Текст книги "Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы"
Автор книги: Валентина Антипина
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
Для того чтобы отоварить продуктовую карточку, приходилось выстаивать огромные очереди. К тому же большинство писателей остались без семей и не имели возможности готовить дома. Поэтому ресторан Клуба писателей, который был прикреплен к базе № 7 Мосглавресторана, посещало гораздо больше людей, чем в довоенное время. Ресторан был закрытым, а питание писателей осуществлялось в строго централизованном порядке. 4 декабря 1941 года вышло «Распоряжение отдела торговли Мосгорисполкома об улучшении работы предприятий общественного питания г. Москвы», согласно которому все столовые и буфеты, кроме коммерческой сети, должны быть закрытыми и производить отпуск питания только прикрепленным контингентам [557]557
Распоряжение отдела торговли Мосгорисполкома об улучшении работы предприятий общественного питания г. Москвы / Москва военная. С. 518.
[Закрыть] .
В конце 1941 года писательский ресторан был снят со снабжения, что было равносильно его закрытию. Поэтому А. Фадеев и В. Финк обратились к Шорину с просьбой вновь прикрепить ресторан к продбазе № 7. Они просили также отдать распоряжение о выделении ресторану нормированных продуктов для снабжения по карточкам членов ССП [558]558
Письмо секретаря Президиума Союза советских писателей СССР А Фадеева и заместителя председателя Правления Клуба писателей В. Финк заместителю народного комиссара торговли тов. Шорину // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 572. Л. 46.
[Закрыть] .
3 января 1942 года было принято постановление Совета Московского клуба писателей, в соответствии с которым пользоваться рестораном имели право члены, кандидаты в члены Союза писателей и их семьи при условии предоставления справки из домоуправления о наличии иждивенцев. Но на каждого литератора с семьей полагалось не больше двух обедов. Всего этой категории питающихся выделялось 375 обедов в день. В ресторане также обедали работники смежных областей искусств – 25 человек, писатели-фронтовики – 75 человек, 150 членов групкома. Каждый, имеющий право питаться здесь, получал два блюда по выбору, причем мясные закуски заменяли вторые блюда [559]559
Протокол заседания Совета Клуба писателей от 3 января 1942 г. // Там же. Ф. 2909. Оп. 1. Д. 5. Л. 1.
[Закрыть] .
С 20 января 1942 года ресторан вновь снимался со снабжения хлебом и продуктами. Это ставило в катастрофическое положение всех литераторов, их семьи, писателей, вызванных ПУР и прибывших на пленум ССП. Поэтому члены Союза писателей и председатель Московского Бюро писателей Федосеев обратились к А Микояну с просьбой отменить это распоряжение и прикрепить ресторан к базе № 208 (она обслуживала Дом ученых) [560]560
Телеграмма группы писателей и председателя Московского Бюро писателей П. Н. Федосеева А. И. Микояну // Там же. Ф. 631. Оп. 15. Д. 572. Л. 146.
[Закрыть] .
15 апреля 1942 года на заседании Президиума ССП было принято постановление, согласно которому пользоваться столовой Клуба писателей, кроме членов и кандидатов Союза писателей, могли лишь прямые иждивенцы (по одному на писателя) и все дети до 15 лет. На правах членов писательской организации столовой смогли пользоваться, по персональному списку, вдовы и родственники умерших писателей и отдельные престарелые литераторы, не являвшиеся членами ССП. Для питания больных писателей стали отпускать обеды повышенного типа. Были установлены дни для одновременной выдачи обедов на три дня писателям, живущим за городом. Было разрешено женам или матерям писателей, находящихся на фронте, пользоваться обеденными талонами своих мужей. Нелимитированные продукты, которые получала столовая в небольших количествах, стали распределять среди актива писателей, по списку, утвержденному Президиумом. Была разрешена выдача продуктов по командировкам ССП и писателям, выезжавшим на фронт, но за срок не более 5 дней [561]561
Протокол № 14 заседания Президиума ССП СССР от 15 апреля 1942 г. // Там же. Д. 573. Л. 60–61.
[Закрыть] .
Многие писатели жаловались на качество обедов и грубость обслуживающего персонала в так называемой «нижней» столовой, где питались рядовые литераторы. Питание там было однообразным, иногда в течение нескольких дней кормили одним омлетом из яичного концентрата. По объяснениям руководителей столовой, это происходило потому, что к столовой прикреплялись писатели, командированные в Москву [562]562
Стенограмма заседания Президиума ССП от 15 марта 1943 г. // Там же. Д. 613. Л. 6.
[Закрыть] . На их питание выделялось мало средств, и обеды их, соответственно, были ниже по качеству. Но кормить командированных иначе, чем остальных, было бы неправильным, и им выдавали такие обеды, как и другим. Якобы из-за этого к концу месяца в столовой и образовывался дефицит продуктов.
Не всех писателей кормили одинаково. Одни получали обычные обеды, а другие – «литерные». Вс. Иванов в письме к сыну и пасынку 13 ноября 1942 года писал: «Обедаем в Клубе писателей… Наверху, в комнате с камином, стоят два стола. За этими столами выдают так называемые „литерные“ обеды… Я – литерный, но мамка – отнюдь. Я сегодня получил мясную котлету, две картофельных и суп, который украшала кость какого-то животного. У мамки не было ни картофельных котлет, ни кости и тем более мясной котлетки. У нее просто был суп с капустой и немного печенки, тоже с капустой» [563]563
Письмо В. В. Иванова сыну и пасынку / Иванова Т.Мои современники, какими я их знала. М., 1984. С. 142.
[Закрыть] .
Необходимо отметить, что подобное положение наблюдалось не только в писательской столовой. В ней, пожалуй, дела обстояли еще более или менее прилично по сравнению, скажем, с рабочей столовой завода № 27. Там у рабочих забирали все продовольственные карточки, а взамен выдавали по тридцать талонов на питание, треть из которых была мясными и рыбными, а остальные – крупяными. Беда состояла в том, что столовая все время готовила одни и те же блюда – суп из пшеничной крупы и пшеничную кашу. Естественно, что через двадцать дней талоны на крупу кончались, а на рыбные и мясные талоны столовая отказывалась выдавать даже крупяные блюда. Рабочие оставались без обедов и голодали. Зато в зале для руководящих работников таких проблем не существовало: «Сидят в своем отгороженном „ресторане для комиссаров“ и жрут, что хотят, а о рабочих не думают, их оставляют на целый день без обеда» [564]564
Письмо рабочих завода № 27 Секретарю МГК ВКП(б) В. К. Павлюкову о недостатках в работе заводской столовой // Москва военная. С. 532–534.
[Закрыть] .
Во время войны изменился состав посетителей ресторана Дома писателей, «в столовой появилось много женщин, членов писательских семей, да еще незнакомых старушек, которые оказывались кто правнучкой Ивана Андреевича Крылова (баснописца), кто внучкой Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. Вероятно, никогда столько потомков великих литературных предков не собиралось вместе, как в эти голодные дни войны в столовой союза писателей» [565]565
Загадка Юрия Олеши / Парный М.Время и его герои. М, 1973. С 333.
[Закрыть] .
С 1 мая 1942 года для работников науки, искусства и литературы были организованы закрытые столы с буфетами. Фонды для них устанавливались централизованно через Наркомторг СССР. Для высшей категории работников науки предназначались такие продукты, как кофе и шоколад. В городах, где проживало свыше 500 научных работников, рекомендовалось открыть для них отдельные магазины [566]566
Шалак А. В.Условия жизни и быт населения Восточной Сибири в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). Иркутск, 1998. С. 56.
[Закрыть] .
2 июня того же года Народный комиссариат торговли СССР издал приказ № 170, по которому академикам и членам-корреспондентам Академии наук СССР, академий наук союзных республик, Академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина и Академии архитектуры СССР, лауреатам Сталинской премии, заслуженным деятелям науки, техники и искусства, лауреатам международных конкурсов, народным артистам СССР, союзных и автономных республик помимо полагающихся по карточкам товаров выдавали по 300 граммов шоколада и по 500 граммов кофе или какао. Согласно этому же приказу всех членов Союза писателей, так же как и членов союзов художников, композиторов, архитекторов, приравняли в продовольственном снабжении к рабочим промышленных предприятий. По такой же категории стали снабжаться работники искусства, являвшиеся персональными или академическими пенсионерами. К тому же перечисленные выше категории населения получали обеды в столовых закрытого типа без зачета талонов хлебных и продовольственных карточек Отпуск нормированных продуктов для столовых, где обслуживались работники науки, искусства и литературы, производился в размерах, равных нормам, установленным для рабочих и ИТР предприятий особого списка и для рабочих промышленных предприятий. Кроме того, к закрытым магазинам прикреплялись как работающие, так и неработающие члены семей работников науки, искусства и литературы (жена, муж, дети, родители). Но они получали продовольственные товары по нормам, указанным на их карточках. За ними сохранялось это право и в случае, если работник науки, искусства или литературы призывался на службу в Красную Армию, Военно-Морской Флот и войска НКВД [567]567
Сборник важнейших приказов и инструкций по вопросам карточной системы и нормированного снабжения. М., 1943. С. 149–152.
[Закрыть] .
В 1943 году после настоятельных просьб писателей произошли, наконец, некоторые изменения в столовой Клуба писателей – были введены воскресные обеды. Но руководство ССП признало работу столовой неудовлетворительной [568]568
Протокол № 7 закрытого заседания Президиума ССП от 29 апреля 1943 г.//РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 610. Л. 1.
[Закрыть] . К такому выводу пришли представители Правления, ревизионной комиссии Союза и комиссии общественного контроля, которые обследовали столовую. Ассортимент блюд и их качество по-прежнему не удовлетворяли литераторов. Не прекращались опоздания в приготовлении обеда. Участники обследования признали, что «…столовая Клуба ССП работает хуже такого же типа столовых в Доме ученых, ЦДРИ и ресторанов типа „Сорт“, „Астория“» [569]569
Отчет М. Слонимского и Л. Никулина в Президиум ССП и в Литфонд // Там же. Л. 3.
[Закрыть] . Они сообщали также о том, что в ней по несколько дней кормили только кашами, потом только овощами. На ожидание скудного питания писатели тратили от одного до трех часов в день, а в отдельных случаях – и до четырех. Это происходило из-за задержек в приготовлении пищи, из-за недостатка посуды, да и вообще, организация столовой была не на высоте. Кроме того, во время обедов писатели были вынуждены выслушивать грубости обслуживающего персонала.
Весной 1943 года в Москву вызвали М. Зощенко. О тогдашних условиях столичной жизни 8 июня 1943 года он писал Л. Чаловой: «1. Еда. Первый месяц я тут ни черта не получал. Нужна была прописка (постоянная). Без этого карточек не давали. Дали только хлебную (командировочную) и обед в Союзе. Обед приличный, весьма обильный. Так что при моем аппетите мне хватало его на целый день. Баночки масла, что я вез из Алма-Аты, мне хватило на месяц… Еще шлялся по гостям…
В гостях тоже кормили. Сейчас дали два пайка, кроме обеда. Получил всякую муру – фасоль, масло, печенье, консервы…
2. Комната. Через месяц стали из гостиницы выселять. Выселяют всех, кто живет больше 1–1½ месяца. А так как я приехал не по доброй воле, я вызван (и я упирался), то кто-то кому-то сообщил, и мне разрешили находиться в гостинице сколько вздумается… Но здесь удобно. Свет и даже горячая вода. И одеяло. И белье. При моем нищенском хозяйстве – это необходимо».
Позднее он писал: «Дела мои идут хорошо – дали отличный паек (лимит на 500 р.). Так что сыт по горло. Но брать продукты некому – зеваю выдачу и всякого рода земные блага». И наконец, письмо от 10 сентября как свидетельство того, что М. Зощенко окончательно «обуржуазился»: «Пришлось купить костюм – здесь „шикарная жизнь“, и мне в моем тряпье неудобно было ходить и тем более выступать перед чистенькой публикой. Поэтому задолжался» [570]570
Чалова Л.Такой он был… / Воспоминания о М. Зощенко. С 346–348.
[Закрыть] .
Интересно, что письма Зощенко довольно точно отразили характер происшедших в то время изменений в снабжении некоторых категорий населения. 30 июня 1943 года Совнарком издал распоряжение № 12 635-р, которым обязывал Наркомторг установить с 1 июля новый порядок снабжения продовольствием деятелей науки, литературы и искусства [571]571
Распоряжение № 12635-р Совета Народных Комиссаров СССР от 30 июня 1943 г. // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 649. Л. 57.
[Закрыть] . 55 выдающихся писателей по списку, утвержденному ССП, должны были получать без карточек литерные обеды и продовольственные товары на 500 рублей ежемесячно. Им были предоставлены точно такие же права, как и действительным членам Академии наук СССР, Всесоюзной сельскохозяйственной академии им. В. И. Ленина, Академии архитектуры СССР и восьмидесяти пяти выдающимся мастерам искусств. Еще 100 членов ССП получили литерные обеды и продовольственные товары на 300 рублей ежемесячно. Такие привилегии имели действительные члены академий наук союзных республик и члены-корреспонденты Академии наук СССР, Всесоюзной сельскохозяйственной академии им. В. И. Ленина, Академии архитектуры СССР и 280 мастеров искусств.
В конце войны многие писатели демобилизовались, но их снабжали хуже, чем остававшихся в тылу. Такое положение сложилось во всех регионах страны: в Москве, Ленинграде, на Украине, в Белоруссии и других республиках. Все попытки Союза писателей добиться улучшения снабжения демобилизованных литераторов через Наркомторг не увенчались успехом. Это вынудило группу писателей обратиться лично к заместителю председателя Совнаркома СССР Н. Вознесенскому с просьбой выделить с декабря 1945 года для демобилизованных писателей 25 продовольственных лимитов по 500 рублей в месяц, 100 – по 300 рублей, а также 200 промтоварных лимитов по 1000 рублей [572]572
Письмо группы писателей заместителю Председателя Совнаркома СССР Н. А Вознесенскому // Там же. Д. 749. Л. 11.
[Закрыть] .
16 марта 1944 года СНК СССР принял постановление № 283 «Об организации магазинов и ресторанов в г. Москве для обслуживания работников науки, техники, искусства и литературы, а также высшего офицерского состава Красной Армии» [573]573
Постановление СНК № 283 «Об организации магазинов и ресторанов в г. Москве для обслуживания работников науки, техники, искусства и литературы, а также высшего офицерского состава Красной Армии» // Там же. Д. 687. Л. 18–20.
[Закрыть] . Теперь писатели были приравнены к другим категориям лиц, занятых интеллектуальным трудом. По этому постановлению 15 апреля 1944 года в Москве открылось 8 гастрономов, в которых торговали всеми продовольственными товарами, винами, напитками и табачными изделиями, 2 рыбных магазина, 2 мясных, 2 молочных, 2 овощных, 1 кондитерский, 1 чайный, 1 табачный и 1 винный. 15 мая открылся Центральный универмаг, торговавший одеждой и обувью по индивидуальным заказам, трикотажем, бельем, галантерейными и парфюмерными товарами и головными уборами. Во всех этих магазинах торговля велась без карточек для всего населения, но по специальным ценам. Для обозначенных в постановлении категорий граждан устанавливалась скидка в размере 25 процентов (для высшего офицерского состава скидка составляла 35 процентов). Торговля со скидкой проводилась по лимитным книжкам, согласно специальному перечню товаров с ограничительными нормами по количеству и по общей их стоимости (до 4 тысяч рублей в месяц – для продовольственных товаров и до 10 тысяч рублей в квартал – для промышленных).
Также были открыты 50 ресторанов, в том числе 20 ночных 1-го разряда с музыкой и эстрадными выступлениями артистов, открытых до пяти часов утра. Среди них значился и ресторан при Доме писателей. В ресторанах 1-го и 2-го разрядов для упомянутых категорий лиц действовала скидка в размере 30 процентов.
26 апреля 1944 года секретарь Правления ССП Д. Поликарпов обратился к А. Микояну с просьбой о выделении обуви, белья, верхней одежды и пальто для членов писательской организации (2500 мужчин и 400 женщин) и для 860 жен писателей-фронтовиков. Автор письма отмечал, что свыше 700 семей писателей пострадали от немецкой оккупации – имелись в виду прежде всего литераторы Украины, Белоруссии, Прибалтийских республик и ряда областей РСФСР. Из цифр, приведенных в письме, можно понять, что большинство писателей и членов их семей нуждались в товарах первой необходимости [574]574
Письмо секретаря Правления ССП Д. Поликарпова А. Микояну // Там же. Д. 694. Л. 3.
[Закрыть] .
30 декабря 1944 года Правление ССП направило заместителю председателя СНК СССР А. Микояну справку о материальном положении писателей Москвы [575]575
Письмо председателя Правления Союза советских писателей СССР Н. Тихонова и секретаря Правления Союза писателей СССР Д. Поликарпова заместителю Председателя СНК СССР А. И. Микояну // Там же. Д. 689. Л. 103.
[Закрыть] . Многие из 850 членов Союза писателей, проживавших в Москве, испытывали острую нужду в одежде, обуви и белье. При этом за 1944 год для членов писательской организации было получено 100 промтоварных лимитных книжек по 1000 рублей и 300 – по 750 рублей. Значительная часть писателей ни разу не получала промтоварных лимитов. Правление ССП просило увеличить количество лимитных книжек, выделяемых на первый квартал.
Исследователь отечественной истории военного периода В. Исупов, изучая медицинское обслуживание населения тыловых районов России, пришел к выводу, что оно фактически отсутствовало [576]576
Исупов В.Смертность населения в тыловых районах России в 1941–1942 годах / Население России в 1920—1950-е годы: численность, потери, миграции. С. 109.
[Закрыть] . В полной мере это прочувствовали писатели, проживающие на периферии и находящиеся в эвакуации. Исключение составили, пожалуй, лишь литераторы, остававшиеся в Москве. Несмотря на то что с июля 1941 года все оздоровительные учреждения Литфонда были законсервированы [577]577
Объяснительная записка о работе Литературного фонда СССР по годовому отчету за 1943 год // РГАЛИ. Ф. 1568. Оп. 1. Д. 113. Л. 9.
[Закрыть] , в условиях полуголодного существования и тяжелого быта военного времени многим московским писателям помогла поддержать здоровье отлаженная еще в довоенные годы система медицинской помощи. До начала массовой реэвакуации писатели пользовались поликлиниками Наркомздрава СССР и Кировской. Помощь на дому оказывалась через Кировскую поликлинику и врачом-терапевтом Литфонда. После реэвакуации в 1943 году большинства литераторов и их семей Литфонд заключил договор с поликлиникой им. Семашко. Медицинское обслуживание писателей осуществляли врачи всех специальностей. Профессора и консультанты стали проводить регулярные, в определенные дни и часы, приемы на дому, что дало литераторам возможность избегать длинных очередей в поликлиниках. Были организованы детская консультация и зубоврачебный прием для детей. Литфонд оказывал помощь нуждающимся в приобретении дефицитных медикаментов [578]578
Там же. Д. 118. Л. 8.
[Закрыть] . Страдающим желудочными заболеваниями выдавались справки о замене черного хлеба на белый.
Широкий спектр медицинских услуг оказывался писателям и членам их семей в 1944 году. Врачи разных специальностей посещали писателей на дому, в необходимых случаях проводилась их госпитализация. Литераторы обеспечивались очками, получали зубоврачебную помощь, а для писателей-фронтовиков изготавливались и зубные протезы. Ведущие специалисты были привлечены к терапевтическим, кожным, эндокринологическим, гинекологическим и психоневрологическим консультациям. В домашних условиях проводилось лечение пиявками, делались венопункции, вливания глюкозы, инъекции и массаж, ставились банки, осуществлялось патронирование. Состоялись медосмотры в пионерлагерях, туберкулезные обследования, выезды консультантов в Дом творчества в Переделкино. Писателей отправляли на лечение в санатории, на курорты, в туберкулезные больницы [579]579
Объяснительная записка о работе Литературного фонда СССР по годовому отчету за 1944 год // Там же. Д. 120. Л. 4–4 об.
[Закрыть] .
О, если бы в последний раз!
Готовы мы терпеть все муки,
Чтоб лишь из книг узнали внуки
Все то, что терпим мы сейчас.
А. Курошева
К началу войны писательская организация Ленинграда вместе с членами групкомов насчитывала приблизительно 400 человек Около 150 из них ушли в армию и на флот в первые дни войны. Примерно 40 человек из тех, кто по возрасту или по состоянию здоровья не подлежал призыву, записались в народное ополчение. Как и в Москве, из литераторов было сформировано воинское подразделение – писательский взвод. Его командиром стал участник Гражданской войны старший батальонный комиссар С. Семенов. Так как писательская организация размещалась в Дзержинском районе, взвод вошел в состав Дзержинского полка 1-й дивизии народного ополчения, созданной в основном из рабочих Кировского завода.
Когда о писательском взводе узнало командование, из его состава скомплектовали редакцию дивизионной газеты «За советскую Родину». Затем некоторые из писателей были отозваны в ЛенТАСС и на преподавательскую работу. Остальные литераторы были направлены в газеты Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов.
При политуправлениях Ленинградского фронта и Балтийского флота были сформированы оперативные группы писателей, которые возглавили соответственно Н. Тихонов и Вс. Вишневский. Члены этих групп постоянно бывали в редакциях армейских, дивизионных, флотских и корабельных газет, выступали перед бойцами и матросами.
На митингах, состоявшихся во всех организациях в начале войны, некоторые ораторы из числа писателей в своих речах допустили явные «перегибы». Например, на митинге в ЛССХ Серов говорил о том, что людей, не идущих в добровольцы, нужно рассматривать как фашистов. В результате в военкоматы отправились люди, совершенно не годные для службы в армии, среди которых были Л. Успенский, Воинов, М. Зощенко, Л. Борисов. Как правило, их оттуда возвращали домой [580]580
Голлербах Э.Из дневника 1941 г. / Голоса из блокады. С. 166.
[Закрыть] .
Первая боевая потеря ленинградских литераторов – писатель Л. Канторович.
Вскоре началась эвакуация, но многие ленинградцы отказывались уезжать. Во-первых, эвакуация считалась аморальным поступком, проявлением трусости. Во-вторых, люди беспокоились о сохранности жилья и имущества, были не уверены в том, что им удастся затем вернуться в город.
К началу августа 1941 года в Ленинграде осталось 158 писателей. Правление Ленинградского отделения Союза писателей, иногда в очень узком составе, собиралось два раза в неделю. Оно утверждало списки эвакуируемых семей, писателей, получавших карточки первой категории, столующихся в Доме писателя.
Заменяя ушедших на фронт руководителей писательской организации, в Союзе с утра до ночи работала В. Кетлинская. По ее воспоминаниям, самым трудным делом в этот период была эвакуация: «Кроме женщин и детей предполагалось эвакуировать нетрудоспособных и престарелых писателей. Ссылавшихся на всякие хвори было немного, зато больных, уверяющих, что они здоровы, – более чем достаточно. Как сказать такому писателю, что он будет обузой в городе, к которому все ближе подкатывается фронт?.. Списки на эвакуацию составлялись, фамилии то вычеркивались, то снова вносились в список» [581]581
Кетлинская В.«Деятельной старости пора» / Ольга Форш в воспоминаниях современников. С. 135.
[Закрыть] .
Материальное положение многих писателей резко ухудшилось. Практически прекратилась публикация ранее принятых и одобренных рукописей. Исключение составляли «мобилизационные» произведения и, как отметил в своем военном дневнике Э. Голлербах, те, которые издавались «по блату». Многие писатели держали деньги в Сбербанке, а по вышедшему в июле 1941 года распоряжению со счетов выдавалось не более 300 рублей в месяц. Некоторые из писателей в связи с этим находились в полном замешательстве, поддавались панике. По свидетельству очевидца, «Лавренев нашел возможным устроить „сцену“ главбуху Гослитиздата за то, что тот перевел ему очередной гонорар на сберкнижку. „…Из сберкассы нельзя взять больше двухсот рублей! А известно вам, сколько у меня денег на текущем счету? 65 тысяч!“» [582]582
Голлербах Э.Из дневника 1941 г. С. 164.
[Закрыть] . Но затем вышло распоряжение, по которому писателям можно было снимать по тысяче рублей в месяц.
Литераторы посещали столовую Дома писателей, где можно было получить обед и купить кое-что в дополнение к карточкам. Туда стали пускать только членов ССП и горкома писателей. К середине сентября они могли получить обед только по карточкам. Без них выдавали только жидкий суп, кисель и чай. Гораздо более выгодным было положение служащих Дома писателей, которые получали обеды и хлеб без карточек.
В октябре в столовой была обнаружена растрата. Оказалось, что в минувшем месяце всем столующимся полагалось по 100 граммов хлеба и мясо каждый день без карточек Реакция писателей, по свидетельству очевидца, была довольно пассивной: «Об этом теперь много говорят, этим горячо возмущаются, но дальше разговоров и выбора какой-то „столовой комиссии“ дело не пошло» [583]583
Там же. С. 180, 186.
[Закрыть] .
Из-за голода у некоторых литераторов начались изменения в психике. Например, в октябре 1941 года известный текстолог, редактор классиков К. Халабиев опасался, что его работа будет признана вредительской [584]584
Там же. С. 28.
[Закрыть] . Артистка Грибунина, очень привязанная к своему коту и делившаяся с ним своей скудной едой, стала следить за одним из актеров, которого она подозревала в желании съесть ее любимца. Но даже в таких условиях писатели находили в себе силы острить. По этому поводу была написана такая эпиграмма:
Из-за нехватки продовольствия ленинградцы страдали истощением. Это явление повсеместно наблюдалось уже осенью 1941 года. С 1 декабря 1941 года по 4 января 1942 года по причине алиментарного истощения 2-й степени (отечная форма), авитаминоза и реактивного невроза находился в эвакогоспитале Вс. Вишневский [586]586
Справка бригадного комиссара В. Вишневского // РГАЛИ. Ф. 1038. Оп. 1. Д. 4055. Л. 70.
[Закрыть] . В госпиталь писатель поступил в тяжелом состоянии, после довольно продолжительного лечения был выписан. Но окончательно вылечиться ему не удалось, так как надо было возобновлять работу. Врач прописал пациенту усиленное, богатое белком и витаминами питание (мясо, консервы, рыба, капуста, морковь), запретил ему хождения пешком.
Ленинградские писатели встречались с фронтовиками, выступали на радио, писали для прессы. Одной из самых больших трудностей для их работы было отсутствие более или менее приемлемых помещений для творческой работы. У себя дома литераторы трудиться не могли из-за холода и отсутствия электричества, поэтому работали, как правило, в Доме писателей. Но затем там отключили электричество. Президиум ССП обратился с письмом в Ленинградский обком ВКП(б) с просьбой включить Дом писателей в список учреждений и предприятий города, пользующихся электроэнергией, причем речь шла об освещении лишь двух-трех комнат, необходимых для работы [587]587
Письмо секретаря Президиума ССП по оргвопросам П. Скосырева в Ленобком ВКП(б) // Там же. Ф. 631. Оп. 15. Д. 600. Л. 1.
[Закрыть] . Там же, в Доме писателей, было организовано своеобразное общежитие, где литераторы проживали и могли коротать свободное время. Например, для женщин выделили Готическую гостиную.
Несмотря на все трудности, писатели Ленинграда продолжали работать. К Новому году они выпустили устный альманах, такой же альманах был выпущен к ленинским дням. Была также подготовлена книга для издания в Москве.
Некоторые литераторы пытались самостоятельно эвакуироваться из города, что было чрезвычайно опасно. Иногда их брали с собой шоферы, курсировавшие по Дороге жизни. Но люди среди водителей грузовиков встречались разные. К. Чуковский рассказывал о подробностях гибели литературного критика Ц. Вольпе. Его убил шофер машины, в которой тот ехал. Произошло это, очевидно, зимой 1942 года: «…вероятно, убийцу соблазнила знаменитая бобровая шапка Вольпе и, возможно также, большой тяжелый чемодан, в котором были только рукописи… Но рукописи – исчезли!» [588]588
Динаров З.Интервью с далеким детством / Голоса из блокады. С. 28.
[Закрыть]
В феврале 1942 года в Доме писателя был организован стационар для литераторов, страдавших дистрофией. По мнению работников Литфонда, «организация стационара была крайне необходимой для сохранения жизни и здоровья писателей». Но директор Ленинградского отделения Литфонда признавал, что он был создан с запозданием, этим следовало бы заняться раньше. В первую очередь туда были помещены люди, у которых врачи определили дистрофию II и III степени. В стационаре был установлен двухнедельный срок лечения, но состояние некоторых больных было таково, что их пребывание, по заключению врачей, продлевалось. За время работы стационара с 10 февраля по 5 апреля 1942 года в нем побывало 59 человек (33 мужчины и 26 женщин).
За пребывание в стационаре писатели должны были платить, но материальное положение многих из них было таково, что они не могли этого сделать [589]589
Бахтин В.Будни, ставшие подвигом / Голоса из блокады. С. 28.
[Закрыть] . За время работы стационара в нем умер только один человек, но вряд ли его эффективность в тех условиях могла быть большой. Некоторым писателям была продлена жизнь лишь на недолгий срок. Например, вскоре после пребывания в стационаре умерла переводчица А. Газен.
Часть писателей помещалась в районный стационар, стационар при гостинице «Астория».
В конце зимы 1942 года ответственный секретарь Президиума ССП А. Фадеев обратился к наркому пищевой промышленности Зотову с просьбой выделить для писателей-ленинградцев продукты, в том числе возможное количество круп, масла, сладкого и консервов для именных посылок Н. Тихонову, А. Прокофьеву, В. Саянову, В. Инбер, Н. Федорову и для общей посылки. Организацию перевозки Союз писателей брал на себя [590]590
Письмо А. А. Фадеева наркому пищевой промышленности Зотову // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 600. Л. 15.
[Закрыть] .
Сохранился перечень продуктов и товаров, отправленных в Ленинград [591]591
Послано в Ленинград // Там же. Д. 573. Л. 50.
[Закрыть] :
| Наименование продуктов и товаров в посылках | 9 марта 1942 г. | 29 марта 1942 г. | Всего |
| Сухари | 400 кг | 400 кг | 800 кг |
| Консервы мясные | 200 банок | — | 200 банок |
| Молоко сгущенное | 200 банок | — | 200 банок |
| Масло сливочное | 120 кг | — | 120 кг |
| Консервы различные | — | 305 банок | 305 банок |
| Концентраты | 144 кг | 200 кг | 344 кг |
| Печенье | 150 кг | 150 кг | 300 кг |
| Шоколад | 120 кг | 51 кг | 171 кт |
| Мыло | 300 кг | хозяйственное – 60 кг, туалетное – 160 кусков | 360 кг,160 кусков |
| Соль | 200 кг | — | 200 кг |
| Медикаменты. Гематоген, стрептоцид | — | Количество не указано | Количество не указано |
Так как в это время в Ленинграде находилось примерно 110 гражданских и 100 военных писателей, нетрудно подсчитать, что из этой помощи Союза писателей на каждого литератора пришлось в среднем около четырех килограммов сухарей, одна банка мясных консервов, одна банка сгущенного молока, полкило масла. Безусловно, тогда это выглядело невиданным богатством, но, к сожалению, делились посылки отнюдь не всегда поровну. Но все же и рядовые литераторы получили поддержку. Вот что по этому поводу вспоминала Н. Завалишина, которая была очевидцем событий: «Писателям начали сбрасывать с самолетов посылки с продуктами, им стало чуть-чуть полегче» [592]592
Завалишина Н.В Детском селе / Воспоминания о Шишкове. М., 1979. С. 168.
[Закрыть] . Н. Груздев на заседании Президиума ССП отметил, что «положение писателей в Ленинграде было в течение целого ряда месяцев очень и очень тяжелым. Но с февраля положение стало улучшаться» [593]593
Протокол № 15 заседания Президиума ССП СССР от 22 апреля 1942 г. // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 573. Л. 69.
[Закрыть] .
В тот же период секретарь Президиума ССП П. Скосырев обратился в Наркомздрав с просьбой о выделении для 100 ленинградских писателей медикаментов, так как от этого напрямую зависела их жизнь [594]594
Письмо секретаря Президиума ССП по оргвопросам П. Скосырева в наркомздрав // Там же. Д. 600. Л. 17.
[Закрыть] .
У некоторых писателей отношение к посылкам было довольно сложное. Л. Гинзбург писала: «Академический паек, безвырезной обед, посылка с Большой земли уподоблялись повышению в должности, или ордену, или хвалебному отзыву в газете… По списку… одни писатели, входившие в писательский актив, получали кило восемьсот граммов масла, другие – кило (не входившие в актив из посылок вообще ничего не получали). Для получавших кило – масло было отравлено. Многих обрадовало бы больше, скажем, пятьсот граммов, но чтобы это и было свидетельством литературных и общественных заслуг» [595]595
Гинзбург Л.Человек за письменным столом. Л., 1989. С. 569.
[Закрыть] .
Но и при всем своем желании Союз писателей не мог помочь ленинградским писателям должным образом. А. Жданов прислал в Москву телеграмму с требованием прекратить посылку индивидуальных подарков организациями в Ленинград, так как это вызывает «нехорошие политические последствия». Поэтому О. Берггольц, приехавшая в Москву, сумела достать для своих коллег из радиокомитета только семь ящиков апельсинов и лимонов, сто банок сгущенного молока, десять килограммов кофе и лекарства. Больше ей ничего не дали, и она пошла на прием к Д. Поликарпову.
Впечатления от этой встречи остались в ее дневнике: «Холеный чиновник, явно тяготясь моим присутствием, говорил вонючие прописные истины, что „ленинградцы сами возражают против этих посылок“ (это Жданов – „ленинградцы“!), что „государство знает, кому’ помогать“ и т. п. муру» [596]596
БерггольцО. Из дневников // Звезда. 1990. № 5. С. 190–191.
[Закрыть] .
16 февраля 1942 года бюро Ленинградского горкома партии приняло решение о выращивании овощей и картофеля в сельских районах, прилегающих к Ленинграду и в черте города [597]597
Там же. С. 125.
[Закрыть] . Независимо от профессий, пола, возраста горожане работали на полях и огородах. В огороды были превращены улицы, бульвары, парки, дворы. Уже после прорыва блокады, вернувшись из эвакуации, М. Зощенко писал Л. Чаловой: «Устроил небольшой огород (на Марсовом поле). Вскопал две грядки, посадил редиску и картофель» [598]598
Чалова Л.Такой он был… / Воспоминания о М. Зощенко. С. 353.
[Закрыть] .
Осенью 1942 года, когда снабжение города продуктами улучшилось, появилась возможность увеличить рацион питания некоторых категорий населения. К группе рабочих и ИТР были приравнены многие работники науки и искусства. Но это было сделано слишком поздно: за зиму 1941/42 года Ленинград потерял 30–40 процентов интеллигенции [599]599
Сербина О. А.Обеспечение населения Ленинграда продовольствием в годы блокады (сентябрь 1941 – январь 1944). Дис. канд. ист. наук СПб., 1996. С. 54.
[Закрыть] .
Очевидцы описали обеды, которыми в блокаду кормили ленинградских литераторов: «Принес он нечто, напоминающее мыльную воду. Это был дрожжевой суп… Там плавало несколько крупинок. Правда, крышка котелка доверху была наполнена овсяной кашей» [600]600
Холопов Г.Жили два друга… //Звезда. 1979. № 10.С. 267.
[Закрыть] . В 1943 году обед состоял из супа-бурды и второго, которое А. Кулишер назвала «писательские косточки». Это определение вошло потом в блокадный фольклор.
