Текст книги "Сердце Льва (СИ)"

Автор книги: Валентина Перельман

Соавторы: Амиран Перельман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

–

Нет.

–

Твою мать!.. Ну? Шо ишо?

–

Нишо! Я ухожу. Так работать я не буду.

–

Стоп. Если мы теперь не заткнёмся оба, – будет беда.

Иди. Подумай. И я подумаю. Завтра суббота. Возьми подругу, а я Розу – посидим, потанцуем. Идёт?

–

Идёт. Только мне уже сейчас хочется напиться.

–

Перейди в соседний подъезд, зайди в свою хату и … хоть ужрись. Пока.

Вадим проводил взглядом Кроха, откинулся в кресле, закрыл глаза и постарался расслабиться. Через несколько секунд он потянулся к проекту, просмотрел его, кисло ухмыльнулся, прочитав рекомендации, весело пофыркал над «Особым мнением» Кроха, бросил бумаги на стол и растёр ладонями лицо:

–

Чёрт бы меня побрал!

–

Запоздал ты с этим предложением, – услышал он знакомый голос и посмотрел в сторону кресел с журнальным столиком возле бара. – Выпьешь? – спросил старый знакомый. Не дожидаясь ответа, он разлил в два бокала остатки коньяка, положил бутылку в мусорную корзину и подал бокал Вадиму: – Если ты сейчас заявишь, что тебя совесть мучит, я даже пить с тобой не буду. Просто повернусь и уйду.

–

Ну, а что, если не совесть?

–

Можно, конечно, свалить всё на совесть, поставить свечку святому бездельнику и начать делать ошибки. Знаешь, как кончают такие моралисты? Они либо подыхают, либо в подворотнях рассказывают, отпивая свою меру из горла, какие они были деловые, но совесть не позволила им стать богатыми.

–

Глупость. Это не для меня.

–

Умница. Тогда оставь совесть в покое и подумай.

–

Да о чём думать? Крох жмёт меня в коленках.

–

Во! В переводе на русский, это значит.

–

Что он меня отвлекает своими задачами, своими интересами. Как упёрся в эту мелкооптовую торговлю, так оторваться не может. Он прекрасно знает биржу. Но там нужно рисковать и всегда быть на стрёме. Правда, для этого нужно бросить всё. А у него тут налаженный механизм. Сам крутится. Только успевай смазывать.

–

Та-а-а-к. А на бирже?

–

Там можно потерять всё и сразу.

–

А здесь?

–

Здесь скучно.

–

И потому.

-

Я хочу туда, где надо шевелиться.

Я

здесь сдохну со скуки.

–

Так иди на свою биржу. Кто тебя держит?

–

Я хуже него разбираюсь в этом вечном движении.

–

Боишься?

–

Нет. Прицеливаюсь. Пока не получается.

–

А если Кроха возьмется и все профукает, ты ему простишь? Не кокетничай! Не простишь. Он это знает и не хочет тебя подводить. Умница.

–

Так что прикажешь? Сидеть в этом болоте?

–

Зачем? Прицеливайся дальше. А если он тебя отвлекает, – пусть берёт это болото с собой. Старого Лиса тоже отпусти в поход за гробом. Пусть своими проектами зарабатывает себе пулю в лоб. Тогда ты сможешь заняться своими интересами без оглядки.

–

Ты прав. Кроха надёжный. Жаль.

–

Вот. Пей и прицеливайся. Может, ещё всё так повернётся, что тебе некогда будет выпить. Так что пей, пока есть возможность.

–

Изыди, нечистая сила! – глядя в пустой бокал, заявил Вадим. Бокал наполнился хорошим коньяком.

Этот понедельник начался в субботу. В ресторане после закуски и пары бокалов сухого вина женщины решили привести себя в порядок. Оставшись наедине, Вадим и Кроха быстро договорились, понимая друг друга с полуслова.

В понедельник Морозов, приняв беспечную барскую позу, сидел напротив Вадима.

–

Я прочёл проект, который Вы подготовили. Наша фирма подобными делами заниматься не будет, – спокойным, но решительным тоном начал деловую тему встречи Вадим.

–

Слушай! – тоном сытого кота ответил Морозов. – Ты посмотри на результаты. Тут такая прибыль и практически нулевые расходы.

–

Так не бывает. Это кидаловка, и я могу доказать, – монотонно продолжил Вадим. – Вы уговорили Кроха умышленно сгладить конфликтные моменты. И оба решили меня подставить. Спасибо за сотрудничество. Всё. Ни с одним из вас я не желаю больше быть компаньоном.

–

Вадим, ты что? Мы вместе начинали. Мы с тобой учредили эту фирму, – Морозов ещё не осознал происходящего. – Ты способен всё это бросить?

-

Нет. Я продаю свою долю, – бесстрастно ответил Вадим.

–

Так, значит, мы остаёмся с Крохой, – решил уточнить ситуацию «партнёр».

–

Нет. Кроха тоже не желает работать у Вас, – уперев взгляд в лежащие перед ним бумаги, продолжил хозяин кабинета.

–

Тогда я остаюсь в фирме один? – почувствовал возможность удачного исхода автор проекта.

–

Нет. Фирма не только Ваша. У неё хороший имидж, прекрасная клиентура, надёжные связи. Этот капитал создал я и хочу получить должную цену. Если Вы останетесь в фирме, мою долю никто не купит.

–

Я куплю.

–

У Вас денег не хватит, потому что я Вам её не продам.

–

Тебе не всё равно, кто заплатит? – возмутился Морозов. – Или мои деньги плохо пахнут?

–

Да. Ты кидала, – резко поднял взгляд Вадим. – А люди, чьи интересы завязаны на работе фирмы, мне доверяют, – Вадим спокойно разглядывал свои сцепленные, лежащие на столе кисти рук. – Это доверие и есть мой основной капитал. Вы их кинете, и они перестанут мне доверять. А я на пенсию пока не собираюсь. Мне с этими людьми ещё придётся сотрудничать.

–

Так что ты предлагаешь?

–

Мы продадим нашу фирму и с этим капиталом начнём новую деятельность.

–

И кому ты собираешься продать?

–

Тем, кому я смогу доверять.

–

А где гарантия, что я получу реальную цену?

–

Выясните все свои вопросы с бухгалтером: проверьте наличие капитала, прибыли; оцените динамику роста; прикиньте долю своего участия; сформируйте цену, – методично разъяснил экономист. – Поговорим.

–

Значит, другого решения нет? – злобный и растерянный взгляд партийца забегал по комнате.

–

Нет.

–

Я подумаю.

–

До встречи.

Через неделю табличка «Генеральный директор» переехала на дверь кабинета Кроха – Кирилла Владимировича

Прохорова, который выкупил долю Морозова. На кабинете Вадима появилась табличка: «Розалия Ефимовна Фин– кельштейн, коммерческий директор».

–

Чёртов дьявол! – хохотала Рита. -Дьявольский сатана! Сатанинский сатир!.. – она продолжала упражняться в словесных экзерцициях и заливаться смехом. – Змий– искуситель. Извивается, изощряется в поисках путей укрепления своей власти над людьми. А Создатель только посмеивается…

–

Над кем смеётесь? – раздался чёткий вопрос с интонацией сожаления. – Надо мной смеётесь? – Зловеще прозвучал следующий вопрос, и свечи, составляющие дизайн гостиной, загорелись в то же мгновение, как потухли торшер и настольная лампа. Сменившееся освещение придало пространству комнаты кулуарный характер: в каждом углу горел свой фитиль, свой огонь вдохновенья, своё восприятие событий. В воздухе запахло ароматами воска. Чёрные угли в камине засветились жёлто-красным огнём. Спинка кресла– качалки стала раскачиваться в такт звучащему голосу.

–

Придумали рассказ. Почитали писания таких же выдумщиков, как сами. Устроили разбор этих вымыслов и пришли к «логическим» выводам. Браво! Теперь вы постигли истину? Вы поняли законы Всевышнего и логику Владыки Земли? И вам показалось это смешно!

–

Нет, – вступил в спор с Адамбеком Демиург. – Рита смеялась над моим каламбуром относительно Ваших званий. А наша беседа породила узелки сомнений, которые мы старались развязать в меру своих сил. Может, будете так добры, поможете?

–

В чём?

–

В развязывании логических узелков.

–

Зачем? Это у вас прекрасно получается. Вы так лихо выяснили причины моих поступков, что мне захотелось послушать продолжение и постараться понять самого себя.

–

Мессир! – обратилась к нему Рита. – Вам могло показаться, что мы ради праздного любопытства стали копаться в Ваших личных проблемах. Простите нас. Мы не желали лезть в Ваши интимные интересы.

-

Это вы зря! – спокойно и твёрдо начал свой монолог Адамбек. – Подданные должны анализировать поступки владык. Иначе это будут не подданные, а рабы или животные. В сферы моих интимных интересов вы заглянуть не можете, поскольку эти интересы, если они и есть, никак не связаны с земными событиями. Для вас это абсолютно закрытая книга. – Он встал с качалки и пересел в кресло против Демиурга. – Маэстро, вот Вы, владеющий даром творить в соответствии с Его законами гармонии, скажите мне, Духу Изгнанья, как можно знать наперёд, чем отзовётся та или иная комбинация поступков? Как уберечь себя, а, следовательно, и вас, мои верноподданные, от принятия решений, последствия которых потребуют исправлений? Ведь я, как и вы, был изгнан Им за первое же нарушение Его запрета. Поэтому мы с вами вместе стараемся постичь Его намерения и выстроить дорогу к свободе от гнёта бытия. Мы вместе становимся мудрее.

–

Это явная ложь, мессир! – воскликнул Демиург и осёкся.

–

Я, – раскатистый, громоподобный возглас был лишён оттенков эмоций, – никогда не лгу!

Наступившая пауза послужила окончательному усвоению умами хозяев дома этой истины. Далее гость продолжал обычным тоном доверительной беседы:

–

Что Вас, дорогой Демиург, заставило усомниться в правдивости моих слов?

–

Я подумал, что вы знали о последствиях нарушения запрета Создателя. Вам было выгодно, чтобы люди заселили Ваши владения.

–

Если бы! – с сожалением возразил Адамбек. – И так каждый раз. Стараюсь делать, как лучше…получается же, чаще всего,

…как всегда. На самом деле, я постоянно занимаюсь поиском ответа на один вопрос: как вывести Земную цивилизацию на духовный уровень, но оставить в пределах своих владений? – он замолчал, откинулся на спинку кресла, широко раскрыл свои огромные глаза, из которых посыпались искорки шального задора, ухмыльнулся и продолжил: – Это стало бы доказательством того, что в его системе незыблемых законов есть лазейка, трещина, противоречие. Тогда я, – он стал расти; кресло превратилось в огромный трон; чалма зажглась над головой цветом

тёмной крови; он глядел из-под облаков на притихших супругов, – смогу построить новое мироздание, где будут работать мои законы. Это будет мой мир! Мир Земли! Мир абсолютной гармонии!

–

И как Вы надеетесь это осуществить? – Деми задал вопрос и оказался нос к носу с опустившимся Адамбеком.

–

Просто, – глаза непокорного бывшего ангела уже не исторгали искр, а были обращены внутрь своих состояний и мыслей. – Есть два способа овладения бытием: вера и знания. Вера позволяет владеть этим миром. Знания позволят творить новые миры. Я доведу человечество до абсолютных знаний. Оно создаст мне Мой Мир!

–

Через сколько тысячелетий?

–

Какое это имеет значение? Я вечен – дождусь!..

ГОСТИ ИЗ КИЕВА

Первые сутки после отъезда Ольги Василь занимался делами, отложенными из-за приезда корреспондентки. С утра обошёл односельчан, которым были обещаны встреча, беседа, совет, лекарство. После обеда занялся приготовлением необходимых мазей и растворов.

Ночью, когда все в деревне заснули сном праведников, Василь сел за стол в своей комнате, раскрыл большую толстую тетрадь и часа полтора пыхтел над составлением нескольких предложений. Потом вырвал лист, положил его в конверт и написал адрес.

Провожаемый первыми петухами Василий Степанович шагал в город. В почтовом отделении на привокзальной площади он сдал письмо и купил конверты с марками. Было уже больше десяти часов, когда Василь вошёл в книжный магазин. Курносая красавица, продавщица Настя радостно приветствовала постоянного покупателя. Через час портфель был полон книг, и он зашагал обратно.

От материнских глаз не скрыть изменений в поведении и состоянии души ребёнка, как бы самостоятелен тот ни был. Степанида спокойно наблюдала за тем, как в привычках Василя происходили перемены. Теперь он еще чаще уединялся с книгами, реже уходил в любимую рощу, стол его комнаты был совсем завален исписанными бумагами. И

раньше-то не очень общительный, в последнее время он откровенно сторонился каких-либо встреч.

–

Шо за дуже, – то нэ здраво, – думала мать. – Ты не скажешь, что творится с сыном? – обратилась она к мужу. – Он стал уж совсем нелюдим.

–

Нэ кличь несчастья! Готовься к свадьбе, – лукаво заглянув в глаза супруге, спокойно ответил Степан.

–

С чего ты взял? – оживилась Степанида. – Он тебе что-нибудь говорил?

–

Ничего. Но я думаю…

–

И шо? Шо ты думаешь?

–

Он готовится к разговорам с корреспонденткой Ольгой.

–

Да ты шо?!

–

Да ни шо! Иди, готовься к свадьбе! Свекруха!

Не успели родители обсудить поведение сына, как хлопнула калитка, и на пороге появился сельский почтальон.

–

Степаныч! – заорал он. – Где ты!

–

Чего кричишь? – вышла ему навстречу Степанида.

–

Тут газета с Василием Степановичем! Поглянь!

Весь день к калитке их дома стекались жители села.

Степан и Степанида со счастливыми и благодарными улыбками принимали поздравления и объясняли людям, что Василь Степанович занят и тоже благодарит их. А вечером зашёл председатель колхоза.

–

Слушай, Степан, – начал он, присев на скамью во дворе. – Эта статья наделала шуму в районе. Все растерялись, не знают, как реагировать. Председатель райисполкома попросил, чтобы Василь пока посидел тихо, бо неизвестно, как отреагирует центр.

–

Да вин и так нэ шумыть.

–

Ну, это я тебе сказал, чтобы ты был в курсе. Мы, конечно, нашего гения в обиду не дадим, но сам понимаешь. Береженого Бог береже.

–

Будь спокоен.

–

Ладно! – председатель встал и начал прощаться. – А Василя поздравь. Молодец девка! Хорошо написала. Наверное, в судьбе Василя настанет другая пора. Инша. Дай, Бог, чтобы лучшая. Бувайтэ.

Утром Василь пошёл на почту и отправил телеграмму: «Статья честная хорошая Спасибо Василий».

-

Василий Степанович! – услышал он оклик, проходя мимо конторы. Осмотрелся. Знакомый голос председателя раздавался из окна здания. – Заходь ко мне. Будь ласка!

–

Добрый день! – войдя в кабинет, поздоровался Василий.

–

Садись, Василь Стэпанович. Теперь Вы у нас знаменитость! – Василь насупился. – Не сердись. Мне звонили из Киева. Приедет профессор от академии наук. Они желают с тобой познакомиться.

–

А если я не хочу?

–

Ну, ты уж будь добр! Прими их, как дорогих гостей.

–

Добрэ. Как дорогих гостей.

–

Ну, я надеюсь. Если что нужно, говори. Всё, что смогу, исполню.

–

Добрэ. Если всё, – я ушел.

–

До побачення!

Весь день председатель колхоза Пётр Наумович Сковорода провёл в кабинете. Он перенёс из дома несколько книжек по физике, математике, агрономии, небольшой глобус и даже нашёл карту звёздного неба. Всё это аккуратный хозяин кабинета в небрежном порядке разместил на книжных полках, столе, подоконнике. Карту неба повесил в дальнем углу за шкафом со старыми документами. При входе карта не была видна. Зато при выходе её нельзя было не заметить. Пётр Наумович, ожидая звонка из города, перекладывал книжки и бумаги, заглядывал в зеркало, пробовал различные позы, взгляды, улыбки.

Ближе к вечеру перед конторой остановилась чёрная «Волга». Пётр Наумович отошёл от окна, сел за стол и погрузил глаза в бумаги. Дежурившая в приёмной секретарша радушно приняла приехавших и проводила в кабинет.

–

Пётр Наумович, к Вам гости, – торжественно объявила секретарша.

–

Здравствуйте! – поздоровался худощавый пожилой мужчина. – Профессор Федотов Михаил Игоревич. А это, – он указал на своего спутника, – доцент, кандидат физикоматематических наук, наш сотрудник Зверев Валерий Вячеславович.

–

Милости просим! – приветствовал гостей председатель. – Сковорода Пётр Наумович, – представился он. – Садитесь, будь ласка! Нас предупредили о вашем приезде.

Будем содействовать. Может, чаю с дороги?

–

Спасибо! Это потом. Вы сначала разрешите нам познакомиться с Вашим гением, а там можно будет и чаю. – Гости подсели к столу. – Как это сделать? Пригласите его сюда или мы навестим его?

–

Я думаю, что лучше будет навестить Василия Степановича, – с сожалением в голосе сказал председатель. – Но если Вы желаете поговорить с ним в официальной обстановке, можем позвать его сюда.

–

Нет. Лучше без официоза, – сказал профессор и обратился к своему спутнику: – А Вы как думаете? – доцент одобрительно кивнул. – Тогда поедем?

Через пять минут из «Волги», остановившейся у ворот семьи Славенко, вышли гости в сопровождении председателя колхоза. Степанида, хозяйничавшая в своём подворье, радушно встретила их:

–

Заходите, гости дорогие.

Председатель представил приезжих.

–

Присаживайтесь. Я сейчас, – она покрыла стол белым рушником с красивым орнаментом, поставила чашки, блюдца, принесла молоко в кувшине, вареники и оладьи.

–

Угощайтесь, будь ласка! А я сбегаю за Василём. Он вместе с батькой.

За поворотом она встретила своих мужчин, возвращавшихся с работы.

–

Як же ж добрэ, шо вы вэртаетэсь! – выдохнула Степанида. – У хати гости, Василя ждут.

Мытьё рук после работы заняло время. Переодевшись, мужчины вышли к гостям. Тёплый ветерок овевал весенней свежестью собравшихся за столом.

–

Мы о Вас знаем только то, что написано в газете «Правда». Хотелось бы познакомиться поближе. Нас интересуют Ваши способности. Могли бы вы нам их продемонстрировать?

–

Как? – недоумённо спросил Василь. – Я никогда ничего не демонстрировал. Вас интересует, как я лечу? – Есть болезнь, нахожу лечение. Я ведь не врач. Или Вас интересует, почему я так вижу мир? Ну, как вижу! Я так вижу и знаю, что всё это правда. Почему другие не видят? Одни не умеют, другие не хотят. Например, Вы слышите музыку, а некоторые не слышат. Почему? Да просто у некоторых людей нет слуха.

Так что нечего мне Вам демонстрировать.

–

Ну, – начал профессор, – Вы ведь показывали корреспонденту, что можете впадать в транс.

–

Она думала, что я воскресил ребёнка. Пришлось показать, что есть такое состояние, которое люди воспринимают, как смерть. Я не волшебник и не сказочный персонаж. Я обыкновенный человек и не хочу быть героем сказки.

–

Это хорошо, – профессор решил подойти к делу с другой стороны. – Вы говорили, что люди воспринимают природу, как книги на полках библиотеки, а прочитать эти книги не могут. – Василий, молча, ждал. – Что Вы под этим образом подразумевали?

–

Только то, что сказал. Вы ведь очень грамотный человек. Профессор. А на скольких языках Вы читаете книги?

–

На четырёх: русский, украинский, английский, немецкий.

–

А на китайском, армянском, арабском – можете?

–

Нет, – улыбнулся Федотов, – азбуки не знаю.

–

А наш дед Щукарь, который после войны на печи лежит, вообще ни одной буквы не знает.

–

Хорошо! Допускаю, что Вы правы. Хотя вашими способностями не владею. А вот Валерий Вячеславович кое-чем владеет. Он нам сейчас продемонстрирует свои способности. Вы не против?

–

Правда? – у Василя загорелись глаза. – Это здорово. Давайте!

– Вот в том сарае, – доцент Зверев указал на хлев, – у вас шесть кур, четырнадцать цыплят, петух, корова и три поросёнка.

–

Верно! – удивлённо воскликнула Степанида.

–

А у Вас, – Василь пристально посмотрел на доцента, – во внутреннем кармане пиджака фотография красивой женщины.

–

А ну, покажите, – попросил профессор доцента. Тот, подавив смущение, полез в карман за фотографией.

–

Подождите! – у Федотова загорелось любопытство исследователя. – Опишите нам эту даму. – Он придержал руку доцента так, что фото осталось под пиджаком.

–

Крашеная блондинка. Свой цвет волос – красный, руда. Лицо милое, не круглое, не длинное. Высокая шея. Стройная. Спортсменка. Занимается борьбой или боксом.

Любит стрелять из пистолета. Рана выше колена левой ноги. Насквозь. Это ваша жена. Работает в милиции или армии.

–

Ну?.. – уставился Михаил Игоревич на своего спутника. – Как?

–

Вот это да! – не удержался кандидат наук. – А когда мы поженились? Можете сказать?

–

Свадьба. Была … два, может, три года назад. А живёте вместе всего месяца четыре.

–

Да. После свадьбы прошло почти три года. Через два месяца она уехала в командировку. Вернулась сорок дней назад, – Валерий Вячеславович впился глазами в Василь Степаныча. – А что Вы можете сказать про профессора?

–

Сначала покажите нам фото Вашей супруги, – протянул руку Михаил Игоревич. – Да! Красавица! – Он показал фото Степану со Степанидой. Они посмотрели, оценили и протянули Василю. Тот даже не взглянул, а просто кивнул.

–

У Вас очень красивая и милая жена, – Степанида вернула фото Звереву.

–

Ну! Так что Вы можете сказать про профессора? – повторил свой вопрос доцент.

–

Скоро юбилей. Летом. Семьдесят лет, – начал Василь. – Воевал. Недолго. Месяц. Был в плену. Бежал. Сейчас жена серьёзно болеет. Сын женат. От дочки есть два внука. Внучки, – поправился он, – очень любят деда. Много работаете. Любите бегать. Вы и сейчас бегаете по три-пять километров в день. Когда долго не двигаетесь, Вы начинаете задыхаться. Это мешает Вам работать.

–

Поразительно! – опешил Федотов. – Если бы я не был уверен, что Валерий Вячеславович тоже впервые Вас видит; если бы я не дал согласия на участие в комиссии всего несколько часов назад, то ещё мог бы усомниться. А так приходится верить! Хотя разум и не желает. Вот Валерий Вячеславович подтвердит, что, несмотря на многолетнее наблюдение за ним и другими экстрасенсами, я не окончательно убеждён в реальности таких способностей. У Вас они очень ярко выражены. Я доволен, что приехал. А Вы, коллега?

–

Спасибо Вам, Василь Степанович! Очень убедительно. Однако пора и честь знать. Спасибо, хозяюшка, за госте

приимство! – доцент поцеловал ручку смущённой Степаниде, пожал руки мужчинам и отошёл к крыльцу.

Федотов, по всей видимости, ещё не хотел покидать радушных хозяев, но тоже положил блокнот в портфель и, попрощавшись, вышел за калитку вслед за своим молодым коллегой. «Волга» развернулась и покатила по тёмным сельским дорогам в светлый заасфальтированный мир города.

Когда ушёл потрясённый Сковорода, а Степанида начала убирать со стола, и мужчины Славенко остались одни, Василь обратился к отцу:

–

Беда, батя. Это сотрудники КГБ. Они захотят, чтобы я у них работал.

–

Что, и профессор тоже? – спросил ошарашенный отец.

–

Профессор настоящий, но выполняет их задание. Он думает, что это всего одна консультация.

–

А что тебя беспокоит?

–

Я не хочу работать на злую силу.

–

Но они ведь защищают нас, нашу Родину.

–

Да. Это их работа. А я не хочу никого защищать. Знаешь, почему? Потому что, защищая, надо проявлять злость. А я не хочу этого.

–

Но это же благородное дело – защищать Родину.

–

Да, но я не хочу никому быть врагом. Даже убийце. Это не моё ремесло.

–

А что же делать?

–

Не знаю. Буду отказываться, – он улыбнулся горькой улыбкой. – Не хотел ничего им говорить, но не удержался. Когда он увидел то, что у нас в сарае, захотелось поиграть. Никогда себе этого не прощу.

–

Это ты зря. Раз они заинтересовались, значит, такие люди им нужны. Они всё равно тебя уже не оставят в покое.

–

Ладно, батя. Бог даст – всё пройдёт нормально.

–

Ты про Распутина помнишь?

–

Что у царицы лечил царевича? Григория?

–

Да. Если очень пристанут, нужно будет начать лечить правительство. Партейные любят лечиться и тебя кэгэбистам не сдадут.

–

Ладно, батя. Ты только маме ничего не говори. Будет нервничать.

–

Прорвёмся, сынок. Нас двое.

Утром почтальон принёс газеты и письма.

-

Василь Степаныч дома? – спросил он.

–

Нет. Он в школе.

–

Степанида, передай сыну, что его в шесть часов ждут. Хай придет на почту. Говорить будет с Ленинградом.

–

Добрэ, – ответила мать Василя и занялась хозяйством. Связь, как и положено, была не то что плохая, а совсем

никакая. Василь уже третий раз брал трубку, но, кроме шумов, ничего не слышал. Наконец, телефонистка уговорила свою коллегу на другом конце провода дать поговорить Василю без коммутатора, по служебной линии.

–

Василь Степаныч! – позвала она и отдала свою трубку.

–

Слушаю, – сказал он и даже брови сдвинул, напрягая

слух.

–

Вась! – услышал он знакомый голос. – Это Котик. Не забыл меня, сержант?

–

Кот! – заорал всегда сдержанный Василь Степанович. – Ты где? Скажи! Приеду!

–

Нет, Василь. Это я уже еду к тебе. Встретишь?

–

Спрашиваешь! Когда?

–

Завтра буду.

–

Жду!

–

Тогда до побачення!

–

До встречи! Буду ждать! Какой поезд встречать?

–

Не знаю. Попробую позвонить из Киева.

–

Жду!

–

Пока!

Такого Василия Степановича никто и никогда ещё не видел. Он светился от счастья. Положив трубку, Василь долго смотрел на неё и улыбался.

–

Если бы Вы только знали, дорогой Демиург, как я завидую Вам. У людей есть такая возможность – жить вместе с воплощением любви. Нам такое счастье не дано. У нас есть вечность и предназначение, – усталым тоном вещал Адамбек. – А у вас есть рождение, заботы о счастье и возможность избавления от этих забот.

–

Это у каждого из нас в отдельности, – Деми не упускал случая пообщаться с Князем Земли на интересующие его темы. – А у человечества?

-

Человечество? Это для кого – как. Для меня оно, как ребёнок для няньки, – дитё несмышлёное: не ведает, что творит. – Адамбек подался всем телом вперёд и уставился в створ камина. В печи появился жар тлеющих углей. Полумрак осветили свечи. Стало уютно и спокойно. – Для Него человечество – это потомство, обновление цивилизации. Я вырастил уже не один десяток таких человеческих цивилизаций.

–

Как! – у Демиурга от неожиданности даже дух перехватило. Сердце забилось от прилива адреналина, как у охотника, дождавшегося появления жертвы. – В нашей самой смелой литературе упоминаются всего несколько: лемуры, атланты – это те, что я помню.

–

Ия могу вспомнить всего несколько десятков, – спокойно ответил Князь Земли. – А сколько их было на самом деле, – он засмеялся, – как видишь, даже самому Чёрту неизвестно. Невозможно удерживать в памяти бесконечную череду событий.

– Тогда расскажите, как происходит эта смена цивилизаций.

–

Когда я взялся пасти человечество?.. Я и не помню этого момента… На Земле всегда были люди. В промежутке между сменами цивилизаций происходили катаклизмы. Менялось всё: флора, фауна, количественное соотношение веществ, полюса. Неизменным оставался свод Законов. Изменялись и люди. Были гиганты, были пигмеи, были всех цветов и оттенков. Они меняли форму, но основа – душа, оставалась прежней.

–

Стоп! – Демиург старался впитать и осмыслить всё, что говорил Князь Земли. Он боялся упустить в этом моменте откровения что-нибудь существенное, такое, что потом вновь породит сомнения. – Объясните сначала, что такое душа. О ней столько говорится, но всё это так туманно.

–

Это от вечного желания людей усложнять простые истины. На самом деле всё просто. Душа – всего лишь набор возможностей творения. Творения с разными наборами возможностей (время, энергия, элементарная частица, атом, молекула, минерал, представитель флоры, фауны, планета, созвездие) имеют разные души. Любое творение с таким набором возможностей, как у человека, – есть человек.

-

Так. Понял. А дальше?

–

Человек, созданный по образу и подобию Его, имеет душу, подобную Его набору возможностей. Он способен творить. Он создаёт новые формы и даже творения с новыми наборами возможностей, – то бишь, с новыми душами.

–

Это правда, – Деми задумался. – Но это при современном уровне развития цивилизации. Ещё совсем недавно человечество не было способно к такому творчеству, как создание творений с новыми наборами возможностей – новыми душами.

–

Не путайте. Я ведь сказал, что душа человека неизменна. Другое дело – выявление этих возможностей. Процесс развития цивилизации как раз и есть последовательность выявления этих возможностей. Ничего того, что не заложено в душе творения, не может быть выявлено.

–

Но, если в результате эволюции обезьяна превратилась в человека, значит, у обезьяны уже был набор возможностей человека?

–

Если бы у обезьяны была душа человека, то это был бы человек. А обезьяна – есть обезьяна со своей душой. Человек же, даже рождённый уродом, рано или поздно проявит человеческую душу. А вот потомство обезьяны не проявит такой души никогда.

–

Хорошо. Но у меня остаётся ещё один вопрос: зачем нужны эти смены цивилизаций?

–

В разных условиях человек проявляет и разные свои возможности. В результате развития человечества возникает момент, когда его возможности уже не могут быть раскрыты в условиях такого жёсткого мира, как Земля. Ему становится тесно в этой своей колыбели. Он ищет больших свобод. Достигнув способности приобрести новые свободы, человечество покидает Землю.

–

А кто остаётся на Земле?

–

На Земле остаётся та часть человечества, у которой не проявились новые потребности или не выявились более высокие возможности. Эта часть человечества становится основой будущих поколений людей, и начинается новый виток, новый процесс, история новой цивилизации. Обычно, до глобального изменения условий жизни на Земле

эта смена цивилизаций незаметна. Только после природных катаклизмов проявляется процесс развития новой цивилизации.

–

А куда уходит прежнее человечество?

–

Этого я не знаю. Но у меня складывается такое ощущение, что, покинув Землю, оно переходит в тот мир, откуда может изменять условия существования самой Земли. Этим я для себя объясняю периодичность катаклизмов в природе моей планеты.

–

Так это в результате катаклизмов пропадают все признаки предыдущих цивилизаций?

–

Частично. Если такие признаки вообще существовали. Это для вас, для современной цивилизации, освоившей всю поверхность планеты, удивительно: куда делись признаки прошлых развитых цивилизаций? Вам трудно себе представить, что другие цивилизации не старались не то что освоить планету, – им были безынтересны даже её свойства. Они существовали, как младенцы в детском саду, зная что «и будет день, и будет пища». Это были духовные цивилизации, и их развитие происходило через раскрытие собственных способностей. Они относились к природе, как младенцы относятся к своему дому: им неинтересно, откуда всё берётся – оно есть, потому что должно быть. У большинства из них не было даже таких понятий, как «я хочу, это моё, дайте мне, а почему это так». Они не тратили усилий на определение того, что кому принадлежит, но больше всего уделяли внимание раскрытию своих способностей, своей души.

–

Так наша цивилизация…

–

Самая меркантильная из всех предыдущих. Этим и определяется появление таких понятий, как «моё, враг, друг, чужой, чужое, лучше, хуже». Отсюда, и представление о добре и зле, ощущение страдания. А ведь счастье не обязательно есть результат завершения страданий. Вот ты счастлив?

–

^Да

.

–

А что? Ты в этой жизни страдал, а потом пришёл мессия и избавил тебя от этих страданий?

–

Нет.

–

А почему?

–

Не знаю. Может, потому что рядом со мной Рита, которая страдала и постаралась меня избавить от страданий?

-

Нет. У тебя есть враги? Тебе плохо от того, что у тебя чего-то нет? Тебя интересует, что есть у других?

–

Я об этих вещах не успел подумать.

–

И не успеешь. А теперь представь себе общество, состоящее из таких, как ты. И у каждого есть своя Маргарита – сущность любви. Какую пирамиду, гробницу, храм, джакузи, робота-раба оставит после себя такое общество?

–

Пожалуй, ничего не оставит.

–

Зато оно оставит таких, как ты, – творцов. Оно жадно до творчества, а не до наживы. Ты не задумывался: чего это я к вам так прилип?