Текст книги "Так говорил Саддам"

Автор книги: Валентин Пруссаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

В то время, в 1990 году, когда СССР уже перестал быть супердержавой, только одно государство – США – могло помешать его честолюбивым планам. Необходимо было заручиться молчаливой поддержкой американцев или хотя бы быть уверенным в их нейтралитете.

А в Вашингтоне, между тем, не спешили с определением своей позиции: оттуда поступали весьма неоднозначные сигналы. Осудив концентрацию иракских вооруженных сил на кувейтской границе и послав в Залив шесть боевых кораблей, американский госдепартамент счел нужным подчеркнуть, что США не связаны договором о взаимной обороне ни с одним государством региона. Складывалось впечатление, что Белый дом намерен проводить политику умиротворения в отношении Багдада: за несколько дней до вторжения саддамовских войск в Кувейт американская администрация все еще возражала против введения санкций против Ирака.

25 июля Саддам вызвал к себе американского посла Эйприл Гласпи. В разговоре с ней он обвинил США в поддержке «экономической войны Кувейта против Ирака» и угрожал им террористическими актами при продолжении подобного курса: «Мы тоже можем употребить давление и силу. Мы, действительно, не можем приблизиться к Соединенным Штатам, но отдельные арабы смогут добраться до вас». (Как значительно позже точно заметит один высокопоставленный американский деятель, «Саддам слишком много болтал, потому и пострадал!»)

Гласпи же, следуя инструкциям из Вашингтона, заверила его в добрых намерениях американского руководства: «Президент Буш не собирается объявлять экономическую войну Ираку». Перед иракским лидером она вела себя подобострастно, и он расценил такое поведение как американский «зеленый свет» для войны против Кувейта.

Если у него после встречи с американским послом и оставались какие-то сомнения по поводу невмешательства США, то скорее всего они были полностью развеяны через три дня личным посланием от президента Буша, в котором говорилось, что «применение силы недопустимо», и выражалось стремление к улучшению отношений с Багдадом. (Ныне большинство независимых экспертов полагает, что Вашингтон намеренно и вероломно втянул Саддама в кувейтскую авантюру для осуществления своих далеко идущих геополитических планов как в регионе, так и во всем мире. То, что начал Буш-старший в 1990 году, сегодня продолжает Буш-младший. Вопрос лишь в том, к чему приведет претворение этих планов в действительность?)

Уверенный в американском нейтралитете, президент Хусейн сделал еще один шаг, призванный убедить всех в том, что «он не хотел войны». Саддам послал одного из своих заместителей для переговоров с кувейтцами в саудовский городе Джидда. «Паразиты», как и прежде, проявили крайнюю неуступчивость относительно финансовых требований Ирака. 1 августа, после взаимных обвинений, переговоры прервались, а 2 августа иракские «освободители» уже вступили на кувейтскую землю.

Они практически не встретили никакого сопротивления, и спустя всего несколько часов уже подошли к столице Кувейта. Эмир Джабер аль-Джабер с ближайшей родней сбежал в американское посольство, откуда их перевезли на военном вертолете в Саудовскую Аравию.

Мировые информационные агентства передали заявление иракского правительства, в котором, в частности, говорилось: «… п редательский режим Кувейта, вовлеченного в сионистский и иностранные заговоры, свергли революционеры. Мы пришли по их просьбе, чтобы помочь им… Мы уйдем, как только ситуация разрешится и когда временное свободное правительство попросит нас уйти… Это не займет более нескольких дней или нескольких недель». Трудно не заметить, что это заявление весьма напоминает другое, сделанное Москвой о вводе советских войск в Чехословакию в 1968 году.

Захватив Кувейт, Саддам пребывал в приподнятом настроении. Но радость его была недолгой, ибо международная реакция на «возвращение Родине одной из ее провинций» оказалась совершенно иной, чем он ожидал.

Очень быстро, всего через несколько часов после вторжения, президент Буш наложил на Ирак экономическое эмбарго, и американские авианосцы двинулись в направлении Залива. Все иракские и кувейтские активы в американских банках были заморожены. Удивительно оперативно прореагировал и СССР. Уже 3 августа московские газеты сообщили о том, что «приостановлены советские военные поставки Ираку». Демонстрируя удивительное единство мнений, США и СССР выпустили совместное заявление, осуждающее иракскую акцию. Не менее редкостное единодушие охватило и Совет Безопасности ООН, в котором 14 из 15 членов, за исключением Йемена, осудили оккупацию Кувейта и приняли резолюцию, призывавшую к незамедлительному и безоговорочному выводу иракских войск.

Саддам явно не ожидал, что его конфликт с Кувейтом может перерасти в противостояние чуть ли не со всем мировым сообществом. Один из высокопоставленных чиновников иракского МИДа говорил автору этих строк, что больше всего «нашего раиса» потрясло «предательство Москвы». Похоже, он проглядел перестройку и не заметил вызванных ею радикальных изменений: СССР перестал быть супердержавой, соперничающей с США на мировой арене, и в Кремле сидели уже совсем иные люди, чем те, с которыми он привык иметь дело в 70-е годы.

Но, как справедливо считают многие исследователи, главный просчет был допущен иракским президентом на американском направлении. Бывший советский дипломат А. Белоногов замечает: «Крен Америки в сторону Ирака вполне мог породить у иракского диктатора веру в то, что вторжение в Кувейт сойдет ему с рук». Ведь США, как подчеркивалось выше, никогда определенно не предостерегали Ирак от применения силы в отношении Кувейта, а также заявляли, что у них нет каких-либо особых обязательств по обороне эмирата.

Неправильно оценил Саддам и ситуацию в ближневосточном регионе. Можно сказать, что в данном случае он стал жертвой как недостаточной и искаженной информации, таки переоценки собственной личности. Саудовский принц Халед бен-Султан писал: «Саддам Хусейн задевал интересы не только западных стран и Израиля. В подобном случае состав антииракской коалиции оказался бы совсем другим. Хусейн угрожал жизненно важным интересам всех основных «игроков» региона – арабским государствам, например Саудовской Аравии, Сирии и Египту, равно как не арабским – например, Турции и Ирану. Ни одно из них не хотело терпеть региональную гегемонию Саддама, а ведь именно на это была направлена его агрессия».

Всесторонняя и объективная оценка ситуации в регионе и в мире оказалась не под силу «великому арабскому революционеру». В этом, конечно, был виноват он сам, ибо создал систему, которую лучше всего характеризуют слова одного из Людовиков: «Государство – это я». Именно по этой причине никто из деятелей высших государственных органов не мог усомниться в «гениальности замыслов» вождя, и никто не осмелился даже заикнуться о том, что кувейтская авантюра может стать крупнейшей стратегической ошибкой, чреватой катастрофическими последствиями.

Помимо США в зону Залива стали перебрасывать свои силы их союзники по НАТО, а также ряд других арабских, европейских, азиатских и африканских стран. Всего в образовавшейся антииракской коалиции приняли участие 34 государства.

В Багдаде же вовсю трубили о своей победе и не прислушивались к требованиям о незамедлительном прекращении оккупации Кувейта. Более того, 9 августа Совет революционного командования объявил о слиянии Ирака и Кувейта. Таким образом, «введение войск» перестало быть «краткосрочным мероприятием», как утверждалось раньше. Отныне иракские СМИ принялись доказывать, что «Кувейт – часть иракской территории. Иракцы и кувейтцы – одна семья, объединенная общей судьбой». 28 августа было объявлено, что Кувейт стал девятнадцатой провинцией Ирака.

Теперь Саддам уже не мог уступить. Очевидно, что, присоединяя Кувейт, он хотел убедить в мировое сообщество в необратимости ситуации и ослабить решимость антииракской коалиции противостоять его агрессии. Пытался они запугать своих противников, не жалея звонких фраз: «Иракский народ будет биться до победного конца, угодного Аллаху, и кровь наших мучеников испепелит вас».

Зная настроения масс в арабских странах, Саддам задумал привлечь их на свою сторону, связав нападение на Кувейт с палестинской проблемой. Он утверждал, что «возвращение Кувейта своей Родине» – первый шаг к «освобождению Иерусалима». А разве найдется хоть один араб, который не хочет освобождения Аль-Кудса?! «Мы всесторонне, навечно и коренным образом исправим то, что навязали арабам сионизм и колониализм».

Пускался хитроумный Саддам и на другие уловки. Так, он агитировал арабские массы начать джихад против «продажных саудовцев», допустивших присутствие западных войск на своей территории: «Правители не только пренебрегли своим народом и арабской нацией, но бросили вызов самому Аллаху, когда они отдали Мекку и гробницу пророка Мохаммада под покровительство неверных».

С самого начала создания антииракской коалиции Саддам стремился ее расколоть, прибегнув к хорошо проверенному им принципу «разделяй и властвуй». Он старался убедить некоторые государства, что они пошли на поводу «американской алчности» и первыми пострадают от войны. «Разве в ваших интересах лишиться из-за военных действий нефти, предназначавшейся для Франции или Японии?»

Не скупился иракский лидер и на «мирные инициативы», сознательно связанные с нереальными и невыполнимыми условиями. Ему никак нельзя было отказать в изобретательности и чисто восточной изощренности. Однако не лучше ли было трезво взглянуть на сложившуюся обстановку вместо того, чтобы продолжать обманывать и загонять в угол прежде всего самого себя? Все ухищрения Саддама оказались напрасными и лишь способствовали укреплению антииракской коалиции, пополнению ее рядов, упрочению мнения о том, что образумить «багдадского безумца» можно только силой.

25 сентября Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 670, объявлявшую полную морскую и воздушную блокаду Ирака. Практически с конца сентября 1990 года Ирак очутился в чуть ли не полной международной политической и экономической изоляции.

В то же время ряд авторитетных организаций и государств (организация «Исламская конференция», Движение неприсоединения, CCCР ООП и др.) предпринимали разные шаги с целью убедить Саддама пересмотреть свою позицию, найти способ мирного урегулирования конфликта на основе требований ООН. При этом Ираку гарантировалась отмена санкций, по существу, предлагался «нулевой вариант».

Но Багдад упорно отвергал все призывы, несмотря на то что абсолютное превосходство многонациональных сил было несомненным. Чем объяснить неуступчивость и откровенную безрассудность Саддама? Очевидно, что, как и многие харизматические лидеры, он чересчур рассчитывал не на логику и анализ, а на собственную интуицию, часто обманывающую тех, кто склонен полагаться исключительно на нее. В свое время интуиция подвела Гитлера, обладавшего несравненно большими талантами и связями с высшими мирами, чем глава иракских национал-социалистов, соблазнила она на неверный путь и его. А может быть, как и все харизматики, он просто следовал своей судьбе – не мог или не знал, как изменить ей?

16 ноября 1990 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 678, назвавшую окончательную дату для отвода иракских войск из Кувейта – 15 января 1991 года. После чего было решено применить силу. 30 ноября Совет революционного командования отверг ультиматум ООН. В последние мирные дни Советский Союз, как уверяет Евгений Примаков, всячески пытался не допустить военного решения конфликта. Однако лидер Ирака вновь подтвердил мнение о нем Алексея Косыгина – «непредсказуемый деятель», – и выбрал «тропу войны». Хотя, может быть, точнее сказать, что ему помогли вступить на эту самую тропу, ибо Вашингтон уже настроился на военное наказание Ирака. Саддама не хотели выпускать из ловушки, которую он сам себе (или же с помощью Америки) соорудил.

12 января конгресс США уполномочил президента Буша применить военную силу, чтобы выставить Ирак из Кувейта. В ответ послушное Саддаму Национальное собрание призвало иракцев «продвигаться к священному джихаду» и предоставило своему президенту «все конституционные полномочия в решающем противостоянии, чтобы сохранить достоинство Ирака и арабского народа».

В 3 часа утра 17 января началась война, получившая название «Буря в пустыне». Мощные бомбардировки обрушились на Багдад. Их можно было наблюдать по всему миру на телевизионных экранах. Посмотрев телевизионные новости, американский президент Буш спокойно констатировал: «Все идет так, как планировалось».

По окончании первой бомбежки государственное радио Ирака передало обращение Саддама Хусейна, выдержанное в хорошо известном стиле: «О великий иракский народ, благородные сыновья нашей великой нации… Последователь Сатаны Буш вместе с преступным сионизмом свершили предательское злодейство. Великое противоборство – матерь всех битв – между добром и злом, которое непременно будет одолено, по воле Аллаха началась».

Всячески демонстрируя непреклонность и неиссякаемую волю к победе, Саддам и его СМИ делали все, чтобы убедить иракцев в том, что «американо-сионистский враг» обречен на поражение. Однако конечный итог «матери всех битв», по мнению военных специалистов, легко можно было предсказать заранее, и он, разумеется, коренным образом отличался от триумфа, обещанного «великим вождем и учителем».

Иракская армия, хотя и считалась сильнейшей в регионе, значительно отставала от передовых армий мира, прежде всего по техническому оснащению, особенно по уровню оснащения радиоэлектронными средствами. На ее вооружении, как выразился один советский специалист, было много «нашего хлама». Заставлял желать лучшего и уровень развития военного искусства. Перед началом войны иракское руководство неверно оценило военную ситуацию (Саддам, а об этом сегодня можно говорить с полной уверенностью, был никудышным полководцем), ошибочно прогнозировало ход будущих операций и соотношение сил противоборствующих сторон. Все это наглядно проявилось с развитием «Бури в пустыне» и обусловило поражение иракской армии.

В течение 40 суток Ирак был практически беззащитной мишенью, которую расстреливали из всех видов оружия, включая и новейшее, что превратило страну в громадный полигон для испытаний. Были разрушены, уничтожены или выведены из строя многие мосты, система ПВО, органы связи и управления, энергетические объекты, нефтеперерабатывающие мощности и предприятия нефтехимического комплекса, правительственные учреждения и гражданские объекты. Несмотря на лучшую в мире технику наведения, удары американской авиации трудно назвать особо точными, и об этом, в частности, свидетельствует трагедия в багдадском пригороде Аль-Америя, где заживо сгорели несколько сот женщин, детей и стариков, надеявшихся спастись от «летающей смерти» в бомбоубежище.

В ходе войны Ирак довольно активно, хотя и не слишком эффективно, применил советские баллистические ракеты «Скад». Всего «воины Саддама» выпустили 79 ракет: 39 – по Саудовской Аравии, 40 – по Израилю. Применением ракетного оружия иракцы пытались спровоцировать Израиль на ответные удары по Ираку, что, по замыслу их главнокомандующего, могло вызвать раскол в антииракской коалиции и отколоть от нее арабские страны. Но Саддам, заявлявший, что «Навуходоносор готовится воскреснуть в своей могиле», опять просчитался: Израиль проявил благоразумие и не дал втянуть себя в конфликт. Не наградили иракского лидера аплодисментами и арабы, а министр обороны Сирии Мустафа Тлас с издевкой заявил: «Ты, Саддам, волен в одиночку сражаться со всем миром, но ты не можешь претендовать на мудрость и разум. Поэтому не нужно призывать других людей, чтобы они присоединились к твоей глупости».

В связи с тем, что ракетные удары по Израилю не дали желаемого результата, Саддам решил иным способом воздействовать на сплоченность коалиции: 28 января иракцы начали подрыв и поджог крупных резервуаров нефти в Кувейте и спуск больших объемов нефти из хранилище Залив. Подобными действиями он хотел напомнить участникам коалиции о пагубности затяжной войны для мирового нефтяного рынка и экологии региона, а также вовлечь союзников в быстрое нападение на Кувейт. Но и этот план Саддама был легко разгадан его противниками, и преждевременное наземное наступление в Кувейте не состоялось.

Не добившись своих целей, изобретательный раис 15 февраля неожиданно для всех объявил о «готовности Ирака рассмотреть резолюцию Совета Безопасности № 9 660 от 1990 года с целью достичь достойного и приемлемого решения, включая вывод войск из Кувейта». Его слова поразили всех: впервые после 5 августа 1990 года иракский президент заявил о желании оставить «девятнадцатую провинцию Ирака»! Казалось, что забрезжил свет в конце туннеля.

Вскоре выяснилось, однако, что Саддам ставит ряд невыполнимых условий. Вывод иракских сил ставился в зависимость от ухода Израиля «из Палестины и арабских территорий, которые он оккупирует на Голанах и в южном Ливане». Помимо того, был выдвинут целый список требований, касающихся «исторических прав Ирака на суше и на море», а также аннулирования 80-миллиардного долга Ирака и восстановления страны за счет стран, участвовавших в коалиции.

Неудивительно, что требования Саддама были отвергнуты, а президент Буш назвал их «жестоким надувательством». Американцы продолжили жестокие бомбардировки Багдада и других больших городов, и одновременно ускоренным темпом шла подготовка к наземной операции. Обращаясь к кувейтцам, хозяин Белого дома пообещал, что «очень, очень скоро» их кошмар окончится. Между тем неутомимый Саддам не уставал придумывать очередные «мирные предложения», преследовавшие лишь единственную и ясную для всех цель: добиться дальнейших проволочек.

Посовещавшись с союзниками, американский президент потребовал, чтобы до 8 часов вечера 23 февраля начался «немедленный и безоговорочный уход из Кувейта». Несмотря на явную безвыходность своего положения, Саддам не подчинился ультиматуму. С его точки зрения, это бы означало подписание собственного смертного приговора.

24 февраля 1991 года начался последний этап «Бури в пустыне» – воздушно-наземная операция «Меч пустыни». Ко времени перехода в наступление оказались практически нейтрализованными иракские ВВС и средства разведки.

Войска коалиции почти не встретили сопротивления, и защитная «линия Саддама» в Кувейте рассыпалась как карточный домик. Иракцы в массовом порядке сдавались в плен. Всего за 108 часов был освобожден Кувейт и установлен контроль над некоторыми районами южного Ирака. 28 февраля 1991 года иракские власти были вынуждены заявить о своем согласии на полное и безоговорочное выполнение всех требований резолюций Совета Безопасности ООН. Но Саддам, как и следовало ожидать от «величайшего полководца всех времен и народов», через подвластные ему СМИ убеждал своих подданных в победе «революционного Ирака над империализмом и его причетниками». Он уверял ИХ в ТОМ, ЧТО они «выстояли перед 30 армиями» и одержали «славную победу». Поразительно, но не только в Ираке, а и в других арабских странах находились люди, готовые признать правоту слов Саддама, тем более что американцы и их союзники не пошли на Багдад и не стали «добивать зверя в его логове».

Почему же президент Буш отказался от плана ликвидации «багдадского мясника» в 1991 году, не покончил с баасистским правлением и в итоге блистательно выигранное сражение превратилось на долгие годы в довольно сомнительный мир? Большинство экспертов полагает, что «незаконченность войны» объяснялась следующими причинами: американцы опасались чрезмерных потерь (в то время у Ирака действительно имелось оружие массового уничтожения, и Саддам обещал его применить в том случае, если силы коалиции пойдут на Багдад); союзники США в Заливе призывали их не входить в иракскую столицу, что могло бы быть воспринято «арабской улицей» как «унижение всех арабов»; нарушение регионального баланса сил вызывало опасения как в странах Залива, так и на Западе; Ирак, оставшийся без «сильного человека», мог расколоться, и на его территории могли возникнуть очаги нестабильности и конфликтов. Но существовала и другая версия: в Вашингтоне полагали, что непредсказуемый Саддам еще нужен как оправдание для нахождения американских вооруженных сил в регионе Залива. Между тем «странное решение» Буша не идти на Багдад опять оживило давние разговоры о том, что иракский президент – «американский агент»…

Как бы там ни было, к удивлению многих, Саддам Хусейн вышел живым из «кувейтской авантюры», хотя в результате его политики Ирак оказался загнанным в угол.

После войны 1991 года в стране заметно упал уровень жизни. Эмбарго и суровые экономические санкции, наложенные ООН, привели к фактической изоляции саддамовского государства, от которой страдал прежде всего иракский народ. Для многих людей жизнь свелась к борьбе за выживание. Прекращение экспорта нефти лишило поступлений в государственную казну. Приходилось ежемесячно печатать около трех миллиардов динаров, поэтому цены постоянно росли. Для представления о чудовищной инфляции и тяготах ежедневной жизни иракцев будет достаточным привести один впечатляющий показатель: если в 1980-х годах один иракский динар равнялся трем долларам США, то к середине 1990-х годов за один американский доллар давали уже больше тысячи динаров! В 17-ти государствах под американским давлением были заблокированы иракские авуары.

Однако даже враги Саддама были вынуждены признать: благодаря его руководству восстановление страны шло усиленными темпами уже в самые первые послевоенные годы. Быстро было налажено электроснабжение всего населения. Вновь заработала телефонная связь. Возобновилась работа общественного транспорта. Были восстановлены дороги и мосты. Запад уповал на экономические санкции ООН против Ирака и надеялся, что они приведут к широкому недовольству правлением Саддама Хусейна, но случилось совсем противоположное: иракскому лидеру удалось свести к минимуму последствия международной изоляции его страны и, что, пожалуй, еще важнее, сплотить свой народ.

Иракцы обвиняли в санкциях и вызванных ими трудностях не Саддама, как рассчитывали заокеанские стратеги, а «мстительную и злобную Америку», стремящуюся поставить на колени «наш свободолюбивый народ», а также «сионистских оккупантов», мечтающих об империи «от Нила до Евфрата». Большинство журналистов, посещавших Ирак в середине 1990-х годов, высказывали мнение, что власть Саддама, вопреки планам Вашингтона и неимоверным тяготам, выпавшим на долю всех слоев иракского общества, не только не ослабла, но и заметно укрепилась. Это обычно объяснялось тем, что он сформировал правительство, составленное из родственников и земляков из Тикрита, а также действиями созданного им же самим мощного аппарата служб безопасности. Наверное, в таком объяснении есть известная доля истины, но верно и то, что очевидная жестокость санкций, ударивших не по Саддаму и его окружению, а по ни в чем неповинным людям, как ни парадоксально, тоже способствовала объединению иракцев вокруг своего вождя.

Надо сказать, что ряд стран, включая Россию и Францию, выступал если не за полную отмену санкций ООН, то хотя бы за их смягчение, сознавая явную несправедливость по отношению к миллионам иракцев, превратившихся в париев мирового сообщества. Но США были непреклонны: отказавшись от штурма Багдада в 1991 году, они, очевидно, решили медленно, мирными и формально законными средствами покончить с Саддамом и его правлением.

Чем объяснить нежелание американцев идти на какие-либо переговоры с иракским президентом и их нескрываемое стремление добиться его устранения? Российский эксперт В. Юрченко писал: «США считают, что Ирак, наряду с Ираном, представляет серьезную угрозу безопасности транспортировки не – фти из зоны Персидского залива на мировые рынки сырья. В Вашингтоне также полагают, что Ирак имеет многочисленную армию и представляет значительную опасность для государств зоны Залива. Более того, в условиях отсутствия контроля со стороны ООН Ирак смог бы в течение года возобновить производство баллистических ракет, химического и биологического оружия. Отсюда – курс США на ликвидацию багдадского режима и приведение к власти в Ираке прозападного правительства». Непреклонность Вашингтона была, конечно, связана и с его мнением относительно личности самого Саддама. В одном из отчетов ЦРУ утверждалось: «Нельзя верить ни одному слову этого человека. У него имеется лишь единственная цель – политическое выживание, и ради этого он готов на все, в том числе и на подписание любого соглашения, которое, в его понимании, всегда будет ни к чему не обязывающим клочком бумаги… Можно спорить о способах его устранения с наименьшими потерями для нас, но сама необходимость устранения этого непредсказуемого диктатора – очевидна и даже не является темой для обсуждения».

На протяжении ряда лет Саддам вел «игры» с комиссией инспекторов ООН по разоружению: инспекторы периодически ездили в Ирак и столь же периодически прогонялись оттуда под тем или иным предлогом. Как полагают некоторые наблюдатели, иракский лидер таким путем сбивал недовольство уставших масс собственным режимом, подбрасывая им «образ врага». Те, кому доводилось бывать в Ираке в 1990-е годы, хорошо знают о враждебном отношении простых людей к членам комиссии ООН, которых прямо называли «американскими шпионами».

К 2000 году для многих стало ясно, что иракцы начали привыкать к блокаде, научились справляться с трудностями, и хотя от недоедания и болезней, вызванных санкциями, ежедневно умирало свыше 100 детей, власть Саддама казалась незыблемой. К тому же с конца 1990-х годов действовала ооновская программа «Нефть в обмен на продовольствие», облегчившая положение иракцев и даже способствовавшая реальному повышению жизненного уровня тех из них, кто мог воспользоваться ее плодами. Все чаще в мире раздавались голоса о бессмысленности санкций и их бесчеловечности. Блокада вокруг Ирака была фактически прервана, и в Багдад зачастили делегации из России, Франции и ряда других стран. В иракской столице проходили международные ярмарки и международные конференции. Казалось, что Багдад постепенно вновь превращается в один из крупнейших культурных и деловых центров на Ближнем Востоке. Все больше экспертов высказывали мнение, что эмбарго на продажу нефти и санкции будут обязательно отменены в ближайшем будущем, и многие иностранные компании стремились побыстрее заключить выгодные контракты с саддамовским правительством, чувствовавшим себя более уверенно, чем несколько лет тому назад. Создавалось впечатление, что наиболее тяжелый период для Саддама и его страны Уже позади, но тут как гром среди ясного неба грянуло 11 сентября 2001 года, коренным образом изменившее ситуацию на Мировой политической сцене.

Саддам, как и многие другие лидеры националистического толка, отлично разбирался в политических хитросплетениях в собственной стране, но плохо разбирался в международных делах и часто предпочитал доверять тем, кого считал экспертами. Но дело в том, что, как это было, скажем, и с Гитлером, окружавшие его специалисты по интернациональной сцене из-за опасения вызвать раздражение и гнев «хозяина» подгоняли реалии под его представление и таким образом способствовали выработке у него откровенно искаженной картины действительности. Так, он не понял, что крушение СССР означало конец целой эпохи и требовало от него радикального пересмотра взгляда на политический мир; не понял он и того, что мир, в котором он привык жить, вполне успешно маневрировать и бороться за выживание, окончательно прекратил свое существование 11 сентября 2001 года. Во многих отношениях Саддам являлся реликтом «холодной войны», и было бы логично, чтобы он сошел со сцены в 1991 году, но этого не случилось, и, по воле Божьей или американского президента, его грозная тень продолжала нависать над Ираком и всем миром еще долгие 12 лет!

После 11 сентября Америка перестала стесняться в средствах и считаться с такими понятиями, как международное право и законность. США объявили войну всему миру, и государственный терроризм стал неотъемлемой частью их политики, направленной на доминирование «везде, всюду и во всем в своих национальных интересах». Вашингтон распространил список стран (60 государств, включая, разумеется, и Ирак), на территории которых действуют террористические организации, представляющие угрозу американским интересам. Тем самым США фактически заявили, что любая из них может стать мишенью для будущего удара… В мире создалась откровенно кошмарная, жуткая ситуация, при которой у каждого нормального человека не могло не возникнуть вопроса: кто осуществляет международный террор, а кто терроризируемый? Бен Ладен или США?

Нанеся удар по Афганистану, Америка дала ясно понять, что может обрушиться и на любую другую страну. Сегодня никто не может обвинять Вашингтон в том, что он скрывает или держит в секрете свои планы. Как сказал президент Буш в одном из обращений к американской нации, пришла пора наглядно «показать всему миру, на что способна Америка».

А Саддам, как ни в чем не бывало, продолжал старые «игры»: пускал – не пускал инспекторов ООН в Ирак; используя советский опыт, пытался расколоть страны Запада и играть на антиамериканизме, никогда не исчезавшем и всегда игравшем важную роль в политической жизни не только стран Азии и Африки, но и Западной Европы. Чуть ли не до начала американской агрессии в марте 2003 года, например, он наивно верил, что Франция и Россия могут «бросить вызов» США, ибо «их национальные интересы обязывают встать на сторону Ирака». Надо сказать, что подобные взгляды укрепились у него после встреч с некоторыми нечистоплотными зарубежными политическими деятелями, наведывавшимися в Багдад, которые, получая от Саддама чемоданчики с пачками долларов, убеждали его в том, что мощная антиамериканская волна в их странах неизбежно вынудит руководство «быть вместе с братским Ираком». Но справедливости ради нужно сказать, что и собственные идеологические установки Хусейна весьма способствовали созданию такого мнения.

Поэтому, вероятно, совсем нелишне вкратце изложить его воззрения на последнем этапе, тем более что иракский лидер всегда считал себя не только политическим лидером, но и «выразителем стремлений и чаяний миллионов людей», чей «благородный и громкий голос отражает волю человечества, зашедшего в серьезный исторический тупик».

Хотя после распада СССР США стали единственным и неоспоримым полюсом в мире, Саддам считал это «нездоровым и временным явлением», не могущим продолжаться слишком Долго. Во-первых, мир никогда еще не управлялся одной силой, не имеющей соперника; во-вторых, интересы других государств не совпадают с интересами США и неизбежно возникнет конкуренция; в-третьих, потенциала Соединенных Штатов недостаточно для абсолютной гегемонии над миром; в-четвертых, усилия по установлению американской гегемонии ослабляются ее экономическими проблемами и кризисами; в-пятых, борьба и соперничество за ресурсы породят конфликты, группировки и блоки; в-шестых, развивающиеся страны, обладающие национальной волей, стремятся к самостоятельности; в-седьмых, американская модель не обладает легитимностью или авторитетом для того, чтобы быть факелом для других культур и цивилизаций; в-восьмых, США должны вскоре осознать, что для монополярности нет разумных оснований после ликвидации «советской угрозы». Поразительно, что он проглядел, как после «победы над коммунизмом» американцы, чтобы оправдать свои претензии на мировое доминирование, создали себе нового противника – «исламскую угрозу». Близорукость Саддама можно объяснить как изоляцией Ирака, так и тем, что его идеологическое формирование завершилось в 1980-х годах. В то же время, на наш взгляд, заслуживает по крайней мере внимания его прогноз относительно развития дел на мировой арене. Он неоднократно подчеркивал, что распад СССР и агрессия против Ирака не приведут к «концу истории» и безоговорочному триумфу США, а вызовут появление «серьезных противников среди других народов». Саддам часто утверждал, что «с исторической точки зрения Америка обречена на поражение, ибо она отклонилась от человеческого поведения и осуществляет повсеместно подавление материальными ценностями ценностей нравственных. Победа будет на стороне национальной и даже общечеловеческой борьбы».