Текст книги "Родная земля (СИ)"

Автор книги: Валентин Власов

Соавторы: Виктор Ступников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Инженер Империи. Том 2. Родная земля

Глава 1

На следующее утро произошло то, что мало, кто мог предвидеть.

Меня разбудил громкий выхлоп подъехавшего к моей усадьбе мотоцикла. Спросонья я не сразу отреагировал на него, но следом в мою дверь постучались. Это была Маша. Сестра без приглашения бесцеремонно приоткрыла дверь. Её лицо было крайне взволновано. Видимо, приехал ещё один «важный» человек из столицы.

Что ж… Я, тяжело вздохнув, поднялся с кровати и принялся одеваться.

– Очередной лиходей из столицы? – натягивая рубашку, поинтересовался я у Маши. – Чего он хочет, уже сказал?

– Нет, – испуганно произнесла она. – Сказал, что будет говорить только с тобой.

– Ясно, – тяжело выдохнул я. Не хотелось тратить время на пустую болтовню, когда в деревне было столько нерешённых вопросов.

Я потянулся, чувствуя, как хрустит позвоночник после короткого и тревожного сна. Ожидание «больших людей» из столицы никогда не сулило ничего хорошего – только новые указы, поборы или призывы на бессмысленную службу.

– Где он? – спросил я, натягивая сапоги.

– У калитки. Ждёт, – Маша нервно теребила подол платья. – Он выглядит… иначе.

Эти слова заставили меня на секунду замедлиться. «Иначе» в устах моей сестры, повидавшей уже всяких столичных гонцов, могло означать что угодно.

Вышел на крыльцо, щурясь от утреннего солнца. У калитки, прислонившись к дорожному мотоциклу с пыльными, потрескавшимися кожаными кофрами, стоял не мужчина, как я ожидал, а женщина. Высокая, в запылённой кожаной куртке, с короткими, будто обожжёнными огнём, рыжими волосами. Её лицо было спокойно, но в глазах читалась усталость, не от дороги, а от чего-то большего.

Она внимательно, без спешки оглядела усадьбу, задержав взгляд на покосившемся сарае и теплице, где копошилась матушка, а потом перевела его на меня. В её взгляде не было привычного начальственного высокомерия. Была трезвая оценка.

– Ты Михаил? – её голос был низким, хрипловатым, как после долгого молчания.

– Для особ без знамён ваше сиятельство. И кого мне угораздило принять в свой дом с таким шумом на рассвете?

Она сделала шаг вперёд,игнорируя колкость.

– Меня зовут Вика. Я с приглашением для его сиятельства в столицу.

– Отлично, Вика, а фамилия у тебя есть?

– Романовы мы, – произнесла она без тени насмешки или иронии. Сказала это просто, как констатацию погоды. – Странно не знать дочь императора в лицо.

Я оценивающе посмотрел на её мотоцикл, на потрёпанную куртку, на грубые рабочие ботинки. Непохоже на «Императорское высочество». Но взгляд… Да, взгляд был оттуда, из мира, где правят не криком, а намёком.

– Я видел вас только совсем юной. Полагаю, не за моим скромным урожаем огурцов пожаловали, ваше Императорское высочество? – спросил я, спускаясь со скрипучих ступеней крыльца и подходя к калитке. Между нами теперь оставалось лишь несколько шагов.

Вика улыбнулась, уголок её рта дрогнул едва заметно.

– Огурцы твои в безопасности, Михаил. Мне нужен ты. Твои навыки.

Я фыркнул, оглядывая свою усадьбу: покосившийся забор, прохудившуюся крышу, ту самую теплицу, где матушка возилась с капризной рукрецией.

– Как видишь, все мои навыки сейчас брошены на то, чтобы это всё не развалилось к чёртовой матери, ваше Императорское высочество. У столицы, уверен, найдётся кто-то поквалифицированнее.

– Найдётся, – легко согласилась она. – Но не тот. Мне посоветовали именно тебя.

– Кто посоветовал? – в голосе моём прозвучала сталь. Я устал от игр.

Она помедлила на мгновение, будто взвешивая, сколько можно выложить сейчас, у ворот.

– Человек, который помнит работу твоего отца в Армии. До того как он… удалился от дел.

– Тогда могли бы прислать кого-то из своих…

– Вы путаете меня с моим отцом, – резко оборвала она меня. – Так и будете держать великую княжну на пороге?

Я жестом пригласил войти внутрь.

– Почему, ваше Императорское высочество, приехало одно и без охраны? У нас здесь неспокойно в последнее время.

Проходя за калитку, она усмехнулась:

– Ну почему же одна…

И следом к моему дому подъехала колонна из пяти представительских автомобилей с затонированными окнами и мигалками на крышах.

– Слушай, князь, я видела доклад о положении дел в доверенной тебе деревни и, поверь мне на слово, я единственная, кто стоит между моим отцом и его желанием отправить сюда отряд.

– А еще и война, ваше Императорское сиятельство, – напомнил я ей о том, что свободного народу сейчас не так много и не стоило бы им разбрасываться.

Вика резко обернулась ко мне, и в её глазах вспыхнул холодный огонь. Вся её показная расслабленность исчезла.

– Именно поэтому, Михаил. Война. Она идёт не так, как нам докладывают. Не на фронте, а здесь, в тылу. В информационных потоках, в системах управления, в логистике. Там, где твой отец когда-то создавал неуязвимые сети, сейчас зияют дыры. Кто-то очень умело их буравит. Снабжение армии встаёт на колени не из-за вражеских ракет, а из-за «случайных» сбоев, «непредвиденных» ошибок в коде. Отец видит решение в грубой силе – найти и повесить виноватых. Я же ищу того, кто понимает, как это работает, и может это починить. Мне нужен архитектор, а не палач.

Она говорила тихо, но каждое слово било точно в цель. Я молчал, глядя на пыльные ботинки этой странной княжны, приехавшей на мотоцикле, чтобы говорить о войне, которую от нас скрывали.

– Почему я? – наконец выдавил я. – Отца уже с нами нет. Я и подавно всем этим не занимался.

– Занимался, – парировала она. – Твоя теплица. Твоя гидропонная система, которая кормит половину деревни на клочке земли, где ничего не растёт. Твой собственный генератор, собранный из хлама и работающий, когда у всех свет отключён на сутки. Это не просто выживание, Михаил. Это инженерия. Это тот самый склад ума. Мне нужен человек, который может заставить работать то, что разваливается. Не в столице, а здесь, на земле. Там, – она махнула рукой в сторону своих чёрных автомобилей, – Они думают, что всё решают приказы и связи. Они не понимают, как пахнет перегревшееся железо и как воет на ветру оборванный провод. Ты – понимаешь.

Из-за её спины вышел человек в тёмном костюме и без единой эмоции на лице протянул ей планшет. Вика взяла его, несколько раз провела пальцем по экрану и повернула его ко мне.

На экране была карта региона. Десятки точек мигали алым. Возле некоторых стояли пометки: «сбой связи», «потеря данных», «несанкционированный доступ». Я узнал эту карту с точно такими же точками она висела на стене у капитана Немирова, когда я впервые с ним встретился.

– Это за последние сорок восемь часов, – сказала она. – И это – только то, что мы обнаружили. Очаг – здесь. В этом районе. В твоём районе, Михаил.

Я смотрел на алое пятно, полыхавшее прямо над нашей долиной. Значит, тёмные активизировались и скоро нам стоит ждать удар. А у меня все ещё не был запущен завод по очистке дурмана.

– Что будет, если я откажусь? – спросил я, уже зная ответ.

Вика забрала планшет и отдала его охраннику. Тот так же бесшумно растворился среди машин.

– Тогда я уеду. А через день здесь появятся люди моего отца. Они не станут разбираться. Они возьмут в заложники систему, а вместе с ней – и твою деревню. Они будут ломать, копать, допрашивать, пока не найдут то, что ищут. Или пока не сломают всё окончательно. Мне это не нужно. Поэтому я здесь. Одна. С предложением.

Она посмотрела на меня не как княжна на подданного, а как инженер на инженера.

– Так что, Михаил? Поможешь мне починить империю, пока она не развалилась нам на головы?

Я повернулся спиной к ней и к её колонне, уставившись на покосившийся сарай, на теплицу, из которой доносилось возню матушки. Этот клочок земли, эта борьба за каждый росток – это было моё. Простое и понятное.

– Вы ломаете, а я должен чинить, – произнёс я в пространство, чувствуя, как горечь подступает к горлу. – Классика.

– Нет, – её голос прозвучал прямо за спиной. Она подошла вплотную. – Они ломают. А я пытаюсь чинить. И мне нужен тот, кто знает, как устроена система изнутри, а не по учебникам. Тот, кого она не успела прогнуть.

Я обернулся. Она стояла, уперев руки в боки, и смотрела на меня без тени снисхождения. В её позе была усталая решимость.

– И что же я получу? Помимо сомнительной чести служить империи, которая о нас забыла?

– Ресурсы, – отрезала она. – Все, какие попросишь. Сталь, проводка, комплектующие, топливо. Чтобы твоя теплица стала образцовой фермой. Чтобы генератор работал на всю округу. Чтобы эта деревня не выживала, а жила. И… неприкосновенность. Мой личный щит. Никто из столичных шакалов не сунется сюда с проверками, пока я этого не захочу.

Это было уже нечто осязаемое. Не ордена и не звания, а именно то, что могло спасти жизни здесь и сейчас.

– И как долго, по-вашему, этот щит продержится? – спросил я, вглядываясь в её лицо. – Ваш отец, император, известен своей… решительностью.

На её губах промелькнула та же уставшая, едва заметная улыбка.

– Пока я жива. А умирать я, Михаил, пока не собираюсь. Так что? Договорились?

Из теплицы вышла матушка, вытирая руки о фартук. Она с недоумением и тревогой смотрела на чёрные автомобили и на странную рыжую женщину в пыльной куртке посреди её огорода.

Я вздохнул. Глубоко. И кивнул.

– Договорились. Но сначала – чай. И без всей этой свиты, – я мотнул головой в сторону машин. – Моя мать нервничает.

Вика обернулась и сделала короткий жест рукой. Охранники замерли на местах. Она снова стала похожа на одинокого байкера, заглянувшего в гости.

– Чай – это отлично. И пока будем пить, я покажу тебе кое-что поинтереснее карты со светлячками.

Она прошла к мотоциклу, отстегнула один из потрёпанных кофров и вытащила оттуда не планшет, а старый, видавший виды ноутбук в прорезиненном ударопрочном корпусе.

– Это? – спросил я.

– Причина, по которой я приехала именно к тебе, – она щёлкнула замком. – Первый образец вируса, который всё ломает. Пойдём, посмотрим. Твой отец, кажется, сталкивался с чем-то подобным.

Я провёл её в дом – в столовую и отдал приказ немедленно принести мне с её Императорским сиятельством чай.

Виктория Романова поставила на стол ноутбук и включила его. Экран загорелся тусклым синим светом.

– Смотри, – она запустила терминал. Струйки кода поползли по экрану. – Он маскируется под системные процессы. Не разрушает, а подменяет. Медленно, по капле. Как ржавчина.

Я присвистнул. Логика была изощрённой, почти изящной. Не взлом, а перерождение. Сразу была видна в этом рука тёмных. В моем мире они таким образом испортили всю технику, отбросив нас на пару столетий назад и здесь шли тем же путём. Тогда мы не знали с чем имели дело и не успели среагировать вовремя. Возможно, второй раз при моём участии будет успешнее.

– И ты думаешь, мой отец с этим сталкивался?

– Не думаю, а знаю, – она достала из внутреннего кармана куртки потёртый блокнот в кожаной обложке. – Это его полевые записи. Тот, кто посоветовал мне тебя, рискнул очень многим, чтобы передать его мне. Здесь описана похожая архитектура. Он называл это «Тихий потрошитель». Отец твой был поэтом в мире кода, Михаил.

Я взял блокнот. Бумага была шершавой, почерк – знакомым, резким, с яростными подчёркиваниями. Эти записи были сделаны ещё до того, как он «удалился от дел». До того, как в его глазах погас свет. Кажется, вкупе с воспоминаниями Михаила и собственного понимания происхождения тёмных, я имел все козыри в этой борьбе.

– Он так и не смог его полностью обезвредить, – проговорил я, листая страницы. – Только загнал глубже, заморозил.

Отец Михаила преуспел больше, чем все ученые умы моего мира.

– Именно. И теперь он очнулся. Эволюционировал. И я почти уверена, что тот, кто его оживил, имеет доступ к архивам Армии. К тем самым, где хранятся наработки твоего отца.

В дверь постучали. Вошла Маша с подносом, на котором дымились две глиняных кружки чая. Она испуганно посмотрела на ноутбук, на блокнот, на серьёзные лица.

– Всё хорошо, Маш, – сказал я, но голос прозвучал хрипло. – Иди, помоги маме.

Дверь закрылась. Я отхлебнул обжигающего чаю. Горького, крепкого, как сама жизнь здесь.

– Что ты хочешь от меня, Вика? Я не мой отец. Я не гений криптографии и сетевой безопасности. Я чиню генераторы и ращу огурцы.

– Я хочу, чтобы ты посмотрел на это его глазами, – она ткнула пальцем в блокнот. – Ты вырос на его историях, ты думаешь так же. Он учил тебя не кодам, а принципам. Логике. А этот вирус… он построен на логике. Его нельзя убить грубой силой. Его можно только переубедить. Перехитрить.

Она отодвинула чашку и повернула ко мне ноутбук.

– Он уже здесь, Михаил. В наших линиях связи. Он крадёт не данные, он крадёт доверие. Система видит, что всё работает, а на самом деле решения уже принимаются не нами. Через неделю он может перенаправить эшелон с боеприпасами прямиком в руки врага. И все будут считать, что так и было приказано.

Это было уже не абстрактное «положение дел в деревне». Это был крах. Медленный, невидимый и потому ещё более страшный.

Я посмотрел на строки кода, на знакомый почерк отца, на решительное лицо этой женщины, которая, кажется, была единственным человеком во всей империи, понимавшим масштаб беды.

– Ладно, – я потер переносицу, чувствуя тяжесть навалившейся ответственности. Было бы ложью скажи я, что сам не боролся с этим злом здесь. – Ладно, ваше императорское высочество. Покажем этому «потрошителю», что его уже ждали.

Я отбежал в кладовку, сгрёб в охапку пачку чистых листов и карандаш и вернулся обратно.

– Первое. Нам нужен изолированный контур. Полностью аналоговый. Никаких сетей. Провода, реле и много-много бумаги. Всё, что мы здесь наработаем, не должно уйти в эфир, пока мы его не почистим.

Вика улыбнулась. На этот раз улыбка дошла до глаз.

– Я уже велела привезти два комплекта полевых коммутаторов и тонну бумаги. Всё, что нужно для старой школы.

– Второе, – я посмотрел на неё. – Никаких «сиятельств». Пока мы здесь, в этой комнате, я – Михаил. Ты – Вика. Понятно?

Она кивнула.

– Понятно, Михаил.

– Отлично, – я взял карандаш. – Тогда начнём. С самого начала. Расскажи мне, где ты впервые его обнаружила. Не в докладе, а на самом деле. Каким был первый симптом?

Она придвинулась ближе, и её рассказ потонул в тихом шелесте бумаги и мерцании экрана, запертого в четырёх стенах самой обычной деревенской столовой.

Тень легла на её лицо. Она отхлебнула чаю, собираясь с мыслями, и начала говорить тихо, почти монотонно, как если бы зачитывала доклад о потерях.

– На складах в Ростове. Система учёта показывала полный порядок. Но когда туда прибыл эшелон за партией аккумуляторов для переносных раций… их не оказалось. Совсем. Ни по бумагам, ни на деле. Начали разбираться – выяснилось, что неделей ранее весь груз был «списан» по акту о «технологическом браке». Виртуальный акт, подписанный виртуальными цифровыми подписями виртуальных офицеров. Все проверки показывали: всё легитимно.

Она посмотрела на меня, и в её глазах я увидел не усталость, а ледяной ужас. – Это был не взлом, Михаил. Это была подмена реальности. Система не была сломана. Она верила в эту ложь.

Я откинулся на спинку стула, и он жалобно заскрипел. Картина вырисовывалась чудовищная.

– И никто не заметил? Ни один живой человек?

– Сообщение об аномалии поступило от логиста низкого уровня, старого капитана, находящегося на грани отставки. Он не доверял «идеальным» цифровым отчетам. Он сам спустился на склад и начал считать с блокнотом и карандашом. Именно он поднял тревогу.

Старый капитан с блокнотом. Единственный, кто не доверял блестящей цифровой картине. Ирония была горькой.

– И что с ним? – спросил я, уже зная ответ.

– Его отстранили от дел. Сочли «неадекватным», сеющим панику. Официальное расследование сейчас сосредоточено на нём, а не на системе. Он – единственная песчинка, застрявшая в отлаженном механизме лжи. И её пытаются перемолоть.

Я закрыл глаза. Всё было ещё хуже, чем я думал. Вирус был не просто в коде. Он был в головах. Он заставлял систему защищать себя, выискивая и уничтожая тех, кто видел истину.

– Хорошо, – я снова взял карандаш. – Отвлекаемся от большого зла. Ищем маленькое. Этот склад. Его сервер. К нему должен быть физический доступ. Кто обслуживал? Кто менял железо? Кто мог подойти и… чихнуть на него?

Вика удивлённо подняла бровь.

– Ты думаешь, это был физический носитель? Не удалённая атака?

– Твой «потрошитель» слишком умён для грубого взлома. Он тихий, медленный, основательный. Как сапер. Ему нужно было положить семя в самое сердце системы. Где-то, где его не станут искать. В дыре, вроде ростовецкого склада. Ищи. Кто был там за три месяца до инцидента? Командировки, ремонты, проверки. Все, кто прикасался к железу.

Она задумалась, её пальцы замерли над клавишами ноутбука, но не опустились.

– У меня нет доступа к таким детализированным отчётам. Не отсюда. И не сейчас. Запрос такого уровня сразу поднимет тревогу.

– Согласен, но… – я внимательно посмотрел на неё, оценивая её возможную реакцию на дальнейшие мои слова. – Ты слышала что-то о Тёмных?

Глава 2

Вика замерла. В её глазах мелькнуло нечто большее, чем просто удивление. Глубокое, личное знание, от которого по коже побежали мурашки.

– Тёмные? – она произнесла это слово тихо, как бы проверяя его звучание. – Откуда тебе известно это название? В официальных отчётах его нет. Есть только классификации: «кибертерроризм», «диверсионные группы», «враждебные государства»…

– Ответь на мой вопрос, Вика. – мои пальцы сжали карандаш так, что он чуть не треснул. – Что ты о них знаешь?

Она отодвинула чашку, её взгляд стал отстранённым, будто она смотрела куда-то вглубь себя.

– Мой личный телохранитель… лучший из лучших. Он был больше чем охранником. Другом. Он погиб полгода назад при странных обстоятельствах. Официальная версия – несчастный случай во время учений. Но его последнее сообщение мне… оно было зашифровано. Всего три слова: «Они здесь. Тёмные».

Она провела рукой по лицу, сметая невидимую пыль усталости.

– Я начала копать, – ответила девушка. – Очень тихо и незаметно. И обнаружила, что подобные «несчастные случаи» и «самоубийства» в последние два года унесли жизни десятков лучших специалистов Империи. Инженеров, программистов, логистов, учёных. Всех, кто мог бы распознать угрозу или противостоять ей. Система методично очищалась от тех, кто мыслил нестандартно. Или просто был слишком умен.

Ледяной ком сжался у меня в желудке. Картина, которую я начал видеть ещё в своём мире, здесь обретала чудовищные очертания.

– Они не просто атакуют, – прошептал я. – Они инфицируют. Заменяют реальность своей собственной. И первыми убирают тех, кто может заметить подмену.

Вика кивнула, её глаза блестели в тусклом свете лампы.

– Именно. И этот вирус… «Тихий потрошитель»… это их оружие. Не для того, чтобы взорвать мосты, а чтобы незаметно перерисовать карту, по которой эти мосты строят.

Я откинулся на стул. Теперь всё вставало на свои места. Лысак, князь Велеславский, интриги – это была лишь рябь на поверхности. Под ней скрывалась настоящая война. Война за саму реальность.

– Мой отец… – я указал на блокнот. – Он сталкивался с чем-то подобным. Он называл это не вирусом, а «семенем». Зерном иной логики, которое прорастает в нашей системе и постепенно подчиняет её себе. Он не смог его уничтожить, только усыпил. Похоже, Тёмные нашли способ его разбудить и усилить.

– Значит, твой отец… – начала Вика.

– Был одним из тех, кого нужно было убрать, – закончил я за нее. – Его «уход от дел»… Возможно… Нет, совершенно точно не было технической неисправностью или случайностью.

В столовой повисла тяжёлая тишина. Мы смотрели друг на друга, два заговорщика, внезапно обнаружившие, что сражаются не с призраками, а с могущественным, вездесущим врагом, чьи щупальца проникли уже очень глубоко.

– Что нам делать? – тихо спросила Вика. В её голосе впервые за вечер прозвучала неуверенность. – Как бороться с тем, что не имеет лица?

– Сначала – защитить то, что осталось, – сказал я, снова чувствуя привычную хватку. Хаос отступал, уступая место холодному, ясному плану. – Ты сказала, что у тебя есть ресурсы. Мне нужно кое-что. Не только железо и провода.

– Назови.

– Во-первых, полная изоляция. Физическая. Вокруг деревни нужно установить генераторы помех. Не просто глушилки связи, а полноценный «пузырь», который разорвёт все цифровые каналы, связывающие нас с внешним миром. Мы должны стать чёрной дырой. Никаких данных внутрь. Никаких – наружу.

Вика тут же достала коммуникатор и отдала тихий, чёткий приказ одному из своих людей за дверью.

– Во-вторых, люди. Не твои телохранители. Я знаю, что где-то там ещё остались те, кто не верит «идеальным отчётам». Как тот старый капитан со склада. Найди их. Выдерни из системы, пока их не стёрли. Доставь сюда. Создадим свой собственный «совет безумцев».

– Это рискованно, – заметила она. – Собирая их в одном месте, мы можем привлечь внимание.

– Мы уже привлекли внимание, – парировал я. – Они прислали за мной тебя. Значит, я в списке. Осталось выяснить, в каком именно – на ликвидацию или на вербовку. А пока они решают, мы будем действовать.

Она снова кивнула, её пальцы уже летали по клавишам планшета, рассылая шифрованные распоряжения.

Её пальцы неожиданно замерли над планшетом на секунду, взгляд стал острым, сфокусированным.

– «Совет безумцев». Мне нравится. У меня уже есть несколько имён. Не громких, но… проверенных. Людей, которые исчезли из реестров, но не из реальности.

– В-третьих, – мои пальцы постучали по столу, выбивая ритм мысли. – Информация. Мне нужен доступ к архивам. Не к тем, что лежат на поверхностных серверах, а к чёрным ящикам, к логам обнулённых операций. Всё, что связано с «несчастными случаями» за последние пять лет. Особенно – с теми, где фигурировали технические неисправности, сбои в системах управления или связи.

– Это сложнее, – признала Вика. – Такие данные под замком. Глубоко. И защищены не только криптографией.

– Поэтому мы не будем их взламывать. Мы найдём того, кто имеет к ним законный доступ. Или того, кто эти замки проектировал. Я отпил глоток уже остывшего кофе. Горькая жидкость обожгла горло, вернув остроту ощущений.

– И последнее. Главное. Мне нужно лабораторное оборудование. Высокого класса. Для анализа кода на аппаратном уровне. Не эмуляторы, не песочницы – они уже скомпрометированы. Физический отладчик, спектрограф, квантовый анализатор состояний (если такие вообще существуют в этом мире). «Тихий потрошитель» – это не просто программа. Это нечто, что живёт в «железе». Чтобы понять его, нужно смотреть в самую суть.

Вика медленно кивнула, оценивая масштаб запроса.

– Оборудование… это возможно. Сложно, дорого и долго, но возможно.

– В таком случае, я рассчитываю на тебя.

– Да, я займусь людьми и архивами. Т

А ты… сформулируй всё, что помнишь об «отце». О его методах, о его исследованиях. Каждая деталь может быть ключом.

– Он никогда не доверял системам с замкнутым контуром, – сразу же сказал я, ловя мысль. – Говорил, что любая система, не имеющая выхода в неподконтрольное пространство, обречена на вырождение. Он искал способ создать «окно». Незаметный, аварийный канал, который невозможно отследить или перекрыть.

– «Окно» куда? – уточнила Вика.

– В никуда. Просто… наружу. Чтобы был шанс посмотреть на систему со стороны, даже если все люки заварены. На её лице появилась тень понимания.

– Как аварийный клапан.

– Именно. Мне нужно найти его черновики. Всё, что от них осталось.

– Тогда я сейчас же выезжаю в столицу! – Вика решительно поднялась. В её позе читалась привычная власть, собранность полководца перед битвой.

– Я тебя провожу…

– Не стоит, – её рука легла мне на плечо, а взгляд полный нежности и печали остановился на мне. – Там мы вновь окажемся дочерью императора и его подданным, а я хочу запомнить этот момент таким.

Между нами повисло приятное напряжение, но я понимал, что есть границы, которые не стоило пересекать ни при каких обстоятельствах. У меня теперь имелся свой союзник во дворце и этого уже было достаточно. Не стоило все извращать нашей тайной связью с её Императорским высочеством.

Вика резко развернулась и, виляя бедрами, быстро удалилась из столовой, оставив меня с горьким послевкусием от кофе во рту. Но так даже было лучше. Теперь я, кажется, стал лучше понимать Тёмных. Не такие уж они и тёмные, какими я их всегда считал. Они действовали настораживающе грамотно. И, возможно, под «ключом» подразумевали черновики отца Михаила?

Ход моих мыслей прервала Маша, как ураган ворвавшаяся в столовую сразу после того, как рев мотоцикла Вики затих.

– Это она? Это действительно была она? – Маша возбужденно допытывалась меня.

– Да, это была великая княгиня Виктория, – задумчиво подтвердил я. Меньше всего мне сейчас хотелось обсуждать те планы, что обговаривались здесь всего несколько минут назад. Но Маша была любопытна и настойчива.

– Она такая… настоящая! – выдохнула Маша, её глаза сияли от возбуждения. Она подбежала к столу и схватила мою чашку, словно это был артефакт, связанный с визитом княгини. – И что она хотела? Почему она приехала именно к тебе? Вы же… вы о чём-то серьёзном говорили, да? Я видела по вашим лицам!

Я вздохнул. Скрывать от Маши всё было бы и глупо, и опасно. Она – часть этого места. К тому же, её природная смекалка и знание местных порядков могли оказаться бесценными.

– Садись, – указал я на стул, который только что покинула Вика. – И закрой дверь.

Маша мгновенно стала серьёзной, прочитав что-то в моём тоне. Она тихо прикрыла дверь и опустилась на стул, сложив руки на коленях, как прилежная ученица.

– Ты права. Мы говорили о серьёзных вещах. О том, что может касаться всех нас. И о том, почему погиб наш отец.

Я опустил тон, рассказывая ей всё в сжатом, упрощённом виде. Без личных подробностей, без намёков на императора. Только суть: есть враг (Тёмные), который устраняет лучших умов, их оружие – этот вирус, и что мы с Викой пытаемся найти способ противостоять.

Маша слушала, не перебивая, её глаза постепенно расширялись от ужаса и осознания. Когда я закончил, в столовой снова повисла тишина, теперь нарушаемая лишь её прерывистым дыханием.

– Значит, эти монстры не все на что они способны? – она прошептала.

Я кивнул.

– Но… что мы можем сделать? Мы же здесь, в глуши…

– Именно поэтому мы здесь, в глуши, – перебил я. – Это наше преимущество. Мы становимся «чёрной дырой». Никто не знает, что здесь происходит. И нам нужна твоя помощь.

Маша выпрямилась, в её взгляде загорелся огонёк решимости. Быть причастной к чему-то столь важному, быть нужной – это, видимо, было именно то, чего ей не хватало в её затворнической жизни.

– Всё что угодно! – она сказала с жаром. – Прикажи!

Я невольно улыбнулся её пылу.

– Во-первых, «никаких приказов». Мы не в армии. Во-вторых, твоя задача – быть моими глазами и ушами здесь, в деревне. Ты знаешь каждого жителя. Следи, чтобы никто чужой не появился. Любые подозрительные разговоры, любые слухи – сразу мне. Мы должны быть невидимы.

– Слежка? – она нахмурилась. – Но это же…

– Это необходимость, – мягко, но твёрдо парировал я. – Речь идёт не только о нашей жизни.

Она сглотнула и кивнула, лицо стало сосредоточенным и взрослым.

– Хорошо. Поняла. Я всё замечу. А что ещё?

– Ещё… – я откинулся на спинку стула. – Мне нужна твоя память. Всё, что ты помнишь о работе моего отца в последние месяцы. С кем он общался? Часто ли уезжал? Может, что-то говорил, что показалось тебе странным? Любая мелочь.

Маша задумалась, её брови сдвинулись. Она смотрела в пустоту, перебирая воспоминания.

– Он… стал тише. Да. Раньше он всегда что-то бормотал себе под нос, чертил схемы прямо на песке… А потом… будто ушёл в себя. А ещё… – она замолчала, будто боялась сказать глупость.

– Говори, Маша. Любая деталь.

– Он несколько раз ездил не в столицу, а в противоположную сторону. К Руинам.

«Руины». Старая заброшенная обсерватория на холме, оставшаяся ещё с допотопных времён. Место, которое все обходили стороной, считая его бесполезным и немного зловещим.

– Зачем? – не удержался я от вопроса.

– Не знаю. Он говорил, что ищет «тишину» и «хороший угол». Я думала, для каких-то расчётов… А теперь… – она посмотрела на меня с новым пониманием. – Ты думаешь, он мог там что-то спрятать? Свои «черновики»?

Ледяная игла прошлась по моему позвоночнику. Это было идеально. Место, которое никто не контролирует, которое никому не нужно. Идеальная точка для «аварийного клапана». Для «окна в никуда».

– Маша, – я посмотрел на неё с новой оценкой. – Ты гений.

Она зарделась от комплимента.

– Мы пойдём туда? Сейчас?

– Нет. Не сейчас. И не мы, а только я. Ты должна остаться здесь и продолжать тренироваться в магии.

Лицо сестры скукожилось, словно она целый лимон пыталась съесть, а в глазах отразилась детская обида.

Я тяжело вздохнул и все же дал добро на её поездку со мной. Ну разве я мог отказать щенячьим глазкам, что так преданно глядели на меня?

Предстояла долгая дорога, а потому к ней стоило подготовиться: собрать продовольствия, отдать распоряжения на время моего отсутствия и поинтересоваться за рукрецию. Если она дала хоть какие-то ростки, мы могли её высушить и продать. И хотя время поджимало, но я должен был думать в первую очередь о сытости собственного народа. Благо, поставки муки после непродолжительных сбоев возобновились.

Распоряжения отдавались быстро и чётко. Я собрал Петра, Немирова и нескольких ключевых людей, объяснив, что уезжаю на пару дней по срочным делам имперской важности (бренд «Великой Княгини» работал безотказно – глаза у всех стали круглые, и лишних вопросов никто не задавал). Поручил им следить за порядком, координировать работу пекарен и распределять муку. Новость о возобновлении поставок заметно подняла всем настроение.

Пока я занимался организационными вопросами, Маша, сияя от гордости и предвкушения приключений, собрала нам дорожные сумки: немного провизии, фляги с водой, тёплые плащи – ночи в предгорьях были холодными. Я прихватил отцовский старый полевой набор: прочный нож, компас, фонарь и компактную аптечку. Всё это пахло пылью и воспоминаниями.

Перед самым выходом я заглянул в теплицу. Рукреция, ожидаемо, не проросла и на половину мизинца.

«На продажу, конечно, ничего не высушишь, – констатировал я про себя, – но для экспериментов и, черт побери, для морального духа – уже победа».

Первые час-два Маша не умолкала ни на секунду, строя догадки о том, что мы можем найти, и наперебой рассказывая все деревенские сплетни, которые теперь, после моего рассказа, казались ей полными тайного смысла. Потом она немного притихла, устав от дороги и монотонного покачивания. Все же дорога оставляла желать лучшего. Да и дожди вдобавок разбили и без того плохонькую грунтовку.