Текст книги "Поход Проклятых Королей (СИ)"

Автор книги: Валентин Ломтев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 38. Совет

Князь внимательно осматривал расстелившийся перед ним пейзаж. Кони воевод нетерпеливо переминались с ноги на ногу, пока их седоки послушно ждали распоряжения командира.

– Здесь мы примем бой, – указал он рукой на поле. – Наш правый фланг прикроет река. Так как мы будем на правом берегу, то атаковать нас с правого фланга будет невозможно.

Воеводы одобрительно загудели за его спиной.

– А не значит ли это, что вся конница орды обрушится на наш левый фланг? – задал вопрос один из воевод.

– Слева от нас лес, – князь кивнул, так как и этот ход он уже обдумал. – В нём скроются наши резервы. Слева поставим копьеносцев. Конница, попытавшись обойти нас с фланга, обязательно наткнётся на них, потеряет время, и мы ударим сзади конницей своей дружины.

Воевода кивнул, соглашаясь с верностью принятого решения.

– Конницу разделим: часть будет прикрывать фланг, чтобы скрыть наши намерения. Другая часть, после того, как мы перебьём конницу хана, ударит в тыл неприятелю.

– Выдержат ли наши пешие натиск их рабов? – задал вопрос уже другой воевода. – Хан приведёт большое войско.

– Должны, – коротко ответил князь.

– Вы не заручились поддержкой знахарки? – напрямую задал вопрос третий.

– Я решил, что мы не будем поднимать мёртвых, – кивнул князь.

– Выдержим ли мы?

– Должны… обязаны… кроме нас другой защиты у наших земель нет…

ГЛАВА 39. Продвижение орды

В походе Улюкай приблизил к себе Салмана. Ему нравился спокойный нрав последнего. Разговаривая с Салманом, Улюкай сам становился спокойнее и рассудительнее, а как раз этого ему и не хватало. Великий Хан дал распоряжение Улюкаю возглавить поход на север и поставил его во главе похода в первый раз, поэтому у вновь назначенного Хана кругом шла голова от этого разношёрстного и тяжело контролируемого войска. В бою они все безусловно были едины, но из-за низкой дисциплины в быту между ордынцами постоянно возникали стычки, иные слишком отбивались от похода, другие наоборот забегали вперёд.

Этим утром Улюкаю доставили слово о том, что один сотник со своими сродниками далеко отошёл от похода в поисках деревни, в которой можно было бы поживиться чем-нибудь. Деревенские узнав, что к ним идут ордынцы, не захотели делиться тем, что у них есть и дали отпор. Сотник вернулся со своим войском на следующий день, однако, в деревне уже никого не было. Со всеми пожитками деревенские ушли на остров посреди реки, на берегу которой располагалась их деревня. Лодок не было, и сотня попыталась переплыть реку на лошадях, но коварное течение реки снесло большинство ниже острова, далеко от берега. Те, кто всё же перебрались на остров, не вернулись, и не все те, кого снесло течением, смогли выбраться обратно, многие потеряли коней. От сотни осталось всего человек сорок пять и только десять из них имели скакунов.

Улюкай сидел весь красный. Гонец, доставивший сообщение, почёл за верное решение после доклада сразу покинуть шатёр. Предводитель орды обернулся к Салману.

– Что думаешь? – кивая в сторону выхода из шатра, сказал он.

– Ослы… – пожал плечами Салман.

– Теперь от меня ждут, что я должен отомстить этим землепашцам, – покачал головой Улюкай.

– При всём уважении… Хан…

– Я знаю, – отмахнулся Улюкай. – Этих трусов и на острове уже нет. Я только утоплю ещё больше лошадей, если попытаюсь их преследовать.

Салман молчал. Ответ лежал на поверхности, но это было бы неуважение говорить, когда Хан не спрашивал твоего совета.

– Я пошлю людей, – после некоторых раздумий подвёл итог Улюкай. – Пусть пожгут в округе поля и поищут схроны. В любом случае через три-четыре месяца начнутся холода, есть будет нечего, и землепашцы погибнут. Если нет – навестим их на обратном пути.

Салман кивнул.

– Но и для тебя у меня есть поручение, – продолжил Улюкай. – Ты возвратишься на свою стоянку и расскажешь всем об этом случае, не жалей желчи. Над ними должна смеяться вся орда. Пусть эта глупость станет их, а не моим позором.

ГЛАВА 40. Сон в дороге

Гвардейцы Вечного Господина, как тот и обещал, шли вместе с отрядом только до предгорья Плоских гор. На северо-западе Плоские горы выходили прямо к болотным землям. Через них около двух дней пути можно было выйти к лесам и полям северных племён.

Барон помнил эти места, он уже бывал в них не раз и повёл группу там, где болото было не так коварно – по большому кругу вокруг центра. Многие караваны, пытаясь сэкономить день, теряли повозки и людей в этих местах. На ночь Барон указал место, подходящее для разбития лагеря. После длинного перехода по неживой, холодной и мокрой пустоши, опасной на каждом шагу, Барон, Роксана, Кольгрима и Олетта очень устали, но всё же развели костёр. Поужинали слегка подогретым мясом, приготовленным ещё в замке, и легли спать.

Ночью Олетте снова снился сон про женщину с чёрными волосами. Они играли в прятки вокруг дома, находящегося глубоко в лесу, а потом, рядом с очагом, женщина сортировала травы, обматывая их в пучки, чтобы потом повесить сушиться на крюк, и наставляла Олетту.

– Тебя никто не должен видеть, – говорила она.

– Да, мама, – Олетта заворожено смотрела, как женщина ловко перебирает стебли и в мгновение ока из однородной травы формирует связку.

– Если ты увидишь незнакомца, сразу беги ко мне. Старайся, чтобы он тебя не увидел, но, если всё же увидит, не превращайся в ящерицу и не пытайся выдохнуть пламя. Веди себя как маленькая девочка, а не как ящерка, и мама всё решит. Главное беги скорее ко мне…

Олетта проснулась. Она лежала под тремя одеялами, но ей всё равно было прохладно. Она ещё не продрогла, но знала, что скорее всего занимается утро, а значит с каждой минутой будет ещё холоднее. Ей жутко не хотелось вылезать из-под одеяла, но она понимала, что заснуть ещё ей точно не удастся. Одевшись, она собрала вещи и достала свой короткий меч, который ей дал в дорогу Абдигааш с наказом продолжать занятия. Все ещё спали, и Олетта решила отойти к большому дереву, рядом со стоянкой, дабы потренироваться и согреться немного.

Абдигааш научил её стойкам с мечом и базовым упражнениям. Пока Олетта рассекала лезвием воздух, в её голове роились вопросы. "Почему раньше меня не посещали эти сны?" – спрашивала она себя. Пара выпадов чуть не задели ствол дерева. "Может, чары развеиваются, и я начинаю вспоминать?" – появилось предположение. – "Или я ищу ответы, и сама придумываю их?". "Возможно ли, что я, как сказал Господин, дракон?". "Не заблуждался ли он?". "И не заблуждаюсь ли я?".

Олетта остановилась. Она поняла, что есть лишь один способ дать себе ответы на вопросы. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула. Картины боя с големом Ашаи начали всплывать в её сознании. В попытке создать то же дыхание, приблизится к тому же волнению, самые мелкие частички воспоминания были подняты из глубин памяти. Олетте даже удалось заставить своё сердце биться чаще. Она открыла глаза и стала медленно выдыхать воздух через губы, сложенные трубочкой. Дыхание, что выходило из Олетты, искажало воздух, как полуденное марево. Но огня не было. Олетта остановилась и поняла, что не хватает искры. Тихо, крадучись как кошка, она подошла костру и нашла головешку, на которой всё ещё тлел уголь.

По возвращению к дереву эксперимент был повторён. И на этот раз медленный выдох на уголёк головешки дал свои результаты. Языки пламени возгорались рядом с угольком, и огненное дыхание струилось дальше примерно на локоть.

Сзади Олетты раздалась осторожный присвист. Она обернулась. Барон стоял, наблюдая за её попытками выдохнуть огнём.

– А ты правда дракон, – кивнул он.

– Выходит, что так, – ответила Олетта. – Только если этому нет другого объяснения.

– Что будешь делать с этой силой? – улыбнулся Ганс.

– Пока не знаю, – пожала плечами Олетта. – Пока невелика сила. Но я буду её тренировать.

– Тебе нужен небольшой факел и огниво, – посоветовал Ганс. – Я скажу Роксане, чтоб подготовила.

– Зачем? – спросила Олетта.

– Для сражений, чтобы дышать на врагов пламенем. Я давно не спал и видел, как ты тренировалась. Я так понимаю без открытого огня создать свой огонь у тебя не получается.

– Пока, да, – вздохнула Олетта.

– У меня есть пара идей, подсмотренных в путешествиях, я поговорю с Роксаной, – Ганс кивнул в сторону лагеря. – Пойдём, уже давно рассвело, они и так спят слишком долго, а впереди ещё длинная дорога.

Глава 41. Перед боем

Рано утром в шатёр к Улюкаю на поклон прискакал гонец. Улюкай только позавтракал и принял его, сидя на мягких подушках перед только что убранным столиком.

– Повелитель! – упал низко гонец. – Передовые отряды доносят, что лесные шакалы встали рядом с широкой рекой и не идут.

– Ждут нас? – задумчиво проговорил Улюкай.

– Мой предводитель считает, что так, – продолжал кланяться гонец.

– Хорошо, – Улюкай хлопнул в ладоши и рядом с ним тут же появился мальчик-слуга. – Выдай этому господину одну золотую монету, он после этого уйдёт, а ты – беги со всех ног к лошадям, сообщи гонцам, чтобы собирали тысячников, мы будем совещаться.

***

Олег сидел у костра с другими дружинниками. Когда-то давно отец научил его вырезать фигурки из дерева. И сейчас он склонился над маленьким трёхглавым драконом из детских сказок. Работал на колене, прямо при свете костра. Аккуратно он выстругивал третью голову, так чтоб она была отделена от двух других. Основа была положена, но предстояло ещё поработать над основанием шеи. Неоднородное и хрупкое дерево не желало поддаваться: возможно в самый неподходящий момент притупился нож, а может какой-то узелок или другой изъян в древесине мешал идти лезвию. Олег чуть сильнее надавал на нож, и шея заготовки треснула.

Чертыхнувшись, он кинул деревянного дракона в костёр и прислушался к речам вокруг.

– Зря мы здесь сели как утки, – говорил один воин, огромный как скала и с чёрным чубом на гладковыбритой голове. – Мы должны двигаться, мы могли бы из лесов донимать орду стремительностью, и когда бы они устали… мы…

Тощий как щепка воин, с редкими светлыми волосами в бороде, чьи года явно клонились к закату сорока лет, улыбнулся.

– Орда то, постремительней будет, – ответил он.

– Они наших лесов не знают, Всеволод, – огрызнулся огромный воин.

– Светозар, – поднял руки в знак примирения Всеволод. – Ну подумай, сколько у них хватит терпения за тобой по лесам ломиться? Они просто подожгут лес – уйдёт зверь, разграбят города и деревни – негде будет брать припасы. Мы все умрём, когда наступит зима.

– Наши деды и без городов прекрасно жили и зимы переживали, – парировал Светозар.

– Наших дедов было мало, а дичи в лесах было много, – кивнул Всеволод. – Но сейчас всё изменилось. У нас очень много стариков, а ещё больше детей. Единицы из них доживут до весны, если запасы разграбят. Когда снег растает, нас будет столько же, сколько было наших дедов. И да, города нам больше будут не нужны, в них будет некому жить. Неужели ты этого хочешь?

– Ты прав, – после некоторой паузы ответил Светозар. – Дети всегда заложники наших дел.

– Да, – подтвердил Всеволод. – Когда нам рассказывают о войне, то обычно рисуют подвиги, великие битвы и правое дело. Ордынцам, небось, обещают много золота, но никто не вспоминает об умирающих, стариках, которые не в силах встать, о замерзающих маленьких детях, которые только плачут, не понимая, что происходит, о женщинах, которые никого не могут спасти…

– Хватит, – не выдержал наконец Олег. – Тебя послушать, так надо брать верёвку, идти к дубу и вешаться на суку.

– Зачем вешаться? – удивился Всеволод. – Ордынцы тебя сами повесят, если тёпленьким возьмут.

Светозар хмыкнул.

– Ты молод и делаешь неправильные выводы, – продолжил Всеволод. – Я говорил всё это не для того, чтобы ты духом пал, а скорее наоборот. У каждого из нас есть матери, сёстры, дети. Мы не должны думать о себе, не должны прятаться по лесам. Мы должны стоять насмерть, стоять с решимостью, но не ради подвига, а потому, что все кого мы любим умрут, если мы не выстоим.

– Хорошие слова, – подтвердил Светозар.

Только сейчас Олег понял, что вся опушка, где они расположились, давно затихла, внимая словам Всеволода.

– Смерть врагам! – выкрикнул кто-то за соседним костром.

– Смерть врагам! – подхватили за другим.

– Ура-а-а-а! – закричали по сторонам.

Слышно было как смыкаются кубки и кружки. Кто-то затянул песню, другие подхватили. Слушая сказ о том, как тяжело горюется дивчине без возлюбленного. Олег думал совсем не о деревенских девках, за одну из которых его хотела посватать мать до того, как его взяли в поход. Он почему-то подумал об Анне. О том, как сейчас ей, наверное, тяжело. Помогать и матери по хозяйству, и батрачить на Старую Каргу. Вдруг он отчётливо увидел в глубине своей фантазии её остывающее маленькое синее тельце… Он постарался отогнать от себя это наваждение, но оно преследовало его. Именно тогда к нему пришел глубинный и ужасный смысл речи Всеволода. Он понял, что не хочет жить в мире, где войско князя не выстоит, и пусть его зарубят, но он не отступит назад. Лучше не видеть, того, что будет, если они потерпят поражение в этой битве.

ГЛАВА 42. Попутчики

Солнце уже село за горизонт, когда к костру Барая вышел один из разведчиков, посланным им вперед.

– Доброй ночи, господин, – кивнул он.

– И тебе не хворать, – поднял на него глаза Барай. – Что ты видел?

– Как ты и говорил, дорога идёт прямо через чащу. Через лес течёт река. В одном месте можно пересечь её вброд, так обогнуть деревни. Но не мы одни этой дорогой пользуемся. По ней ещё идут люди.

– Что за люди? – насторожился Барай.

– Четверо, верхом. Три женщины, и одного я не рассмотрел, он был в плаще и с накинутым капюшоном. Все явно не из этих мест. Плащ того, кто скрывает своё лицоотливает шёлком. На всаднике нагрудник из металла и вычурный меч, такого здешние кузнецы не куют. Кожа одной из женщин темна, как у племен с Серных гор.

– Я понял, – кивнул Барай. – Можешь идти к остальным.

Разведчик поклонился и поспешил покинуть своего хана. Оставшись один, Барай думал… Соблазн напасть на путников был велик. Но путники были странны. Что если это уловка ведьмы. Ворон не так давно посещал его и сказал, что нельзя никого и пальцем тронуть до того, как они схватят Каргу. Барай решил, что как бы то ни было, четыре человека вряд ли могут составлять угрозу, а вероятность быть обнаруженным ещё слишком велика. Поэтому пока, но только пока, они продолжат свой путь, как ни в чём не бывало, поглядывая за попутчиками.

***

– За нами следят, – поделился своими наблюдениями Ганс, когда группа стала на ночлег.

– Давно? – спросила как бы невзначай Кольгрима, поправляя палкой угли в костре.

– Как мы вышли из болот. Ночью человек подходил совсем близко к лагерю, видимо наткнулся на нас впервые. Я как раз караулил стоянку и слышал явно человеческие шаги, которые затем удалились, и через какое-то время услышал цокот копыт. Потом, когда мы шли по прямой дороге, я почувствовал на себе взгляд и обернулся, тогда я увидел силуэт человека на лошади свернувшего сразу в чащу. И теперь, когда я ходил за прутьями для костра, то заметил следы человека и лошади. Скорее всего он наблюдал за нами, а когда я пошёл в его сторону, отошёл дальше. Могу поспорить, он сейчас на каком-нибудь ближайшем холме следит за нашим огнём.

– Если он дальше пойдёт за нами, то скорее всего утром сначала подойдёт к месту стоянки, чтобы убедиться, что мы все ушли, – флегматично предположила Кольгрима. – Я могу оставить заклятие-ловушку, чтоб его парализовало на денёк.

– А если его найдут дикие звери? – насторожилась Олетта.

– Сожрут, – кивнула Кольгрима. – Поделом.

– Это могут быть местные, – предположила Роксана.

– Я не думаю, что местные были бы так неосторожны, – ответил Ганс. – К тому же, если бы местным было что-то нужно, они бы уже вышли к нам во всеоружии.

– Мы можем устроить засаду и разузнать, – предложила Роксана.

– Мы не знаем, пойдёт ли он точно через нас, – после некоторой паузы заявил Ганс. – И если он пойдёт не через нас, то мы можем провести в засаде бесполезный день. К тому же он может почувствовать засаду и не подойти.

– Что же будем делать? – спросила Олетта.

– Пока, нечего, – ответил Ганс. – Пусть следит. Я думаю, что это такой же странник, как и мы. Скорее всего идёт впереди каравана и разведывает. Следит за нами, так как мы очень странная компания, старается определить не опасны ли мы.

– Я бы оставила заклятье, – пожала плечами Кольгрима. – И ещё бы под деревом кусок мяса, чтоб хищник пришёл, мяса поел, нашим любопытствующим закусил.

– А ты кровожадна, – заметила Олетта.

– Я просто стараюсь выжить, – кивнула Кольгрима. – Если сегодня не съешь ты, завтра съедят тебя.

– Мы не знаем чьего слугу убьём, – возразил Ганс. – Возможно то, что мы сделаем принесёт нам больше проблем, чем мы избежим.

– Отсутствие проблем с людьми – непозволительная роскошь для тёмных колдунов, – улыбнулась Кольгрима. – Обычно, зная кто ты есть, тебя сразу попытаются сжечь.

– Не прибедняйся, – ухмыльнулся Ганс. – В твоей деревне тебя не трогали.

– Это была не деревня. А стоянка северных мореплавателей, которую они постоянно перевозили. У людей, потомственно промышляющих морским грабежом и разбоем, масса отрицательных черт, но они, как правило, лишены предрассудков простых крестьян, ииспользуют всё, что может нанести их врагам вред и помочь им.

– Что ж ты ушла от них?

Кольгрима взглянула на Ганса, и в её глазах он увидел нехороший яростный блеск. Он понял, что поднял "больную" для Кольгримы тему и поплатится за это, хоть и сделал это нечаянно.

– Я конечно тупа, зла, мстительна и коварна, но у меня есть свои лимиты. Ты понятия не имеешь, что такое общаться с людьми, которые оторваны от здравого смысла настолько, что их существование лишь удача, помноженная на удачу. Ты всю жизнь жил в замке, и поверь мне, не видел и десятой доли того, на что способен человек лишённый морали.

Над костром повисло молчание.

– Глядите в оба, – задумчиво произнесла Роксана.

– Я спать, – поднялась от костра Кольгрима.

– Я, пожалуй, покараулю, – кивнул Барон.

***

Разведчик шёл по следу уже не один день. То там, то здесь он оставлял Бараю послания и знаки, о том в какую сторону идут путники.

Путники впереди перешли в брод небольшую речку и скрылись в чаще. Только тогда преследователь тоже вышел на открытый берег. Перейдя брод, он подвязал верёвку с узелками к суку старого дуба. Вместе с деревом, на котором висела верёвка с тремя узлами, сообщение Бараю означало примерно следующее: "Путники идут той же дорогой. Обогнать незамеченными не получится". Разведчик догадывался, что Барай примет верное решение и убьёт мешавших ему, поэтому счёл за необходимость, когда путники устроились на ночлег, занять место на холме недалеко от их стоянки, чтобы с одной стороны видеть дым их огня, а с другой – не попасть под атаку собственных конников, если Барай решит затоптать путников верхом.

Эта ночь была безлунна, и разведчик подумал, что очень плохо не учесть это при оставлении его сообщения. Если Барай нападёт, то разбежавшийся за путниками отряд может не только не настигнуть их, но и заплутать в лесу. Хотя… разведчик откинулся… пусть Барай думает сам, тот не любил советов и никому не позволял себе советовать. Сон почти накатил на ордынца, когда некто зажал его рот рукой и кольнул остриём лезвия под лопатку.

– Если будешь вести себя беспокойно, тут же отправишься к предкам, – предупредил его мужской голос.

Ганс убрал нож, связал схваченному руки за спиной, и только потом перевернул его, поставил и повёл в лагерь.

Кольгрима всё же оставила заклятие слежения на месте их стоянки и сотворила пару других по пути их следования. Из них она узнала, что кроме одинокого соглядатая за ними идёт целая толпа ордынцев. Шли они в те же края, миролюбием не отличались, хоть и крались как дикие звери.

Роксана и Барон вывели разведчика к огню. У костра их ждали Кольгрима и Олетта. Усадив ордынца на поваленное дерево, Ганс встал над ним и с угрозой произнёс:

– Ну… рассказывай.

– Мне нечего вам рассказывать, – с вызовом сплюнув на землю, ответил ордынец.

– Ждёшь своего Хана? – спокойно проговорила из-за пламени костра Кольгрима. – Напрасно. Занемог твой Хан животом. И сейчас он в полудне пути от нас.

– Ведьма! – вскрикнул ордынец, и у него в глазах пробежал страх, который он попытался унять.

– Ведьма, – подтвердила Кольгрима. Она заметила этот страх и не стала разубеждать ордынца, объясняя разницу между ведьмой и чернокнижницей. – Ты скажешь мне всё. Иначе тебя ждёт ужасная участь.

– Скорее солнце взойдёт на западе, а реки потекут вспять, чем я предам своего Хана, – с бравадой произнёс ордынец.

– Хорошо, – скромно произнесла Кольгрима.

Она отхлебнула чуть из своей пиалы, поднялась, подошла к ордынцу и выпустила содержимое из-за щёк ему в лицо. Часть попала ордынцу в глаза, и он опустил голову, чтоб проморгаться. Когда он снова поднял голову Кольгрима сидела на своём месте и довольно улыбалась.

– Что ты сделала? – спросил пленённый разведчик.

– Я наслала на тебя порчу, – торжествующе ответила Кольгрима. Тени, отбрасываемые языками пламени, танцевали у неё на лице. – Сейчас ты чувствуешь лишь небольшое покалывание на коже, но скоро… скоро ты почувствуешь, как у тебя отнимаются пальцы, потом ты не сможешь двигать ни руками, ни ногами. И тогда мы оставим тебя на муравейнике, и там ты будешь чувствовать, как тебя заживо растаскивают муравьи по своим норам.

Ордынец затих. Путешественники оставили его одного, занявшись каждый своими делами. Разведчик Хана прислушался к себе и понял, что действительно ощущает, как кожа на лице покалывает. Посидев ещё какое-то время, он ощутил, что пальцы на руках действительно отнимаются, а ноги… он не мог понять слушаются ли его ноги. На ордынца нахлынула паника. И чем глубже он пытался дышать, пытаясь объяснить свои ощущения тем, что он сидит со связанными руками уже не первый час, тем больший страх испытывал, вспоминая ужасные истории про ведьм, что ему рассказывала его бабка.

– Ладно, – неожиданно выкрикнул он. – Я скажу вам всё.

Путники, не спеша, как бы нехотя, закончили свои дела и вернулись к костру.

– Рассказывай, – заняв привычное место, кивнула Кольгрима.

– Моего Хана зовут Барай, – ордынец переводил взгляд с Кольгримы на стоящего рядом с ним Барона, иногда на Олетту или на Роксану. – Он идёт к ведунье северных племён. Хочет схватить её и привести к Великому Хану.

– Зачем? – задала вопрос Кольгрима.

– Северные племена не подчиняются нам, Хан винит во всём ведунью, – ответил ордынец.

Кольгрима кивнула Барону, тот поднял ордынца на ноги и разрезал верёвку, опутывающую его руки.

– Передай Хану, чтоб поворачивал, иначе встретит свою погибель, – наказала Кольгрима.

– Ты снимешь с меня проклятье? – спросил ордынец.

– Ты сам его выдумал, – улыбнулась Кольгрима.

***

Следующим утром Барай на лесной тропе увидел свежие следы коня своего разведчика. След шёл в другую сторону, чем направлялся Хан. Видимо ночью разведчик поскакал назад, обогнул стоянку Хана и направился на юг. Барай подозвал двух своих сродников и, показав на следы, приказал: "Найти и привести ко мне".