Текст книги "Позывной «Минус» (СИ)"

Автор книги: Валерий Камнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

Глава 41

* * *

Одесский поезд снова опаздывал и недовольная Либа расхаживала по перрону. Она покосилась на Минуса с нетерпением:

– И зачем нужно расписание, если он приезжает, как заблагорассудится! А ты предусмотрительный, Сеня! И когда только вчера успел договориться⁈ Ты заранее думал, что нужно будет… – и Либа вопросительно посмотрела на него.

– Да, – кивнул Серёга. – Теперь бы быстрее забрать и успеть к Хешелу до закрытия конторы. Я уверен, что они сегодня явятся. Корреспондента в любом случае раскололи. И в редакцию «Двуглавого орла» нужно. Надо потолковать с Голубевым, узнать, что у него на уме.

– У тебя уйма планов, – усмехнулась Либа. – Но я с тобой, Сеня! И не проси остаться дома!

– К Голубеву точно без тебя поеду, – помотал головой Минус. – Я его сам еле терплю, а ты не выдержишь. Тем более, что посылку нужно спрятать, – тихо добавил он. – Кто, кроме тебя это сделает?

– Ладно, уговорил, – Либа сморщила носик. – Боишься за меня, так и скажи. А что там в посылке? – прошептала она.

– Инструменты, – Минус улыбнулся. – Я не знаю, как Шмуль упаковал их.

Раздался далёкий гудок и грохот приближающегося состава. Встречающие оживились и Серёга повёл глазами, разыскивая багажный вагон. Оказавшись у него раньше пассажиров, Минус проговорил, обращаясь к усатому железнодорожному служащему:

– Посылка для меня есть. Инструменты.

– Доставлено, – мужчина усмехнулся в усы. – С вас десять рублей.

Минус молча протянул кредитный билет.

Усатый нырнул в вагон и тут же вытащил длинный кожаный чехол, из которого торчали части бамбуковых удилищ. В другой руке железнодорожник держал маленький тяжёлый саквояж с хитрым замком. Служащий ткнул вещи и Серёга отпрянул, едва не сбитый с ног носильщиками и пассажирами. Либа скептически осмотрела подходившего Минуса:

– Рыбак нашёлся! Ой, не могу! Не делай такое лицо, словно тебе этой хворостиной врезали!

Серёга повёл её к «фиату» и укладывая вещи в багажник, прикрыл их одеялом. Либа, к его удивлению, всё же дождалась, пока тронутся с места и только потом заговорила:

– Что там, Сеня⁈

– Карабин Маузера с оптикой, два люгера под семь шестьдесят пять с запасными магазинами. Нету сейчас девяток у Шмуля. Ну и патронов сколько-то положили.

– Ты собрался прокурора из карабина подстрелить⁈

– Не знаю, – фыркнул Серёга. – Подумать надо. Я кое-что замыслил, но это только если повезёт. Ты посылку в гостевом доме спрячь. У тебя ведь есть от него ключи?

– Да, – Либа кивнула. – Они всегда в сумочке. Только люгер мой возьмёшь вторым. Не тот, что в посылке. Мой точно проверен.

– Так ты же утром не хотела давать?

– А теперь передумала! – она скорчила гримасу. – С тобой я хотела побыть рядом, неужели не понятно?

Минус усмехнулся, глядя на её хитрое лицо и потянулся поцеловать, но Либа отпрянула:

– За дорогой следи, Сеня! Не соблазняй, а то я от тебя не оторвусь! Разобьёмся! – и она засмеялась.

К конторе Хешела Минус успел до закрытия, но впустую. Никто не следил за торговцем недвижимостью и Серёга проехал за его экипажем к самому дому. Дождавшись, пока Хешел с охранником отправятся внутрь здания, Минус развернулся в конце улицы и направил «фиат» к редакции «Двуглавого орла».

Голубева на месте не оказалось и Минус, обменявшись парой реплик с секретарём, вышел на Кирилловскую. Он оглянулся по сторонам, разыскивая кафе или трактир. Серёга решил подождать Голубева какое-то время и углядев вывеску «Аист», с размытым изображением непонятной птицы, направился к ней.

Заведение не блистало чистотой, но других поблизости не было. Минус заказал две бутылки тёмного «Империала», строго потребовав не открывать. Оглядев пробки, Серёга вздохнул с облегчением и откупорил первую. Он сделал глоток и бросил взгляд на соседний столик, за которым хмурый парень склонился над бокалом «Северной Баварии». Костяшки на правой руке человека были сбиты до крови, а на физиономии красовалось несколько синяков. Лицо парня показалось Минусу знакомым и Серёга узнал в нём Мишу Беленького.

– Привет! – Минус завязал разговор, поднимая бутылку в приветственном жесте. – Что у тебя стряслось⁈

Беленький был пьян, хоть и не очень сильно. Он сразу узнал Серёгу и мрачно произнёс:

– Володьке, собаке, в рыло зарядил!

По его тону Минус так и не понял, хвастается он этим фактом, либо огорчён. Серёга заговорил:

– Голубю, что-ли⁈

– Ему, – кивнул головой Миша. – Я бы ему вовсе харю разворотил, да скрутили меня и вон из редакции! Холуи!

– Чем же тебе он не угодил⁈

– Всем! – Беленький отхлебнул пиво. – Гад он! Меня из «союза» вытурил, сволочь!

– Это как же так⁈ – Минус изобразил искреннее удивление. – Кого ж тогда оставить, как ни тебя⁈ Он что, обалдел совсем⁈

– Во! И я ему сказал, что прохвост он и сукин сын! Он было рыпнулся, да только я… – Беленький замахнулся здоровенным кулаком.

– Так чего ему надо⁈ Это с какого перепугу тебя исключили⁈ Так нельзя!

– Нельзя! Супротив уставу организации выходит! – Миша поднял указательный палец вверх. – Да только Володька и слышать не захотел! Сдавай, говорит, значок и дело с концом! Это я сдавай! – он ударил себя в грудь кулаком – Я, который за организацию горой! Собака он, Голубь этот! А всё проклятый Лядов своё легашье рыло суёт! Паскуда! – и Беленький стукнул по столу рукой.

– А он тут причём⁈ К вашей организации⁈ Пусть своими полицейскими командует!

– Я так и сказал! Нехрен, говорю, мне указывать! На мне поводка, как на Голубе, нету! Я за справедливость! – шумно выдохнул он. – А эти сволочи мухлюют! – Беленький ткнул в Минуса пальцем. – Бабу покрывают! А ведь она, дрянь, хлопца шилом колола! Сама призналась, сука, как только я её встряхнул! А они её в организацию! – Миша чуть не швырнул бокалом в стену от избытка чувств. – А меня, значит, нахрен вытурили!

– Тебя из-за этой Верки выгнали из «союза»⁈ – Минус сочувствующе покачал головой. – Паскуды они, точно!

– Точно! – кивнул Миша, сделав глоток из бокала. – Я Володьке так и говорил! Негоже нам действовать подло! Заслужил – получи! Я жидов не люблю, – Беленький развёл руками, – но не отпускать же эту пакость! Она ж, падла, дитё православное погубила! Сука бездушная!

– Читал я признание в газетах, – произнёс Минус спокойно. – Там и про неё есть!

– И я читал. Нам в редакцию тоже принесли, только Голубь его сжёг. Я сказал ему, что эту тварь покрывать не буду! Я бы её… – и он сжал кулак.

– Я слышал, что корреспондент пропал, – закинул удочку Серёга. – из «Киевской мысли», Барщевский. Тоже Голубя работа⁈

– Не его, – Беленький на минуту задумался, испытывающе глядя на Минуса. – Сыскные это. Выгранов и Полищук. Они его в сторожке держат, на кладбище старообрядцев. Требуют, чтобы выдал, кто бумаги принёс. А он твердит, что не знает! Так он и правда не знает! – уверенно заявил Миша. – Вот нам тоже какой-то курьеришка принёс. Я лично в руки принял. И что? Знать его должен⁈ Я Володьке так и сказал! Не нравится тебе, как пишет Барщевский, так дай ему в морду и дело с концом! А эти его пытать того и гляди начнут!

– Они тоже из «союза»⁈

– А то! Я им сказал, чтобы не позорились! А с жидом этим вообще с ума посходили!

– С каким ещё жидом⁈

– С приказчиком заводским, – неохотно сказал Беленький. – Лядов Володьке поручил жида подобрать, чтобы к делу пристегнуть. Голубь и нашёл такого. Да только я против! – Миша грохнул кулаком по столу. – Я этого Менделя видал. Он из жидов ещё не самый худой! В русскую гимназию сына устроил! Я Голубю сказал, чтобы и думать про него забыл! Да и вообще…

– Нельзя на жидов это дело свалить, – произнёс Минус. – Ведь тогда настоящие убийцы станут по воле гулять. Несправедливо выйдет.

– Да, – согласился Беленький. – Этих душегубов в петлю нужно! Сам бы повесил! – он потряс пальцами, будто ухватил кого-то за горло.

Минус оценивающе поглядел на него:

– Так давай поможем, чтобы осудили.

– Как⁈ – скривился Беленький. – На соратников своих доносить⁈

– Зачем доносить⁈ А вот корреспондента освободить надо.

– Да пусть ещё посидит, поумнеет. Вечно он галиматью строчил. Ему полезно встряхнуться. А потом они его сами вытурят!

– Нет, – ухмыльнулся Минус. – Никто его не отпустит, как ты не понимаешь? Ты ж сам сказал, что его пытать начнут. Кто ж отпустит корреспондента после такого! Узнают, что нужно и прикопают на том же кладбище, если ещё не прикопали.

– Думаешь⁈ – недоверчиво спросил Беленький.

– Конечно. Сам подумай, вот выйдет он оттуда и пойдет жаловаться. Оно им не надо. Если он их в лицо знает, то точно без вариантов. Какой бы ни был этот Барщевский, но нехорошо получается. Он ведь не побоялся признание напечатать. За благородный поступок смерть мученическую примет! Нельзя допустить этого, Миша! Надо выручить.

Беленький неуверенно кивнул. Он отхлебнул пиво и проговорил:

– Счас допью и пойдём. Тут недалеко.

От Юрковской улицы Минус с Беленьким брели напрямик через заброшенное поле. Они сделали крюк, обойдя сторожку, и теперь приближались с противоположной стороны.

– Должно поочередке его караулят, – проговорил Миша. – Подберемся тихонько и отоварим по голове.

Минус согласно кивнул, хоть и не рассчитывал на такую удачу. Он заранее смирился с тем, что наверняка придётся стрелять. У сыскного точно должен быть ствол.

Единственное окно сторожки выходило на юг и Минус прижал палец к губам, показывая Беленькому, чтобы не шумел. Неподалёку от сторожки виднелась каменная уборная, невидимая из окошка. Серёга поманил Мишу за неё:

– Подождём пока выйдет, – тихо произнёс он. – Только не шуметь. Нельзя в сторожку ломиться. У него пистолет должен быть.

– А если несколько часов проторчим? – Беленькому это было явно не по душе.

– Вряд ли, – ответил Минус шёпотом. – Раньше выйдет. Или сюда или покурить. Нам домой живыми вернуться надо, – веско добавил он. – И мне и тебе. Если туда попробуем влететь, можем пулю получить. Лучше уж здесь поторчать. Безопаснее.

– Ноги отвалятся, – заявил Беленький, но всё же сел прямиком на землю, оперевшись спиной о каменную стену.

Из сторожки донёсся какой-то звук и Серёга вытащил люгер, вновь приложив палец к губам. Он замотал головой, показывая, чтобы Беленький не вздумал вставать. Судя по звуку, дверь сторожки медленно приоткрылась, но Минус не высовывался. Раздались осторожные шаги, которые постепенно приблизились к уборной и человек рывком распахнул дверь. Он облегчённо выдохнул и затворил её. Потом, всё же попытался обойти строение.

Минус заметил худощавого мужчину с темными прилизанными волосами, одетого в простой клетчатый костюм. В его руке был зажат револьвер Нагана. Сыскной увидел глядящее на него дуло люгера и тут же рванулся в сторону, но было поздно.

Серёга выстрелил полицейскому в плечо, вторая пуля угодила в бок, ещё две разнесли голову. Сыскной упал вниз лицом и Минус услышал голос Миши за спиной:

– Ой, ты что, убил его⁈

Серёга обернулся на мгновение и тут же от сторожки раздался звук пистолетного затвора.

Минус рухнул наземь, не обращая внимания на грязь. Он не успел открыть рот, чтобы предупредить Беленького, как грянули выстрелы. Серёга вжался в землю и выпалил из люгера навстречу пистолетным вспышкам. Человек стрелял прямиком от сторожки, почти непрерывно. Минус наконец смог прицелиться в него и люгеровская пуля ударила полицейского в грудь.

К удивлению Серёги, человек как-то странно присел, выронив пистолет. Сыскной потянулся рукой к груди и тут две пули угодили туда же. Полицейский откинулся назад и замер. Минус нашарил в кармане запасной магазин. Он перезарядил люгер и осторожно приподнялся.

Беленький лежал лицом вверх, уставившись невидящими глазами в безоблачное небо. Его потёртый коричневый костюм багровел пятнами, из простреленной шеи текла кровавая дорожка. Минус сжал зубы. Не надо было брать его с собой.

Серёга обошёл тело ближайшего полицейского и направился к сторожке, держа люгер наготове. Человек с пистолетом был мёртв. Минус бросил взгляд на его оружие. Это был браунинг девятьсот третьего года, под боеприпас девять на двадцать. Серёга мысленно поблагодарил судьбу, что эти пули достались не ему.

Минус нырнул в приоткрытую дверь и с облегчением вздохнул. В комнатке находился единственный человек. Он был привязан к стулу. Судя по мокрым брюкам, его не отвязывали даже чтобы сходил в туалет. Лицо привязанного выражало ужас. Во рту находилась грязная тряпка и Минус брезгливо вытащил её.

– Кто ты? – проговорил Барщевский пересохшим ртом.

– Какая разница⁈ – ответил Серёга. – Ты – Семён? Корреспондент⁈

– Я, – привязанный неуверенно кивнул. – Развяжи меня.

– Подумаю, – негромко сказал Минус. – Тут торопиться нельзя. Там на улице двое убитых полицейских лежат и мой друг. Нехорошая история выходит.

– Ты убил их⁈ – произнёс корреспондент, то ли радостно, то ли удивлённо.

– Не я, – соврал Минус. – Друг мой. Да один из них его тоже достал. Не повезло Мише, царство небесное ему.

– Развяжи, а⁈ – просяще заговорил Барщевский.

– Дело сложное, – Серёга скривился. – Нужно решить, что дальше делать.

– К врачу мне надо! – заявил корреспондент. – Ты на руки мои посмотри! – добавил он плачущим голосом.

Минус заглянул за спинку стула. На правой кисти Барщевского не хватало двух пальцев, большого и указательного. Серёга огляделся и произнёс:

– Значит так, меня здесь не было. И не вздумай сболтнуть! Я сейчас повалю твой стул. Надо сделать вид, что ты сам освободился. Вон топорик в углу. Я его подтащу сюда, а ты попробуешь верёвки перетереть, чтобы было достоверно. Мне с полицией дело иметь ни к чему.

– Хорошо, – согласно кивнул Барщевский. – А что мне говорить?

– Всё как было, только без меня. Скажешь, что пальба началась, а потом стихла. Ты посидел-посидел и решился освободиться. Давай, не теряем время!

Дождавшись, когда журналист медленно выпутается из верёвочной паутины, Минус тихо заговорил:

– Ты знаешь, кто тебя поручил изловить?

– Догадываюсь, – Барщевский с убитым видом смотрел на свою руку. – Лядов, кто же ещё! Только он мог сыскным такое щекотливое дело поручить.

– А Чаплинский?

– Мог, конечно, – неуверенно ответил корреспондент. – Неужели он с ними заодно⁈

– Да, – хмуро кивнул Серёга. – Он с ними заодно, потому и Брандорфа отстранили. У тебя в редакции люди надёжные есть?

– Есть, – уверенно заявил Барщевский, – у нас коллектив проверенный.

– А фотограф?

– Да, Петя Костюк. А что?

– Нужны они будут. Если ты сейчас дойдешь куда и полицию вызовешь, то не удивлюсь, если тебе помогут пропасть. Сейчас пойдём в сторону Кирилловской, там придумаешь откуда позвонить. Можешь прямиком в редакцию «Ведомостей» заявиться. Хуже не будет. Они ведь тоже признание опубликовали. А от них позвонишь кому-то из своих, чтобы примчались мигом и опросили тебя, а потом уже полицию наберёшь. На улице сейчас, как выйдем, обшаришь убитых полицейских. Надо, чтобы ты удостоверения взял с собой. Пусть фотограф снимет тебя с ними и сразу в номер. А то отвертятся.

– Взял… – корреспондент поглядел на правую руку и слёзы закапали на дощатый пол.

– Левой возьмёшь, – фыркнул Серёга, – и не реви. Тебе повезло сегодня. Очень повезло. Без пальцев прожить можно, – он поглядел на убитого горем журналиста и ободряюще произнёс:

– Не о том думаешь! Пальцы не вернуть, зато у тебя сенсация в руках! Ты только представь, какие заголовки по всей России будут! Это же просто бомба! Ты завтра знаменитым проснёшься! – заявил Минус, хоть совсем так не думал.

Но на Барщевского, к удивлению, подействовало. Он немного подобрался и вышел наружу. Даже документы убитых достал самостоятельно. Удостоверение первого из полицейских сильно пропиталось кровью и Минус с трудом разобрал фамилию Васильченко, написанную неровным почерком.

– Покажи второе, – сказал Серёга. – Я думал, что это Выгранов и Полищук.

– Вон Полищук! – махнул головой корреспондент. – А Выгранова нет. Он, сволочь, меня с Полищуком сюда притащил!

– Тем лучше! – заявил Минус. – Теперь в тюрьму пойдёт за свои подвиги! Давай только, Семён, уходить отсюда, пока ещё кто-нибудь не пришёл.

При мысли о том, что кто-то может прийти, Барщевский вздрогнул и охотно зашагал рядом с Серёгой через обширное поле, на которое уже опускались сумерки.

Глава 42

* * *

Минус поставил кофейную чашечку и вопросительно посмотрел на Хешела:

– Скандал несусветный начался, – удовлетворительно заявил торговец недвижимостью. – А то ли ещё будет! Московские и петербургские газеты своих репортёров командируют, информацию так сказать из первых уст заполучить. Корреспондента нашего Павел Иванов лично допросил, в обход Лядова. Шределю доклад пошёл, а тот уже министру юстиции, да только подполковник Иванов через голову начальника свой доклад Столыпину отослал, как поговаривают.

– А этот, Выгранов, арестован?

– Застрелился он. Странно, конечно, выходит. Он правша и револьвер зажат в правой руке, а дыра от пули в черепе слева. Помогли ему.

– Главное, чтобы нам не помогли, – поморщился Минус. – Этот ваш Мищук мудак абсолютный, если ничего раскрыть не в состоянии, а может не хочет раскрывать.

– Отстранили его, – спохватился Хешел. – Я забыл вам сказать.

– А вещи убитого хоть изъяли?

– Изъяли. Экспертизы ждут. Только там у Мищука целый вал нарушений усмотрели в работе. Шредель, начальник жандармского управления, разбирается с его делами.

– Будем надеяться, что вещи не пропадут, – Минус покачал головой. – С этой полицией и не такого можно ожидать. Правду говорят, что хороший полицейский – мёртвый полицейский.

– Да ведь и без них нельзя, – Хешел развёл руками. – А не то совершенный бедлам получится.

– Да, – Минус кивнул. – Это я так… Надоели мне они. А с Чаплинским что?

– Не отстранён, – Хешел недовольно скривился, – хоть Барщевский во всеуслышание заявил, что был похищен по того личному распоряжению. Это вы его надоумили?

– Да, – усмехнулся Серёга, – а вообще он и сам способный. Прямо в «Ведомостях» чуть не пресс-конференцию устроил. Говорят, «Двуглавому орлу» редакцию разнесли начисто. Секретарь через окно убежал.

– Способный, – согласился Хешел, – и стойкий. Не выдал, кто ему бумаги передал.

– Просто он не полный идиот. Понимал ведь, что как только расскажет, то его сразу к мёртвым старообрядцам определят. Вот и держался. А так бы вломил и не поморщился.

– Думаете⁈

– Уверен, – Минус кивнул. – Я с ним разговаривал.

– Красовский не звонил?

– Нет, если я не пропустил. А вы думаете, он может раньше приехать?

– Не знаю. Теперь у них в управлении суета невозможная!

– А вы этого Менделя пробовали искать, которого якобы Голубев выбрал?

– Нашёл, только он уезжать не захотел. Упрямый человек чересчур. Барщевский хоть и расписал в красках, что на того свалить чужое убийство собирались, да могут и продолжить. Мищук говорил, что Выгранов к Чеберякам захаживал. Тут ведь непросто. Дело уже «еврейским» прозвали, а внезапно подозреваемая и вовсе женщина из православных. Это министру юстиции как нож к горлу. Сам дело взбаламутил погромче, а теперь как выпутываться тоже, небось, думает.

– Как они мне дороги! – Минус тяжело вздохнул. – Прав Моисей Яковлевич, нечего было сюда нос совать.

– Трудно вам пришлось, – понимающе кивнул Хешел, – да только ведь не зря всё это. Даст бог, управимся. Тяжко, конечно, против Ивана Григорьевича идти. Крепок он. Не зря «Ванькой-Каином» прозвали.

– Это вы про министра юстиции?

– Да, про него, родимого. И неплохой человек в своём деле, толковый да грамотный, но вот только в нашем вопросе не разбирается и разбираться не желает. Упрям до чрезвычайности. Для него если еврей, то сразу революционер или сочувствующий. Других вариантов нет. Оттого и затруднение такое выходит. Он ведь этим процессом хочет нас всех приструнить враз, да только сам в лужу сесть может. Ведь те остолопы, которым он дело поручил – исключительные бездари! Другие бы хитро сделали, тем более имея такие полномочия, а эти спустя рукава работают. Полагают стало быть, что прикроют их крепко в любом случае.

– Министр?

– Конечно. Да и Чаплинский на нашем уровне много беды наделать способен. Он с Кулябко близок, – Хешел понизил голос. – Это начальник охранного отделения. Мищук думает, что его людей привлечь Чаплинский может. Те для задержания совсем другие полномочия имеют. Так что всё ещё не закончилось, Семён.

Минус на мгновение закрыл глаза. Понимая, что следующий шаг неизбежен, Серёга тем не менее, был настроен скептически. Он поглядел на Хешела и произнёс:

– Чаплинский или сразу министр⁈

Хешел разинул рот и только через время пришёл в себя:

– Помилуй бог, Семён! Чаплинский, конечно.

– Тогда с ваших сто тысяч, – спокойно проговорил Минус. – Прокурор судебной палаты стоит того. Так справедливо выйдет. Мне бесплатно смысла рисковать нету.

– Огромная сумма, – Хешел покачал головой. – Нет, её собрать можно, – сказал он, уловив недовольство Серёги, – только придётся так обстряпать, чтоб из наших почти никто ничего не знал. Чаплинский всем крови попил немало, можно и больше собрать, да только не нужно. Чем меньше людей в курсе, тем безопаснее. Я встречусь сегодня с кем надо и тогда вечером здесь поговорим.

– Хорошо, – кивнул Минус. – И тогда может что узнаете про него. Где бывает, с кем встречается и тому подобное. Я на его дом смотрел. Место неудобное, чтобы уйти по-тихому. А возле судебной палаты ещё хуже.

– Я постараюсь, – Хешел задумался. – Только глядите, Семён, осторожны будьте. Я Моисею говорил, что всё ладно выйдет, никуда вы ввязываться не станете, а оно вон, как обернулось! Обязан я ему многим, Семён! Не хотелось бы подвести напоследок.

– Мне уж как не хочется, – Минус усмехнулся. – Тогда поеду я, до вечера. Перед самым закрытием вернусь.

Хешел кивнул, прощаясь, и Серёга вышел на шумную улицу. Он немного постоял в нерешительности и всё же направился к «фиату».

Лукьяновский рынок показался справа, но места для машины не нашлось. Серёга подивился количеству извозчиков и припарковал «фиат» дальше, за серыми столбиками ограды. Минус на миг задержался, извлекая букет роз с заднего сиденья, и зашагал ко входу.

Цветы привлекали всеобщее внимание и Серёга подумал, что нужно было оставить их в машине. Он приблизился к месту, где торговала Марина, но той не оказалось. Нет, корзина стояла на месте, но возле неё находилась незнакомая девушка:

– Какие розы! – произнесла она с восхищением. – Везёт же кому-то! – и девушка озорно посмотрела на Минуса.

Её светлые волосы были распущены, длинное платье, виднеющееся из-под распахнутого плаща, и аккуратные туфельки тоже никак не походили на одежду торговцев. Глядя в испытывающие серые глаза, Серёга проговорил:

– А Марина отошла?

– Марина⁈ – девушка на мгновение замерла от удивления, но всё же произнесла нехотя. – Марина скоро придёт, купить кой-чего пошла. Ведь трое детей! – словно невзначай заявила она. – Сколько хлопот с ними! Бедная женщина, так устаёт… – с наигранным сочувствием произнесла девушка.

– Я знаю, – Минус ухмыльнулся, заметив, как лицо блондинки дрогнуло. Он хотел что-то ещё сказать, но заметил Марину совсем рядом и губы растянулись в улыбке:

– Привет!

– Здравствуй! – тихо проговорила она, уставившись на цветы. Марина поставила наземь тяжёлую сумку и приняла букет. Её лицо засияло и смущённые глаза встретились взглядом с Минусом.

– Пойду я, не буду мешать влюбленным, – раздался язвительный голос девушки. – А ты тихая-тихая и тут… – добавила она, обращаясь к Марине, удивлённо качая головой. – Недотрога, а такого парня враз окрутила! Или ты по мелочам не размениваешься⁈

– Ты иди, Алла, нечего тут хвостом вертеть! – ответила Марина беззлобно, но веско. – Спасибо, что присмотрела, – и она кивнула головой на корзину.

– Пойду, – девушка с наигранной грустью пожала плечами. – Везёт же людям, – она усмехнулась. – А у твоего парня друга приятного нету случаем⁈ – и Алла кокетливо улыбнулась Серёге.

– Приятных нету, – Минус пожал плечами. – Но как появятся, про тебя не забуду. А сейчас извини, нам поговорить надо.

– Не мешаю-не мешаю, – Алла замахала ручками. – Желаю хорошо провести время! – и она, усмехнувшись, зашагала по рядам прочь.

– Язва, – спокойно сказала Марина. – Такая молодая, а жизнь чужая покою не даёт.

– Знакомая твоя?

– Соседка, на первом этаже комнату снимает. Ты меня тогда подвёз, так всё выпытывала, как да что. Только я лишнего не брякну. Сказала, что знакомый и больше ничего. Она и так и этак. Я отшучиваюсь, а сама думаю, что не приедешь ты больше. Расстроилась… – Марина махнула рукой. – А ты приехал! – и она улыбнулась.

– Куда пойдём? – прошептал Минус. – А то на нас половина рынка глядит.

– Ко мне нельзя, – тихо произнесла она. – Девочки скоро придут домой.

Марина так посмотрела на него, что Минус ни про какое кафе и думать не собирался. Он негромко проговорил:

– У меня квартира есть. Поедем туда⁈

– Поедем, – она кивнула головой.

К дому на Владимирской Минус едва довёл «фиат» без происшествий. Марина улыбалась, сидя рядом, и Серёга смотрел только на неё. Он открыл дверь в подъезд и заперев её за собой, не выдержал близости Марины и принялся целовать её.

– Потерпи, – она смущённо отстранилась на мгновение. – Давай хоть в квартиру зайдём. Соседи увидят!

– Не увидят, – Минус снова поцеловал её. – Обе на площадке – мои. Но ты права, пойдём, пойдём скорее.

Близость этой женщины кружила голову. Каждое прикосновение Марины отдавалось мучительной тягой к ней. Минус спутал ключи, целуя манящую женщину, и едва не сломал один из них в замке. Опомнившись, он мигом отпрянул и отворил дверь, пропуская Марину внутрь. Серёга захлопнул задвижку и подхватив женщину на руки, понёс в спальню. Она прошептала смущённо:

– Не торопись. Я никуда не убегу.

Цепкие пальцы Марины ловко расстёгивали пуговицы на костюме Минуса. Сброшенный пиджак полетел в сторону и лежащий в кармане люгер глухо звякнул о пол. Нежные руки скользнули вниз, лаская и одновременно снимая бельё. Серёга чудом сдержался, чтобы не разорвать её платье и рывком потащил его вверх, всё же оторвав несколько крючков на спине.

Голой она была ещё красивее и Минус притянул её к себе, целуя и лаская. Тело Марины подалось навстречу и ощущая её страсть, Серёга потерял контроль. Он чувствовал только её, отдающуюся целиком и полностью. Оторваться от этой женщины было невозможно. Они исступлённо двигались навстречу друг другу, стоны Марина уже не сдерживала совсем и слыша её голос, Минус ещё больше тянулся к ней. Какие-то звуки слетали с её губ, словно обрывки слов, хоть понять их Серёга вовсе не мог. Марина так задрожала, смыкая ноги, что Минус почувствовал одновременно с ней. Страсть к Марине оказалась сильнее разума.

Она распахнула глаза, тяжело дыша и затуманенным взглядом уставилась на Серёгу. Её губы ткнулись в него, не имея сил даже на поцелуй. Минус тихо произнёс:

– Прости. Я не хотел в тебя…

– Это было так… – только и проговорила она заплетающимся языком. – Всё хорошо, – Марина прижалась к нему. – Не переживай. Как же мне сладко… – она пьяно улыбнулась. – Я сильно кричала?

– Нормально, – Серёга усмехнулся. – Здесь соседи далеко, не станут завидовать.

Она смутилась на мгновение, но тут же глаза засветились страстью:

– А есть чему завидовать! – Марина сияюще улыбнулась. – У меня никогда не было так! Ничего не замечала, всё как в тумане. Только тебя чувствовала внутри. Голова будто улетела куда-то. Мне очень хорошо… – и она принялась целовать Минуса.

– Мне тоже, – Серёга посмотрел в её глаза. – Ты необыкновенная женщина! Ты так действуешь на меня… – Минус покачал головой. – Какая ты… У меня слов нет, чтобы выразить то, что я чувствую, – добавил он, улыбнувшись.

– Я вижу, – Марина улыбнулась.– Мне слов лишних не нужно. Ты на меня так смотришь, что во мне всё сразу к тебе просится. Никакого стыда не остаётся!

Минус усмехнулся, обнимая её. Близость с этой женщиной вернула ему хорошее настроение. Он уже совсем по-другому думал о предстоящем деле. Серёга потянулся за пиджаком, разыскивая карманные часы.

– Тебе пора? – жалобно спросила Марина.

– Нет, – произнёс он, поглядев на циферблат. – Мне к семнадцати часам нужно быть на Пушкинской. А тебе когда домой надо прийти?

– После двух я обычно прихожу, пока доберусь пешим ходом с корзинкою своей. Тяжеленька она и туда и обратно. Я ведь с рынка продукты домой тащу. Муку там, картошку, я на месяц заранее покупать стараюсь, если денег хватает, чтобы повозкой довезти враз. А остальное каждый день носить приходится. Устали руки мои, Семён. Ох, как устали! Как вьючная лошадь уж совсем становлюсь. Ладно, чего жалиться! Всё хорошо, не волнуйся. Привычная я.

Минус поглядел на Марину, взяв её маленькую ладошку в руку. Тонкие, словно детские пальцы, были загрубелыми и потрескавшимися. Сразу видно сколько труда приходится им проделывать каждый день. Готовка, стирка, уборка… Минус вспомнил как эти пальчики ласкали его с невыразимой нежностью и сердце сжалось. Он посмотрел на её бесхитростное лицо, которое вовсе не выпрашивало помощи. Марина улыбалась и Серёга не мог отвести от неё взгляда. В разговоре она была простой и даже несколько грубой, но в постели Марина оказалась необыкновенной. По крайней мере, для него.

* * *

– Долго ещё, Сусанин⁈ – раздался Либин голос за спиной. – Или ты потерялся⁈ – и она тихо засмеялась.

– Шагайте молча, девушка. Не отвлекайтесь по пустякам. Берегите дыхание.

– Ты тогда от скуки заснёшь на ходу! Забредем куда-нибудь не туда. Нет, мы правильно идём, Сеня⁈ Ты там гляди, не заплутай в трёх соснах!

Минус обвёл глазами окружающий лес и усмехнулся:

– В трёх не заблужусь, а здесь, кто знает… – и увидев, как испуганно изменилось её лицо, рассмеялся.

– Свинья! – фыркнула Либа, хоть и не сердилась. – И не жди от меня ничего хорошего. Вырядилась из-за него, как полная дурочка, а он ещё пугает!

– А по-моему тебе идёт.

– Очень, – она произнесла ядовито. – Особенно эта шикарная куртка! В такой ещё предки по Иерусалиму шастали! А мужские брюки! Ты видел хоть раз, чтобы женщина так одевалась⁈

– Как ты любишь говорить, то женщина, а это ты! Так что всё в порядке.

Огромный комок земли ударил Минуса между лопаток и Серёга обернулся, глядя на довольное Либино лицо.

– Получил⁈ – она улыбнулась. – Может, добавить⁈

Минус шагнул к ней и поцеловал смеющиеся губы.

– Вот видишь, а ты меня брать не хотел! – она тихо засмеялась. – И это ещё один довод в мою пользу!

– Боюсь я за тебя, неужели не понятно⁈ Ведь это совсем не шутки, Либочка! Я себя скотиной чувствую, что разрешил тебе быть со мной! Понимаешь⁈ Я своё малодушие простить не могу! Ведь знаю, что нельзя, а всё равно потащил с собой!

– Можно, – холодно проговорила она. – Не дури, Сеня! Мы ведь дома всё обсудили. Я тоже не могу ходить из угла в угол и не находить себе места! Когда ты уходишь, я всё время боюсь, что ты больше не вернёшься! Ты можешь это понять или нет⁈ Ты представляешь, как страшно тебя ждать⁈ Да лучше в любом деле с тобой рядом быть, чем так изводить себя!