Текст книги "Родная земля (СИ)"

Автор книги: Валентин Власов

Соавторы: Виктор Ступников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 19

Я резко обернулся, отбрасывая усталость. Немиров и остальные замерли, хватая оружие.

В том месте, где исчез Борис, воздух заколебался, как над раскалённой плитой. Из ничего, из самой пустоты, сочилась чёрная субстанция. Она была гуще ночи, плотнее дыма и, казалось, пожирала сам свет вокруг себя. Она не растекалась, а собиралась в клубок, из которого и доносился тот самый вопль – звук рвущейся плоти, ломающейся воли и всепоглощающего голода.

«Громовержец». Или то, что от него осталось. Замок был сломан, но механизм продолжал работать, испуская на свободу свою суть.

– Назад! Все назад! – скомандовал я, но было уже поздно.

Чёрный клубок пульсировал и вытянулся в змеевидную струю. Она помчалась не к нам, а вдоль стенки карьера, где лежали тела убитых наёмников Бориса. Струя коснулась первого трупа. Плоть не обуглилась и не распалась – она просто… исчезла. Впиталась в черноту, которая на мгновение вспыхнула тусклым багровым светом и стала чуть плотнее.

– Мать честная… – прошептал кто-то из моих людей.

Оно кормилось. Восстанавливалось.

– Ваше сиятельство, что это?.. – Немиров стоял рядом, его лицо было землистым.

– Последствия неосторожности Бориса. И наша проблема теперь, – сквозь зубы пробормотал я, лихорадочно соображая. Уничтожить это силой? Только что я поглотил одну его форму, но это была сущность, привязанная к Борису. Теперь же, освободившись от сосуда, оно становилось чем-то другим – более диким, более голодным, менее предсказуемым. Я мог попытаться снова его в себя вобрать, но риск был слишком велик. Вдруг на этот раз переварить не удастся?

Пока я колебался, существо, поглотив ещё несколько тел, изменилось. Оно сжалось в тугой, плотный шар, размером с человеческую голову, и… затихло. Вопли прекратились. Оно просто висело в полуметре от земли, беззвучное и идеально чёрное, словно дыра в реальности.

Тишина стала ещё зловещее.

– Оно… ушло? – осторожно спросил один из бойцов.

В ответ чёрный шар содрогнулся. Из его поверхности выросло нечто, напоминающее щупальце, и метнулось к стене карьера. Но не к трупу, а к обнажённому камню. Камень не исчез. Он потемнел, покрылся инеем, и от него потянулся тонкий, едва видимый парок энергии в сторону шара. Шар поглотил и это.

Шар начал медленно, почти лениво плыть в нашу сторону. Он не излучал угрозы, как раньше. Теперь он был просто… голоден. И мы были ближайшим перекусом.

– Огонь! – крикнул Немиров.

Несколько человек, не раздумывая, выстрелили из ружей. Пули, достигнув чёрной сферы, не отскочили и не пробили её. Они вошли в неё, как в густой мёд, и бесследно исчезли. Сфера на миг ярко вспыхнула, и её размер увеличился на ладонь.

– Прекратить! – рявкнул я. – Оно поглощает кинетическую энергию! Не стрелять!

Сфера плыла к нам, неумолимо, как лавина. Она начала издавать новый звук – низкое, монотонное гудение, от которого закладывало уши и слезились глаза. Это был гул самой пустоты, зов небытия.

Отступать было некуда. Позади – узкий выход из карьера, мы бы не успели. Остановить это привычными методами было невозможно.

Оставался один вариант. Отчаянный, безумный, но другого не было.

– Немиров! Уводи людей! Бегите что есть сил и не оглядывайтесь!

– Но вы?..

– Я его задержу!

Я шагнул навстречу плывущему шару, сконцентрировав всю свою волю. Я не стал пытаться атаковать или поглотить его. Вместо этого я начал строить. Не барьер, не стену – они были бы мгновенно съедены. Я начал создавать лабиринт.

Пространство вокруг шара заколебалось. Воздух сгустился, стал вязким, непрозрачным. Я искажал реальность, закручивая её в бесконечную спираль, создавая ловушку без выхода, где каждый сантиметр пути был бы бесконечно длинным. Я вкладывал в эту конструкцию не грубую силу, которую оно могло съесть, а сложность, информацию, математическую бессмысленность.

Шар, достигнув границы искажения, замедлился. Его гудение изменило тональность, в нём появились ноты недоумения. Оно попыталось поглотить лабиринт, но не могло найти точку приложения – лабиринт не был энергией, он был идеей, насильно впечатанной в реальность. Чёрная сфера замерла на месте, её поверхность заструилась, пытаясь анализировать и переварить абстракцию.

Пот с ручьями стекал с моего лица. Держать эту конструкцию было невыносимо тяжело. Мои руки дрожали, из носа потекла кровь. Это была битва не на силу, а на выносливость. Я должен был продержаться, пока мои люди не уйдут, и надеяться, что существо либо устанет искать выход, либо… смирится.

Вдруг гудение прекратилось. Сфера на мгновение сжалась, а затем из неё вырвался тонкий, как игла, луч чёрного света. Он не стремился ко мне. Он ушёл вверх, в свинцовое небо, пронзив его, и исчез.

А следом, беззвучно, исчез и сам шар. Он не рассыпался, не схлопнулся. Он просто перестал существовать в этом месте.

Моё искажённое пространство рухнуло, не выдержав собственного веса. Сила отдачи швырнула меня на землю. Я лежал на мёрзлом гравии, тяжело дыша, и смотрел в небо. Туда, где оно ушло.

Оно не было уничтожено. Оно просто нашло другой путь. Более лёгкую добычу.

Над карьером, в разрыве туч, на секунду показалась одинокая птица. И тут же, без всякого звука, она превратилась в облачко пыли, которое тут же рассеялось в воздухе.

Оно было на свободе. И теперь ему не нужен был сосуд. Оно училось охотиться самому.

Немиров, не добежав до выхода, вернулся ко мне. Он молча помог мне подняться.

– Улетело? – хрипло спросил он.

– Улетело, – я вытерл кровь с губ. – И теперь мы все в большой жопе.

Опираясь на его плечо, я побрёл к выходу. Битва была выиграна. Враг повержен. Но война… война только начиналась. И враг в этой войне был не из тех, кого можно испугать силой или обмануть хитростью.

Он был голодом. И мир вокруг был для него накрытым столом.

Мы вышли из карьера. Мои люди стояли кучкой, испуганные и подавленные. Они видели финал. Они понимали.

– Никто не должен узнать, что здесь произошло, – тихо, но чётко сказал я, окидывая их взглядом. – Никто. Ни слова о чёрной сфере. О том, что случилось с Велеславским. Говорите, что он погиб в честном поединке. Понятно?

Они закивали, в их глазах читался страх, но и решимость.

– А что теперь будет, ваше сиятельство? – спросил молодой боец, почти мальчик.

Я посмотрел на него, потом на серое, низкое небо. Где-то там летела пустота, несущая гибель всему живому.

– Теперь, – сказал я, – мы готовимся. И мы ищем способ запереть эту дверь навсегда. Пока не поздно.

Мы двинулись в сторону усадьбы. Я шёл, чувствуя на себе тяжесть их взглядов. Тяжесть ответственности. И холодный, безжизненный след, оставленный в мире тем, что я сегодня выпустил.

Голод всегда возвращается. И следующая его трапеза будет куда масштабнее.

* * *

По возвращению в усадьбу меня первой встретила Маша, держа в руках какое-то письмо. И, судя по её растерянному виду, что-то или кто-то успел огорчить сестру.

Хотя, с другой стороны, она любила навести драмы на ровном месте, так что с выводами я не спешил и молча взял письмо из её рук.

Быстро пробежав по его содержимому глазами, я в голос рассмеялся. Кажется, Юлославские очень сильно обиделись на нас и наушничали кому-то, чтобы наш завод по очистке дурмана прикрыли. Но я знал, что так будет и перестраховался заранее.

Смех мой прозвучал резко и неуместно в тишине прихожей, отдаваясь эхом от высоких потолков. Маша смотрела на меня с испугом, не понимая, как можно смеяться над официальным предписанием о приостановке деятельности завода – основы нашего благополучия.

– Миша, да ты в своём уме? – выдохнула она, когда я откинул голову. – Они хотят закрыть наш завод! Это же катастрофа!

– Катастрофа? – я перестал смеяться, но усмешка так и осталась на моих губах. Я развернул листок и протянул его ей. – Внимательно посмотри, кто подписал этот шедевр бюрократического творчества.

Она взяла бумагу, её пальцы дрожали. «На основании предписания комитета по контролю за оборотом стратегических ресурсов, за номером 447-Б… Подпись: Вице-канцлер И. С. Воронцов».

– Воронцов? – Маша подняла на меня растерянный взгляд. – Но это же…

– Старый должник нашего отца, – кивнул я. – Человек, который в своё время не вернул папе крупную сумму, проиграв её в карты. Долг был оформлен распиской, которую отец, по своей наивности, не стал оглашать. А я… я её нашёл в его старых бумагах. И пару недель назад отправил копию господину Воронцову с очень тёплым, дружеским письмом, где напомнил о старой дружбе и о том, как важно в наше время поддерживать друг друга.

Маша медпенно опустила руку с письмом. Понимание загоралось в её глазах.

– И ты думаешь, он… передумает?

– Он уже передумал, – я повернулся и направился в кабинет, скидывая с плеч промёрзший плащ. – Это предписание – его последняя попытка сохранить лицо, показать, что он что-то решает. Оно пришло с обычным нарочным, а не с официальной почтой. Через час придёт второе письмо. Личное. С извинениями и разъяснением, что произошла «небольшая административная ошибка».

Я не ошибся. Не успел я допить первую чашку чая, растягиваясь в кресле у камина и пытаясь прогнать остаточную дрожь после карьера, как Иван доложил о новом гонце. На этот раз – в ливрее канцелярии. Письмо было запечатано личной печатью Воронцова. В нём вице-канцлер многословно извинялся за «недоразумение», вызванным «некомпетентностью низшего клерка», и заверял, что вопрос с заводом уже улажен, а его «доброе имя» и репутация нашей семьи для него дороже сиюминутных формальностей.

Я бросил письмо в огонь рядом с первым. Печать воска вспыхнула ярким синим пламенем.

– Вот и всё, – проворчал я. – Мелкие пакости. Пока Чебек и ему подобные плетут паутины, а из-за угла выглядывают твари пострашнее Велеславского, мне приходится размениваться на таких вот Воронцовых.

Дверь кабинета приоткрылась, и на пороге возникла Анна. На этот раз на её лице не было и тени игривости. Она была сосредоточена и серьезно.

– Я слышала, вы вернулись, – сказала она, закрывая за собой дверь. Её взгляд скользнул по моей фигуре, будто ища раны. – И я слышала шепотки. О карьере. Немиров выглядит так, будто видел саму смерть.

– Он был недалёк от истины, – мрачно ответил я, жестом приглашая её сесть. – Борис мёртв. Но это не конец.

Я вкратце, без лишних эмоций, рассказал ей о том, что произошло. О превращении Бориса, о чёрной сфере, о её побеге. Анна слушала, не перебивая, её лицо становилось всё бледнее. От прежней её усмешливой мордашки не осталось и следа.

– Надеюсь, вы отловите эту тварь до нашей свадьбы, – строго поинтересовалась Анна.

Я резко обернулся к Анне. Её слова, произнесенные с такой ледяной невозмутимостью, на мгновение выбили меня из мрачных раздумий.

В её глазах читалась не шутка, а стальная решимость. Весть о смерти Бориса и появлении нового чудовища не испугала её, а лишь утвердила в намерении связать свою судьбу с моей. В этом безумии была своя, зловещая логика.

– Можете в этом не сомневаться, – спокойно ответил я, держа план в голове по отлову той твари, что вырвалась из груди Велеславского.

Я не сомневался, что вырвавшийся шар скоро обретет форму гуманоида,и мы столкнемся с ним на поле боя.

Дверь кабинета закрылась за Анной, оставив в воздухе напряжение неразрешённого спора. Её решимость была похвальна, но слепа. Она видела в надвигающейся угрозе лишь досадную помеху на пути к браку, к укреплению своего положения. Она не понимала, что если эта «помеха» не будет уничтожена, то брака, положения, да и самого мира, каким они его знали, не станет.

Я остался один. Гул в ушах от столкновения с существом постепенно стих, сменившись навязчивой, похожей на звон тишиной. Я подошёл к окну. За стёклами медленно опускались сумерки, окрашивая снега усадьбы в синеватые тона. Где-то там, в этом охлаждающемся мире, летела частица абсолютного Ничто, учащаяся потреблять плоть, камень, энергию, саму реальность.

Мысль о том, что оно обретёт форму, стала во мне не предположением, а уверенностью. Хаос стремится к порядку, голод – к эффективности. Безформенная сфера была подобна младенцу, тычущемуся в мир щупальцами. Но младенцы растут. А голодные младенцы – растут быстро.

«Громовержец» был сломан, но его суть, его ядро, было живо. И оно искало новый сосуд. Не привязанный к душе одного человека, как у Бориса, а более универсальный. Более прочный. Оно создаст себе тело. И это тело будет идеальной машиной для убийства и поглощения.

Мне нужно было думать. Действовать. Готовиться.

Первым делом – информация. Я приказал Немирову мобилизовать всех наших агентов, всех информаторов, всех «уши» и «глаза», что были в нашем распоряжении. Задача была одна: искать аномалии. Внезапные исчезновения людей и животных целыми стаями. Области выжженной, но не обугленной земли. Странные болезни, при которых жертвы словно высыхали изнутри. Сообщения о чёрных, беззвучных призраках.

Второе – укрепление. Я вызвал к себе управляющего и старого инженера, отвечавшего за оборону усадьбы. Мы провели ночь за чертежами. Я приказал установить по периметру новые прожекторы, работающие на кристаллических батареях, – их холодный, направленный свет, возможно, был бы менее «вкусным» для существа, пожирающего энергию. Я распорядился о создании хранилищ с сырой рудой и гранитом – инертная материя, лишённая жизни, могла стать менее привлекательной мишенью или, на худой конец, временным барьером.

Но я понимал: сталь и камень не остановят то, что пожирает саму ткань мира. Нужно было оружие иного порядка.

Я закрылся в библиотеке, в той самой, где когда-то нашёл дневники предка, столкнувшегося с «Громовержцем». Я лихорадочно перебирал фолианты, искал любые упоминания о сущностях извне, о поглотителях, о войнах с пустотой. Большинство текстов были туманными аллегориями или откровенным бредом. Но в одном из трактатов по алхимической герменевтике я нашёл любопытный пассаж:

«…Ибо Голод, что пришёл из Межмирьев, не есть сила, но отсутствие оной. Он не творит, но вбирает. Не живёт, но отрицает жизнь. Противопоставить ему можно лишь творение, утверждение, сложность, кою он не в силах упростить и сожрать. Как вода не может утолить жажду огня, но лишь расплескаться впустую, так и пустота не может поглотить иной порядок, коий противоречит её природе».

«Иной порядок». «Сложность». Лабиринт, который я создал в карьере, ненадолго остановил его. Я был на правильном пути. Но мне нужна была не временная мера, а постоянная ловушка. Или оружие.

Мысль пришла мучительная и опасная. Если я однажды смог поглотить часть сущности «Громовержца», связанную с Борисом… смогу ли я сделать это снова? С его основной, свободной частью? Но риск был слишком велик. Тогда я едва справился, и то потому, что это был всего лишь «осколок». Теперь же я имел дело с ядром. Попытка вобрать его в себя могла закончиться тем, что я сам стану его новым сосудом.

Нужен был иной способ. Не поглощение, а переработка. Не уничтожение – его невозможно уничтожить, ибо это сама пустота, – а трансформация. Заключение.

Я вспомнил о заводе. Очистка дурмана была сложным процессом, основанным на тонком балансе химических реакций и энергетических резонансов. Что, если создать не физическую ловушку, а энерго-информационную? Матрицу, постоянно генерирующую бесконечно сложный, самоусложняющийся код, который существо будет вынуждено вечно анализировать и «переваривать», не в силах поглотить до конца? Вечный лабиринт для вечного голода.

Эта идея захватила меня. Я набросал первые схемы, смешав принципы алхимии, кристаллографии и той самой искажённой магии пространства, что я использовал в карьере. Это была безумная авантюра. Но другой у меня не было.

Прошла неделя. Было глубоко за полночь, когда в кабинет, не постучав, вошёл Немиров. Его лицо было серым от усталости, но в глазах горел тревожный огонёк.

– Ваше сиятельство. Нашли.

Я отложил ручку.

– Что именно?

– В деревне Заречье, в сорока верстах отсюда. Три дня назад пропала отара овец. Все до одной. Пастуха нашли… высохшим. Как будто из него выпили все соки. А вчера ночью местный кузнец, мужик трезвый и крепкий, поклялся, что видел в тумане «чёрного дьявола на двух ногах, ростом с сосну». Описал нечто с длинными руками и горящими углями вместо глаз.

Моё сердце ёкнуло. Оно росло. И уже обрело форму.

– Собирайте отряд, – тихо сказал я, поднимаясь.

Глава 20

– Ну, здравствуй, Чебек.

Мое появление у него в кабинете без стука и предупреждения повергло его в шок. В глазах отразился животный ужас, а рот невольно приоткрылся, как у рыбы выброшенной на берег и жадно пытавшейся захватить воздух.

– Сиди, не вставай, – язвительно произнёс я и сам сел на стул напротив. – Неужели ты думал, что я не узнаю…что твои щупальца дотянулись и до меня? – Я неторопливо снял перчатки. – Ты работаешь скальпелем, Чебек. А скальпель, если им неумело орудовать, оставляет очень характерные, тонкие порезы.

Чебек не двигался. Его «высокоточный станок» сознания, должно быть, лихорадочно перебирал варианты, ища хоть малейшую лазейку, хоть какую-то ошибку в собственных расчетах. Он не нашел её.

– Князь Прохоров, – наконец выдавил он. Его голос был ровным, но я уловил в нём микроскопическую дрожь. – Это неожиданный визит. И, осмелюсь предположить, нарушающий все протоколы.

– Протоколы существуют для игр людей, Чебек. А мы с тобой, как я понял, играем в нечто большее. – Я обвёл взглядом его кабинет – пергаменты, хронограф, аскетичную обстановку. – Ты позволил Велеславскому украсть ключ. Более того, ты ему его подсунул. Через того самого «безмолвного слугу». Ты знал, что Борис, с его маниакальной жаждой власти и обидой на меня, не удержится и сломает замок. Ты использовал его как таран, чтобы пробить брешь в стене, за которой скрывалось нечто, что интересует тебя.

Чебек медленно выдохнул. Паника в его глазах угасла, сменившись холодным, почти машинным принятием. Его разум смирился с провалом и перешёл к анализу ущерба.

– Вы недооцениваете масштабы, князь, – тихо сказал он. – Велеславский был… расходным материалом. Переменной в уравнении. Как и вы, впрочем.

– Я польщён, – я усмехнулся. – Но твой план дал сбой. Ты рассчитывал, что «Громовержец», вырвавшись, создаст хаос, который ты направишь в нужное русло. Но ты не учёл одного – его аппетита. Он не просто сила, Чебек. Он – антитеза. Он пожирает сам порядок, саму сложность, на которой строится твоя власть. Ты выпустил в мир огонь, который сожрёт и твою карту, и тебя самого.

– Хаос – это тоже инструмент, – парировал Чебек. Его пальцы непроизвольно постучали по столу. – Управляемый хаос – самое мощное оружие. Да, существо вышло из-под контроля. Но это не означает, что его нельзя перенаправить. Сейчас оно подобно лесному пожару. Но даже пожар можно использовать, чтобы выжечь поле для новой посева.

– Пока оно не сожрало самого поджигателя.

Впервые за всю нашу беседу на лице Чебека появилось нечто, похожее на человеческую эмоцию – лёгкое удивление, смешанное с интересом.

– Вы мне угрожаете, князь?

– А что, вам уже пора сменить исподнее?

Лицо Чебека искривилось в гневе. Так с ним ещё никто не смел разговаривать. Но мне было плевать. Он хотел извести меня, уничтожить, воспользовавшись старыми грехами самодура Прохорова. Только его место уже давно занял другой человек, о чем никак не подозревал Чебек, все еще играя в игры с, как ему казалось, глупым мальчишкой.

– Вы пришли в мой дом, прошли незамеченным охраной, а теперь ещё и хамите⁉ Вы так уверены в своей непогрешимости, Прохоров? Вы окружены тысячей моих бравых бойцов. Я уже нажал кнопку экстренного реагирования и через несколько секунд вы будете молить о том, чтобы вас помиловали.

– Хорошо, я не против подождать, – я с деловым видом перекинул ногу на ногу и положил сумку, висевшую у меня на плече, на стол.

– Что это? – с отвращением спросил Чебек.

– Узнаете в конце нашего разговора.

– Тогда вам следует поторопиться, – усмехнулся он. – Ведь, если вы рассчитываете на помилование, то даже не мечтайте. Я убью вас, как шавку, без суда и следствия.

Чебека так возбуждала эта мысль, что он аж невольно брызнул слюной. Грязный извращенец!

– Смелое заявление…– иронично похвалил я собеседника. – Смелое заявление для человека, который не переживёт сегодняшний вечер.

– Что за чушь вы несете⁉ – Чебек пытался сохранить хладнокровие. Вот только все никак не пришедшая подмога начинала намекать ему, что здесь что-то не так, и не таким уж незамеченным я прошёл в его кабинет.

– Кажется, до вас начал доходить смысл моих слов? – ухмыльнулся я, с интересом наблюдая, а что предпримет мой враг дальше, как начнет ещё изворачиться на сковороде.

– Вы подлый человек, княже, – его голос стал более ровным. Видимо, он уже понял, что его ожидает и смирился с этой судьбой.

– И это вы заявляете мне после того, как хотели угрожать якобы моему сыну? Вы хотя бы источники свои проверяли. А то верите всякой жёлтой прессе. Мне потом приходится сдавать тесты на ДНК, чтобы доказать, что я не верблюд.

– А вы хорош.

Признание своего превосходства из уст врага всегда самое сладкое. Совру, если скажу, что мне не польстило.

– Что вы сделали с моими людьми? – поинтересовался Чебек, окончательно поняв, что подмоги ждать не откуда.

– Ни один из них не пострадал, если вы об этом. Ни к кому из них у меня нет претензий. Они всего лишь пешки в ваших руках. А кто в своём уме будет винить шахматные фигуры в том, что они рубят другие фигуры? Все смотрят всегда на игрока по ту сторону шахматной доски. Но ваша ошибка не в том, что вы ошиблись в каком-то ходе, ваша ошибка в том, что вы вообще сели играть со мной за одну доску.

– Красивые, но пустые слова. Вы, молодежь, слишком любите пафос. Мы такими вас точно не воспитывали.

Знал бы ты мою нянечку. То была не женщина, а скала. Вот, кто меня по-настоящему воспитал. Её боялись, даже мужчины. Настоящая гром-баба была.

– Оставим эти пустые размышления. Я сюда пришёл не за тем. Мне нужна информация, помимо, конечно, твоей головы.

– Информация? – он машинально потер рукой шею. Видимо, мои слова не обрадовали его. Но на что он вообще рассчитывал, выходя войной на меня? На белый флаг? На милость?

– Вы не ослышались, – подтвердил я. – Всё, что у тебя есть о «Громовержце». Не легенды и намёки, а факты. Отчёты о предыдущих попытках его использования.

Я видел, как в его глазах борются холодный расчёт и инстинкт самосохранения. Но он был загнан в угол, чего его свободолюбивая натура никак не хотела признавать.

– «Громовержец» – это не имя, а кодовое обозначение, – медленно начал он, принимая собственную судьбу. Ведь нам обоим было понятно, что этот разговор для него был последним и исповедь в конце не самая плохая перспектива. – Данное нашими… предшественниками. Это не оружие и не артефакт. Это побочный продукт попытки создать вечный двигатель, основанный на принципе извлечения энергии из ничто.

– Из ничто нельзя извлечь энергию, – заметил я. – Можно лишь вскрыть дверь туда, где её нет. И выпустить это «нет» наружу.

Они думали, что сумели открыть дверь в ничто, а на деле пробили брешь в несколько миров, включая мой. Теперь хоть понятно, откуда у этого безобразия ноги росли.

– Именно, – кивнул Чебек. – Проект был закрыт, установка – законсервирована и запечатана тем самым ключом. Ключ был не просто замком. Он был стабилизатором, поддерживающим хрупкое равновесие между миром и… той пустотой, что за его пределами. Велеславский этот стабилизатор сломал.

Если бы там была только пустота… но Чебек не мог знать истинного масштаба последствий собственных поступков. Он, как и все здесь, видимо, считали, что всего лишь играют с пустотой, пытаются создать голубую мечту человечества о неисчерпаемом источнике бесплатной энергии.

– Где находится установка? Исходная точка?

– В старой шахте, в Уральских горах. Там, куда отбыл брат Велеславского, Владимир, по моей же наводке, чтобы «обезвредить» последствия. – На губах Чебека появилась тонкая, безрадостная улыбка. – Ещё одна переменная в уравнении. Владимир должен был стать новым, более управляемым сосудом, пока вы разбирались с Борисом.

Всё сходилось. Пока я бился с одним Велеславским, другой уже был на пути к источнику силы, чтобы подчинить её себе по указанию Чебека.

– Теперь Владимир – либо мёртв, либо стал тем, с чем не сможет справиться, – заключил я. – У тебя есть координаты?

– Есть, но зачем мертвецу раскрывать перед палачом все карты? – устало усмехнулся он, глядя на меня потухшим взором.

– Разве тебе не хочется очистить душу перед смертью?

– За что? – усмехнулся он. – За то, что я посодействовал мечтам человечества? Мы всего лишь хотели получить чистую энергию.

– А пробили брешь в нескольких мирах, – угрюмо заключил я.

– Каких мирах? О чём ты говоришь? – всполошился Чебек. Кажется, он действительно видел себя спасителем человечества, а не его палачом.

– А я всегда считал, что ты умнее, – горько усмехнулся я. – Даже начал было видеть в тебе равного себе соперника, но на проверку ты оказался старым бараном, считающим, что он творит добро, а на деле сеющим хаос и разрушения.

– Да что ты такое несешь, щенок! – вспылил Чебек и аж подорвался со стула. Его лицо налилось краской, раздулось от напряжения, а на лбу проступила венка.

– Тебе лучше сесть, Чебек, – я невозмутимо указал ему махами рукой на его место. – Будет обидно, если мой подарок тебе окажется нераскрытым из-за твоего слабого сердца.

Чебек с настороженностью взглянул на сумку, которая лежала на столе. Раньше он её игнорировал, а теперь не мог отвести взгляд.

– Скоро узнаешь, – хладнокровно заверил я. – Прежде мне нужны координаты.

– Какие координаты? – растерянно переспросил он.

– Либо у тебя память, как у рыбки, либо ты прекрасно отыгрываешь дурака, Чебек. Где находится исходная точка установки, которая пронзила несколько миров одним своим существованием.

– Это какой-то бред, – он нервно усмехнулся, опускаясь обратно в кресло и нервно косясь на мою сумку. Чебек, наверняка, гадал что там могло быть скрыто и почему это я назвал подарком ему. – Не могли мы…

– Могли, – спокойно парировал я. – Посмотри мне в глаза и ответь: разве мог тот Прохоров, которого ты, возможно, знал, так переиграть тебя?

– Но ты… да не… бред какой-то! – отмахнулся Чебек, нервно хихикая.

– Я твой личный призрак прошлого Рождества. Если у тебя все ещё остались сомнения относительно серьёзности моих намерений, то я все же покажу, что приготовил для тебя.

Я достал из сумку небольшую чёрную коробочку. Очень увесистую.

– И что там? – насторожился Чебек.

– Твоя смерть, – без всяких шуток ответил я с абсолютно непроницаемым выражением лица.

Чебек тяжело взглотнул, с тревогой наблюдая за коробкой.

– Значит, это все не шутки, – поджав губы, задумчиво заключил он. – И ты меня действительно убьешь сегодня? За все, что я натворил?

– У тебя же есть особый дар предсказывать будущее, так воспользуйся им.

Чебек не желал этого делать. Он не хотел знать, как умрёт. Он только и делал, что продолжал сверлить пустым безжизненным взглядом меня. На что он рассчитывал? На то, что ему все же удастся выйти отсюда живым? Если бы он прибегнул к своему собственному дару, то давно понял бы, что у него остался единственный вариант. Других нет.

– Что ты хочешь, чтобы я там увидел? – холодно поинтересовался он. – Свою смерть? Или надежду?

– У меня кончается терпение, Чебек. Напиши координаты и разойдемся. Ты в мир иной, а я подчищать то, что ты натворил.

– Ты знаешь, что там… после смерти?

– Я не могу говорить за всех умерших, но я попал сюда, как видишь, – я ободряюще улыбнулся, ведь всегда считал, что смерть – не предел. И, по крайней мере, со мной именно так и получилось.

– А кем ты был в прошлой жизни? – смягчился Чебек, понимая, что конец его неизбежен и настанет здесь. А потому ему хотелось наговориться перед смертью. Но, как говорится, перед смертью не надышишься.

– Простым инженером, которому пришлось взять все в свои руки и спасти мир от того, что выпустили вы на волю, – мне было приятно поделиться этими воспоминаниями с кем-то ещё. – А теперь напиши координаты, – я взял лист с ручкой со стола Чебека и придвинул ближе к нему.

Чебек молча взял их и каллиграфическим почерком вывел несколько цифр. После протянул листок мне.

– Это местоположение шахты. Всё, что у меня есть. – Он посмотрел на меня с холодным, безжизненным любопытством. – Что вы намерены делать, князь? Вы не сможете уничтожить его.

– Ты заблуждаешься, Чебек. Неужели ты не слушал мою историю? Что, прикидывал, куда занесет тебя после смерти?

– Значит, у себя вы его все же уничтожили?

Я кивнул.

– Но как? – поразился Чебек.

– Сила и разум, – усмехнулся я, показывая поочерёдно два кулака.

– Значит, вы спасете этот мир тоже? – с надеждой поинтересовался он.

– И много-много миров ещё. Если быть точным, то все, которые вы волей-неволей заразили.

Чебек улыбнулся впервые за весь наш разговор, а по его щеке прокатилась скупая мужская слеза. Но разжалобить ему меня не удалось. Вряд ли Чебек на моём месте стал бы жалеть меня.

Его слабость на пороге смерти скорее раздражала и давала понять, что, на самом деле, я воевал со слабым врагом. Ведь жестокость удел слабых.

– На этом всё? – с надеждой поинтересовался Чебек.

Да он с каждой минутой размякал все сильнее. И это раздражало. Достойный враг на моих глазах превращался в сопливую девчонку, которая ещё немного и упадет мне в ноги, прося о помиловании. Вот только помилования не будет. Ведь дай таким людям второй шанс, как они нанесут подлый удар в спину.

– Нет, мне необходимо, чтобы вы стерли всякий компромат на меня и мою семью.

В глазах Чебека блеснул огонь ярости, но тут же потух. Он покорно открыл ноутбук и планомерно стал стирать один файл за одним прямо на моих глазах.

– Теперь вы довольны? – холодно произнёс он.

– Нет, вы доставили большие неприятности мне и моей семье. Я уж умолчу о нескольких мирах, что вы уничтожили или поставили на грань уничтожения. И в виде компенсации вы отдадите половину своего состояния мне. Заметьте, не все, а только половину.

– Какое благородство! – ехидно воскликнул Чебек. Его самолюбие хоть и было уязвлено, но он желал сохранить остатки благородства.

– Именно благородство, – невозмутимо подтвердил я. – Я знаю, что у вас ещё осталась родня на содержании и не хотелось бы его ввергать в бедность и разорение, как вы когда-то поступили с моей семьёй.

Чебек опять полез в свой компьютер. После нескольких нехитрых махинаций он развернул ко мне экран и показал несколько траншей на мои счета и удостоверенные электронной подписью бумаги о том, что после его смерти половина имущества должна отойти мне.