Текст книги "Жизнь и творчество Р. Фраермана"

Автор книги: Валентина Фраерман

Соавторы: Владимир Николаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Ради этого нельзя было щадить себя, отступать, когда трудно, довольствоваться сделанным, не стремиться совершенствоваться, всю жизнь настойчиво учиться.

Дальний Восток был близок сердцу писателя до последнего дня жизни. Его постоянно тянуло туда. О поездке на Дальний Восток он мечтал всегда, как о чем-то самом заветном, самом желанном. Поэтому не было радостней вести, чем та, которую однажды под осень 1934 года принес А. А. Фадеев. Он сообщил, что ЦК партии и газета «Правда» направляют на Дальний Восток писательскую бригаду и в ее состав включен Р. И. Фраерман. Еще раз посмотреть те места, где прошла молодость, где довелось воевать, совершать изнурительные и долгие походы, встретиться с боевыми друзьями и добрыми знакомыми – в такое счастье с трудом верилось. А когда поверилось, начали рождаться новые литературные планы, оживать старые замыслы, связанные с Дальним Востоком, и поездка казалась все более заманчивой.

Писательская бригада составилась из четырех человек: А. А. Фадеев, П. А. Павленко, венгерский поэт-эмигрант Антал Гидаш и Р. И. Фраерман. В сентябре 1934 года писатели поездом выехали в Хабаровск.

Отправляясь в поездку на Дальний Восток, Фраерман хотел не только оживить воспоминания молодости, но обязался писать для «Правды» очерки и рассказы и намеревался собрать материал для будущей повести, первоначальные контуры замысла которой начали складываться еще в Москве.

Дальний Восток в начале тридцатых годов привлекал к себе всеобщее внимание по крайней мере по двум причинам. Это были годы бурного освоения обширных и богатейших пространств, годы индустриализации края. Тогда строился Комсомольск-на-Амуре, ставший символом трудовой отваги молодого поколения тех лет. В вековой тайге вырастали новые города, заводы-гиганты, зарождались целые отрасли современной промышленности, прокладывались дороги. Дальний Восток был краем новоселов, куда целыми эшелонами ехали с запада строители и люди самых разных профессий, среди которых большинство составляла молодежь. Все это не могло не привлекать к себе всеобщего внимания.

Была и другая причина, по которой советские люди не спускали глаз с Дальнего Востока. На дальневосточных рубежах в те годы было очень неспокойно. Пограничные стычки, диверсии, нагнетание напряженности, воинственные угрозы империалистов – все это призывало к бдительности, заставляло быть в постоянной мобилизационной готовности. Именно тогда на страницах нашей печати снова замелькали ленинские слова о том, что хотя Дальний Восток и далеко, но край-то это нашенский. И народ преисполнился решимости отстоять этот край, чего бы это ни стоило. Мы помним эти слова великого Ленина и сегодня, их всегда будут помнить советские люди, и свое, кровное, родное они будут защищать всеми силами и средствами.

Одним из самых ощутимых результатов действительно творческой командировки на Дальний Восток явилась совсем небольшая, едва превышающая три авторских листа, повесть «Шпион», которая была написана вскоре после возвращения. Повесть эта примечательна тем, что она одна из первых вещей, написанных Р. И. Фраерманом специально для детей. До сих пор он, в сущности, ничего не писал специально для детей и о детях. Если «Васька-гиляк», «Никичен» и «Соболя» позднее стали включаться в сборники, издававшиеся издательством «Детская литература», так это следует объяснить лишь тем, что они оказались, что называется, в пору и юным читателям, которые во все времена, а в наше время в особенности, отбирают из так называемой взрослой литературы то, что действительно ценно и что представляет общий интерес. Случается, что произведения, написанные только для взрослых, получают особенно горячее признание у детей и становятся из поколения в поколение любимым чтением юного читателя, как это, к примеру, произошло с «Путешествиями Гулливера» Д. Свифта или с «Робинзоном Крузо» Д. Дефо. Примеры такие немногочисленны, они со всей определенностью позволяют судить о том, насколько строг подобный отбор. И то, что произведения Р. Фраермана выдержали требовательный экзамен, прошли очень строгий отбор, свидетельствует лишний раз о их несомненных художественных достоинствах, широком радиусе действия и большом запасе прочности, определяемом положенной в их основу жизненной правдой, способной интересовать и волновать не одно поколение.

Начиная с самого заглавия, повесть «Шпион» приобретает остроприключенческий характер. В этом жанре Р. Фраерман больше ничего не написал. Но какое мастерское владение продемонстрировал он в весьма скромном по размеру произведении. Само место действия продумано и строго выдержано в духе этого завлекательного жанра. Глухая тайга и океан, дальняя пограничная застава, колония прокаженных, рыбацкая бухта, все это расположено компактно, позволяет концентрировать описываемые события на сравнительно небольшом пространстве. Подбор персонажей в повести продуман с драматургическим лаконизмом. В «Шпионе» действуют пионеры, из них особо выделены двое – двенадцатилетний корейский мальчик Ти-Суеви и русская девочка Натка, пограничники, из которых читатель знакомится достаточно близко только с начальником заставы и рядовым Сизовым, влюбленный в тайгу лесовод, прокаженный, изуродованный страшной болезнью старик, стоящий у ворот колонии, которую местные жители называют домом ленивой смерти, страшная старуха Лихибон и, наконец, японский шпион майор Исикава Санджи Маленький. Описанные в повести события разворачиваются напряженно и сжато всего на протяжении двух-трех суток. На этом отрезке времени писателю удалось познакомить нас с напряженной жизнью пограничной заставы, мирным трудом дальневосточных рыбаков, с далекой таежной школой, бегло нарисовать колонию прокаженных, рассказать о заражении и гибели леса, убийстве замечательного человека-лесовода, о задержании и разоблачении матерого и ловко замаскировавшегося шпиона.

Уже по одному этому можно судить о том, с каким лаконизмом написана повесть. И хотя события в ней развернуты поистине с драматическим напряжением, и стрельба, и злодейское ночное убийство, и время от времени появляются страшные прокаженные, но и при всем этом повесть не утратила столь характерного для Р. Фраермана светлого и мягкого лирического звучания. Она вся пронизана светом, добром, сердечной теплотой и оставляет в душе читателя радостное чувство, укрепляет в нем веру в торжество справедливых и подлинно человеческих начал. А сверх всего этого она пронизана еще сильным патриотическим чувством, стремлением отдать все для любимой Родины. Вот Натка и Ти-Суеви, копаясь в яме, обнаруживают сверкающий камень.

«– Быть может, это золото? – сказала она.

– Может быть.

Ти-Суеви медленно закрыл глаза.

Он хотел представить себе эту яму полной золота, но не мог, так как никогда не видел его.

– Но если это золото, – задумчиво добавил Ти-Суеви, – то оно нужно нам самим, а не старухе Лихибон.

– Зачем нам золото? – спросила Натка.

– Мы сделали бы много самолетов и танков для Красной Армии, и сам Ворошилов сказал бы нам: «Ирбо, Ти-Суеви и Натка, – спасибо!» Сказал бы, как ты думаешь?

– Сказал бы, – горячо подтвердила Натка.

А Ти-Суеви продолжал мечтать:

– Я срыл бы горы, размолол бы скалы в песок и в глину, сделал бы берег ровным.

– Зачем? – снова спросила Натка.

– Чтобы наши танки могли ходить повсюду».

Вот чувства, определяющие мироощущение юных героев, да и не одних только юных героев повести.

Произведение это написано в трудный и напряженный 1937 год. На дальневосточных рубежах нашей страны тогда складывалась особенно тревожная обстановка. И недаром внимание всего народа, и нашей литературы в частности, было привлечено к этому краю. «Правда» и другие центральные газеты посылали на Дальний Восток писателей. Они выступали не с одними только очерками и корреспонденциями, а и с повестями, романами. Так, в те годы над своим большим романом «Последний из Удэге» работал А. А. Фадеев, из-под пера П. А. Павленко вышла повесть «На востоке», С. Диковский печатал свои патриотические повести, нашедшие самый горячий прием в широких читательских кругах, большой популярностью пользовалась и книга Л. Рубинштейна «Тропа самураев». Очерки, рассказы и повесть «Шпион», привезенные Р. Фраерманом из поездки на Дальний Восток, были ощутимым вкладом в это важное дело, взволнованным и горячим откликом на жившую в людских сердцах потребность.

Есть основания предполагать, что поездка на Дальний Восток ускорила созревание замысла самой знаменитой книги Р. Фраермана – «Дикой собаки Динго...». Замысел этот вынашивался долго, а написалась она поразительно быстро. Сам автор с некоторым изумлением признавался в этом: «И удивительно, эту книгу я написал быстро и даже с легким сердцем, в Солотче, в декабрьские морозы, за один месяц. Работал по ночам, выходил ненадолго подышать свежим морозным воздухом, когда ослепительно чистый снег был залит фосфорическим светом полной луны.

В январе 1939 года я ее перепечатал и отнес в журнал «Красная новь» Фадееву, даже не думая о том, какова будет ее судьба. Она была принята хорошо и напечатана в седьмом июльском номере журнала».

Итак, повесть, адресованная прежде всего юным читателям, увидела свет на страницах взрослого толстого литературного журнала, получив самое горячее одобрение его редактора А. А. Фадеева, человека доброжелательного, но одновременно и взыскательного. «Красная новь» в предвоенные годы пользовалась репутацией лучшего литературно-художественного журнала, в котором с особенным вниманием относились к художественным достоинствам и общественной значимости публикуемых произведений. Так что сам факт публикации того или иного произведения на страницах этого журнала являлся своеобразной аттестацией его несомненных достоинств.

Повесть сразу же была горячо принята читателем, хотя в критике единодушия в ее оценке и не было. Наряду с положительными отзывами появились и отрицательные, высказанные довольно авторитетными критиками, оспаривавшими главным образом не художественные достоинства произведения, а его якобы нежизненную основу, обвинявшие автора в том, что в основу повести он положил нехарактерную для нашей действительности ситуацию. К примеру, один из авторов на страницах журнала «Литературный критик» так и писал: «...в повести Р. Фраермана много реакционных черт». Он усмотрел в ней ложную проблему. Он утверждал, «что «Повесть о первой любви»... ставит проблему «простой», «естественной» жизни, проблему «возврата к природе», взаимоотношения цивилизации и природы».

Но время, к счастью, со всей определенностью рассудило, кто был прав: читатели или вот такие критики, даже мнимые свои претензии облекавшие в форму окончательного приговора, который никакому обжалованию не подлежит.

Что же в повести о первой любви, в ее содержании могло вызывать расхождения во мнениях? Сейчас, спустя три с лишним десятилетия после ее выхода в свет, при самом придирчивом чтении невозможно найти в ней то, против чего стоило бы с достаточным основанием, а тем более со страстной непримиримостью возражать. Сам предмет – первая любовь, зарождение в отроческой душе первого чистого, поэтического и прекрасного чувства, казалось бы, не дискуссионен, тут вроде бы не о чем спорить. На эту тему и до Фраермана написано достаточно много произведений, об этом писали и после него и еще будут писать, потому что тема первой любви относится к числу вечных, всегда волновавших и постоянно волнующих сердца людей.

Но давайте присмотримся к повести поближе. Главная героиня ее – Таня Сабанеева – школьница, пионерка, еще, по существу, ребенок. Она испытывает первое мучительное чувство любви, накладывающее сильнейший отпечаток на все ее поведение, мысли и чувства, причиняющее ей первые и достаточно сильные страдания.

Давайте честно представим себе, как к такому чувству, к таким переживаниям и страданиям еще и сейчас относятся в семье, в школе, в пионерской организации? Это в театре мы благосклонно и даже восторженно следим за всеми перипетиями любовного романа двенадцатилетней Джульетты и юного Ромео, а в жизни в подобной ситуации мы порой очень далеки от восторгов. И даже, к величайшему сожалению, бываем невероятно далеки от бережного и чуткого отношения к тому, кого посетило это возвышенное чувство.

И вот писатель написал книгу не о чем-то приблизительно похожем на любовь или только намекающем на это чувство, а о самой что ни на есть доподлинной первой любви. Да, любовь эта принесла мучительные страдания, как это почти всегда и бывает в жизни, если любят глубоко и серьезно. Но в то же время эта повесть о любви светлой, чистой, поэтической. Писатель заговорил прямо, без обиняков о сильном чувстве, посещающем подростков, отважился оттенить мечтания юной героини, параллельно поведав о драматических отношениях, сложившихся между умудренными жизнью людьми – отцом и матерью Тани Сабанеевой. Таким образом, героиня повести в довершение всего оказывается из распавшейся, как теперь принято говорить, неблагополучной семьи. Мать и отец Тани в разводе. И вот в городок, в котором живет Таня, приезжает ее отец со своей второй женой и вдобавок еще с приемным сыном. Приезд этот вызывает бурю переживаний в душе бедной Тани. Да и матери ее, продолжавшей любить ушедшего от нее мужа, тоже не сладко.

Тане надо определить свое отношение к отцу, к которому она тянется и не может не тянуться и которого готова винить в том, что они живут врозь. Не может она испытывать добрых чувств и к новой жене отца, и в особенности к его приемному сыну Коле, отнявшему у нее, она в этом поначалу совершенно убеждена, отцовскую ласку и нежность.

Нет ничего противоестественного в том, что Таня, еще не зная и не видя Коли, ненавидит его. Она будет ненавидеть и после того, как познакомится с ним, разглядит поближе в школе, где ей придется учиться с этим Колей в одном классе. А потом случится так, что девочка впервые в жизни полюбит... именно этого Колю. Полюбит, несмотря на то что рядом с ней, как тень, постоянно и неотступно находится преданнейший друг Филька. Он готов для нее сделать что угодно, поистине броситься в огонь и в воду, даже съесть стеариновую свечу с елки. Но любовь, как известно, прихотлива. Ей мало услуг и преданности. Так все острее и острее становится повествование. Эта острота достигает кульминации тогда, когда Таня, мучимая первым сильным чувством, даже ослепленная им, с жестокой прямотой спрашивает мать:

– Почему отец ушел от нас? Кто виноват в этом, ответь мне.

Как трудно отвечать на такие вопросы. Не каждый писатель поставит столь обнаженно и прямо подобный вопрос. Для этого нужна подлинная смелость, то истинное бесстрашие художника, которое позволяет ему, не отводя взгляда, смотреть правде в глаза. Именно таким художником был Р. И. Фраерман. Поставив прямо труднейший жизненный вопрос, он заставил свою героиню и ответить на него прямо и честно.

– Таня, – сказала мать, – люди живут вместе, когда любят друг друга, а когда не любят, они не живут вместе – они расходятся. Человек свободен всегда. Это наш закон на вечные времена.

Вопрос прямой и ответ прямой, не допускающий двоякого толкования, виляний и лавирования. Такой ответ требует мужества и напряжения, он дается не легко. Таня девочка чуткая, она поняла, что, может быть и не желая, причинила сильное страдание матери. Услышав ответ, девочка спохватилась.

«Тогда Таня решилась посмотреть на мать, сначала осторожно, снизу вверх, повернув шею, как маленькая птичка, которая, прежде чем сняться с ветки, ищет, нет ли в небе опасности.

Мать сидела неподвижно, высоко подняв голову. Но лицо ее выражало страдание, словно кто-то пытал ее долго словами или железом – все равно, но только ужасной пыткой.

«Кто это сделал?» – подумала Таня с болью, внимательно вглядываясь в лицо матери.

А с этого бледного лица смотрели на нее самые прекрасные в мире глаза – глаза ее матери, до краев наполненные влагой; она блестела на зрачках, и под ресницами, и в углах ее темных век.

– Не уехать ли нам лучше, Таня? – сказала мать.

Таня схватилась за грудь.

– Мама, – крикнула она с изумлением и с глубокой жалостью, – ты любишь его до сих пор!

Она обхватила рукою голову матери, горячей щекой прильнула к ее волосам, обдавая их своим детским дыханием.

– Мама, не слушай меня, не слушай, родная! Я ничего не понимаю больше. Все кружится передо мною...

– Мама, не надо уезжать отсюда, – шептала Таня, плача вместе с матерью».

С каким мужеством и вместе с тем с каким добрым участием написана эта сложная и ответственная в повести сцена, как точен психологический рисунок. Обе героини плачут, но эти слезы так естественны и понятны, что их нельзя принять за признак слабости.

Писатель не облегчает суровой правды, не пичкает своего читателя ее заменителями, разговаривает с ним со всей серьезностью, веря в его душевные силы и воспитывая в нем истинное мужество, готовность выстоять в трудных испытаниях. Можно только догадываться, сколько людей, прочитав приведенную сцену, начинали понимать то, что в жизни понять очень трудно, а поняв, чувствовали облегчение, обретали благоразумие и мужество.

Жизненная глубина и мужественная правдивость прозы Фраермана, соединенные с лирической мягкостью, особой душевной чуткостью, делают его книги доступными юным читателям и одновременно интересными для взрослых. Это подлинная литература, которая, как воздух, как хлеб, как правда, нужна человеку с тех самых пор, когда он начинает испытывать потребность в истинном знании жизни, когда искусство для него становится не средством приятного времяпрепровождения, даже не только источником эстетического наслаждения, а и могучим орудием познания себя и окружающего мира. В этом, думается мне, и состоит основной секрет того, что книги Фраермана издаются, так сказать, на равных правах для взрослых и для детей, обладают таким широким радиусом воздействия на читателей.

Чем же пленила и продолжает пленять юные сердца «Повесть о первой любви»? Многие поспешат ответить – темой. Но не требуется доказывать, что тема сама по себе, сколь бы привлекательной она ни казалась, никогда еще не приносила прочной и длительной славы. И все же тема, несомненно, привлекает внимание читателя в тот момент, когда он берет в руки книгу. Дальнейшее зависит от того, насколько честно и серьезно решена эта тема, достаточно ли глубоко исследован определенный ею жизненный материал. У данной повести все эти достоинства несомненны.

Но не одним этим она привлекает к себе жадное внимание читателей вот уже несколько поколений. Сердца читателей, и в особенности юных, притягивает к себе превосходно вылепленный писателем образ главной героини повести – Тани Сабанеевой. К ней стоит попристальней приглядеться.

На первый взгляд в Тане Сабанеевой нет ничего необычного – это обыкновенная пятнадцатилетняя школьница, писатель не наделил ее никакими внешними отличительными или даже сколько-нибудь примечательными чертами. Чуть необычным может показаться лишь совсем мало значащий штришок – Таня наравне с мальчиками увлекается рыбной ловлей. Во всем остальном, мы пока не говорим о внутреннем мире героини, это вполне обычная девочка, которой легко затеряться в общей толпе школьников, скажем на большой перемене.

И это, думается мне, вышло не случайно, – не выделяя из общей среды свою героиню, автор преследовал определенную цель. Знакомясь с тревожной и напряженной жизнью Тани Сабанеевой, читатель не отделяет ее от себя. Сознание того, что она такая же, как и все ее сверстники, позволяет читателям узнавать в ней самих себя, в ее переживаниях и мучительных раздумьях видеть сходство со своими переживаниями и раздумьями. А то, с каким мужеством, с каким самообладанием, а главное, то человеческое достоинство, с каким она в конце концов находит выход из очень трудных положений, с которыми она сталкивается впервые в жизни, читатель, естественно, рассматривает как пример, достойный подражания, воспринимает как образец истинного благородства и даже благоразумия. Да, и благоразумия, не расчета, а оправданного благоразумия, которое столь необходимо бывает в практической жизни, но которого многим, увы, так часто недостает. Страдая и близко к сердцу принимая страдания матери, размышляя над мучительным вопросом – кто же виноват в семейном разладе, который так больно отозвался в ее чутком сердце, Таня в результате длительных, очень трудных поисков приходит к выводам, которые иначе, как мудрые и здравые, и не охарактеризуешь. Этот путь пролегал через метания, через сомнения, через скоропалительные обвинения, которые вот-вот готовы были сорваться с языка, но в последний момент застывали. Девочка заставляла себя думать еще, сопоставлять, стремиться понять, подходить к сложным явлениям жизни и с той и с другой стороны в поисках справедливости. Так она определяет свое отношение не только к отцу, женившемуся на другой, но и к Коле, и к Фильке, и даже к толстой Жене...

Таня Сабанеева, внешне обычная школьница, на поверку оказывается натурой глубокой, душевно чуткой и щедрой, необыкновенно деятельной и вместе с тем мужественной и стойкой. Больше всего характер Тани раскрывается в ее отношениях с Колей, которого она полюбила первой отроческой любовью. Не каждого может с такой силой захватить прекрасное первое чувство, ибо вообще не каждый способен на большое чувство. У Тани эта способность выражается многосторонне. Она по натуре своей горяча и пристрастна, пытлива и порывиста. Как порывисты ее смутные мечты о далеких, неведомых краях, где живет дикая собака Динго, как проникновенно и пристрастно ее восприятие красоты окружающего мира, разлитой вокруг поэзии, как горячо она стремится к верной дружбе, к чистой привязанности, к добрым и справедливым отношениям с теми, с кем ей приходится сталкиваться в жизни. С каждым новым эпизодом, с каждой новой главой характер главной героини становится объемней, в нем открываются нашему взору новые и новые грани.

И главное – это характер живой, во всем достоверный, схваченный во всей жизненной непосредственности, естественной противоречивости, не нарушающей, впрочем, присущей сильному характеру цельности. Давайте хотя бы кратко проследим за отношениями Тани к Коле. Еще до встречи он ей ненавистен. С его появлением она ожидает новых неприятностей для себя, понимая, что и матери появление отца с новой семьей ничего хорошего не сулит.

Но вот происходит первая встреча с Колей. Таня наблюдает за ним с естественной настороженностью и повышенным вниманием. Да, она его с пристрастием разглядывает, изучает, наблюдает за ним в классе, где позади за одной партой с Филькой сидит теперь Коля.

Нет, не сразу расстается она с живущим в ее сердце неприязненным чувством. Вот Коля покупает смолу и угощает ею Фильку, а потом и Таню. Предлагает с таким «радушием, к которому она не могла придраться». Но она лишь через силу улыбается в ответ на добрый и радушный жест. И стоило Коле несколько книжно произнести две самые обычные фразы, как Таня взрывается.

«Все слова его показались ей отвратительными.

– Ах, благодаря этому обстоятельству отстань от меня! – сказала она.

Он промолчал и усмехнулся.

Он посмотрел на нее светлыми, как лед, глазами, и Таня впервые увидела, что взгляд их упрям.

– Да, благодаря этому обстоятельству, – повторил он спокойно.

Была ли это настоящая ссора, Таня не могла решить, но именно с этих пор началась их вражда, и этот болезненный мальчик стал занимать ее ум более, чем в первые дни».

И долго еще Таня будет мстительно и несправедливо цепляться за каждый удобный и неудобный случай, чтобы продемонстрировать свое неприязненное чувство к Коле. Пусть в сердце своем она ощутит, что Коля вопреки всему больше и больше привлекает к себе ее внимание, она изо всех сил будет противиться нарастающему чувству.

Таня все еще ненавидит сводного брата, но в то же время что-то заставляет ее «пойти с ним на рыбную ловлю и показать место, где клюют лещи». И тут же, словно для того чтобы подавить в себе эту неожиданную слабость, она затевает с Колей ссору из-за того, что он опоздал немного. Присутствующий при этом добрый и справедливый Филька недоуменно замечает:

– Почему вы ругаетесь всегда – и тут, и в классе?

Оставшись наедине с Таней, Филька спрашивает:

– Чего тебе нужно от него? Зачем ты к нему пристаешь? Я сижу с ним на одной скамейке рядом и знаю: никто тебе про него ничего дурного не скажет. И я не скажу. Я не видел в нем гордости, хотя он учится лучше других, даже лучше тебя. Я сам слышал, как он говорил по-немецки с учительницей немецкого языка и говорит по-французски. А ведь в классе об этом никто не знает. Так что же ты хочешь от него!

На все это Тане нечего ответить. «Она двинулась тихо вперед, навстречу реке, дремавшей внизу под туманом». Такой поэтической фразой завершается этот эпизод.

Казалось бы, Филька все втолковал Тане, и она сама многое поняла, она ведь постоянно думает теперь о Коле и определяет к нему свое отношение. Но горячая строптивость все еще не позволяет переломить себя, поддаться влекущему ее чувству. Тут же на рыбалке по инициативе Тани вспыхивает новый скандал сначала из-за упавших в реку котят, а потом этот скандал перекинется и на то, что постоянно мучит сердце. Она заявит со всей решительностью: «Я больше никогда к вам не приду». И уйдет. А Коля подумает: «Странная девочка Таня... Уж не полагает ли она, что я трус? Странная девочка, – решил он твердо. – Разве можно удивляться тому, что она сделает или скажет?»

Да не только удивляться невозможно, нельзя даже предположить, что сделает в следующую минуту Таня, как она поведет себя, что скажет. Ведь вот она со всей решительностью отрезала: больше никогда к вам не приду. И мы поверили. А напрасно. Таня не сдержала своего слова, она пришла. Даже громко хлопнула дверью при этом, давая понять, что имеет право приходить, когда хочется. Она хлопнет дверью и еще раз, «более громко», чтобы уверить в этом праве себя и дать понять о нем остальным. Прежде всего, конечно, Коле.

Но действует так Таня не по расчету, не по жестокости – ей все это неведомо и глубоко чуждо. Она находится в таком состоянии, когда немыслимо трудно самому во всем разобраться. Ведь «сердце ее не знало, что ему нужно. И вот пришла она сюда, как слепая, в этот дом, и ничего не видит, ничего не слышит, кроме ударов своей крови».

И потому, что сердце ее не знает, что же ему нужно, она будет перечить Коле и отрицать очевидные вещи. И в разговоре о литературе, и тогда, когда Коля на уроке будет рассказывать о далеком «гористом крае, где у серых дорог, нагретых солнцем, за изгородями, сложенными из камня, темнеют шершавые листья винограда, а по утрам кричат ослы». Все с вниманием слушают этот рассказ, не слушает одна лишь Таня. И когда любимая учительница делает ей по этому поводу замечание, Таня резко отвечает:

– Он рассказывает неинтересно.

Это очевидная неправда. И это возмутило учительницу Александру Ивановну, которая «любила больше других» Таню. Но на этот раз и она не могла воздержаться от самого резкого замечания:

– Ты не обманешь меня своей дерзостью... Но знай: ты сейчас поступила не как пионерка. Ты думаешь не то, что говоришь. А ведь ты всегда была справедлива. И что с тобой, мне непонятно.

Этого пока еще не может как следует понять и сама Таня. Обо всем первой догадывается толстая Женя. Услышав резкое замечание, сделанное Александрой Ивановной Тане, все «оставались неподвижны и молчали. Только девочка Женя обернулась назад так быстро, что чуть не свихнула своей толстой шеи.

– Таня просто в него влюблена, – сказала она шепотом Фильке».

И пусть Фильке, наблюдательному и умному, покажется это пока вздором; в следующей главе, читая оставленные на первом снегу следы (замечу, кстати, что эта коротенькая главка преисполнена тонкой поэзии и удивительной точности, как, впрочем, и все описание первого снега), он кое-что начнет понимать. И учительница вскоре начнет догадываться о подлинных чувствах своей любимой ученицы. Кажется, позднее всех догадывается об этом сама Таня. Это произойдет на том заседании школьного литературного кружка, когда Коля, всегда критиковавший «бесстрастно, жестоко» произведения всех кружковцев, ничего не скажет о рассказе, который прочитала Таня.

«Неужели, – думала она, – даже не похвала, а только молчание этого дерзкого мальчика может меня сделать счастливой?»

Ей будет приятно прикосновение Коли. Таня обрадуется тому, что «этот дерзкий мальчик с упрямым взглядом» тревожится за нее, она в эту минуту совсем забудет «о своих обидах», но в следующую минуту опять вспылит и поступит всему наперекор. А в главе, где описана встреча Нового года, Таня испытает ревность, за которой приходит, наконец, ясное осознание владеющего ее сердцем чувства. На другой день она размышляет: «...может быть, в самом деле любовь, о которой без всякой совести говорит толстощекая Женя? Ну и пусть любовь. Пусть она... Но я буду с ним сегодня танцевать на елке. И я пойду на каток. Я им вовсе не буду мешать. Я постою там с краю за сугробом и посмотрю только, как они будут кататься. И может быть, у него на коньке развяжется какой-нибудь ремешок. Тогда я завяжу его своими руками. Да, я сделаю так непременно».

И тут же она прикажет себе забыть о Коле, будет пытаться заставить себя не думать о нем. Пусть от этого будет больно, пусть сделать это будет немыслимо трудно, она будет убеждать себя в том, что «есть же на свете радости лучшие, чем эта, и, наверно, более легкие».

Но чего стоят все эти заклинания, все эти разумные доводы, мы узнаем очень скоро из главы, в которой описан страшный буран. Брошенный Женей Коля вот-вот погибнет. Таня бросится ему на выручку. Она покажет себя истинной героиней, способной вступить в отчаянную схватку со страшной стихией ради спасения любимого. Она подхватит слабеющего друга и будет бормотать ему: «Ты слышишь меня, Коля, милый?»

Таня сделает, кажется, невозможное: она даже оставит возле неспособного двигаться Коли верного стража – свою собаку Тигра, потом пожертвует бедным псом, пробьется сквозь страшнейшую снежную бурю за нартами, а когда нарта остановится – бечева лопнет, и собаки умчатся в снежную мглу, – Таня сама потянет нарту, наконец, выбиваясь из сил, взвалит на себя ослабевшего друга и продержится с ним до прихода пограничников во главе с отцом. В этой сцене она не будет скрывать своих чувств, она открыто выразит и свою нежность, и свою отвагу, и свою любовь.

На этой высокой ноте, в сущности, и оборвется повесть о первой любви, вернее, на этом и кончится сама первая любовь. Таня решит, что ей с матерью лучше уехать, чтобы не видеть больше Колю, отца, Фильку.