Текст книги "Родная земля (СИ)"

Автор книги: Валентин Власов

Соавторы: Виктор Ступников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Немного угловато, – критически заметила она.

– Зато долговечно, – парировал я, поднимая холодный цветок. – Цвести будет вечно. В отличие от настоящих. Это очень ценный подарок.

– О, так это уже подарок? – улыбнулась она. – А я думала, просто упражнение.

– Всё, что исходит от вас, графиня, по умолчанию является подарком, – с преувеличенной галантностью я преподнёс каменный цветок ей же. – Позвольте вернуть вам ваше же творение. В память о первом бое.

Она приняла розу, и её пальцы на мгновение сомкнулись вокруг моих.

– Вы опасный человек, месье мэр, – произнесла она тихо, но без тени упрёка. – Вы заставляете женщину забыть, что она только что сражалась с мертвецами, и думать о камнях, похожих на цветы.

– Если вы еще раз назовете меня мэром, я откушу ваш красивый носик, – полушутливо пригрозил я.

– Попробуйте, но учтите, что в моих пальцах теперь заключено опасное оружие, – кокетливо парировала она.

Внезапный крик, донесшийся со стороны деревни, прервал наше воркование.

– Кажется, обсуждение моего жалования придётся отложить до ужина, – сказала Анна, пытаясь вернуть своему голосу прежнюю лёгкость. – И я настаиваю, чтобы оно включало в себя не только мраморную баню.

– Обсудим это за ужином, – строго парировал я и поспешил в деревню.

Глава 12

Мы с Анной почти бегом бросились к деревне, ожидая увидеть новую атаку мертвецов или что-то похуже. Однако картина, открывшаяся нам на главной, если ее можно было так назвать, улице, была иной, но от этого не менее бурной.

Два крестьянина, здоровенных мужика с лицами, красными от ярости, сцепились в грязи посреди улицы. Один, рыжебородый, сидел верхом на другом, черноволосом, и методично вмазывал ему кулаком в физиономию.

– Ворюга! Курицу мою спер! Я тебе, сволочь, очко на задницу натяну! – рычал рыжий, не прекращая избиения.

– Не я! П…дишь! – хрипел снизу черноволосый, пытаясь защититься. Вокруг столпились другие жители, кто с осуждением, кто с любопытством, но никто не решался разнять дерущихся.

– В чем дело? Немедленно прекратить! – мой голос, привыкший командовать, прозвучал резко и властно.

Рыжий замер с занесенным кулаком, обернулся и, увидев меня, сполз с противника. Оба встали, отряхивая грязные штаны, тяжело дыша и исподлобья поглядывая друг на друга.

– Ваша светлость, – начал рыжий, снимая картуз и мну его в руках. – Он, Гришка этот, мою курицу, пеструшку, самую яйценосную, стырил! Утром была, а теперь нет! А у него, поглядите, перья на пороге!

Он ткнул пальцем в сторону покосившейся избы черноволосого Гришки. Действительно, у входа валялось несколько пестрых перышек.

– Это они сами налипли! – взвыл Гришка. – Я не брал! Он на меня, как собака, кидается!

– А я тебе говорю, брал! – рыжий снова сделал выпад, но я встал между ними.

– Тише! – рявкнул я. В воздухе повисла напряженная тишина. Я чувствовал на себе взгляд Анны, которая наблюдала за этой сценой с интересом и некоторой долей брезгливости. Для неё, аристократки, такая приземленная склока была, наверное, диковинкой. И вместе с тем я высматривал Петра, нашего молодого управленца, которого почему-то нигде не было видно. Ну, с ним потом разберусь, где его черти носили в столь важный час.

– Хорошо, – сказал я, стараясь говорить спокойно. – Ты, как тебя?..

– Степан, ваша светлость.

– Степан. Ты обвиняешь Григория в краже. Улик – перья. Григорий, ты отрицаешь. Так?

– Так точно! – хором буркнули оба.

– Курица, говоришь, пестрая? – уточнил я у Степана.

– Самая что ни на есть пестрая! Белая в крапинку!

Я подошел к избе Гришки, поднял одно перо. Осмотрел. Потом прошелся взглядом по двору. Возле старого пня стояла деревянная миска с каким-то зерном или отрубями.

– Григорий, а это что у тебя тут для кур припасено? – спросил я небрежно.

Гришка напрягся.

– Это… это я голубей подкармливаю.

– Голубей? – я подошел к миске. Среди зерна отчетливо виднелись те самые пестрые перышки. – А голуби у тебя, я смотрю, пестрые, куриные.

Гришка побледнел и опустил голову. Степан торжествующе фыркнул.

– Ну что, ворюга, признаешься теперь?

– Да я… да она сама ко мне приблудилась! – залепетал Гришка, но вина была написана на его лице крупными буквами.

Конфликт был пустяковый, но в нем крылась серьезная проблема. Голод, страх, напряжение – все это разъедало людей изнутри, превращая соседей в подозрительных врагов. Если я сейчас решу это дело неправильно, обида укоренится и даст горькие всходы.

– Григорий, – сказал я строго. – Воровство в осажденной крепости – это не просто проступок. Это удар по всем нам. Ты украл не у Степана, ты украл у общины. Понятно?

– Понятно, ваша светлость, – пробормотал он, глядя в землю.

– Хорошо. Вот мое решение. Григорий, ты отдаешь Степану двух своих кур. Одну – за украденную, вторую – в штраф.

– Двух⁈ – взвыл Гришка.

– Молчать! – отрезал я. – А потом, в течение недели, ты будешь работать на укреплении стен наравне со всеми, но без зачета в твою трудовую повинность. В назидание. Понял?

Гришка беспомощно кивнул. Степан довольно хмыкнул.

– А тебе, Степан, – я повернулся к нему, – советую впредь лучше следить за своим хозяйством. И за языком. Драка – не метод решения споров. За буйство – дополнительная смена на заготовке дров. Чтобы энергию лишнюю сжигал.

Рыжий сразу скис и тоже промямлил:

– Понял, ваша светлость.

– Разойтись! – скомандовал я. Толпа начала расходиться, обсуждение переходя в гулкий шепот.

Я вздохнул и подошел к Анне, которая стояла в стороне, наблюдая за разбором с легкой улыбкой.

– Ну вот, – развел я руками. – Приветствуйте в мире мэра. Никакой романтики, одни курицы и навоз.

– Напротив, – возразила Анна, и в ее глазах плескалась не насмешка, а понимание. – Это и есть настоящая романтика. Вы не монстров рубите, а жизнь строите. И поддерживаете в ней порядок. Пусть даже с помощью штрафных кур. Это… достойно уважения.

Ее слова прозвучали на удивление искренне. Я почувствовал, как нелепая досада от этой ссоры понемногу отступает.

– Спасибо, – сказал я просто. – Но баню, пожалуйста, постройте все-таки мраморную. После такого дня она мне понадобится.

– Обязательно, – улыбнулась она. – Но сначала, кажется, нам все же стоит поесть. А то ваш следующий судебный процесс может пострадать от недостатка сахара в крови.

Мы уже подходили к моей резиденции, когда я наконец заметил Петра. Он сидел на завалинке рядом с крыльцом, склонившись над каким-то свитком, и так увлекся, что не заметил нашего приближения. На лице его было выражение глубокой сосредоточенности.

– Пётр! – позвал я, и он вздрогнул, поспешно сворачивая бумаги.

– Ваша светлость! Простите, я… загляделся на чертежи.

«Чертежи» – слово из другой жизни, прозвучавшее здесь, как колокольный звон, заставило мое сердце екнуть. Я обменялся быстрым взглядом с Анной и подошел ближе.

– Какие чертежи? Покажи.

Пётр немного смутился, но протянул мне свернутый в трубку пергамент.

– Это… я набросал кое-какие идеи, – пробормотал он, пока я разворачивал свиток. – Но признаю, ваша светлость, в моих воспоминаниях много пробелов. Принцип ясен, но детали…

То, что я увидел, было похоже на инженерный бред горячки. Контуры зданий угадывались, но система каналов и труб была прочерчена с ужасающими неточностями. Толщина стенок котла явно не выдержала бы давления, схема циркуляции была бы неэффективной и опасной, а соединения… я мысленно видел, как эти стыки расходятся под напором горячей воды, затопляя все кипятком.

Я не смог сдержать легкую усмешку.

– Минуту, – сказал я, и моя рука сама потянулась к карандашу, валявшемуся рядом на лавке. Я прислонил свиток к стене и начал водить грифелем по пергаменту, почти не задумываясь. Я утолщал линии котла, менял конфигурацию труб, вписывал в схему расширительный бак в самой высокой точке системы, о котором Пётр явно забыл. Я набросал эскиз простейшего предохранительного клапана и перечертил лабиринт теплообменника, увеличивая площадь соприкосновения с пламенем.

– Смотри, – мои пальцы двигались быстро и уверенно. – Твоя схема циркуляции здесь основана на надежде, а не на физике. Нужен четкий уклон, иначе вода встанет. А давление… без этого бака котел разорвет. И соединения – только фланцевые, с прокладками, никаких вмуровываний в стены.

Я отступил на шаг, давая им взглянуть. Пётр смотрел на исправленный чертеж с открытым ртом, в его глазах читался не столько стыд, сколько откровенное изумление и жадный интерес.

– Так… так гораздо лучше, – прошептал он. – Расширительный бак… Гениально и просто! Как я мог не вспомнить?

Анна, наблюдая за нами, сказала с легкой улыбкой:

– Кажется, вы не только монстров рубите и штрафуете кур, но и оживляете мертвые чертежи. Это новая магия, ваша светлость? Магия инженера?

– Это магия «не навреди», – усмехнулся я, чувствуя странную удовлетворенность. – Чтобы не обварить наших же людей кипятком. Идея была верной, Пётр. Ты подал искру. Я просто… подбросил дров.

Я свернул исправленный свиток и вернул его Петру.

– Твоя задача – сделать новые, чистые чертежи на основе этого. Все необходимые ресурсы, люди – обращайся ко мне или к Анне. Это важнее мраморной бани.

Пётр взял пергамент с новым, глубоким уважением в глазах.

– Слушаюсь, ваша светлость! Я приступлю к работе немедленно!

– Нет, – возразил я. – Ты приступишь после обеда.

Ибо, как мне недавно грамотно указали, следующие судебные процессы не должны пострадать от недостатка сахара в крови у их судьи. И у его главного инженера – тоже.

Я положил руку на плечо Петра и повел его к дверям резиденции. Запах горячего хлеба из дверей манил сильнее любого чертежа.

Мы вошли в столовую, где уже был накрыт скромный обед. Запах тушеной дичи и свежего хлеба казался сейчас воплощением высшего блаженства. Но даже усталость и голод не могли заглушить воодушевления, которое витало в воздухе после разбора чертежей.

Пока мы усаживались за стол, Пётр не мог усидеть на месте.

– Ваше сиятельство, но… эти правки. Вы смотрели на схему пять минут, – он говорил тихо, но в его голосе сквозило почтительное недоумение. – Я неделю сидел над расчетами в САПР, а вы набросали оптимизацию теплового контура и предохранительную арматуру просто на коленке, как будто это школьная задача.

Я налил себе в стакан воды. Как объяснить, что в моей прошлой жизни инженера-проектировщика такие задачи я щелкал на раз-два? Что этот «архаичный» проект был для меня как чистый холст для мастера.

– Неделя в САПРе – это хорошо, Петя, – отпил я. – Но иногда нужно просто понимать физику процесса. Пар и горячая вода стремятся расшириться. Нужно дать им эту возможность контролируемо, а не взрывоопасно. Все гениальное просто.

– Для вас, возможно, – фыркнула Анна, разливая по стаканам вино, специально привезенное из погребов их семьи. – Для меня это сродни магии. Обычно чтобы решить проблему с отоплением, мы вызываем сантехника. А вы двое собираетесь в гараже собирать реактор для дома.

Ее слова, сказанные в шутку, попали в точку. Это и был своего рода реактор – сердце будущей цивилизации здесь, в этой глуши.

– Это не реактор, Анна, это пассивная система с естественной циркуляцией, – поправил я ее, но сам поймал себя на этом же ощущении – волшебства. – Но да, это меняет всё. Если мы сможем это собрать… Представьте: не только в моем доме, но и во всей деревне. Постоянное тепло. Это спасет больше нервов, чем десяток психологов.

Оставался только маленький нюанс с финансированием и в этом нам должен был помочь договор, заключённый с семейством де Нотель. К тому же первые детали можно было приобрести с продажи порошка из рукреции.

В этот момент к нам присоединились Маша с матушкой. Вид у них был уставший, но довольный.

– Мы начали без вас… – заговорил я, жестом приглашая их присоединиться к столу.

– Тогда вы не узнаете добрых новостей, – хитро хихикнула сестра и села рядом с Анной, с которой тут же принялась о чем-то тихо сплетничать.

– Напоминаю, что вы за столом, – твердо произнёс я.

– Прошу прощения, – смиренно ответила Маша и принялась за макароны.

– Матушка, так что у вас за новости? – я перевёл взгляд на уставшую, но довольную женщину, нашедшую себе дело по душе.

– Кажется, мы нашли способ, как выращивать рукрецию быстрее, хотя выводы делать ещё рано.

Я кивнул. Пускай это ещё был неподтверждённый случай, но такая возможность воодушевляла. Значит, планы по централизованному отоплению могли быть реализованы раньше запланированного.

– Что насчёт нового урожая рукреции? – уточнил я.

– Надо ждать, – развела руками матушка.

Времени на «подождать» у меня не было, ведь поговаривали, что холода все ближе. Поэтому я решил обратиться к Когану и его людям. Они обещались помочь в любой затруднительной ситуации, а сейчас была именно такая.

Отобедав, я направился в их лагерь, который они разбили на окраине нашей деревушки. И хотя больший отряд Коган отпустил, сам он с десятком бойцов остался здесь.

Лагерь был обустроен с армейской аккуратностью: несколько походных палаток, аккуратно сложенные вещи, дозорные на подходах. В воздухе пахло дымом от костра и вареной похлебкой.

Меня встретили настороженно, но с узнаванием. Один из бойцов, коренастый мужчина с шрамом на щеке, кивнул мне и скрылся в главной палатке. Через мгновение оттуда вышел сам Коган. Он был в простой походной куртке, но даже в таком виде от него веяло спокойной силой и уверенностью.

– Ваша светлость, – приветственно кивнул он. – Не ожидал видеть вас здесь. Проблемы?

– Не совсем. Помнится, вы говорили, что готовы содействовать мне…

Лицо Когана напряглось. Скулы сжались сильнее. Ему явно не нравилось, что я упомянул о его данном слове. Но он понимал, что просто так просить я бы не стал. Не тот человек.

– Нам необходимы батареи, трубы и пара котлов. Все необходимые расчёты по диаметрам и мощностям я представлю позже. Но сейчас мне нужно от вас согласие, – я испытующе глядел на Когана, выигрывая в дуэли взглядов.

– Я не волшебник, ваше сиятельство, – спустя несколько секунд возразил он. – К тому же сейчас всё идет на фронт, сами понимаете.

– Понимаю, – я утвердительно кивнул. – Но вы сами видели, что у нас здесь тоже далеко не детский сад. Я в ответе за этих людей. И дать централизованное тепло в их дома – это самая малость в благодарность за их труды и самоотверженность.

Коган ухмыльнулся и прищурил глаза, словно пытаясь просканировать меня.

– Не пытайтесь найти второе дно там, где его нет. Мне нет смысла лукавить или юлить. Люди замерзнут этой зимой, если мы ничего не сделаем. Хоть лес и рядом, я не могу позволить людям ходить туда по одному, слишком опасно. Уголь на исходе, а газ нам сюда не провели. Зимой же станет и того хуже. Дороги, скорее всего, занесет и к нам будет не пробраться.

А замерзшие люди не могут ни работать, ни обороняться. Это вопрос выживания, а не комфорта.

Он помолчал, изучая мое лицо. В его взгляде читалось сложное уравнение: долг, выгода, данное слово и холодная прагматика.

– Ладно, – наконец выдохнул Коган. – Считайте, что я ваш интерес уловил. Но чудес не обещаю. Фронт – есть фронт. Присылайте свои расчеты. Я посмотрю, что можно сделать. Возможно, удастся найти что-то из списанного, что можно починить. Или «потерянное» при транспортировке. Но это будет бартер, ваша светлость. Не за золото.

– Я так и предполагал, – кивнул я. – Могу предложить взамен обработанный дурман. Немного, буквально десяток цветов.

Глаза Когана блеснули. Он прекрасно понимал ценность того, что я предлагал. Дурман был стратегическим ресурсом, способным в корне изменить ситуацию в любом конфликте, где применялась магия. И, хотя никто об этом открыто не говорил, но пользовались им все. Тем страннее было отношение властей к участившимся нападениям бешеных по всей стране. На них попросту закрывали глаза, словно так и надо было.

Мы обменялись короткими, твердыми рукопожатиями. Сделка была заключена. Я развернулся и пошел прочь из лагеря, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Я знал, что он не обманет. Наш интерес был взаимным.

Но мне мало было просто поставить горелку и котёл. Я собирался их модернизировать с помощью магии.

Вернувшись к себе в кабинет, я достал из стола несколько листов бумаги и всё необходимое для черчения, принявшись за работу.

Я начал с эскизов. Перерисовывал схему трубопровода, добавляя магические стабилизаторы, вместо гравитационных клапанов и термосифонов, использующих разницу температур. Вместо сложной системы заслонок и рычагов – артефакты-регуляторы, которые ещё предстояло создать. Это была инженерная задача высочайшего уровня, головоломка, которую мне приходилось решать с нуля, используя только подручные материалы и знания, ведь Интернет, к сожалению, сюда не провели.

Через несколько часов упорной работы, когда я уже подумывал сделать перерыв, в дверь постучали. Я крикнул, чтобы заходили, и на пороге появилась Анна.

Ее взгляд скользнул по разбросанным чертежам, испещренным формулами и расчетами, и остановился на мне.

– Вы пропустили ужин, – мягко сказала она. – И, кажется, снова забыли о сне.

– Концентрация, – провел я рукой по лицу, чувствуя усталость. – Это как… сложная мелодия. Если остановиться, можно потерять ритм и уже не вспомнить.

Она подошла ближе, внимательно глядя на мой чертеж.

– Забавно.

– И только? – усмехнулся я.

– Я все равно ничего не понимаю в этом, – она простодушно пожала плечами.

Наш ничего не значащий разговор прервал продолжительный нервный стук. А через мгновение в проёме двери уже торчала обеспокоенная голова Петра.

– Что случилось? – настороженно поинтересовался я, предчувствуя неладное.

– Коган… его люди… они уходят.

Без моего приказа?

Я быстрым шагом направился на улицу. Этот исход не мог быть простым бегством. За ним что-то скрывалось, и я был полон решимости выяснить причину…

От авторов:

На этом бесплатная часть длиной полтора тома, заканчивается. Спасибо что были с нами! Тем же кто решит пройти весь путь до конца, отдельное спасибо

Глава 13

Я быстрым шагом приближался к наскоро сворачивавшемуся лагерю. Солдаты сворачивали походные палатки и грузили деревянные нары в два военных грузовика. И за стороны за всем стоял и наблюдал Коган.

– Полковник, – окликнул я его, подходя.

Коган с выражением усталости и раздражения обернулся и посмотрел на меня.

– Что случилось? Почему вы сворачиваетесь? – продолжал я расспрашивать его, подходя уже вплотную.

– Приказ свыше, ваше сиятельство, – холодно ответил он. – Ситуация в стране накаляется. Нам приказано выдвигаться к границам, на юг.

– Как же наши договоренности? – уточнил я.

– Они в силе. Я прекрасно понимаю, насколько все критично здесь, но те, кто сидит рядом с императором, глупцы, которым плевать на настоящую безопасность государства.

– Что же, раз так, то можете распаковывать вещи и ставить обратно палатки. У меня есть связи во дворце. И я немедленно выезжаю в ближайший город, чтобы дозвониться до моего человека при императоре. Так что не торопитесь уезжать!

– Держите! – протянул мне громоский чёрный телефон полковник. – У нас здесь спутниковая связь. Дозвонитесь даже до покойника, – усмехнулся он.

Я кивнул и, взяв телефон из рук полковника, отошёл на несколько шагов, чтобы в спокойной обстановке набрать номер дочери его Величества. Не спроста же она оставила свой номер. Наверняка, для таких критических ситуаций.

Я набрал номер, прислушиваясь к долгим гудкам в трубке. Вдалеке полковник Коган, скрестив руки на груди, хмуро наблюдал за мной.

Наконец, на том конце линии послышался щелчок и спокойный, мелодичный женский голос:

– Алло? Слушаю вас.

– Ваше высочество, это князь Прохоров, – понизив голос, начал я. – Мы столкнулись с проблемой. Полк Когана получил приказ свернуть лагерь и выдвигаться к южным границам.

– Да, я вас узнала князь.

После на другом конце провода последовала короткая пауза.

– Я в курсе этого приказа, – ответила великая княгиня. Её голос прозвучал устало. – Военный совет настаивает на переброске сил к границе. Они считают угрозу там более реальной. Но я не уверена в их мотивах.

– Ваше высочество, если полк уйдёт, эти земли окажутся без подмоги. Все наши договорённости… проект…

– Я знаю, – она перебила меня, и в её голосе зазвучала сталь. – Приказ исходит от генерала Варшавского, моего двоюродного дядюшки. Он всегда был… чрезмерно осторожен. И, возможно, кем-то другим направляем. Полковник далеко от вас?

– В паре шагов.

– Отлично. Передайте ему трубку.

Я сделал знак Когану. Тот, с удивлением подняв бровь, медленно приблизился и взял у меня из рук телефон.

– Слушаюсь, ваше высочество, – произнёс он, вытянувшись по стойке «смирно», хотя она не могла этого видеть.

Я слышал лишь бормотание Когана: «Так точно», «Понимаю», «Будет исполнено». Его лицо из уставленного и раздражённого стало сосредоточенным и даже, показалось мне, немного обеспокоенным.

Наконец, он протянул телефон обратно мне.

– Ваше высочество желает снова говорить с вами.

– Я ещё не всё сказала, – её голос снова звучал в трубке. – Варшавский движется не один. За его спиной стоит клан Димитровых. Они давно метили на ваши земли и оказались крайне раздосадованы, когда не смогли их заполучить.

Что странно, ведь, как мне подсказывала старая память, эти земли никогда не считались лакомым кусочком.

– Что вы хотите этим сказать, ваше высочество? – хотя я прекрасно понимал «что», но хотел услышать это из её уст.

– Всеми правдами и неправдами они захотят захватить вас и подчинить. Будьте стойки и недопустите этого. Как только я смогу, я отправлю вам на помощь кого-нибудь. Удачи, Миша!

Связь прервалась. Я опустил трубку и посмотрел на полковника.

– Ну что, ваше сиятельство? – спросил он, глядя на закат. – Каковы ваши приказы? Мои люди разворачивают лагерь обратно.

– Приказы просты, полковник, – я повернулся к нему, глядя на начинающую суетиться солдатню. – Никого не впускать и не выпускать без моего личного одобрения.

Развернувшись на пятках, я твёрдым шагом двинулся к своему имению.

Пока я шёл обратно, мне вдруг вспомнился тот странный старик, которого мы с Петей повстречали в лесу. Слишком уж странным мне казалось его появление там, когда до ближайшей деревни было рукой подать. А, значит, он там был неспроста. И стоило завтра с утреца попроведать старика.

Я вернулся в кабинет с тяжелым предчувствием. Анна и Пётр ждали меня, стоя над разбросанными чертежами. По их лицам было видно, что они поняли: ситуация серьезнее, чем кажется.

– Что случилось? – сразу спросила Анна, ее взгляд был полон тревоги.

– Коган остается. Но это лишь отсрочка, – откинулся я на спинку стула. – У нас появились могущественные враги при дворе. Клан Димитровых. Кажется, наши земли внезапно стали кому-то очень нужны.

Пётр присвистнул.

– Димитровы? Но это… одни из самых влиятельных олигархов в империи. Что им нужно в нашей глуши?

– В том-то и вопрос, – провел я рукой по лицу, чувствуя накатившую усталость. – Завтра с утра мне нужно съездить в лес. Есть один старик… Он откуда-то взялся вблизи деревни и до сих пор ему удавалось как-то выживать одному.

Возможно, он знает что-то, что прольет свет на эту загадку.

– Один? – возмутилась Анна. – После всего, что здесь творилось? Это безумие!

– Я возьму с собой Петра и пару бойцов Когана, – успокоил я ее. – Но нам нужны глаза и уши здесь. Анна, я прошу тебя – будь начеку. Любой подозрительный человек, любая мелочь могут быть важны.

Она кивнула, ее лицо стало сосредоточенным и серьезным.

– Ваше сиятельство, неужели вы говорите о… – настороженно заговорил Петр.

– Да, о нём самом, – кивнул я. – Ты что-то о нём вспомнил?

Пётр насупился.

– Я порасспрашивал народ после той встречи. Многие не смогли вспомнить никакого старика, а вот наш плотник… Он сказал, что под эти описания подходит его друг-маг.

Я удивленно поднял бровь.

– И ты молчал? – грозно спросил я.

Пётр растерянно развел руками.

– Ваше сиятельство, я не был уверен… К тому же, плотник мог ошибиться.

Что же… Пётр одновременно оказывался прав и ошибался. Но теперь надо было идти и проверять все самостоятельно.

Следующее утро встретило нас прохладой и густым туманом, стелющимся по земле. Мы выдвинулись на рассвете – я, Пётр и два угрюмых, но невероятно бдительных солдата из людей Когана, сержанты Громов и Орлов. Лес стоял неестественно тихим, приглушённым белой пеленой. Даже скрип наших сапог по мокрой траве казался зловеще громким.

В таком лесу грех было не порубить пару бешеных. Зря я что ли брал свой клинок.

Мы шли молча, прислушиваясь к каждому шороху. Солдаты держали автоматы наготове, их глаза метались, выискивая угрозы в клубящемся мареве.

– Слишком тихо, – прошептал сержант Громов, и его дыхание превратилось в облачко пара. – Ни птиц, ни зверья. Как перед бурей.

– А вы, сержант, гляжу фильмы ужасов пересмотрели?

Он недовольно покосился на меня.

– Чувствую, словно сам оказался в одном из них.

В этом он был недалек от истины. Я тоже чувствовал, что за нами наблюдают. Я сжал рукоять клинка, чувствуя знакомую тяжесть и уверенность.

Внезапно Орлов, шедший в авангарде, резко поднял руку, сигнализируя остановиться. Он замер, вслушиваясь.

– Впереди движение, – бросил он через плечо, его голос был напряженным.

Но я заметил раньше смутный силуэт в молочной дымке и уже держал руку на мече.

Усилив зрение магией, я окончательно убедился в том, что на нас двигался мертвец.

Он шёл медленно и, по всей видимости, не замечал нас. А может в нём сохранились остатки разума и прежней памяти.

– Стой! Назовитесь! – скомандовал Орлов, поднимая автомат.

– Не горячись! – притормозил я его.

Мертвец мне не казался агрессивным. Возможно, от него удалось бы даже добиться пары слов. Он был одет в лохмотья, когда-то бывшие дорогим костюмом, а его движения напоминали неуверенную походку человека, вышедшего с очень сложного корпоратива.

Мертвец медленно повернул к нам свое лицо. Несмотря на его бледность, в нём виднелись аристократические черты.

– Гррр… пр-ра-к-тик… ум… – просипел он.

– Практикум? – переспросил Пётр, начиная бледнеть. – Он что, и после смерти курсы повышения квалификации посещает?

– Мне кажется, он сказал «практикант», – уточнил я, всматриваясь. – Похоже, это бывший ревизор или что-то в этом духе. Крепким парнем он оказался, раз все еще сохраняет остатки разума. Даже общаться с нами пытается.

В этот момент мертвец сделал резкое движение в нашу сторону и замахнулся на меня костлявой рукой.

Дальше всё произошло за секунды.

– Ваше сиятельство! – крикнул Громов, но было поздно.

Я уже выхватил свой клинок. Вместо того чтобы уворачиваться, я сделал шаг навстречу и плавным, почти элегантным движением провел лезвием по шее мертвеца.

Голова мертвеца с глухим стуком покатилась по мху, его тело замерло, пошатнулось и рухнуло наземь.

– Ну вот, – вздохнул я, протирая платком клинок. – Обезглавлен за несдачу налоговой отчетности. Печальная участь.

Орлов, не опуская автомата, подошел к телу и аккуратно пнул его ботинком.

– Так… А он точно один?

Как будто в ответ на его вопрос, из тумана послышался новый, на этот раз массовый, скрип и топот. Многочисленные силуэты начали проявляться в молочной пелене.

– Сержант, – сказал я, снова поднимая меч. – Похоже, вы были правы насчет фильма ужасов. Только это, судя по всему, не фильм, а целый сериал. И мы только что досмотрели вводную серию.

Пётр схватился за голову.

– Целая делегация! Видимо, пришли на собрание акционеров.

Туман наполнился десятками пар тусклых, горящих точек. Они двигались медленнее, чем их «практикант», но с пугающей синхронностью. Казалось, лес ожил, и это была не жизнь, а ее бледная, разлагающаяся пародия.

– Громов, Орлов! Огонь на поражение! – скомандовал я, занимая позицию. – Петр, не отходи далеко! Похоже, в этом лесу объявился целый «клуб по интересам». И их интересы, мягко говоря, не совпадают с нашими.

Со всех сторон на нас полезли с десяток оживших мертвецов.

Что ж… И не с таким количеством справлялись.

– Орлов, Громов, бейте по головам! – скомандовал я. – Петька, не лезь за зря в пекло.

Сам же я выдвинулся вперед, рубя головы и ноги мертвецам. Одни падали замертво, вторые продолжали пытаться ползти и ухватить меня за ляжку. В ответ получая отсеченные руки по локоть.

За моей спиной то и дело трещали очереди автоматов. Хотя точности им все же не хватало. Многие пули уходили в молоко.

– Берегись слева! – крикнул Пётр, и я на автомате сделал нырок, чувствуя, как костлявая рука с длинными ногтями рассекает воздух у моего виска.

Разворот, короткий удар – и кисть с разжатыми пальцами отлетела в сторону. Но мертвец, не обращая внимания на увечье, продолжил движение.

Сержант Орлов, прицелившись, уложил одного выстрелом в висок. Тот рухнул как подкошенный. Громов попытался повторить трюк, но его цель шла зигзагами, и пули лишь сорвали с плеча клочья гниющей ткани.

– Экономь патроны! Перезарядка! – рявкнул Орлов, и щёлкнул затвор его автомата.

В этот миг образовалась брешь. Двое мертвецов, пользуясь моментом, устремились на Громова. Я оттолкнулся от земли, кувыркнулся через плечо, приземлившись между сержантом и нападавшими. Два быстрых, как молния, удара – и две отрубленные головы с тупым стуком покатились по мху. Тела замерли и осели.

На секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием и последними судорогами поверженных. Туман по-прежнему клубился вокруг, скрывая, что таится дальше.

– Все целы? – выдохнул я, окидывая взглядом своих людей.

Пётр, бледный как полотно, кивнул, опираясь на колени. Громов, перезаряжая магазин, мрачно буркнул:

– Целы, ваше сиятельство. Но патронов не бесконечное количество.

– Может, вернёмся за подкреплением? – робко предложил Пётр.

– Нет времени, – покачал я головой и принялся собирать урожай с поверженных мертвецов. Выходило негусто. Всего-то с десяток цветов дурмана. Мне этого едва ли хватит на новый виток роста внутреннего резерва.

Наконец мы двинулись дальше. Туман начал понемногу расступаться перед нами и вскоре я заприметил тёмную фигуру, сидевшую у костра. Благодаря усиленному зрению, я сразу узнал в нём того самого старика, что мы уже встречали здесь.

Да и старик нас заприметил заранее, поскольку задолго до того, как мы приблизились к нему, он поднял взгляд и пристально посмотрел на нас. Мог бы так и не палиться, что напитал зрение магией.

– А, это вы, – заговорил он, подбрасывая деревяшку в костёр.

– Я не сомневался, что вы узнаете меня, – усмехнулся я. – Вы достаточно долго скрывались в лесу.

– Ничего ты не знаешь, Михаил Прохоров, – философски ответил старик.

– Я знаю, как вас зовут, Константин, а этого уже немало.

Старик Константин не изменился в лице, лишь уголки его губ дрогнули в подобии улыбки.