Текст книги "Судьба по имени Ариэль"

Автор книги: Валерий Ярушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

1997 год, «Звездный калейдоскоп»

Между тем я перестал так болезненно реагировать на все эти перипетии, и дома загорелся новой идеей. Поклонники в один голос требовали восстановить прекрасные мгновения 70-х, и я решил сделать ретро-шоу. В театре драмы вместе с местными художниками на сцене нагородили нечто, напоминающее садовую беседку с кустами и скульптурами в стиле тех годов. Сшили незамысловатые костюмы. Это были брюки-клеш с водолазками разных цветов. У меня была красная фуфайка с желтым серпом и молотом на груди: пусть, думаю, коммунисты порадуются… В общем, совковая обстановка. В репертуаре – то, что котировалось тогда на танцах. Например, старенькую «Принцессу» Вити Колесникова и Валеры Паршукова я восстановил ноль в ноль. На фирменной «Ямахе» нашли прикольный тембр, напоминающий поросячие звуки ионики «Юность». Песни «Проснись, весна!» и «Порт» из репертуара польских групп «Червоны гитары» и «Три короны», но с моими текстами пели хором со всем залом. Не обошел вниманием и русские народные песни. Шедевр «Отдавали молоду» получился просто здорово. Причем, крепкий вокал «Иваныча» был не хуже ариэлевского, а соло гитары у Рафа драйвовым звуком был намного лучше антоновского. Публика приняла все это «на стон»! Ну, а «В краю магнолий» в проходах даже плясали…

Опять охапки цветов, овации, автографы. Жизнь, казалось возвращается в прежнее русло… Пишу новые песни, но ловлю себя на мысли, что все это – выстрел пушкой по воробьям. Нужен выход на телеэкран. Вспоминаю эпизод трехлетней давности, звонок из Москвы с ЦТ. Мужской голос представился: «С вами говорит Сергей Лисовский, редактор. Валерий, мы получили ваши фонограммы. Две песни, а это «Первая последняя любовь» и «Казачья» нам понравились, и их можно снимать. В размере оплаты, я думаю, это… два…» Я не понял и переспросил: «Простите, я не понял, чего… два?…» На том конце провода: «Два «лимона», естественно!…» Потом, по-братски: «Ну, старик, времена и цены изменились, теперь телевидению надо платить, а не наоборот…» Видимо теперь, прежде, чем писать хорошую музыку, надо позаботиться о дружбе с богатеньким поклонником.

А тут жена ворчит: «В семье растет дочь-певунья, а папа-композитор не может дитю хотя бы одну песенку «нашкрябать»…» Тут самолюбие мое взыграло. Представился случай. Меня познакомили с интересной пожилой женщиной поэтом Асей Борисовной Горской. Ее стихи мне сразу понравились. В них были именно детские темы, мысли, как будто ей самой лет 10–12. Я это сразу почувствовал. Тут же рождается первая песня для моей Аленушки «Хрустальная капель», наполненная каким-то весенним солнышком. Работа над детскими песнями настолько увлекла, что я на время забросил работу над своим основным репертуаром. А тут музыкальная общественность Челябинска заметила мои «потуги» и пригласила в жюри международного детского фестиваля «Звездный калейдоскоп». Буквально на подъеме пишу гимн с тем же названием, который мне самому безумно нравится… Пишем фонограмму, где с моей дочерью в последнем куплете просто шикарно поет Оля Сергеева. В прессе пишут: «Ярушин впал в детство…» За кулисами дочь разревелась, как же – не стала лауреаткой!…. Я ее успокаиваю: «Твое время еще впереди!» По инерции везу Алену еще на один детский конкурс «Золотой петушок» в Нижний Тагил. Еще одни слезы, но на это раз ей читает нравоучения знаменитый Андрей Биль, говоря, что конкурсы – это хорошая школа, и в будущем она обязательно победит!…

1998 год, «Аквариум детства»

Когда раздается звонок из Москвы, мой организм сразу начинает работать в каком-то приподнятом режиме! Особенно, когда звонит Давыдов. Это значит, я опять встречусь со своими друзьями-звездами. Матчи-концерты бесследно не проходят. Главным образом, я даю о себе знать, что я жив и продолжаю начатое дело. Все-таки, чувствую, меня народ еще не забыл. Как в старые добрые времена география – Киров, Чита, Новосибирск, Курган. И все передвижения на персональном черномырдинским самолете! (Тогда Черномырдин был премьер-министром, и этот правительственный спецсамолет ТУ-134 сделали, как штабной) Вспоминаю Курган. Сижу на скамейке запасных, и слышу – народ на трибуне кидает реплики: «Ярушина – на поле!». (Для меня ведь местные болельщики – почти земляки) Играющий тренер, знаменитый вратарь, олимпийский чемпион Леша Прудников заулыбался и крикнул: «Барыкин – смена! Валерка – пошел!» Тут же, забыв о сломанной ноге, устремляюсь вперед. И вот он, исторический момент. Через пять минут мы забиваем гол, и я нахожусь на поле рядом с еще одной легендой-спартаковцем – Юрием Гавриловым! (По условиям игры, в командах можно было иметь до трех профессионалов). Но главный шоумен в команде – Сережа Крылов. Его появление на поле – уже визги толпы! А уж когда у него мяч – стоит просто рев! Имея такую комплекцию, очень живой и подвижный на поле. Но, по сценарию, его обязательно должен кто-то уронить в штрафной площади. Вот тут «обиженный» Крылов сам бьет пенальти. Как правило, снимает майку, чем несказанно забавляет женскую аудиторию. Затем этот желеобразный гигант разбегается и профессионально кладет в «девятину» мяч!..

К сожалению, в мое отсутствие дома происходят не всегда приятные вещи. Уходит клавишник Леня Спадавеки. Бизнес по недвижимости оказывается для него более привлекательным… Теперь нас – пятеро…

Конечно, держать при себе группу из 6 человек можно было только в том случае, если она, более или менее, загружена работой. Но канули в небытие беспечные филармонические времена, и надо было лезть из кожи вон, чтобы часто работать.

Недавно из Голландии в Челябинск вернулся «Уральский диксиленд». Игорь Бурко и его команда после нескольких лет житья и работы там, вновь приехала домой. Расколовшись за кордоном на 2 ансамбля. Причем, Игорь отвоевал свое название через суд. Я немного завидовал ему. Но все это проходило там, в другой стране, где законы просто работают и все по-справедливости…

Еще одного поэта подкидывает мне судьба. Это, немолодой уже, бывший блокадник из Питера Олег Леонидович Смирнов. На удивление несколько стихов сразу легло на музыку. А может, я «изголодался»? Ольга Сергеева набирает обороты. Недавно она поступила в музыкальную академию Гнесиных. Педагогом явилась певица Валерия. В Москве Ольга уже котируется весьма неплохо. Готовится к «Славянскому базару». Это тешит мое самолюбие. Вместе с «Иванычем», Сергеевой и «Уральским диксилендом» пишу сценарий песенного спектакля «Старый капитан». Кстати, этот шлягер с таким названием я написал в круизе на «Шаляпине». Автор стихов тоже Смирнов, только это журналист Сергей, друг Святова. Концерт получился в совковом мюзик-холловском стиле, но всем очень понравился. Это был, пожалуй, мой первый крупный сольный проект, где я выступил как певец, композитор, аранжировщик, режиссер, и один из ведущих вместе с шоуменом Сашей Термером. Главное достоинство программы, что все концертные номера звучали вживую! На сцене, кроме перечисленных артистов, симпатично восседали и самозабвенно исполняли скрипичные партии четыре симпатичных женщины. Это был скрипичный квартет челябинской филармонии. Казалось, я оживаю, у меня неплохая местная пресса. Вроде, есть уже солидное положение в обществе. Но мечта иметь свой творческий дом, ни от кого не зависеть все время толкает меня на новые подвиги. Еще есть честолюбие – а может Фонд Культуры подаст на народного? Хотя здесь в душе у меня воюют два человека. Второй, скромный одергивает: На фига тебе звание, оно ничего не даст тебе, только отпугнет часть аудитории. Потом надо будет ходить в бабочке, с портфелем и в шляпе….. бр-р-р-р-р-р-.. Я не такой. Живот и лысина почему-то не растут, а ведь пора уже… Что-то не нормальное… Может, к врачам обратиться?… Не сочтите это за мужское кокетство, но, честно сказать, о солидности я давно мечтал. Но… как говорится, не судьба! А пока пишу для новогодних елок детские танцулечки, песнюшечки… Боже мой, я опять в самодеятельности!.. «Арт-старт» – единственная отдушина, которая не дает расслабляться. Но опять все – за свой счет. В своей помощи городская администрация ограничивается арендой площадки, в лучшем случае, а в худшем дает в качестве призов ленинские часики на цепочке.

В который раз судьба дает шанс выскочить на эстраду хотя бы в аудиопродукции. В Москве заинтересовались моим новым альбомом, и я составляю договор о выпуске 17 песен под названием «Небесный фонарщик» и не где-нибудь, а в Нью Йорке!

И, как в далеком 78-м, мне опять крупно не везет! В августе этого года весь наш доблестный народ поставил на колени один вредный дядечка по имени «Дефолт», и рухнуло многое то, что по-доброму замышлялось.

Не бог весть, какие деньги, но они у меня «сгорели» в двух пирамидах. А следом и мой романтичный «Небесный фонарщик»…

Вот и Генаша ушел, не видя никаких перспектив. Роль администратора на себя берет барабанщик Виктор Риккер.

…Опять сижу в своей любимой 25-ой комнате в ДК ЖД. В той самой, исторической, где проходили репетиции «Ариэля» перед конкурсами и фестивалями, где ковались победы… Очень хотел сделать комнату-музей, да куда там!.. Здесь уже проходной двор. Часто репетируют джазовые коллективы, молодняк. Флейтист Жора Анохин – музыкант с большущей буквы, европейского уровня, вынужден репетировать где попало. Часто приходит сюда, я, естественно, не отказываю…

Два дня смотрю по телевизору ночные туры конкурса «Славянский базар» – как там наша Оленька? И вдруг: «Первая премия – Ольга Сергеева – Россия!» Как я радовался! Вот она – преемственность… Потом, звонки друзей, поздравления… Я говорю: «Вы что, какое отношение я имею, это Оленька – молодец.» В ответ: «Ну, это ты же ее открыл!» Хотя, не скрою, приятно. Вспоминаю, как я сделал ей самую первую аранжировку ее же песни «Летний вечер». Это была незатейливая босса-нова. Потом Оля блестяще спела «Звездный калейдоскоп». Но, «большому кораблю – большое плавание» и Оленька, выгодно выскочив замуж, «уплыла» в Москву…

Восхищаюсь поэтессой Асей Борисовной Горской. Пожилая женщина, а сколько энергии!. Видимо «подпитывают» ее дети, которые любят. Все-таки добилась своего – выпустила музыкальную книжку с детскими песнями. С помощью супругов Лурье она получилась великолепной. На финской бумаге, с шикарными рисунками, и что приятно, с моей музыкой. Назвали мы этот песенник «Аквариум детства». Выяснилось, что подобные издания – жуткий дефицит. Тем более, что она продавалась с кассетой. Через некоторое время ее, буквально, «смели» с прилавка.

В этом же году я дал старт своему необычному марафону. Поэт Олег Леонидович Смирнов, у которого к этому времени выходила 55-я книжка стихов(!), предложил мне, если так можно выразиться, «омузыкалить» их. Конечно, по возможности, не все. Нужно было выбирать. Причем, Леонидович просил долго не задумываться над аранжировками. Пусть, говорит, это будут экспромты… И я решил попробовать. Концертов было жутко мало, а здесь и творчество и хоть какие-то дивиденды… С утра включал старенький синтезатор «Korg М-1», где вместе с тембром рояля был уже скомбинирован бас. Читая стихи, мелодии сами просились «на выход»… Потом переключался на барабаны, и аккомпанемент был почти готов. В конце «приправлял блюдо» скрипочками, баяном или саксофоном, так чтоб можно было слушать. Потом брал микрофон и, пока была свежа в памяти мелодия, сбрасывал все это на магнитофон. И, ведь, неплохо получалось! Не задумывался о стилях. Разброс был от бардовских до хард-рока, насколько позволяли стихи. В основном, в них – любовь к природе, о друзьях, о безвременно ушедшей супруге поэта, о его новой семье… Во время сочинения пришлось превращаться и в поэта-припевщика. Так как в большинстве песен отсутствовали припевы – я досочинял их. Перешагнув пятисотный рубеж, нам с Олегом Леонидовичем обоюдно захотелось красивой цифры – 1000! И это мы преодолели. А потом еще… Забегая вперед, скажу, что состоялся мой личный рекорд – это 2065 песен, написанных ровно за 2 года! В это трудно поверить, но это так. Передо мной 128 кассет с записями… Можете послушать… Только придется запастись временем, заранее взяв отпуск за свой счет… Чудачество, скажете… Может быть… А я бы еще добавил – композиторская гимнастика для музыкальной мысли, или еще один повод вспомнить книгу рекордов Гинесса.

Под занавес года порадовала общественность города Челябинска, которая признала меня человеком года в музыкально-организаторской деятельности, вручив премию «Овация».

1999 год, второе пришествие «Емельяна»

Комната номер 25 в ДК ЖД уже превращалась в притон. Все музыкантские радости выливались в прямом и переносном смысле из стакана в стакан. Естественно, меня объявляли главным зачинщиком всех оргий, хотя духовики честно брали все на себя. Новые времена заставляли директрису Чушкину по-новому смотреть на культуру. «А не послать ли всех этих лабухов…» – думала она. Столько было предложений сделать в комнате что-нибудь прибыльное, магазинчик какой, или впустить экстрасенсов? Так, вскоре рухнула моя хрустальная мечта сделать в этой легендарной комнате музей «Ариэля». В аккурат, в день смеха 1 апреля мне было велено выметываться. Напрасно я умолял начальство дожить в ней до своего юбилея всего два месяца, а потом с честью и благодарностью уйти – все тщетно. Со смешанными слезами и смехом в этот день мы выгребали сейф с документами и нотами, забирали нехитрый скарб…

Неотвратимо приближался «полтинник»! И я решил себе сделать подарок – восстановить мое любимое детище – рок-оперу «Емельян Пугачев». Место юбилея сразу подсказал мой бывший однокашник по институту Николай Кублицкий, став уже директором челябинского государственного академического театра оперы и балета им. Глинки. Дату проведения решил перенести с 12 июня на день позже, помните – мое пристрастие к «чертовой дюжине»? Но, даже не поэтому. Просто теперь мой день рождения – это День независимости России! Главное – потому, чтобы избежать эффекта «два в одном»… Я решился на смелый эксперимент – создать труппу, не повторяя яшкинский вариант. Вернее, дополнив его идею, и многие элементы декораций тех лет, оставив гигантский колокол. Здесь с головой ушел в режиссерскую работу. Самую главную роль решил взять себе. Ну и что, что Емельян в очках, все это условно! Балетмейстер Алина нашла мне неплохих танцоров, хореографический театр «Зеркало», сделавших массовку – казаков и казачек. Остальные главные роли я отдал профессиональным оперным и драматическим артистам Челябинска. Моя бывшая роль Кирпичникова досталась Паше Калачеву – талантливому баритону местной оперы. Его коллега тенорист Коля Глазков должен был петь партию сторожа-Каплуна. Два совмещенных образа Траубенберга и Творогова исполнил драматический актер Виктор Нагдасев. Пожалуй, самая сложная роль Хлопуши, хоть и небольшая по объему, досталась студенту института культуры Сереже Подолию. По сравнению с прошлой оперой пришлось сделать много новшеств.

Во-первых, все главные действующие лица должны были петь в радиомикрофоны. Во-вторых, впервые я решил вывести на сцену живых Екатерину и Вальтера. (У Яшкина они были на слайдах). Их сыграли супруги Корниловы Лиля и Олег из НХТ. Но самое трудное – было озвучить оперу. Полностью вживую это было невозможно. А садить оркестр в яму было несовременно и ненужно. Здесь за два месяца я восстанавливаю в памяти всю партитуру (прежний оригинал украли, а копия осталась в министерстве культуры СССР) и записываю всю минусовку на домашней студии Александра Немцева. Параллельно с этим идут репетиции живого исполнения группой «Иваныч». Во время спектакля им приходилось почти за кулисами играть «даблом» с записанным инструменталом. Практически полгода обиваю пороги крупных и мелких заведений, где крутятся денежки. Как правило, самыми крупными жмотами явились самые крупные банки и конторы. Это я сразу понял, и стал набирать «с миру по нитке». «Колокол» пришлось клеить по новой – старый в филармонии не нашли. Костюмы оперного спектакля «Хованщины» пригодились точь-в точь. И по эпохе, и по характерам. Художник Володя Архипов, который делал блестящие оформления «Арт-старту», и здесь постарался на славу! Все репетиции проходили в ДК ЧТЗ, где после моего изгнания из ЖД, любезно приютила директор Роза Михайловна Кучукбаева. Низко кланяюсь ей за ту помощь!

И вот – премьера! Надо ли говорить, что, всего за каких-нибудь полгода, я «повзрослел» морально, остепенился буквально на своих глазах. И ни хамское поведение работников культуры, ни равнодушие к моим проблемам отцов города, которые, кроме поздравительных писем, были не в состоянии оценить все то, что я сделал для родного города, не поколебало моей уверенности в своих силах. Мной овладела какая-то злость, но она была сродни спортивной. Я уже начал строить планы по уезду из Челябинска, и напоследок хотел сделать приятное моим поклонникам.

Выходя на сцену, чувствовал дыхание зрительного зала, как 21 год назад. И чувствовал в эти минуты, как сбывается моя юношеская мечта – сыграть драматическую роль. Это был кусочек моего счастья, к которому любой человек стремится иногда всю жизнь! Опера шла на одном дыхании и часто прерывалась аплодисментами. Особенно эффектно выглядела сцена ночного отдыха Емельяна и казаков во время исполнения песни «Ой да не вечер, да не вечер…» Иначе она называлась «Сон Пугачева». Трое – Емельян, сторож и Кирпичников возлегали на авансцене. Сбоку горел костер, причем, натурально. (Втайне от пожарников мы готовили этот эффект.) Горели спиртовые таблетки в жестяной банке, добавлялся театральный дым. Три березовые палки в центре костра составили своеобразный шалаш, над которым склонилось пара казаков. И звездное небо! Было потрясающе натурально! Но самый главный эффект – хоровод 16-ти девушек в кокошниках и сарафанах в дымке, как сновидение… Публика устроила овацию!.. Не описать мое волнение, когда смолк последний звук и в тишине с визгом женских голосов раздался шквал аплодисментов, милый моему сердцу, и захотелось вдруг зарыдать!.. Впервые я увидел, как зал встал и стоя продолжался этот прекрасный и такой желанный шум! Я поцеловал сцену и понял, что этот миг у меня останется навсегда!…

Во втором отделении меня поздравляла местная артистическая братва. Концерт вел тот же «зануда» Царьков, вел очень профессионально, как-никак – диктор телерадиокомпании «Интерволна» Сергея Шарикова. К сожалению, Сереги не было на юбилее, по причине командировки. Надо сказать, что волею нескольких случаев, мне приходилось иметь беседы с Шариковым, и как-то автоматически мы стали общаться, как будто и не было натянутых отношений в прошлом. Тут еще примешивалось нормальное человеческое сочувствие: все-таки «ушли» они его… «Интерволна», к чести сказать, часто принимала меня, как гостя в эфире, где я иногда делал премьеры некоторых своих песен. Кстати, от Сережи я узнавал новости жизни израильтянина Антонова – они дружат до сих пор. Челябинская пресса неоднозначно осветила мой юбилей. Пожалуй, лишь музыковед Светлана Иванова описала его очень обстоятельно и трогательно. Были заметки и в «совковом» стиле: мол, состоялось… мол, заслужил любовь зрителей… и все – как сводки хлеборобов. А любимые мной «Аргументы» местного «разлива» и вовсе дошли до оскорбления, поместив заметку какого-то недоумка, который поставил все с ног на голову, что, якобы был провал… Несмотря на эти ложки дегтя, мой вес в обществе был все еще очень солидным. Мне тут же сообщили, что наш фонд культуры написал ходатайство в органы о присвоении мне звания народного. Здесь мне хочется объяснить свою радость по этому поводу. Каждый артист в подобной ситуации преследует какую-то цель. Один ждет от администрации повышения по службе, или в подарок квартиру. Не хочу выглядеть эдаким пафосным карьеристом. Напомню, как я радовался от звания заслуженного только потому, что этим я утверждал свой нелегкий жанр, «избитый» тупыми худсоветами прошлого Обычно народного дают актерам драмы, балета, оперы, но никак не бывшим битломанам. Если бы это случилось, это была бы победа моей музыки, моего стиля, пробивающего дорогу среди ретроградов…

С превеликим трудом мне пришлось организовать второй спектакль в Магнитогорске. Но дальше ехать с «Пугачевым», как раньше было просто невозможно. Труппа состояла из актеров 5-ти театров, и у каждого из них были свои гастроли.

Опять Святов… Теперь он помогает предпринимателю Берковичу поднимать общественную организацию под названием «Забота». Саша постоянно подбрасывает нам маленькие «халтурки» в виде выступлений, за символическую плату – якобы, в надежде, что после этого нам гарантированы большие концерты. Я в сотый раз покупаюсь на это, хотя и Святова винить в этом не вправе – его тоже «кормят» подобными «сказками»… И вот после очередного ресторанного шоу в курительной комнате происходит разговор, который я просто обязан вспомнить. Инициатива исходила опять-таки от Александра Юрьевича: «А что ты не зарегистрируешь название «Ариэль», как торговый знак, сейчас все это делают…»

Поначалу, я отмахнулся: да что толку?… Но Святов не унимался. Наутро мы с ним сидели уже в «Уралпатентбюро» и интересовались, кому еще принадлежит это название? Знали только, что давно выпускают торты «Ариэль» в Челябинске. Да еще фирма в ФРГ, выпускающая стиральные порошки. Но, к нашему удивлению, к названию музыкального ансамбля это не имело никакого отношения, и мы имели право его зарегистрировать. Для этого нужно было написать заявление, заплатить денежку и ждать ровно год результатов в Москве, так как все это должно пройти экспертизу. Причем, в документах фигурировало аж, три названия (на выбор) – «Ариэль», «Новый Ариэль» и «Ариэль Иваныч». Два последних названия подсказала мне Алла Борисовна в приватной беседе два года назад. Сказала: «Раз уж, у вас не получается слияния, назовись как-нибудь, по-другому, но чтобы слово «Ариэль» было… Ты имеешь на него полное право!»

Заявление мы написали, а вот с денежкой было туго. Сумма не «ахти какая», но… проклятая российская бедность. Здесь я совершаю глупейшую ошибку, ставшей потом «притчей во языцех». Формально, являясь членом «Заботы», позволяю расписаться своему директору Берковичу, потому что тот широким жестом помогает «легендарному» музыканту оплатить все эти услуги. И мы довольные, расходимся по домам. А местные канцелярские дамы не поправляя нас, отсылают бумаги в столицу.

Вдруг, звонок из Москвы – желанный голос Юры Давыдова. Как правило, никаких «гадостей» он не несет. Я млею… Так и есть: «Слушай, Иваныч, не хотел бы ты съездить в Англию? Заедем в Ливерпуль, на родину «Битлз»…» Как известно, головокружение бывает не только от алкоголя. «Если надо – хоть пешком пойду!…» – все, что выпалил я тогда…

Итак, мечты сбываются! «Старко» и еще четыре команды ветеранов российского футбола отправились к берегам туманного Альбиона в августе. Поиграть в футбол на хваленых зеленых полях, правда, самим с собой. А в качестве культурной программы – посетить желанные нашему сердцу, места наших кумиров… Среди футболистов – отыгравшие ветераны «Арарата», киевского «Динамо», московского «Спартака»… На поле они с нами просто забавлялись, хотя пели после матча явно хуже нас… В который раз со мной был мой маленький баянчик «Руслан». И здесь меня он выручал. Находясь на скамейке запасных, у бровки приходилось поднимать боевой дух спортсменов, играя «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»» или «Эй, вратарь, готовься к бою!…» В общем, забегая вперед, скажу, что в конце турнира мне вручили музыкальный кубок «Старко», как самому активному артисту в Англии…

…Когда мы шли по Ливерпулю, у меня захватило дыхание! Рядом Юра Давыдов, Саша Барыкин, Михаил Боярский. И вот, Мэтью-стрит… Знаменитая пещера «Каверн»! Все дышало «Битлз»! Везде их фото, магазины с битловскими витринами, кафе, куда часто бегали Пол с Джоном… Вдруг – знакомые лица! Это же – Коля Васин! Знаменитый на весь СССР битловед и битлолюб, равных которому у нас, дома, нет… От его квартиры в Питере я просто «улетел»! Это музей вещей, афиш, печатных изданий, в общем, все, что связано с великой четверкой. С Колей была девушка и друг Леша Лямин. Вся наша компания, взяв такси-кэбы, по совету Коли, рванула на кладбище, где он показал место первой встречи Джона и Пола. Увидели также могилу Элеонор Ригби – героини песни «Битлз». Спустившись в «пещеру», пританцовываем вместе с народом. Вдруг, за левую ягодицу кто-то ущипнул! Думал, наши. Оборачиваюсь – солидная англичанка, хохоча, машет мне ручкой и орет: «Хелло, Джон!» «Ого! – Юра Давыдов сделал вывод. – Раз тебя уже англичане приняли за своего, значит, в этом что-то есть!…» В принципе, это было не ново – мне и раньше говорили, что я похож на Джона, но на его родине… Это дорогого стоит!…

Об этой ложке дегтя можно было и не вспоминать, да все-таки думаю, любая отрицательная информация, как предостережение, нужна.

Накупив сувениров, и находившись вдоволь по Ливерпулю, мы уже предвкушали отдых. Наш автобус сделал остановку в том месте, куда должны были собраться отсутствующие, чтобы потом вместе поехать в гостиницу. Все курящие и некурящие вышли из автобуса подышать свежим воздухом. В нем остался лишь водитель. Двери были открыты и наши вещи, как попало, располагались на сиденьях. Я, как некурящий, пошел с друзьями выпить чашечку кофе в бистро. Вдруг, с испуганным взглядом вбегает Боярский и говорит: «Мужики, кончайте шутки, это не смешно!…» Мы не поняли… Потом Миша в панике обратился ко мне: «Ты не брал?» Тут мы «усекли» – что-то пропало! Оказывается всего за пять минут отсутствия, была совершена кража мишиной сувенирной сумки и визитки. В последней находились документы с визами, доллары, и, что самое ценное, по словам Боярского, записная книжка со всеми нужными адресами, некоторые из которых были в единственном экземпляре… Я бы полез в петлю!.. Все резко рванули обследовать ближайшие урны. Как правило, воры, а это, вероятно, арабы, забрав деньги, выкидывают документы в металлические плевательницы… Но все тщетно! Юра Давыдов с несчастным сразу поехали в посольство, где позже купили ему билет домой, но фестиваль для Михаила закончился весьма на печальной ноте…

А Ливерпуль гудел и днем и ночью! Все рестораны и кафе забиты музыкальными коллективами разных стран. Тут поляки и немцы, шведы и французы. Даже аргентинцы и австралийцы. Как всегда сильны американцы… В субботу и воскресенье главные улицы Ливерпуля закрывают для транспорта, и везде звучит музыка, музыка, эта душещипательные песни «Битлз» в разных вариантах и аранжировках! Такого фестиваля, признаться, я не видел никогда! Это воистину народное зрелище, когда на него приходят с грудными младенцами и все вокруг поют…

Надо ли лишний раз говорить, насколько эта поездка благотворно сказалась на моем дальнейшем настроении? Мне безумно захотелось сделать что-то подобное, пусть не в таком масштабе, но у себя в Челябе!

Но это потом, а через месяц – новая поездка – в Югославию, в Белград.

Опять «Старко», опять матч и сейчас уже встреча-матч с местными артистами. С не меньшим трепетом я ехал в эту страну! Родина Джорджа Марьяновича, Радмилы Караклаич, которыми когда-то мальчик Валера восхищался! Самая «прозападная» из социалистических республик в прошлом предстала передо мной в жалком состоянии. После американских бомбежек, и межнациональных распрей. Я был в шоке! Когда-то, купленные мной, югославские ботинки, являли предмет моей гордости и понта! Родители моих друзей, купив, югославскую мебель, считались в те времена очень зажиточными людьми. Их эстрада считалась почти «американской». Поглазев на старенькие немодные авто, делаю вывод: а Челябинск-то по сравнению с Белградом – Нью Йорк!…

На стадионе – мало народу. Спрашиваем, почему? Оказывается, днем раньше, полиция разгоняла народ очень сурово, и большинство решило не гулять по городу.

Сыграли, как всегда, вничью, и стали бить пенальти. Самый смешной гол забил с 11-метрового Серега Крылов. Разбежался, и вдруг, резко остановившись, пальцем показал вратарю в угол его ворот. Тот «купился», посмотрел в сторону. В это время Крылов по-детски, пыром, буквально закатил мяч под хохот трибун. Так мы выиграли! После матча, концерт прошел еще лучше! Моя песня «Казачья» проходила под несмолкаемые хлопки. А банкет в бедной стране меня просто убил! Наелись, напились, еле ноги унесли! Там же нам недвусмысленно намекнули, что нас, русских, здесь очень почитают и уважают. Поэтому, на улице, мол, смело говорите на своем родном языке. И наоборот – ни в коем случае – на английском, а то побьют!…

А дома журналист Сережа Смирнов, узнав про мои похождения в Англии, выдает интересную идею. «Давай, – говорит он, – напишем нашему мэру – пусть поставит вопрос перед местной Думой о названии новой улицы Челябинска именем Джона Леннона, которому скоро 60!» Я говорю: «Ты что, упал?! Да у нас еще коммунисты остались в городе – они не дадут…» Но Серега – парень упрямый, решил попробовать. И тут же его друзья через гитариста Ольшанского связались по электронной почте с Лондоном, и его идея стала известна… Полу!!! Его мнение тоже просочилось в СМИ. Узнав об этом ходатайстве, Маккартни, удивился. Видимо, еще не зная, что в России существует мощнейшая армия его поклонников.

Приближался Новый Год. И не только Год, а кончалось тысячелетие!

Впервые я решил его встретить с семьей за городом, в санатории «Сосновая горка». Поднимая тост, мысленно готовил себя ко всему другому в дальнейшем. Вдруг захотелось забыть все, к черту, даже слово «Ариэль». Которое приносит мне больше хлопот, чем радости. Эта дурацкая путаница с названием… И, главное, называясь этим именем, надо творить в этих рамках, превращаться в уважаемого «питекантропа», «монстра» или как еще там сейчас называют потухающих звезд? Иногда ненавидишь свою фамилию, и хочется придумать псевдоним, и сочинять нечто другое, благо дело, ты ведь еще можешь!… И не хочется молодиться, это кокетство не по мне! Наоборот – завидую старикам, вон – Джо Кокер, просто красавец, какая энергетика! Мое пристрастие к философской рок-музыке, хоть и не модной сейчас, все равно греет душу.

И Яшкин – не авантюрист, предложивший мне рок-оперы в конце 70-х, а педагог, раскрывший мой талант серьезного музыканта тогда. Я очень скучаю по крупной форме, и по моим поклонникам, которые нет-нет и посетуют на нехватку такой музыки сейчас…