Текст книги "Позывной «Минус» (СИ)"

Автор книги: Валерий Камнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

Глава 31

* * *

Трёхэтажное здание на Кирилловской улице светилось незашторенными окнами. В этом доме располагались редакции сразу нескольких газет и журналов. Нужный Минусу «Двуглавый орёл» занимал небольшое помещение на втором этаже. Серёга поставил фиат у входа, не глуша двигатель. Швейцар попытался его не впустить, но Минус возмущённо произнёс:

– Материал не ждёт! Номер уже верстается, а ты тут мешаешь! Прочь с дороги! – и он ткнул швейцару десять копеек. – За машиной пригляди, – добавил Серёга, проходя мимо.

Поднимаясь по лестнице, Минус столкнулся с невысоким полным человеком в очках, который тяжело дыша, спускался вниз.

– Вы не подскажете, где редакция «Двуглавого орла»? – спросил Серёга.

– По коридору налево, – выдохнул человек, – там герб на двери, не ошибётесь. Только если вы, молодой человек, хотите к ним на работу, то не посоветую. Платят мало и не вовремя. Уж лучше к нам, в «Киевские ведомости».

– Спасибо, – Минус улыбнулся, – но пока не нужно.

Он свернул в коридор и на одной из дверей заметил тусклое изображение двуглавого орла. Серёга толкнул её, оказавшуюся незапертой, и оказался в длинной комнате. Прямо, напротив входа, располагался стол, за которым сидел высокий худощавый парень с черными завитыми усами. Справа, вдоль стены располагалось ещё несколько столов, но только за одним находился паренёк в очках, торопливо перебирающий бумаги. При виде Минуса оба замерли.

– Я ищу Володю Голубева, – проговорил Серёга.

– Это я, – произнёс усатый. – А что вы хотели?

– Друзей твоих найти. Мишу Беленького и ещё одного.

– Я вас не знаю, – фыркнул Володя, – и нечего мне тыкать.

– Так познакомимся. Семён Звягинцев. Друзья твои мой магазин подожгли, как ты знаешь. Надо им должок вернуть.

На лице Голубева отразилось недоумение. Он как-то неуверенно произнёс:

– Магазин? А к чему это⁈ Не знаю я.

Минус отчётливо понял, что этот парень и вправду не в курсе, уж слишком удивился. Серёга заговорил снова:

– Знаешь или нет, а где их найти точно должен знать.

– На Новокараваевской Мишка живёт. Пятнадцатый дом. Только я с тобой поеду.

– Поехали, – Минус спокойно кивнул. Он подождал пока Голубев набросит на себя пальто и спускаясь по лестнице, услышал его голос за спиной:

– А с чего ты взял, что это он? Я что-то не понимаю ничего.

– С того, – хмыкнул Серёга, – некому больше такой хернёй страдать. То свиную голову притащил, то лавку поджёг. Нет бы со мной разобраться…

– А зачем ему это?

– Вот сам и спросишь. Пообщались мы в тире, девушки ему мои не понравились.

– Девушки? – Голубев удивлённо поднял брови.

– Да. Знакомые мои.

– Вот как… – Володя поднял брови. – А магазин-то жечь зачем?

– Методы у него такие. Мне про вашу организацию так и говорили. Одно название от орла.

Голубев вспыхнул:

– Ты нас не критикуй! А методы у нас нормальные. Или ты за революцию⁈ – произнёс он с презрением.

– Нет, – спокойно ответил Минус. – А методы у вас идиотские. Я вот вчерашний номер твоей газеты прочёл, так просто слов нет. Чего там написано? Засилье евреев в Киеве. Всё. Ну, ещё на последней странице статья о сербском народе. Одна нормальная из всей газеты.

– Гриша писал, – выдохнул Голубев. – Хорошо вышло.

– Хорошо. А остальное? Читать невозможно. Ты сам хоть веришь, в то, что пишете?

– А что неправильно⁈ Ведь жиды всё кругом заполонили! И Государя не поддерживают! Только и гляди, теракты устраивать горазды! Всех их нужно из Киева выселить!

– Куда? – усмехнулся Минус. – Ты вообще перепись жителей Империи читал? Куда ты столько людей выселять собрался? А главное, зачем?

– Куда… – ответил Голубев хмуро. – Куда угодно пускай убираются! Хоть в Америку! Хоть в Сибирь! Лишь бы отсюда подальше.

– В Сибирь… А чем Сибирь от Киева отличается? Как будто она на другой планете. И то и то Россия. Какая разница, где они жить будут? Или ты так рассуждаешь, чтобы с глаз долой, а там пусть делают, что хотят?

– Что хотят! Им волю дай, так всё испоганят! Надзор за ними нужен! Вообще решить вопрос с жидами нужно раз и навсегда!

– Это как? – Минус ухмыльнулся, вспоминая австрийского художника. – В печках сжигать?

– Зачем? – Голубев растерялся. – Пусть уезжают! Ведь уезжают же понемногу!

– Да, я слышал. А потом из-за границы переводы шлют на революцию.

– Вот видишь! А ты их защищаешь!

– А ты понять не можешь, что решение вовсе не в том, чтобы они уехали. Вот скажи, тебе лично, как они мешают?

– Государя свергнуть хотят!

– Возможно и хотят, почему нет? Его кто только свернуть не хочет. Ты газеты кроме своей читал?

– Как это свергнуть⁈ – Володя разозлился. – Да на нём вся Империя держится!

– Вот, – кивнул Минус, – вроде не дурак, а с евреями борешься. Ведь не в них дело. Повод они хороший, чтобы власть шатнуть и больше ничего. Ерундой ты занимаешься, Володя. Вот ты говоришь, что за Государя беспокоишься, а сам о погромах мечтаешь. Не понимаешь ты, что это ему только во вред. Ты говоришь, что евреи революцию поддерживают. Так сделать нужно, чтобы не поддерживали.

– Это как? – Голубев заинтересовался.

– Убрать расслоение по национальности. Дать им права и голову не морочить. Ведь идиотизм получается – у татар права есть, а у евреев нет. Ты сам хоть понимаешь, как это вредит. Вот представь, если бы у тебя их не было. Ты как бы тогда к Государю относился?

Голубев на миг замялся, но тут же произнёс:

– Ещё чего! Права им подавай! И так уже в Думу законопроекты тащат! Обойдутся.

– Соображать ты не хочешь, Вова. Совсем не хочешь. В государстве не должно быть бесправных. Дикость это, причём выгодная для врага. Ты сам подумай, как удобно из среды бесправных вербовать террористов. Потому и идут многие. Не только поэтому, конечно, но это важный фактор. Дай им права и нормальную жизнь, так десять раз подумают, рисковать ей или не надо.

– Жидов нельзя с остальными равнять.

– Ладно, всё ясно с тобой. Бесполезно разговаривать. Где этот пятнадцатый дом?

Фиат едва пробирался по ухабам. Темень стояла непроглядная, только свет фар озарял пустынную улицу.

– Вон, где зелёная калитка.

Покосившийся домик выходил на улицу, справа от него находились ворота и тянулся невысокий заборчик, в котором зияли прорехи, Минус не выдержал и усмехнулся:

– Это тоже жиды разобрали? – Серёга что есть силы нажал клаксон.

Они вышли из машины и Голубев забарабанил в окно. Калитка приоткрылась и показалась женщина лет пятидесяти, в наброшенной на плечи старенькой шубе:

– Володя, здравствуй, – проговорила она, признав Голубева, – а Миша ещё не пришёл. Вы подождёте его?

Голубев кивнул. Минус заглушил двигатель и вошёл следом. Женщина провела их на кухню. Сидя за неровным самодельным столом, Серёга пил чай и слушал разговор Светланы Александровны, Мишиной мамы и Голубева. Несмотря на разницу в возрасте, Володя и Миша учились на одном курсе Юридического факультета. Напротив Минуса находилась девушка лет пятнадцати, Зоя, сестра Беленького. Она неохотно вступала в разговор и то, только если мать обращалась к ней.

Дверь скрипнула и обалдевший Миша вошёл на кухню. Он встретился с Минусом глазами и едва кивнул. Голубев напротив, оживился, и подавая знак Серёге, поспешил на улицу.

– Ты зачем лавку сжёг⁈ – зло произнёс Володя, едва они оказались во дворе. – Ведь мы говорили, что должны бороться законными методами! Это что ещё такое⁈

Беленький промолчал и тут заговорил Минус:

– Значит так. Счастье твоё, что ты мануфактуру полностью не сжёг. Только дверь и витрины. Жильцы с верхних этажей увидели вовремя. Ты же им, сука, чуть квартиры не спалил! Завтра утром приходишь туда и будешь рабочим помогать новые окна вставлять. Я бы с тебя деньги взял, так это у них отнять – Минус кивнул на дом. – Ты чём думал, мудак, когда затевал это? Ты представляешь, если бы кто твой дом вместе с семьёй сжёг⁈

– Я бы его убил, – хрипло произнёс Беленький.

– И чё, легче бы стало⁈ – Минус ухмыльнулся. – Ты дочудишься, что тебя положат. Борец с евреями нашёлся. Некогда мне с тобой тут дискуссии разводить. Завтра утром чтобы был у лавки. Гляди, если не придёшь – не обижайся.

Беленький промолчал. Голубев увязался за Минусом:

– В город подвези, а то отсюда пока доберешься…

– Поехали, – Минус заводил фиат, – на Житомирской высажу, дальше сам пойдёшь. У меня не такси. И так из-за этого идиота столько времени потратил.

– А ты в полицию заявлять не станешь?

– Они сами расследование проводят.

– Это ясно, – Голубев хмуро ответил. – Ты не думай, он завтра придёт. И ещё наши придут. А он правда там чуть квартиры не сжёг?

– Да, – Минус кивнул. – Ты представляешь, у людей праздник, а тут пожар! Хорошо, что в ту ночь они не спали. Ты поговори с ним, чтобы не творил такое больше.

– Обязательно, – Володя охотно согласился. – А не то из организации исключим. Мы против такого. Это в союзе разные люди есть.

«Ага, – подумал Минус, – против вы, чего сказки рассказывать. Ты может и против да и то не факт».

Серёга поглядел на Голубева и проговорил:

– Ну всё, приехали. Бывай, Володя. Я надеюсь, больше видеться не станем.

– А я думал тебя на собрание пригласить, – вдруг произнёс Голубев. – К нам интересные люди приходят. Ведь ты монархист?

– Само собой, – кивнул Минус, – но на собрание не пойду. Хватит с меня вашей организации.

Голубев попрощавшись, распахнул дверь и медленно зашагал по улице. Минус тронул фиат и глядя на удаляющегося человека, ухмыльнулся. «Двуглавый орёл» оказался совсем не таким, как Минус представлял. Серёга развернул машину и притормаживая, спустился по Житомирской вниз, поворачивая домой.

* * *

Петербург встретил метелью и шагая по перрону, Минус проклинал Колю, отказавшегося от предложения выдать миномёт за своё изобретение. Серёга долго убеждал его в выгодности такой сделки. Николаю награда, а то и карьера, а Минусу не ехать в чёртов Артком, но бесполезно. Артиллерист даже оскорбился и теперь Минус хмуро шагал рядом с полковником Кондратьевым, казалось ничуть не обращающим внимание на погоду. Дорога в Петербург была ещё тем испытанием. Билеты продавались на любой поезд, следующий в данном направлении. К удивлению Серёги, можно было спокойно отдохнуть хоть в каждом из городов по пути, а потом преспокойно занять место в идущем тем же маршрутом поезде, даже через несколько дней. Подобная организация для Минуса была совершенно непривычной.

Усаживаясь в крытые сани, Серёга разглядел застрявший в снегу «бенц», над водителем которого потешались извозчики. Полковник проговорил:

– Что ни говори, а лошадки надёжнее.

– Это пока, – ответил Минус. – Усовершенствуют автомобили и никаких лошадей не понадобится.

– Возможно, – Кондратьев задумчиво произнес, – вот только не хочется такого. Хороший конь, можно сказать, друг. А этот механизм – он ведь без души.

– А тут как посмотреть, – Серёга усмехнулся. – Вот если конь почти как друг, то и терять его в бою должно быть больно. А машину не жалко. Ну, попал снаряд и чёрт с ней. Новую выдадут или сам купишь.

– В этом плане лучше, само собой. Лошадей терять жалко. Ведь привыкаешь к ним. Вот мой Черкес как охромел, так переживал за него, как за ребёнка, – полковник развёл руками. – А у Шеина коня убило, так он после несколько дней ни с кем почти не разговаривал.

– Как вы думаете, выгорит дело? – Минус сменил тему. – Или просто мы с вами прокатимся.

– Не знаю, – Кондратьев повёл глазами на свёрток с эскизами. – Николай Александрович обещал принять и оказать содействие, в случае, если ему изобретение покажется годным. У них там сейчас и без того хлопотно. Военное министерство одно требует, министерство финансов и вовсе другое. Не позавидовать, если коротко.

Наконец они добрались к Арсенальной набережной и громада Михайловской артиллерийской академии предстала во всем величии. Минус осторожно шагал немного позади полковника, которого сухощавый фельдфебель вёл по длинному коридору.

Хозяин кабинета носил золотые погоны генерал-лейтенанта и Минус с любопытством разглядывал мундир. Забудский Николай Александрович пробежал глазами по эскизам и подняв голову, испытывающе посмотрел на Серёгу:

– Так это вы автор сего изобретения?

– Да, ваше высокопревосходительство, – Минус всё же не забыл наставления полковника, как правильно обращаться. – я.

– Любопытный проект, – произнёс Николай Александрович, помедлив, – и в отличие от многих, больших ресурсов не требует. Признаться, я удивлен. Вы, молодой человек, как я погляжу, и в армии не служили. Стало быть у вас есть интерес к инженерному делу?

– Да, – неохотно согласился Минус, не зная, что сказать, – есть.

– Вы где обучались?

– Я инженерному делу не обучался. Совсем другая специальность у меня. Ветеринар.

Хозяин кабинета впервые посмотрел на Минуса заинтересовано:

– Стало быть самостоятельно обучались?

– Немного, ваше высокопревосходительство – Серёга ждал, когда закончится этот разговор. Ему очень хотелось отдать проклятые эскизы и уехать как можно скорее. Он только надеялся, что генералу не захочется расспрашивать дальше.

– Вот результат необдуманных действий! – хозяин кабинета покачал головой. – Ведь из вас бы толковый инженер получился, а вы в ветеринары подались. Только тягу к изобретательству так легко не перечеркнуть!

«Ой, – подумал Серёга, – отстаньте уже наконец. Нашли изобретателя».

Минус промолчал. Он с замиранием сердца ожидал решения.

– Удачно ты, Борис, этого молодого человека привёз, – Забудский обратился к полковнику. – Я его работу Роберту Августовичу передам. Будет ему очередное занятие. Он как раз что-то интересное для себя искал, чтобы от гаубицы отвлечься. Идёт проект туговато, впрочем, не только от Роберта зависит. А тут у нас работа стоящая. Главное в металле исполнить, а там дело не станет. Протолкнем, даст бог.

– А вам, молодой человек, рекомендую в наше артиллерийское училище поступить, – внезапно Николай Александрович поглядел на Минуса. – Оно ведь по призванию, работать приятнее.

– Я подумаю, ваше высокопревосходительство, – ответил Серёга неуверенно.

– Подумайте, – Забудский усмехнулся в усы. – Я полагаю, что вы примете верное решение.

Оказавшись снаружи, Минус глубоко вдохнул морозный воздух, приходя в себя.

– Какой же ты ветеринар, Семён, если в лошадях не смыслишь? – раздался удивлённый голос Кондратьева.

– Да вот такой, – Минус развёл руками. – Образование получил лишь бы было, всё равно работать по специальности не планировал. Хоть и нехорошо это.

– Нехорошо, – полковник задумчиво произнес. – А ты где учился?

– Во Франции, – ответил Серёга неохотно. Он хоть и заставил Анечку немного вдолбить ему французский язык, но всё равно опасался разоблачения. Минус уже пожалел, что ляпнул про ветеринара.

К его удивлению Кондратьев махнул рукой:

– Ясно всё. Чего от них хотеть. Разве они могут научить. Только время потратил. А коня купи, как вернёмся. Не пожалеешь. Только хорошего.

– Обязательно, – Минус усмехнулся, – но железного и весной. Я уже присмотрел. Мотоцикл «Индиан». Хороший конь и овса ему не нужно.

– Железо ведь, – полковник скривился, – ничем от твоего автомобиля не отличается. Нет, Семён, лошади это прекрасные создания. Просто ты не понимаешь.

– Не понимаю, – согласился Минус. – Ведь я и ездить на них не умею, – при этих словах Кондратьев уставился на него с удивлением. – Мне ведь не просто нужно лошадь купить. Тогда учиться придётся. А это сколько времени потребуется! Мне мотоцикл привычнее. Хоть признаться, иногда смотрю на породистых коней, когда встречаю на улицах. Красивые животные. Очень красивые.

– Я думал ты их просто не любишь, – произнёс полковник, – а оно не в этом дело! Не сообразил, что некому тебя учить было, если ты с бабушкой рос. Ясно теперь.

– А сложно учиться? – с интересом спросил Минус.

– Нет, если конь спокойный. Для учёбы только смирный и нужен. А так ничего сложного. Если ты на мотоцикле умеешь, то и на лошади научишься.

– А долго учиться?

– Не быстро, – Кондратьев кивнул головой, – от способностей зависит. Так, чтобы без особых изысков, но добротно, то не меньше года. Азы освоить нужно, а потом скорее пойдёт. Может и за полгода неплохо поднатаскаться выйдет. Как заниматься и чего хотеть достичь в итоге. Ты ведь говорил, что в тир каждый день ездишь. Значит, дисциплина есть. Поставишь себе задачу и справишься.

Минус с сомнением поглядел на полковника:

– Умеете вы человека убедить. Даже интересно стало. Точно коня куплю, только не сейчас, слишком холодно. Уж если учиться, то лучше весной. Придётся осваивать копытный транспорт.

Кондратьев улыбнулся и они зашагали к ожидающему извозчику.

Глава 32

Лёгкий ветерок едва раскачивал тоненькие ветви, ещё без малейшего намёка на листву. Март хоть и выдался тёплым, но ночами подмораживало и высокий крепкий человек, несший за спиной громоздкий свёрток, едва не растянулся на склоне.

– Обэрэжно, – негромко произнёс второй, шагающий рядом без всякого груза, – а нэ то злэтыш звидсы до самого нызу.

– Так помог бы, – выдохнул человек с грузом. – Советы мне твои без нужды. Далеко ещё?

– Майже прыйшлы, – говоривший недовольно скривился. – Тут нэдалэчко, попид дэрэвами.

Ночь стояла безлунная и только впереди смутно виднелись ряды деревьев. Идущий без груза на миг замешкался, но тут же безошибочно определил:

– Ось, бачыш дэ тэмрява⁈ – произнёс он, указывая рукой влево.

– Тэмрява, – презрительно фыркнул второй. – Тут везде темно, как у чёрта в заднице. Веди давай.

Они зашагали левее и теперь глазам второго ясно открылось тёмное пятно, выделяющееся даже на фоне окружающей ночи. Идущий первым заговорил:

– Вхид. Дывысь, голову не зачэпы. Тут нызэнько.

Он чиркнул спичкой и отблеск пламени осветил вход в пещеру, и вправду низкий до крайности. Оба остановились рядом и второй, опустив свёрток на землю, принялся разматывать его. Из старого одеяла, покрытого пятнами крови, выкатилось тело подростка, смутно видимое в темноте. На трупе были надеты только трусы и один чулок. Руки были связаны. Внутри свёртка также оказалась куртка и другие вещи.

– Заносим, – проговорил второй. В тусклом свете очередной спички мелькнули его рыжие кудри. Он поднял тело под руки, не дожидаясь подельника, и согнувшись, медленно пролез внутрь пещеры.

– Цэй Боря шось заумнэ затияв, – произнес первый, прикурив папиросу. – Краще було б зарыты. Надийнише.

– Он здорово придумал, – выдохнул рыжий, усаживая тело в неестественной позе. – Тебе не дотумкать до такого, соломенная башка! И от байстрюка избавимся, твари проклятой, и жидов погромим. Вот увидишь, дело верное.

– Так казав Мыкола пэрэд тым, як його повисылы, – коротко усмехнулся человек. – Вирнэ дило – цэ так його заховаты, щоб не знайшлы. Ты як хочэш, Латыш, а я нэ маю змогы тут залышатысь. Я тоби допомиг и усэ, вшываюся. Нэ шукай мэнэ. Я и тоби нэ раджу в Кыеви блукаты. Знайдуть та повисять.

– Не каркай, Седой! – ответил рыжий, отправляя пачку тетрадей в выемку камня. – Не хочешь, так уезжай! Держать не станем. А мы ещё карманы бабками набьём! Это тебе не собор грабить. У жидвы всегда есть, чем разжиться!

– Дурэнь ты, – сказал человек добродушно. – И Боря тэж дурэнь. Вэлыки дурни. Росточком з бугая, а розуму ни хуя.

– Ты зубы сомкни, покуда не выпали, а то в кармане станешь носить, – ответил рыжий, но тоже беззлобно. – Умник выискался! Забыл, кто тебя к делу приставил? То-то и оно! У Борьки с головой всё в порядке.

– Хэ, – человек закашлялся папиросным дымом. – Дэ там… У нього вси клэпкы давно злэтилы. Ось побачыш. Згадаеш ще Кузьму.

– Вспомню, как на Кавказе стану кости греть, – усмехнулся рыжий. – Подумаю, где там Кузя? Жив али с голодухи помер⁈ Выпью тогда за тебя, дурака. Ты что и вправду решил уехать⁈

– Так, – Кузьма кивнул головой, – и тоби раджу. Дило, якэ мае гроши дать, повынно буты нэ складным, а як почынають мудрувать, то соби слызькый зашморг вымудровують. Цэ я тоби побожась кажу.

– Хрена лысого! – фыркнул рыжий. – Меня петля обойдёт! – при этих словах он трижды сплюнул за левое плечо. – Иди уже, Седой!

Подельник молча протянул руку и только после заговорил:

– Знайдуть його швыдэнько. Тут хлопци бувають. Прощавай, Иван! Зазря ты звьязався з нымы. Дывысь обома очыма. Ця сука кучерява – падлюка ище та. Обэрэжнисть попэрэд усього. Прощавай! – повторил он и стал медленно спускаться вниз, направляясь всё левее. Оставшийся на месте Латыш думал только о том, когда разыщут тело. Ему никогда не нравилось ждать. Поправив рыжие волосы, он мерно зашагал по склону. Пройдя достаточно далеко, Иван выбросил одеяло, замаранное кровью, и насвистывая себе под нос, продолжил путь.

* * *

Одесса встречала ярким апрельским солнцем и Минус невольно прищурился. Такое знакомое чёрно-белое ландо медленно катило по брусчатке. Несмотря на хорошую погоду Либа упрямо приказала поднять крышу и сейчас, изо всех сил прижавшись к Минусу, положила голову ему на плечо:

– Несколько месяцев прошло, – шепнула она, – а чувство такое, словно много лет. Помнишь, Сеня, как мы с тобой впервые ехали в нём?

– Да, – Минус улыбнулся, – помню, конечно. На выставку.

– Точно, – Либа подняла глаза. – Я тогда и решила тебя у Сонечки утащить, если выйдет. Я знаю, что свинство, но мне этого захотелось. Вот прям азарт пришёл. Смогу или нет⁈

– Кстати, как она⁈ – спросил Серёга. – Давно о ней ничего не слышно.

– Нормально. Писала мне, что всё хорошо. Осенью замуж собирается. Наконец-то тётя Майя вздохнет спокойно.

– За того… – Минус не мог вспомнить.

– Да, – фыркнула Либа, – за Арончика. Знаешь, Сеня, я никогда не понимала, как можно быть такой послушной! Ведь ей с ним в постель ложиться, а не тёте Майе. Я бы на такое ни за что не пошла. Фу!

– Может он ей нравится⁈ – Минус пожал плечами.

– Может… – Либа скорчила рожу. – Ты сам хоть в это веришь⁈ Просто ей проще сделать так, чтобы родителей не расстраивать.

– Хватит про них! – Минус пожалел о начатом разговоре. – Ты лучше мне скажи, на сколько мы приехали? Неделя, как и договаривались?

– Не знаю… – Либа сделала невинные глаза. – Я бы вообще с тобой отсюда никуда не уезжала. Представляешь, Сеня, только ты и я! Знаешь, – она тихо прошептала в самое ухо, – а ведь сегодня будет отличная ночь! Наконец-то можно не прятаться. Мы займём гостевой дом и не спорь! Я так хочу! Хочу почувствовать себя на месте Ани. Хочу просыпаться и засыпать с тобой. Понятно⁈

– Понятно, – Минус кивнул. – А дедушка Моисей? Что я ему скажу?

– А то он не понимает с какого перепугу я в Киев отправилась! – Либа хитро прищурилась. – Мне стыдно перед ним, но ничего не поделаешь. Он всегда говорил, чтобы я делала только то, что хочу. Вот я и делаю. И ещё, Сеня, чтобы ты знал. Мой дедушка никогда не отговаривал меня общаться с тобой. Никогда.

Минус молча кивнул. Он чувствовал вину перед всеми – Анечкой, Либой и её дедом, но ничего не мог поделать. Серёга увидел громадный особняк и грустно усмехнулся.

– Выше нос, Сеня! – Либа ткнула его рукой. – У нас всё замечательно! Ты посмотри, какое солнце! Нечего сидеть с кислым видом!

Серёга поцеловал её в щёку, улучив момент:

– Не считается! – тихо произнесла она, улыбаясь. – Ладно, Сеня, пойдём к дедушке, а Ильяс пока занесёт вещи. В гостевой! – проговорила она, обращаясь к вознице. – Мы бы помогли, но я больше не могу ждать!

Либа внезапно подобрала платье и быстро-быстро побежала к крыльцу. Минус, улыбаясь, поспешил за ней.

Старый Моисей был очень рад приезду Либы, но от Минуса не укрылось хорошо скрываемое им волнение. Сейчас, сидя за столом, Серёга медленно пил чай и протягивая руку за очередным кусочком пирога, оценивающе поглядел на Моисея. Минус не знал, стоит ли заговорить с ним при Либе, чтобы выяснить, что гложет старика или же улучить момент, когда её не будет. Пока Серёга размышлял, раздался звонкий Либин голос:

– Ты, дедушка, что-то недоговариваешь. Как не услышу, так всё замечательно. Но меня не проведёшь! Опять мама приезжала к тебе и испортила всё настроение⁈

– Нет, – Моисей усмехнулся. – Я ведь говорил тебе, что давно уже не разговаривал с ней.

– Тогда я ничего не понимаю. Торговля зерном тебя точно не может огорчить. Ну, поделись со мной, – она скорчила молящую рожицу. – Я же вижу, что у тебя что-то не ладится. Здоровье⁈ – и Либа только сейчас испуганно посмотрела на старика.

– Нет, – Моисей усмехнулся. – На здоровье я не жалуюсь. Не переживай. Просто иногда нас огорчают события, на которые очень сложно повлиять. Тогда чувствуешь себя маленьким муравьём. Как бы ты не старался, но есть пределы возможностей. Не волнуйся, Либонька, я всего лишь стал слишком стар и многое принимаю близко к сердцу, хоть оно и не касается меня напрямую.

– Закон о западном земстве⁈ – высказал Минус свою догадку. – Так он, как я понимаю, к Одессе отношения не имеет. Если я внимательно читал газеты, то особо ничего не поменялось. Разве что влияние польских землевладельцев урежут. Но если вы из-за него переживаете, то значит я плохо читал. Должно быть я что-то пропустил.

– Вы практически догадались, Семён. – старик уважительно кивнул головой. – Похвально, что вы интересуетесь происходящим вокруг. С этим законом нехорошо вышло. Очень нехорошо. – Моисей задумчиво поглядел на Минуса. – То, что польских панов немного в укорот возьмут – неплохо, но ведь дело не только в этом. Бог с ними, со шляхтичами. Этот закон – он ответ тем, кто любит давить, а не договариваться. Самое плохое, что моему народу прежде всего. Ведь вы не знали, Семён, что в Думу был внесён ещё один любопытный законопроект? Об уравнивании евреев в правах с остальными подданными. Отмене черты оседлости прежде всего.

Минус замотал головой.

– Так вот, как вы понимаете, есть разные способы достичь цели и не всегда, кажущийся самым лёгким, на деле является таким. Мой народ гибкий. Он всегда был изобретательным. Мы обходили ограничения в течение многих поколений. А теперь некоторым захотелось добиться всего разом. Чтобы вы знали, есть несколько объединений, если можно так назвать, среди наших и методы у них очень разные. Может помните, мы как-то беседовали про Петра Аркадьевича?

– Да, – Минус кивнул. – Я помню, что вы говорили, будто в этом году он сможет решить еврейский вопрос.

– Не сможет, – хмуро произнёс Моисей. – В этом точно не сможет, да и не захочет теперь.

Серёга внимательно смотрел на него и старик продолжил разговор:

– Некоторые из нас медленно, но верно шли к цели. Несмотря на противодействие отовсюду, – добавил он, тяжело вздохнув. – И уверяю вас, предварительные договоренности уже состоялись. Оставалось совсем немного, но тут всё испортили вмиг. Ведь бескровное решение нашего вопроса не устраивает слишком многих. Особенно за границей, – хмуро произнёс старик. – Сказать по правде, если разобрать Думу по личностям, то найдём там сколько угодно радеющих за французские, немецкие и особенно за английские интересы, прикрываясь заботой о русском народе. Государь проявил непростительную слабость, позволив образовать её. Ведь никогда нельзя идти на уступки под давлением. Никогда. Уступив в мелочи – утратишь всё. Ведь любая уступка воспринимается как признак того, что можно додавить к нужному решению. Стоит только добавить террора. А они добавят, – Моисей покачал головой. – Ещё и как добавят, Семён.

– Я так понял из ваших слов, что Петру Аркадьевичу кто-то ультиматум выдвинул?

– Можно и так сказать. Но эффект получил обратный. Хоть может именно того и добивался. Чтобы и нам всё испортить, и заодно против Государя настроить кого только можно. Скорее всего, именно этого и добивались. Ведь всем известно, что Пётр Аркадьевич не терпит давления. Да и денег не берёт, уверяю вас. А уж какие суммы ему сулили, просто представить страшно! Только теперь уже не станут, наверное. Нет, наши ещё попробуют подход найти, чтобы договориться, но не верю я больше в это. Пётр Аркадьевич теперь человек без опоры. На него все разом ополчились. Один Государь остался. И то поговаривают, что пытаются уговорить его в отставку Петра Аркадьевича отправить. Нехорошее время, Семён, уж больно нехорошее! Мальчишка этот ещё…

– Какой мальчишка? – Минус не понял ничего.

– Убиенный в Киеве, – мрачно ответил Моисей. – Вы, наверное, мимо пропустили новость. Но уверяю, что этот случай ещё всем боком выйдет. А всё по дурости наших, помилуй Бог.

– А почему? – Серёга искренне удивился. – Я ведь читал, что тело нашли. Что в этом случае особенного?

– Ничего, но сделают, чтобы невиданный процесс устроить. Чувствуется сразу. Я ведь со многими связь поддерживаю. Раздуют из этого огонька целый пожар. А всё наши бестолковые, замять не сумели.

– А сейчас поздно замять?

– Не знаю, – Моисей задумался. – Оно ведь как вышло. Следователь там ума небольшого оказался, хоть и сговорчивый. Деньги-то взял, но только расследование провалил. Отчима он арестовал да выбили из него показания. Только хуже вышло. Наши ещё по усердию глупому газеты подключили. «Киевская мысль», будь она неладна. Те тоже денег взяли и статейки напечатали, да только ерунду, право слово. Нет бы к расследованию призвать беспристрастному, так стали огульно родственников обвинять, а как в лужу сели, так и до цыган дошло… – старик тяжело вздохнул. – Хуже нет, чем дураку поручить – только изгадит всё. А «союзовцы» и уцепились за это. Благо наши сами повод дали, да ещё какой! Теперь так легко не замять, если вообще возможно.

– А в чём трудности? Найти, кто это сделал и всё.

– Всё! – Моисей грустно усмехнулся. – Это вам так кажется, по незнанию. Я скажу, что со дня на день в думе подписи закончат собирать и запросы по этому делу направят. А как с самого верха давить начнут, то и сделают виноватым того, кого нужно. Эти ведь бездарности наворотили сразу и теперь доверия нет.

– А смысл евреев обвинять?

– Сорвать и то немногое, о чём удалось договориться. Кто-то удачно этого парнишку жизни лишил. Специально для этого, возможно. Нету ведь, понимаете, специалиста по сыску! Ни за какие деньги не найти… Наши Николая Александровича просят, но он возвращаться, как частное лицо не хочет. Может и уломают, но время больно дорого. Тут ещё и загвоздка в том, что нашим принимать участие открыто нельзя. Ни в коем случае нельзя. Только опять загубят всё, что можно.

– А кто это – Николай Александрович?

– Красовский. Сыском до недавнего времени в одном из районов Киева руководил. Толковый человек. Очень толковый. Но мешал он многим и потому сместили его. В глуши губернии теперь. С ним ведь и Виталий Владимирович ушёл. Тоже специалист был. А кто сейчас остался из способных – не знаю. Город-то от меня далек, а доверия к нашим у меня теперь поубавилось. Деньги только без толку тратят. У вас случайно знакомств полезных не образовалось? – старик внимательно посмотрел на Минуса. – Либонька, признаюсь, удивила меня, когда рассказала, что вы какую-то чудо-пушку выдумали и в Петербург проект отвезли.