Текст книги "Вик Разрушитель 5 (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Тебе есть где ночевать? – спросил я Алексеева. – Не боишься домой идти?

– У меня еще два дня сроку, чтобы подготовиться к акции, – усмехнулся Иван. – Если я исчезну сейчас, дядька Тимофей почует неладное.

– Два дня… Что ж, ступай домой и продолжай водить дядьку за нос, – только и оставалось сказать мне. – За это время что-нибудь придумаем. Эд, дай Ивану свой номер телефона, по которому он будет держать с нами связь.

Старший телохранитель, судя по ворчанию, хотел не номерком поделиться, а голову оторвать мутному типу. Но все-таки продиктовал, и Алексеев забил его в свой пошарпанный старый телефон.

– Сделай перезвон, чтобы у нас тоже был твой номер, – сказал я студенту. – Если надо будет, мы с тобой свяжемся.

– Все, свободен, – сказал Куан, когда обмен номерами произошел, и парень встрепенулся, суетливо открыл дверь, выпрыгнул на улицу. – И не вздумай с нами играть.

Добавил он вдогонку и захлопнул дверь. Внедорожник рыкнул от возмущения, что его так долго заставили стоять на месте, и рванул вперед. Алексеев не дурак, не стал ждать меня у дома, опасаясь слежки за собой, в первую очередь. Значит, не совсем дурак.

Игорь аккуратно, чуть ли не впритык, тормознул возле крыльца, охранники тут же высыпали наружу, тщательно осмотрелись по сторонам, и только потом разрешили мне зайти в подъезд.

Когда парни удостоверились, что в квартире меня не дожидаются злодеи, пожелали спокойной ночи и ушли наверх, мы с Куаном, наконец, остались одни.

– Приготовлю ужин, – сказал личник. – Какие будут пожелания?

– От картошечки жареной не отказался бы, – раздевшись, я прошел в гостиную и рухнул на диван. Закрыв глаза, стал анализировать ситуацию. Почему Ушатым больше всех надо? Кровная обида за Источник? Согласен, подобного унижения вряд ли можно стерпеть. Но ведь опальные Роды всегда подвергались процедуре отлучения от своего Источника, и навсегда лишались права подходить к нему. Чем подобный запрет отличается от уничтожения Алтаря? Скорее всего, младшая ветка Рода надеялась получить усадьбу и доступ к Источнику, но Мстиславские решили по-своему и передали его мне.

Теперь я верный пес государя, как думают многие. И будут периодически охотиться на меня. Так что придется увеличивать охрану и держать ушки на макушке. Хитры Мстиславские, ловко разыгрывают партию. Ну, так и я еще пацан сопливый, по их мнению. Кусаться не обучен.

– Куан, – я приплелся в кухню и сел напротив наставника, шустро чистящего картошку. – С отцом сам говори. А то подумает, что я испугался, под крылышко к папочке побежал помощи просить.

– А ты не испугался? – Куан поднял голову, изучая мое лицо.

– Ну… это не испуг, а элементарная осторожность, – пожав плечами, я отломил кусочек печенья, оставшегося от утреннего чаепития. – Тем более, нападение на меня решили устроить в людном месте. А если пострадают мои одноклассники? Не, я согласен, что и наши девочки могут накостылять ублюдкам так, что мало не покажется… Только оно мне надо?

– И ты можешь в одиночку нейтрализовать Ушатого? – кожура вновь поползла в чашку из-под маленького ножика.

– Почему в одиночку? С тобой пойдем.

– Хе-х! – качнул головой Куан. – Нет, молодой человек, не катит. Поужинаем, и я буду звонить князю. Ты можешь наказывать обидчиков на дуэли, драться с ними до первой крови или еще каким способом отвечать за обиды. Но сейчас ситуация другая: интересы Родов. Ушатые выбрали Мамоновых в качестве врага, а значит, вступили в войну с твоим отцом. Так я понимаю. Поэтому разбираться будут взрослые. А мы сейчас ужинать станем.

– Умеешь ты успокаивать, Коля, – пробурчал я расстроено.

– Если бы ты официально к этому моменту отделился от старшего Рода, вот тогда бы мы с тобой решили этот вопрос самостоятельно, – Куан назидательно поднял палец. – И на этом закончим. Лучше возьми еще один нож и порежь картошку соломкой.

2

Черный «сенатор», тяжело приминая снег, подъехал к парковой арке и замер, пофыркивая и окутываясь выхлопами дыма. Сидевшие в салоне люди не торопились выходить наружу на мороз, тщательно осматривая прилегающую к парку территорию, тротуары, по которым спешили домой запоздалые горожане.

– Давай внутрь, – сказал Тимофей, постукивая пальцами по пластиковому покрытию приборной доски. – Отсюда еще метров двести топать, не хочу сопли морозить.

– Сюда въезд запрещен, – ответил водитель, тем не менее осторожно въезжая под арку, оставляя следы на широкой, давно не чищенной дорожке.

– Да плевать, никто за этим не следит, – отмахнулся Ушатый. – Я специально выбрал это место. Здесь нет камер, полиция заглядывает только в случае экстренных вызовов. Дави на газ, Мирон, и не ссы.

– Как скажешь, братка, – пожал плечами водитель, выглядевший помоложе Тимофея, но схожий с ним чертами лица. – Как-то не по себе.

– Думаешь, этот Семкин плевок захочет поиграть со мной? – зло ощерился Тимофей, вглядываясь в темноту парка, освещенного всего лишь несколькими фонарями, и то вдоль главной дорожки. Дальше, где по всему периметру стояли невзрачные летние павильончики, клубилась темнота. – Не захочет. Кишка у него тонка что-то самому сделать. Он даже мстить не хотел, пока я не убедил его. Бледнел и потел, пока ему все расклады не дал. И то… не смог завалить!

– Не плюйся в машине, – предупредил Мирон, догадываясь по цыканью брата, что тот хочет сделать.

– Да ладно, – рассмеялся Ушатый, – не скотина же я какая… Вон к той стекляшке подкатывай и разворачивайся сразу, чтобы по газам, случись что. Ага, вот сюда, ближе к стене. Теперь никто не увидит.

– Мотор глушить?

– Нет. Но я недолго. Передам гостинцы – и сразу вернусь, – Тимофей открыл дверь и вылез наружу. Похлопал по карманам пальто, убеждаясь, что те самые гостинцы находятся у него, а не забыты дома. Нагнулся ниже и сказал напоследок: – Гляди в оба. Если почуешь что-нибудь неладное – вали отсюда. Встретимся дома.

– Принял, – нервно вцепившись в руль, ответил Мирон. – Удачи, братка.

Ушатый аккуратно захлопнул дверь, поднял воротник пальто, неторопливо зашел за угол павильона и пропал из виду.

Тимофей направлялся к месту встречи, которое выбрал и назначил сам. Небольшой парк, один из многих подобных в Москве, не привлекал особого внимания, здесь гуляли, в основном, старички с близлежащих домов, да детишки играли в густых зарослях кустарников. Зимой так и вообще скукота полная. Ванька Алексеев должен ждать его за павильоном «Воды. Мороженое» и отчитаться, как идут дела. Тимофей отдаст ему блокираторы Рипли, купленные пару месяцев назад по случаю у одного купчишки. Уже тогда батька мыслил худое, поэтому приказал готовиться к побегу за границу. Уходить решили в Скандию, к лапландцам. Уж лучше там, чем в русской глубинке, да в опале. Уничтожение Источника стало последней каплей. В семье все разругались. Одни хотели тотчас же устроить побег, другие, в том числе и Тимофей, жаждали отомстить человеку, разорвавшему последнюю ниточку, связывавшую Алтарь с родом Ушатых.

Да, ему удалось узнать, кто в тот день находился в гостевом доме, и за очень большую мзду чиновнику, имевшему выход на Магическую Коллегию и СГБ, выяснил, кто был виновником произошедшего. Шок – вот что испытал Тимофей, услышав имя умельца. Такого просто не могло быть. Источники не гасили, их переподчиняли другому Роду с помощью очень серьезных магических манипуляций, и Ушатые всерьез думали, что именно Мстиславские загребут себе очередной Источник. Но чтобы его загасил какой-то мальчишка! Это был сигнал, что император вычеркнул Ушатых из списка благонадежных, и никакого прощения не будет. Но еще хуже, императорский клан

заполучил Палача. Так его теперь и звали в кулуарных беседах встревоженные последними событиями дворяне.

И тогда Тимофей решился, подбив на это двоюродного брата Мирона. Отец был против, прекрасно осознавая последствия, и даже пригрозил, что лично удавит их обоих, если не остепенятся. Да плевать. То, что сотворил сопляк Мамонов, о котором и так много слухов-сплетен ходит по Москве, не укладывалось в рамки обычаев и договоров. Есть опасность столкновения с «золотым князем»? Конечно, кто спорит. А как жить без Источника? Для одаренного перестать ощущать Силу, даваемую Алтарем, равносильно смерти. И нет никакой разницы, от чего смерть принять: от руки князя Георгия или тихо истаять, как и весь Род. Тимофей не хотел видеть своих детей и внуков слабосилками, которых унижают те, кто вчера сам кушал из их рук.

– Ванька? – Ушатый напрягся, разглядев качнувшуюся в тени павильона фигуру. – Ты?

– Я, дядька Тимофей, – откликнулся Алексеев. – Все тихо, я проверил.

– Рассказывай, – подошел к нему мужчина и пристально взглянул на парня, хотя что тут в темноте разберешь, только глаза поблескивают. Но не волнуется, спокоен, аура только подрагивает, переливаясь ярко-желтым и зеленым.

– Людей набрал. Пятнадцать человек. Все отбитые на голову, – ответил Иван. – Я пообещал каждому по две сотни на рыло. На сотку не соглашались. Риски, говорят, огромные.

– Ладно, это решаемо, – про себя поморщился Тимофей. – Но мог бы предупредить. Ты все расклады им расписал?

– Конечно, даже приукрасил. Но деньги-то серьезные для каждого, да еще за одну акцию.

– Разберемся. Деньги завтра привезет Мирон. Будь дома вечером. Потом с парнями рассчитаешься.

– Они сразу просят.

Тимофей вполголоса выругался.

– Вечеринка на следующую пятницу назначена. Детишки уже забронировали один зал, но второй – за какой-то компанией из купеческих. Вот вам и нужно этот момент использовать, – он полез в карман и достал оттуда горсть тускло-зеленых цилиндров. – Здесь десять блокираторов. Сами решите, кому их отдать. Все рабочие.

– Вижу, – кивнул Иван, ощущая слабую дрожь артефактов, когда протянул к ним руку. И громко добавил: – Спасибо, дядька, вещь отличная.

Тимофей вовсе не был спокойным, как могло показаться Мирону. Он тоже боялся и шел на встречу с Ванькой в мощном напряжении. И поэтому несуразность ответа его мгновенно насторожила Ушатого, успевшего только повернуться и раскрыть перед собой «воздушный» щит, как невидимая атакующая магоформа смяла толком не активировавшуюся защиту и опрокинула его спиной на жесткий снег. Вокруг павильона вдруг вспухли сугробы, и из них появились люди в маскировочных халатах, вооруженные короткоствольными автоматами.

Ушатый вскочил на ноги, но замер, уставившись на ствол оружия, едва не ткнувшегося в его лоб.

– Поднял руки и замер, – раздался глухой голос из-под шерстяной серой балаклавы. – Не вздумай баловаться, башку прострелю.

Тимофей в тоске отвернул голову, чтобы посмотреть на Ивана, стоявшего в полусогнутом состоянии. Его держали двое. Еще четверо грамотно рассредоточились по периметру, чтобы перекрыть любую возможность сбежать.

– Ах, ты, сученок! – вырвалось у Тимофея. – Сдал все-таки меня!

– Извини, дядька, так нужно было, – срывающимся голосом ответил Иван.

– Заткнулись оба, – один из бойцов скинул капюшон с головы и подобрал упавшие на снег блокираторы. – Факт передачи блокираторов Рипли зафиксирован. Цепляйте на руки браслеты-подавители и ведите их в машину. И сразу на Лубянку. Там уже этих субчиков ждут.

Тимофею хотелось завыть от бессилия. Это был проигрыш по всем статьям. Понадеявшись на собственное мнение, отринув все предупреждения отца, он пошел на серьезное преступление, втянув в него того, кто оказался слаб душонкой. Радовало одно: Ваньке тоже все кости переломают, кровью харкать будет. Сдыхать – так всем вместе.

* * *

Майор Корнилов любил ночные допросы. Люди, вырванные из сна, или этого сна лишенные по определенным причинам, быстрее ломались именно в самую позднюю пору. Бывало, сильные духом упирались довольно долго, но промаринованные в камерах в особых условиях, все равно сдавались.

Сейчас на часах было одиннадцать вечера, так что штаб-офицер не торопился начинать допрос, сначала выслушав доклад старшего группы захвата, потом заставил его написать отчет о прошедшем мероприятии. Отпустив того, достал из холодильника приготовленные женой бутерброды на тот случай, если он останется в Конторе на ночь. Никуда не торопясь, попил чаю, размышляя о подлости и других несовершенствах людишек. Вот сейчас в камерах сидели фигуранты по делу о блокираторах Рипли и заодно в качестве заговорщиков, планировавших убийство человека из княжеского рода. Тимофей Ушатый и Мирон Щепкин, можно сказать, совершили самоубийство и заодно потянуло за собой и всех родовичей. Амба, как сказал бы отец Фрола Алексеевича в таком случае.

Корнилов улыбнулся, вспомнив покойного ныне батю. Как он гордился, когда Фрол попал в Контору под крыло самого воеводы Иртеньева. Сам боевой офицер, Алексей Федотович понимал, насколько тяжело служить в подобной организации, и частенько подбадривал сына, когда случались сложные периоды в жизни.

Он поднял трубку телефона и связался с караульным помещением.

– Как там наши клиенты? – спросил он у дежурного.

– Нервничают, – был ответ. – Один по камере мечется аки зверюга лютая, а второй, помоложе, сидит в позе маятника.

– Как это? – полюбопытствовал штаб-офицер.

– Голову обхватил руками и качается взад-вперед.

– Приведи-ка его в допросную, я через десять минут подойду. Воздействовать не надо, думаю, быстро расколется.

– Есть, господин майор.

Вытерев салфеткой губы, Корнилов положил оставшиеся бутерброды в холодильник, надел китель и вышел из кабинета. Закрыв его на ключ, пошел по коридору, насвистывая прилипчивую мелодию, услышанную сегодня по радио. Кабинет для допросов находился в другом крыле, изолированном от основных корпусов внутренним двором и целым рядом решеток, пройти через которые можно было лишь с помощью ключ-карты. У майора такая была, поэтому никаких проблем он не испытал, но в комнату вошел через двадцать минут, когда молодого мужчину, сидевшего на табурете с наручниками на запястьях, била крупная дрожь.

Увидев Корнилова, он замер и с какой-то щенячьей надеждой стал смотреть за каждым его движением: как тот раскладывает на столе ручки, как аккуратно подбивает стопку бумаги, выравнивая ее по краям, небрежно бросает рядом пачку сигарет и зажигалку.

– Здравствуйте, господин Щепкин, – сухо поздоровался Фрол с арестованным. – Майор Корнилов. Мне поручено вести допрос. Вам довели до сведения, на каком основании вы сейчас находитесь на Лубянке?

– Да, господин майор. Мне инкриминируют… – Мирон запнулся, облизал губы. – Распространение блокираторов Рипли. Но это неправда! Я даже не знал, что Тимофей собирался их кому-то передавать! Он попросил довезти его до парка и подождать его.

– Тимофей Ушатый? Я правильно понял, о ком идет речь?

– Да-да! Он мой троюродный дядька.

– Щепкины состоят в родстве с Ушатыми и Черноусовыми, образуя младшую ветвь Рода Ушатых, верно? – даже не глядя в папку, спросил Корнилов.

– Все верно. Мы образуем младшую ветку.

– Только ли для передачи блокираторов Тимофей Ушатый поехал в парк? Насколько нам известно, в первую очередь он встречался с неким Алексеевым Иваном, который разыскивается в связи с нападением на княжича Андрея Мамонова, да еще с применением Стихии.

– Мне он об этом не говорил, – с жаром произнес Щепкин. – Сказал, давай съездим в одно место, нужно передать блокираторы.

– То есть, тебе было известно, что дядя намеренно и осознанно шел на преступление? – офицер намеренно перестал использовать вежливое обращение. Тоже один из методов психологического давления.

– Да, отпираться не буду. Он мне их показывал.

– Уже хорошо, что проявляешь благоразумие, – Кондратьев сделал паузу, закуривая сигарету. – А кроме передачи артефактов что еще намеревался сделать Ушатый? Не говорил ли он о подготовке к убийству вышеназванного княжича Мамонова? Алексеев уже сознался в преступных планах, сразу поняв, чем ему грозит запирательство.

– В свои планы он меня не посвящал, – осторожно проговорил Мирон, осознавая, что идет по тонкому льду. – Только однажды обмолвился насчет мести за уничтоженный Источник.

– Кому и зачем передавались блокираторы?

– Не знаю, но предполагаю, Алексееву. А как он ими распорядится, я вообще не представлял.

– Кто еще из Ушатых, Щепкины и Черноусовых был вовлечен в заговор?

– Какой заговор? – побелел Мирон.

– Распространение блокираторов Рипли приравнено к самому тяжелейшему преступлению против императора и русской государственности, – отчеканил Корнилов, видя, что арестованный плывет. Поэтому намеренно разводил вопросы, задавая их в хаотичном порядке. – Государь четко обозначил позицию: любой, кто связан с опасными артефактами, подлежит казни. Без пересмотра дела. Поймали на горячем – все, амба.

– Но меня же не было при передаче этой дряни! – заголосил Мирон.

– Тихо! – майор хлопнул по столу ладонью, отчего подпрыгнула медная пепельница, а пепел рассыпался по столу. – Истерику не заводи! Твой родственничек всех на эшафот потащил, думая только о мести! Участи старших Ушатых ему мало? Вопрос про заговор повторить?

– Заговора не было! – заторопился Щепкин. – Тимофей хотел отомстить за уничтожение Источника. Вы же знаете, господин майор, как подобным вещам относятся дворяне, особенно такие статусные. А тут разговоры поползли, злорадство сразу из всех щелей полезло. После ареста главного Рода на нас сразу стали давить кредиторы, откусывать самые лучшие куски. Мы уже потеряли десять процентов всех предприятий. В таких условиях важно было показать, что Ушатые могут отвечать на удар.

– Тимофей, получается, знал, кто погасил ваш Источник?

– Не могу сказать, господин майор. Он взял на себя ответственность найти этого человека. Судя по той шумихе, которая случилась в Москве с княжичем Мамоновым, он его нашел.

– Каким же образом? – Корнилов откинулся на спинку стула и затянулся, после чего выпустил дым в потолок. – Откуда ему стало известно о злонамеренных действиях княжича Мамонова?

– Не могу знать, господин майор.

– Когда вы еще сидели в камерах, пришел приказ сверху применять к арестованным по делу о блокираторах и покушении на аристократа все меры воздействия, вплоть до ментального снятия слепков с памяти. То есть, всем, кто сейчас под следствием, предстоит пройти эту процедуру, если появится хоть малейшее сомнение в искренности. Нам будет известно все так или иначе, а вот сломанные кости и выбитые зубы – крайне неприятный способ добычи информации. Не находишь, Щепкин?

– Господи, да я в самом деле не знаю, каким образом Тимофей узнал о Мамонове! – затрясся Мирон.

– Впрочем, можно отдать вас князю Георгию Яковлевичу, – продолжал рассуждать Корнилов. – Он так жаждет познакомиться с вами, особенно с Ушатыми. Кстати, скоро сюда привезут Главу младшей ветки и всех мужчин. Женщин с детьми пока не трогают, но усадьба сейчас полностью оцеплена. Видишь, какой муравейник вы расшевелили!

Щепкин тонко завыл, оценив размеры жерновов, в которые его медленно затягивало. Ум лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. За блокираторы его однозначно казнят, это без вариантов. Значит, нужно признаваться в подготовке к покушению на молодого княжича, которое может стать спасением, если не привязывать к нему опасные артефакты. Пусть каторга, но это – жизнь! Хоть собачья, и все-таки жизнь! С другой стороны, клан Мамоновых рано или поздно достанет его и кончит, раздавит как никчемную букашку, хотя он всего лишь поехал вместе с Тимофеем на встречу! Да кого это волнует! Влип, Мироша!

Корнилов дал арестованному повыть еще немного и начал изматывать вопросами по второму и даже третьему кругу. Он вытягивал из Щепкина малейшие нюансы, которые могли гарантированно утопить Ушатых, и вскоре нарисовался первый вариант событий.

Тимофей после случившегося в родовой усадьбе неоднократно поднимал вопрос перед Главой Рода найти всех, кто был причастен к уничтожению Источника и покарать их. Каким-то образом в его руки попала информация о какой-то секретной операции, проводимой СГБ. Через кого Тимофей ее получил, Мирон не знал. Зато сразу после этого Ушатый науськал Ваньку Алексеева, который являлся бастардом Семена Ушатого, сына Главы старшей ветки, на княжича Мамонова. Молодой человек из обычной семьи, учащийся в МИУ, владел Даром и пестовал Стихию Воздуха, как и все Ушатые, хотя ни один из Алексеевых никогда не был одаренным. Бастарду повезло, и Тимофей решил повязать парня кровью, якобы, он же тоже Ушатый, хоть и наполовину. Ванька облажался, а потом резко поменял риторику, упорно не желая участвовать в авантюре, но Тимофей его запугал, угрожая большими проблемами родственникам. С княжичем Мамоновым решено было поквитаться во время лицеистской вечеринки в клубе «Стрелец» с помощью уличной шпаны. Для этого Ушатый и отдал Алексееву блокираторы Рипли, как признался сам Иван, сейчас сидевший в отдельной камере, чтобы не возникло никаких подозрений, что именно он сдал суматошного Тимофея.

Во время откровений Мирона всплыла фамилия Захарьиных, что сразу заставило насторожиться Кондратьева. Воевода дал четкую установку ни при каких условиях не раскрывать участие боярской семьи в провокации «арбалетчиков». Значит, в Конторе или в ближнем круге императора серьезно протекает.

– Ладно, хватит на сегодня, – Корнилов бросил взгляд на циферблат хронометра, лежавшего на столе. Два с половиной часа он вытряхивал из Щепкина всю подноготную. Теперь можно и за Ушатого приниматься. Как раз самое время. Он дал приказ конвойным не давать этому ублюдку спать, что должно сказаться на качестве допроса в лучшую сторону. – Сейчас тебя отведут в камеру, дадут бумагу и ручку. Опишешь все, что мне наговорил здесь. Обстоятельно, не упуская мелочей. Вдруг и еще что вспомнишь.

Майор подошел к двери, открыл ее и приказал конвоиру отвести арестованного и сразу же возвращаться вместе с Ушатым. Предстояло еще несколько бессонных часов. Открыв сейф, где следователи вместе с бумагами держали коньяк для поднятия бодрости и успокоения нервов. Бутылку он нашел, отодвинув несколько папок в сторону. Не чинясь, отхлебнул из горлышка, запечатал ее и поставил на место.

Ушатый, к удивлению Фрола Алексеевича, не делал никаких попыток отпираться. Более того, он откровенничал с намерением взять на себя все грехи, которые совершил за последние дни.

– Ты же понимаешь, Тимофей Иванович, что подписываешь себе смертный приговор? – закурив очередную сигарету, спросил Корнилов. – Если по случаю с покушением на княжича Мамонова ты еще можешь получить снисхождение, то блокираторы Рипли тебя похоронят окончательно.

– Да плевать, майор, – устало произнес Ушатый, шевеля пальцами. – Я только одного хочу: чтобы никто из семьи не пострадал. Батька отговаривал меня, предрекая именно такой конец, и никто больше не согласился на мою авантюру. Мирона я взял с собой только в качестве водителя. Про магические артефакты он не знал. Ваньку Алексеева я сбил с пути. Парень толковый, с Даром, пусть и полукровка. Не наказывайте строго.

– Разберемся, – сухо обронил Корнилов. – Теперь поведай, откуда у тебя такое количество блокираторов? Ты их приобрел случайно или с намерением?

– По случаю, – кивнул Тимофей. – Думал, в хозяйстве пригодится, когда нас всех в ссылку отправят и Дара лишат. А тут злость взыграла за поруганную честь, ну и сорвался.

– У кого покупал?

– Есть один человечек, работает на купеческую гильдию. Экспедитор, кажется. Мотается из Москвы в Усть-Лугу, оттуда привозит всякое добро, ну и контрабанду магическую. Я слышал про блокираторы, поэтому искал выход на этого человечка осознанно. Нашел, купил.

– Его имя?

– Анисим Карпенко.

Майор записал, при этому мысленно изумляясь, насколько глубоко внедрились щупальца британской контрабанды в столицу. С этим надо что-то делать, иначе скоро каждая дворовая собака будет бегать с артефактом по улицам. А там недалеко и до смуты.

– Раз уж ты решил откровенничать, давай, выкладывай все до конца, – сказал Корнилов и потушил сигарету.

– Что именно? – удивился Ушатый. – Все, как есть, выложил. Могу поклясться кровью Рода.

– Ой ли? Откуда тебе стало известно, что княжич Мамонов – именно тот человек, который погасил ваш Источник? Неужели не возникло никаких сомнений, что такого быть просто не может?

– Сведения точные, но имя не назову, – Тимофей впервые нахально усмехнулся, глядя в глаза Корнилову. – Даже ментальный допрос не поможет. Я позаботился об этом заранее.

– «Забвение»? – догадался штаб-офицер. Чтобы избранно стереть опасную информацию из памяти, нужен ментат высочайшего уровня, коих найти очень трудно. Такая магоформа гарантирует стопроцентный результат, человек забудет только то, что нужно.

– Оно, родимое, – арестованный усмехнулся еще раз. – Просто этот человек поставил условие, и я его выполнил.

– А торговца блокираторами сдал глазом не моргнув, – напомнил Корнилов. – Как же так?

– Намеренно сделал, чтобы вызвать у вас доверие к моим словам.

– Хитер ты, Тимофей Ушатый, – усмехнулся штаб-офицер, – да только твоя хитрость боком вышла. Ладно, если государь оценит самопожертвование и не станет наказывать род. И так уполовинили ваших, что дальше некуда.

Вместо слов мужчина только пожал плечами.

– Конвой! – крикнул Корнилов.

Ушатого увели, а майор аккуратно собрал исписанные листы, положил их в папку, потом сходил в туалет, где стояло ведро для мусора и очистил пепельницу. В этом кабинете не ему одному работать, так что свинячить не стоит. Вернувшись, забрал сигареты и зажигалку, хронометр защелкнул на запястье, отметив, что уже четыре часа утра.

«В кабинете посплю. Все равно утром на доклад к воеводе, – решил Фрол. – Пусть свой вердикт выносит. Скорее всего, Тимофей не встретил должного понимания со стороны родичей и полез в одиночку мстить. Ну и поделом».