Текст книги "Поход Проклятых Королей (СИ)"

Автор книги: Валентин Ломтев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Ганс, Марфа, Метрофан, Степан и Олетта прошли внутрь залы. Четверо Стражей остались дежурить за дверями. Ганс приклонил колено, а остальные, кроме Олетты, упали на колени. Пленница замешкалась. Она предположила, что, принимая во внимание обстоятельства, имеет смысл тоже упасть на колени. Однако, она не успела этого сделать, так как зазвучавший голос ввёл её в ступор и она так и осталась стоять на негнущихся ногах.

– А-а-а-а, Ганс, – голос был наполнен магической силой, и очень сложно было понять, откуда он происходит. Казалось, что сама ткань мироздания рвётся, чтобы дать услышать смертным звук "с другой стороны". При это создавалось впечатление, что голос не просто разносится по зале, но ещё и долго-долго "гуляет" в голове. – Я уже думал, что впервые ты вернёшься позже назначенного срока.

– У нас возникли сложности… – проговорил, не поднимая глаз Ганс.

– Я знаю, – голос как будто "потеплел". – И тем не менее, ты смог выполнить всё возложенное на тебя.

– Да, мой господин.

Скелет поднялся со своего трона. Он спускался ровно и спокойно. Как будто был не мертвецом, разряженным в мантию, а простым мужчиной средних лет. Когда он подошёл ближе к Олетте, она содрогнулась от отвращения. Кожа на черепе была высохшей, местами потрескавшейся. Глазницы впали и на их месте зияла глубокая чернота из которой поблескивали искорки различных цветов, от чего провалы были похожи на звёздное небо. На шее кожа висела лохмотьями, виднелся позвоночник, сморщившиеся трахея, пищевод и крупные сосуды. Руки скрывали перчатки, а на ногах были тяжелые с кованными бляшками сапоги.

– Прекрасно, – подойдя ближе произнёс мертвец. Он вперил свои пустые глазницы в Олетту. – Видимо, я всё же не ошибся. Правильно, что я доверился этому Баясалу.

У Олетты поплыло перед глазами.

– Баясалу? – тихо произнесла она.

Это был старинный торговый партнёр отца. Его родина располагалась на Востоке. Он был из людей, крайне падких на внешность Олетты. Несколько раз, используя её небольшой флирт, отец заключал с Баясалом неплохие сделки. Олетта знала, что Баясал хотел жениться на ней, но отец сумел уладить этот вопрос. После чего не получил ни одного кредита доверия от своего друга. Отец сказал тогда: "Ну и что, я и так продал уже всё что мог этой обезьяне втридорога. Пусть теперь пытается сбыть, что я ему привез, а я найду и посговорчивее".

Видимо месть Баясала была куда изощреннее, чем просто отказ вести дела с Дариусом Рыжим на особых условиях.

– Что он сказал про меня? – заговорила Олетта. Ей казалось, что весь мир перед глазами погрузился в дымку. Происходящее вокруг ощущалось нереальным.

– Сказал, что ты красива. И умна не по годам. А ещё, что отец твой глуп, используя тебя для сиюминутной выгоды, и что рано или поздно это доведёт до трагедии вас обоих, – спокойно пророкотал лич.

Полученный ответ был последней каплей, Олетта начала проваливаться в забытье. Она не слышала ни звука собственного падения, ни чувства боли от ушибленного плеча. И уж тем более она не слышала слов Вечного Господина, когда Олетту выносили из тронного зала кучер с сыном.

– Какая нежная молодая особа, может не стоило возлагать на неё надежды?

– Она показалась мне не такой, как остальные. Возможно, она всё же послужит Вашим целям, – когда все ушли, Барон встал с колена, и они разговаривали с Господином на равных.

– Я надеюсь, Ганс, – лич прошёл к своему трону и снова уселся на него.

Он подал знак, и один из Стражей поднёс ему кубок. Господин опорожнил сосуд, и густая красная жидкость полилась по его обнажённому пищеводу, часть просачивалась наружу через разрушенную ткань. Тут же в местах падения капель кожа восстанавливалась. После поглощения этого напитка шея и губы лича стали выглядеть лучше, как будто их хозяину была не тысяча лет, а лет восемьсот.

– Прекрасно, Ганс, – довольно пророкотал лич. – Чтобы я стал похож на живого мне конечно понадобиться целое море крови дракона, но и столько, сколько ты достал, вполне хватит, чтоб не развалиться какое-то время.

– Я рад служить Вам, господин.

– Отдохни Ганс, – Господин был очень доволен Бароном. – Но времени у нас всё ещё слишком мало. Через четыре дня тебе надо будет выдвинуться одному, без моих помошников. Мой друг должен был передать мне слово. Однако, он до сих пор не явился ко мне. Хоть и жив, я знаю. Тебе надо будет встретиться с ним лично. Иди, отдыхай, пока что. На закате четвёртого дня я жду тебя.

– Да, мой Господин, – Барон поклонился и направился к выходу.

Как только он покинул зал, двери захлопнулись за ним без посторонней помощи, и на них засветились руны, запечатывающие ход.

Олетта медленно приходила в себя. Голова лежала на чём-то мягком и живом, приятный ненавязчивый запах щекотал ноздри, где-то далеко-далеко пели птицы, и шумел ветер. Её тела касался шёлк.

Открыв глаза, она увидела над собой бледное лицо девушки с огненно-рыжими волосами и веснушками. Та, с какой-то блуждающей улыбкой, перебирала её волосы. Заметив, что Олетта открыла глаза, девушка улыбнулась ей: "– У тебя красивые волосы".

Олетта резко встала и развернулась лицом к незнакомке. Та сидела на краю кровати в мантии, которую обычно носят на какие-нибудь церемонии жертвоприношений. Пояс был ослаблен, и было видно, что под плащом у неё ничего нет.

К Олетте пришло осознание, что она сама полностью голая. Она попыталась закрыть грудь руками, и поплотнее сжать бёдра. Девушка напротив улыбнулась. Олетта вся покраснела от смущения и недовольно буравила незнакомку взглядом.

– Прости, – мягко проговорила незнакомка. – Чтобы тебе стало лучше, я обмыла тебя и намазала благовонным маслом.

– Я не просила, – бросила Олетта.

– Я посчитала, что так лучше, – встала незнакомка. – Отдохни. Я приду через несколько часов с ужином. Там, за дверью, есть одежда. Мы не знали, что ты любишь, поэтому там есть на любой вкус.

– Ты очень добра, – проговорила после некоторой паузы Олетта.

– Это условие Вечного Господина, – ответила с улыбкой незнакомка. – Он создал это место для услады усталого духа. Тут нет места ссорам и склокам. Те, кто нарушает этот запрет, могут за это дорого заплатить.

Олетта осталась в комнате одна. Она подошла к дверям, распахнула их и выяснила, что в небольшой смежной комнате находится огромное количество манекенов с надетыми на них всевозможными нарядами, от бальных платьев, до мужских рубашек с брюками.

Она выбрала простое зелёное платье с белой манишкой. Когда туалет был подобран, Олетта наконец решила осмотреть свою комнату. Она была умеренно просторной, потолок здесь был тоже высок, но всего в два человеческих роста. Кровать стояла к стене, укрытая шёлком, вдоль стены стояли тумбы с вазами, заполненными различными цветами. С потолка в углу свисала на цепи клетка с волнистым попугайчиком внутри. Из комнаты было три двери. Через одну ушла незнакомка, другая вела в комнату с манекенами, а третья, с вставками из прозрачного стекла, вела явно на балкон.

Олетта не хотела пока ходить по замку, она боялась заблудиться, да и встреча с ходячим трупом ей ничего хорошего не сулила. Она вышла на просторный белый балкон с небольшим столиком и двумя стульями посередине.

Вид был потрясающим: была видна и крепостная стена, и часть замка, и лес вдалеке. Олетта присмотрелась и увидела, что на балконе соседней башни сгорбившись над столом сидит худощавая фигура. В руках у неё было перо. Человек явно что-то писал, не обращая вокруг никакого внимания. Олетта решила не отвлекать его. Сев за стол, она погрузилась в невесёлые мысли о том, что её дальнейшая судьба является полной загадкой для неё.

ГЛАВА 3. Попавший в ловушку

Где-то далеко безутешно рыдал Дариус Рыжий. Он опорожнил уже восьмой кубок с брагой и жаловался первому попавшемуся незнакомцу.

Слушатель был высок, его нос висел крючком на круглом лице, как у какой-то диковинной птицы.

– И ты знаешь, – давясь слезами, проговорил Дариус Рыжий. – Там была записка.

Дариус достал бумагу со сломанной сургучной печатью.

– Теперь моя кровиночка будет жить в замке этого ирода, Господина Плоских гор. Ни один наёмник не согласился пойти туда. Никто не хочет даже близко приближаться к Плоским горам.

При виде бумаги и упоминании Господина Плоских гор собеседник оживился.

– Уважаемый, – блеснул глазами птицеликий. – Я бы не рекомендовал Вам упоминать Господина при посторонних. Однако, большая удача, что вы обратились именно ко мне. Я могу дать ответы на многие Ваши вопросы. Только вам нужно обеспечить мне место в вашем караване, идущем на восток.

При последних словах Дариус поменялся в лице, казалось он даже чуть-чуть протрезвел.

– Зачем это? – проревел он. – Хочешь нажиться на моём горе и за бесплатно получить охрану?

– Ни в коем случае, – поднял руки кверху собеседник. – Просто я знаю людей, которые часто посещают и плоские горы, и восток. А у меня сейчас как раз небольшие проблемы с одной гильдией, поэтому примкнуть к каравану и не ночевать на одном месте было бы очень неплохо для сохранения крепкого здоровья.

– Сорок золотых, – немигающе посмотрел Дариус на собеседника. – Деньги вперёд.

– У меня только двадцать, – извиняющимся тоном проговорил птицеликий.

– Тебя на востоке кто-нибудь ждёт?

– Да у меня там есть хороший друг.

– Заплатит за тебя двадцать монет?

– Я думаю… да.

– Тогда по рукам, – Дариус заметно повеселел и протянул свою руку через стол.

Когда его жертва подала ему руку, он потянул её на себя и сам наклонился вперёд. Поравнявшись с собеседником лицом к лицу, он прошипел:

– Если надуешь меня, я продам тебя в мясную лавку.

– Но, вести о дочери, – запротестовал птицеликий.

– Можешь оставить себе один золотой, – ответил Дариус и хлопнул птицеликого по плечу. – Не пытайся куда-нибудь деться теперь. Я уже определил тебе место в караване.

Дариус свистнул двоим своим головорезам за соседним столиком, и кивнул на птицеликого. Те поднялись со своих мест и вывели незадачливого путешественника под руки из таверны.

– Ещё браги, – пророкотал на всё заведение Дариус.

ГЛАВА 4. Странные фантазии

Рыжая незнакомка пришла к Олетте в назначенное время и принесла на серебряном подносе ужин, который состоял из запечённого мяса, хлеба, сыра и двух бутылок вина. Они расположились на балконе, и незнакомка поведала Олетте, что её зовут Кольгрима. А человека, марающего бумагу на балконе соседней башни, зовут Дайонизос, и он придворный сказочник. Кольгрима сама пришла к Вечному Господину, потому что с детства увлекалась магией, особенно чёрной.

– Меня возбуждают знания, содержащие особую силу, – призналась Кольгрима.

– Ты применяла их, чтобы убить кого-то или наслать на него муки? – прямо спросила Олетта.

– Неа, – Кольгрима подцепила вилкой и отправила в рот кусок мяса, запив его сразу вином. – Господин не доверяет такую работу мне. В те редкие дни, когда он удостаивает меня своей аудиенции, он учит меня заглядывать в прошлое, разговаривать с духами мёртвых, связываться с другими чародеями через хрустальный шар, зеркало или тарелку.

– А скажи, ты его жена? – Олетта с интересом разглядывала темную чародейку, обладавшую такими простыми манерами и свойством – говорить всё на прямую.

– Нет, – подмигнула Кольгрима. – А что, хочешь охомутать нашего красавчика?

– Ну… – замялась Олетта. – Просто я думала, что буду его женой.

– Это всё фантазии… – ответила Кольгрима. – Неужели ты думаешь, что для человека в его… годах… ему нужно…

– А для чего же тогда ему нужно похищать девушку? – Олетта начинала запутываться. За разговором они уже успели выпить бутылку вина и Кольгрима, параллельно с болтовнёй, подливала Олетте в бокал уже из второй бутылки.

Олетта не была против вина, но она не умела пить, отец запрещал ей. Она должна была лишь делать вид. Но с Кольгримой такое пройти не могло, она пила сама и постоянно давала понять, что смотрит сколько выпила собеседница. Олетта не хотела высказать неуважение к столь ценному в настоящее время собеседнику.

– Я не знаю… может он любит смотреть, – хихикнула Кольгрима. И увидев недоумение на лице Олетты, обвораживающе улыбнулась ей и подняла бокал. – За то, чтобы было на что посмотреть.

Олетта осушила бокал и, поставив с характерным стуком на стол, призналась.

– Я правда не понимаю, что ты имеешь ввиду.

– Ну, я могу тебе объяснить, – Кольгрима поднялась, обошла стол, наклонилась над Олеттой и дерзко с вожделением обвела её взглядом.

Олетта попыталась встать, но ноги её не слушались. Она подумала, что не стоило так пить и не было бы ничего плохого в том, чтобы отказаться от второй бутылки. Когда Кольгрима спустила верх платья и начала целовать грудь Олетты и покусывать за сосок, та хотела оттолкнуть её, но вино не позволяло ей этого делать, оно как будто шептало ей, что дальше будет ещё приятней. Когда Кольгрима спустилась ниже и задрала юбку Олетты, чтоб вытворить там немыслимое своим языком, последняя уже ничего не собиралась делать, она только вцепилась в край стола и на неё накатывало наслаждение волна за волной. "В конце концов, – подумала одурманенная вином Олетта. – Это самое приятное, что случилось со мной за последнее время".

На соседнем балконе Дайонизос поднял красные глаза от своей рукописи, чтоб хоть минуту отдохнуть. Увидев, что происходит, он вскочил и сбросил на пол чернильницу с пером.

– Да чтоб тебя, ведьма! – прокричал он. – Если я не успею закончить опус в срок, я всё расскажу Господину о твоих шалостях.

Кольгрима прервала своё занятие, повернулась к сказочнику и бесстыдно поманила его кончиком языка. Тот только весь покраснел и, сыпля проклятиями, ретировался в свою комнату.

Олетта проснулась в ужасе. Она была раздета и лежала на кровати с шелковыми простынями. Лунный свет заглядывал в окно и освещал поставленные на тумбу цветы. Олетта откинулась на кровати и подумала, что надо меньше пить. Она очень быстро убедила себя, что всё это был всего лишь сон.

***

Рано утром к Олетте пришла служанка и пригласила её в столовую. Комната, где собрались на завтрак все незанятые в приготовлении пищи жители замка, была огромной. По одной стене её шли просто невероятных размеров витражи.

За столом сидели как знакомые Олетты: Барон, Метрофан, Степан, Дайонизос, Кольгрима, так и два незнакомых – огромный мужчина, лысый с седой бородой, заплетённой в косичку, и шрамами на лице и небольшого роста девушка, худая, но с проступавшими на руках узлами мышц.

Подавая блюдо с жареной яичницей и кусочком копчёного мяса, добрая кухарка Марфа поинтересовалась.

– Ты не была на ужине дитя. Ты плохо себя чувствовала?

– Нет, всё нормально, – улыбнувшись в ответ сказала Олетта. – Мне принесла еду Кольгрима.

При этой фразе Ганс уронил ложку и злобно воззрился на рыжую ведьму. Та сделала вид, что не понимает, почему Барон так на неё смотрит. Ганс перевёл глаза на Дайонизоса, тот кивнул. Ганс снова перевёл глаза на Кольгриму. Она невинно похлопала ему ресницами.

– Когда это закончится, наконец? – проговорил Барон.

Кучер опустил голову и затрясся, иногда создавая всхлипывающие звуки.

– Что? – простодушно улыбнулась Кольгрима.

– Ты знаешь, – прошипел Ганс.

Все, кроме Олетты, молча буравили взглядом Кольгриму. Олетта опустила глаза, ей стало жутко стыдно.

Кольгрима обвела взглядом собравшихся, улыбнулась и встала.

– Я уже поела, – сообщила она. – Пойду, займусь тем, чем занимаются все чернокнижницы: нашлю порчу, сварю суп из лягушек.

Она быстро вышла под провожающие её взгляды присутствующих.

– Ты извини её, – сказал Ганс, как только Кольгрима вышла. – У неё своё видение морали. Она издевается над всеми. Она не со зла, просто так пытается бесить нас для своего развлечения.

– Да нет, она очень добрая, – замялась Олетта. – Не то что мне понравилось…

– Не продолжай, – ледяным тоном оборвал Дайонизос.

Олетта молчала за столом. Но другие завсегдатаи обеденного зала очень быстро переключились с темы Кольгримы на их насущные проблемы. Оказалось, что помимо Олетты караван привёз ещё много нужного и важного в замок. Были добыты и новые специи, и пара редких книг с заклинаниями, товары для повседневного обихода. Мастер меча Абдигааш получил оборудование, чтоб продолжить тренировки Ганса и Роксаны, той небольшого роста светлой женщины, что оказывается недурно фехтует, но в основном занимается Алхимией.

После завтрака Дайонизос согласился провести экскурсию Олетте по замку. Хотя и сообщил, что он, конечно, очень занят.

ГЛАВА 5. Тень птицеликого

Спустя две недели, примерно в то же время дня, когда Дариус «договорился» с птицеликим, рядом со входом в ту же таверну сидел нищий, он был одет в обтрёпанные лохмотья серо-зелёного цвета, пялился на прохожих косыми глазами и пускал слюну из почти беззубого рта. В руке он держал затрапезного вида металлическую кружку, наверное, самое ценное из его предметов обихода. То и дело нищий протягивал кружку к прохожим и тряс ею, чтобы пара монет, позвякивающих в ней, взывали у потенциальных подателей к чувству совести.

Человек в плаще с накинутым на глаза капюшоном остановился напротив нищего и бросил два быстрых взгляда по сторонам, пытаясь понять, не подслушает ли кто-либо предстоящий разговор. Несколько случайных прохожих уже удалялись от места встречи, других не было видно. Убедившись в безопасности, человек кинул в кружку нищему серебряную полушку. Нищий почувствовал, как что-то тяжелое потянуло его руку вниз, он глянул на монету, и взгляд его прояснился.

– Шпашибо, гошпадин, – проскрежетал шепелявя нищий.

– Не за что, – голос из-под плаща звучал приглушённо, его обладатель намотал себе на лицо шарф. – Тебе должны были оставить слово.

– Вы путаете гошпадин, – оскалился нищий.

За место ответа господин отдёрнул полу плаща и показал, что под ним. Лицо нищего сразу приобрело осознанное выражение, глаз перестал косить, губы перестали глупо улыбаться, а выгнутая колесом спина выпрямилась.

– Они просили передать, – всё ещё слегка шепелявя, но без показной убогости проговорил попрошайка. – Что петуха украл человек с красной бородой. Сейчас они направляются по золотому пути к восходу солнца.

– Спасибо, – человек в плаще быстро запахнул полу и сделал едва различимый пируэт рукой в сторону нищего.

Попрошайка думал, что на этот раз получит как минимум золотой, но он ошибся. Человек в плаще уже быстро шёл по улице в ту сторону, откуда пришёл. Оставшийся за плечами нищий так и застыл в ожидающей позе. Сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее попрошайка начал заваливаться на левый бок. Упав окончательно, он разлил по мостовой темно-красную жидкость, которая без остановки текла из его разрезанного горла.

ГЛАВА 6. Барай Хан

На рассвете Барай Хан со своими братьями въехал в Великий город.

Полгода назад вольные кочевые народы вернулись из похода на западных мореплавателей. Западные люди были деловыми, и одни мореплаватели с радостью помогали кочевникам грабить и жечь поселения других мореплавателей, а потом ещё и покупали у вольных народов схваченных рабов. Поход был прибыльным и принёс не только много рабов, но и много золота и товаров, поэтому каждый самый последний конник пытался ухватить пядь земли и построить юрту в стенах Великого города, из-за чего внутренние стороны стен города практически не было видно от громоздящихся друг на друга лачуг.

Проезжая по улицам, Барай Хан морщился от того запаха нечистот, что поднимался выше самой высокой башни дворца Великого Хана. Но даже не запах нечистот был отвратительней всего для конника, во всем этом нагромождении людей, во всех этих многочисленных языках и наречиях, что звучали на улицах города, во всех этих мелких разномастных церквях, разных цветах кожи и глаз, он чувствовал угрозу своим собственным убеждениям. Убеждениям, которые без зазрения совести позволяли ему творить с любым, кто хоть как-то отличался от него, такое, что человек более порядочный давно уже свёл бы счёты с жизнью. Но Бараю было всё нипочём, он даже гордился тем, что и на севере, и на западе, и на востоке, и на юге его голову на пике приняли бы с большим одобрением.

Маленький мальчик, чумазый и в простой рубахе, явно либо раб, либо отпрыск низшего сословия, выбежал под копыта коня Барай Хана и тут же получил удар нагайкой по лицу. Он упал. Барай Хан не почувствовал наступила ли его лошадь на этого ребёнка или нет, но в глубине души он на это надеялся.

Барай прибыл как раз к концу ежелунного совета старейшин, и Великий Хан принял его без промедления. Сморщенный, как сушенная слива, Хан всей орды сидел на мягкой подушке за низким столом. Вокруг стола также собрались его советники и представители знатнейших семей кочевых народов. Увидев Барай Хана, они зашептались на языке давно пришедшей в упадок империи за южным морем. Это было новое веяние среди молодежи, знать этот язык считалось почётным и подобающим всем грамотным молодым людям. Бараю такая мода казалась всегда отвратительной, но услышав заморскую речь в стенах дворца, он вообще вскипел. Перед его воображением предстала картина того, как он, вынув из ножен меч, один за другим сносит головы всем этим зазнавшимся неженкам, а Великий Хан ещё долго умоляет его о пощаде, пока он снимает с него кожу живьём.

Но Барай Хан потому и был до сих пор жив, что, когда ему это было нужно, он изображал смирение, раскаяние и заискивание. Правда за всю вынужденную двуличность расплачивались потом жены, наложницы Барай Хана, его рабы или просто неаккуратно ступившие представители низшего сословия.

– Великий Хан, – преклонил колено Барай. – Богоподобный, тот, что владеет всем миром. Прошу вас выслушать прошение вашего покорного слуги.

– Ты, опять хочешь пойти на северные племена? – проскрежетал Великий Хан. – Кажется год назад ты уже приезжал с этим прошением.

– Тогда вы отправили меня собрать дань с северных народов и с западных мореплавателей. Я даже присоединился к походу, возглавляемому возлюбленными сыновьями Великого Хана, но даже блеск золота не заставил меня забыть о вашем приказе, Солнцеликий. Я был в северных землях, я видел всё…

– Что же ты видел? – задал очевидный вопрос Великий Хан.

"Чтоб тебя ослы съели", – подумал про себя Барай.

– Я видел, что они низки и грязны, – вслух произнёс он. – Они воюют друг с другом, и порядка в их землях нет. При этом торговцы, ростовщики и прочие стяжатели копят несметные богатства на костях своих соплеменников. Напади мы сейчас, мы пожнём огромную добычу.

– Мне говорили, что северные земли до сих пор не оправились от нашего набега три года назад, – возразил Великий Хан.

– Кто это говорит? – Барай картинно разогнул спину. Он решил отдать всё, ради шанса убедить Великого Хана в необходимости похода. – Эти лжецы не уважают вас, о Великий Хан, они потакают северным дикарям, которые уже не считают необходимостью платить дань пощадившей их орде. Покажите мне, кто покрывает этих светлых сынов шакала, и я сам призову их к ответу.

Ближайший из советников Великого Хана шепнул ему что-то на ухо, и Хан кивнул ему в знак того, что он услышал.

– Ты слишком много берёшь на себя, Барай, – ответил Великий Хан. – Ни у одного тебя есть уши и глаза, ни один ты можешь думать о судьбе своего народа. Мне стыдно, что ты так ведёшь себя. Тем не менее, твоё недостойное поведение не отменяет того факта, что ты правда был на севере и правда видел, что там происходит. Если ты прав, значит северные племена поступили со мной нечестно. Но это уже решать мне. Возвращайся к своей семье и жди решения Великого Хана. Точи свой меч, но не отлучайся никуда из стоянки твоих сродников.

Выходя из дворца Барай Хан был спокоен. Если бы Великий Хан посчитал его лгуном, то Барай был бы уже мертв. Но раз ему простили дерзость, значит и Великий Хан, и его пиявки-прихлебатели понимают правдивость его слов. К стоянке своего войска Барай скакал в прекрасном расположении духа. Его братья были бы ещё более довольны своим Ханом, если бы, находясь в приподнятом настроении, он бы не постёгивал их лошадей ради забавы.