Текст книги "И ниёр вурту (Я найду тебя) (СИ)"

Автор книги: Валери Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Летом здесь хорошо. Ветер гуляет, соломенное поле волнуется. А зимой ветер превращается в адского ятедамбля, и с невыносимым эгоизмом охраняет свои владения.

Злится, если кто-то без разрешения заходит на его территорию, и принимается мстить.

Выжигает холодом, ослепляет снегом, никого не щадит.

– Вирай! Вира-а-ай! – принялся звать Кильвар.

Ворожея не обманула – дала путевой огонек, однако уголек не посмел ступить на чужое поле, перекатывался с места на место, но дальше в снег не шел.

Я замерзала. Медленно холодело тело. Пальцы рук и ног уже перестало ломать, глаза давно не открывались. Ослепляющий свет постепенно угас и больше не пытался пробраться под веки. Губы покрылись коркой, одно ухо, прижатое ко льду, казалось, уже никогда не оторвется от гладкой поверхности. Даже если меня и найдут, будут ждать весны, чтобы я оттаяла, либо станут вырезать кусками вместе со льдом.

Хватило сил мысленно хмыкнуть. А действительно, что произойдет с моим телом в этом мире после того, как меня снова засосет в мою реальность? Я кстати, так и не выбрала, что мне открыть – литровую баночку сладкого сиропа с вишней или трехлитровую с половинками груш?

Ой, что это? Мне мерещится или это действительно собачий лай? Значит, где-то есть и человек?

Вспомнив про свои способности телепатии, я бросила тонкую ниточку и арканом захватила сознание чьего-то пса.

– Шарик, ко мне! – раздалось в ушах, но собака не двинулась – повиновалась теперь только моим приказам. – Шарик, Шарик, ты чего?

В поле зрения появилось женское лицо. Теплые руки схватили морду животного, наполненные жизненным угасающим огнем глаза заглянули прямо в душу. Я заставила пса попятиться назад, вынимая мордаху из заботливых объятий.

– Кто ты? Зачем моего пса забираешь?

Ух, ты! А тетя знающая попалась! Очень хорошо! Очень хорошо… очень…

На последнем дыхании я попросила собаку заскулить и по возможности найти замерзающее тело в белоснежной пустыне. И отключилась.

– Вирай! – разносилось над полем. – Вирай!

Кильвар зигзагами форсировал пространство, забираясь на спину дикого феруса, и светил одиноким факелом. Да только сколько там можно высветить одиноким огоньком? Тем более, хозяин здешних просторов в радостью кинулся на новую жертву и со злостью жителя подземного мира пытался вырвать огонь из рук воина.

– Вирай!

– Гав! Гав!

Кильвар застыл на месте, посветил туда, откуда доносился лай.

– Гав! Гав! – звук обретал силу и приближался.

И вот уже через несколько мгновений на феруса, ни капельки не испугавшись истошного и недовольного ржания, выскочил черноглазый пес. Он прыгал на месте, крутился и порывался что-то сказать. Жаль только, Кильвар не умел разговаривать с животными. Зато животные умели разговаривать. Между собой, правда…

Ферус первым сообразил, чего добивается пес, коротко заржал и рванул с места. Сидевший на неоседланном скакуне всадник не успел среагировать и кубарем покатился в снег.

– Ты что творишь?! – отплевываясь от снега, прокричал Кильвар.

Однако, ему никто не ответил, только пара животных теперь отплясывали польку вокруг блондина.

– Ладно, ладно, я понял! – изрек воин, запрыгивая на коня. – Нам покажут дорогу… Вперед!

Хэйа!

Огромную кляксу на белом снегу Кильвар поначалу принял за местную нечисть, даже за оружие схватился.

– Скорее помогите мне! – вдруг произнесла клякса женским голосом.

Воин спешился, и медленно стал подбираться к «кляксе» – вдруг, все-таки нечисть?

– Ну, чего стоишь пнем?! Я не смогу ее сама дотащить до дома!

– А вы кто? – странно, но Кильвар все еще сомневался в реальности происходящего.

Были уже случаи, когда нечисть болотная напускала морок на человека, заманивала в ловушку, а затем… Нет, лучше не думать о том, что могла сделать нечисть с человеком.

Порою попадались трупы… Бр-р-р! Вдруг в этот раз тоже морок?

Внезапно черная говорящая клякса сорвалась с места и, в миг оказавшись возле воина, отвесила звонкую оплеуху. Кильвар схватился за щеку:

– Ничего себе – морок!

– Дурень ты! Какой я тебе морок?! Девушку спасай!

Ну, в принципе, она права – мороки не будут раздавать оплеухи.

Сорвавшись, наконец, с места, Кильвар подбежал к месту, где присела женщина.

– Вирай! Вирай! – звал воин.

И как ни странно, я услышала. Только сил говорить не было. Мне было тепло и уютно в снежной берлоге. Ничего не беспокоило. Я плыла на теплых волнах безмятежности.

Ну, и зачем вы меня дергаете? Оставьте меня, прошу… Я проросту травой… Я развеюсь пеплом… Я побегу весенними ручьями… Я буду поить землю с рук…

Кильвар, оставь меня… Я вернусь ветром и буду играть твоими локонами… Я застану тебя одного в лесу и прольюсь летним дождем… Куда прольюсь? Как куда? За шиворот!

Намокнет твоя рубашка, плечи… Кожа станет влажной и горячей… И я испарюсь…

Боже, почему так больно? Оторвите мне ноги – они болят! Отрежьте мне руки – они мучают меня! Избавьте меня от уха – его уже все равно нет, оно осталось там, примерзшим ко льду. Откройте мне веки… Ой, нет, это не из моей оперы…

– Хватит… – просипела я на выдохе.

– Нет, не хватит! – произнес мой палач.

Что он делает? Что? Режет по живому…

– Отстань… – взмолилась я.

– И не подумаю! Думаешь, если произнесла три загадочных слова, то навеки будешь принадлежать ему? В том ятедамблевском предсказании было сказано, что жизнь его круто изменится, и ни слова больше! Так что, и ниёр вурту драм – я найду тебя первым!

Так вот кто ты – мой палач!

– Кильвар, отпусти меня…

– И не подумаю! – ответил воин, продолжая растирать мне конечности.

А ведь если бы обморожение подобный массаж мог прийтись мне по душе.

– На вот, намажь этим, – произнес незнакомый мне голос, а в нос тут же ударил резкий и абсолютно неприятный запах.

– Фу, гадость! – озвучил мои мысли Кильвар.

– Зато полезно! – огрызнулась неизвестная. – Было бы лучше, если бы у тебя, воин, вместо четырех мечей было бы четыре руки. Но так как ты обычный двурукий, греть ее придется всеми возможными способами.

– Понял, – снова озвучил мои мысли Кильвар, и запустил пальцы в вонючую мазь.

Меня укутывали, пеленали, вынимали из-под одеял поочередно части тела, растирали, массажировали. А мне казалось, что кроме дикой головной боли и той конечности, что подвергается пыткам, у меня вообще ничего нет. Не существует Вирай. Разлетелась кусочками. И теперь придется собирать по всему свету.

– Это надо выпить, – донеслось до меня сквозь пелену тумана.

– Сейчас, – зашевелился воин и просунул руку мне под затылок. – Вирай, милая, давай выпьем. Пожалуйста.

А мне не лень выпить, но даже открыть глаз – больно.

Кое-как Кильвар залил в рот обжигающую жидкость. Я понимала, что это лекарство, и что оно должно быть полезным, но зачем в лекарство добавили так много медицинского спирта, понять так и не смогла. Конечно же, часть питья пролилась и затекла в ухо, испачкала шею.

Я слышала, как смеялся надо мной воин, ласково обзывая замарашкой. Чувствовала, как его пальцы вытирали испачканную кожу. Но самое главное – я чувствовала его прикосновения! Я возвращалась, хоть и с болью, в реальный мир.

Я застонала.

– Что случилось? – тут же забеспокоился Кильвар.

А как ему объяснить, что я вдруг свой сон назвала реальностью? Что я знаю, есть и другие миры? И самое главное – что этот мир абсолютно нереален?

Вместо ответа я замотала головой.

– Раздевайся! – скомандовал голос над моей головой.

– Зачем? – удивился Кильвар.

Ах, так это не мне раздеваться… Ну, да, куда ж мне дальше? И так раздета. Спасибо Темному – выставил меня на улицу почти в чем мать родила.

За своими размышлениями упустила момент объяснений, зачем воину раздеваться. Зато, когда он полез ко мне под одеяло – сама догадалась.

– Эм, – замычала я, пытаясь сопротивляться.

– А ты посмотри на нее, – отметила мое поведение хозяйка пристанища, – оживает. За свою честь девичью борется. Дуреха! Надо было за жизнь бороться! А теперь уж извини, мы будем решать.

Извинения хотелось послать к черту. Кто во всем виноват? Кто? Я? Да ни в жизни! Темный во всем виноват! Это он, не разобравшись, швырнул меня к бабке Йожке на кулички! Это он напивался, как свинья и избегал разговора! Это он сидел, уткнувшись носом в объемные прелести белокурых гетер!

Так стоп! Не он один там развлекался! Кильвар тоже не отставал! Воин-лицемер!

Предатель! Иуда! Там он этими руками книгу держал, а сейчас меня растирает?!

Я заерзала, замычала, попыталась выразить протест…

– Не надо, я тебя держу, – прошептал на ухо воин.

Он, оказывается, не просто забрался ко мне под одеяло. Он сидел, прислонившись спиной к стене, держал меня почти на руках, обнимал так, что я своим укутанным в простыню телом, почти полностью возлежала на его животе и груди. И еще руки кольцом держали.

Сопротивляться, действительно, было бесполезно. У меня не было ни сил, ни навыков борьбы с захватчиками. Коварные планы по мщению за недостойное поведение лопались, как мыльные пузыри, не выдерживая критику, и постепенно укачали меня, не хуже лекций по высшей математике в гуманитарном лицее.

Проснулась я неожиданно. Почти замерзшее вчера на снегу тело вдруг обнаружило дефекты матраса. Бугры и впадины, абсолютно не присущие ортопедическим изделиям, мешали устроиться поудобнее.

– Дай еще поспать, – попросила подстилка, наталкивая меня на мысль, не все так просто в королевстве Датском.

Мозг быстренько подсунул картинку эротического содержания, основываясь на моих собственных ощущениях в районе копчика. Я фыркнула и отогнала сон, широко распахнув глаза.

– Вот и спи себе дальше. А мне пора! – я откинула одеяло, но запутавшись в длинной простыне, задержалась на секунду.

Этого мгновенья Кильвару было достаточно, чтобы схватить меня за мое нехитрое одеяние, и дернуть назад. В долю секунды я оказалась на кровати, прижатой мужским телом. Воин, крепко сжимая меня руками, и закинув свою ногу мне на бедро, уткнулся носом в волосы. Затем провел губами по кончику уха, спустился к подбородку, заскользил по шее.

Меня пробрал озноб. Тело реагировало не так, как желал того разум. Я закрыла глаза, прислушиваясь к учащенному сердцебиению. Рука воина прогулялась по плечу, груди, спустилась к животу, нащупала округлость ягодицы. Не сдержав порыва, Кильвар с силой сжал меня в объятиях. Поцелуи потеряли свою целомудренность. Руки – стыдливость.

Я запустила пальцы в длинные светлые волосы, заставила спустившегося с моей груди воина поднять голову. Горящий огнем взгляд обжег сознание. Вмиг забылись все обиды.

Тело требовало продолжения.

Не жалея Кильвара, я с силой потянула его к себе. Заставила сесть и в долю секунды забралась к нему на колени. Наши губы сомкнулись.

– Стой! – Кильвар оторвал меня от себя.

Моему возмущению не было предела. Я снова потянулась к мужчине, но он отпрянул, снова не дал к себе дотронуться.

– Почему стоять? – я разозлилась на столько, что совершено забыла о сползшей с груди простыне.

Зато воин не забыл – аккуратно поправил ткань, прикрывая мою наготу.

– Мы не можем сейчас поддаваться слабости, – выдал Кильвар, поворачивая голову к двери. – Это не наш дом. Да и ты еще слаба.

Я слаба? Это я-то слаба?!

– Ты вчера чуть не замерзла. И сегодня просто не можешь…

– Дурак! – выпалила я, вдруг вспомнив все обиды. – Сил у меня теперь хоть отбавляй!

Спасибо этой странной хозяйке «не нашего» дома!

Я выбралась из постели, прошагала к приготовленной явно для меня одежде в одной простыне. Но на полпути замерла, притворилась, что запуталась ногой в ткани, а затем, громко выругавшись, бросила простыню на пол. Пускай валяется, а я продемонстрирую то, от чего отказывается воин!

Прием сработал – белобрысый сдавленно охнул. И отвернулся! Вот гад!

Шелестела ткань, звенела сбруя. Я одевалась быстро, но воин оказался проворнее.

– Не обижайся, прошу тебя, – внезапно прозвучало над ухом.

Кильвар, облачившись в доспехи, остался мягким и ласковым. Подошел со спины, помог разобраться с завязками на платье, затем прижал к себе и снова зарылся в волосы за ухом.

– Я же о тебе беспокоюсь…

Он наверняка, никогда не слышал выражение «неудовлетворенная женщина опаснее пантеры».

– Мы вернемся в город, и я обещаю, исполню любое твое желание, – шептал мне на ушко соблазнитель.

Я смахнула его руки с плеч, одернула безразмерное платье, и зашагала прочь.

– Вирай, ты что, обиделась?

– Нет, я за топором пошла! – ласково огрызнулась я и плюхнулась на кровать.

Странно, но почему-то обувь оставили именно возле постели, подальше от одежды.

Кильвар грустно посмотрел на меня, затем все же подошел, присел на корточки, принялся помогать надевать сапоги, преданно заглядывая в лицо.

– Ты поправишься, и мы устроим вечер при свечах. Я сделаю тебе настоящий массаж… Ведь ты любишь массаж?

Я обиженно надула губы, пожала плечами и отвернулась.

– Не хочу ничего, – буркнула я и потерла ухо. Орган слуха оказался на месте. А я ведь думала – остался там, на льду.

– Вирай, послушай, – со вздохом произнес Кильвар и поднялся, беря меня за руку, – ты не думай, что ханжа или трус…

– Вот еще, – хмыкнула я, вспоминая сценку в Ви-Ай-Пи ложе, – ханжа бы не стал там под столом… такое… эх!

Я отмахнулась, забрала руку, и снова направилась к двери. Кильвар бросился за мной.

Первым протянул руку к меховой накидке и услужливо предложил помочь.

Вот, блин! Я-то дуреха, думала, он подбежит, перекроет путь к отступлению, прижмет к двери и поцелует так, что волосы дыбом встанут…

Рассмеявшись над собой, я натянула шапку и шагнула в вежливо открытую дверь.

– Ну, вот и славно! – донеслось с улицы, заставляя вздрогнуть. – Нелегко тебя было отыскать!

Я вскинула голову: прямо на меня пер разгневанный и протрезвевший Микарт. За его спиной маячили стражи. В одной фигуре, что пыталась объяснить непонятливому головорезу, что хочет пройти во двор и занести в дом дрова, я заподозрила хозяйку гостеприимного дома.

Тем временем Темный добрался до меня. Я же предусмотрительно закрыла за собой дверь в дом, чтобы тепло не выходило. Кильвар стоял справа от меня, держа руки на поясе. Знакомые уже оттенки серого и голубого маячили на периферии зрения.

– Ты что наделал, гаденыш?! – заорал Микарт, хватая белокурого воина за ворот.

С несколько приемов Кильвар освободился из захвата, ловко перепрыгнул через брата и оказался за его спиной.

– Микарт, остынь! – крикнул воин, и как обычно, добился прямо противоположного эффекта.

Темный в развороте выбросил руку, обдавая Кильвара дождем из ледяных игл. Однако, видимо воину не впервой отражать подобные атаки, потому как он успел извернуться и невидимым глазу движением вновь материализоваться за спиной брата. Вот это сноровка!

– Микарт!

– Ты зачем Сивральвэ освободил, щенок?!

Разговор продолжался на повышенных тонах. Вокруг спорящих прыгал и звонко лаял пес.

Я встретилась взглядом с хозяйкой дома – она улыбалась. И, наверное, даже сдерживалась, чтобы не рассмеяться. В противовес ей, стражи Темного сосредоточенно следили за мужским разговором.

– Только она смогла бы найти Вирай быстро!

– И я бы смог! – ревел Микарт, брызжа слюной и посылая в брата водяные брызги.

– Ты был пьян! Именно поэтому, Вирай и пострадала! – отвечал, уворачиваясь воин.

– Она меня разозлила!

Я хмыкнула, тоже мне – оправдание!

– Ты был пьян, Микарт! И сам бы не смог ее найти! Ты даже теперь не хочешь этого признать! Сколько тебе понадобилось времени, чтобы нас найти? – не отрываясь от пререканий с Темным, Кильвар продолжал прыгать с места на место и бесить Микарта. Ни один выпад мага не достигал цели.

Но и этот довод не охладил пыл Темного. Драка продолжалась. Мне уже надоело следить за сражением. Я перевела взгляд чуть в сторону и вдруг обнаружила, что хозяйка дома, так и оставшаяся для меня безыменной спасительницей, кивает и намекает, что мне пора двигаться.

Приняв намек, я молча двинулась вдоль стены дома. Думала, уйду незамеченной, а вернусь, когда все утихнет. Ага, как же!

Микарт заметил мой маневр первым.

– Держите его! – крикнул своим головорезам, и ринулся за мной.

Удержать Кильвара, конечно, у стражей силенок не хватило бы. Но вот задержать…

Услышав крик, и обернувшись, я вскрикнула, подобрала полы длинной юбки, и неуклюже переваливаясь из стороны в сторону, понеслась к невысокой ограде. Ну, да, конечно, «понеслась» – это громко сказано! Снега по колено, дорожки не чищенные. В общем, догнали меня довольно быстро.

– Ты куда это собралась? – хитро, но без злости, спросил Темный, подхватывая меня под талию, и разворачивая к себе лицом.

Ух, ты! Таки добилась своего! Не надо было самой бегать за магом. Надо было убегать!

– Пусти, Микарт! – оскалилась я. – Ты мне больше не нужен!

– Правда?! – обрадовался чему-то Темный. – Ну, уж нет! Хотела…

И осекся. Держа меня слишком близко к себе, склоняя все ниже лицо, Микарт шумно втянул носом воздух.

– Что? – забеспокоилась я, ведь вроде как не мылась, и натянула чужие шмотки на себя. Но понюхать саму себя не имела возможности.

Микарт не ответил, еще раз потянул воздух. Глаза его расширились. Он оглянулся на заварушку за спиной, а затем резко подхватил меня, кинул поперек бедра, и зашагал в обратном моему побегу направлении.

Если бы дверь в дом открывалась вовнутрь, Темный обязательно открыл бы ее с ноги. Но так как дверь открывалась наружу, пришлось ему смирить свой пыл и потянуть створку на себя. Секундной задержки было достаточно, чтобы увидеть дерущихся. И Кильвар побеждал – разбрасывал стражей Темного в разные стороны. Но тех было много, и они давили количеством.

– Кильвар, – пискнула я, зажатая клешнями мага.

Дверь захлопнулась сама. Меня же грубо швырнули на середину комнаты.

Микарт ошалело оглядывал комнату. Заметил стол с мазями, остатки моего вчерашнего наряда, смятую постель. И вот тут совсем взбесился: пронесся мимо меня, схватил простыни и, поднеся к лицу, глубоко вдохнул.

– Ты?! – Темный перевел озверевший взгляд на меня.

Я сжалась от страха. А затем подумала, а какого черта?

– И что – я?!

– Ты! – Микарт отбросил ткань на кровать, в два шага оказался подле меня и дернул за воротник. – Кильвар?

О, боги! Какой наполненный смыслом вопрос!

– Микарт! – я дернулась, вырываясь. – Какого беса? Что – я? Что – Кильвар? Ставь вопросы конкретно!

Очень пекло то место на шее, на которое только что внимательно смотрел Темный. Почему так больно? Там что – еще один очаг поражения низкой температурой?

Обернувшись к настенному зеркалу, глянула. Ой, мама! Это не обморожение!

В отражении зеркала у себя за спиной увидела рассеянный взгляд мага.

Микарт постоял некоторое время, беспомощно глядя по сторонам, а потом резко сел на пол, уперся спиной об кровать, и обхватил руками голову. Если бы мог, зарылся пальцами в волосы. Только коротко стриженным мужчинам не дано испытать такое блаженство.

На какой-то момент мне стало жаль мужчину, но я с достоинством царицы подавила в себе порыв приласкать, и просто обернулась к магу.

Долго ли, коротко ли… Скорее – коротко, потому что я и пары вдохов не успела сделать, как дверь входная распахнулась, и на пороге вырос взмыленный Кильвар.

– Вирай? – громко спросил он, оглядывая меня с ног до головы. Я моментально прикрыла последствие его страстного поцелуя на шее рукой. – Все в порядке?

– Это ты не у меня спрашивай, – ответила я, кивая головой в сторону Темного.

Словно не слыша моего ответа, воин сделал два шага в мою сторону и, оказавшись рядом, провел рукой по волосам. Из глаз его так и струился солнечный свет.

– Отойди от нее, – прозвучала угроза от Микарта.

Мы скрестили взгляды.

– Отойди от нее, – повторил приказ Темный, поднимаясь на ноги.

– Не смей ему приказывать! – вступилась я за воина, снова позабыв об обиде.

– Не надо меня защищать, – мягко попросил Кильвар, отодвигая меня себе за спину.

– Отойди от него, – теперь приказывали явно мне.

Я отрицательно покачала головой.

– Я сказал – отойди! – вдруг крикнул Темный и бросился в нашу сторону.

Кильвар среагировал моментально: отбросил меня в угол, а сам переместился к двери.

Драка началась снова. Только длилась на этот раз считанные минуты.

– Это была моя судьба! – кричал Микарт, ударяя брата.

– Тогда зачем ты от нее бегал? – парировал удар и вопрос воин.

– А ты и рад стараться – сразу подобрал объедки со стола старшего брата!

Кильвар разозлился не на шутку:

– Не смей так говорить! Я никогда не питался объедками!

И почему мне снова так обидно? Потому что меня обозвали объедками? Или потому, что воин не встал на защиту меня, а решил обелить себя?

– Это моя судьба, и я делаю с ней то, что считаю нужным! – вновь ударил по больному Микарт.

– Твоя судьба неразрывно связана и с моей тоже! – отбился воин и отступил.

Кильвар устал. Бился с братом, затем со сворой головорезов, теперь опять с братом – слишком много сил потратил. Но Микарт не унимался:

– Это моя судьба! Не тебе предназначались те слова!

– Нет, брат! Теперь это моя судьба! И теперь это мои слова! – тихо, но твердо произнес воин, снова становясь в боевую стойку.

Темный на миг замешкался, кинул короткий взгляд на меня, на шею, прикрытую рукой, вмиг превратился в ослепленного яростью зверя и кинулся на брата.

– Это моя судьба!

– Уже не твоя!

– Уйди! – маг махнул рукой. В Кильвара ударила воздушная волна.

При таком ударе не только на ногах не устоять, но и пеплом развеяться можно. И Кильвар исчез. Только дверь, жалобно скрипнув, слетела с петель.

В доме воцарилась тишина.

– Кильвар? – позвала я, выглядывая из укрытия. – Микарт? Что ты сделал?

Маг не смотрел в мою сторону. Пялился в дверной проем, замерев в последней позе магического броска.

– Микарт, ты куда дел брата? – как можно спокойнее произнесла я, выползая на середину комнаты и выглядывая на улицу. – Ты куда дел Кильвара?

– Не знаю, – прошелестело у меня за спиной.

Я обернулась. Темный глядел в пустоту и не реагировал на окружающий мир.

– Его там нет, – сообщила я уже принятый сознанием факт исчезновения воина, – его там нет! Куда-ты-его-дел?!

Темный не отвечал. Пялился на снег, не моргая. Лицо его посерело, приобрело выражение умалишенного.

– Ты отправил его так же, как меня? – никакой реакции.

За дверью никто не издавал ни звука. Хозяйка дома не спешила заходить.

– Микарт, – пропела я ласково, заглядывая в лицо мага, – Микарт? Ты там? Микарт!

Не выдержав, заорала на Темного, и отвесила звонкую пощечину.

Темный тут же очнулся, схватил меня за руку, болевым приемом вывернул так, что я завыла.

– Больно…

– А когда спала с ним, больно не было? – зло прошипел на ухо маг, сжимая меня в объятиях и наклоняя, почти преломляя в талии.

– Было больно, когда меня ото льда отдирали! – дернулась я, пытаясь вырваться. Мне удалось выкрутиться, но Микарт тут же перехватил меня, и снова скрутил в бараний рог.

Теперь я стояла к нему спиной, согнутая в общеизвестную позу, и снова с заломленной за спину рукой.

– Мне больно, Микарт! – взмолилась я, но в ответ получила лишь еще больше боли.

Не выдержав издевательств, схватила первое, что попалось под руку, и выпрямившись, закинула руку через плечо. Раздался глухой удар, вой, и меня тут же отпустили.

Отпрыгнув от мага, я стала к нему лицом. Темный держался рукой за левое ухо, из-под пальцев струилась кровь. Кинула взгляд на руку – бутылка. И тоже в крови.

Злость заструилась по жилам. Я остервенело глядела на ошарашенного мага. Еще один шаг в мою сторону и я разобью бутылку об стол, и потом меня уже будет не так легко взять голыми руками. Испытано. Проверено. Исход – летальный.

– Опусти бутылку, – медленно произнес Микарт.

– Пожалуйста, – подсказала я.

– Пожалуйста, опусти бутылку, – мягко попросил маг.

– Фигушки! – оскалилась я, двигаясь назад.

Маг все еще не убирал руку от уха. Кровь пропитала край рукава, затекла за воротник.

– Ну, хватит! – скомандовал женский голос. – Поиграли и будет.

Хозяйка дома, наконец, занесла поленья в помещение и положила у печки.

– Доигрался? – хитро глянула женщина на Микарта. – Думал, с судьбой в игры играть можно? А судьба-то тоже с зубами – укусить может.

Словно подтверждая слова хозяйки, тявкнул крутящийся у ног пес.

– Вирай, милая, поставь бутылочку, – обратилась женщина ко мне, не оборачиваясь. – Вино хорошее. Редкое.

Я радостно послушалась. Злость схлынула, оставив после себя неприятным тремор в руках и ногах.

– Сидеть! – приказала хозяйка собаке, но послушались все: я села на скамью, Микарт – на стул, а пес – на пол. – Молодцы, – хмыкнула женщина, – а теперь прикажи своим головорезам, чтобы починили двери.

– А если… – начал было Микарт.

– А если не умеют, – перебила лекарка, – пусть приставят и мигом найдут мне плотника.

Холодно нынче.

На улице послышалось движение. Дверь стала на место, однако не совсем плотно. Видимо, все же придется искать наемного специалиста.

В это время Микарт засунул свободную руку под одежду и достал пригоршню монет – положил на стол.

Целительница молча кивнула, и продолжила осмотр раны.

– Я бы конечно, могла бы мазью намазать, – медленно проговорила женщина, рассматривая нанесенное мною ранение, – но для начала прижгла бы.

– Чтобы зараза не попала? – уточнил маг.

– Да нет, – покачала головой женщина, – зараза уже попала, – и кинула взгляд на меня.

Я насупилась и отвернулась.

– Но мой совет – прижги.

– Так заживет быстрее? – снова уточнил маг.

– Так запомнится на дольше, – съехидничала целительница и поманила меня рукой.

Я послушно встала и подошла.

– Жги! – приказала, указывая на разбитую голову Темного.

– Не могу, – попятилась я.

– Жги, говорю! – снова приказала лекарка, сверля меня взглядом.

Я поджала губы, подошла к магу близко-близко. Сидячий он мне доставал макушкой до подбородка, поэтому в глаза я ему взглянула сверху вниз.

Меня трясло. Я положила руку на рану и снова перевела взгляд на Микарта – тот сидел, сжав губы, и ждал, когда же я начну экзекуцию. На полу сидел, поскуливая, пес.

Вот она – моя минута славы. Сейчас я могу поджарить гада на медленном огне. И греть его кожу до тех пор, пока не превращу ее в черную корку. Только мне этого не надо было.

– Куда Кильвара забросил? – тихо спросила я.

– Не знаю… м-м-м! – Микарт дернулся от боли, но крик сдержал.

Я отдернула руку, и на место раны целительница тут же приложила компресс. Затем приказала нести бинт и замотала голову магу.

– Завтра снимешь, – махнула рукой, отворачиваясь о нас.

Микарт бросил на стол еще несколько монет, схватил меня за руку, и пошел к выходу. Как зовут целительницу, я так и не узнала.

– Мы поедем его искать? – спросила я у мага, когда он запрыгнул в седло и, подтянув меня, усадил перед собой. Ой, как неудобно!

– Не знаю, – буркнул Темный и тронул коня. Меня заштормило.

– Ты виноват, Микарт! – давила я на жалость. – Ничего у нас с ним не было…

– Правда?! – разозлился маг. – А это что? – и ткнул пальцем мне в шею.

– Последствия обморожения! – парировала я. – Ты бросил меня одну, почти голую посреди снежной пустыни! Не смей мне ставить в упрек теперь дефекты внешности!

Микарт лишь хмыкнул.

– А если Кильвар сейчас в подобном месте? Что если ему нужна помощь? – продолжала я настаивать на необходимости поисков.

– Замолчи, – простонал Микарт, – и так голова раскалывается. Доедем до замка, а потом решим, стоит его спасать или он сам спасется.

– Микарт!

– Вирай, закройся! Он не маленькая девочка. Он – великий воин! Лучший из виденных мною. Он не пропадет! И он вернется!

– Откуда ты знаешь? – я попыталась обернуться, но была пригвождена к месту твердой рукой.

– Потому что ты осталась со мной, – как-то грустно произнес маг.

– И ниёр вурту? – уточнила я.

– И ниёр вурту, – еще грустнее отозвался маг.

Дорога до замка оказалась долгой. Мне удалось выпросить пару остановок, несколько перекусов. Еще один утепляющий тело плащ. Взамен баловалась огоньком и зажигала костер, щелкнув пальцами.

На ночь пришлось останавливаться в лесном домике, похожем на тот, в котором я однажды уже ночевала.

Микарт разговаривать со мной отказывался. Ходил мрачнее тучи и все время что-то обдумывал. Несколько попыток расшевелить мага и вызвать на разговор успехом не увенчались, и я отправилась спать. Стражи спали сидя, привалившись спинами к деревянным стенам и разбившись по парам.

Мне же досталась лежанка из потемневших от сырости неровных досок, застеленная походным плащом. Я легла, поерзала, покряхтела, но сон все же сморил меня.

А ночью я замерзла. Вспомнила, что огонь во время моих ночных прогулок по миру сновидений предательски вытягивает силу, проснулась, и обнаружила сидящего у очага Микарта. Маг не моргая, смотрел на затухающий огонь и даже не думал подбрасывать дрова.

– Микарт, – шепотом позвала я и удивилась, когда Темный отреагировал сразу. – Подкинь полешек – холодно.

Темный молча потянулся за дровами, бросил парочку деревяшек в очаг.

– Отойди, – приказала я и щелкнула пальцами – новые дрова дружно вспыхнули пламенем.

– Все, теперь будет теплее.

Сказала и принялась снова мостится на лежанке. И когда мои стенания надоели магу воды, он просто подошел, заставил меня встать, улегся на спину сам, и потянул за руку к себе. Я попыталась возмутиться, но когда мою голову прижали рукой к груди, а сверху укрыли тяжелой накидкой, я поняла, что мужское тело немного удобнее плоской деревянной лежанки. И уж точно теплее прогулочного плаща.

До самого утра я смотрела сны про Кильвара: драки, книги, поцелуи и не только мои.

Снился мне и Микарт. Два мальчика, бегающие друг за другом. Темненький отбирал у светленького книгу и получал за баловство по зубам.

– Ну, все! Подъем! – грубо прервал мои полеты во сне командирский голос, а командирские руки грубо спихнули с командирского тела.

Абыдна, да?

Но, уж если ввязалась, так нечего отступать!

– Уважаемый Микарт Рапцелевич! – обратилась я к широкой спине. – Не могли бы вы проявить немного тактичности и…

И больше сказать ничего не успела, потому что была схвачена за горло и подвешена в воздухе. Стражи мгновенно исчезли за дверью. Я хрипела, царапала кожу руки мага, сверкала глазами, пыталась попасть ногой по болевой точке в любой части тела Темного – не выходило.

Шумно выдохнув, Микарт бросил меня лежанку, провел рукой по повязке на голове, и ушел, так и не сказав ни слова. От обиды я разревелась.

Как же так?! Он маг, и я тоже маг! Тогда почему в его руках власть, а в моих только возможность поджигать хворост? Почему он может безнаказанно послать человека и не спешить со спасательной миссией? Почему он может пожать плечами в ответ на важный вопрос и при этом проявлять непонятную заботу? Почему он думает, что никто не видит его терзаний и почему строит из себя изваяние из холодной гранитной породы?

– Нам пора, – проворковал, заглянув в домик Микарт.