Текст книги "Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером"

Автор книги: Валентин Томин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

ОТЧЕТ ГЕРМАНА

«3 марта 1945 г.

Начальнику управления

СМЕРШ НКО СССР Комиссару

госбезопасности 2-го ранга

тов. Абакумову

Направляю для вашего ознакомления нижепоименованные материалы на бывшего агента Венцеля И. (псевдоним Герман), арестованного 6 июня 1942 г.^{13}  органами гестапо и бежавшего из тюрьмы 18 ноября 1942 г.

1) Справка-характеристика – на 3 листах;

2) Доклад Германа – на 58 стр.;

3) Список всех участвовавших при допросах гестаповцев – на 5 листах. Приложение: упомянутое только адресату.

Начальник Главного разведывательного управления Красной Армии генерал-лейтенант Ильичев».

Этот документ был обнаружен мною в архивном деле немецкого антифашиста Иоганна Венцеля, хранящемся в архиве Главного разведывательного управления Генштаба. На стандартной картонной папке было написано: «Хранить вечно. Архивный № 12619. Дело 5. Начато 8.03.1938 г. Окончено 12.10.1946 г.».

Я познакомился с делом Германа в феврале 1990 г., когда готовил книгу Леопольда Треппера «Большая игра» к изданию на русском языке. В течение нескольких дней, что я работал в архиве, мне удалось почти полностью переписать все документы, хранящиеся в архивной папке, и, конечно, весь отчет Венцеля руководству Разведупра о своей деятельности, который он начал в Париже, а закончил в Москве в начале 1945 г.

В анкете, заполненной им собственноручно 8 марта 1938 г., Венцель говорит о себе очень лаконично:

«Родился в г. Нидау – Данциг 9 марта 1902 г. Отец умер в 1920 г. Мать – Регина Венцель (80 лет) – в Данциге. Братья – Мартин, Альберт, Герман – рабочие. Двое в Германии, один в Данциге. Сестры Анна, Елена, домработница и повариха». Более подробно рассказывается о нем в справке-характеристике, написанной сотрудниками Разведупра в марте 1945 г.:

«Родился в семье сельскохозяйственного рабочего в марте 1902 г. В маленьком городке Нидау, в районе Данцига. По национальности – немец, гражданства не имеет.

С 1909 г. по 1917 г. посещал сельскую школу, затем был до 1920 г. учеником слесаря и кузнеца и по окончании ученичества переехал в город Эссен – Рурская область, где поступил сначала на работу в угольные шахты, а затем на заводы Круппа. Проработал в Эссене на разных предприятиях до 1923 г. С 1923 г. по 1925 г. работал в ремонтных мастерских Рурской области и в 1925 г. переехал на работу в Берлин, где работает по 1930 г. в различных фирмах по монтажу...

С мая 1921 г. был членом комсомола Германии, в феврале 1923 г. вступил в члены КП Германии... На работу по линии Военной разведки был взят в 1934 г. в Рейнской области...

В конце марта 1938 г. Венцель выехал в Бельгию и Голландию с задачей установления радиосвязи этих стран, появления источников в Германии (включались две короткие поездки в Германию) и подготовки радистов для Центра.

В период с марта 1938 г. по июнь 1941 г. Венцель вербует и готовит радиста в Голландии, организует там квартиру-явку и налаживает связь через границу между Голландией и Бельгией. В Бельгии Венцель организует рацию и связывается с Москвой, сам обучает и связывает с Москвой радистов для Отто (Треппер) и Кента (Гуревич). Посланному в Бельгию в 1939 г. советскому нелегалу Паскалю (Ефремов) Венцель оказывает помощь в легализации и работе...

Подлинник подписали: полковник Леонтьев, майор Полякова».

Вспомним события тех лет. Вторая мировая война в разгаре. Германский вермахт оккупировал почти всю Европу и готовится для молниеносного прыжка на Восток. Гитлеровские армии вторгаются на территорию СССР. Проигнорированы все предупреждения советской разведки, и все же бойцы «тайного фронта» не складывают руки, продолжают свою работу.

Иоганн Венцель сообщает в московский Центр сведения, собранные его товарищами. Собранные по крупицам, они дадут аналитикам Разведупра общую картину в бельгийском тылу германских войск.

Здесь приведу лишь некоторые из них.

«Расшифрованная телеграмма вх. № 12174 – из Брюсселя.

4 часа 22 мин. 10 июля 1941 г. По радио. В одиннадцати старых фортах Антверпена помещается сейчас центральный склад боеприпасов на 50 ООО

тонн амуниции. Часто проводятся новые асфальтовые дороги к этим фортам. Бельгийцы работают там днями от 6 до 19 часов. Зенитная оборона там слабее, чем в антверпенском порту.

№ 7. Герман.

Брюссель, 21 июля 1941 г. Отвечаю на задание.

Тыл и промышленные центры Бельгии и Голландии почти не бомбардировались. Побережье и порты подвергаются частым и сильным бомбардировкам, некоторые почти целиком выведены из строя. Информация о бомбардировках англичан в Германии следует.

№ 10. Герман.

Брюссель, 18 августа 1941 г.

Заводы автомобильных частей в Бельгии в июне ос-. тановились из-за отсутствия хромникеля, теперь они делают части из заменителей, которые дают очень много брака.

Двухтонные грузовики типа Ситроен, которые готовились для Восточного фронта, из-за этого остались на месте.

№ 14. Герман.

Разгром радиоквартиры Кента на ул. Атребат, 101, в декабре 1941 г., захват радиста Хемница (он же Карлос Аламо – М.В. Макаров), дешифровка захваченных документов привели гитлеровских контрразведчиков в Берлин, в организацию Харро Шульце-Бойзена и Арвида Харнака.

Зондеркоманда «Ди Роте Капелле» настойчиво шла по следам советских разведчиков.

«В начале января, – пишет Венцель в своем отчете, – я передал в Москву короткую телеграмму с описанием случившегося, после чего произошел перерыв в радиосвязи до конца февраля... Между тем Симон^{14} через известный ей в Париже адрес установила письменную связь (со мной), и после обмена первым письмом, в начале апреля, в Брюссель явился сам Гран шеф (Треппер). Он во время этого и последующих визитов сообщил подробности о провале группы Кента».

По распоряжению московского Центра Венцель переходит в брюссельскую группу Бордо, которую возглавляет Константин Ефремов (он же Паскаль), где выполняет обязанности радиста. В Москву уходит информация, собранная не только в Бельгии, но и во Франции и Германии. Вплоть до своего ареста – 30 июня 1942 г. – Герман, выказывая недюжинное мужество и настойчивость, продолжал, работая на трех разных радиостанциях, передавать в Центр шифрованные тексты сообщений, добытые разведчиками.

«Во время сеанса, – вспоминал он, – который проходил при очень благоприятных условиях, я передал 250 групп почти без помех, и только в конце было несколько повторений. Передавая их, автоматически я прислушивался к тому/что делалось на улице, и констатировал подозрительно большое количество громких шагов. Я немедленно поднял маскировку и начал всматриваться в происходившее на улице. Там было что-то не в порядке. Виктор, хозяин квартиры, крикнул мне что-то снизу. Я начал быстро прятать передатчик. В этот момент раздались громкие удары в дверь, которая была, по-видимому, сразу вскрыта или разбита, тогда я бросил прятать передатчик, а занялся сжиганием бумаги, но не смог этого выполнить, потому что целый отряд немцев ворвался в дом, люди бросились в мою мансарду по лестнице и начали ломать мою дверь. С остатками бумаг (как позднее выяснилось, к сожалению, не полностью уничтоженными) я в последний момент вылез на крышу, где, порвав бумаги на мелкие кусочки, бросил их в одну из труб. Меня заметили на крыше, раздались пистолетные выстрелы вверх, я бросился навзничь. Когда я скрылся из виду, выстрелы прекратились. Я вскочил и побежал по крыше, перебрался на соседнюю, движимый намерением как можно дальше отбежать от своего дома и оторваться от преследователей. Через 120—130 метров мне это удалось. Я нашел подходящую трубу и намеревался спуститься по ней вниз. В это время женщина из окна, находящегося против дома, заметила меня и своими криками обратила внимание моих преследователей, которые настигли меня в тот момент, когда я пытался перепрыгнуть через деревянный забор. Мои преследователи встретили меня огнем, я возвратился и поднялся снова наверх, спрятался на чердаке в одном очень удобном месте. Трижды этот чердак был обыскан безрезультатно и только в четвертый раз они нашли меня, вытащили, связали и доставили на квартиру зондеркоманды».

Угрозами и побоями гитлеровцам не удалось заставить Венцеля заговорить, не помогли и уговоры. Только после запроса в Берлин было установлено подлинное имя и фамилия арестованного антифашиста. Когда его доставили к руководителю зондеркоманды, то тот приветствовал его следующими словами: «Здравствуйте, профессор Герман, старый знакомый по немецким делам!»

«Этот же Мертенс, – вспоминает Венцель, – начал свой допрос с утверждения, что ему все известно, известна моя связь с Большим шефом, Кентом и моя деятельность по подготовке радистов Кента, Чарльза, Боба и даже Француза^{15}. Когда в ответ на все его разговоры я молчал и протокола не получалось, он приказал отправить меня в тюрьму. В тюрьме я был помещен в общую камеру до середины следующего дня, откуда меня перевезли в Бреендонк».

Форт Бреендонк – крепостное сооружение, построенное в начале прошлого века на главной магистрали из Амстердама в Брюссель. Там после гитлеровской оккупации Бельгии в мае 1940 г. разместился штаб короля Леопольда, пытавшийся организовать сопротивление врагу.

Оккупанты создали в казематах старой крепости каторжную тюрьму, где подвергали арестантов ужасающим пыткам и истязаниям.

Четыре тысячи человек прошли через этот нацистский застенок.

Одна из бывших узниц Бреендонка, Бетги Депельснер, чудом оставшаяся в живых, так рассказывала о пережитом:

«Камеру никогда не отапливали; наручники, стягивающие руки за спиной, были зажаты так сильно, что разрывали кожу до мяса, и временами заключенный терял сознание от боли; ежедневная прогулка, но с капюшоном на голове (охранник-эсэсовец развлекался, заставляя узника спотыкаться, затем обрушивал на него град ударов); и медленная пытка, вызывающая бред и потерю разума; голод... Затем допрос под пытками. Он происходит в зале, куда ведет длинный, узкий и темный коридор. Запах паленого мяса и затхлости бьет в нос и вызывает тошноту. Стол, табурет, толстая веревка, протянутая к потолку и прикрепленная к блоку, телефон, напрямую соединенный с полицейскими службами Брюсселя...»

Здесь был растерзан собаками насмерть Герш Сокол, здесь была замучена Мириам Сокол – радисты парижской группы Отто, которые ничего не выдали врагу, несмотря на страшные пытки, которым их подвергли эсэсовские палачи.

Сюда, вскоре после ареста, на несколько дней привозили Винсенте Сьерра и его подругу в воспитательных целях, чтобы убедить «подружиться» с зондеркомандой. Нет, их не пытали. Увиденное здесь оказалось самым сильным аргументом для выбора своего пути...

В казематах Бреендонка пытали и терзали тех, кто не желал стоять на коленях перед гестаповскими палачами, кто предпочел смерть служению в зондеркоманде.

О мучительном, трагичном пути героев Красного оркестра на нацистскую Голгофу рассказывает Жиль Перро:

«Мы также не знаем, каков был точный состав группы, вывезенной из Бреендонка... Особенно привлекали внимание своим видом Назарен Драйи, Бебле, Камилл и Аламо: так же, как Сокола, их пытали и травили собаками, и они едва держались на ногах. Аламо был в таком тяжелом состоянии, что его все же пришлось поместить в лагерную больницу... Сюзанну Куант и мадам Робер Корбен отправляют в тюрьму Моабит. Келлера, Альфреда Корбена, Робера Брейера, Медардо Гриотто и Людвига Кенца сажают в тюрьму на Лертерштрассе. И, конечно, туда же попали Макаров, Данилов, Камилл и Избуцкий, но оставшиеся в живых в этом не уверены. В берлинском поезде их было шестьдесят восемь человек. В живых останутся девять».

Где закончил свои дни безрассудно храбрый разведчик Карлос Аламо – М.В. Макаров, неизвестно.

В Берлине его след теряется, никто больше не видел его.

Без вести пропал, как миллионы других, отдав свою жизнь во имя нашей великой Победы.

До конца своих дней не забудет Иоганн Венцель те страшные дни в пыточных камерах Бреендонка:

«На эти вопросы я сначала не отвечал, не произносил ни слова, тогда гестаповцы перешли к избиению, применяя плетки различных калибров. Руки были связаны, защита с моей стороны была только пассивной. После этого допроса меня вынесли на носилках и поместили в клетку, которая находилась в углу большой умывальной, рядом с камерами... Допрос 4 июля... Руки скованы на спине, сам прикован к клетке. Через несколько часов наступает рвота, идет носом кровь, теряется сознание... На этом допросе мне были впервые показаны различные фотографии, приблизительно 9—10 шт. Среди них были фотографии Чарльза, Боба, Виктора... Позднее, когда мне показали фотографию Большого шефа, я категорически отрицал всякое знакомство с ним и заявил, что я его не знаю, не видел и никогда с ним не встречался...

Допрос 5 июля... Вопросы концентрировались вокруг остальных станций и ставились все настойчивее. Гестаповцы утверждали, что я имею в Бельгии не меньше 4—5 раций... Этот допрос, который впервые прошел без битья, окончился безрезультатно для них.

Допрос 6 или 7 июля... Допрос по поводу других станций, базирующийся на показаниях службы пеленгации, – никаких результатов не дал... Вечерцм меня снова потащили на допрос. Праусс опять допрашивал меня о других станциях и приступил к основной, им изобретенной, форме пытки, называемой «пресс мошонки». Во время этой процедуры я плюнул ему изо всей силы в лицо, он ударил меня, я упал и стукнулся головой о стену и спиной о какоето бревно, лежащее на полу, почувствовал глухую боль в спине и, видимо, потерял сознание, потому что очнулся в клетке...»

Той же ночью Венцель предпринял неудачную попытку самоубийства – гвоздем, вытащенным из нар, вскрыл себе вену на руке. Утром его обнаружили в луже крови, но живым. С него сняли оковы, тюремный врач сделал несколько уколов. В камере была поставлена стража.

Теперь Венцеля допрашивал другой офицер, комиссар Герике, который был прекрасно осведомлен о его антифашистской деятельности в Германии, а также и в Бельгии. Он был опытным контрразведчиком и старался обходиться без угроз. Показывал дешифрованные радиограммы, фотографии и в особенности настойчиво одну, с изображением Большого шефа: «Значит, вы утверждаете, что не знаете этого человека! Вы должны его знать! Ведь это крупный человек, посмотрите только на его голову и глаза, в его черепной коробке находится солидный мозг!»

По-прежнему арестанта держали закованным в кандалы, в клетке. Он почти не спал, находился в бредовом состоянии, слабел с каждым днем, но не желал сдаваться. И, обдумав положение, в котором оказался, решил обмануть своих мучителей. Он надеялся, что сможет, работая радистом, совершить побег и установить контакт с Кентом и Паскалем и продолжить борьбу.

В своих воспоминаниях бывший руководитель зарубежной разведки главного имперского управления безопасности Вальтер Шелленберг рассказывает о том, как нелегко было найти и арестовать советских разведчиков, бойцов Красного оркестра.

«...Охота за Гильбертом (имеется в виду Жильбер – Леопольд Треппер. – Прим. В. Т.) давала очень скудные результаты. Только нашим группам пеленга удавалось с большими трудами запеленговать его радиопередатчики, как он прекращал передачу и продолжал «музицировать» на новом месте, рядом с прежним, как будто считал нас за дураков. Тем самым он пытался распылить силы нашей радиоразведки. Но в конце концов Гильберт потерпел поражение, столкнувшись с настойчивостью наших сотрудников радиоперехвата. Ведя борьбу с коммунистическими группами Сопротивления в Бельгии, мы в ходе допросов арестованных обнаружили человека, который раньше работал в качестве помощника Гильберта и был его правой рукой. Этот агент был специальным агентом-связником, обучавшимся в Москве, который уже долгое время жил в Бельгии. В то время он руководил радиостанцией, которая поддерживала связь между «красными маки» и бельгийским движением Сопротивления. Передатчик этого агента не был связан с работой бельгийской станции, и, так как он занимал важную должность в одном немецком учреждении, он получил разрешение из Центра непосредственно выходить на связь с Москвой. После своего ареста он был перевербован нами. Чтобы не вызывать у русских подозрений, мы снабжали его точными сведениями. Тем самым мы намеревались вновь вывести его на связь с главной радиостанцией Гильберта. Подлинные материалы вызвали интерес у Гильберта, но он по-прежнему проявлял крайнюю осторожность. В тот момент он. обосновал свою штаб-квартиру в Париже. Когда мы в конце концов попытались его схватить, в наши сети попался только его секретарь». (Здесь Вальтер Шелленберг имеет в виду Альфреда Корбена, арестованного зондеркомандой в парижской конторе фирмы «Симэкс» 19 ноября 1942 г. – Прим. авт. В. Т.)

Бывший генерал был прав – в сети гестапо попал крупный улов: Иоганн Венцель, функционер КПГ, был известен гитлеровцам очень хорошо и давно разыскивался полицией. Жена Корбена неосмотрительно назвала на допросе адрес зубного врача, где 24 ноября 1942 г. и был арестован Леопольд Треппер.

Иоганн Венцель заявил комиссару Герике, что принимает его предложение об установлении радиосвязи с Москвой. Тот был удовлетворен этим решением. Ему выдали его личные вещи; чемодан с бельем и 19 июля увезли в Берлин, где поместили во внутренней тюрьме гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Там он находился недолго. Уже 4 августа его привезли в Брюссель, в тюрьму Сен-Жиль, откуда вывозили на квартиры с установленными там радиостанциями.

Одной из них была квартира в доме № 47 на улице Оррор, где под контролем гестаповцев Иоганн Венцель установил радиосвязь с московским Центром и начал свои передачи. Здесь необходимо сказать, что у него, так же как и у других радистов, оказавшихся в руках врага, тогда еще не было специально предусмотренного сигнала о том, что передачи производят под контролем, и известить Центр о том, что ты в плену, было практически невозможно.

Тем не менее Иоганн Венцель в ряде своих радиограмм попытался это сделать... Увы, в Центре его не поняли.

Так началась радиоигра, затеянная зондеркомандой «Ди Роте Капелле» с целью дезинформации советского военного руководства. Позже, как нам известно, в ней приняли участие и другие...

7 августа 1942 г. во время получения фальшивых документов у полицейского провокатора был арестован Паскаль (К.Л. Ефремов), резидент разведгруппы Бордо.

Иоганн Венцель узнал об этом аресте от комиссара Герике и был потрясен этим известием. Спустя два месяца он встретился со своим бывшим товарищем по разведгруппе во время прогулки в тюремном дворе Бреендонка. Им даже удалось поговорить и обменяться записками.

От немецкого шифровальщика Зейберта, готовившего для Германа радиограммы, он узнал о новых арестах, произведенных гестаповцами в Бельгии, о том, что в Марселе арестован Кент. И тогда Иоганн Венцель решается на отчаянный шаг: 18 ноября 1942 г., когда его в очередной раз доставили на улицу Оррор, в дом № 47, он бежал.

«Охрана была, как обычно – четыре человека: Вольф, Штюке, рядовой гестаповец и шофер, – рассказывает в своем отчете Иоганн Венцель. – Последний возвращался с машиной в гараж или просто совершал маленькую поездку. Мы оставались втроем.

Штюке оставил ключ торчать в дверях, как уже однажды это делал Франк. Рядовой гестаповец, который присутствовал здесь впервые и не знал обстановки, сел в одном из углов комнаты, вместо того чтобы стоять у двери. Штюке занялся аппаратом, я торопил Вольфа, говоря, что уже наступило время работы, и продолжал с ним беседовать, отвлекая его, затем, подойдя к двери, я открыл ее, быстро выскочил и запер с той стороны. Вольф громко закричал: «Вот! Вот!» И рванул дверь в тот момент, когда закрылся замок. Затем последовало несколько выстрелов в дверь... Я скатился по лестнице, сверху два раза выстрелили, Вольф кричал диким голосом: «Остановитесь! Немедленно остановитесь!»

Было темно, я открыл засов выходной двери и выскочил на улицу. Затем бросился бежать (во дворе тюрьмы тренировки было достаточно), когда погоня выбежала из двери, я был на расстоянии 50 метров от нее. Выстрелы Вольфа были не в мою сторону и, видимо, в воздух для поднятия тревоги, потому что одновременно он кричал: «Стража! Стража!» За мной выбежали двое, третий, по-видимому, звонил по телефону... Я перебежал на другую сторону маленького сквера. Перебегая улицу, услышал шум мотоциклов и лай собак. Для того чтобы не налететь на патруль, я не бежал, а шел быстрым шагом, наблюдая вокруг себя. Завернул за несколько углов, увидел 16-й номер трамвая, побежал его догонять, вскочил на подножку. Вытащил из кармана запрятанные там 20 франков, закурил приготовленную папиросу; встретив другой трамвай, пересел на него и на этом трамвае поехал в город, попытался из автомата дозвониться до своей жены, но это мне не удалось. Выпил стакан пива и в 20.45 прибыл к своим знакомым, антифашистски настроенным друзьям, которые меня спрятали. Таким образом, на само мое бегство ушло всего 8 минут».

Сто сорок дней, почти 5 месяцев, был Иоганн Венцель пленником гитлеровской контрразведки, не предполагая, что ждет его впереди. Он вышел из нацистской Большой игры, но вскоре стал1 жертвой другой тоталитарной системы.

В Брюсселе Венцель разыскал свою жену. В конце февраля 1943 г. попытался узнать о своей рации, но неудачно. Не удалась ему и попытка связаться с одной из групп Сопротивления, ему не поверили – немец, бежавший из гестапо, вызвал подозрения. В октябре 1944 г., после освобождения Бельгии, он встретился с представителем советского посольства и уехал в Париж. Там начал писать свой отчет, оттуда был в январе 1945 г. отправлен в Москву, где попал в совсем не дружеские объятия чиновников Разведупра. Немного времени понадобилось им, чтобы решить судьбу разведчика.

Советский режим по-сталински рассчитался с человеком, пожелавшим помогать СССР.

Люди, писавшие когда-то хвалебные характеристики на немецкого антифашиста – перед отправкой того на подпольную работу, теперь подло предали его, сочинив трусливую справку-отписку.

В «Деле Германа» я прочитал нижеследующие строки:

«Сотрудничество» Венцеля с гестапо принесло вред советской разведке, так как дезориентировало Центр, так как «побег» Венцеля своей цели не достиг, поскольку он ничего не сообщил Центру о всем происшедшем и «побег», если таковой был, послужил только к спасению собственной жизни».

Подлинник подписали: полковник Леонтьев, майор Полякова.

«Разведчики», всю войну отсидевшиеся в своих кабинетах и прекрасно знавшие об арестах, произведенных гестаповцами в Бельгии, Голландии, Франции, нагло обвиняли нелегала-антифашиста в том, что он ничего не сообщил в Центр. Из застенков гестапо, из железной клетки... Как они себе это представляли, сказано не было.

«Дело Германа» и бывший советский разведчик Иоганн Венцель были доставлены на Лубянку, где хорошо знали, что делать.

Особым совещанием МГБ СССР Иоганн Венцель был приговорен к тюремному заключению сроком на 10 лет. Он вышел на свободу только после смерти Сталина, в 1954 г. Такая же жестокая судьба постигла и некоторых других героев Красной капеллы, уцелевших в гестаповских застенках и попавших в подвалы НКВД.

В конце мая 1955 г. Иоганн Венцель вернулся в Германию, в Берлин. Он скромно жил, трудился, никогда не рассказывая о том, что довелось пережить ему в годы войны. В своей автобиографии, написанной в сентябре 1956 г., он ни слова не сказал о том, что был советским разведчиком в Бельгии, узником гестапо и НКВД.

Скончался Иоганн Венцель 2 февраля 1969 г.