Текст книги "Поход Проклятых Королей (СИ)"

Автор книги: Валентин Ломтев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 51. Вопрос верности

Барон поравнялся с Олеттой.

– Нет ли желания кинуть Господина и уйти с такой силой? – в шутку спросил он.

– Нет, – после некоторой паузы проговорила Олетта.

– Почему?

– Я поклялась ему в верности, когда ещё не могла отбиться от бандита на дороге, и та девочка никогда бы не нарушила свою клятву. Неужели ты думаешь, что теперь её нарушит дракон? – она внимательно посмотрела на Ганса.

– Сдаюсь, – в шутку поднял руки Ганс. – Ты обезоружила меня своим благородством. Так что ты будешь делать со всей этой силой, что свалилась на тебя?

– Пока не знаю, – пожала плечами Олетта. – Я доставлю этот амулет Господину и поговорю с ним. Если моя помощь будет ему уже не нужна, я покину замок… Думаю буду странствовать.

– Тогда и меня возьми, – подала голос Кольгрима.

– Бросишь Господина вот так? – обернулся Ганс.

– Я не считаю себя чем-то ему обязанной, – сделала пас рукой Кольгрима. – Я отработала в его замке много, и узнала за все годы меньше чем за два дня с Каргой. Думаю, надо поискать место, где моим талантам придёт более интенсивное применение.

– А ты Роксана? – обратилась Кольгрима к алхимику. – Роксана?!

Алхимик ответила не сразу, её разум занимала какая-то иная проблема.

– Да… – вздрогнула Роксана. – Я не думаю… Алхимикам тяжело переезжать. Лаборатория и все остальное. Это тяжело тянуть с собой.

– Что ж, значит лишь две из нас, – улыбнулась Кольгрима. – Или может с нами поедет его благородие?

Ганс наклонился и подвигал рукой. Бинт сжимал кожу мёртвой хваткой, но Ганс не чувствовал неудобства. Этот кусок исписанной древними рунами ткани стал давно его второй кожей.

– Нет, – ухмыльнулся он. – Теперь меня связывает с Господином больше, чем просто договор. Я теперь… его Темный Храмовник…

ГЛАВА 52. Штурм

Как только тьма опустилась на Великий город, армия мёртвых двинулась к укреплениям.

В своём замке Великий Хан сидел в окружении подчинённых ему ханов.

– Соглядатаи докладывают, как вы и говорили, что мертвые двинулись с заходом солнца, – сказал хан небольшого роста, постоянно, как муха, потирающий рука об руку.

– Я могу ударить в них конницей. Если прикажите, – наклонил голову большой рослый хан.

– Нет, ещё слишком рано, – покачал головой Великий Хан. – Тебя разбили бы при свете дня, а ночью тем более убьют. Ты должен будешь атаковать те остатки, что не успеют взобраться на стены, когда на них поднимется и так достаточно много врагов.

– Мы здесь как сидячие утки, – возмутился другой хан. – Надо уходить из города пока не поздно.

– В городе много тех, кто не уйдёт далеко, – ответил Великий Хан. – Годы процветания одарили нас огромным количеством детей, и мы смогли заботиться о стариках. Бросить их здесь, значит не только обречь их на ужасную смерть, но и пополнить ряды этой проклятой армии, в которой сражаются все, у кого есть хоть что-нибудь, чтоб держать оружие. К тому же, Орда уже не отступала сто лет, не отступит и сейчас под собственными стенами. Если армия немертвых развеет Орду по степи, то Великой орды уже не будет. Мы все вернёмся к тому, с чего начинали много лет назад.

Наступила тишина.

– Я распоряжусь, чтобы лучники заняли лучшие позиции, – заявил другой Хан. – И взяли луки и стрелы для стрельбы огнем.

– Это будет хорошо, – кивнул Великий Хан. – Только пусть они не вступают с мертвецами в рукопашную, у них всегда должно быть место для отхода. Город достаточно большой, и даже если падёт стена, они понадобятся при обороне улиц и дворца.

***

Со стены ничего не было видно. Один из копейщиков водил факелом из стороны в сторону над самым краем, чтоб увидеть хоть что-нибудь. Но через пять-десять локтей тьма съедала свет факела и не видно было ни зги.

– Тьфу… – плюнул он вниз.

Во тьме послышались звуки копошения, как будто тысячи змей задвигались в траве. Или ему показалось… В любом случае он не понял, что слышал. Поэтому он перегнулся через край стены и крикнул: "Эй!". И снова нет ответа… Сзади переговаривались другие защитники.

– Да, замолчите вы, ослы, – наконец не выдержал он.

Воины замолчали. И тут, в наступивший миг тишины, над крепостью поднялся вой тысяч мертвецов, который заменял им боевой клич. Выроненный от неожиданности факел полетел вниз и осветил вал под стеной. В пляшущем пламени занимавшейся от факела травы стали выходить толпы немертвых, готовых карабкаться вверх по стене. Один из Тёмных Храмовников подскочил к горящей траве и лёгким движением руки, силой Проклятых Королей, искрившейся на его пальцах зелёным светом, потушил огонь, окутав при этом всё вокруг непроглядной тьмой. На стене поднялся шум. Воины занимали свои позиции для отражения атаки, когда в них полетела настоящая туча стрел.

Кто-то, видимо очень высокий и здоровый мертвец, даже метнул копьё, которое проткнуло одного из защитников насквозь и покалечило ногу другому. С башен крепости ответили лучники орды, которые поджигали специальные стрелы в жаровнях и своими выстрелами освещали беспорядочную толпу штурмующих, которых было неимоверно много. Великий Хан был прав: немёртвый легион не знал разницы ни пола, ни расы, ни даже возраста. Все неволей ставшие под его знамёна на поле брани ли с северными племенами, в ставке Улюкая или встретившиеся по дороге на Великий Город, исправно служили амбициям Проклятых Королей.

Скинутый со стены немёртвый воин, если только он не ломался в хребте, тут же принимался карабкаться снова вверх. То же можно было сказать и о живых воинах: упавший за вал защитник города через какое-то время возвращался к своим товарищам уже приняв другую сторону.

Стрелявшие с башен лучники не могли проредить толпу штурмующих. Горящие стрелы иногда поджигали врагов, но, чтобы простой стрелой остановить немёртвого, требовалось либо нарушить ему целостность черепа, либо повредить хребет или конечности, а это очень большое везенье, тем более в полутьме.

Битва уже вовсю шла на стенах. Многие лучники бросили стрелять в карабкающихся и направляли стрелы в спины врагов, сражающихся на стене. На башни ещё никто не забрался, а проходы со стены были надёжно завалены всяким мусором.

Особенно страшно сражались те мертвецы, что носили чёрные стёганные халаты. Их было немного, около дюжины, но они появлялись везде, где обороняющиеся достигали хоть какого-то успеха в удержании стен. Запахнутые в чёрные халаты воины с копьями просто устраивали резню в тех местах. Они двигались грациозно, быстро, смертельно и бесстрашно. У напуганных защитников крепости не было и шанса хотя бы ранить врага, им могла помочь лишь слепая удача, но оказалось, что и та отвернулась от них сегодня.

За внешней стороной стены послышались звуки битвы. Это конница, выйдя из противоположных ворот, обрушилась на противника и стала топтать лучников и не успевших забраться на стену штурмующих.

Один из воинов в стёганном плаще, вооружённый алебардой, разогнался и прыгнул со стены прямо в гущу конницы. Рослый Хан, что ещё недавно сокрушался осторожности Великого Хана во дворце, в последний момент бросил взгляд вверх и в сторону стены.

Алебарда проткнула Хана насквозь, скинула с лошади и пригвоздила его намертво к земле.

Не успела пыль развеяться, а Тёмный Храмовник уже орудовал клинком, вынутым из ножен незадачливого командира. Один из сражавшихся попытался выбить оружие у немёртвого воина хлыстом. Кожаные полоски обвили руку врага, но не заставили его обронить меч. Темный Храмовник вскинул глаза на наездника, и последний узнал в нём Дархана, одного из лучших воинов, тысячника Улюкая. Потяни воин ещё чуть сильнее, и рука Дархана повисла бы безжизненной плетью. Но что-то ослабило хватку рукояти хлыста.

– Брат… – прошептал конник.

Дархан, воспользовавшись замешательством, свободной рукой перехватил хлыст и резко дёрнул защитника города на себя. Тот начал заваливаться на Храмовника и был проткнут мечом, который так и не покинул руку.

– Теперь хозяин, – прошипел, как будто из преисподни, низкий голос Дархана.

Некоторые из контратаковавших конников рубили мечами, кто-то махал огненными факелами, но кольцо немёртвых вокруг них сжималось и оставалось совсем немного места. Со стены было видно, как выпавшие из рук факелы затаптываются в грязь. Ржали кони, кричали люди. Но вот последний факел упал на землю и за стенами всё затихло.

Последние стрелы были выпущены, и лучники стали уходить на заготовленные позиции в городе. На стенах не оставалось почти никого, редкие очаги сопротивления падали один за другим. Мертвецы наваливались на обороняющихся всей массой и просто сталкивали их со стены.

Лучники на башнях едва ли успевали скрыться за деревянными люками, прежде чем на них обрушивалась лавина вскарабкавшихся на башни мертвецов. Несколько башен замешкались и не успели закрыть люки. Мертвецы ныряли в них и, кто окончательно не переломался при падении, вскакивали и начинали теснить защитников не только сверху, но и снизу.

Стены, где не осталось защищавшихся, начали поливать стрелами отступавшие лучники орды. К сожалению, укрепления города в основном состояли из камня, и туда, куда попадали огненные стрелы, огонь не занимался.

Битва за Великий город, перейдя на улицы, стала ожесточённее в несколько раз. На улицах немёртвый легион встретил отпор не только от мужей. Все от мала до велика, дети, старики, женщины. Весь народ схлестнулся с нападавшими с остервенением загнанного зверя.

Были те, кто побежал в дальние углы города. Но выносливости тех, кто остался на баррикадах, могли позавидовать даже немёртвые. Одна из самых тихих и послушных служанок в доме Улюкая, орудовала мечом, без устали кромсая наступавших мертвецов, изрыгая проклятия и кары на их головы. Она уже давно была ранена в живот, левая рука была разрублена до кости, а в спине торчала стрела от своего же лучника, у которого дрогнула рука. Она знала, что умрёт, но это не страшило её, а только давало сил. В другом переулке также сражался мальчик, которому едва ли исполнилось двенадцать лет. Он также был изранен, но отец, уходя на войну, приказал заботится о его сестрёнке и теперь он был единственным, кто стоял между сестрой, что пряталась в доме за несколько кварталов от него и армией обезумевшей нежити.

В дом Салмана ворвались несколько неживых. Прятавшиеся от боя женщины подняли крик, заплакали дети. Вращая своими безумными глазами, синие трупы двинулись на забившихся в углу женщин, обнимавших детей.

Тюфяк Салмана был пуст, и в следующий миг у одного из мертвецов слетела с плеч голова. Двое других кинулись на атаковавшего их сбоку ордынца. Тот даром, что еле стоял на ногах, крепко сжимал ятаган. Первым на Салмана кинулся ближайший к нему, но удача не отвернулась от Хана, он проткнул мертвеца как раз в области хребта и тот повис на лезвии беспорядочно молотя руками. Этим воспользовался второй. Его выпад заставил Салмана отпустить меч. Вражеское оружие пригвоздило полу его халата к стене. Мертвец уже извлёк второй рукой нож и хотел пырнуть живого воина, когда в дверном проёме, в танцующих языках пламени от бушующего на улице пожара, выросла тень человека в серебряных доспехах. Появление ещё одного врага на мгновение отвлекло мертвеца, и этого было достаточно, чтобы взметнувшаяся в точном ударе нагината отсекла голову немертвому и спасла Салмана от верной гибели.

Воины Поднебесной, возглавляемые Ли, прибыли слишком поздно. Город уже находился на грани падения. Никто не знает не атаковал ли брат Хозяина Поднебесной специально, сводя счёты со старым врагом, или он не ожидал, что кто-то осмелится штурмовать крепость в полной тьме, или он просто не успел. Так или иначе, чтобы получить кровь дракона, обещанную Императору, воинам потомка дракона нужно было удержать улицы города пока Великий Хан не отдаст то, о чём говорил.

В горящем городе конники с нагинатами предпочли спешится, так как огонь запросто мог превратить послушных жеребцов в неуправляемых животных.

Ли, воспользовавшись своим положением, взял с собой лучших воинов, которые служили ни один год. Они без команд рассредоточились по переулкам и быстро смекнули, что мертвецы не терпят повреждения головы или хребта.

Брат императора не был лишён благородства и воины, выполняющие его волю, помогали жителям уходить. У ворот с другой стороны города лучшие лучники и копейщики Поднебесной стреляли и кололи наседающих и пытающихся перекрыть ход врагов.

Среди мертвецов, старающихся захлопнуть ловушку, появился закутанный в чёрный халат Храмовник, носивший обычное копье. Он пытался помочь волне немёртвых врезаться в ряды живых. Но везде его урожай был более чем не впечатляющ. Воины смыкали ряды, видя быстро двигающегося необычного воина немертвых, и он едва ли мог поразить пару из них. Лучники принесли жаровни и специальные стрелы, и теперь в мертвецов летели не только горящие стрелы, но и стрелы, к которым были прицеплены бомбочки, взрывавшиеся и оглушавшие немёртвую армию.

Нападавших мертвецов было слишком мало: основные силы были всё ещё связаны в городе, и Храмовник исчез с поля зрения стрелковых полков, бросив остатки своей контратаки на добитие воинам Поднебесной.

В замке полным ходом шли приготовления к бегству. По приказу советников Великого Хана обдирались золотые украшения стен, выносилась мебель и посуда. Массивные главные ворота распахнулись, когда на них насела личная стража Ли. Пара слуг даже выронили голову древнего героя, только что оторванную с барельефа, изображавшего сражение с мантикорой.

– Где Великий Хан? – грозно спросил Ли и один из слуг молча показал вверх.

Когда Ли взбежал по лестнице, слуги сразу продолжили заниматься прежним делом, делая вид, что ничего не произошло. Если бы кто-нибудь спросил их, не проходил ли кто мимо, то скорее всего любопытствующий получил бы отрицательный ответ.

Великий Хан сидел в своих покоях на верхнем этаже и, медленно вдыхая-выдыхая пропитанный благовоньями воздух, размышлял.

– Сейчас не время! – распахнув двери в покои, крикнул Ли. – Пора отдать мне кровь дракона и уходить, Великий Хан.

Великий Хан медленно открыл глаза.

– Что заставило тебя опоздать?

– Я пришел так быстро как смог, сбор армии и проход через недружественную Поднебесной землю тяжкое дело, – уклончиво ответил Ли.

– Тогда ты получишь кровь дракона – как благодарность за то, что спасёшь как можно больше душ из города, – Великий Хан достал из складок халата знакомый Ли окованный сосуд, в котором плескалась красная жидкость.

Ли кивнул своим сопровождающим, и они двинулись к Хану.

– Даже не думай, – ответил Хан. В подтверждении своих слов он отодвинул полу халата и показал короткий обоюдоострый меч, который был заткнут у него за пояс. Подкрепляя угрозу Хана, из тени дальних углов покоев выступили несколько Кэшиков – личных телохранителей Хана. Они были огромны и мощны, а об их умениях ходили легенды. Воины Ли отступили.

– Кровь слишком ярка, – заявил Ли.

– Она загустеет и станет темнее к тому времени, как ты достигнешь владений своего императора, – ответил Великий Хан.

– Ты хочешь сказать, что это не та кровь, что была украдена из дворца Императора?

– Нет, ту выпили, но виновный в этом любезно предоставил мне замену, и это настоящая кровь, мои алхимики подтвердили.

– Хочешь сказать, что в мире существует живой дракон?

– В мире сейчас существует много всего.

– Почему я должен тебе верить?

– Кажется один из моих алхимиков – твой соглядатай, разве не его слова ты ждал прежде, чем оказать нам помощь? – речь Великого Хана потеряла свою интонацию светской беседы, и в ней проявились нотки жесткости и укора. Кэшики напряглись. – То, что он вышел живым со своей семьёй к тебе не убеждает тебя, что он сказал правду? Мне нечем было ему уже угрожать.

– Когда я выведу тебя и всех, кого мы сможем спасти из города, ты расскажешь мне, откуда ты взял эту кровь, – скорее приказал, чем спросил Ли.

– Я заключал и менее выгодные сделки, – ответил Великий Хан, поднимаясь с подушки.

Город горел. Поняв, что лишь огонь способен замедлить продвижение немертвых, и воины, и местные жители поджигали дома и баррикады. При этом, иногда, они загоняли сами себя в ловушку или запирали в огненном колодце других.

Перед воротами на восток, прикрываемыми войсками Поднебесной, столпилось огромное количество людей. Кто-то покидал город пешком, кто-то верхом, а кто-то на телеге.

Люди толкались и бранились. Некоторые причитали. Несколько выкрикивали в толпе имя, надеясь найти потерянного.

Ли и Великий Хан быстро шли по улице в сопровождении Кэшиков и гвардии Ли. Великий Хан вертел головой по сторонам, и по его лицу было видно, что он крайне огорчён от того, что стало с Великим Городом.

Дорогу идущим преградил человек в пурпурном плаще. Человек скинул капюшон левой рукой и переложил в неё посох. Великий Хан сразу узнал жёсткие черты лица древнего раба Проклятых Королей.

– К лицу ли Великому Хану бежать от врага? – оскалился человек в пурпурном плаще.

– К лицу ли злобному духу, что тысячи лет плетёт интриги из тени, обвинять в трусости Хана? – спокойно спросил Великий Хан.

– Уже не дух, – возразил Ворон. – Теперь нет. Смерть и жестокость, творящиеся сейчас в этом городе, сместили само мироздание, и в этом, искривлённой страданиями мире, у меня плоть крепче, чем твоя.

С этими словами Ворон достал правой рукой меч из своего плаща. И воины Хана и воины Ли напряглись, выставив вперед оружие.

Ворон провёл посохом в воздухе. Между Ли, его гвардией, Кэшиками и Великим Ханом возник барьер. Этот барьер оставлял Хана наедине с Вороном.

– Когда ты отказался от силы, – проговорил Ворон. – Я долго планировал, как я убью тебя. Я мог сделать это сотни раз ядами, заговорами, болезнями. Но я понял, что хочу убить тебя сам, убить так, как убивал непокорных тысячи лет назад. Я хочу вырезать твоё сердце!!!

Ворон сделал выпад, но Хан молниеносно достал меч и парировал. В ответ Ворон крутанулся на месте, пытаясь подсечь Хана, но тот отпрыгнул в сторону. С другой стороны барьера, Ли и воины пытались пробиться к Хану, но барьер не пускал их. Создавалось впечатлением, что весь мир – это стекло, и сейчас их от Хана отделяла трещина.

Хан атаковал, но Ворон отбил его выпад своим посохом и подался вперёд. Однако, Великий Хан ушёл вправо. Тогда Ворон мотнул посохом над головой противника, но тот резко присел. Старик, несмотря на годы, был очень подвижен, надежды Ворона на то, что он сможет легко разделать непокорного, таяли на глазах.

Ворон отскочил от очередного выпада Хана и еле устоял на ногах, отмахнувшись от нападавшего посохом.

Барьер пал и защитники Великого Хана сделали шаг навстречу ему. Но Ворон, обернувшись самой тьмой, стал с быстротой молнии проскакивать между воинами и сквозь них. Хан дернулся, чтобы поразить врага, но остановился, не решаясь рубить столь быстро движущуюся тень, понимая, что скорее всего ему придётся порубить и Кэшиков, и Ли, и его гвардию. В этот момент один из Кэшиков сделал выпад алебардой, и, хотя старик увернулся, удар нагинатой с другой стороны отсёк ему руку.

Барьер снова восстановился, Ворон скалился, поигрывая мечом в правой руке, медленно приближаясь к своему врагу. Оставшейся рукой Хан вынул из халата склянку и влил себе в рот часть содержимого.

– Что ты пьёшь? – спросил Ворон. – Думаешь это отрастит тебе руку?

В ответ ордынец бросился на Ворона. Тот от неожиданности просто выставил вперёд меч, на который и наткнулся Хан. Меч вошёл в тело на половину лезвия, но Великий Хан сделал ещё шаг, пока не упёрся в крестовину меча и тогда выпустил содержимое рта в лицо Ворона.

Тот завопил, и упал на землю. Он катался в пыли и орал.

– А-а-а-а!!! Что это!?!?!? Что это за дрянь?!?!

– Кровь твоего вечного врага, – тихо выдохнул Хан.

Барьер пал второй раз. Великий Хан лежал недвижимый на земле. Ли быстро подошёл к его телу и забрал у него сосуд, опасаясь, как бы на кровь дракона не нашлось ещё охотников. Скуливший около Ворон стал растворяться в воздухе, вместе с ним растворился и его меч, и посох. Однако, рана Великого Хана так и осталась зиять на теле.

– Почти половину выпил, – проворчал Ли, поднеся к глазам сосуд. – Пошли быстрее, нам надо вывести из города как можно больше людей и спастись самим, – крикнул он своей страже.

Ли и его воины уже бежали через город к вратам, а Кэшики так и остались в замешательстве стоять над своим поверженным Ханом.

***

Салман лежал в телеге на немногочисленном скарбе, спасённом из дома родителей. Телега катила в окружении детей и женщин, через ворота, охраняемые воинами Поднебесной. Один из воинов с нагинатой, спасавшийся из города, посадил на край телеги маленькую плачущую девочку, на которую наткнулся на улице. Девочка вышла на улицу в поисках своего брата и, увидев огонь и битву, так испугалась, что просто стояла и плакала посреди дороги.

– Ну-ну, – сказал Салман и погладил девочку по голове. – Не плачь.

Салману тяжело дался бой, и хоть он и был спасён, его рана снова кровоточила. Он не находился в забытье, но разговаривать и открывать глаза, ему было тяжело.

– Мой брат, он ещё там, – хныкала девочка.

– Он нас нагонит, вот увидишь, – тихо проговорил Салман.

– А если не нагонит? Если он погиб? – ещё сильнее заплакала девочка.

– Будешь дочерью мне, – ответил Салман, продолжая гладить её по голове.

Девочка взглянула на двух женщин, которые шли к телеге ближе всего. Та, что была постарше на неё строго посмотрела, а та, что помоложе – грустно ей улыбнулась.

Битва в городе стала стихать, в нём кричали и плакали – звон мечей уже не заглушал звуки горя. У мертвых было теперь достаточно сил, и буквально за спинами спасающихся бегством разгорелся бой с воинами Поднебесной. Много Храмовников было там. Телега с Салманом едва успела скрыться в овраге, куда сворачивала дорога дальше на восток, когда воины Поднебесной дрогнули и побежали.