Текст книги "Сердце Льва (СИ)"

Автор книги: Валентина Перельман

Соавторы: Амиран Перельман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

–

ересь. Еретиков – на колы, кресты, костры. Снова Сатана правит бал! И вдруг этот душегуб делает широкий жест – дарит доктору теологии идею сомнения в правомочности индульгенций самого Папы Римского. И всё. Костры тухнут. Бал закончен. Зачем?

–

Помнишь, как начинался твой рассказ о жизни мастера «в своём вечном доме»? – Рита закрыла глаза и наизусть процитировала этот отрывок: «Если душа вынуждена была покинуть тело, которому нанесли «травму, не совместимую с жизнью», то она скучает по своему телу целых девять дней в надежде вернуться. Она возвращается

к месту жизни тела ещё в течение сорока дней. Ей хочется посещать родных и близких в годовщины…»

–

Ну? Так что из этого?

–

Если эта твоя догадка верна, то получается, что души убиенных стремятся вновь обрести именно земную жизнь. Следовательно, массовое истребление автоматически гарантирует возврат людских душ на Землю. Но тогда не могу понять другое: зачем Мефистофелю нужно было покупать душу Фауста? Ведь если бы Фауста сожгли, то он, как и все остальные грешники и еретики, оказался бы во владении Дьявола.

–

Вовсе нет. Фауст творческая личность. Он постиг законы Творца, и сам творит в соответствии с ними, не нарушая их. Фауст еретик для церкви, но не для Бога. Ведь творящий по законам гармонии – свят. Поэтому и взяли ангелы душу Фауста на Небо, а не оставили для преисподней. Мефистофель знал, что душа Фауста ему неподвластна. Этот Сатир решил обмануть Всевышнего, купив душу у самого владельца этой самой души, прикинувшись «заблудшей овечкой», которая нечаянно забыла, что душа принадлежит самому Творцу.

–

Так что? Души сожжённых, если они были творческими личностями, перестали возвращаться на Землю?

–

Да! И новое воплощение стали получать только души, далёкие от постижения законов гармонии. Так начало деградировать человечество! – Деми даже подпрыгнул в кресле от такого результата их беседы, неожиданно возникшего в ходе логических умозаключений.

–

А это, как следует из слов самого Адамбека, первейший признак начала исхода очередной цивилизации! – завершила мысль Рита.

–

Вот, вот, вот! Этот чёртов дьявол понял, что лишается творческой элиты, и решил прекратить мракобесие, – он произнёс эту последнюю фразу с такой страстью, что Рита прыснула со смеху. Деми удивлённо посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на свои, застывшие в последнем жесте, растопыренные руки и неловко улыбнулся.

«ЖИТЬ БЫ В СКАЗКЕ, ДА СТРАХ НЕ ПУСКАЕТ»

–

Блим-блям! – воскликнул дверной звонок.

Роза, стремглав, бросилась в коридор.

–

Привет! – поздоровалась с соседкой Ольга, накидывая на шею Розы связку сушёных грибов.

–

Давно приехала? – Роза пропустила гостью и захлопнула дверь. – Это с Украины? Взятка?

–

Нет! Это подарок отца моего респондента. Я ему понравилась, и он одарил меня на дорогу пятью такими ожерельями.

–

А твой этот, респондент, он что, ребёнок?

–

Нет! Он молодой, очень красивый, сильный и страшно талантливый мужчина.

–

Да?! Ну, рассказывай!

–

Вот я и пришла к тебе. Мне очень надо всё это рассказать, а не то я, как говорят на Украине, с глузду съиду!

–

Явно что-то вроде «с ума сойдёшь»?

–

Именно.

–

Давай, рассказывай. Вот они, уши. Свободные.

И Ольга в течение двух часов рассказывала Розе о Василе. Показала фотографии и дала прослушать записи. Она рассказала и о пне, который, как ей показалось, по воле Василя то появляется, то исчезает. Единственное, чего не рассказала Оля соседке, так это о том ощущении, которое она испытала, прощаясь с Василём.

–

Ну, и что ты обо всём этом думаешь? – закончив рассказ, спросила подругу Ольга.

–

Я думаю, что ты встретилась со сказкой, – Роза угощала соседку свежим бисквитом, хорошо заваренным чаем «со слониками» и лимоном. – Если бы не твои записи и фотографии, я решила бы, что тебя здорово охмурили.

–

Вот и мне кажется, что меня охмурили. А ведь я сама во всём этом участвовала. Как мне себя вести завтра в редакции, – ума не приложу. Если расскажу всё так, как было, уволят за профнепригодность. Если напишу фельетон в расчёте на дураков, – так не за этим меня туда посылали, а, значит, я не справилась с заданием.

–

А какое у тебя было задание?

–

Ознакомиться с фактами и дать принципиальную оценку мракобесию, вредным измышлениям и слухам.

-

Измышления есть?

–

Как видишь, – всё правда. Какие там вредные слухи, измышления?

–

Но, он же сам говорил, что никакого воскрешения ребёнка не было.

–

Тут, как на это посмотреть. Ребёнок не дышал, и пульс у него не прощупывался.

–

Он ведь тебе объяснил, что это не была смерть. Что возможно такое состояние организма …

–

Ты хочешь сказать, что я могу написать статью, в которой расскажу о том, что меня встретили шулеры и обманщики, ловкий гипнотизёр и враг советской власти?!

–

Чего это ты завелась? Я предлагаю написать, что любая новость может выглядеть, как сенсация. А если проверить научную объективность этой новости, то окажется, что сенсации нет.

–

Как это – нет? Сам Василий – сенсация.

–

Оп-ля! Я, кажется, сообразила. Ты, милая, неровно дышишь к этому Василю, поэтому не можешь отделить мух от каши. Твой Василь уникален. Здесь нет проблемы. Это твоё открытие. Но к воскрешению он не имеет никакого отношения. Ведь он сам считает, что не было воскрешения, и очень честно поясняет заблуждение, в которое впали люди, не понимающие сути происшедшего. Честь ему за эту правду и хвала. Ну, разобралась?

–

А ты, ведь,.. кажется,. права, – задумалась Ольга.

–

Я, наверное, действительно перепутала. Надо подумать, и не поддаваться чарам этого деревенского знахаря.

–

Она посмотрела на Розу озабоченным взглядом, но, встретив ехидную ухмылку, застывшую на щеках соседки, заулыбалась: – Вот, видишь, значит, я правильно сделала, что пришла к тебе. А мне всё время говорят: «Это ребёнок, какая из неё жена, какая, к чёрту, подруга!?» А ты умничка! Я накатаю и принесу тебе почитать. Лады?

–

Кто же откажется от такой чести?!

–

Заслужила. Пойду, попишу. Пока свежи все эти ощущения и впечатления, – она собрала свои снимки, диктофон, взяла у Розы кулёк с печёньем, который та приготовила для гостьи. – Спасибо, пока! – поцеловала подружку и захлопнула за собой дверь.

Поднявшись этажом выше, Ольга зашла в свою квартиру, быстро прошла в комнату, села за стол, заправила

в пишущую машинку лист бумаги и стала соображать своими мозгами. Это получалось туго. Фразы были корявыми, скучными и пустыми. Корзина под столом наполнялась смятой макулатурой.

–

Насильно мил не будешь! – пронеслось у неё в голове. – Расслабься, забудь, потом напишется само.

Ольга откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

–

Да. Наверное, верное, скверное, откровенное. Порченое, прочное, порочное, поточное. Схваченное, сточное, точёное, строчное. – Она открыла глаза, тупо уставилась на пустой лист в машинке, сказала: Приехала … – встала и пошла на кухню.

Ольга заправила кофеварку, сделала бутерброд и вернулась к машинке:

«Не всегда новости приходят в редакцию в виде сообщений на ленте ТАСС*. Известие, что в Запорожской деревне крестьянин воскресил умершего ребёнка, появилось в виде слуха. Слухи, как правило, игнорируются современниками. Только творческой интуиции талантливых журналистов обязана я встрече с очень интересным, одарённым особенными способностями Василием Степановичем Славенко».

Дальше она с предельной честностью, сухо, не употребляя эпитетов, не оценивая, не высказывая авторского мнения, изложила события своей командировки.

Через час Оля написала: «Я уехала с чувством, что наш прекрасный мир намного интереснее, чем мы привыкли его ощущать. Я побывала на пороге сказки. А сказочник меня уверял, что это и есть мир, в котором мы живём. Нам просто нужно раскрыть глаза, успокоить свои страхи, и сказка сама войдёт в нашу жизнь».

–

Откуда что берётся? – думала журналист, глядя на три страницы текста, который, как ей сейчас уже казалось, сам покрыл бумагу. Она перечла написанное и не смогла внести ни одного исправления. Её охватило чувство свободы, лёгкости и огромного удовлетворения. – Спасибо тебе, Васенька! – громкое восклицание вырвалось из самой души девушки. – И нас, рутинных служителей фактов, может посетить вдохновенье! Ай да Ольга! Это надо отметить!

*ТАСС – Телеграфное Агентство Сов. Союза.

-

Блим-блям! – вновь воскликнул дверной звонок в квартире Розы.

На пороге стояла Ольга с бутылкой «Хванчкары» и коробкой конфет.

–

Пьём!

–

Это с какой радости? – спросил Вадим, глядя на растрёпанную соседку с бутылкой в руке.

–

Вадя? Ты поймёшь! – жестом уже поддатого алкаша гостья отодвинула застрявшего в дверях хозяина дома.

На кухне хлопотала Роза.

–

Вот! – Ольга положила на стол статью. – Твоими молитвами! Прочтёшь?

–

Сейчас. Только сварганю ужин. Садись.

–

Так с какого перепуга ты с бутылкой? – Вадим подсел к столу и потянулся к лежащим на нём бумагам. – Можно?

–

Пли-и-и-с! – широким жестом подтвердила разрешение гостья.

–

Ч-и-и-и-с! – ответил хозяин дома сквозь сжатые зубы и начал читать. – Что, в период гласности газета собирает сплетни? – прочитав первый абзац, прокомментировал он.

–

Читай дальше! – скомандовала Ольга и принялась откупоривать бутылку.

Когда Роза завершила стряпню и подсела к столу, Вадим закончил читать статью:

–

Он экстрасенс, гипнотизёр, маг, колдун?

–

Да нет. Мне так представляется, что он нашёл другой способ восприятия мира, и утверждает, что это мы загипнотизированы своими привычками и страхами. Он говорит, что мы боимся видеть мир таким, как он есть. Воспитание отбило у нас возможность воспринимать мир так, как в раннем детстве. Он утверждает, что мы видим только библиотеку, полку с книжками, а сами книги для нас закрыты.

–

А конкретнее?

–

Ну, как я понимаю, каждая вещь несёт в себе всю информацию о мире и о себе. Можно так воспринимать предметы, чтобы они открывались полностью. Можно с предметов материального мира считывать любую информацию и не пользоваться для этого дополнительными приборами. Мир открыт. Просто мы не умеем видеть правильно.

–

Ну, об этом говорят все восточные культы. Йоги могут месяцами лежать в закопанном в землю гробу.

Буддисты созерцают иные миры. Медиумы общаются с духами. Экстрасенсы считывают информацию с фотографий, предметов, видят сквозь стену.

–

Мы были на представлении Вольфа Мессинга, когда мне было семь или восемь лет, – оторвавшись от чтения, сказала Роза. – Мама спрятала в моём рукаве платок и вышла на сцену. Мессинг взял её за руку, привёл к нам и вытащил платок из моего рукава. Он читал мысли.

–

В журналах стали появляться статьи, в которых рассказывается про какого-то мага из Индии, который материализует предметы, – Вадим хотел сказать что-то вроде «Это всё бред!», но, вспомнив своего экзотического собеседника, осёкся. – Мне надо позвонить, – сказал он и вышел из кухни.

–

А кушать? – оторвалась от чтива Роза.

–

А пить? – встрепенулась Ольга.

–

Я недолго! – он снял трубку, вспомнил, как звонить. Набрал свой номер и, следом, шестёрки. – Алё! Я хочу спросить, что Вы думаете о предположении, что люди воспринимают мир неполным.

–

Я думаю, что люди вообще слепы. Погрязли в страхе и лжи. А поэтому ни черта (то бишь, – даже чёрта) не видят. Куда им, грешным, рассмотреть что-нибудь более светлое!

–

Это серьёзно?

–

Да! Серьёзнее некуда. Я даже жалею, что приходится в этом признаваться, но – против природы не попрёшь – врать не умею. Мне-то совсем не нужно, чтобы мои подопечные прозревали. Если это случится, то они покинут Землю. Что прикажешь – одному небо коптить? Так что живите в этих прекрасных декорациях. Чего вам не хватает?

–

Понял! А прозреть поможешь?

–

Ты за кого меня принимаешь? Я тебе могу помочь жить на Земле в полную силу твоих способностей и в меру твоих потребностей. Это я могу и хочу. Мне нужны хозяйственные мужики. А давать тебе то, чего ты сам боишься, – зачем? Чтобы благими намерениями положить конец нашей дружбе?

–

Хорошо. Понял. Спасибо! – он положил трубку и в этот момент понял, что каждый счастлив до тех пор, пока находится в кругу своих природных способностей и интересов. Вышел за пределы – пропал. Не дошёл – остался ущербным. Это правда!

Вадим вернулся на кухню.

–

Видишь, Оля, как у тебя здорово получилось? – Роза посмотрела на мужа. – Правда, Вадя? Здорово и очень убедительно.

–

Да. Честно говоря, даже такого циника, как я, статья заставила подумать и почти поверить. Знаешь, что подкупает в ней? – То, что ты ничего не комментируешь, а просто рассказываешь факты и пояснения Василия. А он – гений! Так просто объяснять фантастические факты может только истинный гений.

Ольга чувствовала себя на верху блаженства: все страхи обернулись удачей, все мысли, чувства и ощущения находят своё подтверждение, – это ли не победа?

–

Вадька! – почти завизжала гостья и подняла бокал.

–

Я прощаю тебе все обиды детства. Ты сегодня заслужил от меня индульгенцию. Спасибо! А за Розочку – особая тебе благодарность. Она настоящий дружок. За вас, ребята!

–

Бум! – согласился Вадим.

–

Спасибо! – кокетливо потупила взор Роза. – Я покраснела.

Они ещё долго сидели. Вадим травил анекдоты. Оля пела. Роза их подзадоривала.

–

Знаешь, какой анекдот мне больше всего понравился?

–

провожая подружку, уже в дверях спросила Роза. – Твой плакат про гласность. Ты зря думаешь, что они это от глупости. Они это из страха. Страх их делает глупыми. Так что твой Василь прав – страх зашоривает, лишает способности видеть и понимать.

–

Ты умничка! Спасибо тебе! Спокойной ночи.

Под заголовком «Жить бы в сказке, да страх не пускает» статья пошла в очередной номер.

КОМПАНЬОНЫ-БИЗНЕСМЕНЫ

Кроха ещё до института увлекался биржевым маркетингом. Сейчас он развлекал себя тем, что выявлял тенденции обвала экономик стран бывшего лагеря социализма. На основе полученных данных он разыгрывал оригинальные игры по спекуляции валютами на разности скоростей обвала. За последние три месяца он, при условном начальном капитале двадцать тысяч долларов, условно заработал на

реальных торгах 765 тысяч. Поэтому когда Вадим пригласил его и сообщил, что у него есть государственная гарантия на оплату контракта до 10 миллионов рублей, Кроха разложил весь свой пасьянс.

Решили начать игру сразу в трёх сферах: электроника, женская одежда, сигареты. Две последние были сферой их профессиональной специализации – лёгкая промышленность. Кроха взялся за одежду, а Вадим – за сигареты. Как технического исполнителя программы электроники пригласили Бориса. Тот вёл в институте курс офисной техники и был всегда в курсе всех новшеств.

Через три месяца оборот кооператива составил 17 миллионов рублей. Были выполнены все контракты. Официальная прибыль в 300 тысяч рублей была обложена налогом. Кроха заработал налом более полутора миллионов, Вадим – два, а компьютеры дали всего 700 тысяч. Так что реальная прибыль составила порядка четырёх с половиной миллионов рублей. Остатки компьютеров, ксероксов, телевизоров, столов, шкафов и кресел стали офисной мебелью кооператива. Были куплены две квартиры, одна над другой, и получился прекрасный офис в два уровня. Были приобретены киоски, магазины, складские помещения, грузовые и легковые автомобили. Теперь кооператив превратился в солидное коммерческое предприятие.

Кроха оказался «канцелярской крысой». Он с удовольствием ходил на работу в офис. С большой любовью обустраивал его, налаживал работу персонала. Он даже купил себе квартиру в соседнем подъезде. Получилось так, что его кабинет в офисе и спальню в квартире отделяла лишь стена. Если бы не два этажа над офисом, Кроха решился бы пробить эту несущую стену.

Вадим, наоборот, оказался «неприкаянным странником». Он прекрасно чувствовал себя в машине, без проблем покрывал сотни километров, мог спокойно дважды в день садиться в самолёт и лететь по делам.

Сложилась ситуация, при которой председателя кооператива, от которого зависит функционирование предприятия, практически никогда не было на месте. Так, само собой, постепенно управление кооперативом перешло Крохе.

С другой стороны, именно Вадим владел всеми связями, позволявшими им спокойно вести свой бизнес. Благодаря

своим начальным взаимоотношениям, мобильности, коммуникабельности и дерзости, он быстро стал своим в кабинетах «сильных мира сего». Вадим хорошо организовал службу обеспечения безопасности, сколотив команду из бывших силовиков, которые пользовались авторитетом и в уголовном мире. Поэтому неоднократный передел сфер влияния не повлиял на работу их службы безопасности.

Кроха блестяще справлялся с должностью администратора коллектива. Организованные им деловые встречи всегда проходили гладко. Контроль над деятельностью бухгалтерии позволял уверенно вести дела. Налаженные отношения с поставщиками, потребителями и компаньонами в его руках крепли и развивались.

Вадим великолепно понимал, что рано или поздно Крох станет в «позу Наполеона», на что придётся отреагировать.

Как будто бы ничего предосудительного Кроха не делал. Однако Вадима постоянно преследовало ощущение, что тот не до конца откровенен. Это мешало и ему быть откровенным с ним, обсуждать возникшие ситуации, распределять роли в реализации политических комбинаций.

А тут ещё этот старпёр Морозов стал лезть со своими хитромудрыми комбинациями. Его абсолютное невежество в сфере бизнеса проявлялось в том, как он придумывал сделки типа «скажем одно, а сделаем по-другому, он вложит деньги, а мы получим навар». Ну, чистейшей воды «кидала»! Уже не раз приходилось отказывать ему в сотрудничестве, объясняя, что бизнес и афёра – две разные вещи.

Вот и сейчас Вадим сидел в своём кабинете и ждал Морозова, который попросил его о срочной встрече: «Есть блестящий вариант! Не хочу по телефону. Приеду – поговорим».

–

Чёрт бы его взял вместе со всеми вариантами!

–

Да зачем он мне нужен? С ним скучно, как в доме престарелых. Ты там не был?

–

Смеёшься?

–

Почему? Весьма поучительно. Я расскажу. В промежутке между посещениями унитаза и столовой, где сосредоточены их основные интересы, эти почтенные люди сидят в креслах, на диванах или на садовых скамейках. Вот тут они строят политические проекты, ругают всех за всё. А потом они дремлют и видят, что за этот вклад в прогресс им

вешают ордена и медали.

–

Да. Невесело. Даже грустно. Ты бы подсказал, как мне дальше жить. Кругом одни хитрозадые гении. Ни положиться нельзя, ни душу отвести.

–

Прочти Библию. Она всему учит. Чего это я буду вас учить, если вы все грамотные, а в Библии всё сказано. Там чётко расписано, как я создал княжество Земли. Прочти «Бытие» – полезно!

Вадим вызвал секретаршу и попросил достать Библию. Через пять минут она откопала у кого-то из сотрудников эту «книгу книг».

–

«Бытие», говоришь? Почитаем.

Через полчаса Вадим сидел и думал о прочитанном:

–

Да, книжка мудрёная. Её мудрость можно постичь, если научиться понимать аллегории. Вообще, нужно быть Лафонтеном или, на крайний случай, дедушкой Крыловым. А может быть, просто евреем? – он снял трубку и позвонил домой: – Привет! Слушай, шиповник жизни моей! Ты библию читала? Что? Тору? А какая разница? Ага. Значит, «Бытие» читала. Тогда расскажи, пожалуйста, как было создано княжество Земли. Изгнаны из рая? Кто? Да. Они съели плод с дерева. Какая Хава? Моя тёща? А-а-а, Ева дала мужу яблоко. А! Так. Да, её надоумил змей. И это всё? Змей был мудр. Он соблазнил Еву. Она уговорила Адама. Бог разозлился и изгнал их из рая на землю. И это всё? А в чём, как ты говоришь, цимес? Так. Они были бессмертны и богоподобны? А теперь? Смертные. Ладно. Подумаю. Спасибо! Целую. Пока.

Выслушав очередной «гениальный план» Морозова, Вадим спросил:

–

Палыч, ты себе представляешь разницу между «праведностью» твоего отца и купеческим словом?

–

Мой отец был беспощаден к врагам. Он был честен перед партией!

–

Вот. Беспощадность к врагам – это ещё, может быть, понятно. А беспощадность к доверчивому компаньону? Так вот. Купеческое слово – честность по отношению не к какой-то партии, а к конкретному компаньону.

–

Мой отец не пощадил своего отца ради интересов партии.

–

Хорошо. Я тоже ради интересов дела не пощажу тебя. Ты бы хотел такого отношения?

-

Но я ведь не враг нашего дела? Я предлагаю прибыль

делу.

–

Эта прибыль может погубить и дело, и нас.

–

Почему?

–

Потому что никто не простит тебе обмана. При первой же крутой разборке нас, в лучшем случае, опустят так, что никогда не поднимемся, а в худшем – грохнут. Я не хочу лежать рядом с тобой в сточной братской канаве.

–

Ты боишься?

–

Я? Чего?

–

Ты боишься делать бизнес.

–

Я боюсь лететь на Луну, если ракету мастерит Незнайка. Я боюсь, когда дело делает дилетант. Я боюсь, когда предают ради собственных интересов, прикрываясь «высшими идеалами». Я лучше потеряю с умным, чем найду с дураком. – Вадим поднял трубку и набрал номер: – Кирилл Владимирович, зайдите, пожалуйста, ко мне.

–

А при чём тут Кроха? Он простой исполнитель. Стратегические вопросы решать нам.

–

Сейчас поймёшь.

Крох зашёл с бумажкой в руке:

–

Привет! Чего изволите, господа учредители?

–

У господина Морозова очень часто всплывают интересные идеи относительно деятельности нашего кооператива. Это различные комбинации, сделки, мысли о стратегии и тактике нашего бизнеса. Я уже за ним не поспеваю. Очень прошу Вас, господин Прохоров, взять на себя труд подготовки проектов по идеям Ивана Павловича. Эти проекты я буду утверждать.

–

Хорошо. Буду рад, – Кирилл Владимирович Прохоров обратился к Ивану Павловичу Морозову, – сотрудничать с Вами.

–

Ну, и слава Богу, – Иван Павлович сдержанно кивнул Кириллу Владимировичу.

–

Вопросы есть? – спросил генеральный директор.

–

Да, – Кроха протянул Вадиму принесённый лист. – Это предложение о брокерских услугах. Что будем делать?

–

Мы же говорили, что создаём свою брокерскую контору. Ты уже подготовил документы?

–

Да, но у меня некого туда посадить.

–

Хорошо. Я подумаю. А этим – откажи.

-

Просто промолчу.

–

Хорошо. Всё. Работаем.

Соавторы будущих великих проектов вышли, и Вадим остался один.

–

А вот сумеет ли Морозов тебя соблазнить – мы, как говорится, «будем посмотреть». – Он снова набрал номер телефона: – Клара, здорово! Как тебе там живётся в коридорах власти? Ну? Я подумал, что, может быть, пора смываться с тонущего корабля под прапором на мачте? Угадал? Да нет, просто мне кто-то как-то посоветовал не забывать старых друзей. Ну, во всяком случае, я знаю, что ты мне не враг. Не кокетничай. В отношении меня тебе нет необходимости этим заниматься. Я и так знаю тебе достойную цену. Что? К делу? Пожалуйста. Мне нужен свой человек для посева и сбора урожая валюты. Брокерская контора на бирже. Да. Учиться придётся и много, и долго. Что? А! Когда же работать? Так хоть завтра. Через неделю? Это железно? Всё. Жду в следующий вторник к девяти. Дорогу знаешь? Ладно. Я за тобой заеду. Если окажется, что сможешь раньше, – позвони. Пока.

Уже несколько раз к Вадиму во дворе подходил Хволес. Давно пропали те сорванцы, с которыми Вадим играл в песочнице, катался на коньках и велосипеде, гонял футбол. Остались они вдвоём, и Хволес считал его другом детства. По этой простой причине он полагал, что интересы их близки, и что вполне естественно грузить Вадима своими проблемами. А они у Хволеса накопились: началась перестройка, надо зарабатывать, но тогда на фиг добивать диссертацию; чтобы открыть собственное дело и работать на себя, нужен начальный капитал, а без этого, горбатясь на чужого дядю, много не заработаешь; открыть собственное дело в одиночку невозможно, а понадеяться ни на кого нельзя, подставить могут; и так далее – до бесконечности. – Зануда! Но жутко образованный! Шутка ли – доцент кафедры МГИМО*!

Сегодня они вышли из своих подъездов одновременно.

–

Привет! – явно поспешая, прокричал Хволес и направился к арке ворот на остановку автобуса.

*МГИМО – Московский Гос. Институт Международных отношений.

-

Стой! – рявкнул Вадим, ещё не осознавая до конца, что останавливает-то зануду, который может испортить весь день. – Садись, подвезу, поболтаем.

–

Класс! А то я сегодня опаздываю.

–

Будешь вовремя.

–

Вадь, ты институт закончил?

–

Да, весной.

–

И что делаешь? Пошёл по распределению?

–

В Москву никто никого не распределяет, – он потянулся к пепельнице, открыл её и подал одну из лежащих там визиток.

–

О-ба-на! Ну, ты даёшь! Из института – и в генеральные! Что за фирма?

–

Моя.

–

Расскажи.

–

Менеджерская фирма. Посредники, услуги, торговля.

–

Кого ни спросишь, все посредники, торгаши, – ехидно заметил Хволес. – Почему никто не занимается производством, строительством? Ну, предоставлением, в конце концов, квалифицированных услуг?

–

Каких? Конкретно.

–

Бытовых, транспортных, туристических.

–

Нет. Это далеко от моих знаний и интересов. А вот биржевыми, банковскими, инвестиционными – я бы занялся.

–

А почему не занимаешься?

–

Не с кем! – огорчённым тоном ответил Вадим. – Открыл на фондовой бирже брокерскую контору. Работает в ней один порядочный человечек. Можно доверять. Всё! Порядочность – прежде всего, но это не профессия. Так что каждый новый термин вырастает в отдельный курс лекций. И эти лекции приходится проводить мне или заму.

–

Ты о трасте что-нибудь знаешь?

–

Управление капиталом. Всё!

–

А тема моей диссертации «Траст в кризисные периоды экономики». Понимаешь? Это не только управление капиталом в интересах определённых лиц, отраслей, финансовых групп. Это управление самой кризисной ситуацией. В этом плане – задача глобальная. Решение задач такого уровня требует многофакторного анализа. Тут такие многоэтажные алгоритмы работают! Порой получаешь абсолютно неожиданный результат. Месяцами ломаешь голову

над проблемой: кто дурак? И ты знаешь, что самое интересное? – Чаще всего оказывается, что мною же созданная схема умнее меня. Создавая эту схему, я и не собирался получить ответы на вопросы такого рода. Я её создавал для решения задач другого характера. А получил, буквально «по дороге», ответы ещё на целый ряд вопросов. Доложу тебе, это так интересно.

–

Так значит ты специалист по управлению капиталом, да ещё и в кризисные периоды?

–

^Да

.

–

В таком случае цены тебе нет. Особенно в период перестройки. Такого кризисного состояния системы, когда идёт процесс полного перераспределения капитала, история больше не предоставит, по меньшей мере, ещё сотни лет. Ты «родился в рубашке». Счастливчик! То, что ты сейчас создашь, экономисты будут изучать и применять веками.

–

Ты прав. И это было бы очень здорово, если бы не было так грустно.

–

А в чём проблема?

–

Проблема в том, что эта грёбаная социалистическая экономика работает без наличия какой бы то ни было информационной основы. Надёжность информации зависит не от её источника, а от уровня этого источника в иерархии государства. А коль скоро основополагающая экономическая информация рождается в производстве и на рынке, а не в государственной надстройке, то такой информации вообще нет. Есть фантазии составителей отчётности. Но нет самих отчётов. Они уже давно стали ненужными для управления экономикой. В стране появились предприятия и целые отрасли, о которых государству ничего не известно. В то же время у государства есть огромное количество самых современных и прибыльных предприятий, которые на самом деле могут представлять собой контору «Рога и копыта». Знакомо?

–

Подожди. А как же плановое хозяйство?

–

Никак. Планы пишутся для близира. Затем, по этому близиру, с учётом «непредусмотренных событий и расходов» составляется отчётность. А как в реальности жила экономика – никто не знает.

–

Ну, хотя бы какой-то процент реальной информации об экономической ситуации в государстве есть?

-

Да. Порядка 20 процентов.

–

Что?! – Вадим чуть не выронил руль из рук. – Ниже 95-процентного уровня информация считается сомнительной! Двадцать процентов – это реальный нуль!

–

А я тебе о чём? Вот такая беда. Так что никаких методик у меня получиться не может. Не из чего. Всё. Приехали. Спасибо! – Хволес вышел из машины.

–

Не за что. А ты интересный, Хволес! – весело крикнул Вадим вдогонку удаляющемуся другу детства.

–

Слушай! – обернулся друг детства. – Чего это ты меня Хволесом зовёшь?

–

А как?

–

Дима я! Дима.

–

Чтоб я помер… Впервые слышу. Вот это номер. Всё, Хволес! Отныне ты Дмитрий. Дай, Бог, не спутать.

Не было. Ничего не было. Никаких признаков предательства, надувательства, воровства, обмана со стороны Кроха – не было. Почему тогда Вадим так уверенно ожидал разрыва со своим партнёром? Каждый раз, когда он думал об этом, перебирая в уме все события, то непременно завершал признанием:

–

Наваждение какое-то! Идея-фикс.

Но не проходило и нескольких дней, как Вадим вновь возвращался к этому анализу и вновь ругал себя, называя маньяком.

–

Если болен манией преследования, – лечись, – завершал он поток своих мыслей.

–

Вадим Сергеевич, – звонила секретарша, – Кирилл Владимирович просил узнать, когда у Вас будет время, чтобы принять его.

–

Да хоть сейчас. Жду.

Кроха появился буквально мгновенно.

–

Привет, капитан!

–

Привет, Кроха!

–

Вот, – Кроха положил на стол папку, – ты просил проекты по предложениям Лиса.

–

Какого Лиса?

–

Твоего компаньона. Морозова.

–

А. Ну, да.

–

Подписывай.

–

Ознакомлюсь, подпишу. А вы подписали?

-

Он подписал.

–

А ты? Ты ведь автор.

–

Не-а. Я исполнитель.

–

Подпиши, как исполнитель.

–

Хорошо, но тогда я вымараю «Рекомендации».

–

А что? Ты с ними не согласен?

–

Нет.

–

Тогда почему написал?

–

Это его проект, и я писал всё, что он считал нужным, но в используемых терминах и правилах.

–

Тогда, покуда я буду знакомиться с его идеями в твоём исполнении, иди и составь бумажку под названием «Особое мнение».

–

Вот, – Крох вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажку.

–

Хорошо.

–

Слушай, Вадь! А поговорить со мной ты не хочешь?

–

На тему?

–

На фига ты дал мне заниматься этой фигнёй?

–

Чтобы убедиться, что это фигня…

–

Нет. Ты захотел проверить мою лояльность.

–

С чего ты взял?

–

Ты не дурак, и я не простак. То, что эта идея – кидаловка чистой воды, – ты знал. А вот поверну я её так, чтобы тебя кинуть, или предложу для нашего исполнения, чтобы клиенты тебе башку снесли, – это ты хотел проверить? А я думал, что мы друзья!

–

Мы бизнесмены. Доверяю я тебе. Доверяешь ты мне. – это разговоры пьяниц за бутылкой на троих в подворотне. От нашей взаимной надёжности зависит очень многое. Поэтому, нравится тебе или нет, – я буду постоянно анализировать степень надёжности. Вне дела – мы друзья. Я очень люблю дурачиться вместе с тобой. А здесь мы либо на всё смотрим одинаково, и наши поступки взаимно предсказуемы, либо всё закончится враждой. Я этого не хочу.

–

Я тоже.

–

Ну, тогда всё. Инцидент исчерпан.