Текст книги "Заговор против будущего. Ревизионизм - орудие антикоммунизма в борьбе за умы молодежи"
Автор книги: Валентина Скаржинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Незнание, конечно, не есть теоретический аргумент, но, раз уж оно преподносится в качестве такового, его надо бы отстаивать последовательно, не следовало бы его дезавуировать, тем более людям, которые претендуют на высокую логико-философскую культуру. А антропоцентристы на каждом шагу приходят в противоречие с этим своим «аргументом», обнаруживая свое «знание» о природе: утверждая, что о природе самой по себе невозможно ничего сказать, они тут же твердят, что она грубая, нецивилизованная, что в ней ничего не происходит, что в ней нет диалектики и т. п.
Антропоцентристски ориентирующиеся философы утверждают, будто своим пониманием развития они преодолевают метафизическо-натуралистическое понимание природы и возвращаются к аутентичному марксизму. В действительности же они впадают в другую, теологическо-идеалистическую крайность, для которой характерен такой же дуализм природы и истории. Своим метафизическим и идеалистическим пониманием развития современные ревизионисты вырывают пропасть между природой и историей, непреодолимую ни с той, ни с другой стороны. Они не понимают, что единство человека с природой, которое выражено в его трудовой материальной деятельности, видоизменяясь в каждую эпоху в зависимости от уровня развития производительных сил, всегда предполагает приоритет внешней природы, длительную историю природы. Однако история природы, развитие природы не только предшествует истории общества, но и продолжается в ней. «Историю, – писал Маркс, – можно рассматривать с двух сторон, ее можно разделить на историю природы и историю людей», и с тех пор, как существуют, и «до тех пор, пока существуют люди, история природы и история людей взаимно обусловливают друг друга».[104]104
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 16.
[Закрыть] Следовательно, природа имеет существенное значение не только для возникновения человеческого общества, но и для его собственного развития. Прежде всего без природы невозможен человеческий труд, материальное производство, эта действительная основа человеческой истории.
Отрицание природы есть отрицание ее диалектики, о чем, собственно, заявляют и сами ниспровергатели природы. Утверждая, что природа, фиксированная в оторванности от человека, есть ничто, они заключают: «Говорить о „диалектике“ этого ничто, которое подтверждается как ничто и остается таковым… не только невозможно, но и бессмысленно».
Таким образом, отрицая по различным мотивам и поводам диалектику в природе, современный ревизионист демонстрирует, что в специфичности диалектического развития, в различных областях действительности он неспособен открыть то, что для всех их является общим. Диалектика общества действительно обладает спецификой по отношению к диалектике природы. Но вместо того, чтобы понять эту специфичность в рамках общего, как специфическую форму его проявления, ревизионизм возводит специфическое или до уровня всеобщего, или до уровня единичного. Вместе с тем он, как правило, рассматривает диалектику в обособленности от ее собственных законов, так как не считает ее наукой. Он не поднимается до осознания важности исследования диалектики как общей теории развития и наиболее общей структуры диалектики. Для него диалектика имеет своим предметом не какие-то объективные законы развития, а произвольную деятельность человека. Он пренебрегает теоретическими основами диалектики, сводит ее к теории отчуждения и разотчуждения, гуманистического видения, к продуктивной утопии, к критике существующего и т. п. Даже в обществе, диалектику которого он на словах признает, он не интересуется ее законами как объективными законами, действующими независимо от воли и сознания людей.
О развитии можно говорить только тогда, когда воспринимается в единстве действие всех основных законов диалектики, ибо только в этом случае можно раскрыть все существенные компоненты развития – источник, содержание и направленность. Ревизионист же трактует законы диалектики или как законы различного уровня общности, или как законы, действующие в различных областях действительности.
Но только в единстве и как законы одинакового уровня общности основные законы диалектики дают возможность составить цельное научное представление о всеобщем развитии. Без законов и категорий материалистической диалектики, отражающих всеобщие законы и определенности бытия, невозможно построить общую теорию развития или теорию о наиболее общих законах развития внешнего мира и человеческого мышления, точнее, невозможно раскрыть общую природу диалектики как теории развития, изложить материалистическую диалектику как общую теорию развития. Ибо «диалектика и есть не более как наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления».[105]105
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 145.
[Закрыть]
3. Во имя старого миропорядка
Отрицая диалектику природы, ревизионист декларирует свое признание диалектики истории, диалектики общественного развития. Такая декларация не более чем фраза. Отрицание природы и ее диалектического развития в воззрениях буржуазных марксологов и современных ревизионистов направлено своим острием не столько против материализма и даже не столько против диалектического материализма, сколько против материалистического понимания истории, ибо конечной целью отрицания природы является отрицание научного, материалистического воззрения на общественную историю, субъективизация диалектики, подведение «теоретической базы» под субъективизм и волюнтаризм. Если бы отрицание природы и ее диалектического развития действительно вело к исторической концепции Маркса, то можно быть уверенным, что ревизионисты не занимались бы этим отрицанием.
Отрицание марксистского, материалистического решения проблемы развития в природе понадобилось современному ревизионизму для того, чтобы доказать, что историческая концепция Маркса не имеет ничего общего с диалектическим материализмом, что она не возникла в результате применения принципов диалектики к анализу общества. Признание диалектики природы самой по себе неминуемо приводит к признанию определяющей роли общественного базиса по отношению к общественному сознанию, к признанию первичности и независимости законов общественного развития от воли и сознания людей, к признанию объективной диалектики истории.
Современный ревизионист хорошо знает, что устранение природы из истории есть лишь своеобразный способ, каким элиминируется взаимодействие человека и природы, труд, «эта действительная основа истории», причем столь глубокая, что если бы это взаимодействие прекратилось «хотя бы лишь на один год», то «очень скоро не стало бы и всего человеческого мира»[106]106
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 43.
[Закрыть] – вместе с современными ревизионистами и их субъективистским пониманием развития, субъективизацией диалектики и стремлением обосновать волюнтаризм, в поведении «исторического человека». Под предлогом возврата к «аутентичному марксизму» современный ревизионизм переходит, по существу, на идеалистическо-метафизические позиции в понимании общественного развития.
Политический смысл всех ревизионистских атак на материалистическую концепцию развития заключается в том, чтобы посеять сомнения в объективном характере законов общественного развития. Не случайно псевдо-материалистические тенденции современных ревизионистов всех мастей, как и у их учителей, находят свое выражение в первую очередь в отрицании экономической обусловленности общественных явлений, в отказе от принципа экономической обусловленности общественного развития. Отрицание определяющего характера экономики в развитии общественных явлений и процессов, отказ от определяющего значения материальных отношений в развитии общества служат целям пересмотра ленинского анализа империализма и ленинской теории социалистической революции. Социально-экономический анализ государственно-монополистического капитализма и реально существующего социализма ревизионисты стремятся подменить внеисторическим истолкованием современной эпохи, а ленинское учение о социалистической революции – новым «революционным учением». У Маркузе оно заключается в «революции человека», в его «Great Refusal» – «Великом Отрицании» участия в «игре» «потребительского общества» и в признании потребностей, навязываемых «индустриальным обществом», в отрицании «одномерного сознания», внушаемого средствами массовой информации, а в итоге – в индивидуальном бунте отдельных личностей. У Гароди – в новых рецептах «гуманистического» преобразования мира. «В ближайшем будущем возможно воздействовать в направлении усовершенствования капитализма в Соединенных Штатах», – доказывает Гароди и рекомендует всем американцам (независимо от их классовой принадлежности) решить три проблемы: проблему нищеты и негров, строительства средств коллективного пользования и, наконец, помощи странам «третьего мира». Он полагает возможным в условиях американского империализма покончить с нищетой, расизмом, милитаризмом. Решение этих проблем, по Гароди, «откроет для „молодой Америки“ „новые рубежи“ того лучшего, что есть в их национальных традициях, и вызовет беспрецедентный „бум“ американской экономики, эру полной занятости и 100-процентное использование промышленного потенциала». «Эту программу, – заключает Гароди, – можно выполнить, не ставя под вопрос основные принципы и законы существующего режима, а, напротив, сообщая им их полную действенность и осовременивая их, продолжая и обновляя традиции, обусловившие величие США: это еще не социализм, а улучшенный капитализм». Завершает свои рассуждения о будущем Америки Гароди призывом направить «все животворные силы молодой Америки на путь „гуманизации системы“». Ну как тут не вспомнить, что даже вернейший страж американского империализма З. Бжезинский и тот в одном из своих интервью утверждал, что США находятся в «глубочайшем философско-культурном кризисе», выход из которого весьма затруднен.
Совершенно абстрагируясь в политике от коренных интересов пролетариата, конечной цели социалистического движения, ревизионисты и в теории не могут выявить основные черты и основную тенденцию развития капиталистического общества, хотя выявление общей тенденции развития есть необходимое условие правильного определения стратегии социалистического движения. А «из самого существа этой политики, – как писал В. И. Ленин, – вытекает с очевидностью, что она может принимать бесконечно разнообразные формы и что каждый сколько-нибудь „новый“ вопрос, сколько-нибудь неожиданный и непредвиденный поворот событий, хотя бы этот поворот только в миниатюрной степени и на самый недолгий срок изменял основную линию развития, – неизбежно будут вызывать всегда те или иные разновидности ревизионизма».[107]107
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 24.
[Закрыть]
В силу своей социальной природы ревизионист, как мы видели, никогда не поднимается на высоту философского, монистического подхода к проблеме развития. Именно поэтому за отдельными зигзагами и поворотами, за частными проявлениями развития и временными отступлениями он никогда не может уловить основную линию развития, открыть основные общие законы ее магистрального направления. Он в растерянности или цепляется за давно снятые на уровне марксизма заблуждения, или повторяет азы буржуазной философии, на ее лад пересматривая марксистскую концепцию общественного развития.
Ревизионисты, следовательно, хотя и не объявляют публично о своих социальных симпатиях, в то же время часто даже не опровергают обвинения в защите старого миропорядка. Рассчитывая опять же на дешевую популярность, главным образом среди молодежи, они утверждают только, что их «гуманистическая диалектика» призвана рисовать гуманистическую перспективу для всех (надо полагать, включая и буржуа). «С точки зрения этой перспективы, – пишет представитель югославского ревизионизма М. Животич, – открываются не законы предметной действительности, а гуманистический профиль этой действительности». Современные ревизионисты настойчиво противопоставляют «гуманистический профиль» действительности, вернее – диалектики – ее отражательному, познавательному, научному профилю, отрицают познавательную функцию диалектики под предлогом ее гуманизации. Но материалистическая диалектика не является, с одной стороны, гуманистичной, а с другой стороны – научной, она является и научной и гуманистичной.
Открытие «гуманистического профиля» действительности состоит как раз в открытии ее объективных законов. Открытие К. Марксом «гуманистического профиля» действительности заключалось в открытии законов возникновения, развития и гибели капиталистического общества, в открытии всемирно-исторической миссии пролетариата как могильщика этого общества. Но это открытие, этот поистине гуманистический подвиг был осуществлен с помощью диалектики, которая выступала как отражение объективных диалектических законов общественного развития, как отражение существующего под углом зрения отрицания того в этом развитии, что устарело и подлежит неизбежной гибели.
Нематериалистическая диалектика современных ревизионистов, которая не «совершается» как истинное отражение объективного развития природы и истории, не обладает этой научной функцией и поэтому не может быть ни революционной, ни критичной и несет только разрушительную миссию по отношению и к науке и к гуманизму, особенно в форме разрушения научного мировоззрения современной молодежи – будущего народов. Когда современные ревизионисты под предлогом гуманизации диалектики,[108]108
«Основной философский вопрос нынешнего марксизма, – писал М. Маркович, – есть: как сделать диалектику гуманистической, а гуманизм диалектическим».
[Закрыть] под предлогом сохранения ее революционно-критического характера учат молодежь пренебрегать теоретико-познавательной стороной диалектики, ее законами и категориями, они пытаются ликвидировать ее как науку, как метод познания и революционного изменения мира, а молодежь – оставить во власти буржуазной идеологии.
Отрицание объективной диалектики через отрицание отражательного характера диалектики субъективной, если даже отвлечься от социально-классовых побуждений, не могло не привести современный ревизионизм к агностицизму во взглядах на общественное развитие, к отрицанию возможности предвидения в обществе, то есть к отрицанию самой возможности науки об обществе. Неспособность к предвидению, в свою очередь, порождает сомнение в саму возможность появления нового в процессе развития, а стало быть, сомнение в самом развитии. Этот скептицизм нашел свое выражение в рассуждениях ревизионистов о «новом». Г. Петрович (без ссылки на Аристотеля, уже пытавшегося объяснить этот парадокс) считает, что новое невозможно потому, что оно возникает из старого, а если оно содержится в старом, то тогда оно старое, а не новое, следовательно, новое невозможно. А если новое не содержится в старом, продолжает Г. Петрович, то оно никак не связано со старым, невыводимо из старого. А коли так, то нет общей закономерности развития, и поэтому невозможно ничего предвидеть, невозможно предвидение в обществе.
Чувствуя всю несостоятельность такой надуманной ситуации, Петрович предвосхитил критику в свой адрес: «Некоторые выражают беспокойство, что тезис о необходимости нового может привести к известному агностицизму относительно возможности объяснения истории. На это можно ответить, что боязнь агностицизма не может быть достаточным основанием для принятия или отбрасывания определенной концепции». Небезынтересно, что свою концепцию Петрович изложил в работе под названием «Философия и революция», что не может не навести молодого читателя на самые пессимистические размышления.
Э. Фишер пошел дальше Петровича. Мысль Маркса, что уже внутри капиталистического общества возникают тенденции к утверждению общественного характера средств производства, мысль, которая подтверждала необходимость замены старого новым, Фишер использует для того, чтобы, наоборот, доказать возможность сохранения старого, ибо, поскольку именно в старом и зарождается новое, постольку старое жизнеспособно, обладает способностью к трансформации и сохранению себя.
Ревизионистская концепция развития не может не противоречить интересам пролетариата, интересам социалистической революции, для совершения которой нужна революционная философия, научно объясняющая объективные законы общественного развития, в частности, объективную закономерность, направление, способы и средства, субъект и конечную цель движения – коммунизм. Однако концепция развития у современного ревизионизма метафизически противопоставляет движение цели, цель – движению, сбивая с толку вступающую в революционное движение молодежь.
Для так называемого старого ревизионизма был характерен лозунг: «Движение все – цель ничто». Этими словами Бернштейна, выражающими сущность ревизионистского понимания развития лучше многих рассуждений, обосновывалась стихийность в общественном развитии, отрицалась роль классов, в деятельности которых реализуется история; развитие трактовалось совершенно недиалектически, как некий постепенный процесс, для которого характерны лишь мелкие и медленные количественные, эволюционные изменения, которые никогда не могут привести к революционным скачкам, к качественным различиям.
Современные ревизионисты пошли дальше Бернштейна. Развитие отрицается не косвенно, через отрицание цели, а непосредственно. При этом такое отрицание не декларируется открыто. Дело представляется так, будто с высоты коммунистического (в лучшем случае «третьего») идеала, стоящими на уровне которого изображают себя ревизионисты, подвергается беспощадной критике всякое действительное развитие, ведущее к конечной цели: реальный социализм, марксизм, диктатура пролетариата, марксистские партии, способы и средства действительного коммунистического преобразования общества. Но как можно достигнуть конечной цели без реального движения к ней – об этом современный ревизионист предпочитает не говорить. Зато он так или иначе, но всегда очень активно выступает против всех форм действительного движения к социализму и к коммунизму, против всех реальных путей и способов достижения коммунистического идеала. А в итоге отрицает не только развитие, но и саму возможность и необходимость развития общества по пути к коммунизму. Чехословацкий ревизионист Р. Каливода предпочитает вообще отрицать возможность осуществления цели. Человек, по Каливоде, достигает изменений в реальности, которые не тождественны с ранее поставленной целью, но которые можно достигнуть «только поставив цель, превосходящую реальность и близкую к утопии». Коммунизм поэтому следует считать целью, которая не будет достигнута в результате наших усилий, но благодаря которой наши усилия, и этим Р. Каливода предлагает довольствоваться, все же «продвинут общество немного вперед». Впрочем, эту идею еще до Каливоды отстаивал и польский ревизионист А. Шафф.
Таким образом, современный ревизионизм, как и ревизионизм старый, своим пониманием развития снимает саму возможность выхода за рамки старого миропорядка. С этих позиций он измеряет и оценивает реальный социализм, коммунистическое и рабочее движение, национально-освободительную борьбу, дезориентирует революционные силы современности, дезорганизует молодежные выступления, стремясь столкнуть их с пути человеческого прогресса. Ревизионистское понимание развития – одностороннее, мертвое, уродливое – наносит особый вред молодежи в ее отношении к проблемам современной эпохи, к ее содержанию и противоречиям, к проблеме перехода от капитализма к социализму и от одной стадии коммунизма к другой. Это понимание ведет к отступлениям от стратегии и тактики коммунистического и рабочего движения современности.
Самое большее, до чего поднимается ревизионизм в понимании общественного развития и к чему он способен приобщить молодежь, – это эволюционизм, направленный сознательно против революционного развития, против революции. Абсолютизация эволюционной, количественной стороны в процессе развития приводит молодых последователей ревизионизма на позиции реформизма, рассматривающего развитие метафизически как простое количественное увеличение или уменьшение, а также к отказу от политической формы борьбы – наиболее действенной формы борьбы рабочего класса. Эта абсолютизация толкает их в объятия прагматизма, что как раз и лежит в русле потребительского отношения к обществу, в русле деполитизации и деидеологизации молодежных движений.
4. Структурализм как тотальное отрицание диалектики
В последние годы отрицание материалистической диалектики как учения об историческом развитии, распространение псевдонаучного обоснования этого отрицания среди молодежи активнейшим образом осуществляется ревизионизмом путем внедрения структурализма – детища буржуазной общественной мысли XX века. Предпосылки структурализма были созданы еще во второй половине 20-х годов первоначально в области языкознания и эстетики. Потребность буржуазных идеологов в более действенных аргументах против диалектики как общей теории развития возрождает интерес к структурализму после второй мировой войны, то есть тогда, когда общественный прогресс дал познанию новые аргументы в пользу материалистической методологии. Ревизионизм, обладающий особой чувствительностью ко всему, что можно использовать из арсенала буржуазной теории для пересмотра диалектического материализма, к тому же использовать под лозунгом творческого развития теории, не замедлил приобщиться к структурализму и с энтузиазмом использовать его в своих целях.
Почему структурализм вызвал у ревизионизма величайшее воодушевление? Почему эта одежка пришлась впору ревизионизму лучше, нежели даже буржуазной общественной мысли, породившей его?
Антидиалектический способ мышления современных ревизионистов, которые всегда, по определению Ленина, следом за буржуазными идеологами «лезли… в болото философского опошления науки, заменяя „хитрую“ (и революционную) диалектику „простой“ (и спокойной) эволюцией»,[109]109
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 19.
[Закрыть] отличается прежде всего ярко выраженной односторонностью познания, что свидетельствует как об их политической незрелости, так и о недостаточно глубоком знании ревизуемого ими предмета.
Показательно, что ревизионизм всегда односторонен, всегда выступает как аналитик. Если ревизионист не абстрактен, не «гуманист» (когда он вообще имеет дело с голой фразой), то он по преимуществу аналитик, позитивист. Он всегда разрушает целостность теории или метода, отделяет особенное от общего, абсолютизируя его и оставляя в стороне все реальные внутренние связи, взаимодействия, условия, причины.
Спору нет. Отдельные моменты диалектического материализма в ходе исторического движения мышления нуждались, нуждаются сейчас и всегда будут нуждаться в дальнейшем творческом развитии. Развиваясь до Маркса, они, понятно, как частные, изолированные друг от друга моменты абсолютизировались, что было естественно и закономерно. Можно понять и объяснить трагедию тех мыслителей, которые в поиске научной теории, абстрагируясь от общего, разрабатывали отдельные моменты марксистской теории. Это трагедия Чернышевского, французских материалистов-просветителей, социалистов-утопистов.
Разлагая целостную синтетическую концепцию и претендуя на развитие отдельных составных частей ее, ревизионист выступает как реакционер, ибо он «находится в поиске» (если даже назвать его усилия его же словами) после того, когда научная теория в лице марксизма-ленинизма осуществила свой Великий синтез, сняв тем самым необходимость «открытия» отдельных частей известного целого. Одновременно эта теория доказала полную несостоятельность «заблуждений», покоящихся на забвении исходной аналитической абстракции и разложении исторически достигнутого синтеза.
Вот почему усилия по «открытию» и «развитию» отдельных частей марксистской теории и метода, сопровождающиеся забвением исходной аналитической абстракции, после Маркса из трагедии превращаются в фарс. Взятые в историческом аспекте усилия ревизионизма – этой «пятой колонны» в марксизме – нельзя назвать иначе как сознательной фальсификацией идеологии и революционной практики рабочего класса, как преднамеренной дезориентацией приобщающейся к марксизму молодежи, ибо результаты своих усилий они преподносят в качестве истины после того, как научная теория в лице марксизма-ленинизма доказала полную несостоятельность таких результатов и совершила на высшем уровне синтез научной теории и революционного действия.
Методология ревизионизма всегда находится в противоречии со стратегией и тактикой пролетарского движения. Ревизионист всегда «тактик», но тактика его – это тактика приспособленца. Он приспосабливается к тем поворотам в жизни, которые характеризуют отдельные, конкретные моменты, но не целостный исторический процесс. Естественно, такая тактика делает его сторонником уступок и компромиссов. Вот почему ревизионист всегда реформист. И именно эта его особенность никогда не позволяет ему подняться до стратегии, увидеть конкретный путь выхода из засилья частной собственности, путь уничтожения капиталистического общества.
Неспособные охватить все величие и глубину материалистического диалектического метода, ревизионисты снимают его также прежде всего как целостный метод под предлогом развития отдельных его частей. Это развитие сводится к обыкновенной абсолютизации этих частей, возведению их в абсолют и противопоставлению их как самостоятельных «методов» диалектическому методу.
Первоначальная аналитическая абстракция, на уровне которой снял абсолютизацию частных моментов К. Маркс, совершенно при этом не принимается во внимание. Это тоже делается из его – ревизиониста – тактических соображений.
В зависимости от того, какой момент абсолютизируется, определяется и характер так называемого «нового», часто выдаваемого за последнее слово марксистской методологии, метода или, точнее, направления. Если абсолютизируется генетический подход, если исторический подход обособляется от логического, то он в итоге превращается в плоский эволюционизм, не имеющий ничего общего с историзмом, обоснованным Марксом. Если же абсолютизируется анализ структуры, если этот анализ берется в отрыве от истории и исторической активности народных масс, то мы получаем абстрактный, механистический, чисто позитивистский анализ структур, абсолютизация которого и есть структурализм.
Критическое отношение к структурализму вовсе не означает нигилистического отношения к структурному подходу вообще. Сам по себе структурный подход, как и понимание структуры, нисколько не противоречит марксистской диалектике. Более того, структурный подход представляет собой один из аспектов диалектического метода, который включает в себя исследование структуры, осуществляемое в органическом единстве с конкретно-историческим подходом к этой структуре, с исследованием человеческой практики в ее конкретно-историческом проявлении. Структурный подход имеет значение при построении определенных теорий в исследовательской практике естественных наук. В общественных науках он снимает упрощенное понимание развития как автоматического процесса, который осуществляется сам собой в силу существования противоречий. Он акцентирует наше внимание на статичных, стабильных моментах в развитии общественных структур. Его роль несомненна при исследовании принципа единства противоположностей, ибо хотя известно, что единство противоположностей относительно, временно, а состояние покоя есть только момент движения, тем не менее и этот момент представляет собой определенную объективную реальность, зачастую более значительную, нежели это может показаться в свете понимания абсолютного характера борьбы противоположностей. Однако абсолютизация исследования структуры, то есть структурализм, претензия на монопольное положение структурализма означают не только отказ от конкретно-исторического подхода, а попытку вытеснить сам диалектический метод, структурализм же с его чрезмерными претензиями возвести в философский метод.
Именно потому, что структурный анализ представляет собой один из аспектов диалектического метода, всякое противопоставление его диалектическому методу псевдонаучно. Причем структурализм противопоставляется диалектическому методу не только тогда, когда отстаивается преимущество структурного подхода перед историческим, синхронии перед диахронией, но и тогда, когда предпринимаются попытки к дополнению одного другим, ибо именно в этом случае особенно очевидно, что оба подхода рассматриваются как два самостоятельных, оторванных друг от друга и возведенных в абсолют метода, иногда соподчиненные друг другу, иногда взаимно отрицающие друг друга, но никогда как два находящихся в постоянном внутреннем единстве, органически связанных момента всеобщего метода.
На упреки в односторонности подхода ревизионисты как раз и отвечают рассуждениями о необходимости соединения этих якобы обособленных и абсолютизированных моментов. Но такое механическое соединение отдельных сторон диалектического метода не может иметь ничего общего с самим диалектическим методом, оно никогда не сможет подняться до синтеза элементов на уровне диалектического философского метода. В лучшем случае, диалектический метод при этом будет выглядеть как механическое эклектическое соединение этих элементов и предстанет как механический агрегат, а не как органическое целое. Структурный подход в этом случае распространяется ревизионистами на сам диалектический метод. Происходит, следовательно, раздвоение единого, в результате которого предмет утрачен, а возвращение к предмету осуществляется механической суммой. Само собой разумеется, что такая сумма не может дать предмета.
В структурализме отрицание материалистической теории развития нашло свое завершенное выражение. Структурализм выступает как наиболее законченная, к тому же облаченная в наряды научной респектабельности концепция отрицания всякого развития, наиболее последовательная форма дискриминации материалистической теории развития и диалектического метода. Если «логос» всеобщего развития, допуская некоторое упрощение, представить себе как бесконечную цепь «возникновения и уничтожения всего» (Ленин), то нетрудно понять, что отказ от исторического в пользу логического лишает диалектическую концепцию развития, в том числе и развитие структуры, всякого содержания. Именно поэтому структурализм и пришелся «по мерке» ревизионизму.
Дискриминация диалектико-материалистической концепции развития обосновывается таким образом, будто бы эта концепция предполагает один сплошной историзм, абстрагирующийся от исследования структур. Однако односторонностью страдает как раз структурализм, который анализ структуры совершенно абстрагирует от развития. Значение исторического развития структурализм сводит только к генезису неразвитого целого, к одним только этапам зарождения того или иного общественного явления, к тем этапам, когда явление якобы еще не детерминировано своими собственными внутренними законами движения и развития и, по существу, определяется единственно внешними факторами. И поскольку всякое достаточно развитое явление руководствуется собственными закономерностями, постольку структуралист считает, что само развитие вообще должно отступить на второй план, а решающей следует считать внутреннюю структуру явления, его структурные закономерности. При этом материалистическая концепция развития обвиняется в подмене высшего этапа развития структуры внешними условиями ее развития, анализом ее предыстории. Даже та разновидность структурализма, которая в ограниченных рамках признает историзм, понимает его в лучшем случае как простой генезис структур. Это признание сопровождается урезыванием материалистического учения о развитии в направлении его классовых и социальных аспектов, снятием принципиального отличия структур, прежде всего социальных, проблемы единства теории и практики, субъективного фактора, роли народных масс и т. д., то есть всего того, что является предметом конкретно-исторического классового содержания развития.
