Текст книги "Дар (СИ)"

Автор книги: Валентина Ad

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Случайностей не существует – всё на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие.

Франсуа-Мари Аруэ Вольтер

                                    Глава 1

Шел дождь. Капли громко разбивались о безжалостный асфальт. Третью неделю мир не видел солнечных лучей. Планета погрузилась во мрак.

Три недели я не выходила из дома. Я забыла, когда в последний раз полноценно ела. Крепкий сон остался в прошлом. Все, осталось в прошлом.

Тук. Тук. Тук.

В дверь постучали.

Другого способа связаться со мной извне не существует. Я давно сломала входной звонок, отключила мобильный, разбила домашний. Но кто обяжет меня открыть дверь?

– Сара, я знаю, ты дома. Открой.

Голос проникает в мое сознание маленькими порциями. Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, кому он принадлежит.

Макс, естественно. Парень, с которым я провела сто двадцать восемь самых счастливых дней моей жизни. Но это было в другой жизни. До того, как мир погрузился во мрак.

– Сара, пожалуйста…

Смешной он, неужели за все три недели так и не понял, жалобным тоном ничего не добиться. Ровно, как и угрожающим, который обычно шел в ход после. Мышцы на лице растянулись в слабой улыбке.

– Черт тебя подери! – удар кулаком в дверь, и тишина. Правда, ненадолго. –  Что ты там делаешь? Ты хоть жива? Сара!

Очередной удар в дверь, теперь уже ногой, и снова тишина. Завтра будет новый день, прожитый по старому, отрепетированному до мелочей, сценарию.

Я привычно продолжаю лежать на полу. Я не бегу, не распахиваю дверь, не останавливаю Макса. В этом нет никакого смысла. Завтра он явится сюда снова. Как и день назад, неделю и почти месяц.

Притянув к животу ноги, обхватываю их руками и от бессилия начинаю плакать. Слезы скатываются на нереально зеленый ковер. Помню, как все осмеивали мой выбор, что меня совершенно не смущало. Мне нравилось думать, будто в моей квартире с появлением подобной зелени навсегда поселится весна. Я всегда любила весну. Мне всегда недоставало зелени и солнца. С раннего детства моя жизнь это сплошной холод.

Фигурное катание – моя жизнь с пяти лет. Тысячи дней, недель, месяцев бесконечных тренировок. Сотни выступлений и соревнований. Пять кубков, восемь медалей, десятки всевозможных грамот.

Макс, новый партнер с которым я откатала полгода, но начиная со второго месяца наших тренировок, он стал для меня больше чем «партнер». Холод стал практически незаметен. Лед согревал. Тренировки окрыляли.

Три недели назад мы с Максом должны были впервые вместе представлять на соревнованиях нашу страну. Три недели назад мы собирались покорить мир. Три недели назад…

Я многое планировала три недели назад.

Тук. Тук. Тук.

В этот раз я вздрогнула. В мою дверь снова стучали. Макс? Вряд ли. Он никогда не пытался достучаться до меня больше одного раза на дне. Три недели назад он мог колотить в мою дверь несколько часов подряд. В последнее время на это у него уходило не более пяти минут. Я предпочитала не подавать никаких признаков жизни, и он уходил, что б вернуться на следующий день. Но никогда он не делал этого дважды.

Тук. Тук. Тук.

Настойчиво, но не очень громко. Кому я вдруг понадобилась? Волнение, смятение, интерес, но в большей степени мочевой пузырь, заставили меня подняться. Мне едва удалось овладеть ногами. Подумать только, мои мышцы без тренировки просуществовали всего несколько недель, а я едва могу ими управлять. Как мне удавалось стоять на коньках?

Шаг. Второй. Третий…

Дверь. Глазок и… за дверью пусто. Но кто-то же в нее стучал? Впервые за долгое время я решилась отпереть замки. Выглядывать в коридор страшно, непривычно, даже странно.

Осторожно просовываю голову в приоткрытую только для подобного действия дверь. Чувствую себя воришкой готовым в любую минуту исчезнуть. Глазам, привыкшим к полумраку комнат с плотно задернутыми шторами, пришлось нелегко.

– Черт. – Лампочка, имеющая привычку исчезать слишком часто, сегодня исправно светила на все свои двести ватт.

Резко зажмуриваю глаза и инстинктивно прикрываю их ладонью. Минута, максимум две, я убираю руку, поднимаю веки. Глазам больше не больно. Спокойно осматриваюсь – кроме назойливо жужжащей где-то под потолком мухи, в коридоре не замечаю ни одной живой сущности. Смешно.

Мочевой пузырь напомнил об острой необходимости продолжить путь. Нервно захлопываю дверь.

Щелк. Щелк. Щелк.

Мой взгляд скользит по полу.

– Что это?

Рука автоматически тянется к белоснежному конверту. Что делает на полу моей прихожей инородный предмет, но, главное – как он сюда попал? Раздумываю не долго. Прочту в туалете.

Несколько секунд я внимательно рассматриваю «почту». Графы «кому» и «от кого» отсутствуют, как и любые другие надписи. Распечатываю. Вложенный внутрь листок А4 исписан от начала до конца обычными чернилами. Почерк каллиграфический с замысловатыми вензелями в заглавных буквах. Странно, я уже и не помню, когда в последний раз сталкивалась с рукописным, а не печатным текстом. Скорее всего, это новый подход Макса. Оригинально, но, уверена, безуспешно.

Письмо длинное. Читать сидя на унитазе нет ни сил, ни желания. Безумно болит спина, выкручивает ноги, гудят мозги.

Комната. Ковер. Излюбленное горизонтальное положение.

Ловлю себя на мысли, что понятия не имею, как выглядит почерк Макса. Смешно, но, думаю, его рукопись скорее напомнила бы мне рецепт врача, нежели старинный манускрипт.

Читаю:

«Здравствуй, Сара.

Прежде чем перейти к сути, позволь представиться и извиниться перед тобой за столь длительное молчание. Я являюсь твоим прадедушкой по материнской линии, что не имеет к этому посланию никакого отношения. Ты не знала своих родителей, что уж говорить о подобном родстве. Просто, хочу, чтобы ты знала, чьей рукой это написано, а еще, что б тебе стало известно – я всегда присматривал за тобой, и буду продолжать это делать еще очень долго. Я забочусь о тебе и хочу кое-что прояснить.

Прости, за вырванные из твоей жизни три недели, но раскрывать рот раньше времени мне не было позволено.

Я прожил долгих сто лет и скажу по правде – мне не довелось сталкиваться в той жизни с более необъяснимыми вещами, чем снег в июне. В каждом прожитом мною дне все было обычно и обыденно, ничего сверхъестественного, необъяснимого, непонятного. Сейчас мне ведомо многим больше, но далеко-о-о-о не все. Тебе же я пишу с целью немного приоткрыть ширму в мир этого необъяснимого, с точки зрения человечества, и сообщить, что ты являешься его частью, в чем нет никакой трагедии.

Теперь по существу.

Не прячься от всего мира, ты рождена не для того, чтобы стать затворницей. Перестать истязать свою душу глупыми и жестокими мыслями. Далеко не всегда неведомое означает плохое.

Вынужден тебя немного огорчить – ты вряд ли сможешь вернуться на лед и, поверь, не из-за физиологических изменений. У тебя попросту не будет хватать на это времени и энергии. Нет, никто не запрещает тебе посещать каток, но заниматься этим профессионально ты уже не сможешь. Прости, но это должно было произойти.

Чередуя приятное и не очень, сейчас вновь о хорошем. Твоим мечтам суждено было исполниться – совсем скоро ты сможешь летать и не только. Знаю, ты размышляла о подобном не серьезно, просто шутила, как все люди, но… Парить над ледяным покрывалом с помощью партнера, представляя себя птицей, и иметь возможность разрезать собой небесную гладь, согласись, абсолютно несравнимые вещи. Совсем скоро ты это поймешь.

Хотелось бы порадовать тебя тем, что твоя спина уже с этой минуты перестанет болеть – не могу. Болеть будет еще долго, но такова плата за роскошь носить крылья. Но «долго» вовсе не означает «вечно».

От мыслей «я урод», «я монстр», «я не человек» – советую избавиться раз и навсегда. Ты по-прежнему человек, просто особенный. Прими это. Откажись от зашторенных окон, запертых дверей, и бесконечных слез. Планета не погрузилась во мрак, как изо дня в день ты привыкла себя убеждать. Ты погрузила ее во тьму. Затяжные дожди это лишь печальное стечение обстоятельств. Скажу по секрету, дождь продлится не больше трех дней, и мир вновь заиграет всеми красками.

Пока это все, что я должен донести до тебя. Ах да! Чуть не забыл самое важное – не пытайся спасать тех, кому не суждено быть спасенными. Себе дороже.

Теперь, пожалуй, все. Попытайся принять то что имеешь, и подумай над моими словами. В этой жизни у многого нет объяснения, но это не значит, что для него в ней нет места. Я не предлагаю поверить тебе в единорогов и волшебную палочку, просто прошу не отрицать действительность, как бы фантастична она ни была.

Предупреждаю сразу, как бы ты ни пыталась уничтожить это письмо, оно не исчезнет. Точнее, исчезнет, но только тогда, когда ты будешь готова получить следующее. Да и избавление от обычного листа бумаги, не решит твоих надуманных проблем. Искренне советую внимательно вдуматься в мои слова и постараться принять себя такой, какая ты есть, это самое важное для начала новой жизни. Ты особенная, тебе дарованы крылья, прими это достойно с гордо поднятой головой, а не заточением и бесконечными бессмысленными терзаниями души и сердца.

Милая моя Сара, я бы мог рассказать тебе больше, но человеческому мозгу нужно какое-то время для усвоения новой информации, а поэтому, это, пока, все.

Твоя жизнь больше никогда не станет прежней, но это не означает, что от новых в ней возможностей нужно прятаться.

С любовью, твой прадедушка Гавриил».

                                Глава 2

Кто решил так зло со мной пошутить остается загадкой, но этот «кто-то» однозначно хорошо меня знал. Подавляю внутри себя неприятную тревогу, избавляю собственный мозг от глупого анализа всей ситуации в целом. Уничтожить эту чушь, мой первый порыв.

Спешно иду на кухню, зажигаю газовую конфорку. Синеватое пламя безумно жжет пальцы, бумага даже не закоптилась. Отказываюсь от мысли сжечь. Пытаюсь разорвать бред в клочья. Письмо даже не помялось. Смываю в унитаз. Не тонет. Иду на балкон. Приоткрываю окно ровно на столько, чтобы кисть моей руки могла проскользнуть и выбросить в никуда кусок бумаги. Капли дождя будто обжигают руку, но я старательно не обращаю на это внимания. Лист словно приклеился к ладони, он отказывается лететь или падать.

Возвращаюсь в комнату. Сжимая в руках жестокое послание, ложусь на «траву». Перечитываю несколько раз и как бы о том ни просил меня этот «прадедушка», понимаю еще меньше. Невозможно верить в ту реальность, которую я вижу, ведь степень невероятности случившегося со мной зашкаливает. Это нельзя принять, понять или объяснить. На самом деле проще поверить в единорогов и волшебную палочку.

Мне всегда приятно было считать себя сильной. Но… не в последнее время, когда рушится все, во что веришь и чем живешь.

Слезы.

Вспоминаю, как рассказала Филиппу о сне, в котором Полина, случайно, касается его шеи острым, словно бритва, коньком. Слез становится больше, тело начинает сотрясать накатывающая истерика. Воспоминания, в которых Филипп на самом деле лежит на льду, содрогаясь в луже из собственной крови, не покидают меня ни днем, ни ночью на протяжении этих проклятых трех недель. Я бесконечно плачу и истерю. Накануне я четко видела все, что случилось потом, прямо на моих глазах, в реальности.

Мой рассказ всех повеселил. Мы дружно посмеялись над подобным бредом. Помню, каждое слово Полины: «Мы с Филиппом никогда не используем запрещенных трюков. Мы только доводим до идеала то, что на протяжении долгих лет проделывали на льду наши предшественники, а от этого еще никто не умер. Разве только гематомы, и то, редко. Подобный бред мог только присниться». А потом раз, и запрещенная подкрутка…

Утро после этого несчастного случая стало для меня роковым.

Все началось с телевизионных новостей:

«Камилла Вуд, поп идол Америки, внезапно скончалась на тридцать седьмом году жизни. Причиной столь трагичной случайности стало одно маленькое насекомое – пчела. Сильнейшая аллергия на, предположительно, один-единственный укус. До сих пор остается загадкой – как ПЧЕЛА попала в номер одной из самых дорогих гостиниц мира». Дальше я не слушала. Я прекрасно помнила, как два дня назад, мы с Максом веселом хохотали над моим «кошмаром» о ЗВЕЗДЕ.

– Даа, сюжеты твоих снов можно брать за основу для Голливудских сценариев. Одна маленькая, беззащитная пчелка и нет больше Камиллы Вуд. А волдыри по всему телу, спазмы и конвульсии  ты описываешь так натурально, будто ее покусал целый рой, а не одно симпатичное полосатое существо.

Макс надул щеки, закатил глаза, максимально обнажая белок, и начал смешно дергать всем телом изображая скорый конец.

– А тебе, в таком случае, стоит подумать об актерской карьере. – Я заливалась смехом, хотя, на самом деле, сон был безумно жутким. – Приблизительно так все и было.

– Гр-р-р, я бездушная Камилла, – Макс выставил вперед руки и походкой «зомби» приближался ко мне, скромно сидящей на диване, шнурующей свои и его коньки. – Мама, гордись мной, я умерла не от передозировки наркотой, а более оригинально. Я всегда была оригинальной и моя смерть прямое тому подтверждение. Гр-р-р…

Макс «напал» на меня впиваясь зубами в шею. Я хохотала, одновременно пытаясь объяснить этому идиоту, чтоб определился – зомби он, вампир, или Камилла.

– Я Супер-Макс, и мне не страшны ужасные и злые пчелы!..

А спустя пару дней, с голубого экрана я узнаю потрясшую весь белый свет новость. Как тут не рехнуться? Сначала история с Филипом, теперь Камилла Вуд…

Не знаю, взаимосвязаны ли между собой эти вещи, но, кажется мне, что скорее «да» чем «нет». Спать спокойно после подобных «случайностей» выше моих сил.

Отрываю себя от такой манящей и успокаивающей зелени. Шагаю в ванную. Мне нужна вода. Ледяная. Бодрящая. Живая. Иначе никак, меня просто испепелят собственные мысли и чувства.

Письмо остается лежать на «траве». Письмо. Точно. Это непонятное послание. Скорее всего, кто-то просто просунул его под дверь. Вот только с какой целью? Для чего? Зачем? Кому понадобилось расшатывать мою и без этого находящуюся в плачевном состоянии психику? А если кто-то и в самом деле хотел помочь, то очень странным способом и без какой-либо конкретики. Оно породило больше вопросов, чем ответов, и это не похоже на заботу.

Раздумывать над подобными вещами не хочется.

Откручиваю краны над раковиной. Смотрюсь в слегка запотевшее зеркало. Черные дыры под глазами последствия того, что кроме воды, остатков кое-каких фруктов и овощей, сухофруктов и хлебцов, мой организм в последние дни не был избалован качественным «топливом». Тело давно не вдыхало свежий воздух, кожу не касались солнечные лучи, а еще сон. В последний раз крепко и безмятежно мне удалось уснуть двадцать семь дней назад. Потом нервная дремота с мыслями о предстоящих соревнованиях. А позже… Позже я вообще разучилась видеть хоть какие-то сны, кроме кошмаров. Удел последних дней полудрем, который нисколько не помогает организму отдохнуть.

Вода. Холодная вода мое спасение. Полностью перекрываю кран  горячей. Жду, когда потечет лед, при этом внимательно изучаю собственное отражение.

Не могу вспомнить, когда в последний раз мыла волосы, да и мылась вся. Неприятные запахи собственного грязного тела преследовали только в первую неделю. Кожа начала зудеть на второй. Сейчас же я больше не ощущаю никакой вони и уже ничто не чешется, что вполне меня устраивает.

Прическа «праздник в дурдоме» – мое настоящее. Изо дня в день я механично собираю в хвост на макушке свою несчастную растительность, напоминающую мне леску, неоднократно перемазанную жиром. Лицо цвета сырой земли. Глаза, пасмурное небо. Губы… Собственно, не важно, как выглядит любой из моих органов главное что они имеются, что вполне естественно. Важно другое – появление на моем теле органа, которого, по всем законам здравого смысла, быть не должно. Если, конечно, я не являюсь пациентом психиатрической лечебницы, или подопытным лабораторным кроликом. Тогда это было бы хоть как-то оправдано. Поскольку ни то ни другое не имеет ко мне никакого отношения, это только усугубляет суть возникшей проблемы. ПРОБЛЕМА, пожалуй, слово передающее не полный смысл всего произошедшего. Если бы я хотя бы проживала на территории Чернобыля или была ликвидатором аварии, мое нынешнее состояние было бы хоть чем-то объяснимо. А так…

Останавливаю поток мыслей. Отрываю взгляд от зеркала. Подношу к холодной струе воды обе ладони, они быстро наполняются. Немного склоняюсь над раковиной и... Ледяные капли летят прямо в лицо. Можно сказать – просыпаюсь.

Раскрываю глаза. Смотрю на свой профиль. Едва сдерживаю себя от желания запустить чем-то в то, что вижу. Лицо, шея, плечи, руки, это все понятно. Крылья. Два серых, ближе к белому, перламутровых крыла торчат между лопаток. Не больше двадцати пяти сантиметров неестественной для человека плоти, торчит из МОЕЙ спины!

Я каждую минуту физически ощущаю их рост, что доставляет неимоверную боль. Боль, от которой хочется кричать. Это как если бы внутри меня кто-то жил и все время пытался вырваться наружу с помощью тупого ножа. Лежа становится немного легче. Скрутившись калачиком, я слегка унимаю тянущие, режущие, жгущие спазмы. Подобная поза ненадолго спасает лишь от физической боли. Душа разрывается на части двадцать четыре часа в сутки.

Три недели я пытаюсь понять – как ТАКОЕ могло со мной случиться. Да как ТАКОЕ в принципе могло случиться с любым абсолютно здоровым человеком? КАК?

Я изолировала себя от всего мира. Желания оказаться в руках ученых или в смирительной рубашке, нет. Искать помощи извне бесполезно. Еще в первые дни я исколесила в поисках вразумительного ответа весь интернет, но аналогов не нашла. Смириться с наличием третьей груди, второго сердца или хвоста, было бы проще. Моя уникальная особенность – крылья, беспощадно и необъяснимо пробившиеся наружу откуда-то изнутри, будто одуванчик сквозь огромный слой асфальта на автомагистрали. Интересно, когда подобное случается, асфальт тоже чувствует боль? Не удивлюсь, если асфальт может чувствовать.

Хорошая порция воды летит прямо в отражение. По безразличному зеркалу стекают небольшие струи, но оно не прекращает показывать мне самое настоящее УРОДСТВО.

С водными процедурами на сегодня закончено.

Покидаю ванную комнату. Опускаюсь на зеленый ковер. Руки тянутся к оставленному ранее письму. Может, в первый раз я чего-то не заметила? Может, это не шутка? Может, и в самом деле в этом послании мое спасение? Других вариантов, разобраться в текущем состоянии вещей, все равно нет.

Не менее десятка раз перечитываю чертово письмо и… ничего.

Как я могу не прятаться от всего мира с ТЕМ, что имею за спиной? Как прожить без фигурного катания, ведь ничего другого я просто не умею делать? Что за ерунда с полетами? Как перестать считать себя уродом, если я не ослепла, а обзавелась физическим дефектом? Что значит «не пытайся спасти тех, кому не суждено быть спасенным»?  Как можно принять и гордиться подобным отклонением?  И что еще за прадедушка Гавриил?

Единственное с чем я охотно соглашаюсь, понимаю, и принимаю это то, что моя жизнь никогда не станет прежней, даже если уже завтра эти конечности отсохнут.

Поток мыслей выводит мой мозг из строя. На бессчетном количестве круговорота вопросов в голове, сжимая в руке не убиваемый лист бумаги, я выпадаю из реальности. Я не в состоянии отличить действительность от всплесков подсознания. Медленно отключаюсь, видя перед глазами старца напомнившего своей доброй улыбкой, мудрыми голубыми глазами и густой белой бородой деда Мороза, вот только на нем не красные одежды, а молочного цвета мешковатый кафтан и штаны темнее на пару тонов. Странно, но ловлю себя на мысли, будто это и есть мой прадедушка. Нужно будет со всем этим разобраться… Обязательно нужно изучить от корней до кончиков листьев свое дерево рода… Я должна вернуть себе свою жизнь…

С подобными рассуждениями мой разум утопает в небытие.

                                Глава 3

Черный автомобиль неизвестной мне марки плавно приближается к фешенебельному ресторану. Вывеска «Цезарь» не о многом говорит в отличие от количества золота и вензелей на ней. Однозначно место весьма популярное в определенном кругу. Себялюбивые мажоры, престарелые мачо и мечтательные альфонсы являются постоянными гостями, желанными гостями заведения, о котором я не раз слышала, но ни разу не видела его воочию.

Авто останавливается прямо напротив входа. Дверь, со стороны водителя, резко открывается и одетый в черную униформу со смешной кепкой на голове парень, спешит поухаживать за своим шефом. Лакей ловко открывает наполированную до сумасшедшего блеска дверь. На асфальте сначала появляется пара восхитительных лакированных туфель, а затем выныривает и сам владелец.

– Артем, через… – мужчина лет пятидесяти в роскошном костюме цвета самого синего неба, озадачено вглядывается в циферблат далеко не дешевых часов украшающих его волосатое запястье. – Жду тебя на этом месте через полтора часа. Милена Робертовна подготовила кейс. От тебя требуется только доставить его в целости и сохранности из точки «А», в мои руки.

– Будет сделано.

Парень с готовностью подчеркнул собственные слова одним-единственным кивком головы. Движение было настолько отработанным, будто к исполнению барских распоряжений был готов не человек, а робот.

– Можешь отправляться прямо сейчас.

В этот раз парень не проронил ни единого слова. Мужчина отошел от  своего авто на пару шагов, после чего Артем хлопнул дверцей и поспешил вернуться на свое рабочее место водителя.

Авто, все так же плавно, сдвинулось с места и вскоре исчезло за поворотом. Мужчина в дорогом наряде не спешил переступать порог ресторана, время от времени посматривая на наручные часы.

За прозрачным дверным стеклом входа в «Цезарь» заметно нервничал швейцар, который, судя по всему, не мог расслабиться, пока у порога ресторана сновал туда-сюда ИХ клиент. Парень все время дергался, готовый в любую секунду распахнуть дверь перед желанным гостем, но тот, как назло, все никак не решался войти.

То, что произошло дальше, произошло слишком быстро, слишком неожиданно, слишком абсурдно.

Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака телефон:

– Евушка, милая, как долго прикажешь мне себя ждать? Напомню, я далеко не мальчик и уже не припомню, когда в последний раз торчал у порога ресторана в ожидании чуда. Девочка моя, играешь с огнем.

Немного смуглое островатое лицо, кажется мне знакомым. Приторно-слащавый голос абсолютно не соответствует внешности не молодого, высокого, строгого бизнесмена в аккуратных очках из белого золота. Это было даже хуже, чем пенопластом по стеклу. На другом конце провода ему что-то отвечали, но что именно совершенно не важно.

Из ниоткуда, на тротуарной дорожке ресторана возникает черный лабрадор. Он несется быстрее ветра. Его холеная шерстка красиво переливается всеми красками вечернего города. Глаза пса пугающе злые, а из пасти длинным шлейфом тянется слюна. Собака целенаправленно делает один прыжок…

Платиновый телефон глухо ударяется о брусчатку. Рядом с баснословно дорогим гаджетом приземляется тело мужчины с транслирующими ужас глазами. Очки падают рядом. На губах застывший крик. Обе руки заняты борьбой с псом, крепко сжимавшим своей пастью горло. Сонная артерия перекусана. В считанные секунды всё – телефон, очки, тело мужчины и пса, утопает в вязкой алой жидкости.

Швейцар скорее автоматически, нежели со знанием дела, падает на колени у распластавшегося на пороге его рабочего места мужчины. Он без особого труда высвобождает перекусанную напополам человеческую шею из пасти почему-то мертвого животного. Пытается помочь мужчине чем-то еще, но… пульс отсутствует.

Швейцар набирает номер скорой помощи, это последнее, чем он может помочь.

Душераздирающий крик, разносящийся по квартире, вырывает меня из оков сна. Это кричу я и тут же вскакиваю. Резкие движения не проходят бесследно для моего нынешнего состояния. Какое-то время я продолжаю кричать, но уже не из-за кошмарного сна, а более пугающей реальности.

Всю спину обожгла острая боль, которая слишком быстро прогулявшись по всему телу, не пощадила даже кончиков пальцев на ногах.

Слезы срываются и падают на зеленый ковер. Несколько минут я нахожусь в ступоре. Я слишком хорошо понимаю, что в очередной раз стала невольным свидетелем смерти. Когда тело и душу, наконец, отпускает, я принимаю единственно правильное решение – действовать. Дальше ТАК продолжаться не может.

Срываю с себя наряд, ставший в последнее время моей второй кожей. Идеальное выпускное платье я превратила в повседневную одежду. Легким движением ножниц длинное в пол вечернее платье с глубоким вырезом на спине, я почти сразу перекроила в ненужную юбку и неаккуратную майку. Это было решение продиктованное обстоятельствами. Красивые костюмы для выступлений было жалко, а других вещей с открытой спиной в моем гардеробе не нашлось. Нижняя часть моего несчастного тела все три недели была одета в теплые пижамные штаны.

Подхожу к шкафу, слишком долго его никто не тревожил. Быстро нахожу спортивный костюм, чистое белье, пару свежих носков. Как я смогу нарядиться в обычную спортивную кофту еще не знаю, но это однозначно придется сделать. Иду в ванную.

Большего блаженства чем душ, в моей жизни не было давно. Я уже и забыла, какой приятной может быть теплая вода, струящаяся по телу. Я направила дождик прямо себе в лицо и слышала, как кожа говорит мне «спасибо». Каждый миллиметр моего тела в эти минуты говорил мне «спасибо», даже крылья, которые жили на мне какой-то своей жизнью. Не знаю, как это происходит, но чувствую на собственной спине некоторое движение. Мои аномальные конечности самостоятельно стремятся к воде и, похоже, моим перышкам нравятся водные процедуры.

«Моим перышкам». Боже, разве могла я когда-то представить, что подобное словосочетание буду произносить не в переносном, а в прямом смысле каждого слова.

Снова захотелось пожалеть себя, поплакать, принять привычную позу на полу и ни о чем больше не думать, но… Я слишком долго занималась этим, довольно. Бездействие, не лучший помощник для меня и еще пара-тройка недель заточения может привести не только к полной атрофии мышц, а и деградации личности в целом.

Я стала уродом, но живым уродом. Я вижу смерти до того, как они случаются и, возможно, я остаюсь жить именно для того, чтобы их предупредить. А сейчас я четко видела место действия и есть шанс предупредить беду. Но тогда «не пытайся спасти тех, кому не суждено быть спасенным» не имеет смысла.

Нужно срочно во всем разобраться.

                                Глава 4

Отбрасываю в сторону влажное полотенце. Натаскиваю на свое благодарное тело нижнее белье, носки и штаны. Пытаюсь вместить верхнюю часть себя «обновленной» в спортивную кофту. Это оказывается сложнее, чем я думала.

Что бы я ни делала, крылья точь в точь повторяют движение рук. Сцепив зубы, терплю боль. Пытаюсь засунуть хотя бы одну руку в рукав, но крыло моментально следует за ней в достаточно узкий кусок ткани. Проделываю подобные маневры несколько раз – безуспешно.

Осматриваю себя снизу вверх. Носки, штаны и бюстгальтер сочетаются не плохо. Макс обязательно бы оценил мой внешний вид на десять баллов. Но если я все-таки рискну покинуть пределы своего убежища, в подобном виде мне не хватит смелости сделать этого никогда.

Оставляю все попытки совладать с собственным телом. Я обязательно вернусь к такому элементарному когда-то умению одеваться, а пока и без того есть чем заняться.

Быстро нахожу ноутбук. Точнее то, что от него осталось. Все то время что я пребываю в заточении, он находится на «больничном». После очередного безуспешного поиска в интернете нужной информации, нервы не выдержали. Захлопнув крышку, я со всей силы ударила надкусанным яблоком о яблочную поверхность моего рабочего стола. На пол полетело несколько деталей. Корпус компьютера остался практически невредимым, но пару-тройку трещин по бокам, все же появилось. Я отнесла «пострадавшего» в кладовку и до сегодняшнего дня не тревожила.

– Что ж посмотрим, так ли ты надежен, как расхваливал тебя продавец.

Ставлю компьютер на все тот же стол из яблони. Раскрываю… Прямо посередине экрана проходит несколько жирных трещин. Тру’шу, но подключаю к сети и тут же отхожу в сторону на пару шагов. Ничего страшного не происходит. Машина зашумела. Облегченно выдохнув, ожидаю загрузки.

Подхожу к окну. Беру в руки шторы, колеблюсь всего несколько секунд и развожу их по разным сторонам. Сердце пытается проломить своей мощью грудную клетку. Свет. Дождь. Улица. Как же долго я отказывала себе в удовольствии наслаждаться дневным светом.

Небо мрачное, но до ночи еще далеко. Во дворе повсюду лужи. Редкие силуэты людей выглядят непривычно-смешными. Какой-то несчастный выгуливает собаку, хотя мог бы спокойно наслаждаться убаюкивающими звуками дождя в теплой и уютной кровати.

Собака. Точно.

Зависаю на неопределенный временной промежуток между реальностью и недавним сном. Собака породы лабрадор – убийца. Это просто в голове не укладывается. Что происходит с этим миром? Лезвия коньков спокойно можно записывать в колонку с названием «Холодное оружие», но причем здесь пчела и добрейший в мире пес?.. Степень подобной нелепости тоже может убить.

Компьютер подает своеобразные звуковые признаки жизни, призывая покинуть наблюдательный пост.

Сажусь в удобное компьютерное кресло подаренное Максом «просто так». По подобному принципу в моем доме появились многие вещи. Красивые подсвечники, сделанные в форме цветочных стеблей, для совместных романтических вечеров. Теплый меховой плед, который согревал нас долгими зимними ночами. Шторка в ванной, которой я никогда не пользуюсь, но которая почему-то нужна Максу.   Плюшевые игрушки, рамочки для фотографий и две вазы для букетов, которые первое время наших отношений я ставила в обычные банки. Мне всегда было плевать на интерьер, а тем более на разного рода мелочи, которые вроде как нужны, но не жизненно необходимы. Пожалуй, ковер, то немногое, что я приобретала для души, а не в связи с острой необходимостью.

Смотрю на экран пострадавшего гаджета. Комментарии пользователей, уверение продавца и технологические характеристики не обманули – не смотря на явные повреждения, ноутбук стоит своих денег. В правом верхнем углу с него будто вытекали чернила. Левая половина напоминает радугу. Посредине несколько черных вертикальных полос. Несколько клавиш в центре неестественно выпирают. Но важно другое – в неповрежденных местах я прекрасно вижу все свои папки и ярлыки, а когда попыталась открыть одну из, документ загрузился без малейших проблем. Читать сложно, но не «невозможно».