Текст книги "Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы"
Автор книги: Валентина Антипина
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)
Стук пишущих машинок здесь привычен, никого не удивляет и не раздражает – все знают, что писатели едут в дома отдыха и санатории не только для того, чтобы восстановить силы и поправить здоровье. Благоприятная обстановка способствует и творческой работе.
Идея организации домов отдыха для литераторов появилась еще до создания Союза писателей, но тогда еще не было необходимой материальной базы для их строительства. Первоначально имевшиеся и вновь открывавшиеся базы отдыха делились на санатории, где писателям предоставляли возможность восстановить здоровье с помощью лечебных процедур, дома отдыха и дома творчества, в которых пытались создать наилучшие условия не только для отдыха, но и для творческой деятельности литераторов, что, впрочем, иногда удавалось. В целом же такое деление оказывалось весьма условным, и писатели занимались и в домах отдыха, и в санаториях тем, что считали для себя на тот момент более важным: одни – отдыхали и лечились, другие – работали.
Летом 1932 года Ленинградское отделение Литфонда открыло собственный дом отдыха в Коктебеле, где каждый месяц могли отдыхать 25 человек [334]334
Летний отдых писателя // Литературная газета. 1932.5 июня. С. 4.
[Закрыть] . Однако на всех писателей города было выделено всего семь путевок, четыре из которых – на зимние месяцы. Мосгорком получил на лето путевки в Крым, на Кавказ и в подмосковные санатории для больных туберкулезом, нервными и сердечно-сосудистыми заболеваниями [335]335
Курорты, санатории //Там же. 11 июня. С. 1.
[Закрыть] .
В том же номере «Литературной газеты», где было рассказано о проблемах отдыха писателей Ленинграда, была опубликована заметка «В Малеевке стало лучше, но еще не стало хорошо» [336]336
В Малеевке стало лучше, но еще не стало хорошо //Литературная газета. 1932. 11 июня. С. 1.
[Закрыть] . Автор отмечал улучшение рациона питания в старейшем подмосковном доме отдыха, коснулся проблем строительства нового дома в 25 комнат – его планировалось сдать к июлю 1932 года, но строители не уложились в срок.
29 июля 1932 года в «Литературной газете» появилась заметка С. Пельсон «В Малеевке не стало лучше» [337]337
Пельсон С.В Малеевке не стало лучше // Литературная газета. 1932. 29 июля. С. 4.
[Закрыть] , которая была ответом на опубликованный ранее материал. Ее автор утверждал, что предыдущая заметка была написана на основании сведений, предоставленных горкомом писателей, но в реальности положение дел резко отличается от официальной точки зрения. Добираться в дом отдыха было очень утомительно: от Москвы два с половиной часа езды на поезде до станции Дорохово. Путь от станции в 15 километров можно было преодолеть на лошадях или пешком. К приходу московской электрички на станцию прибывали два-три ямщика, и, несмотря на то что они сажали по двенадцать человек в экипаж (надо отметить, вместе с багажом), этого все равно было явно недостаточно. Даже если писателю удавалось занять там место, на этом его злоключения не кончались, так как, проехав в жутких условиях тринадцать километров, ему необходимо было еще полтора километра идти пешком и тащить на себе багаж Это происходило из-за того, что маршрут рузских ямщиков не предусматривал поворот на Малеевку, а горком писателей не организовывал централизованную доставку писателей. Но и благополучное прибытие на место еще не гарантировало начала отдыха, так как в доме отдыха могло не оказаться свободных мест, потому что в горкоме писателей раздавали путевки без учета реальной пропускной способности Малеевки.
Дом отдыха имел 17 комнат, включая помещения для персонала и общего пользования. В них размещалось 56 человек Не хватало кроватей и постельного белья, часть отдыхающих спала на узких раскладных деревянных койках. Положение усугублялось тем, что были проблемы с водоснабжением. Из-за большого количества детей, постоянно находившихся в Малеевке, не могло и речи идти о нормальном отдыхе и работе. Из общего количества отдыхающих писатели составляли только 10 процентов, остальные – их жены, дети, тещи и другие родственники.
В середине тридцатых годов Литфонд построил в Малеевке еще одно здание, которое писатели прозвали «крольчатником». Но деньги на его строительство были потрачены напрасно – он не рухнул сам лишь потому, что его сожгли фашисты во время оккупации. Дело было в том, что «дом был выстроен из зараженного дерева. Изнутри бревенчатых стен неслось тонкое однообразное пиликание без устали точившего древоточца… И вдруг звон этот обрывался и на пол, на подоконник, а то даже прямо на стол писателя шлепался черный жук древоточец, просверливший из бревна выход на божий свет» [338]338
Мидлин Эм.Добрый художник / Воспоминания о Константине Паустовском. М., 1975. С. 224, 226.
[Закрыть] . Так что обстановка в Доме творчества не очень-то способствовала вдохновению.
Еще одной проблемой этого заведения была деятельность его руководства, закрывавшего глаза на процветавшее там воровство: «Директором был простодушный, невежественный человек… Только позднее стало известно, что незадачливый директор и не замечал, что служащие малеевского дома бесстыже выносят из дома корзины уворованного добра. Кормили нас тогда иногда даже голодно. В столовой то и дело вспыхивали протесты».
В отчете ревизионной комиссии Литфонда за 1936 год и первую половину 1937 года деятельность Дома творчества в Малеевке подверглась резкой критике. Отмечалось, что его работникам были свойственны пьянство, грубость, рвачество. Из-за этого проистекала большая текучка кадров. Отдыхающим и обслуживающему персоналу было трудно найти общий язык, так как большинство сотрудников были малограмотными (специальную подготовку из 58 человек имели только трое – сестра-хозяйка, механик и бухгалтер, остальные не имели никакой специальности). В комнатах не было этажерок и шкафов для платья, зеркал. В Доме отсутствовало радио, а библиотека не пополнялась книжными новинками. Все помещения освещались с помощью керосиновых ламп, канализация отсутствовала, уборные находились в антисанитарном состоянии. В примитивной бане располагалась и прачечная. В помещениях для хранения продуктов находились также сапожная мазь, хомуты, гвозди, было много пыли и паутины. При Доме творчества было подсобное хозяйство: девять коров, дававших небольшой удой, и беспризорный свинарник, в котором кое-как выращивали молодняк.
Особое возмущение авторов отчета вызывал тот факт, что во всем Доме не было ни одного портрета вождей партии и правительства.
В архиве удалось обнаружить стихотворение, посвященное этому, по-своему знаменитому, Дому творчества. Приводим отрывки из него исключительно в качестве исторического источника, не вдаваясь в оценку художественных достоинств этого опуса:
И. А. Белоусов
МАЛЕЕВКА (в прошлом и в настоящем)
Малеевка! – давно известный
Литературный уголок.
Здесь Гольцев некогда с Лавровым
Тянули коньячок,
Здесь Гиляровский с табакеркой —
Где Вертушинки берега,
Сидел и разводил клубнику, —
Порой устраивал бега:
Его «орловец» в перегонку
С ямщицкой тройкою бежал…
Бывал здесь Чехов у Лаврова,
И Рубинштейн здесь Н. – бывал.
Но тих был дом – и коллектива
Тогда он вида не носил, —
Лавров сидел зимой и летом
Сенкевича переводил.
Ушло былое. И толпою
Пришел сюда советский строй.
Чтоб отдохнуть душой и телом
От шумной жизни городской.
Дав нам довольно обстоятельную историческую справку, автор описывает жизнь в Малеевке в тридцатые годы. Любимые занятия отдыхающих в часы досуга: сбор земляники, отдых в гамаках, крокет и игра в городки. В дождливые дни устраивали чтения вслух «по примеру московских зимних вечеров».
Порою делается смычка
С рабочим людом – «1-й Май»
Нас пригласит к себе на вечер —
Иди, рассказывай, читай.
И были там: Гуревич, Райзман,
Иванова и Беренгоф,
Горшков, всегда читать готовый
Хоть целый том своих стихов.
Поутру встанешь, – видишь – Ганшин,
Имея деловитый вид,
С помойной чашкой на свиданье
К свинье таинственно спешит.
Чтобы проверить все порядки,
Порой приедет невзначай
Как представитель от Литфонда
Сам Афрамеев Николай.
С «пожарной лестницей» Богданов —
Приехал рыбу ей ловить, —
Хотел успехом рыбной ловли
Всех рыболовов удивить.
Вот он стоит как изваянье,
Надевши синие штаны, —
Его и думы и мечтанья
Одною рыбою полны.
Мечта – туман перед восходом, —
Его съедает солнца зной, —
Мечтал о щуках и налимах,
Но рыбки не поймал одной.
И лишь нашел осуществленье
Мечты несбыточной своей:
В пруде он выловил с десяток
Перед отъездом карасей, —
Но Таньшин – верный страж хозяйства —
Узрел ущерб хозяйству тут
И все Богдановы трофеи
Обратно выпустил он в пруд [339]339
Белоусов И. А.Малеевка // РГАЛИ. Ф. 66. Оп. 1.Д. 64. Л. 1–3 (об.).
[Закрыть] .
23 марта 1934 года санаторий № 1 в Коктебеле в соответствии с волей М. Волошина, завещавшего это здание литераторам, было решено именовать Домом поэта. Приезжали сюда на отдых преимущественно крупные писатели. Ленинградскому отделению Союза писателей было предоставлено десять постоянных мест. Здесь же могли отдыхать известные архитекторы, музыканты и художники, которые были лично знакомы с Волошиным. Открывшимся музеем поэта руководила его жена – М. Волошина [340]340
Протокол № 4 заседания Секретариата Оргкомитета ССП от 23 марта 1934 года //Там же. Ф.631.Оп. 1. Д. 40. Л. 6.
[Закрыть] .
В целом к середине тридцатых годов положение в писательских домах отдыха не улучшилось. По сообщению той же «Литературной газеты» [341]341
Семенов А.Отдых и творчество // Литературная газета. 1935. 25 июня. С. 6.
[Закрыть] , основным недостатком в их работе являлось отсутствие здорового, сытного и вкусного питания. Практически ни в одном из них не было скатертей на столах, персонал не справлялся с обязанностями, физкультурные площадки и библиотеки отсутствовали.
По поводу работы дома отдыха в Хосте были опубликованы статьи в «Литературной газете» и «Правде». В августе 1935 года выяснилось, что в нем отдыхало не более семи процентов писателей, при том что он был жутко переполнен (в то время там находилось 60 отдыхающих вместо положенных 35) [342]342
Не хотите ли путевку? // Там же. 29 августа. С 6.
[Закрыть] . После критических выступлений директор дома отдыха «Хоста» обязался бесплатно предоставлять писателям право пользоваться ваннами и лечением. Вводился новый порядок заселения, при котором необходимо было предъявлять не только путевку, но и билет члена писательской организации или Литфонда [343]343
Письмо директора Литфонда Хапалова в редакцию «Литературной газеты» // Там же. 20 сентября. С 6.
[Закрыть] .
В 1936 году Правление Литфонда приняло постановление о ликвидации домов отдыха «Долгая Поляна» и «Одоево». Семнадцать не согласных с этим решением писателей направили коллективное письмо в Правление ССП с просьбой пересмотреть это решение [344]344
Письмо группы писателей в Правление Союза советских писателей // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 135. Л. 7.
[Закрыть] . Свое мнение они обосновывали тем, что эти дома отдыха находились в прекрасной, здоровой местности, – ведь далеко не всем по медицинским показаниям можно было отдыхать на юге. Помимо того, что подобных домов отдыха больше не было, «Одоево» являлось чуть ли не единственным местом, куда писатели могли выехать вместе с детьми.
В этот же период в Коктебеле одновременно существовало два дома отдыха – для московских и ленинградских писателей. О их работе в РГАЛИ сохранился небольшой очерк неизвестного автора [345]345
Заметка неизвестного автора «Два дома отдыха» // Там же. Л. 24.
[Закрыть] . Несмотря на то что оба эти учреждения были призваны обслуживать писателей, они жили отчужденно друг от друга: у каждого был собственный персонал, свой транспорт, свои продуктовые склады, виноградники, лошади и коровы. На выручку друг другу в трудных ситуациях они не приходили, даже если и была возможность помочь соседу (например, в то время часто возникала проблема с продовольствием). Когда московская писательница Веприцкая после закрытия на зиму московского дома отдыха захотела остаться еще на две недели в ленинградском, ей отказали. Автор очерка пришел к выводу о необходимости слияния писательских домов отдыха в Коктебеле.
И все же, несмотря на существующие проблемы, проживание в домах отдыха благотворно сказывалось на творчестве тех литераторов, которые приезжали туда не только отдыхать, но и работать. В. Рязанцев отзывался о своем пребывании в 1936 году в доме отдыха «Абрамцево»: «За это время [один месяц] мы с женой обработали пять печатных листов нового романа „Сквозь броню“. Выступал на трех литературно-музыкальных вечерах…
Я живу в проходной комнате. Не будь мы с женой в доме отдыха – так бы успешно не обработать целую часть романа» [346]346
Отзыв В. Рязанцева о доме отдыха «Абрамцево» // Там же. Д. 140. Л. 25.
[Закрыть] .
Недоразумения с писателями часто случались по вине чиновников или из-за произвола, который нередко чинили административные руководители домов отдыха. П. Чепрунов отправил письменную жалобу в Союз писателей [347]347
Письмо П. Чепрунова ответственному секретарю ССП Щербакову //Там же. Д. 137. Л. 180–181.
[Закрыть] . Автору письма, проживавшему в Узбекистане, и его жене для доработки романа были предоставлены две путевки на Волгу. Адрес в них указан не был, поэтому они приехали в Москву и около девяти дней ждали путевку в Голицыно. Разместившись наконец в доме отдыха, они на один день уехали по своим делам. И тут же директор вселил в их комнату писателя Уткина. Вернувшись с женой около часа ночи, Чепрунов обнаружил, что ночевать им больше негде. Несколько дней писатель с супругой жили в бывшей сельской лавке – в темной, с клопами, комнате, отгороженной от кухни невысокой перегородкой и очень шумной.
В 1936 году 25 процентов коек в подмосковных домах отдыха пустовало. Писатели неохотно ездили туда поздней осенью и даже летом в июне, а вот в июле – сентябре, напротив, спрос превышал предложение [348]348
Стенограмма заседания Секретариата ССП от 13 мая 1937 года. // Там же. Д. 156. Л. 13.
[Закрыть] .
Почти никогда не был заполнен ялтинский Дом творчества [349]349
Вирта Н.Пустующий дом //Литературная газета. 1937.15 мая. С 6.
[Закрыть] . При этом в Литфонде постоянно лежали заявки желающих отдохнуть в нем. Согласно неписаному закону путевки в Ялту предоставлялись избранным. При распределении комнат действовало то же правило. Н. Вирта приводит в «Литературной газете» пример, когда пожилому критику А. Дерману выделили самую худшую комнату, несмотря на то, что ряд других пустовал. Далее в газете было помещено письмо самого критика, который изложил происшедшую с ним историю [350]350
Дермам Л.Забота о «высоких персонах» // Там же.
[Закрыть] . В Литфонде его заверили, что он будет жить в великолепной комнате. Но на деле оказалось, что она крошечного размера, окном на север и расположена рядом с уборной. Директор Дома творчества, который, по его словам, не имел права менять предоставленные в путевке номера, незамедлительно произвел многоэтапное переселение отдыхающих, когда приехавший другой, известный, писатель остался недоволен своим номером.
Путевки среди писателей распределялись крайне неравномерно: кому-то они не доставались вовсе, а кто-то проживал в домах отдыха и санаториях длительное время. Так, П. Антокольский и члены его семьи проводили в Коктебеле 210 дней в году, С. Левман с семьей – 120 дней в Долгой Поляне, 10 – в Голицыне, 42 – в Малеевке, Б. Пастернак и 5 членов его семьи – 222 дня в доме отдыха в Одоеве [351]351
Акт ревизии финансовой и хозяйственной деятельности Литературного фонда Союза ССР за 1936 год и первое полугодие 1937 года//РГАЛИ. Ф. 1785. Оп. 2.Д. 86.Л. 123–124.
[Закрыть] .
В 1937 году большая группа литераторов (20 человек) направила письмо одному из руководителей ССП В. Ставскому. Причиной этого обращения стало решение о повышении платы за пребывание в Доме творчества «Голицыно» (до 940 рублей) для тех, кто проживал в нем более двух месяцев. Авторы письма заявляли, что в Доме творчества отдыхало большое количество родственников писателей, а дачи, входившие в жилой фонд «Голицыно», отданы писательским детям, которые проживали там со своими нянями и бабушками. Так же проживали и «кормились» в Доме творчества около двадцати человек, не имевших вообще никакого отношения к писательской организации. Кроме того, в Доме творчества комнаты периодически пустовали по нескольку недель, в то время как путевки туда Литфондом не выдавались. По мнению авторов письма, повышение платы «…обрушивается исключительно на работающих здесь, ибо свыше 2-х месяцев сидит только действительно работающий, а не отдыхающий писатель» [352]352
Письмо В. Ставскому от группы писателей // Там же. Ф. 631. Оп. 15. Д. 242. Л. 33.
[Закрыть] .
Кстати, на заседании Секретариата ССП 15 июня 1938 года говорилось о том, что писатели редко попадают в дома отдыха Литфонда, а в основном там живут люди, имеющие весьма отдаленное отношение к Союзу писателей [353]353
Протокол заседания Секретариата ССП от 15 июня 1938 года // Там же. Д. 270. Л. 38.
[Закрыть] .
16 марта 1938 года заместитель директора Литфонда Юрасов обратился к руководству ССП с просьбой о предоставлении дому отдыха в Ялте легковой машины «М1». Дело в том, что все передвижения отдыхающих – перевозка писателей с железнодорожного вокзала в дом отдыха и обратно, поездки на пляж и экскурсии – осуществлялись на двух полуторатонных автомашинах, а этот вид транспорта «…вызывает массу недовольств со стороны писателей» [354]354
Письмо ответственному секретарю ССП СССР тов. Ставскому В. П. от заместителя директора Литфонда Юрасова // Там же. Д. 269. Л. 29.
[Закрыть] . На заседании Секретариата ССП было принято решение удовлетворить эту просьбу [355]355
Протокол заседания Секретариата Правления ССП от 17 апреля 1938 года // Там же. Л. 28.
[Закрыть] .
Существуют воспоминания Е. Хин об отдыхе в Коктебеле в 1938 году. Туда приехало около десяти человек, которые расселились по разным домикам. Среди отдыхавших был М. Зощенко, выбравший себе самый отдаленный домик, который старожилы называли «корабль» – за сходство террасы с палубой корабля, за маленькие комнаты-каютки, за близость к морю. Писатель вообще предпочитал во время своих частых приездов в Коктебель жить в этом доме, всегда в одной и той же комнате № 10, и сидеть в столовой за одним и тем же столиком.
В 1939 году в Доме творчества имени Серафимовича началось строительство санаторного корпуса и дома для обслуживающего персонала, была построена баня, закончено сооружение водопровода и строительство гаража. В доме отдыха «Коктебель» развернулись работы по сооружению электростанции и произведен капитальный ремонт основных корпусов и подсобных строений [356]356
Объяснительная записка о работе Литературного фонда СССР по годовому отчету за 1939 год // Там же. Ф. 1566. Оп. 1. Д.110. Л. 13.
[Закрыть] .
В конце тридцатых годов ленинградские литераторы имели возможность отдыхать в Петергофе в отеле «Интернационал», где им было отведено несколько номеров по соглашению между трестом гостиниц и Союзом писателей. Здесь были отличные условия и для отдыха, и для творчества. С одной стороны, литераторы не были оторваны от городской инфраструктуры, не были стеснены, как в городе, различными бытовыми обстоятельствами и могли спокойно, ни на что не отвлекаясь, работать. С другой стороны, в перерывах между работой они гуляли по великолепному парку, где «летом взвивались к небу роскошные столбы больших и малых фонтанов, а осенью красота аллей способствовала отдыху глаз и склоняла к задумчивости и сосредоточению мыслей» [357]357
Тихонов Н.Большая душа / Ольга Форш в воспоминаниях современников. С. 21–22.
[Закрыть] .
В соответствии с положением о Литфонде от 10 мая 1940 года членам организации, нуждающимся по заключению врачебной комиссии в санаторно-курортном лечении, путевки в санатории и на курорты могли быть по решению Правления Литфонда выданы бесплатно [358]358
Положение о порядке оказания членам Литературного фонда лечебной, санаторно-курортной и материальной помощи // Там же. Ф. 631. Оп. 15. Д. 511. Л. 50.
[Закрыть] . Проходящие профилактическое лечение имели возможность получить путевки со скидкой 50 процентов (в исключительных случаях – бесплатные) – опять-таки также по решению Правления. Всем членам Литфонда путевки предоставлялись по льготным ценам, которые каждый год утверждались на заседании Правления. Получить путевку по льготным ценам члены Литфонда могли на срок не свыше двух месяцев, члены их семей – до одного месяца. На более длительные сроки путевки предоставлялись по повышенным ценам.
20 марта 1940 года Г. Эфрон сделал в дневнике запись, находясь в Доме творчества «Голицыно»: «В Доме – те же разговоры о людях литературного мира, те же бурно выраженные возмущения и радости Мариэтты Шагинян и те же сухари к вечернему чаю. Вполне возможно, что потом, plus tard [359]359
Позже (фр.).
[Закрыть], когда я отсюда уеду, мне будет скучно без писательского щебета и без той все-таки интересной и любопытной атмосферы» [360]360
Эфрон Г.Дневники. М. 2004. Т. 1. С 25–26.
[Закрыть] .
Многие литераторы с удовольствием вспоминали время, проведенное в домах отдыха. Например, М. Ангарская писала в своих воспоминаниях: «30-е годы были лучшими годами нашей молодости. Мы каждое лето уезжали на Кавказ в Теберду. Там был дом отдыха творческих работников, где жили академики, композиторы, писатели, художники» [361]361
Ангарская М.С благодарностью вспоминаю… С. 14.
[Закрыть] .
В домах отдыха писатели чаще сами заботились о своем досуге и сами организовывали развлечения: играли на бильярде, в «пятачок», «загадывание» писателей, буриме, сочиняли эпиграммы, танцевали под патефон, устраивали вечера гаданий. Иногда литераторы сами изобретали игры: «Однажды в Ялте, зимним вечером, несколько писателей затеяли игру: кто не дольше как за полчаса напишет рассказ на заданное слово. Слова нарочно придумывались „гробовые“ …Мне, например, попалось слово „удой“» [362]362
Горсть крымской земли / Паустовский К.Наедине с осенью. М., 1967. С. 171.
[Закрыть] .
Отличительной особенностью Дома творчества в Переделкине было то, что его обитатели имели возможность тесно контактировать с обитателями дачного поселка писателей, располагавшегося там же, что имело немаловажное значение для творческого общения литераторов. Как вспоминал М. Чарный: «Идешь по длинным коридорам Дома, и с обеих сторон из комнат доносится легкий перестук пишущих машинок» [363]363
Встречи в Переделкино / Парный М.Время и его герои. М., 1973. С. 423.
[Закрыть] .
Возникали подобные ссоры во время строительства дачного кооператива в Переделкине.
Строительство дач для писателей началось еще задолго до создания Союза писателей, но тогда это было частной инициативой литераторов. В 1930 году группа писателей во главе с Б. Пильняком выбрала под кооператив место близ деревни Переделкино, в двадцати километрах от Москвы. Желающих войти в кооперативное товарищество было много – около ста писателей и журналистов. Избрали председателем Пильняка, собрали вступительные взносы, просчитали сметы, поделили на участки лес. Но начавшееся было строительство постоянно тормозилось из-за нехватки средств [364]364
СартаковаТ. Наш писательский лес // Читающая Россия. 1994. № 2. С. 24.
[Закрыть] .
Не только отдыхать и восстанавливать здоровье собирались писатели на дачах – лучше условий для полноценного творческого труда не придумаешь. Кроме того, дачи были символом престижа и принадлежности к привилегированному слою, ведь в то время массового дачного строительства не велось.
В одном из документов дачного кооператива в Переделкине, адресованном в правительство, содержится упоминание о рождении идеи дачного городка писателей. Появилась она во время встречи писателей у М. Горького с И. Сталиным и Л. Кагановичем [365]365
Письмо помощника ответственного секретаря ССП СССР Ляшкевича тов. Зазубрину // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15.Д. 135. Л. 2.
[Закрыть] . Сталин сделал тогда следующее предложение: «Построить писателям гостиницу под Москвой – этого мало. Писателю не захочется надолго отрываться от семьи, тем более, когда он вернулся из поездки за материалом. Не гостиницу, а город надо построить для писателей где-либо под Москвой, где бы они могли жить вместе с семьями, друг другу не мешая, и интенсивно творить. Построить им там и гостиницу, чтобы наезжающие к ним гости и посетители их не стесняли, а останавливались бы в гостинице».
Видимо, в отношении необходимости создания городка писателей И. Сталин колебался. Горький отнесся к такому проекту весьма скептически, и Сталин с ним, в конце концов, согласился: «Это – дело надуманное, которое к тому же может отдалить писателей от живой среды и развить их самомнение» [366]366
Письмо И. В. Сталина А. М. Горькому // Власть и художественная интеллигенция. С. 189.
[Закрыть] . Тем не менее 19 июля 1933 года было принято Постановление СНК РСФСР «О строительстве „Городка писателей“».
После создания в 1934 году ССП и Литфонда кооперативное товарищество ликвидировали. Как указывалось в решении ликвидационной комиссии, состоявшей из членов товарищества П. Павленко, М. Шагинян и Е. Пермитина, было это сделано «ввиду пропуска срока перерегистрации устава товарищества» [367]367
Сартакова Т.Наш писательский лес. С. 24.
[Закрыть] . Деньги вернули пайщикам, а все имущество и начатое строительство передали по балансу Правлению Союза писателей.
15 сентября 1934 года вышло постановление Совета народных комиссаров за подписью В. Куйбышева, разрешающее писательской организации строительство на участке Переделкино тридцати дач для крупнейших советских писателей [368]368
Там же.
[Закрыть] . На это из резервного фонда СНК было выделено полтора миллиона рублей в виде безвозмездной ссуды и, кроме того, предусмотрены ассигнования на последующие годы. Строительство писательских дач было включено в список централизованных целевых фондов. Таким образом, переделкинские дачи, по сути, являлись государственной собственностью.
Но писатели были не удовлетворены тем количеством дач, которое им выделяло правительство. В том же году вновь созданное правление кооперативного товарищества «Городок писателей» (П. Павленко, Вс. Иванов, Демьян Бедный, Л. Леонов, В. Лидин, М. Шагинян, Е. Пермитин) возбудило ходатайство перед СНК об увеличении числа дач до восьмидесяти, на что пришел отказ, подписанный заместителем председателя правительства Я. Рудзутаком [369]369
Там же.
[Закрыть] .
Сначала вступительный взнос в кооператив составлял две тысячи рублей, но затем возрос до шести тысяч. Внести его могли далеко не все, а Литфонд тогда еще не располагал достаточными средствами, поэтому правление кооператива обращалось за помощью к Л. Кагановичу, который делал все возможное, чтобы деньги на строительство выделялись.
В 1934 году некоторые из дач были готовы. Сохранилось описание одной из них, № 8, которая позднее стала дачей Вс. Вишневского. Дача была двухэтажной: жилое помещение на первом этаже (высота – 4,6 метра, площадь – 146,8 квадратного метра) и мансарда (высота – 2,9 метра, площадь – 61,35 квадратного метра). В основании – непрерывный бутовый фундамент с кирпичной забиркой. Стены сделаны из брусьев, рубленые, снаружи отштукатуренные и окрашенные клеевой краской. Крыша у дачи была драневая, перекрытия по деревянным балкам – тесовые подшивные и дощатые в за-бирку, полы двойные, настил по деревянным балкам – из досок Окна – большого размера, рамы покрашены белилами, с медными приборами. Отопление было печным, а печи сложены из простого красного кирпича и отштукатурены. Двери – филенчатые, окрашенные масляной краской, с медными приборами. Перегородки – тесовые, двойные, стены обшиты фанерой, окрашены масляной краской. У дачи были застекленная терраса (высота – 4,6 метра, площадь – 18,02 квадратного метра), крыльцо (площадь – 2,86 квадратного метра), открытый балкон (площадь – 7,05 квадратного метра) [370]370
Описание жилого строения // РГАЛИ. Ф. 1038. Оп. 1. Д. 4067. Л. Зоб.
[Закрыть] .
25 июля 1935 года 28 дач, являвшихся собственностью Союза писателей, были переданы в бессрочное пользование писателям и их семьям [371]371
Протокол заседания Секретариата Правления ССП СССР от 25 августа 1935 года // Там же. Ф. 631. Оп. 15. Д. 6. Л. 3.
[Закрыть] . Руководство дачным хозяйством и его эксплуатация были возложены на Литфонд. Восьмиквартирный дом включался в жилой фонд, находящийся в ведомстве ССП. Постепенно создавалась инфраструктура городка, но решения об окончательном завершении строительства дороги постоянно не выполнялись.
Дачи в Переделкине требовали от писателей больших затрат. Б. Пастернак писал О. Фрейденберг 1 октября 1936 года: «…достраивались эти писательские дачи, которые давались отнюдь не даром, надо было решать, брать ли ее, ездить следить за ее достройкой, изворачиваться, доставать деньги. В те же месяцы, денежно и принципиально решался вопрос о новой городской квартире (в доме по Лаврушинскому переулку. – В. А.)…» [372]372
Борис Пастернак – Ольга Фрейденберг. Письма и воспоминания //Дружба народов. 1988. № 8. С. 245.
[Закрыть]
Разговоры о дороговизне дач часто велись в писательских семьях и стали даже занимать умы детей. 7 июля 1936 года А. Афиногенов записал в своем дневнике: «Кома (сын Иванова) – слышит разговор родителей, что денег нет для достройки дачи… а брат сказал ему, что на соседней даче висит объявление: „Хождение по территории строительства воспрещается – штраф 25 рублей“…
Кома: „Вот хорошо, мы подговорим свою учительницу, чтобы она пошла туда, а там ее оштрафуют на 25 рублей, все-таки деньги будут для строительства“» [373]373
Дневники А. Афиногенова (январь – 30 декабря 1936 года) // РГАЛИ. Ф. 2172. Оп. 15. Д. 119. Л. 124.
[Закрыть] .
Дачи были просторными и, прямо скажем, по тем временам – роскошными: в основном – двухэтажные с двумя комнатами наверху и четырьмя внизу. Но это обстоятельство пришлось не всем по душе. З. Пастернак вспоминала: «Мне не нравился наш участок – он был сырой и темный из-за леса, и в нем нельзя было посадить даже цветов. Мы были недовольны огромными размерами дома – шесть комнат с верандой и холлами, поэтому, когда в 1939 г. умер писатель Малышкин, нам предложили переехать в чудную маленькую дачу с превосходным участком, солнечным и открытым» [374]374
ПастернакЗ. Воспоминания / Воспоминания о Борисе Пастернаке. С. 192.
[Закрыть] .
О том, как велось строительство дач и каким было качество работ, писал в своем дневнике А. Афиногенов. Литератор, вероятно, планировал использовать свои дневники в творческой работе, поэтому повествование велось от третьего лица. Следует также учесть, что женой писателя была американка, приехавшая со своим первым мужем в СССР и оставшаяся здесь навсегда. Итак, дневниковая запись от 21 мая 1936 года: «Ему всегда становилось неловко, когда жена вступала в разговоры и начинала предъявлять всем свои повышенные требования к работе, к условиям жизни, ко всему, что было связано у нее с воспоминаниями о ее стране, где люди работали быстро, чисто, умело и недорого.
Подруга ее ходила вместе с ней по постройке и молчала из приличия, но диким и страшным казались ей цифры рублей, истраченных на постройку, и такую плохую постройку, которую в ее стране никто не согласился бы взять.
Жена начала объяснять строителю, почему это так в ее стране. „Не потому, что у нас много материалов, а у вас их нет. Смотрите, как много вы истратили и дерева, и кирпича, и известки, а как все плохо получилось. А у нас такие дома строятся для продажи разными компаниями, и если у меня в доме нет места для гладильной доски, а у конкурента есть – то я дома не продам, а стоит этот домик столько же, сколько и мой…“
Строитель улыбался покорно, вздыхал, разводил руками, говорил что-то про специфику и трудности, про то, что нет денег и разворовано много, а перерасход еще больший, обещал где-то что-то достать и поговорить, но в равнодушных его глазах читалось одно желание – как-нибудь развязаться с этим делом, получить свое и кончить… Он со всеми хитрил, всем обещал, намекал – иногда на неблагодарный труд, кое-кто понимал это и обещал компенсировать ему его усилия по его отдельной постройке – когда она будет закончена. Строитель клянчил авансы и все ссылался на материалы… то не оказывалось песка, то алебастра, то сухих досок А при первом же взгляде бросалась в глаза необычайной толщины штукатурка построек штукатурка закрывала даже наличники дверей и окон, и на нее был истрачен материал, которого хватило бы на вдвое большую площадь.
И конечно, строитель жаловался на своих предшественников и скромно хвалил себя, и опять предлагал, подмигивая, достать по блату какой-то трансформатор, без которого нельзя было провести электричество в дома… и требовал денег, денег, денег. Деньги шли, материалы тоже, но постройки почти не двигались. И никто не мог разобраться ни в чем» [375]375
Дневники А. Афиногенова (январь – 30 декабря 1936 года) // РГАЛИ. Ф. 2172. Оп. 15. Д. 119. Л. 97.
[Закрыть] .
Тот же А. Афиногенов замечал, как желание иметь материальные блага деформировало поведение литераторов: «Интеллигентные умные люди писатели рассорились из-за того, кому в первую очередь ставить забор. И до того дошли, что разговаривать перестали друг с другом, а напрасно, совершенно напрасно» [376]376
Отрывки из дневника А. Афиногенова // Там же. Д. 124. Л. 474.
[Закрыть] .
Согласно Постановлению СНК СССР от 13 мая 1939 года Правление Литфонда приняло решение осуществлять строительство индивидуальных дач для писателей посредством выдачи им долгосрочных (до восьми лет) беспроцентных ссуд в сумме до 20 тысяч рублей. Строительное управление Литфонда обязывалось, в порядке договорных соглашений с литераторами, построить дачи в соответствии с индивидуальными пожеланиями [377]377
Выписка из протокола заседания Правления Литфонда СССР от 1 июня 1939 года //Там же. Ф. 631. Оп. 15. Д. 357. Л. 1.
[Закрыть] . Уже 22 июня была утверждена выдача долгосрочных ссуд на строительство двадцати одному писателю, среди которых были Н. Асеев, Вс. Вишневский, В. Герасимова, В. Катаев, С. Маршак К. Паустовский [378]378
Постановление № 65 Президиума Правления ССП СССР от 22 июня 1939 года // Там же. Л. 5.
[Закрыть] .
Репрессии 1937–1938 годов отразились и на обитателях Переделкина. Были арестованы Б. Пильняк И. Бабель, Б. Ясенский, А. Веселый, А. Малышкин, В. Зазубрин, В. Правдухин. После этих арестов правлением кооператива «Писатель» принимались решения о выселении из дач членов их семей, что подтверждалось постановлениями ССП. Так было, например, с дачами Зазубрина, Беспалова и Бруно Ясенского [379]379
Протокол № 18 заседания Секретариата ССП СССР от 27 августа 1937 года // Там же. Д. 160. Л. 5.
[Закрыть] . Но были случаи и другого свойства. В 1938 году после очередного ареста органы НКВД изъяли освободившуюся, но принадлежащую Литфонду дачу № 23 и передали ее Наркомату оборонной промышленности. В течение года Правление Литфонда неоднократно обращалось в Управление делами СНК СССР с просьбой восстановить нарушенное законное право на владение дачей. Но никакого ответа на свои запросы Литфонд не получил [380]380
Письмо секретаря Президиума ССП СССР А. Фадеева и председателя Правления Литфонда СССР К. Федина председателю СНК СССР В. Молотову //Там же. Ф. 1038. Оп. 1. Д. 4067. Л. 2.
[Закрыть] .
