твои умеют делать по-настоящему хорошо, так исключительно вид – нам все известно. В этом я давно убедился.

– Не отвлекайся, – потребовал Рябов.

– Не командуй, фраерок, – небрежно бросаю в ответ, и Рябов морщится, словно я засунул в его рот дюжину сигарет. – Это тебе по башке настрелять надо. Что, свадьба? Расслабился?

– Твои затеи. Неделю офис пустой.

– Нет, Сережа, не пустой…

– Понимаю.

– Все понимаешь, только не летаешь. Охранная система «Гольфстрим» мало устраивала, в офисе ночью твои балбесы дежурят. Проверенные-перепроверенные, а микрофончик мимо них святым духом сквозь бронированную дверь просквозил… Этот месяц ты уже на общественных началах работаешь!

– Согласен, – выдохнул Сережа.

Школа Вышегородского, моего покойного тестя. Но и я в этой жизни многому научился самостоятельно.

– С себя тоже вины не снимаю, Серега. В общим, в дерьме мы по самые уши… Значит так. Выяснишь, как сюда «жук» попал, только…

– Лишнее говоришь. Лучше ситуацию прогони.

– Если бы не второй микрофон, голова бы треснула, – не играю на рябовских нервах. – Эту штучку мне твоя Лидочка в штаны всунула, когда я ее апробировал в гостинице. Перед свиданием с Вершигорой. Не могли они ничего подслушать из-за пределов гостиницы. И своих людей там у них не было, если, конечно, эту твою…

– Нашу, – поправляет меня педантичный Сережа.

– Пусть нашу, – соглашаюсь я. – Лидочка все правильно рассчитала. Она спокойно слушает, о чем мы договариваемся с генералом. Потом я возвращаюсь к ней для продолжения – и микрофончик исчезает. Одно только она не могла предвидеть, что мой Гарик нажрется по-пролетарски, до посинения. Вот потому наше свидание не состоялось. Вершигоре я сказал: ответ ты ему дашь утром. И с утра пораньше здесь уже пасся очередной «жучок». Вот поэтому… Чтобы ты не сильно лыбился, так знай – я, скорее всего, принял бы генеральское предложение. Но после «жучка» рисковать уже не мог. Не был стопроцентно уверен, с чем связано его появление – с визитом моей бывшей любви или предложением Вершигоры. Ответил генералу отрицательно – и микрофон исчез. Ювелиры, что и говорить. Слушай, может, они действительно Олю специально подвели? Рябов деланно улыбнулся. Все-таки как здорово мы изучили друг друга за годы совместной работы.

– Лидочка должна уже исчезнуть, – заметил Сережа.

– Не обязательно. Чтобы найти микрофон в брюках, которые я раз в год надеваю, да еще в таком месте, его нужно искать целенаправленно. Если бы первый микрофон я не обнаружил совершенно случайно, то второй и не вздумал нащупывать.

– Не верю я в случаи.

– Зато я в них только и верю. Если бы не случай, мы бы с тобой не работали.

– Давно ты меня не смешил.

– Ладно, расслабимся. Двадцать лет назад во время тренировки мне, прошу заметить, случайно попали мячом в голову. Уже на улице разболелась эта костомаха – спасу нет. Решил зайти в первый попавшийся бар, коньячком сосуды расширить. И внутри заведения встретил своего дружка Толика Аржанова, который впоследствии привел меня к Горбунову. Я могу и дальше рассказывать про цепи случайностей, вплоть до того, как очутился у Вышегородского. Нашей жизнью правит его величество случай, единственное, во что я верю… Значит, так. Даже если они просчитали мои действия после Олиной просьбы, что именно я буду вытворять по этому поводу – им неинтересно. Им интересно другое…

– Вот именно.

– Рано радуешься. Разберешься с охраной без лишнего шума. А с твоей Лидочкой… Мата Хари выискалась. Мало ее харили, эту твою…

– Нашу, – словно невзначай напоминает Рябов.

– Нет, Сережа, твою. Каждого человека ты пробиваешь через своих дружков при погонах, прежде чем он начинает у нас трудиться. Лидочку проверил, перед тем как к ее сиськам прикипеть, или на менеджера понадеялся? Он же притащил сюда это золото.

– Проверил. Но, видно, тут такой уровень…

– А к нам они отнеслись серьезно. С уважением, я бы сказал. Иначе бы махнули рукой на «жучка» в кабинете.

– Вот именно. Представляешь себе уровень?

– Еще бы. По этому поводу, кроме всего прочего, возьми под колпачок своего приятеля-генерала. Да, кое-кто уважает Вершигору еще больше нас. Он бы микрофончик не прохлопал, потому как свои звезды не задницей в кабинете высиживал. Не рискнули потревожить душевный покой бывшего оперативника-нелегала. Не мешало бы выяснить, по чьей это просьбе…

– …или приказу…

– …или приказу он так озаботился.

Сережа отодвинул пепельницу подальше от себя и заметил:

– Было бы неплохо знать еще одно. Это контроль со стороны генеральских начальников или их противник интересуется?

– Мог бы не говорить. Тоже твоя обязанность. Значит, давай работать. – Чем будешь заниматься ты?

– Не переживай, время подстраховок в прошлое не ушло. Поэтому я после Лидочки все-таки досконально разберусь с первой ситуацией.

– Ты, видно, вместе с Гариком шпионских кино нагляделся. В жизни все проще.

– Согласен, Сережа. Только я в конце концов должен отдать долг одному пацану и помочь Оле.

– Какому пацану?

Я подтащил к себе поближе папку с золотистой надписью «Козерог», внутри которой лежала черно-белая фотография, и грустно сказал:

– Ты его не знаешь.