Текст книги "Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером"

Автор книги: Валентин Томин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

ПРОДОЛЖЕНИЕ БЕСЕДЫ С Л. 3. ДОМБОМ, Варшава, 15.06.1972 г.

Кто же такой месье Жан Роше? Этому господину теперь приблизительно 52 года. Когда началась война 39—40-го гг., ему было лет двадцать. Он не торопился в армию на войну, ни в партизаны после поражения Франции. Роше спокойно использовал эти годы для подготовки своей карьеры государственного чиновника. Война шла войной, другие боролись за него, а он по протекции вступил на чиновничью должность и с помощью протежирующих ему лиц добился того поста, который теперь занимает – директор французской контрразведки.

Что он представляет собой сейчас? Из того, что мне рассказывали французские товарищи, которые прекрасно его знают, из рассказов писателя Перро, из того, что известно по французским газетам, это очень большой ловкач, который за большие деньги может продаться кому угодно. Здесь надо сказать, что покупать людей из французской контрразведки или разведки никогда не было трудно. Дело только в цене, а цена не зависела от того, кто давал эти деньги. Решало, кто больше давал.

Этот Жан Роше с 49-го г. – после возникновения Боннской республики очень близко сдружился с генералом Геленом, руководителем западногерманской разведки, известного своей деятельностью против Советского Союза и соцстран. С одной стороны, Роше был другом Гелена, но почему ему надо было жить на два жалованья – на французские и немецкие деньги? Прибавилось еще третье жалование – он стал доверенным лицом американской разведки Си-Ай-Эй^{115}. Теперь он почувствовал, что может начинать свои самостоятельные действия.

Ради объективности должен сказать, что не хочу относить все сказанное к французской контрразведке в целом. Вероятно, там есть и очень честные французские патриоты. Но известно было всегда, что здесь существовали различные сферы влияния, различные группы, связанные с разными государствами. Конечно, меньше всего там было людей, сочувствующих соцстранам и Советскому Союзу.

На протяжении многих лет этот Роше славился организацией разных провокационных дел, при которых он постоянно проваливался. Вот несколько примеров.

1. По рассказу Жиля Перро. Когда французская контрразведка узнала, что Перро подготавливает книгу о Красной капелле, Роше под давлением американской стороны, а в первую очередь под влиянием Гелена, предпринял много попыток, чтобы задержать эту книгу, чтобы она не вышла в свет. Дошло до того, что обращались к Перро и главному директору издательства «Фейяр». Обращались с предложением и говорили примерно так:

– Мы знаем, что теперь Франция считает своими друзьями Польшу и Советский Союз. (Было это в 67-м г.) Но зачем же писать книги, которые прославляют советскую контрразведку, советских разведчиков. Кому это нужно. Надо сказать, что «Фейяр» – одно из самых крупных издательств Франции и отличается своими демократическими взглядами. Здесь вышел четырехтомник воспоминаний Жака Дюкло, вышли в прекрасном издании мемуары маршала Жукова.

Директор издательства сказал им прямо: для меня в первую очередь имеет значение бизнес. Я издам эту книгу. Я прочитал ее, и она вызывает огромный интерес, книга будет иметь большой успех.

Представители контрразведки обращались непосредственно и к самому автору, хотели разными способами его купить. Добивались одного – чтобы он сократил хотя бы ту часть, где он обвиняет руководителя зондеркоманды – Паннвица. Зачем такую страшную, черную картину показывать. С другой стороны – уменьшать его восторг перед Гран шефом и другими комбатантами Красного оркестра, которые погибли. Перро заявил им, что не намерен ни одним словом менять текст книги. Тем дело и закончилось. Книга появилась в мае 1967 г.

Контрразведка отомстила. Как? За три дня до появления книги в магазинах она провела через минвнутрдел решение о запрещении въезда во Францию Леопольду Трепперу. Когда об этом узнали и поднялся шум, а об этом писала и швейцарская и французская пресса, шум нарастал, и наши друзья хотели обратиться к премьеру по этому вопросу. Узнав об этом, я сказал им, что не стоит этого делать. Я не собираюсь ехать во Францию. А предполагалось, что приезду его сопутствовали бы торжественные митинги, встречи и т. д. Дело, конечно, не в самом Треппере, но все относилось бы к Советскому Союзу. А этого не нужно. Так это и закончилось, но всем было известно, что такой запрет существует.

Когда в 68-м и 69-м гг. был здесь де Голль, на приеме, когда меня обступили французские и бельгийские журналисты, сотрудник французского посольства спросил меня – когда вы, господин Гран шеф, собираетесь посетить Францию. Это был военный атташе из французского посольства в Варшаве. Я ответил:

– Навестить Францию? Но как же я могу это сделать? У вас же, кроме правительства, самостоятельно действует и решает ДСТ, которая запретила мне въезд во Францию.

Кругом раздался смех. К тому же Шанселье, бельгийский представитель, сказал:

– Да, да, вы еще не совсем понимаете, какую силу там в правительственных кругах имеет у них контрразведка. Но, пожалуйста, господин Домб, приезжайте в Бельгию. Вы увидите, как примут вас правительство и весь народ.

На это военный атташе Франции все же сказал:

– Ну, господин Домб, не думайте, что вся власть уже в руках ДСТ. Заверяем вас, если захотите навестить Францию, тогда правительство даст на это разрешение.

Я напоминаю, что все эти разговоры по поводу ДСТ и насчет его шефа еще тогда были известны. Потом все это утихло. Чем он попытался вредить во Франции. Контрразведка, когда эта книга появилась, когда она завоевала успех, в одном реакционном журнальчике появилась статья, что Жиль Перро – агент Советского Союза, книгу написал по заданию советской разведки. Гран шефа давно нет в живых, его убили в Советском Союзе во времена Сталина, но в Польше нашелся человек очень похожий на Домба. А так как в Советском Союзе теперь спохватились, что путем пропаганды в Европе можно много нажить на Красном оркестре, то и началось все это дело.

Понятно, что такая версия вызвала смех, но должен сказать, что сразу после появления статьи в этом журнальчике, здесь, в Варшаве, ко мне поступило предложение крупнейшего иллюстрированного журнала «Пари матч», который выходит тиражом в два с половиной миллиона, с просьбой: не захотел бы я принять их сотрудника, который сделал бы несколько снимков. Согласовав с соответствующими инстанциями, я дал такое согласие, и они приехали.

Зачем? Хотели сделать целую серию снимков, чтобы потом всей этой серией и доказать, что Леопольд Домб – это тот человек, который действовал во Франции, гестаповский снимок которого помещался рядом.

Затея французской контрразведки так ничем тогда и кончилась. Но его делишки были известны. Было время, когда Роше заявил, будто он раскрыл сеть польских разведчиков. Несколько человек было арестовано. Это было лет десять назад. Других выслали из страны. Но особый зуб у Роше был на Жиля Перро. Перро, кроме того, что он писатель, адвокат. Сын крупнейшего адвоката Франции. Человек с большой настойчивостью. Для него бороться с этой бандой было делом собственного престижа. В чем это проявилось?

Если не ошибаюсь, года три назад во Франции был арестован сын одной из наших известных героинь Красного оркестра, немки Кете Фёлькнер, Ганс Фёлькнер, лет сорока, был арестован ДСТ в Париже. Он якобы явился в кафе де ля Пе (одно из крупнейших кафе Парижа) в тот самый день, когда я приехал в Париж. Там он ждал человека, но явились люди из контрразведки, и его арестовали. Но я вообще после войны не бывал в Париже. Как я говорил, существует запрет на мой въезд во Францию. Роше создал крупнейшее дело против Фёлькнера, которое основывалось на показаниях какого-то чиновника – директора департамента НАТО, но он уже умер несколько лет назад и как будто перед смертью сказал своей секретарше, что связан с разведкой ГДР и если кто-то приедет, надо его убрать. Так что все обвинение было на основании слов человека, которого нет в живых, на показаниях секретарей и еще какой-то женщины. А так как в Париже появился Ганс Фёлькнер и они знали, что он сын Кете Фёлькнер. (Ганс Фёлькнер после войны до 18 лет жил в Париже, работал на автозаводе и во время забастовки как активист был выслан из Франции.) Арест произошел перед какими-то выборами во Франции. Распространили версию, что Красный оркестр продолжает жить. В бульварной газете «Франс Суар» появилась целая страница с заголовком «Арестован полковник Фёлькнер, сын известной героини Красного оркестра Кете Фёлькнер». А посередине страницы печатает мое фото с подписью «Шеф Красного оркестра живет в Варшаве». Больше ничего. Но это было понятно. Гран шеф живет в Варшаве и, по-видимому, продолжает дирижировать оркестром.

Одним из адвокатов Фёлькнера был Жиль Перро. Были и другие крупнейшие адвокаты. Перро выступал во французской прессе и доказывал, что никаких обвинений нет, а дело простое – сын Кете Фёлькнер поклялся, что он отомстит за смерть матери, и так как НАТО готовит новую войну, в первую очередь против ГДР, то если и искал какие-то связи, то надо понимать, что его толкало на это.

Мы знаем, что значит фабриковать доказательства. Дело кончилось тем, что на основе таких доказательств Ганса Фёлькнера обвинили в том, что он действовал не только в пользу ГДР, но фактически в пользу Советского Союза. Это была попытка доказать, что разведка Советского Союза действует, Красный оркестр продолжает играть. Ганса Фёлькнера приговорили к десяти годам заключения. Судья хотя и приговорил его, но сказал так:

– Я умышленно даю десять лет, чтобы дать возможность осужденному поскорее быть дома. Если я дам ему четыре или пять, он будет сидеть весь срок. Если я дам ему десять лет, то его обменяют.

Жиль Перро с тех пор продолжает бороться за его освобождение, навещает его. Думаю, что еще в этом году он будет освобожден. Сейчас находится в тюрьме неплохой, этого добился Перро. Два раза в год он имеет возможность встречаться с семьей – с женой и детьми, которые приезжают из Берлина во Францию.

За все это и за другие дела Перро решил отомстить контрразведке. Два года назад возникла новая крупнейшая афера. Арестовали так называемого известного югославского шпиона. Выступает сам месье Роше с какими-то доказательствами. Кроме того, дискредитирует одного из директоров департамента министерства, добивается приговора в 15 лет. Перро встретился с осужденным в тюрьме, где находился Фёлькнер. Тот начал ему рассказывать о своей жизни. Кончилось тем, что Перро, глубоко уверенный в невиновности югослава, взялся за его дело. Арестован он был по каким-то политическим мотивам. Перро с другими адвокатами стремится раскрыть эту загадку. Постепенно устанавливают, что дело было в следующем: Роше через разведку Федеративной Республики Германии был связан с усташами – реакционными эмигрантами из Югославии. Решили, что пришло время повлиять и противодействовать франко-югославскому сближению. Перро начал действовать, требуя пересмотра дела. Дело зашло так далеко, что его вызывали в министерства внутренних дел и иностранных, где в секретном порядке просили его, чтобы он это дело теперь оставил. Хотя бы отложил на год, два ради политических соображений.

Перро возразил – нет, человек не виновен, здесь грязное дело ДСТ, и мы молчать не будем. Он добивается, что дело передают в Верховный трибунал, этого, так называемого шпиона освобождают и восстанавливают честь дискредитированного директора департамента. Президент вручает ему высшую степень ордена «Ле жен ду нер».

После этого Жиль Перро пишет книгу, разоблачающую французскую контрразведку. Вышла она в 69-м г. и называется «Досье сенконтьен». Это резкая сатира, прекрасно написанная против французской контрразведки. Сюжет кратко такой: французская контрразведка полагает, что в одной из стран во французском посольстве действует нераскрытый крупный шпион. Автор иронически показывает, как растет досье, как пухнет эта папочка. Все это очень смешно написано и едко. Роше и другие не могут ему простить этого, но вся Франция потешалась над Роше и его контрразведкой.

Позже Роше имел провалы и другие. Год назад весь мир читал о том, что работники того же ДСТ запутаны в крупнейшей афере по торговле наркотиками, запутаны вместе с американцами. Вся Франция кипела. Блюстители чистоты и порядка занимались торговлей наркотиками!

Я дал только несколько примеров, показывающих, что представляет собой Роше. Он всегда был ярым антисоветчиком, действовал всегда по указке Бонна, Вашингтона и т. д.

Вот теперь следует рассказать о затеянной провокации, которая направлена против меня, а фактически против Советского Союза.

Как известно, на протяжении некоторого времени, после личной трагедии, которую я пережил, связанной с тем, что в результате политики Гомулки мои сыновья уехали из Польши, а я поставил перед властями вопрос о том, чтобы получить возможность соединить свою семью. Независимо от меня в странах, где меня хорошо знают, начались дружеские демарши в отношении того, чтобы мне было предоставлена возможность объединить мою семью. Достаточно сказать, что к Гереку обращались такие люди из Франции, как Арагон^{116}, как бывший министр культуры Мальро^{117}. Они прямо говорили – мы обращаемся по-дружески. Примите во внимание, что Домб – это не только польский гражданин, он принадлежит нам всем по совместной борьбе, учтите его возраст, его болезнь. Это тот человек, который всю жизнь отдал коммунистическому движению, был, есть и остается коммунистом. Все это, понятно, не понравилось господину Роше. Воспользовался он таким случаем. Когда в марте моя жена после получения паспорта, а это было согласовано с ЦК партии, должна была уехать для встречи с сыновьями, было решено, что она встретится со всеми в Париже, для того чтобы ей не ездить в разные страны. Жена за последние годы получала визы для поездок во Францию, бывала там, хотя всегда говорила по возвращении – постоянно имела почетный караул вокруг себя, состоящий из полицейских агентов. Это было с момента приезда до отъезда. Но это ей не мешало. Во Францию она приезжала официально. Была приглашена в гости Жилем Перро, жила у него на квартире в Париже, жила в его загородном доме в Нормандии, где он работает. Все было открыто. В последний раз, когда она обратилась за визой, обычно она сразу же получала визу, ей не приходилось ждать три недели. Обычно спрашивали – вы жена Гран шефа? Да, Домба. – Для вас не требуются никакие формальности, – и тотчас выдавали визу.

На этот раз в марте этого года сообщили, что, к сожалению, должны ждать ответа из Парижа. Ответ пришел отрицательный. По этому поводу французы подняли шум.

До этого процесса осталось четыре месяца. Назначен он на 10.10.1972 г. Срок достаточно большой и не такой большой. Дело в том, что общественное мнение в Европе при содействии Советского Союза и Польши должно реагировать на эту провокацию, т. к. я еще раз говорю об этом, данная провокация, о чем я писал в ЦК ПОРП, чтобы там знали: данная провокация направлена в первую очередь против Советского Союза, а стало быть, и против Польши. Конкретно же это провокация против Красного оркестра. Роше очень ясно акцентирует свое внимание на книге Хёне. Это значит, что сегодня он поднял вопрос в отношении меня, а завтра найдутся другие провокаторы и поднимут то, что будет касаться других руководителей Красного оркестра, берлинской группы, которых Роше обвиняет в еще более страшных преступлениях. В предательстве. Ведь реакция издевается по этому поводу, заявляя, что предатели получили самые высокие ордена Советского Союза. Об этом говорится и в книжке Хёне. Значит, завтра другая кучка реакционеров-антисоветчиков, живущих, скажем, в Федеральной республике, по примеру Роше, начнут пользоваться теми же аргументами в отношении берлинской группы. Поэтому к данному вопросу нужно иметь подход политический, не считать это дело только делом Домба, знать, что угрожает, что это часть деяний реакционных сил, которые находятся и в Западной Германии, и во Франции. Нужно самыми различными средствами, широким фронтом противодействовать.

Хотел бы здесь обратить ваше внимание на некоторые события.

БЕСЕДА С Л. 3. ДОМБОМ, Варшава, 15.06.1972 г.

Обратились к министру внутренних дел с запросом – почему жене Леопольда Домба, бывшего руководителя Красного оркестра, запрещается приехать в Париж для встречи с сыновьями. Стало известно, что ДСТ – французская контрразведка готовит свою грязную новую провокацию.

И вот начинается в «Монде», в ФРГ – сообщения директора ДСТ Жана Роше и ответы Жиля Перро. Первое заявление он публикует в «Монде», где-то около первого апреля этого года. Он заявил:

1. В отношении мадам Домб не имеем абсолютно ничего. Доказательством этому является то, что несколько раз она в последние годы приезжала в Париж. Если мы сейчас ей отказали, то не хотим, чтобы она использовала встречи с сыновьями для какой-нибудь кампании.

Фактически на этом должно бы все кончиться, но здесь и начинается провокация.

Если мы имеем какие-то претензии, говорит дальше Роше, то это к месье Домбу, который во время войны на протяжении долгих лет состоял в советской разведке, вел борьбу с Францией. Кроме того, в отношении которого, по некоторым нашим источникам, во время войны он в какой-то степени сотрудничал с немцами. По этим источникам, по его вине попались в руки гестапо, например, такой крупнейший деятель Красного оркестра, как Гарри Робинсон. Кроме того, по тем же источникам он виновен в аресте де се коре режионель – людей его вероисповедания (евреев).

На это идет ответ. Начались протесты в прессе. Даже в такой консервативной газете, как «Фигаро», было написано – мы не понимаем одного, что это Роше вздумал солидаризироваться с единоверцами Гран шефа. Часть семьи находится в Израиле. Там, вероятно, должны с ним расправиться, если он когда-то предал, выдал евреев. Да, Роше еще в первом своем заявлении сказал так: нам известно, что он находился в тюрьме в Советском Союзе. Даром не сажают. Роше ни словом не обмолвился – в какое время это было, что после смерти Сталина происходил пересмотр дел, реабилитация.

В прессе французской началось что-то невероятное. Говорят так: месье Роше был бы очень хорошим сотрудником аппарата Берии потому, что он исходит из того положения, что со времен Берии все являлись виновными. Но как это приходит в голову, если руководство Коммунистической партии Советского Союза, советское правительство специально на XX съезде приняли меры о восстановлении совзаконности, а трибунал поеле смерти Сталина приговорил Берия к смерти. Абакумова, Деканозова – всех, кто был виновен в нарушении законности. Как же это получается, спрашивают у Роше, что мы союзники Советской России и наш государственный чиновник берет на себя право никак не вспоминать обо всем, что произошло после смерти Сталина. Он не вспоминает о том, что после смерти Сталина одна из групп по реабилитации, рассматривавшая несколько месяцев дело Домба, при новом руководстве Министерства внутренних дел, с большой объективностью рассматривая вновь дело Треппера и Красного оркестра, сделала свои выводы. 24 мая 1954 г. Верховный военный трибунал Советского Союза вынес решение, в котором говорится, что абсолютно нет никаких данных обвинять его, что он полностью был реабилитирован. Кроме того, имея еще пятьдесят лет, получил пенсию за его деятельность разведчика в пользу Советского Союза. Как же этот французский чиновник в отношениях с другой стороной не принимает во внимание то, что решают высшие инстанции в дружественной стане.

В ответе, подписанном Жилем Перро и другими, было сказано так. Мы знаем месье Роше, его проделки, но он всегда проваливается. На этот раз он еще больше провалится. Мы считаем, что это мерзко, что Роше хочет повлиять на ситуацию по соображениям политического характера, которые впоследствии раскроются через Домба. Цель Роше не только дискредитация Домба, но стремление скомпрометировать советскую разведку, направить свои удары против советской разведки и против Советского Союза. Но мы молчать не будем.

Роше более нагло публикует второе письмо в том же «Ле Монд» – 14 апреля 72-го г. Публикуется под заголовком «Дело Треппера», так же как когда-то печатали «Дело Дрейфуса». Приводится письмо Роше. Остановлюсь только на некоторых моментах. Пишут так: мы получили письмо Директора ДТС, и он пишет:

«В ответ на мое письмо 11 апреля 72-го г. на пятой странице «Ле Монд» пошли нападки в отношении меня. Должен разъяснить, почему мы не дали разрешения на въезд во Францию жене Домба. Здесь хочу сказать, что мы думаем о Домбе.

1. Запрет въезда во Францию Домбу мы приняли 24 мая 67-го г., когда служба контрразведки узнала, что Домб в Польше получил разрешение выехать в Западную Европу. Поэтому мы решили, учитывая, что он может приехать во Францию, запретить ему въезд во Францию.

Из-за его шпионской деятельности во Франции начиная с 1930 г., сначала как агента советской разведсети Фантомаса, а в последующих годах как ответственного за шпионскую деятельность Советского Союза в Западной Европе.

Второе. Из-за очень подозрительного поведения в то время, когда он был абвером арестован в конце ноября 1942 г. Здесь указывается несколько пунктов.

Никак не можем понять, почему в отношении его не предпринимались пытки. Почему Домбу был создан такой либеральный режим в тюрьме. Почему он, будучи арестованным, добился, что получил от немцев паспорт и деньги. Почему ему было дозволено совершить побег из гестапо. Все это очень подозрительно. По некоторым материалам известно, что Домб приложил руку к аресту Гарри Робинсона, одного из наиболее крупных деятелей Красного оркестра. Из документа абвера от 24 марта 43-го г., который мы имеем в своем распоряжении, получается, что после своего ареста Треппер ответствен за арест Робинсона и его сотрудников. Дальше идут еще несколько выпадов против Жильбера.

В своей книге Жиль Перро рассказывает о своем разговоре с Хайнрихом Райзером. С ноября 42-го г. до мая 43-го г. шефом зондеркоманды в Париже. Сейчас он живет в ФРГ. Этот человек среди зондеркоманды фактически был единственным, который имел нюх контрразведчика, и у нас с ним сложились такие отношения, при которых он не доверял ни одному моему слову, и я ему тоже не доверял. Он всегда был настороже. Он был единственный, который постоянно стремился доказать в Берлине, что Отто, Гран шеф, ведет свою игру, что это не тот человек, которого можно купить. Он знает, что делает. Верить ему не надо. Берлин отвергал утверждения Райзера. Берлину нужна была игра. Кончилось так, что Райзер был освобожден от работы в Париже в мае 1943 г. и в июне на эту работу был направлен Паннвиц. Райзер начал кричать, что вы делаете, Отто обкрутил вас вокруг пальца. Он был уверен, что Москва знает о начатой игре.

Пункт третий в выступлении Роше: что еще более подозрительно, это то, что в книге Хёне, которая вышла на английском языке, в издательстве «Секерт и Варбург» в Лондоне, в 1971 г., повторяются все те же самые обвинения. А Треппер, как нам известно, совсем не протестовал против этого, не реагировал.

В заключение он говорит: мы не думаем, что правы те, которые считают, что французский народ виновен в отношении Треппера, что ничего не будет плохого, если он не будет знать о помощи Треппера в борьбе за победу над нацизмом. Поэтому мы считали целесообразным, чтобы Треппер сюда, во Францию, не приезжал».

Это было все то, что написано в письме Роше, опубликованном 14 апреля этого года.

19 апреля Жиль Перро отвечает Роше на это письмо. Ответ большой, почти на полстраницы, и очень сильный, саркастический, который его разбивает. Во-первых, говорит Перро, интересно, что в мае 57-го г. вы, господин Роше, узнали, что польское правительство разрешило Трепперу уехать в Европу. Плохо как-то работает ваша служба, т. к. он уехал в большую поездку за год до этого – не в 57-м, а в 56-м году. Он посетил Австрию, Италию, Израиль, ездил больше двух месяцев, вернулся в Польшу. А вы об этом узнали тодом позже, что он получил разрешение ехать в Европу.

Затем Перро говорит так: вы спрашиваете, кому по душе это дело? Здесь он называет фамилии крупнейших адвокатов, деятелей, которые писали в отношении Роше. Вы по-жульнически поступаете, продолжал Перро, выхватываете несколько слов, которые я сказал, и передергиваете, утверждая совершенно обратное тому, что я говорил.

Жалко, что человек, как вы, руководящий таким учреждением, не знает, что во время войны с нацизмом шла большая игра. Одной из них руководил Треппер. Если бы вы знали суть этой игры, чего он со своими друзьями добился, вы говорили бы иными словами. Вы не удивились бы, почему он был так свободен, имел такие права после своего ареста гестапо. Дело было совершенно иное, каждый день, каждая минута борьбы, независимо от того, как это выглядело, фактически каждая минута таила в себе опасность смерти.

В конце Перро говорит: вы приводите источники, но это давно известно, все это утверждает гестаповская банда. Это все разоблачено уже. Вы называете книгу Хёне, и там вы нашли какие-то доказательства! Весь мир из-за этого над вами смеется!

Что собой представлял Красный оркестр, давно известно и доказано. Скажите лучше, какие антисоветские цели вы преследуете, начиная эту кампанию. Уверяю вас, в этом вам не повезет.

Все это было сказано в статье Перро в той же газете 19 апреля 72-го г.

Могу вас известить с большим удовольствием, что вчера звонил мне из Варшавы Леопольд Треппер, который прочитал ваши обвинения и известил меня о том, что дело по поводу попытки обесчестить его он передает в руки французских адвокатов для предъявления французскому трибуналу.

После этого появился еще один ответ Роше. Напечатан в «Монде» 27 апреля. Здесь начинается шантаж. В предисловии редакция указывает, что она уже напечатала 12, 14 и 19 апреля материалы о «Деле Треппера» и сегодня печатают еще одно короткое письмо Роше. На этом заканчивается начавшийся диалог, хотя в дальнейшем он продлится в иной форме.

Роше пишет: что касается Треппера, мы имеем документы, о которых мы говорили, в которые мы верим. – Дальше идет угроза. – Но скажу одно, если Треппер поставит меня перед французским трибуналом, пусть это делает. Я воспользуюсь. Не будем говорить только о Треппере. Но тогда перед всей общественностью заговорим полностью о всем том, что делала советская разведка во Франции, какую работу она проводила до войны, во время войны и после войны.

Что произошло дальше. Я, со своей стороны, обо всем этом сообщил товарищам в ЦК ПОРП и получил, понятно, разрешение выступить перед французским трибуналом по делу о киевете и попытке обесчестить мое имя со стороны директора французской контрразведки Роше. Теперь уже могу сказать, что дело продвинулось так далеко, что 10 июня 72-го г. в «Ле Монде» появились сообщение, что господин Домб Леопольд обратился к французскому трибуналу с обвинением Роше, директора ДСТ, в клевете. От его имени выступают адвокаты (фамилии дополнительно), и трибунал уже назначил первый день рассмотрения дела на 11 октября этого года.

Называется, в каком трибунале будет рассматриваться дело, кто судьи и т. д.

Самому мне не понадобилось писать в трибунал. Во Франции дело обстоит так: я по телефону передал доверенность, и там у телефона были трое – Жиль Перро и еще два адвоката, которые приняли от меня эту доверенность, чтобы они могли от моего имени выступать. В «Ле Монде» указывается: «По сообщению, которое имеется, господин Леопольд Треппер сделает все, чтобы лично предстать перед французским трибуналом и опровергнуть измышления директора ДСТ».

Так обстоит дело на сей день. Дело это начинает приобретать большое значение, привлекает широкое внимание в ряде стран. Во-первых, потому, что дело касается Красного оркестра, советской разведки, имеет такие глубокие корни давних симпатий в Бельгии, Франции, Голландии, Скандинавии, во всех странах. После появления материалов Роше в разных формах началось движение против Роше. Руководители Сопротивления, еще оставшиеся в живых, разных убеждений, начиная от полковника Реми во Франции (Реми – доверенное лицо де Голля, который руководил военной разведкой французского Сопротивления), все участники Красного оркестра, историки и т. д. Уже предлагают адвокатам свои услуги, заявляют о своем согласии выступить в качестве свидетелей по этому делу. Предвидится, что это будет крупнейшее дело, в котором примут участие свидетели из многих стран. В прессе все это уже находит свое отражение.

Понятно, что у нас, я говорю о соцстранах, об этом пока еще ничего не известно. Знают лишь в редакциях, где читают зарубежную прессу. Но есть реагирование со стороны польской прессы. К примеру, Интерпресс, направляющий материалы за границу, два дня назад опубликовал в датском «Социал-демократе» хорошую, большую статью, сатиричную, в которой говорится о провокации Роше, называя это попыткой возобновления дела Дрейфуса. Указывается, в интересах кого, каких кругов затеяна такая провокация.

Каково мое мнение по поводу того, чья это затея. Дело это затеяли в то время, когда в ФРГ начали демонстрировать большой телефильм о Красном оркестре. Фильм полон клеветы на Советский Союз, на коммунизм, ГДР, на меня. Доказывается, что делала все кучка шпионов советских. А самое главное, утверждается, что руководители, которых считают героями, фактически доносчики, которые выдали, продали своих единомышленников. Заявление Роше было приурочено к тому моменту, когда в Германии шла борьба за ратификацию договоров с Советским Союзом и Польшей. Разными путями реакционеры в разных странах попытались запугать общественное мнение. Указывалось, какая это, мол, была страшная опасность, Красный оркестр продолжает существовать. Уверен, что Роше делал заявление по абсолютному согласию с самыми реакционными кругами ФРГ – Штраусом, группой Гелена. Не исключаю, что также при одобрении кругов Си-Ай-Эй – американской разведки. Роше представляет реакционные французские круги, не заинтересованные в том, чтобы укреплялись и развивались добрососедские отношения Франции и соцстран. Все это напоминает те провокации, которые год назад проводились в Англии против работников совпосольства. Там тоже говорили – совшпионаж повсюду угрожает миру.

Есть и другая сторона дела. У Роше так построено – против Польши у него нет ни слова. Идет игра на инстинктах части французов. Не секрет, что во Франции имеются элементы, которые заинтересованы в укреплении содружества с Польшей, но настроенные против укрепления связей с Советским Союзом, предпочитающие сваливать на Советы все ошибки. Если бы Роше выступил только с личными нападками на меня, это одно дело. Если бы дело кончилось отказом в визе моей жене и они сказали бы – не хотим, чтобы жена Домба приезжала бы к нам во Францию. Было бы иное дело. Но Роше высасывает из пальца. В первом его заявлении было сказано, что мы знаем, как делается все под разными предлогами добиться того, чтобы бывший Гран шеф вернулся во Францию и продолжал там свою шпионскую работу. Откуда это берется? Никогда я не собирался возвращаться во Францию. Зачем ему понадобилась впутывать сюда невесть что. Ведь все основано на лжи. Роше делает меня не только разведчиком, но и руководителем советской разведки с тридцатого года до конца мировой войны.