Текст книги "Заговор против будущего. Ревизионизм - орудие антикоммунизма в борьбе за умы молодежи"
Автор книги: Валентина Скаржинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Абсолютизация категории практики понадобилась ревизионизму и для того, чтобы подвести молодежь и всех, кого удастся увлечь за собой, к умалению всех теоретико-познавательных различий материи и сознания как отношений первого порядка. С этой целью абсолютизируются субъектно-объектные отношения, опровергается ленинская теория отражения. Международный ревизионизм, главным образом в лице последователей «философии практики», видит в опровержении ленинской теории отражения одно из своих основных направлений в общем наступлении на ленинизм. Начав с обвинений В. И. Ленина в «созерцательности» и «воюя» за игнорируемый якобы им активный момент познания, представители современного ревизионизма отбрасывают затем вообще аспект отражения в познании и, сделав активность субъекта центральным вопросом гносеологии, предопределяют свой переход на сугубо идеалистические позиции.
Понимание практики как способа бытия человека, включающего в себя абсолютно все виды человеческой деятельности, не столько абсолютизирует, сколько извращает понимание диалектики объекта и субъекта в преобразующей и познавательной практике людей. В определенной степени можно считать, что абсолютизация познавательной активности субъекта снимает значение самой практики, выражающей единство объекта и субъекта, поскольку практика здесь предстает перед нами только как субъективная деятельность, осуществляемая независимо от объективной реальности. Естественно, что такая концепция не может быть последовательной в объяснении единства субъекта и объекта, выраженного через понятие практики. Позиция онтосозидательной сущности человека ревизует марксистское положение о независимости объекта познания от субъекта, поскольку в соответствии с этой позицией вне человеческой практики ничего не существует. Таким образом, основной вопрос философии, причем не только в области отношения материи и сознания, но и с точки зрения его гносеологического аспекта, снимается или, точнее, подменяется отождествлением его с извращенно решаемой проблемой субъект-объект.
Отождествление практики со всякой человеческой деятельностью, кроме того, снимает различие между материальной и теоретической деятельностью человека. Чувственно-практическое взаимодействие субъекта с объектом ведет к идеальному воспроизведению в сознании содержания познания, то есть к мышлению. Познание органически связано с общественно-трудовой, практической деятельностью людей, но тем не менее это особая форма деятельности, духовная деятельность, направленная на воспроизведение в содержании мышления связей, свойств и отношений объективной реальности. Ревизионисты же, по существу, рассматривают мышление как форму практической деятельности.
Теоретическое мышление в отличие от материальной деятельности всегда несет на себе печать определенного мировоззрения. И спор о различии между материальной преобразующей деятельностью людей и их теоретической деятельностью далеко не такой нейтральный с точки зрения мировоззрения, как это может показаться на первый взгляд, поскольку при снятии этого различия понятие практики становится действительно нейтральным понятием, которое с одинаковым успехом может быть включено и в материалистическую, и в идеалистическую философию. Именно на это и рассчитывают все, кто поставил своей целью теоретическую дезориентацию молодежи.
При этом с благоприобретенной способностью ревизионизма прикрываться Марксом ленинская теория отражения противопоставляется рассуждениям К. Маркса о признании человеческой практики имманентной составной частью человеческого познания, его высказывания о том, что человек познает действительность, преобразуя ее в соответствии со своими потребностями, что в процессе борьбы с природой совершенствуются познавательные способности и инструменты людей, что в основе развития наук лежит производственная деятельность людей, что история естествознания, а вместе с ним и других наук является историей общественной человеческой практики.[66]66
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, с. 593―594; Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 42, 43 и др.
[Закрыть] Все эти высказывания Маркса можно свести к одному выводу: человек не может познать мир независимо от практики, а это вовсе не означает, как пытаются изобразить дело, ссылаясь на Маркса, ревизионисты, что человек не может познавать мир, независимый от практики (Й. Элез).
Э. Фишер, Р. Гароди, как и представители «Praxis’a», прибегают к неоднократно высказанным К. Марксом взглядам по поводу преобразующей природы деятельности человека, его творческой сущности, его способности «очеловечивать природу». В частности, они ссылаются на высказывание К. Маркса о том, что не только человек является творением природы, но и природа – творением человека. При этом слова Маркса истолковываются ими в духе прагматизма и волюнтаризма (А. Лефевр и М. Маркович), подменяются субъективно-идеалистической позицией «созидания мира», позицией «выбора ценностей» и «предпочтения потребностей» (Л. Колаковский). Ссылаются и на замечание В. И. Ленина, сделанное им в «Философских тетрадях» в адрес гегелевских высказываний о переходе идеи в практическую сферу («Сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его»).[67]67
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 194.
[Закрыть]
Маркс и Энгельс, как и Ленин, однако, были далеки от того, чтобы отрицать объективно существующую, независимую от человека природу. Первой предпосылкой человеческой истории является «существование живых человеческих индивидуумов», их «телесная организация… и обусловленное ею отношение их к остальной природе».[68]68
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 19.
[Закрыть] Приспосабливаясь к внешней среде, изменяя ее, ставя ее на службу своим целям и интересам, человек, по выражению К. Маркса, «очеловечивает природу». Но эта «очеловеченная природа» не есть уже просто природа – это «вторая природа», преобразованная, в том числе и предшествующими поколениями, среда, в которой сконцентрирован опыт человечества. Вся же природа, во всей своей полноте, весь внешний материальный мир никогда не могут быть редуцированы к одним продуктам человеческой деятельности, какое бы важное место ни занимали они в жизни общества. Но из этого отнюдь не следует, будто эту внешнюю природу можно рассматривать как «ничто», не имеющее никакой связи с деятельностью человека. Для К. Маркса, как и для всех последовательных марксистов, материальный мир выступает предпосылкой, условием, предметом деятельности человека. В. И. Ленин подчеркивал, что в процессе развития познания и практики «вещи в себе» превращаются в «вещи для нас» и что никакой непреходящей стены между первыми и вторыми нет и быть не может.
Эклектизм ревизионизма не однажды критиковался в работах В. И. Ленина. Характеризуя типичный идейный багаж философских ревизионистов, В. И. Ленин сравнивал его с костюмом арлекина, сооруженным из кусочков пестрой, крикливой, «новейшей» терминологии.[69]69
См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 173.
[Закрыть] Сооружение своих «концепций» из отовсюду выхваченных кусочков предопределяет такой стиль рассуждения, при котором теряется способность не только целостного, логически последовательного восприятия философской концепции Маркса, но даже и контекста того или иного конкретного произведения. Ярчайшим примером такого стиля как раз и может служить приписывание Марксу утверждения, будто природа есть для человека «ничто». Это утверждение не только противоречит всей системе взглядов основоположника диалектического материализма, но и совершенно не вытекает из его работы «Экономическо-философские рукописи 1844 года», на которую в данном случае ссылаются праксеологи. Надо думать, ревизионизм всегда рассчитывает на то, что молодежь предпочитает знакомиться с классиками марксизма-ленинизма через популярную литературу. Но любой непредубежденный читатель работы Маркса, а не брошюрок ревизионистов, может убедиться, что Маркс в ней подвергает критике не метафизический материализм во имя диалектики, как это утверждают истолкователи Маркса в духе праксеологии, а идеализм диалектики Гегеля, превращавшего природу в голую абстракцию, то есть в ничто. Маркс отрицает не действительную природу, а гегелевскую абстракцию природы, идею, взятую в отрыве от человека, отражающего в идеальных образах природу: такая абстракция и есть ничто. Мысль Маркса заключается в том, что природа должна быть понята не как голая абстракция, а как действительный предмет человека – природного, предметного существа, то есть понята в своем качестве объективной реальности. Маркс, таким образом, утверждает материализм вопреки гегелевскому идеализму, а ему приписывают нечто прямо противоположное.
Тенденция к абсолютизации деятельной сущности человека, восходящая своими корнями к теологическо-идеалистической концепции беспредпосылочного, магического творения мира, была снята К. Марксом еще на уровне его диалога с Гегелем и младогегельянцами. Критикуя «миропотрясающие» фразы младогегельянцев, К. Маркс уточнял свое понимание проблемы бытия как проблемы практики, отмежевываясь не только от «непрактического» материализма Фейербаха, но и от «псевдопрактического» понимания действительности младогегельянцами. Прежде всего Маркс отмежевывается от «философии критического разума» Б. Бауэра, «философии действия» так называемых «истинных социалистов», а также от диалектики индивидуума у М. Штирнера как «единства творца и творения».[70]70
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 16―49.
[Закрыть]
Еще в «Святом семействе» основоположники марксизма критиковали Б. Бауэра за «бой против субстанции», то есть за субъективистское понимание действительности как только человеческой деятельности. Впоследствии в «Немецкой идеологии», в полемике с Б. Бауэром и М. Штирнером вновь отвергается субъективистское понимание действительности в смысле подчинения «субстанции» «субъекту». Попытка «истинных социалистов» свести действительность к «свободной человеческой деятельности» и в этом смысле только субъективно понимать действительность оценивалась К. Марксом и Ф. Энгельсом в высшей степени критически.
Значение всей этой полемики состоит в том, что она указывает на причины заблуждения Гегеля и младогегельянцев и в силу этого помогает раскрыть корни субъективистской абсолютизации практики так называемым праксеологическо-гуманистическим течением современного ревизионизма. Именно в этой полемике К. Маркс обращал особое внимание на заблуждения, вытекавшие из абстрагирования от социальности. Ошибка Л. Фейербаха, по Марксу, заключалась в неисторичности понимания чувственного, в игнорировании той истины, что окружающий нас чувственный мир является не навечно данной неизменной величиной, а историческим продуктом производственной и иной деятельности ряда поколений людей, каждое из которых стоит на плечах предшествующего и модифицирует свой способ производства, свой общественный уклад и способ деятельности в соответствии с изменившимися потребностями. К. Маркс критиковал Л. Фейербаха за его концепцию «абстрактного» человека, изолированного от общественных отношений, за его единство природы и человека, которое у него не является исторически опосредованным, за объяснение взаимосвязи человека, общественных отношений и истории реализацией «человеческой сущности», понимаемой не исторически, а с точки зрения одной лишь естественности. Именно в силу «неисторичности» Фейербаха его концепция «действительного человека», «человека вообще» остается в плену идеалистического понимания действительности.
По Марксу, деятельность человека во все времена является не каким-то абстрактным «модусом бытия», а продуктом общественных отношений, истории. Практическая деятельность человека всегда осуществляется в определенных конкретно-исторических условиях. Она обусловлена степенью развития производительных сил и производственных отношений и характеризуется определенными объективными закономерностями. Бесспорно, как свидетельствует первый тезис о Фейербахе, К. Маркс главный недостаток материализма Фейербаха видит в том, что действительность им никогда не рассматривается как человеческая сознательная деятельность, практика. Именно это дает повод ревизионистам говорить, что проблема бытия для К. Маркса не что иное, как проблема практики. Но из этой критики отнюдь не следует сведение К. Марксом всякой действительности к практической деятельности людей, как это пытаются обосновать А. Лефевр, М. Кангрга, Л. Колаковский, К. Косик и все представители праксеологическо-гуманистической концепции. Подчеркнув огромное значение деятельности человека, К. Маркс и Ф. Энгельс считали тем не менее необходимым напомнить: «Конечно, при этом сохраняется приоритет внешней природы».[71]71
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 43.
[Закрыть]
К. Маркс говорил, что вопрос об истине как ключевой категории познания находит «свое рациональное разрешение» не только в практике, но и «в понимании этой практики».[72]72
Там же, с. 3.
[Закрыть] Значит, недостаточно ввести практику в гносеологию, надо ее еще правильно понимать. Ревизионизм же лишний раз демонстрирует, в какую пустую абстракцию может превратиться даже практика, если ее понимать как некий «модус бытия», к тому же вне социальной обусловленности и классовых позиций.
Бытие человека как субъекта познания, действительно, прежде всего выступает как практика. Но это не значит, что ею можно ограничить содержание бытия человека даже как гносеологического субъекта. Бытие человека и как гносеологического субъекта – это практика, тесно связанная с предметностью человека.
Диалектический материализм не имеет ничего общего с отношением к субъекту как к какой-то противоположности материальной субстанции. Диалектический материализм рассматривает субъектно-объектные отношения как особую сферу природной и исторической действительности, существующую независимо от процесса познания. Причем диалектический материализм не отдает субъекту никакого предпочтения перед объектом. Материализм исходит из того, что не только объект, но и субъект представляет собой объективно существующую материальную действительность, развивающуюся по всем законам движения материального мира.
Объект и субъект существуют во взаимодействии, но познавательная деятельность субъекта есть лишь одна из сторон практическо-предметного освоения человеком реальной действительности. В то же время по отношению к объекту в процессе познания преследуется цель воспроизвести его свойства, как они существуют, независимо от субъекта и самого процесса познания. Причем – и это самое существенное – как субъект, так и объект познания историчны. Историчны и сам человек, и та действительность, с которой встречается человек в процессе познания.
Без учета социальных характеристик практической деятельности человека наше познание не поднимется до отражения объективной реальности, оно даже не достигнет уровня самосознания. Ведь из утверждения представителей псевдоматериалистических концепций вытекает следующее: если, мол, объективно существующая реальность – продукт человеческой деятельности, то, значит, эта реальность – составная часть человеческого существования. Следовательно, всякий процесс познания является прежде всего процессом самопознания. И в процессе самопознания субъект выступает как общественный субъект, потому что он представляет определенное общество, пользуется сформированными в обществе методами познания. Поставив самого себя в положение объекта, субъект в ходе познания познает себя как представителя определенного общества. «Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку», – говорил К. Маркс.[73]73
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 62.
[Закрыть]
Абстрагирование ревизионизмом процесса познания от социальной обусловленности есть не что иное, как попытка пересмотра материалистического метода духовного воспроизводства и практического преобразования объективно существующей действительности. Такая попытка не только подрывает материалистические позиции марксистско-ленинской философии, но, естественно, наносит ущерб самой практике общественного преобразования. Определенные политические выводы, которые молодежь может сделать в результате такого пересмотра, способны и ее политическую деятельность направить в сторону отрицания необходимости преобразования капиталистической действительности.
Говоря о природе, приоритет которой по отношению к практической деятельности человека не есть нечто преходящее, нечто, что может исчезнуть с возрастанием человеческой активности в природе, К. Маркс объяснял: «Самое материю человек не создал. Даже те или иные производительные способности материи создаются человеком только при условии предварительного существования самой материи».[74]74
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 51.
[Закрыть] Какой бы ни был уровень активности отношения людей к природе, в продуктах человеческого труда «всегда остается известный материальный субстрат, который существует от природы, без всякого содействия человека».[75]75
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 51.
[Закрыть]
Признание приоритета внешней природы, «предварительного существования самой материи», сохранение в продуктах человеческого труда «материального субстрата», существующего от природы, – это и есть материализм – признание первичности природы и непреходящей зависимости человека от нее. Именно эту позицию и отстаивал В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм», которую современные ревизионисты рассматривают как сочинение натуралистического, созерцательного материализма, приписывая В. И. Ленину отрицание активности субъекта и возвращение к созерцательному материализму. Ревизионист М. Филипович в своей монографии о Ленине утверждает: «Гносеология Ленина страдает именно от этой созерцательности… В рамках такой концепции познавательного субъекта нет места для творческого отношения человека к природе, в котором человек очеловечивает природу и придает ей историческое измерение».
Обвинение В. И. Ленина в натурализме ревизионисты выдвигают исключительно на том основании, что основной вопрос философии В. И. Ленин решает материалистически, то есть признает первичность материи по отношению к сознанию, отстаивает принцип материального единства мира, считает сознание отражением объективной действительности. Представители антропоцентризма наивно полагают, будто можно объяснить человеческую творческую деятельность, практику помимо этих принципов. На самом деле эти материалистические постулаты – необходимые предпосылки научного объяснения практической деятельности человека в природе, самой возможности такой деятельности. Научное определение практики возможно только в рамках материалистического монизма.
Отвергая марксистское решение основного вопроса философии, представители ревизионизма продемонстрировали элементарное непонимание всей гениальности постановки основного вопроса философии, смысл которого состоит в том, что только через такие широкие понятия, как понятия материи и сознания, можно передать все содержание мира.
Другое дело – отрицание первичности того или другого, то есть само решение основного вопроса философии. От этого решения зависит, имеем ли мы дело с подлинной наукой или псевдонаучной конструкцией. А беда заключается в том, что свое элементарное непонимание значения марксистской постановки и решения основного вопроса философии и выводов, следующих отсюда для развития науки, прежде всего философской, а также для осуществления задач революционного преобразования мира, ревизионизм навязывает все новым и новым поколениям молодежи, зачастую принимающим ревизионистские концепции за последнее слово марксизма. Антропоцентрически ориентированные ревизионисты воображают, будто своим отрицанием природы с ее диалектикой, своей подменой материалистического монизма «монизмом практики», своим утверждением, что единство мира не в материальности, а в человеческой практике, они достигают вершин понимания человеческого творчества. Во всяком случае, именно это они доказывают перед молодежными аудиториями. Но при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что в рамках антропоцентризма человеческая деятельность вообще невозможна, ибо в этой концепции упраздняются все ее предпосылки. Устраняется прежде всего природа как естественная предпосылка и объект практической деятельности, а вместе с ней и труд как основная форма человеческой активности. При таком подходе современный антропоцентризм оказывается концепцией абсолютной пассивности человека, и своей апелляцией к его активности он только прикрывает свою истинную позицию.
А это, собственно, и есть косвенное подтверждение того, что человеческая активность может рассматриваться и быть рационально понята только при условии признания общематериалистических посылок. Созерцательность, в которой представители антропоцентризма упрекают материалистов, вовсе не вытекает из этих посылок. Она логически вытекает из основных идеалистических посылок, из основополагающего идеалистического принципа. Источник созерцательности – не в принятии общих материалистических посылок, а в недостаточности материализма, в неумении сделать необходимые выводы из этих посылок. Проблема активности человека – в этом с нами согласятся и представители антропоцентризма – находит свое объяснение на почве человеческой истории, а предшествующие материалисты в этой сфере материалистами вообще не были. Во взглядах на общественную историю, как это хорошо известно, предшествующие материалисты были идеалистами. Проблема человеческого творчества нашла свое научное решение в рамках именно материалистического понимания истории, того понимания, против которого и направлены в конечном счете все нынешние атаки буржуазных философов и ревизионистов и прежде всего с целью социальной дезориентации молодежи. Подрывая философские основы материалистического понимания истории, ревизионизм сеет в среде молодежи сомнения в объективном характере законов общественного развития.
